Цирк угнетенных

Аннотация.
Это история о маленькой девочке Мадлене, которая в ночь на Хэллоуин в 1929 году стала одной из "дочерей" Дядюшки Ганса, столетнего жестокого  существа. Помимо Мадлены, история повествует об историях еще четырех "дочерей" дядюшки Ганса: девушки-силача Домино, фаерщицы Аиды, картежной "королевы" Филли и змееустке Лиз, о том, кем они были до того как попали в "труппу", как познакомились с Гансом и как жили в его власти на протяжении 15 лет и стали теми, кто они есть.
Через некоторое время после похищения, Мадлена решает бежать и забрать с собой своих "сестер" и старого мима Джузеппе, но для этого им нужно справиться с помощником Ганса - Кортесом, суровой надзирательницей - мадам Битче и самим Гансом....


Ремарка (вместо предисловия).
-Бабушка?
-Да,милая?
-Расскажи,пожалуйста,сказку…

В гостиной горит один торшер и рядом на софе сидят пожилая женщина по имени Мадлена и ее 17-летняя правнучка Роза. Мадлен усмехнулась просьбе внучки. Она знала, какую сказку от нее ждет девушка. Роза знала ее еще с пеленок и вот, она желает услышать ее вновь.

- Пойдем со мной, - поднимаясь, сказала Мадлена.

Они поднялись в бабушкину комнату. Роза любила этот уголок 30-х, этакий мини-музей, окошко в то время, когда ее прабабушка была молода и счастлива.
Мадлена подошла к старому комоду и достала потрепанную книжку. Она не прикасалась к ней 40 лет, но наизусть знала всю историю, написанную на этих страницах. Между страниц была старая фотокарточка. Мадлена никогда не показывала ее Розе. Она никогда не говорила, что вся история, описанная в этой книжке на самом деле правда. Правда, которая случилась с ней, когда ей было восемь.

Женщина медленно протянула карточку девушке. Роза непонимающе посмотрела на бабушку, но карточку взяла. На ней было запечатлено пять человек на фоне большого вагончика, в котором живут и путешествуют, как правило, цирковые труппы. Почти все люди на фотографии девушки, ровесницы Розы, кроме одной. На фоне одного из огромных колес вагончика стояла маленькая девочка, лет семи-восьми.

Роза вопросительно посмотрела на бабушку.

Мадлена постучала пальцем по переплету книжки и сказала:
- это мой старый дневник. Вообще, сначала он принадлежал другому человеку. Одной из девушек на фотографии.

Женина указала на одну из них. Эта девушка выглядела старше остальных.

-  Ее звали Доминикана, - пояснила Мадлена.

Роза стала рассматривать ее. Она была очень красивая, у нее была открытая улыбка, она была высокая и достаточно крупная, у нее были красивые вьющиеся волосы до талии, одета она была в корсаж, лосины и высокие сапоги.

-Домино была Девушкой- силачом, номером один. Она с легкостью могла завязать кочергу узлом, - после этих слов Мадлена грустно улыбнулась.

Девушки с фотографии остались навсегда молодыми и бесстрашными в ее памяти. Они были ее первыми друзьями и наставниками. Но в 1929 году все четверо трагически погибли…

Погибли,чтобы спасти Мадлен.

Женщина не смогла сдержать слез. Ей их не хватает вот уже 80 лет. Она до сих пор помнит их смех, их слова, их чудесные выступления в Шапито Дядюшки Ганса…

-Бабушка, - тихо сказала Роза, - так это было на самом деле?...

-Да, - всхлипнула Мадлена.

Роза посмотрела на маленькую девочку. На свою маленькую прабабушку.

-И я рассказала не все, - немного успокоившись, сказала Мадлена, - я придумала сказку по всей этой истории, но на самом деле она очень длинная..и страшная. И, увы, заканчивается далеко не «и жили они долго и счастливо»…

- Расскажи, - взмолилась Роза.

 

Мадлена и Роза сели на старый диван. Женщина долго собиралась с мыслями и все-таки открыла дневник Домино, перебрала пальцами желтые странички и сдавленно сказала:
-Наверное, для начала я расскажу, как я попала в Шапито Дядюшки Ганса...


Глава 1.Билетик в ад.

В 1929 году в маленьком городке Форксе, штат Индиана, жила-была маленькая девочка по имени Мадлена Уидлтон. Я была воспитанницей Городского интерната для девочек. Родителей у меня не было, мать отказалась от меня после рождения, про отца я ничего так и не узнала. Интернат, в котором я провела восемь лет своей жизни был моим единственным домом, домом где я была счастлива до 31 октября 1929 года.

В конце октября я, как обычно, гуляла после ужина и обратила внимание на огромную афишу: «ШАПИТО ДЯДЮШКИ ГАНСА. ПРЕДСТАВЛЕНИЕ НОВОГО ВЕКА! ПРИХОДИТЕ ВСЕ НА «ПОЛЕ»! 31 ОКТЯБРЯ В 19.00, БИЛЕТ 25 ЦЕНТОВ». Меня не удивил выбор места. За городком был старый полигон, в городе его называли просто, "Поле", на котором можно было разгуляться, особенно цирковому представлению. Я пулей побежала в ратушу, приобретать билет.

Мистер Чарльз Чарлстон, приятный пожилой человек, тепло улыбнулся, увидев меня возле его окошечка.

-Здравствуй, Мадлена, как поживает Мисс Шервуд (наша воспитательница в интернате)?
-Здравствуйте, мистер Чарли, у нее все хорошо, вот только опять болеет.

-Бедняжка, в столь молодом возрасте столько болеть, особенно в наше время, не к добру, - тяжело вздохнул Чарли, - чем могу помочь, малышка?
-Я бы хотела купить билет на завтрашнее представление, на Шапито Дядюшки Ганса.

Чарли резко изменился в лице, он побледней и, кажется, задержал дыхание. Спустя полминуты, он переспросил:
-Прости, я не расслышал, куда бы ты хотела купить билет?
-На Шапито Дядюшки Ганса, - удивленная его реакцией, повторила я.

Он нахмурился и резко сказал:
-Извини, билетов нет.

-Но…,- хотела возразить я.

-Никаких «но», Мадлен. Билетов нет, увы, - грубо отрезал Чарли и захлопнул дверцу окошечка, заперев ее с обратной стороны.

Я была очень расстроена и удивлена реакцией Чарли. Мы с ним были хорошие друзья, он частенько оставлял специально для меня билеты на представления, которые происходили в городе, так как очень хорошо знал мою любознательность. И тут, такая агрессивная реакция. Настораживает.

Было жалко пропускать такое мероприятие, цирк, конечно, не редко приезжал к нам в город, но о представлении Дядюшки Ганса я слышала впервые, наверно, это начинающая труппа или же они приехали издалека, из Европы, например. От этих размышлений становилось только хуже. Мне безумно хотелось хоть одним глазком взглянуть на представление, но, увы, билеты можно купить только в городской ратуше, где мне так странно отказал Чарли.

С такими невеселыми мыслями я шла через парк, по дороге в свой интернат.

Внезапно, чья-то тяжелая рука опустилась на плечо. Я замерла, душа ушла в пятки, сердце готово было выскочить. Было достаточно поздно и в парке почти не было людей. Стоило закричать, но я как будто онемела, могла только хлопать ресницами. Я медленно обернулась и посмотрела на хозяина руки на моем плече. Это был молодой парень, лет 25-ти, с козлиной бородкой, темными кудрявыми волосами и темно-карими глазами. Он приветливо мне улыбнулся и встал в полный рост, убрав руку с моего плеча. Он был высокий и крупного телосложения, одет он был немного странно: кожаный жилет на голое тело, кожаные брюки, поношенные штиблеты, поверх жилета было надето бордовое пальто с серебряными застежками,, на руках кожаные перчатки, а на голове красовался цилиндр. Я обратила внимание, что на шее у него довольно массивный медальон, в таких хранят фотографии близких людей, на крышечке была гравировка – буква «Г». Парень внимательно посмотрел на меня и сказал:
-Извини меня, если я тебе напугал, девочка.

Голос у парня был громкий и довольно грубый, отчего я невольно вздрогнула, когда он заговорил. Он обратил на это внимание и далее постарался говорить мягче.

- Я видел тебя в ратуше, ты хотела купить билет на завтрашнее представление.

Приступ немоты так и не планировал кончаться, поэтому я просто утвердительно кивнула. Он улыбнулся, но в глазах было какая-то тьма…

-Что ж, я хочу тебе помочь. У меня есть четыре дочери, и я знаю, что такое детское любопытство. Поэтому, держи.

Он протягивал мне билет, о котором я плакалась каких-то двадцать минут назад. Я заворожено посмотрела на парня, но что-то останавливало взять у него билет. Парень не внушал доверия, хотя он был обаятельным, у него была красивая улыбка, но эти глаза…они пугали.

Заметив мое замешательство, он усмехнулся и сказал:
- я продаю тебе этот билет за цену, который указан в афише.

Это немного сняло с меня напряжение, хотя бы не бесплатно он мне его вручает. Посомневавшись немного, я достала 25-ти центовую монетку и протянула ему. Он аккуратно взял ее с моей ладошки и положил на нее билет.

-Что ж, надеюсь, увидимся завтра, - улыбнувшись, сказал парень. Он уже развернулся и сделал пару шагов, как вдруг встал, как будто что-то забыл и обернулся:

-Кстати, позволь представиться, меня зовут Ганс, - он немного приподнял цилиндр в знак знакомства и ушел.

-Медлена…, - успела я пробормотать ему вслед.

Я стояла посреди парка и не могла поверить в то, что получила билет на представление, что завтра я увижу его! Потом до меня потихоньку стало доходить, КТО мне только что помог осуществить мою мечту. Это же был Дядюшка Ганс, глава цирковой труппы.

На радостях я быстро побежала в сторону интерната, скоро закрывали ворота, да и мисс Шервуд уже переживает из-за моего долгого отсутствия.

 
Ночью я не могла заснуть, я не верила, что у меня все получилось. Но потом, я вспомнила реакцию Чарли. Что-то здесь было не так. Я решила завтра же до обеда снова сходить в ратушу и все разузнать.


Глава 2.Сказка Чарли.

На следующий день сразу после завтрака, я , как и планировала, снова пошла в ратушу. Мне нужно было поговорить с Чарли. Его реакция не столько расстроила меня, сколько удивила.

На удивление, окошко Чарли было закрыто. Я уже совсем пала духом, но когда вышла на главную площадь, то заметила долговязую фигуру старика.

-Мистер Чарли! – крикнула я и побежала к нему.
Чарли обернулся на мой крик и, как обычно, приветливо улыбнулся.

-Здравствуй, малышка. Что ты здесь делаешь в такое раннее время?

- Я ищу вас.

Он явно понял, с какой целью я пришла. Чарли глубоко вздохнул, посмотрел по сторонам и сказал:

-Любишь мороженое? Я бы хотел загладить свою вину за вчерашнее и кое-что тебе рассказать.

Я кивнула.

Когда Чарли вручил мне лакомство, мы медленно пошли в сторону парка, где вчера я чудесным образом получила билет на представление. Не знаю почему, но что-то останавливало меня рассказать Чарли о знакомстве с Дядюшкой Гансом и покупкой билета. Мы шли молча довольно долго, наконец, Чарли присел на одну из старых скамеек, я устроилась рядом.

Чарли долго собирался с мыслями, это было заметно по тому, как играли желваки и он немножко раскачивался взад-вперед, наконец, старик решился:

-Знаешь, детка, я не хочу тебе врать и объяснять свою вчерашнюю грубость приступами желудочного гриппа. Я так повел себя потому, что знаю Ганса фон Демьенса очень давно.

Он снова замолчал, я не торопила его, похоже для Чарли это было слишком неприятное знакомство, раз он впервые в жизни не позволил мне сходить на представление. Желание рассказать Чарли о своем счастливом билетике пропало окончательно.

- Я познакомился с Гансом почти 30 лет назад, это было задолго до Первой мировой войны, во время которой он исчез из моей жизни. Ему было 28 лет и внешне он практически не изменился за те 14 лет, что мы общались.

Знакомство было случайным. Я работал кассиром в цирке одного маленького городка в штате Пенсильвания. А он тогда был кем-то вроде конферансье. Он вел практически все цирковые представления, его голос завораживал и в то же время пугал всех, но это только подбадривало публику. Ганс был нелюдим, с сотрудниками он практически не общался, был предельно вежлив, но на этом все. Мало кто о нем что-то знал. Мы знали, что он приехал из Берлина, во Флориде ему удалось получить американское гражданство, и он обосновался здесь. Мы знали, что цирк был его страстью. Он не мог прожить и дня без представлений, поэтому ужасно злился, когда отменялось какое-нибудь шоу. В 1907 году Ганс вынужден был вернуться в Германию. Никто не знает, почему так вышло, но что вышло, то вышло. Спустя год Ганс вернулся. И если бы я общался с ним очень близко, то заметил бы, что в нем что-то изменилось. Но мы были не более чем коллегами, поэтому я не заметил чего-то странного в нем.

Через некоторое время он начал общаться со мной, сначала это были просто ничего не значащие беседы, как правило, о работе. Потом мы начали общаться более тесно, Ганс немного рассказал о своей семье, у него была престарелая матушка в Берлине, которая очень тяжело болела и доживала свои последние дни. Ганс, как и многие европейцы, приехал в Америку, чтобы заработать. В частности, Ганс приехал, чтобы заработать на лечение для матери. Проще всего было попасть на работу в цирк. Ганс начинал как обычный уборщик клеток, но со временем он начал проявлять свои таланты и свою страсть к цирку, поэтому он довольно скоро добрался до должности конферансье. Сейчас Ганс загорелся желанием создать свою труппу и колесить с ней по миру.

Я поддерживал его идею, он был славный малый и очень талантливый, почему бы ему не попытать счастья?

Ему я тоже рассказал о своей маленькой семье, в целом свете у меня была лишь одна радость – моя дочь Доминикана или просто Домино. Ее мама умерла при родах, я сам был круглый сирота, поэтому у меня была только Домино, которую очень скоро отняли у меня…

Прошла еще пара счастливых лет, потом в Европе началась Первая мировая война. США вступили в нее лишь в 1917 году, поэтому для нас война была чем-то второстепенным, не таким значимым. Конечно, ведь она проходила на другом континенте, нас разделяли тысячи километров и я продолжал спокойно жить со своей 10-летней Домино.

Через некоторое время она стала чаще приходить ко мне на работу после школы. Я долго не мог понять, в чем причина, но как-то увидел ее и Ганса. Он ей что-то вдохновенно рассказывал, а она смеялась, я только улыбался, глядя на это. Ганс был обаятельным парнем, к тому же, в свои уже 42 он знал столько интересного…

-Вот тогда я, наверное, впервые в жизни удивился, как он молодо выглядит, - мрачно продолжал Чарли. – Помню, я после того, как подумал об этом, подошел к зеркалу и стал себя рассматривать. Мне тогда было 43, немногим старше Ганса. Выглядел я довольно прилично, не было глубоких морщин и почти не было седины, но что-то во мне выдавало мой возраст, наверное, взгляд…Когда я начал вспоминать взгляды Ганса, мне стало немного не по себе. Его глаза были темными и как будто пустыми. Они практически ничего не выражали. Но…разве в этом была причина того , что он выглядел, как в свои 28 лет сейчас?

Я отбросил эти странные мысли. В конце концов, какая разница, как он выглядит. Он добр ко мне, добр к моей дочери и это хорошо. Как же  я ошибался тогда…

В конце октября Ганс пришел ко мне домой. Я не удивился его визиту,  мы были соседями и частенько наведывались друг к другу. Что меня удивило, так это счастье на лице Ганса, я его таким не видел за все 14 лет нашего знакомства.

Он рассказал мне о том, что 31 октября дебютирует его маленькая труппа, которую он набрал во время поездки в Германию 7 лет назад.

Я искренне его поздравил и пообещал, что мы придем с дочкой.

Если бы я знал,что произойдет вечером 31 октября 1914 года, я бы никогда в жизни туда не пошел и уж тем более не взял с собой Домино.

Премьера была организована с размахом, в городке практически все знали Ганса и относились крайне уважительно к его таланту. Каждый житель считал своим долгом посмотреть на дебют труппы знаменитого конферансье. В шатре практически не было места, кто-то уселся прямо на бордюры арены, народу было тьма, похоже,что весь город пришел на представление. Домино радостно подпрыгивала, сидя у меня на коленях, ожидая представление ее любимца.

Вот погас свет, заиграла барабанная дробь, свет и в центр арены выбежал Ганс. Одет он был весьма странно. На нем был кожаный жилет на голое тело, красный камзол, черные штаны, высокие сапоги и цилиндр.

-Рад приветствовать вас на моем маленьком представлении, - как всегда, громко и торжественно сказал он. – хочу предупредить, что выступления моей труппы довольно специфические, такого вы никогда не видели, поэтому желаю вас насладится зрелищем!

Шатер затрясся от бури аплодисментов. Мы с нетерпением ждали первого номера, первого и последнего как оказалось.

На середину арены вышла довольно колоритная пара: женщина и мужчина. Женщина была болезненно худая, хоть она и была одета в бордовый камзол, узкие брюки и высокие сапоги, было видно, как  болталась на ней одежда. Она была высокая и абсолютно седая. Ее Ганс представил как мадам Битче, в знак приветствия она лишь слегка поклонилась. Рядом с мадам Битче стоял огромный верзила, одетый в кожаный жилет, брюки, высокие сапоги и котелок. У него были густые усы, на руках были странные клейма, и он все время курил трубку. Его представили, как гер Кортес. Он в знак приветствия помахал рукой.

- Итак, - разнесся голос Ганса по шатру, - принесите инструмент.

На арену выкатили семь стоек, к которым были прикованы…девушки. На голове у каждой был мешок, у всех были обнажены спины.

Публика зашепталась, предчувствуя что-то страшное.

-Господа, прошу не удивляться, - снова заговорил Ганс. – Мадам Битче искусно владеет этим инструментом. Каждая девушка обладает тембром голоса, характерной для звучания определенной  клавиши на рояле.

Публика по-прежнему была в замешательстве. За шатром определенно собиралась гроза, были слышны грохоты грома и завывание ветра.  Тем временем Кортес передал мадам Битче…кнут. Я поспешил закрыть глаза своей девочке и попросил ее заткнуть ушки. Я успел вовремя. Удар грома, свист кнута и он ударят одну из девушек по спине, мы слышим нечеловеческий звук. Он был… прекрасен! Чист по звучанию, но, сколько же было в нем жуткой боли. Мадам Битче ударила по спинам еще двух «клавиш», так чтобы было слышно трезвучие.

В шатре встала звенящая тишина, когда девушки умолкли. И тут мы услышали глухой стук, кто-то из женщин упал в обморок, после этого, все как будто ожили и на трибунах начался хаос. Все кричали, толкались, кидались к выходу, пару раз я услышал вопли: «Констебля, констебля сюда!».

На выходе из шатра под ливнем стоял Ганс.

Это было жутко зрелище, он снял свой камзол и был в одном жилете, я заметил у него ну раках клейма, почти как у Кортеса. Глаза Ганса в буквальном смысле метали молнии, кожа приобрела стальной оттенок. Вся толпа встала перед ним, не смея пошевелится.

- куда же вы? – мягко спросил он. Так тихо он, пожалуй, в жизни не разговаривал. Толпа молчала. Все заворожено смотрели на парня. Я знал ответ, почему мы сбежали, но не мог его произнести.

-Чарли, - внезапно, он обратился ко мне, - я позвал тебя самолично и ты так невежливо со мной поступаешь.

-Я…., - а что я мог сказать? Прости, Ганс, я не позволю своей дочери смотреть на пытки? В принципе, почему бы и не ответить так, но я не мог и слова вымолвить.

- Папочка, не хочет, чтобы я видела боль, - громко сказала Домино.
Ганс удивленно на нее посмотрел. Он плавно подошел к ней, присел на корточки и посмотрел прямо в глаза:

- я почти уверен, что он не хочет, чтобы ты и чувствовала боль…

- да, - сказал уже я.

Ганс сочувственно посмотрел на нас обоих.

-Домино, мы же друзья?

- да, - несмело ответила девочка.

- знаешь, даже твой папа не сможет отгородить тебя от боли, но…я могу тебя научить ее терпеть, научить не ощущать ее совсем, хочешь я научу тебя?
- нет, - выдохнул я и притянул к себе Домино.

Серебристые глаза Ганса сверкнули, он ухмыльнулся и насмешливо сказал:

-она уже достаточно большая, чтобы принимать решения самостоятельно, Чарльз.

Я с мольбой посмотрел на Домино. Я не хотел, чтобы Ганс приближался к ней хоть на шаг.

- да, - внезапно сказала она.

-нет! – закричал я и попытался ее прижать к себе, но она с нечеловеческой силой оттолкнула меня. Оттолкнула так, что я отлетел метра на три. Я приподнялся и увидел, как Ганс протягивает руку моей малышке и они уходят в ночь, скрывшись под пеленой дождя.

Я не буду рассказывать, как я безумствовал, как обежал весь город, поднял каждого мужчину на поиски, но Ганса и Домино и след простыл. Так же исчезли Битче и Кортес. Я рыдал и молил Бога, чтобы он мне помог найти мою маленькую принцессу, но там меня не слышали.

Моему горю не было конца. Я, отчаявшись, даже ушел добровольцем на войну в надежде, что погибну и буду со своей малышкой, так как был почти уверен, что Ганс ее убил. Но мне «повезло», я выжил, получил пару наград за свое сумасбродство, которое восприняли, как смелость и отвагу. А потом я узнал о представлении Дядюшки Ганса, которое проходило в Европе. Я не смог тогда попасть на представление, да и не горел желанием снова увидеть издевательства над людьми, но как-то я увидел афишу, на которой было полное изображение труппы: на нем были четыре девочки, вместе с Гансом, Битче, Кортесом и еще каким-то стариком, в костюме мима. Среди девочек была моя Домино…

- После увиденного я сразу побежал покупать билет, - устало сказал Чарли, - но мне сказали, что представление отменено и куда поехала труппа неизвестно. Я был почти уверен, что Ганс узнал о том, что я здесь и просто сбежал с моей девочкой. Я пообещал себе подождать, когда он сам ко мне придет. Рано или поздно Ганс должен был потерять бдительность или подумать, что я сдался, но я ждал его все эти годы.

Он умолк. Я сидела немного обалдевшая от всей этой истории. В ней было столько боли…столько горя. Я хотела сказать слова соболезнования Чарли, но вместо этого сказала:

-Вчера Ганс продал мне билет на представление.

Чарли не удивился этому, он судорожно вздохнул, грустно улыбнулся и сказал:

-я догадывался, что он это сделает. Возможно, ему понадобилась еще одна девочка в свою труппу. Как правило, за своими жертвами Ганс приходил сам.

- откуда вы знаете?

- я разузнал кое-что про Битче и Кортеса, как он их нашел и познакомился с ними. Опять же, он сам позвал мою дочь за собой.

Мы снова замолчали. Я уже не хотела идти на это представление, после того, что рассказал Чарли, по крайней мере, одна.

-я пойду с тобой, - сказал старик, как будто прочитав мои мысли.

Мы посидели еще немного, договорились, где и когда встретимся, чтобы вместе пойти на представление. Вот и настала пора прощаться.

Чарли присел на корточки и крепко обнял меня.

- Знаешь, малышка, - сдавленно сказал он, - ты безумно похожа на мою принцессу и уж тебя я точно не потеряю.

 

Он вытер слезы, подмигнул мне и ушел на работу. Я же вернулась в интернат.


Глава 3. Чертики в вагончике.

{Эта глава - небольшое отступление. Пора бы уже немного рассказать о жизни труппы.}

Аида лениво затянулась.Расслабляющую силу сигарет она открыла для себя около 5 лет назад. Ганс тогда рассвирипел и здорово ее наказал, но Аида настырно продолжала курить и Гансу со временем пришлось смириться. Такова была эта девчонка - вечная бунтарка.

- Ида, - крикнула у нее за спиной Филли. - Хватит курить, мало нам дыма, так еще и холод впускаешь, осень как-никак.

Рыжая нехотя выбросила сигарету и захлопнула дверь вагончика.

Помимо нее в вагончике жили еще три девушки. Ровно 15 лет назад они стали "дочерьми" Ганса, и вечное путешествие в этом вагончике стало неотъемлемой частью их жизни.

Аида поморщилась, вспомнив, почему она пошла за ним, и постаралась выкинуть неприятные воспоминания из головы.

Аида была фаерщиком в труппе. Громко говоря, человеком, который умел управлять огнем. Ее любимые веера с  попоями, с которыми она выступала, были сделаны ей же самой в свое время и она была готова оторвать голову любому, кто к ним прикоснется, кроме "сестер", конечно. Неудивительно, что человек-огня начал курить. Дружить с огнем и дымом, так во всех его проявлениях.

Девушка номер два была невысокой, стройной, с длинными ярко-рыжими волосами и зелеными глазами. Настоящая ведьма на вид. Вся ирония в том, что ее не так просто сжечь, она сама кого хочешь превратит в пепел.  И это не пустые угрозы. С тех пор, как Аида попала к Гансу она могла управлять огнем одной силой мысли: она умела его потушить, умела зажигать одним только щелчком пальцев, она даже могла поджечь человека, когда она злилась, радужка ее глаз становилась огненно-красной, как раскаленная лава, и температура тела поднималась в несколько сотен градусов. Поэтому Аиду лучше было не злить. Проблема в том, что она как раз была очень вспыльчивая, она была непокорной, бунтаркой. Ганс пытался усмирить ее всеми средствами, но злил ее только больше. С возрастом она научилась контролировать эмоции, но все равно частенько срывалась на своего "хозяина" и его помощников.  Одной из причин научится самоконтролю было не то, что Аида поджигала все что видит в моменты злобы, а то, что как-то Ганс тоже показал предел своего гнева...с тех пор на лице Иды остался длинный шрам, который рассекал лоб, бровь и немного спускался на щеку. Тогда девушка чуть не лишилась глаза. Фаерщица гордилась этим шрамом, считала его чем-то вроде украшения, который придавал ей грозный вид, но при этом она помнила, кто его нанес и старалась больше не злить Ганса, переключив свое внимание на его помощничков.

На кушетке растянулось милейшее создание по имени Филли. На самом деле ее полное имя было Фелиция. Но она предпочитала называть себя Фил. Так как она была самая мягкая и добрая из всей труппы, "сестры" ласково звали ее Филли.  У девушки номер четыре было два таланта: во-первых, она была прекрасная картежница - гроза подпольных казино, страшный сон азартных игроков и королева шулеров. Во-вторых, она все время попадала в неприятности. Эта миниатирюрная девочка умела притягивать к себе любую неприятность от малой до катострофической. Благодаря своему характеру, она частенько вызывала жалость у сестер и Ганса, но чаще всего сестры ее покрывали: просили наказать вместо нее. Фелиция была единственная из всей труппы, которая ни разу не понесла телесного наказания. Картежница выглядела, как куколка: маленького роста, худенькая, с густой гривой черных, как смоль, волос и блестящими темно-карими глазами. На ее милейшем личике все время блуждала виноватая улыбка, думаю, вы понимаете из-за чего. Благодаря своему таланту, Фил постоянно была при деньгах и щедро делилась ими с "сестрами". Картежница была одной из тех, кто не приобрел странные способности, благодаря Гансу. В карты Фелицию научил играть ее отец, старый цыганин, которого убили за 10$ во время грабежа табора.

 Возле обшарпанного трюмо сидела Лиз. Элизабет, наверное, была самой странной из всех. Она почти всегда молчала, а если и говорила, то звуки, которые она издавала были похожи на змеиное шипение. Все объясняется тем, что Лиз родилась в Перу, почти на самом берегу Амазонки. Ее мать умирала от укуса гадюки, но к новорожденной на удивление ни одна змея на прикоснулась, наоборот, один из удавов свернулся кольцом, образовав колыбельку для малышки. По сути, змеи, пусть и недолго, были первыми родителями Лиз. Как и многие из труппы, Лиз пришлось многое пережить из-за своего сиротства, но историю своего рождения она до сих воспринимала слишком близко к сердцу. В 6 лет она нашла маленького удава, которого пыталась затоптать детвора. Она спасла его и с тех пор он с ней, он ее верный друг. Удав на удивление вырос не слишком длинным, всего метр, и он был очень ласковый, даже "сестры" привыкли к тому, что он свободно ползает по их жилищу. Звали его Давид.

Девушка номер три все время одевалась в кожу, в принципе, как и все в труппе, но ее кожа была крокодилья. При своей огромной любви к змеям, Лиз ненавидела крокодилов. Девушки так и не поняли почему. Просто включили это еще в одну странную черту змееустки. Лиз при всей своей загадочности была к тому же удивительно красива: она была высокая, стройная, у нее были длинные каштановые волосы до талии и бледно-голубые глаза. Она была гибкая как змея и иногда выступала с акробатическими номерами. Но главным ее талантом было то,что она умела разговаривать со змеями. Может это ее природный талант, может этому поспособствовал Ганс, кто знает. Как-то Лиз сильно разозлилась на мадам Битче (на нее в принципе, злились все, но даже у Лиз как-то лопнуло терпение), в тот день, цирк как раз остановился возле реки, Лиз, прошипев по-змеиному несколько слов, вызвала всех ужей и гадюк этой реки и приказала им ползти в вагончик мадам Битче. Старуха в жизни так не визжала,а девушки никогда так не хохотали.

На старой софе, потягивая джин сидела Домино. Доминикана появилась одной из первых в труппе Ганса. О ней девушки мало что знали, точнее мало что знали о ее прошлом. Единственное, что им рассказала Домино, что у нее есть отец и она очень жалеет, что оставила его. Из всех девушек, Домино была единственная, у которой кто-то остался в этом мире, кто-то родной и близкий. Девушка номер один была высокой, немного крупной, с длинными русыми волосами и улыбающимися карими глазами. Порой девушки смотрели в эти глаза и чувствовали, что на них как будто смотрит родная мать. Они так и назвали Домино - мама-домик. Домино любила девушек всей душой и старалась стать им кем-то вроде старшей сестры, помогать во всем и поддерживать. Талантом Домино была невероятная сила. Судя по неохотным ответам Домино, девушки поняли, что этот талант подарил ей Ганс.  Девушка могла поднимать огромные тяжести, гнуть метал, ее объятий первое время приходилось бояться, так как она не рассчитывала сил. Но со временем она научилась контролировать себя.

Так же как и Аида, Домино пристрастилась к одной вредной привычке - выпивке. Но чтобы опьянеть, ей нужно было опустошить все запасы рома каждого кабака Карибы. В этом тоже, можно сказать, был ее талант. В отличие от фаерщицы, Ганс не пытался наказывать Домино, к ней он относился с некоторым почтением. Кто-то из труппы думал, что Ганс просто побаивается тяжелой руки Домино, кто-то считал, что все дело в сильном характере девушки. Домино в принципе редко наказывали, а в последние годы так и вообще перестали.

Домино снова сидела и что-то писала в маленькой книжке в кожаном переплете. Девушки догадывались, что это что-то вроде дневника и даже с некоторой благодарностью относились к Домино за это. Возможно,  кто-нибудь ее прочтет и жизнь этих четырех девушек его или ее хоть чему-нибудь научит. Возможно, это будут даже их дети, но кто знает, когда Ганс их отпустит...

Фил по прежнему нежилась не кушетке в одном пеньюаре и штопанных шерстяных чулках.
-Конечно, тебе холодно, - проворчала Аида. - Ты бы еще в одних панталонах по вагону ходила.

Лиз хмыкнула на это замечание. Она вообще никогда не смеялась, вот только по таким "хм" и понятно, что змееустке смешно.

Рыжая усмехнулась, ей нравилась Лиз. Между ними с первого дня знакомства наладилась какая-то молчаливая дружба, за все 15 лет девушки друг другу сказали всего пару десятков слов, в основном они понимали друг друга с полувзгляда.

Сегодня у всех четверых день рождения. На самом деле, каждая родилась в иной месяц и дату, но Ганс позволил им сохранить для себя только год рождения, а извечной датой знаменательного дня было 31 октрября, канун Дня Всех Святых. И таким образом, на сегодняшний день Домино исполнялось 25 лет. Аиде 24, Лиз и Фил 21.

Это была не слишком веселая новость. Девушки уже успели друг друга поздравить и сделать подарки. Вот только вечером их ждала работа вместо праздника, впрочем как и последние 15 лет.

-Мы будем сссегодня отмечать? - внезапно спросила Лиз.

Все удивленно посмотрели на нее. Обычно инициаторами всех дебошей была Аида, ну Домино иногда, а тут самая тихая участница труппы предлагает устроить праздник, который под запретом.

- А как же работа? - спросила Фил.

- К черту работу, - презрительно прошипела Лиз, выводя стрелки на веке.

Все ошарашено посмотрели на девушку номер три.

- Домино, проверь, Лиззи не нашла твой ром часом, - сказала Аида.

Домино обиженно насупилась, но все же залезла под софу, все знали, что она прячет ром в старом саквояже, вот только его метоположение периодически меняется.

- Ида, шшшш, я не пила и не курила твою дрянь, - Аида вспыхнула. - Я просто усссстала. Мне 21 год, мне и Фили пошшшел третий десяток. Мы уже старые девы и я  хочу напится и забыть об этом. Я хочу хоть раз пожить, как я хочу.

Филли после этих слов икнула и упала с кушетки. В этом вся Филли, падать на равном месте для нее нормально. Потирая ушибленную коленку, она поинтерсовалась у Лиз:

- И ты не боишься наказания?

- В отличие от тебя, малышшшшка, меня наказывали и довольно часто, - зло сказала Лиз.

Филли виновато потупила взгляд. Лиз поняла, что погорячилась, подошла к картежнице, приобняла ее и сказала:

- Нам вссссем Гансссс обещал научится не боятсссся боли. Посссле стольких наказаний я ее не боюссссь. Я боюсссь упустить в этой жизни что-то хорошее. Васссс, прежде всего. Поэтому я хочу ссссохранить с вами всссе ссссчастливые моменты и никакое наказание мне не страшно.

По щеке змееустки медлено стекла крохотная слеза. Аида и Домино сидели в замешательстве. Прежде они никогда не видели такое проявление чувств со стороны девушки номер три. А тут столько эмоций с ее стороны за последние 10 минут, больше чем за все 15 лет.

Девушки номер один и номер два медленно подошли к картежнице и змееустке и тоже обняли их. Получился маленький клубочек любви. Настоящей сестринской любви. А такой любви не страшно никакое наказание,даже от самого Ганса.

Все посмотрели друг на друга.

- Ну что ж, - сказала Аида, - тогда нам надо найти место, где нам не помешают веселиться.

Девушки знали только одно место, где это можно провернуть. Лиз, вернулась к макияжу, Домино и Аида собиралась в город за едой.

-Значит,представление сегодня сорвется? - дрожащим голосом спросила Фил.

- Да, - громко сказала Лиз.

Девушки номер один и два уже ушли, когда Фил всхлипнула и тихо сказала:

- Ох, что будет...


Глава 4. Не хотите по-хорошему, будет по-ужасному. Часть 1.

Я не находила себе места весь день. Когда до встречи с мистером Чарли остался час, я не выдержала и пошла к месту встречи.

- Лучше его подождать там, иначе я с ума сойду, - пробормотала сама себе.

Я взяла билет и пошла к главным воротам.

Чарли задерживался, на городских часах время уже показывало 18.45, а старика все не было. Я уже начинала нервничать, в конце концов, я приняла решение идти одна.

- Там будет целая куча народу, если Ганс и захочет меня похитить, то я буду кричать, - подбадривая себя думала я.

- А как же Домино? там была целая толпа и никто не остановил девочку, даже родной отец не смог этого сделать, она была очарована этим мужчиной и ты наивно считаешь, что сможешь противостоять ему?  - насмешливо шепнул внутренний голос (далее -  Голос).

 На это я не знала что самой себе ответить. Хотя, скоро я утешилась мыслью, что встречусь с Чарли уже в шапито.

Что я делаю? Зачем эти бессмысленные страхи? Можно было просто разорвать билет и не идти. Но какая-то сила вела меня туда. Мне было любопытно. Я хотела узнать, кто этот Ганс на самом деле, хотела узнать жива ли Домино и рассказать ей об ее отце, если смогу. Глубоко вздохнув, я пошла в ту сторону откуда доносился гогот толпы и маршевая музыка.

Народу было много, как всегда. Весь Форкс пришел посмотреть на новое представление 20 века.

Я заняла свободное место и ждала начала представления. В груди поселилось странное предчувствие чего-то страшного.

{За два часа за представления}

- ГДЕ ОНИ?! - гремел голос в вагончике, было слышно как что-то разбилось.

"Похоже Ганс хорошенько приложился о зеркало" - подумал Кортес, но продолжал невозмутимо ждать хозяина, стоя по стойке смирно.  Сейчас его лучше не провоцировать, девчонки и раньше вытворяли фокусы, но сегодня они побили все рекорды по выводу Ганса из себя.

Мадам Битче осторожно постучалась в дверь вагончика, когда внутри все затихло.

- Хозяин, - позвала она.

Внутри по-прежнему стояла тишина. Битче набралась смелости и зашла внутрь. Все, что было внутри вагончика превратилось в груду мусора: старая софа, кушетка, трюмо, костюмы, реквизит, шторы - не было ничего, что не было бы разбито, сломано и разорвано.

- Хозяин, - жалобно позвала она.

Ганс сидел на единственном целом стуле возле разнесенного трюмо. Он скрючился и тяжело дышал. Потом послышался странны звук.

"Он что, плачет?" - удивилась Битче. Мэри Битче знала этого человека вот уже больше 20 лет, но никогда не видела, как он плакал. Но это было так...Ганс сидел, потирая кровоточащую руку и плакал.

- Как они могли.., - прошипел Ганс.

Битче немного успокоило, что это были слезы злобы и, похоже, бессилия. Девчонки прекрасно знали Ганса, они так же могли знать место, где хозяин никогда их не найдет.

- Они не могут далеко уйти, хозяин - попыталась успокоить Ганса Мэри. 

В свое время, когда девочкам исполнилось по 14 лет, они вздумали бежать. Ганс нашел их спустя месяц и попросил мадам Битче наказать их особым образом. После этого инцидента Битче собственноручно клеймила каждую девчонку специальной руной привязанности. При всей своей ненависти к Гансу, они не могли от него далеко уйти, в противном случае, они испытали бы невероятную боль, их сердца бы просто останавливались с каждой милей, что отделяла их от хозяина.

С другой стороны, они это прекрасно знали и посмели уйти. "Похоже, терпению девушек настал конец" - подумала Битче. Ей было нисколько не жаль девушек. Она больше переживала за своего хозяина. При всей своей сущности, в нем было еще что-то человеческое и оно могло его погубить. Мэри долго не решалась спросить, так как предполагала, как отреагирует Ганс,но все же, вопрос необходимо было решить:

- Хозяин, мне отменить представление? - тихо сказала она.

Гансу эти слова, наоборот, показались оглушительно громкими, вот тогда его злоба перешагнула предел. Когда он бесновался и уничтожал все, что попадалось под руку - это еще было нормально, но когда его доводили до предела, он становился холодным и спокойным...но это только на первый взгляд.

Внезапно он почувствовал странный запах. Так пахнут старые пыльные книги. Он понял, что к ним приближается человек, явно пожилой, но что-то в это запахе было до боли знакомо Гансу. Он резко встал и вышел из вагончика. Прямо в лицо ему смотрело дуло пистолета. А держал его...старый друг Ганса Чарли.

- Чарли, - радушно развел руки и улыбнулся немец. - ты ли это?! сколько мы не виделись?

-15 лет, Ганс, 15 лет, - просипел старик. Его руки дрожали от сдерживаемой ярости. Теперь он окончательно убедился, что Ганс чудовище. По подсчетам Чарли, его бывшему другу должно быть около 57 лет. Но ГАНС ВЫГЛЯДЕЛ ТАК ЖЕ, КАК И 30 ЛЕТ НАЗАД, когда они познакомились во Флориде.

Ганс отметил состояние старика, а так же, что он вырубил Кортеса. "Что ж, похвально, - подумал Ганс, - мне самому порой хочется избить этого болвана".

- Чем обязан, дружище? - мягко сказал Ганс.

Чарли отметил, что Ганс ни словом не накмекнул убрать пистолет, вообще, у него сложилось впечатление, что немец его просто не замечал, дуло почти упиралось в грудь Ганса, в районе сердца, но его это нисколько не пугало.

- Домино? - выдохнул старик имя любимой дочки.

Ганс сочувственно нахмурил лоб.

-Увы, Чарльз, твоя дочь сбежала.

Старик в этот момент почувствовал невероятное облегчение, "Моя девочка жива, - гремело в голове у Чарли, - и она на свободе". Но червячок сомнения быстро дал о себе знать.

- Докажи, что она жива.

Гансу только это и нужно было.

- Подойди, друг мой. - мягко сказал он.

Старик долго не решался, он боялся немца. Он подозревал, что у Ганса есть способности читать мысли, а так же внушать их. Но он уже упустил время...

Ганс сделал выпад,  прикоснулся к лицу старика и посмотрел ему в глаза.

- Смотри, Чарли, как росла твоя девочка.

Ганс делился своими воспоминаниями. Вот он берет Домино за руку в ту знаменательную ночь 1914 года и они уходят, вот Домино поднимает огромную штангу и видно,что ей абсолютно не тяжело, вот она поет вместе с рыжей девчушкой ее лет, вот она вместе с тремя девочками приветствует публику на арене, вот она совсем взрослая и красивая вальсирует с невидимым кавалером...

По лицу Чарли стекали слезы счастья, вот она его маленькая девочка, она уже выросла и стала красивой молодой женщиной, вполне счастливой, как ему казалось. Тем временем Ганс медленно убрал руку с лица старика. У Чарли затряслись колени, он не выдержал и рухнул на них, до сих пор не веря своему счастью. Когда он начал возвращаться с небес на землю наступила тьма...

Кортес аккуратно завернул тело старика в обрывки штор из вагончика девушек. Ганс улыбался. Его лицо излучало спокойствие и умиротворенность.

Битче осторожно коснулась рукой его плеча.

- Хозяин, так что вы решили насчет представления?

- Оно состоится, Мэри. Я надеюсь ты не растеряла свои способности чревовещания?

Битче чуть улыбнулась. Этого было достаточно. Новый номер будет готов через минут 30.


Глава 5. Не хотите по-хорошему, будет по-ужасному. Часть 2.

Я сидела уже десять минут, а действия так и не было. Толпа на трибунах тоже стала волноваться.  В конце концов, бакалейщик, Мистер Финч, крикнул:

- Эй, за что деньги плачены? где же великое представление?

- Не волнуйтесь, Мистер Финч, представление уже начинается, - разнесся по шатру холодный женский голос.

В центре арены стояла высокая седая женщина, как я поняла, это и была мадам Битче. Рядом с ней стоял какой-то реквизит, накрытый белой тканью.

Когда публика замолкла, мадам Битче поклонилась и сказала:

-Добрый вечер, дамы и господа. Ввиду...технических причин у нас некоторые изменения в программе, но надеюсь, что зрелище будет для вас незабываемым.

С этими словами она сдернула простыню и перед нами предстало...что-то. Это была кукла-марионетка, которая очень неплохо походила на человека. Одета она была в черные брючки, гетры, матроску и подтяжки, на голове красовалась кепка, а на лице был грим, как у мима.

- Позвольте представить вам моего друга...Джузеппе, - сказала мадам Битче,беря в руки кресты и поднимая куклу.

Кукла была ростом почти с мадам Битче, но это ей нисколько не мешало. Старуха умело управляла марионеткой, внезапно раздался высокий голос:

- Здравствуйте, дамы и господа, позвольте представиться, меня зовут Джузеппе, - кукла неуклюже попыталась сделать что-то вроде реверанса.  Самое странное, что мадам Битче не открывала рта. Я не думаю, что за куклу мог говорить кто-то другой, так как выдал бы себя этим, голос явно принадлежал кукле. Мне почему-то пришла мысль, что внутри кто-то сидит, или кукла на самом деле человек. Но в какой-то момент, благо я сидела в первых рядах и мадам Битче с куклой подошли довольно близко, я увидела, что рот куклы абсолютно пустой, ни языка, ни зубов, ничего. Кукла, самая настоящая.

Но почему-то я не могла поверить в это до конца.

Тем временем представление шло своим чередом, мадам Битче дальше только объявляла номера, Джузеппе на сцену больше не выводили. Я решила использовать свой шанс и попытаться тихонько найти Домино, заодно осмотреться, где же мистер Чарли.

Мне удалось незаметно попасть за кулисы, но я не увидела девушек. Были только мадам Битче, а рядом с ней явно стоял гер Кортес, про которого мне рассказал мой друг.  Больше никого не было видно. Я решила пробраться к вагончикам и поискать Домино там, когда обратила внимание на большую коробку. Она была с человеческий рост, и как я поняла, именно в ней, скорее всего, хранили Джузеппе.

Не знаю, зачем я открыла ее. Просто, мне что-то показалось странным в этой кукле. Я сняла крышку. Внезапно кукла открыла глаза и замычала. Хорошо, что на арене вовсю играла музыка, иначе нас могли бы заметить. Кукла не может так делать, разве что...это был человек. Я посмотрела на нити, которые шли от запястий, для управления руками, и обратила внимание, что у самого основания они красные. Это...кровь!

Я хотела закричать, но вовремя зажала себе рот руками. Они использовали человека в качестве марионетки!

- Кто же вы? - жалобно прошептала я.

Ответ не замедлил прийти ко мне в голову. Внимательно присмотревшись, я начала узнавать это лицо.

- Мистер Чарли... - сказала я.

Он утвердительно кивнул.

{Тем временем}

- Домино, Ида! Вы уверены, что он сюда не придет? - в панике спрашивала Фил.

- В сотый раз отвечаем "да"! - рявкнула рыжая.

Девушки пришли на тот самый полигон, где велись военные действия во время Первой мировой войны. Он находился недалеко от цирка. Самое забавное было то, что находясь у Ганса под носом, он ни за что бы не догадался сюда прийти.

За все годы жизни в качестве его "дочерей" девушки узнали один способ спрятаться от него. Во-первых, это должно быть место, где много неприкаянных душ, лучше всего, если это поле боя. Хотя более классическим местом является старое кладбище. Духи не нашедшие покоя будут сбивать след, если попытаться найти человека магическими или иными способами. Но Ганс мог найти их по запаху, поэтому для того ,чтобы окончательно сбить духа надо произнести что-то вроде мантры, которая полностью спрячет девушек от их хозяина. Суть этого ритуала в том, чтобы сказать, что дар, которым обладает Ганс не существует, что он бесполезен.

Каждая из девушек произнесла несколько фраз подобного содержания, теперь можно было спокойно праздновать свой день рождения и долгожданный выходной.

Пожалуй, артистки давно так не веселились. Домино умудрилась найти "Абрау- Дюрсо" 1914 года.

- Плохой год, - вздохнула Филли.

- Хорошшший, - отобрала у нее бутылку Лиз, - мы бы никогда не узнали друг друга, ессссли бы Гансссс тогда не пришшшшел.

- Боюсь, мы бы закончили где-нибудь в борделях, ну или на фабриках,  - нарочито грустно и торжественно сказала Ида.

- Говори за ссссебя, - пихнула ее локтем Лиз, но над фразой рыжей-таки хохотнула. Любила она грубый юмор фаерщицы.

- А что? сироты разве не там заканчивают? - захлопала глазами девушка номер два.

- Порой кому-то везет, - мечтательно протянула Филли, - кто-тот знакомится на улице с красивым индийским принцем и уезжает в далекие страны, жить долго и счастливо.

- Так, не позволяем больше Фил покупать "The New York Journal", - шепнула остальным Домино, все трое цинично ухмыльнулись.

Фил была слишком мечтательна по мнению ее "сестер", ей пора уже было спуститься с небес на землю. С другой стороны, если бы не ее витание в облаках, возможно, они бы уже давно закопали себя заживо, сойдя с ума от отчаяния.

После продолжительной веселой болтовни, Лиз решила перевести тему в более серьезное русло:

- Я узнала, что Гансссс решшшшил взять новую девочку.

Реакция всех троих была скрыта за каменными лицами, но сердце у каждой разрывалось: Филли была в ужасе, представив, что ждет малышку, Домино была зла на Ганса за то,что он хотел сломать судьбу еще одному невинному человечку, а Аида сгорала от...ревности.

- Как ее зовут? - Ида решила нарушить тишину первой.

- Мадлена, или как-то так, - пожала плечами Лиз.

- Это же ужасно! - вскрикнула Филли.

-  Я сегодня же поговорю с Гансом! - подскочила Домино.

- Стоять! - рявкнула девушка номер два.

Все удивленно посмотрели на нее, но все же вернулись на свои места и уставились на фаерщицу.

- Во-первых, если помните, Ганс не особо считается с нашим мнением вот уже 15 лет, поэтому кроме дополнительного наказания мы ничего не добьемся, во-вторых, у девочки будем мы, - Ида сама удивлялась, как спокойно она это все растолковывала остальным, - в-третьих, Лиз может ошибаться.

Змееустка зашипела не нее. Не то, чтобы она обиделась, просто для порядка.

- И если вы помните, мы здорово его разозлили, поэтому девочка наш единственный шанс избавится от наказания, - протянула Ида.

Вот это была правда. Ганс начал "знакомить" девочек с болью только, когда каждая достигала возраста 12 лет, частенько он отменял наказание старших "дочерей" потому что за них вступались младшие. Филли и Лиз нередко выручали Аиду, в противном случае, одним шрамом на лице дело не ограничилось бы.

Поговорив об этом еще немного, девушки решили собираться в вагончик. На горизонте алело заходящее солнце, артистки не спеша возвращались домой, где им явно были не рады.

Первой до вагончика добежала Филли. Остальные шли следом, смеялись, болтали, когда увидели, как Фил вылетела из "дома" с таким видом, будто привидение увидела.

- Что случилось,Филли? - спросила Домино. Филли молча прижалась к ней, ее трясло как в лихорадке.

- Милашка, да что случилось в конце концов? - попыталась привести ее в чувство фаерщица, она развернула картежницу к себе и немного ее тряхнула.

- Там...- тихо сказала Фил.

Ида боялась представить, что же там внутри. Ганс был жесток и арсенал "сюрпризов" у него был соответствующий. Домино смело открыла дверцу и зашла первой, за ней следом вошла Лиз, затем Ида, к которой прижималась Фил.

В принципе, ничего ужасного не было, всего лишь их "уютное" жилище превратилось в груду щепок, обломков, осколков и лоскутков.

- Мда...дела, - протянула Домино, вспомнив как долго они обустраивали свой "дом".

- И это еще не все, - услышали они до боли знакомый голос.

Кортес стоял прямо позади Фил и нагло ухмылялся. Каждая из девушек мечтала избить его до полусмерти почти 15 лет, у Домино и Лиз вообще были личные счеты с этим тупым ублюдком.

- Хозяин приказал прийти в шатер, - просил он, бесстыдно посмотрел на девушек номер один и три, причмокнул, подмигнул им и ушел в сторону своего вагончика.

- Клянусссь Богом, - прошипела Лиз. - я убью этого ссссукина ссссына.

- Пойдем, - подтолкнула ее Домино, - с этой тварью мы еще поквитаемся.

Сейчас было не до старых разборок, их ждало страшное наказание и они безумно надеялись, что Мадлен попалась в ловушку Ганса.


Глава 6. В себе я ненавижу человечность...

{Эта глава очередное отступление. Все размышления в ней принадлежат Гансу. Думаю, она понравится девушкам. Романтика гарантирована.}

Я запутался. Да, в свои 94, я спокойно могу в этом себе признаться. Когда я был моложе, все было яснее. Хотя на самом деле это было не так. Мой отец, а точнее его сущность, которая мне досталась, позволяла мне видеть много и уметь многое. Больше всего я любил свое демоническое происхождение, но так же я был наполовину человек. И больше всего в себе я ненавижу человечность...

Я связался с этими девочками по одной причине - их сущности. Они были точно такие же как я, наполовину люди, наполовину что-то иное...Я так и не узнал до конца, откуда они такие взялись, но полудемонов я вижу так же ясно, как солнце на горизонте.

Домино. Ее мать, насколько я знал, умерла при родах. Боюсь, что это далеко не так. Домино была Лилианом. Я почти не связывался с миром демонов, но как и в мире людей, слухи там разносятся очень быстро. Лилит, мать Домино, конечно, оставалась человеком, пусть и бессмертным, и как человек, она снова полюбила смертного, будучи в очередной раз беременна от демона. Связи со смертными не особо приветствуются в Преисподней, поэтому "смерть" Лилит вполне объяснима: она испугалась расплаты за свой поступок, к тому же тогда она уже наигралась в роли любимой жены, а роль матери, как и раньше, для нее была не по силам. Об отце Домино я ничего не узнал, но уверен, что ее нечеловеческая сила - наследство папочки.

Почти, как и всех остальных, мне было жаль оставлять этого демона в мире людей и я, как человек, возможно, хотел семьи. Не хотел остаться один. Так я объяснил себе то, что забрал  Домино, вырвал ее из рук любимого и любящего отца. Я привязался к ней, она была мне почти как сестра. Ради нее я научился контролировать себя, заботился о ней, я знал ее "мамочку"  и потому выделял ее среди других осиротевших. Просто я как-то представил себя на ее месте, как бы я себя почувствовал, узнав, что моя мать шлюха Преисподней и ко всему прочему безразлична к судьбе своих родных детей. Будь я на месте Домино, разнес половину земного шара в щепки, да и Лилит переломал бы все кости.

Что касается Лиз и Фил, то они были полукровками. Хотя у Фил человеческое начало проявляется сильнее, чем у Лиз. У Фелиции есть дар, который был передан ей ее отцом - она могла обманывать людей, тасовать их мысли, как колоду карт. Кстати,ее отец Ваал перед тем, как сбежал, успел подарить ей "Молитвенник черта" - игральные карты, которые меняли масть в зависимости от желания своего хозяина-держателя колоды. Почему сбежал один из герцогов Ада,я так и не понял. Возможно, дело было в моем отце, много кто из демонов обходил меня стороной из-за моего происхождения. Но факт остается фактом, Ваал удрал, покинув тело ,в котором провел 6 лет. Фелиция искренне уверена, что ее отца застрелили грабители. Я не торопился открывать девушками правду их происхождения, пусть уж они считают себя круглыми сиротами , чем осиротевшими чудовищами при живых родителях.

Лиззи была больше всех похожа на демона, ее происхождение самое абсурдное из всех. На самом деле Элизабет родилась в семье обычных смертных, ее мать любила гулять по джунглям, доходя до самой Амазонки. Я так и не узнал, почему Левиафан, демон морей, убил сначала женщину, а потом, когда родилась девочка пожалел ее и  даровал ей силу управлять змеями. Мысли демонов неисповедимы, но что поделать. Лиз выжила и умело управляет змеями, у нее даже есть любимец, Давид, кажется.

Аида. Что касается нее, ее отцом был демон Хабарил, а матерью одна из ведьм рода  Мейфееров. От матери она не переняла ничего, за что Элена жутко ненавидела свою дочь и частенько ругалась с мужем. Хабарил любил свою жену и дочь и всячески пытался их помирить, но тщетно. Как-то ему пришлось вернуться по делам в мир демонов. Аида и Элена остались один на один. Девочка с несвойственными ее возрасту спокойствием и жестокостью закрыла все двери и окна в доме и сожгла его дотла вместе с матерью. Хабарил не простил этого Иде, но я вовремя оказался в то время поблизости. Из уважения к моему отцу, демон огня позволил мне забрать свою ненавистную дочь.

А вот теперь я боюсь. По-настоящему. Я боюсь их потерять. Да, пусть я их довольно часто подвергал наказанию, но это был единственный способ приручить демонов, а точнее помочь им контролировать себя. Ко всем девушкам я относился как к маленьким сестрам, которым нужна помощь и поддержка в этом мире, где они остались совсем одни. Ко всем, кроме одной...

Я любил ее. Вот и все. Все эти 15 лет я пытался себя контролировать, но ничего не получалось. Мне нравилось как она улыбается, как смеется, я всегда с восторгом смотрел ее номера на арене своего цирка, я ни разу не видел как она плачет и был рад этому...Я любил ее бунтарскую натуру. Я даже до сих пор себе не могу простить ее шрам на лице. Будь в моей власти возможность вылечить его, я бы это сделал...

Я не знал, что мне делать дальше. Я был уверен, что она ненавидит меня. В принципе, все девушки испытывали ко мне тихую ненависть, но в то же время и любили, но как сестры.

Я ненавижу в себе эту человеческую слабость. Эти сомнения. Демоны берут все, что им захочется, почему я так не могу сделать?

Потом что люблю. И не хочу причинять ей боль.

Я хотел забыть ее. Пытался,как мог, но ничего не помогало. Стало только хуже, когда она повзрослела. Таких красивых людей не бывает, такая красота не по силам человеческой природе.Такая красота почти преступление.  Теперь я не просто ее любил, я ее желал...

И тут, к моей радости, я нашел выход. Новая девочка. Я начал искать нового демона, но нашел кое-что получше. Тоже полукровка. Вот только, ее матерью был...ангел.

Глава 7. Наказание.

[от лица Ганса]

Они даже не понимают, как сделали мне больно. Именно больно.  Я не злюсь на них, но такого дикого страха, отчаяния и боли от их ухода я не чувствовал почти 10 лет. Тогда я испугался еще больше, так как это было впервые со мной и с ними, и тогда у них не было рун привязанности. Тогда они могли уйти навсегда, но я-таки их нашел.

Последние несколько часов я не находил себе места. Я не мог их учуять. Демоны чувствуют человека по запаху, а девушки оставались пока что людьми, хоть и почти бессмертными. Я не мог прочитать их мысли. Это была моя способность: читать и внушать мысли, показывать и читать воспоминания. Я мог услышать их мысли с любого расстояния по своему желанию, ибо мысли демонов слышны громче и четче, чем мысли людей, но тщетно. Их как будто не существовало на свете.

Я запаниковал. Я не представлял без них своей жизни, к черту, что мой цирк прекратит существование, гораздо важнее было то,что я останусь совсем один.

- Хозяин, - позвал меня Кортес.

Я вскочил, надеясь, что он нашел их. Но, похоже, нет, на руках он держал Мадлену. В принципе, тоже повод для радости, немного отвлекусь от своей боли. Я кивком указал куда положить девочку.

- Аккуратнее, - грозно сказал я, когда громила неуклюже положил маленькое тело на стол.

Он встал, тупо ухмыляясь, ожидая распоряжений.

- Где ты ее нашел и почему она без сознания? - прорычал я.

Наконец- то эта ухмылка исчезла с лица мерзавца. Он виновато потупился и стал переминаться с ноги на ногу.

- Отвечай! - рявкнул я.

-Это все Битче, - затараторил он испуганно, - девчонка нашла коробку со старым болваном, из которого вы распорядились сделать куклу, хозяин. Она догадалась, кто это и попыталась сбежать, но мадам Битче схватила ее, что-то прошептала на ушко и девочка лишилась чувств.

Я знал, что сделала Мэри. Она была неплохой ведуньей и скорее всего это был слабый заговор сна, скоро девочка должна проснуться.

- Нашли? - устало спросил я, потирая виски. Присутствие Кортеса всегда действовало на меня утомительно. Особенно, когда он пытался свалить вину на другого. Хотя, судя по тому, что я прочитал в его бестолковой голове, все было так, как он сказал.

- Нет. - тихо пробормотал верзила. Он даже съежился от страха. Сила хозяина для него была известна, поэтому он старался его не злить.

Я только кивнул. Наказывать идиота не было никакого желания, к тому же, мне предстояло непростое дело с моими беглянками.

- Пшел вон, - бросил я и устроился на гамаке.

Кортес поспешил скрыться, радуясь, что отделался довольно легко.

У меня было несколько драгоценных минут, пока не проснется Мадлен, чтобы придумать наказание девушкам. В такие моменты во мне просыпался демон.  И я любил эти моменты, в такие моменты я был силен и решителен, как никогда. Наказать девушек стоило, побег был совершен, несмотря на то, что они были наказаны в прошлый раз за это, и эта выходка чуть не сорвала представление, что только ухудшало положение девушек. Их стоило напугать так, чтобы они никогда более не думали убегать. Что касалось моего золотого правила "маленьким не смотреть", Мадлен просто можно оставить у меня в вагончике, вместе с Битче. С наказанием мне хватит помощи Кортеса.

Я придумал как их наказать, это будет жестоко, но, надеюсь, поучительно.

- Что ж, не хотите по-хорошему, будет по-ужасному, - усмехнулся я.

[от лица Мадлен]

"Somnus, infantem , somnus . Pulchra fairy vultus." -звучал в моей голове мелодичный голос. После того, как я нашла Чарли, первое что мне пришло в голову, это позвать на помощь. Я почти добежала до выхода из шатра, когда услышала эту песенку на неизвестном языке (латынь - прим.автора). Мои глаза сомкнулись сами собой и я провалилась в темноту.

Проснулась я на чем-то жестком. Либо на полу, либо на полке. Я открыла глаза, приподнялась на локтях. Эх, не угадала, я лежала на столе. Затылок немного болел, похоже я стукнулась где-то. Потирая ушибленную голову, я огляделась и первое что увидела, были темно-карие глаза, которые внимательно на меня смотрели из темного угла комнаты.

- И снова здравствуй, Мадлена, - тихо поприветствовал меня старый знакомый.

В гамаке, свесив одну ногу, сидел Ганс. Я не хотела с ним говорить. Я боялась его. То, что он сделал с Чарли, было ужасно, и я боялась, что подобное сделают со мной.

- Что я здесь делаю? - прошептала я.

- Тебя ну учили здороваться со старшими?, - удивленно приподняв брови, насмешливо спросил Ганс.

- Извините, - автоматически ответила я. - Здравствуйте, Ганс.

Снова выражение удивления на его лице. Он тепло мне улыбнулся:

- Так-то лучше. Полагаю, ты знаешь Чарли и он тебе про меня уже что-то рассказал, - это был не вопрос, а утверждение. - Что ж, тем лучше. Отвечая на твой вопрос, хочу заранее тебя уверить, никто не причинит тебе боли. по крайней мере не сейчас.

Я громко сглотнула, боясь представить, что же меня ждет.

- Боишься меня? - внезапно спросил Ганс.

- Да, - неожиданно для самой себя ответила я.

- Это правильно, девочка. Ты должна меня бояться. Но в то же время, я хочу, чтобы ты меня воспринимала, как старшего брата. Я буду учить тебя, буду помогать и поддерживать, не скрою, если ты меня расстроишь, я буду тебя наказывать. но у меня правило. Я не наказываю тех, кому не исполнилось 12 лет, и не позволяю до этого возраста видеть, как наказывают других.

Мне стало немного легче.  Я стала внимательно рассматривать хозяина цирка. Он был  уже без цилиндра, перчаток и камзола. Одет он был в вытянутую кофту без рукавов, брюки из грубого материала и все. На ногах не было ни носков, ни ботинок. В таком домашнем виде Ганс выглядел вполне безопасно.На руках у парня было много татуировок. Непослушные кудрявые черные волосы, правильные черты лица, ухмылка, выдающие не юный возраст морщинки у глаз, рельефное тело - все это о внешности немца. Для своих 60, хотя может он был и старше, он выглядел на 25 лет. Он тепло улыбался и не подходил ко мне, явно не желая напугать. Это делало ему честь.

- Где Домино? - спрашиваю я то,что волнует меня в первую очередь.

Ганс снова удивленно поднял брови.

- Мда, похоже Чарли рассказал тебе историю своей маленькой семьи. Что ж, Домино жива-здорова и уже много лет выступает в моем цирке. Возможно, завтра я вас познакомлю.

- почему не сегодня?

- Понимаешь, у девушек сегодня день рождения, - улыбнулся Ганс. Он подозревал по какой причине произошел побег, - и они отмечают его. Поэтому они сегодня и не выступали.

Я удивилась тому, что как так получилось, что девушки родились в один день.

- Что же теперь будет со мной? - тихо спросила я.

Ганс поднялся с гамака, плавной походкой подошел к столу и уселся на самый краешек. Его лицо оказалось прямо напротив моего.

- С тобой все будет хорошо, - ласково сказал он. - У тебя будет большая семья и ты увидишь целый мир.

Я понимала, что попала в труппу и скорее всего буду выступать, как и Домино.

- Но я ничего не умею.

- Это только ты так думаешь, - хитро улыбнулся Ганс. "Ты даже не представляешь, какие у тебя есть способности" - подумал он про себя.

Я удивилась такому ответу, возможно, Ганс что-то со мной сотворит, проведет магические обряды и я стану почти как он: выглядеть молодо в 60 и делать что-нибудь еще необычное.

- А что с Чарли? - снова во мне проснулся страх.

- С ним все хорошо. К сожалению, он больше не сможет говорить, а в остальном он в порядке - попытался подбодрить меня Ганс.
Я тем временем вспомнила, как заглянула в рот "кукле". Ни зубов, ни языка. Теперь понятно, почему он больше не заговорит. Мне стало невероятно страшно.

Подтянув к себе колени, я всхлипнула.

- Почему ты плачешь, Мадлена? - сочувственно спросил Ганс.

- Мне страшно.

Он задумчиво помолчал, потом медленно произнес:

- Клянусь именем своего отца,  я не сделаю с тобой ничего подобного, что сделал с Чарли. Я наказывал девушек только поркой. Сама у них спроси, если хочешь.

Он сказал это так спокойно, словно говорил о погоде. Я почему-то поверила Гансу. Он не выглядел чудовищем, возможно, все в моей жизни наладится. Я люблю представления, а тут огромный шанс самой принять в них участие, правда, еще не знаю как, но Ганс уверяет, что мои способности годятся. Я хотела бы попутешествовать, я хотела бы жить с семьей. Все это было так заманчиво. Но наказание...

Тем временем ход моих мыслей был прерван скрипом входной двери. В проеме показался гер Кортес. Он явно запыхался, но при этом пытался ухмыляться в своей манере:

- Хозяин, - прохрипел он. - Они вернулись.

На лице Ганса появилось чувство огромного облегчения. Это было так трогательно, он переживал за своих артистов, как за родных детей.

- Попроси их пройти в шатер, - улыбнулся немец. - Да, и приготовь все, как обычно.

Кортес гадко хохотнул и ушел.

Немец встал и сказал:

- Мадлена, у тебя есть время подумать, если хочешь, можешь осмотреться, только не отходи далеко от моего вагончика. С тобой побудет мадам Битче.

Как будто ожидая команды за дверью, Битче молча зашла в вагончик. Ганс обулся, накинул кожаную куртку и вышел.  Я осталась наедине сама с собой. Ну почти.

{от лица Ганса}

Я НЕ МОГУ ЧИТАТЬ ЕЕ МЫСЛИ И ВНУШИТЬ ЕЙ ОСТАТЬСЯ!

{спустя несколько минут в шатре}

Все четверо уже ждали Ганса. Ида сидела на бордюре и нервно курила, Домино в волнении ходила из угла в угол арены, Филли трясло и она, подбадривая себя, пела какую-то цыганскую песенку, одна Лиз не выдавала своего беспокойства, лежа в центре арены и медленно поглаживая Давида.

Почувствовав вибрацию земли, Лиз прошипела:

- Он идет.

Все, как по команде, встали со своих мест и собрались в центре арены. Высокая фигура немца появилась на выходе из шатра. Подойдя ближе, он  развел руки в сторону, вроде желая их обнять, и грустно протянул:

-Дамы, дамы...

Его глаза были холодны, как лед. Девушки давно не видели его настолько злым.

Ида всегда была сторонницей метода "всегда лучше нападение" . Рыжая кинулась к Гансу, прорычав:

-Какого черта, Ганс! Во что ты превратил наш дом, сукин ты сын?

За что получила удар в живот, из-за которого она отлетела на трибуны. Похоже, она сломала руку. Судя по послышавшегося девушкам хрустящего звука и тихим ругательствам, Ида явно пострадала.

Лиз посмотрела на Ганса с ненавистью и тихо зашипела:

 - В этот раз ты ничего нам сделаешшшшшь, лучшшше я умру.

Ганс удивленно на нее посмотрел. "Да сегодня день чертовщины, какой-то" - подумал он про себя. Лиз никогда в жизни не заговаривала с Гансом, тем более в такой агрессивной форме.

- Вы сильно провинились,девушки, - пожал он плечами. - Я обязан вас наказать.

Ганс кивнул Кортесу и тот подошел к Домино.

- Только притронься ко мне, мразь, - прорычала она.

В следующую секунду вечно ухмыляющийся мерзавец, сделав тройное сальто, вылетел за пределы шатра, сделав приличную дыру в "крыше". Домино растирала кулаки.

- Ну зачем ты так, - улыбнулся Ганс. В глубине души,он аплодировал своей любимице.

В следующую секунду девушки почувствовали невыносимую боль. Руна привязанности сыграла свою службу. У каждой она запылала на теле так, будто ее только нанесли.

-Дамы, у меня нет времени с вами церемониться, - протянул Ганс, - у меня кроме вас забот хватает. Сейчас Ида, Домино и Лиз отправятся в клетку.

Он указал на невесть откуда появившуюся клетку для львов. Ганс щелкнул пальцами и девушка номер один, два и три против воли пошли в клетку. Когда дверца за ними захлопнулась и защелкнулся огромный замок, Ганс подошел к девушке номер четыре.

- Насколько помню, Фил ни разу не подвергалась телесному наказанию, - тихо сказал он. - Много лет вы ее покрывали, это похвально, девушки. Но сегодня ваше наказание следующее: я назначаю Фил 10 ударов плетью. И вы будете на это смотреть, пока действие руны привязанности не ослабнет. Вы не сможете ей помочь раньше 7 удара.

Внезапно в шатер, прихрамывая, зашел Кортес. Ненавистно поглядывая на девушек, он вкатил на арену стойку и приковал к ней Фил. Ганс взял ножницы и аккуратно разрезал рубашку Фил на спине.

- Мне очень жаль - прошептал он ей на ухо. Кортес замахнулся.

-Первый удар, - прогремел в шатре страшный голос, а затем раздался пронзительный женский вопль.

Ида, Домино и Лиз не могли на это смотреть, но не могли и отвернуться, их тела были под действием руны и слушались Ганса. На пятом ударе, когда Фил уже не могла кричать, а только скулила и плакала навзрыд, у Домино получилось пошевелить рукой, на следующий удар она уже подбежала к прутьям клетки и легко раздвинула их. Секунда и она добежала до Кортеса. Тот явно не горел желанием полетать еще раз под куполом шатра, поэтому успел вовремя увернуться от силачки, в следующий момент он понял, что одежда на нем загорелась. Секунда и начала гореть его кожа. Аида с ненавистью смотрела на мучителя. Ее глаза приобрели алый оттенок, а потом загорелись, как лава. Когда она уже была готов сжечь мерзавца дотла, кто-то отвлек ее, схватив за горло и прижав к прутьям клетки, которые сразу же начали плавится.

- Ида, тише- ласково сказал Ганс. - успокойся, пожалуйста.

Как она хотела его сжечь. Но...его прикосновение просто парализовало ее. И дело не в том, что это было внушение со стороны Ганса, он никогда к ней не прикасался, а сейчас, человек, которого она безумно ненавидела и любила ласково гладил ее по лицу. По щеке фаерщицы скатилась огненная слеза. Ганс провел рукой по ее шее, плечу и прикоснулся к сломанному локтю.Он сжал место слома. Ида закусила губу, чтобы не взвыть от боли, но через минуту она поняла, что у нее больше ничего не болит. Ганс вылечил ее руку.

Ганс отвернулся от девушки номер два и что-то тихо прошептал. Костер, в который превратился Кортес, потух. Он был еще жив и выл от боли. "Жаль, что она его не убила, когда меня не было рядом" - горько подумал Ганс. Он бы позволил верзиле сгореть в свое отсутствие, но пока он был ему еще нужен.

Домино тем временем сорвала замки со стойки и подняла Фил, положив ее себе на плечо. Спину бедняжки лучше не трогать ближайшие недели.  Лиз с презрением смотрела на Ганса.

- Лиз, ваш новый "дом" стоит под старым дубом, недалеко от вагончика мадам Битче. Там есть все что необходимо, вода, повязки.

С этими словами он протянул ей ключ, змееустка отвернулась от него. Хозяин цирка аккуратно положил его на песок и ушел.

Мадлена сидела, спрятавшись на трибунах, отходя от ужаса, который она только что увидела.


Глава 8. Добро пожаловать, Мадлен.

меня трясло после увиденного. Это же был ужас какой-то. Девушки были уже совсем взрослые. Я пока не разобралась кто из них кто, пока я узнала о некой Лиз и Фил. Осталось разобраться кто Домино, а кто Ида. Дочь Чарли жива и это успокаивает. Мне бы хотелось ей рассказать про ее отца, но у девушек сейчас хватает боли.

Как и разрешил Ганс, я решила прогуляться по окрестностям. Мадам Битче дремала на кресле-качалке и я смогла незаметно улизнуть. Моей целью был шатер, где пару часов назад закончилось представление.  Я надеялась найти Чарли и все разузнать, для этого я захватила пару листов бумаги и карандаш, надеясь, что покалеченные руки старика уже подлечили и он в состоянии писать.

Пока я шла между вагончиков (их было около восьми), я услышала душераздирающий крик. Потом еще один.  Я поняла, что он доносится из шатра, куда отвели девушек. Похоже, там свершалось наказание о котором говорил Ганс. Ноги сами понесли меня внутрь, я осторожно пробралась между трибун и спряталась в верхних рядах. Смотреть и слышать это не было сил. Но я успела под глянуть, что над прикованной к стойке черноволосой девушкой стоит гер Кортес и превращает ее спину в лоскутки мяса. Где-то на седьмом вскрике я услышала странный звуки и выглянула из укрытия, на арене творилось невообразимое! Одна из девушек развела прутья в стороны и свободно вышла из клетки, вторая встала как вкопанная и уставилась в Кортеса, через минуту мужчина был похож на костер! У девушки, которая на него смотрела глаза засветились красным. Через минуту Ганс прижал ее к решетке и что-то сделал. Я не увидела. Вскоре он вышел, Кортес уже давно потух и лежал, корчась от боли, Ганс подошел к девушке со змеей, Лиз, кажется, и что-то ей протянул. Девушка отвернулась от него, он положил это что-то на землю и ушел. Наказанную девушку уже понесла на выход девушка с невероятной силой, за ней следом кинулась девушка со странными глазами и девушка со змеей, которая все-таки подняла что-то с земли.

Я не поверила своим глазам. До сих пор. Что здесь происходит, Господи? Кто эти девушки? Почему они могут делать такие вещи? Почему Ганс с ними так жесток? Почему они не убежали до сих пор?!!!

Возможно Ганс их запугал, может он умеет заставлять людей подчиняться своей воле. Но ведь должен быть способ помочь им! Должен. И я его узнаю во что бы то ни стало.

[Вагончик девушек спустя несколько минут после инцидента]

Лиз побежала вперед, чтобы скорее открыть дверь. Внутри вагончика она увидела кушетку и сказала Домино положить Филли туда.

- Ида, Ганс что-то говорил про воду, - командным тоном сказала Лиз.

 Рыжая поспешила принести воды. Она засунула внутрь руку и стала ее нагревать. При этом Иде было довольно больно. Вода причиняла ей просто нечеловеческую боль. Девушке номер два следовало остерегаться дождя, в противном случае, ее лечение займет не одну неделю. Купание ей категорически противопоказано. В свое время она нашла способ блюсти гигиену без мучений. Кипяток. Очень горячая вода практически не причиняла ей боли, а также если контактировать с водой недолго и только частью тела, боль довольно терпимая. Через пару секунд вода уже была достаточно теплая и фаерщица поспешила убрать руку.

Лиз была их домашним лекарем. За шесть лет жизни в Перу, она научилась делать такие мази и настойки, которые поднимут на ноги лучше и быстрее, чем самые лучшие врачи в США. Ганс не впервые наказывал девушек и у змееустки всегда были наготове пожизненные запасы мази, которые помогали залечивать раны. Жаль, они не могли с таким же успехом убирать шрамы.

Домино аккуратно положила Филли на кушетку, бедняжка была в полусознательном состоянии от болевого шока. Она до сих пор всхлипывала, от пота и слез тушь и помада была размазана по всему лицу, девушка судорожно прижимала к себе обрывки рубашки.

Ида протянула один кусок ткани, смоченный в воде, Домино,чтобы та вытерла лицо картежницы, а второй взяла в руки и села на стул рядом с кушеткой. Она ласково погладила картежницу по голове и сказала:

- Милашка, ты же знаешь, что я буду делать?

Фил едва кивнула. Домино помогла ей зажать между зубов небольшой деревянный брусок.

Ида медленно начала смачивать раны. Те, которые кровоточили она сначала смачивала водой и затем проводила по ним рукой, прижигая их.  На первых трех ранах, Филли невольно брыкалась и мычала, потом она немного привыкла к жжению на коже.

- Вот молодец, - ласково похвалила ее фаерщица, глотая слезы.

Бедная маленькая Филли. Если бы они знали, чем все кончится, никогда не стали бы бунтовать.

- Прости нас, ради бога, - плача, шептала Домино и гладила картежницу по голове.

Когда Ида закончила,  на ее место села Лиз. Она не плакала, но в ее глазах отражалось столько боли и жалости к Фил. Она ведь была инициатором путча. Теперь Лиз долго не простит себе этого и будет выхаживать Филли день и ночь.

Змееустка аккуратно наносила мазь. Фил уже расслабилась и практически не чувствовала боли. Мазь была теплая и словно бальзам снимала ноющую боль.

Ида тем временем готовила ткань для обертывания, ее нужно было порезать на лоскуты и смочить каждый в специальной настойке Лиз.

Домино по-прежнему поглаживала цыганку по голове, как вдруг она заметила какое-то движение за окном вагончика.

- Там кто-то есть -тихо прошептала она Иде, которая стояла к окну ближе всех.

Рыжая аккуратно присела возле окна и прислушалась. Да,там определенно кто-то был. Она медленно поднялась вдоль стены рядом с окном и резко запустила руку наружу. Пальцы сразу поймали кого-то за шиворот. Когда Ида подняла пойманное на уровень глаз, то увидела маленькую девочку. Фаерщица удивилась. Порой она так ловила Кортеса, но он сегодня почти одной ногой в могиле. Откуда в цирке взялась маленькая девочка?

- Мадлен, ессссли не ошшибаюсссь?- протянула Лиз. Она кивнула девушке номер два и та втащила девочку внутрь вагончика.

Перед артистками предстала маленькая девчушка, с темными волосами, ясными черными глазами, одета она была в школьную форму, из кармашка торчал билет на сегодняшнее представление. Малышка смутилась от такого внимания. Она уставилась в пол и начала шаркать ножкой. Аида уселась перед ней, прямо на пол и приказала:

- Ну-ка, посмотри на меня.

Мадлена испуганно посмотрела на рыжую.

- Зачем ты сюда пришла? - уже мягче спросила фаерщщица.

- Я искала Домино, - тихо ответила девочка.

Домино и Лиз удивленно переглянулись.

- Это ведь ты? - спросила Иду, Мадлен.

Фаерщица улыбнулась. Девочка была совсем кроха, как она когда-то. Сердце девушки номер два сразу прониклось к этому маленькому созданию.

- Нет. меня зовут Аида, можно просто Ида - протянула она руку для рукопожатия Мадлен.

Мадлена смущенно улыбнулась и пожала горячую руку фаерщицы.

- А вон там, - указала рыжая, - сидит человек, которого ты так ищешь.

Домино виновато улыбнулась Мадлен. Она не могла встать и поздороваться, так как голова Фил покоилась у нее на коленях. Ближайшее время лучше ей обойтись без лишних телодвижений, пока мазь не застынет.

- Зачем же ты меня искала? - спросила девушка номер один.

Мадлена молчала, она с ужасом смотрела на покрытую рубцами спину Фил. Лиз тяжело вздохнула и щелкнула пальцами.

- Мадлена, зачем ты искала Домино?

- О ней мне рассказал мистер Чарли, - тихо сказала девочка.

Лиз и Ида не могли понять, о каком Чарли идет речь, но тут Домино тихо спросила:

- Ты знаешь моего отца?

Девушка номер два и три в шоке смотрели на Домино.

Мадлена только кивнула. Девушка номер один аккуратно приподняла Филли, встала и подошла к девочке.

- Где он? как он?

- Он хорошо, вот только....

-Что?! - закричала Домино.

- Доми....- попыталась успокоить ее Ида.

- Заткнись, Ида, - рявкнула на нее силачка, - что с моим отцом, Мадлена?

- Ганс сделал из него марионетку.

Домино села на пол. До нее не сразу дошел смысл сказанного, но потом она решила уточнить:

- Марионетку?

- Да.

- Так он мертв?

- Нет, - помотала головой Мадлена. - Он жив, я видела его, вот только он теперь разговаривать не может.

Домино вскочила и вышла из вагончика.

Ида, Лиз и Фил посмотрели на ночную гостью с укором. С другой стороны, Мадлена была совсем ребенок и не понимала, какую боль причиняет этой новостью.

- Что ж, похоже ты теперь будешшшшь жить с нами,.. - протянула Лиз. - Надо приготовить тебе мессссто, где будешшшшь сссспать. Ты сможешшшь сссспать в гамаке?

- Думаю, что да - закивала девочка.

 Когда подготовка ко сну была завершена, каждая из артисток устроилась на своем гамаке, кроме Филли, которой теперь пару недель точно нельзя было лежать на спине. Ее девушки устроили на кушетке. Домино так и не пришла. Девушки не беспокоились о ней. Силачка всегда уходила "проветриться", когда ей было плохо. В худшем случае, это могло закончится тем, что Домино приходила под утро, изрядно выпив.

- Спокойной ночи, - пожелала девушкам Мадлен.

- Добро пожаловать, сестренка, - усмехнулась Ида и заснула.


Глава 9. Первый день.

{от лица Мадлен}

Когда я проснулась, в вагончике почти никого не было, кроме покалеченной девушки. Она мило сопела на кушетке и что-то бормотала во сне.  Я, постаравшись не разбудить ее, вышла на улицу.

Сегодня был ясный день уходящей осени. Листвы на деревьях практически не было, она мягким ковром расстилалась прямо под моими ногами. В цирковом городке кипела работа. Цирк уезжал, я увидела девушек рядом с шатром, который был уже почти разобран.

Я подбежала к ним и громко поздоровалась. Рыжая увидела меня первой, тепло улыбнулась  и сказала:

- Где-то через час мы заканчиваем. А пока, будь хорошей девочкой, сходи в город и купи все, что указано в списке, - она протянула мне сложенную бумажку и кошелек.

Я аккуратно взяла это из ее рук, раскрыла список, пробежалась по нему глазами, улыбнулась рыжей и полетела в город. У меня было не слишком много времени, чтобы все успеть.

[Ночью, когда появилась Мадлен и рассказала о Чарли. От лица Домино]

Я вылетела из вагончика. Мне нужен был свежий воздух. Я догадывалась, что отец жив и ждет меня. Но то, что сделал с ним Ганс, даже для него слишком!

Мой путь лежал к вагончику немца. Сегодня он свое получит. Сначала Филли, теперь Чарли. Если этого безумца не поставить на место, дело дойдет до остальных.  Без стука я ворвалась к нему в вагон.

- Пшла вон, - рявкнула я на мадам Битче.

Сушенная мумия немного нахмурилась, но благоразумно выполнила то, что я сказала.

- Домино, - тихо поприветствовал меня Ганс.

Он был голый по пояс, с полотенцем на шее. Немец стоял ко мне спиной и я увидела на ней странную татуировку - два переплетенных кольца. От нее шла какая-то нехорошая сила, которую я ощущала, зло этого знака было почти осязаемо.

- Где он? - грозно спросила я.

Ганс повернулся ко мне и мягко улыбнулся.

- Чарли сейчас в своем вагончике. Он отдыхает после лечения. Битче пришлось немного повозиться с его руками и ногами, но сейчас он в полном порядке.

- Ты мне ничего не хочешь дорассказать? - иронично протянула я, скрестив руки на груди.

- Ну да, - немного замялся Ганс, - боюсь, он теперь никогда не сможет говорить.

- Что ты с ним сделал, мерзавец? - прошипела я, почти как Лиз.

- Всего лишь помог ему стать членом труппы. К сожалению, твой отец слишком вспыльчив. Он пришел ко мне с пистолетом. Считай это самообороной, милая, - Ганс отвернулся и склонился на тазом, умывая лицо.

Я примолкла, обдумывая услышанное. Мне было жутко жаль Чарли. Ганс был жесток, но в принципе, мой отец довольно легко отделался. Я была рада, что он жив и практически здоров.

- Судя по тому, что ты пришла сюда поговорить именно об этом, я так понимаю, Мадлен у вас? - спросил Ганс, вытирая лицо.

Я кивнула.

- Что ж, тем лучше, - протянул немец. - Я все равно планировал оставить ее с вами. Вы ее должны многому научить. Она такая же как вы, Домино, она особенная.

Ганс грустно улыбнулся.

- Знаешь, я даже не могу прочитать ее мысли и что-либо ей внушить.

Я не была удивлена откровенностью Ганса, он  частенько раскрывал свои секреты, доверяя их мне, как сестре. Большую часть я не рассказывала, но кое-какие знания приходилось использовать против немца. То, что он сказал было интересно. Более того, это было практически невозможно.  Ганс контролировал нас именно за счет чтения мыслей и нам пришлось приложить немало усилий, чтобы научиться их скрывать. А тут, человек, который для него полностью недоступен.

Ганс усмехнулся.

- Уже думаешь, как использовать ее против меня.

Я поморщилась. Сколько не тренируйся, этот человек как будто читает твои мысли на лице.

- Не злись, Домино. Я вернул тебе отца. Я привел вам новую сестру. Жизнь наладится, я обещаю. А сейчас, лучше иди спать.

Мда, хочешь не хочешь, придется уходить. Не попрощавшись, я вышла на воздух. Я хотела бы увидеть отца. Мы не виделись 15 лет. Я хотела столько ему рассказать и, прежде всего, попросить прощения за мой уход.

В цирковом городке у каждого артиста или группы артистов был свой вагончик. За многие годы, мы прекрасно знали, кто где живет. Поэтому найти "новичка" в ряду "домов" мне не составило труда. Я постучалась, но вспомнив, что Чарли теперь не разговаривает, зашла так.

В вагончике был полумрак. В центре стояла большая кровать, на которой спал мой старик. От уголков губ под подбородок уходили два шрама, запястья были перебинтованы. Чарли немного похрапывал во сне. Я улыбнулась. Сколько времени прошло. Он сильно постарел, волосы были белые-белые, он отпустил бородку и усы, у глаз, на лбу и в уголках рта залегли глубокие морщины. Я помнила, какой весельчак был мой старик. Сколько же он улыбался в жизни, даже после моего ухода, я не сомневалась, он жил с надеждой, что однажды мы встретимся.

Я аккуратно погладила его по голове. Старик вздрогнул, проснулся и испуганно отстранился от моей руки. Первые секунды он растерянно смотрел на меня, а потом в его глазах появилось понимание. По щеке старика скатилась слеза.

- Здравствуй, папа - улыбнулась я.

{от лица Мадлен}

Я успела купить все, что мне поручила Ида. Но вот проблема, как мне это теперь все донести?

- Помощшшшь не нужна? - услышала я шипение за спиной.

Передо мной стояла Лиз и Ида. Обе ухмылялись. Я протянула одну из сумок змееустке и усмехнулась в их манере:

- Работать, негры.

Обе удивленно переглянулись, потом рассмеялись.

- А мы сработаемся, - протянула Ида и подхватила мешки с овощами.

Цирковой городок был уже готов к отъезду. Я, Лиз и Ида подошли к маленькому вагончику и загрузили в него часть провизии. Для девушек я купила несколько лакомств. Мне безумно хотелось, чтобы  мы подружились, к тому же я чувствовала вину перед Домино и наивно решила, что сладкое поможет ей взбодриться.

Мы вернулись в вагончик. Домино сидела возле небольшого столика и что-то записывала в книжке в кожаном переплете, параллельно выпивая янтарную жидкость в стакане. Похоже это называлось "виски".

{от лица девушек}

Лиз и Ида обрадовались, увидев Домино в обычном состоянии. Пока они не решились спросить про Чарли. Если Домино захочет, она сама расскажет.

Кортес уже запряг пару лошадей для их вагончика. Девушки столкнулись с ним на обратном пути из города. Ида не без самодовльства отметила, что часть ожогов Битче не смогла вывести и теперь верзила был прилично изуродован. "Наконец-то, мы избавимся от его наглой ухмылочки" - подумала фаерщица. Ко всему прочему Кортес продолжал сильно хромать. Это стоило рассказать Домино, подумала каждая из артисток. Мадлена же быстро спряталась за девушками, увидев Кортеса, вернее то, что от него осталось.

Когда артистки с девочкой вернулись "домой", Мадлена высыпала содержимое мешочка на стол. самые разнообразные сладости, которые можно было достать в Форксе рассыпались по столу. Девушки были большими сластенами и такой жест со стороны Мадлен оценили очень высоко.

- Что ж, похоже у нас сегодня пир, - слабо улыбнулась Фил. Бедняжке стоило больших усилий терпеть зуд от мази Лиз, к тому же, весь день она пролежала на животе и у нее затекло все, что только может. Домино аккуратно помогла Фил сесть. Картежница от блаженства закатила глаза и уже хотела потянуться, когда артистки хором крикнули "Стой!". Фил вспомнила о своем состоянии и стала аккуратно растирать занемевшие части тела.

После ужина, во время которого девушки рассказали Мадлене, куда они едут и где уже успели побывать, все жительницы вагончика сели в кружок.

- Думаю, нам пришла пора познакомится, - мягко сказала Домино. - Расскажи о себе, Мадлен.

- Эм, да рассказывать сильно нечего, - замялась девочка. - Я всю жизнь прожила в Форксе, осиротев с самого рождения. Моя мама, как говорила директриса интерната, где я жила, отказалась от меня после рождения. О моем отце я ничего не знаю, да похоже, что никто не знает. Я любила свой интернат, у меня было много друзей, я люблю много читать и обожаю цирковые представления.

Дальше Мадлена рассказала историю о том, как она получила билет на их представление и разговоре с Чарли.

Девушки многое узнали о Домино, то что она скрывала все эти годы. Но силачка не прерывала Мадлен, похоже, ей до смерти надоели тайны. И не только ей одной.

Когда Мадлена закончила, Лиз тихо прошелестела:

- Думаю, нам тоже стоит о себе рассказать.


Глава 10. Пожалуй,начну я.История Домино.

 - Я родилась в обычной семье, - начала первой девушка номер один. - Моя мама умерла при родах, кроме отца в целом свете у меня практически никого не было. Начиная лет с 6, я частенько с помощью своего старика пробиралась за кулисы цирка, у меня всегда были билетики на представления. И как-то меня поймал парень.

Он думал, что я маленькая воровка, которая решила присвоить что-нибудь ценное из реквизита. Но когда он узнал, что я дочка местного билетера, то отпустил меня. Тогда мы познакомились. Мне было 8 лет. Ганс был другом Чарли и знал обо мне немного. Мы посмеялись над произошедшим и распрощались. Перед уходом Ганс попросил меня заходить почаще.

С тех пор меня манил не цирк, меня манил красивый конферансье, он знал много историй, конечно, ведь он много путешествовал. Каждый раз он мне рассказывал сказку. Я любила эти истории, в каждой из них была какая-то древняя мудрость и Ганс всегда хвалил меня, когда я ее понимала.

Как-то он мне рассказал сказку о женщине по имени Лилит. Она была дочерью Господа, первым человеком на земле. Но как-то она поняла, что живет не правильно. Ей осточертел ее супруг Адам и райская жизнь. Вот тогда она решила совершить грех.  Бог разозлился и проклял оступившуюся девушку. Но Лилит нашла утешение в Преисподней. Став супругой Сатаны, ее любимыми делами были прелюбодеяние и чревоугодие.  Причем не только с людьми, частенько им она предпочитала демонов. И так она рожала по несколько сотен детей в день, потом, конечно, гораздо меньше, но ее по-прежнему нисколько не заботила судьба малышей. Их же либо сжирали демоны, либо сжигали в лаве, либо просто бросали на произвол судьбы в мире людей. Однажды, Лилит родила красивую девочку от демона и оставила ее в мире людей. Девочка не была злой, наоборот, она умела любить, она знала, что такое долг и дружба. Однажды эта девочка встретила еще четверых ей подобных детей. Все вместе они боролись со злом и были едины, как сестры.

- Видишь, Домино, она не стала злой как ее родители, она смогла их простить или может забыть то зло, которое они сделали.

Но я никогда не соглашалась с этими словами Ганса. Будь Лилит моей матерью, я бы отомстила.

Не знаю почему, но я запомнила эту сказку больше всего. Ганс готов был разрыдаться, в его глазах было столько печали, когда он мне это рассказывал. Еще хуже ему становилось, когда я выражала свое мнение на мораль этой сказки. Причем, я ни разу не произнесла этого мнения вслух, но Ганс его откуда-то знал. Тогда я начала догадываться, что Ганс умеет читать мысли людей.

Первые дни после моей догадки я старалась не ходить в цирк. Я боялась его. Но потом в моей голове появился его голос, который звал меня к нему. Я летела, как мотылек на пламя.

Спустя пару лет мы снова сидели в нашем с Чарли доме и болтали о чем-то.

- Домино, а если бы я предложил тебе убежать со мной, ты бы согласилась? - внезапно спросил Ганс.

Я не знала, что ответить на это. У меня был Чарли, которого я не хотела оставлять.

- Не знаю, - протянула я неуверенно. - Наверное, нет.

- Жаль, - вздохнул немец. - Тогда, боюсь, сегодня нам придется попрощаться. И, боюсь, что навсегда. Завтра дебют моей труппы и мы уезжаем в Европу сразу после представления.

Я прижалась к нему, если не как к отцу, то как к брату, которого любила безмерно и никуда не хотела отпускать.  я любила его голос, я любила его сказки, я любила его присутствие, своей жизни без него я не представляла. Наверное, так я плакала последний раз в жизни. Мне было больно, как будто кусок сердца вырвали из груди. Ганс ласково гладил меня по голове и утешал. Я не заметила, как заснула. Немец отнес меня наверх, в мою комнату, и ушел.

Весь следующий день до начала представления и во время него я думала о предложении Ганса. Не знаю почему, но мне страшнее всего было потерять этого немца, чем родного отца. Внезапно мне на глаза легла рука отца и он попросил меня зажать уши.  я не понимала, что происходит, но даже с такими мерами предосторожности, я услышала божественный звук. Он был чист, высок, ровно настолько, сколько в нем было боли и страха. И именно среди этих звуков-криков,  я услышала: "Домино, я жду тебя".

Дальнейшее я помню не очень хорошо, в шатре началась паника, отец не отступал от меня ни на шаг и когда Ганс спросил его про причину побега, я вспомнила, как немец учил меня видеть мораль в сказках и невольно произнесла: "Папочка не хотел, чтобы я видела боль".  Затем последовало заманчивое предложение научиться не чувствовать боль, а в голове ласковый голос говорил: "пойдем со мной, сестренка".

И я пошла.

Мы сели в вагончик Ганса, который ждал нас на станции и поезд повез нас в Перу, откуда мы должны были поехать в Европу.

В Венесуэле к нам присоединилась Аида, а в Перу мы случайно нашли Элизабет. Аиду Ганс просто привел к поезду. Она была вся в саже и явно не понимала, что вокруг происходит. Ида молчала где-то месяц.

- Я помню, - улыбнулась рыжей Домино, - ты тогда увидела, как я поднимаю штангу, когда тренировалась под надзором Ганса, минут через 15 наблюдений, ты спросила: "а сможешь поезд поднять?".

Я была рада, что у меня появилась подружка моих лет.

Добравшись до Перу, немец решил организовать нам небольшой поход до Амазонки. Не знаю, как так вышло, но в какой-то момент я оторвалась от Ганса, Ида осталась в деревушке, пополнять запасы провизии. Я осталась одна посреди джунглей. Внезапно передо мной появилась огромная кобра. Где-то я слышала, что лучше не провоцировать этих змей и не теряя зрительного контакта, уходить. Змеи не выносят, когда к ним поворачиваются спиной. Когда я пятилась, то чуть не наступила на вторую кобру. Через минуту я поняла, что их тут по меньшей мере, штук семь. И они меня окружают.

Внезапно я услышала странное шипение, в котором можно было различить человеческую речь: "уходи" - шипел кто-то. Змеи на минуту замерли, но внезапно послушались и дружно уползли вглубь джунглей. Я развернулась, чтобы вернуться и поискать своих, как передо мной вверх ногами зависло маленькое личико девочки лет 6-ти.

Голубые глаза внимательно меня изучали.

- Привввет, - прозаикалась я.

Девочка была чистенькой, одета она была в брючки с подтяжками и рубашку, вот только ноги были босые, за счет них и маленьких ручек, она ловко держалась на лиане. Из-за положения вверх ногами, длинные каштановые волосы свисали почти до земли.

- Привет, - неуверенно повторила за мной она. Девочка при этом издавала странные шипящие звуки, как змея. Она ловко спрыгнула на землю, встала в полный рост и стала внимательно меня разглядывать.

- Домино! - услышала я крик Ганса. Я откликнулась ему, но странная девочка, явно собралась убегать. Невольно, я схватила ее за ворот рубашки и приподняла над землей. Моя новая знакомая яростно колотила кулачками мне в грудь, пыталась пинаться. Но из-за своих новых способностей, которые даровал мне Ганс, я ничего не чувствовала.

- Пуссссти, - прошипела голубоглазая.

В следующую секунду к нам выбрался немец. Он удивленно посмотрел на представшую перед ним комичную картину: высокая сильная девочка держит маленькую, как былинку, а та яростно вертится.

- Кто это у нас? - хохотнул Ганс. 

Лиз только с ненавистью посмотрела на немца, но потом ее взгляд смягчился. Между Гансом и змееусткой был какой-то немой разговор, результатом которого стало то,что Лиззи поехала с нами.

- Последней присоединилась Фил, - продолжала Домино, Филли слабо ей улыбнулась. - В Испании Ганс решил поискать таланты для цирка среди цыган и нашел маленькую шулершу, дочку барона табора, который погиб за пару дней до нашего приезда.

Наша жизнь текла беззаботно первые пару лет. Мы объездили все Европу и вернулись в США. О том счастливом времени я мало что помню. Тогда я еще не вела дневник. Начала я его вести с 1 ноября 1916 года, ровно через два года, после моего отъезда от отца, ровно через сутки после моего 12-летия, ровно через 6 часов с момента, когда был мой Первый слом.

Я была первой из нас, кого Ганс познакомил с болью. С началом ноября закончилось мое детство.

В тот день пришел Кортес. Он никогда к нам не приближался, Ганс этого не позволял. Мне жаль, что больше он не ограждал нас от него. Попозже, я расскажу почему.

Кортес отвел меня в вагончик Ганса. Первое, что мне бросилось в глаза была одна из стоек, которую я видела на дебюте труппы два года назад. Я не понимала что происходит и упустила момент убежать. Кортес ударил меня по лицу и, пока я отходила от удара, доволок меня до стойки, приковал меня к ней и разорвал рубашку на спине. После приказа Ганса нанести мне 30 ударов кнутом, я почти ничего не помню. Кроме боли. Боли которая пронизывает каждый кусочек твоего тела, но страшнее нее была боль разочарования. С тех пор я не доверяла Гансу, не испытывала нежности, не испытывала любви. После моего первого "болевого" опыта, я стала калекой в душевном плане. Кроме нежности к девочкам, я не испытывала жалость, умиление, радость. От этих чувств остались только призраки. В сердце поселилась тихая ненависть.

Не знаю почему, но не только Ганс мог влиять на меня, я тоже могла воздействовать на него и мне удалось его убедить знакомить девочек с болью только после проступка. Проведение "ознакомления" сразу же после 12-летия он согласился отменить.  Я не хотела, чтобы он сломил кого-нибудь из нас. В дальнейшем мне удавалось убедить Ганса во многом, что было хорошо для нас. Почему-то своим правилам он изменял, если только я попрошу.

Вот так в один день, я потеряла детство, себя, мою душу сломали и она висит на одной щепке, которой являются три мои названные сестры. Но в то же время, я нашла способ бороться с Гансом и праздновала в глубине души свою маленькую победу.

С тех пор, я веду дневник и считаю своим святым долгом оградить девушек от наказания Ганса. Но, увы, следующая по старшинству (Аида грустно улыбнулась) была жуткой бунтаркой. Ида провинилась в день своего тринадцатилетия, она захотела, чтобы мы, наконец-то, отпраздновали свой день рождения, а не провели его на арене, веселя толпу. Долго праздновать не получилось, Ганс нас нашел и выставил на арену, прямо в том виде, в каком были. Без костюмов и реквизита.

Вымотавшись после нескольких выступлений на бис (конечно, девушка, которая запросто поднимает 20 человек, которая держит огонь прямо в ладонях, которая  призвала всех змей округи и приказывает им делать трюки, которая пустила карты в шальной пляс - вряд ли удовлетворят желание зрелищ за один раз), мы пошли "домой", где нас уже ждал Кортес. Я знала, что ждет фаерщицу и сделала то,что никогда бы не сделала. Я ударила мерзавца головой о косяк, а потом отправила в непродолжительный полет, подальше от нашего вагончика. Пока главный помощник был без сознания, мы быстро собрали все самое необходимое и ушли.

Все 30 дней нашей свободы мы жили в ужасе. У нас были способности, которые мы не могли контролировать пока. К тому же, мы знали наверняка, что наш "хозяин" гонится за вами.

В последний день мы попали под ливень. Ида стала кричать от боли. Мы не могли понять, что происходит. Почему она кричит. Ида нуждалась в лечении, причем серьезном и нетрадиционном, потому что после того, как мы нашли укрытие, ее кожа стала бледной от дождя, волосы поседели и глаза поблекли. Она в буквальном смысле затухала. Я так и не поняла почему Ганс нашел нас в этот же день. Возможно, он мог чувствовать нашу боль. И чем она сильнее, тем более точнее он знал, где мы.

Тем не менее, утром у нас был гость, которого мы боялись встретить. Немец забрал нас всех и попросил Битче что-то сделать. Вот тогда был Второй слом.

Битче клеймила нас специальной руной привязанности. Мы до конца не знаем, как она действуют, но она способна сделать многое, если мы отойдем от Ганса хоть на шаг, даже убить. Я молчу какая была дикая боль, но больнее было то, что наказали всех четверых, даже тех, кому не было еще 12. Для меня Ганс придумал особое наказание. Он посадил меня в "карцер", как мы его называли. Это был маленький вагончик, в котором не было света. Дверь изнутри невозможно было открыть без ключа. Таким образом, "хозяин" оставил меня наедине с моей совестью. Я просидела три дня в углу, подтянув колени к груди и плакала, а в голове крутилось только "простите меня, девочки, простите, бога ради...".

Когда меня наконец выпустили, я вернулась домой. Ида уже поправилась, но у нее с тех пор осталась седая прядь волос. Я попросила ее об одной услуге. 2 декабря 1918 года "Карцер" прекратил свое существование, фаерщица сожгла его дотла.

А в моем сердце навсегда поселилась пустота. Сначала была ненависть. Теперь и от нее ничего не осталось. Правда, до сих пор оставалась тихая любовь к моим сестрам.

Я боялась, что никогда не смогу чувствовать. Но впереди был Третий слом, после которого я желала душевной пустоты. Я готова была вырвать себе сердце и душу ради этого.

Это произошло в 1924 году, мне уже исполнилось 20 лет. К тому времени, мы уже довольно часто общались с Кортесом. Точнее, нам приходилось это делать, так как общение с ним не доставляло никакого удовольствия. Он туп, груб и абсолютно не сдержан.

Той зимой, когда это произошло со мной и Лиз, мы жили в Бристоле. Ганс в тот день уехал в Лондон, до которого было около 200 миль пути. Битче уехала  с ним. Кортес мог делать что хотел.

К тому времени, мы обратили внимание, что верзила как-то странно смотрит на Лиз последние пару месяцев. Но пока Ганс был рядом, этот трусливый сукин сын не смел приближаться к нам.  Когда немца рядом не оказалось, Кортес решил действовать.

- Доми, - резко сказала змееустка. - Думаю, на сегодня достаточно, мы и так вспомнили многое.

Домино немного обиделась. Она не любила, когда ее перебивали. К тому же она так долго ждала момента, когда сможет рассказать кому-то историю своей жизни, выговориться. А также, ее возмутила реакция Лиз. Эта история была про Домино, Лиз в ней практически не пострадала.

- Ну что ж,думаю и правда хватит. Время позднее - нехотя сказала силачка.

- И Мадлен нельзя вываливать все сразу, - протянула Ида.

Домино мысленно испепелила ее взглядом. "Еще одна мудрая лезет. я тоже буду грубо прерывать вас, когда вы начнете рассказывать свои истории" - подумала девушка номер один. Вслух же она только хмыкнула и молча пошла к своему гамаку. Лиз и Ида помогли Филли лечь.

- Не обращшшшай внимание, Мадлен - подмигнула девочке Лиз. - У Доми сссстолько накопилоссссь, что она хочет этот груз ссссразу же на тебя взвалить. Она сссслишшшшком долго жила сссс этим, поэтому рассссстраиваетсссся. Исссстория, которую она не дорасссссказала, боюссссь, не для твоих ушшшшей. Ты маленькая и я бы не хотела, чтобы то, что произошшшшло между нами и Кортесссссом навредило твоему рассссссудку.

Мадлена слабо улыбнулась, переоделась в ночную рубашку, которую ей одолжила Филли и устроилась на гамаке.

Ида села рядом и сказала ей прямо глядя в глаза:

- Что бы мы ни рассказывали о Гансе, знай, что он...неплохой человек. Он помог нам не погибнуть в детском доме, он дал нам что-то похожее на семью. Наша жизнь полна и хороших моментов, поэтому...не относись к нему сурово, пожалуйста.

Девочка удивленно смотрела на фаерщицу. После услышанного у Мадлены до сих пор голова шла кругом, она ужасалась жестокости Ганса, его эгоизму, его стремлению быть именно хозяином, господином для этих девушек. И одна из его "рабынь" просит относится к немцу не предвзято...В голове не укладывается! Разве что...

- Ты его любишь? - прошептала девочка.

Рыжая молчала. Она резко отвела взгляд от Мадлены.

- Эм...он помог мне очень, когда я потеряла семью. Точнее мать. Да и отца тоже, но при этом он жив и здоров. Просто, я ему стала не нужна.

Это, конечно, объясняло слова девушки, но то, что она ушла от темы и не ответила на вопрос не давало Мадлен покоя.

- Спи, - улыбнулась рыжая. Она поправила одеяло девочки, как это делают мамы в нормальных семьях, поцеловала Мадлену в лоб и ушла к своему гамаку.

Девочка осталась наедине с мыслями в своей голове. За несколько часов ей удалось немного собрать это все в кучу. Засыпая с первыми лучами рассвета, она твердо была уверенна только в одном. Отсюда надо бежать и девушек забрать с собой.


Глава 11. Бессонница.

{глава полностью посвящена Аиде и...еще кое-кому}

Я не могла спать после откровений Домино. Мысли, воспоминания, боль, сантименты - все это огромным грузом свалилось на меня. Мне необходимо было выйти.

Тихонько, чтобы никого не разбудить, я вылезла через окно на улицу. Была морозная ночь. Природа медленно готовилась к долгому зимнему сну. Тем не менее, несмотря на заморозок и то, что я была в одной рубашке, брюках и без обуви, мне было тепло. Это свойство моего нового организма.  Я не чувствую холода никогда.

Оставляя темные следы на обледеневшей траве, я медленно шла к лесу, неподалеку от нашей стоянки. Столько всего произошло. Мне безумно жаль новую девочку. Я не хочу, чтобы она жила моей жизнью, чтобы ей было больно, чтобы ее сломали. Я хочу, чтобы она сбежала. Даже если девушки испугаются, я в одиночку помогу ей бежать. Даже этот мерзавец мне не помешает...

- Миледи, почему вы выражаетесь столь грубо? - услышала я мягкий насмешливый голос.

Честно говоря, я вздрогнула от неожиданности. Черт, этот проклятый немец умел читать мысли и, боюсь, он услышал мои намерения относительно побега Мадлен.

- А вас, как джентльмена, не учили не лезть в мысли девушки? - в тон ему ответила я.

Он зацокал языком и покачал головой.

- Что ж, один- один, миледи, но все же, вы по-прежнему грубы, - продолжал он ломать комедию.

Мне это, честно говоря, осточертело.

- Что нужно?

Комичного выражения лица как ни бывало. Немец встал рядом.

- Я просто услышал твои мысли, - грустно улыбнулся он.

Ох, ну что ж.

- Прекрасно, не придется скрываться и прятаться, мы просто решим все мирно, а не как обычно- усмехнулась я.

Он виновато потупил взгляд и поморщился. Я не жалею о сказанном, для тирана вообще не позволительно угрызаться муками совести, ибо он тиран. Ганс привык все решать насилием, ему никто не запрещал вербальные способы решения проблем.

- Здорово сказано, - рассмеялся немец.

В следующую секунду я влепила ему звонкую пощечину. С удовлетворением отметила, что на щеке парня остался ожог в форме моей ладони. Ненадолго, правда, скоро кожа снова приобрела нормальный оттенок.

- Я, кажется, говорила, что мне не нравится, когда читают мои мысли, - с ударением на каждое слово сказала я. 

Ганс встал, отнял руку от лица, больно ухватил меня за руку и притянул к себе.

- Ну валяй, ударь меня, - сама удивлялась своей безбашенности. Это не храбрость, просто я знала, что он как обычно ударит, так почему не показать ему, что это не возымеет на меня действия.

Он горько улыбнулся и покачал головой. Потом прижал указательный палец к губам, прося меня помолчать.

- Я говорил, что услышал твои мысли, я давно тебе хотел кое-что сказать по этому поводу. Помнишь, как вы сбежали 10 лет назад? И как я вас нашел?

Мне это было больно вспоминать. Девушки из-за моего дара или проклятья, неважно, были вынуждены возиться со мной. Сколько я их ни умоляла оставить меня и идти дальше, меня никто не слушал.

- Я вас нашел, потому что слышал твою боль, - тихо продолжал Ганс. - Не знаю почему, но я слышу тебя громче остальных.

Он тяжело вздохнул, как будто сбросил какую-то тяжелую ношу.

- Когда ты рядом, твои мысли оглушают, когда далеко, они как крик боли,  эхом разносятся на многие мили и...я бы хотел извиниться за всю твою боль, которую я успел причинить за эти годы.

Боль. Ничего кроме боли я не чувствовала. Сердце болело так, словно его выдирали из груди, медленно и извращенно.В горле застрял ком, неужели я хочу заплакать? Нет! Нельзя, при нем нельзя. Я попыталась сглотнуть комок.

- Отпусти.

- Нет.

Вот теперь все вернулось на круги своя. Меня ждет наказание за мысли о побеге Мадлен.

- Нет, - прошептал он мне на ухо. - Я не хочу больше...

- Что не хочешь? - не поняла я.

- Боли. Я не могу видеть твою боль, не могу ее больше слышать и тем более причинять. Ты сильная и ни разу за эти годы не сдалась...даже, когда...

Он грустно посмотрел мне в глаза и провел большим пальцем по моему шраму на лице.

Меня забавляла эта ситуация. Грустный Ганс - это что-то новое. Без сомнений, это было трогательно и приятно, но при этом меня разбирал смех. Я не выдержала, улыбнулась и сказала:

- Не дождешься моего поражения.

Расстояние между нашими лицами стало стремительно сокращаться, пара секунд и его губы коснулись моих. Он поцеловал меня осторожно и...нежно! Хозяин цирка, тиран всех времен и народов может быть нежным?

Ганс рассмеялся и немного отстранился от меня:

- Черт, Ида, ты можешь хотя бы сейчас не иронизировать?

Я виновато улыбнулась. А как бы вы себя повели, если бы так волновались?

Он снова поцеловал меня. Я уже не думала, просто отдалась  ощущениям. Кстати, целовалась я впервые в жизни. Ганс прижал меня к себе плотнее. Уже неважно было, что на улице почти зима, что между нами было много сложного, что я должна ненавидеть этого человека. Но...похоже, я его люблю.

- Что ты сказала? - резко отстранился немец.

- Ничего, - вот это правда, вслух я ничего не говорила, а мои мысли - это мои мысли и его они не касаются.

- Еще как касаются, - усмехнулся Ганс. - Я люблю тебя, Ида...

Немец поцеловал меня в лоб, погладил мою щеку, улыбнулся и ушел, оставив меня в состоянии, граничащим с безумием.


Глава 12.А теперь задумайся: кто ты и на что способна?

{от лица Мадлен]
Я проснулась рано утром, девушки еще спали, наш вагончик покачивался. Похоже, мы были еще в пути. Я решила не терять времени даром и приготовить завтрак. У девушек в вагончике было самое настоящее чудо техники - электроплита, кажется,так ее называют. На уроках физики в интернате мисс Шервуд с восторгом рассказывала об этом чуде техники, прибывшем из Германии. Зная, что девушки постоянно путешествуют по миру,  и то, что у Ганса немецкие корни,неудивительно, что у них появился такой агрегат.

Пластина нагревалась медленно, я поставила на нее чайник и маленькую глиняную чашу для каши, и пока ждала, решила посмотреть, где мы едем.

За створками окна вагончика было белым бело. Мы ехали по дороге, рядом с полями, на которых уже лежал первый снег. Снежинки, как белые пчелки, мягкой пеленой спускались на землю. Россинант, наш конь, радостно ловил его языком. Даже ругань возничего не смущала его.

- Красиво, правда?

Я вздрогнула, за моей спиной, потирая сонные глаза, стояла фаерщица. Рыжая последовала моему примеру и высунулась в окно.

- Мда, старина Росси обожает снег, - усмехнулась Ида и закричала по-немецки на возничего - hor auf zu schreien auf pferd! (перевод: перестань кричать на лошадь!)

- Мало того, что холод впускаете, еще кричите с утра пораньше! - услышали мы недовольный голос картежницы.

Прошло уже две недели после того, как Домино рассказала историю жизни девушек в цирке. за это время Филли уже почти поправилась, по крайней мере, она могла спать на спине, но по-прежнему,  ночевала на кушетке, чтобы шрамы зажили окончательно.

- Вот,все время так, - подмигнула мне рыжая и закрыла ставни.

Я рассмеялась, Ида мне нравилась. Она была открытая, любила пошутить, к тому же в ней было что-то детское: наивное и безбашенное.

Домино уже встала и обняла меня в качестве приветствия, а потом и Иду. Поначалу мне казалось довольно странным такое поведение силачки, но потом Лиззи мне рассказала, что Домми это делает для того, чтобы мы не ссорились, это как традиция перед отправлением корабля, а также для того, чтобы тренироваться рассчитывать силы. А то, как-то получилось, что она в порыве чувств обняла змееустку и сломала ей ребро, забыв о своих возможностях. С тех пор девушки завели эту традицию.

Домино мне тоже нравилась, я решила называть ее "Домми", как-то ласково, почти как "mommy" (перевод: мамочка), ведь она была такая заботливая и ласковая, как родная мама. А вот Лиз не любила, когда ее называли Лиззи. Мы это выяснили совсем недавно, и теперь каждая участница труппы не упускала возможности подразнить змееустку и назвать ее лишний раз "Лиззи".

Домми пошла умываться, Лиз уже стояла за ширмой и одевалась, одна Филли валялась на кушетке.

- Ида, еще раз откроешь ставни...- грозно начала Фил.

- Одену тебя в овечий тулуп и валенки, чтобы не жаловались, - закончила фаерщица, становясь за Домино в очередь к умывальнику.

Картежница смешно насупилась, поплотнее завернулась в плед и отвернулась к стенке. Я решила немного побезобразничать. Тихонько подкралась к кушетке. Из-под короткого пледа выглядывали ступни Фил. Пусть она носила шерстяные чулки, но они все время были разорваны. Вот и у этих была огромная дырка на пятке. Взяв перо Домино со столика, я бесшумно поднесла его к ноге цыганки и начала ее щекотать.

Филли взвизгнула и соскочила с кушетки, выставив перед собой руки  для защиты.

- Ленни, не надо - смеясь, проговорила она. Но я была неумолима. Отбросив перо, я подлетела к картежнице и начала ее щекотать. Вагончик затрясся от смеха цыганки, моего злорадного хохота и смеха остальных участниц труппы.

- Хватит, ну пожалуйста, - умоляюще простонала Фил сквозь смех.

Я ее оставила. Ах да, теперь меня зовут Ленни. Как правильно заметила Домино, имя у меня, конечно, красивое и редкое, но полностью его проговаривать та еще морока, поэтому мне надо придумать что-то покороче. Так мы и придумали мне новое имя - Ленни.

Домино и Ида потихоньку пытались прекратить смеяться, силачка даже прослезилась. Лиз уже была полностью одета и приступила к готовке завтрака.

Часа через четыре, колонна цирка остановилась недалеко от небольшого городка. Кстати, мы уже были в Европе, где-то в северной части Франции.  Я никогда раньше не была за пределами родного города, поэтому была несказанно рада нашему путешествию и приятной компании, с которой я теперь проводила время. Я была так счастлива, что выбросила из головы мысли о побеге.

Девушки и я выбрались из вагончика, мы находились рядом с городком Сен-Дизье, судя по небольшой табличке на главной дороге. Закипела работа, нам предстояло поставить шатер, помочь покормить животных и отрепетировать номера. Проблема в том, что я пока не выступала, а была только маленьким помощником. Во время выступлений, я сидела за кулисами с Джузеппе (мистером Чарли)  и играла с ним в преферанс или шарады, пока девушки были на арене. Теперь Чарли-Дзужеппе выступал в цирке, как мим. Он частенько проводил время один. Поначалу, мы его навещали, но как-то он написал каждой из нас, что не может говорить и это его очень огорчает, поэтому не стоит тратить на него время. Он с удовольствием поиграет с нами или просто посидит, но недолго. Большую часть дня Чарли предпочитал проводить в своем вагончике, читая книги, из-за которых его жилище превратилось в сказочную библиотеку, где вместо мебели были стопки книг, и репетируя пантомимы. Порой Чарли-Джузеппе любил гулять с нами и в такие моменты мы громко пели какие-нибудь песни, а он нам помогал, мыча мотив и хлопая ритм.

Пока мы работали, в лагерь вернулся Ганс. С недавних пор, он стал как-то странно смотреть на Иду. В свою очередь, рыжая, наоборот, старалась избегать его. Что между ними происходит, объясните мне?

 - Вы не поверите, почему нас сюда пригласили, - немец еле сдерживал хохот.

Мы с укором и нетерпением посмотрели на него. Да говори же уже скорее.

- Сегодня в городе отмечают День Любви, - выдал нам хозяин цирка.

Такого хохота не было с самого утра. Мы просто стояли на заснеженном поле и смеялись до слез. Ах, Франция, как ты предсказуема. За последние дни поездок по провансу, мы посетили с десяток городков и в каждом из них нас приглашали в честь Дня Любви. Похоже, любовь и праздник здесь царят вечно.

Когда мы все успокоились, Ганс попросил меня следовать за ним.

Девушки сразу примолкли и с опаской посмотрели на немца, когда они увидели, что он идет в противоположную от цирка сторону, то вздохнули с облегчением, девочку не ждало наказание.

Я брела за Гансом. Немец шел довольно быстро, мне приходилось почти бежать и то, не получалось догнать его. Так мы шли довольно долго, пока не оказались на краю обрыва, с которого открывался захватывающий вид на город.

Немец вздохнул полной грудью, расправил руки и выдохнул.

- Что ж,Мадлена, нам пора раскрыть кое-какие твои способности. Я пока догадываюсь о существовании одной. Что касается остального, я хочу, чтобы ты вспомнила, случалось ли с тобой, что-нибудь необычное, когда ты злилась или, наоборот, радовалась. Вообщем, когда испытывала сильные душевные волнения.

Честно говоря, ничего не приходило на ум. Мы стояли на краю обрыва и меня куда больше волновал мой страх, а не мои способности.

- Можешь не спешить, у нас много времени и постепенно ты будешь узнавать кто ты и на что способна- тихо сказал немец, - а пока мы займемся только одной способностью...

После этих слов я почувствовала сильный толчок в спину и полетела вниз!

Крик застрял где-то в глотке, мне было дико страшно. Из-за порывов воздуха я почти не могла вытянуть руки, чтобы зацепиться за выступы скалы. Земля неумолимо приближалась. Один...Два..Три. Внезапно, я почувствовала жгучую злобу на Ганса. Зачем он это сделал? Почему не предупредил меня? У этого существа вообще есть грань жестокости? Все эти мысли промелькнули за доли секунды. Я зажмурила глаза и...

Внезапно, я почувствовала странную режущую боль в спине ,а потом небывалую легкость. Через пару секунд до меня начало доходить, что я не вниз лечу...наоборот, вверх!  Я решилась открыть глаза и первое, что увидела, свою тень на снегу, параллельно летящую над землей. Не веря в происходящее и увиденное, я посмотрела себе за спину и увидела...два крыла!

Я немного неуклюже приземлилась на одну из скал и изучила МОИ крылья. Они были не белоснежные, как у ангелов в Библии, скорее были как у ворона, черные. Хотя...кое-где были белые перья.

В следующую секунду, я сорвалась со скалы и полетела среди гор. Я представляла, как пролетаю под одним из пластов, и крылья послушно несли меня, как резко поднимаюсь ввысь и камнем подаю на землю. Все это получалось так легко и естественно, словно я это всю жизнь умела. Я летала так несколько часов, выполняя сложные фигуры. Наконец, чувствуя приятную боль в лопатках от усталости, я собралась домой. Девушки уже должны были выступить и вернуться домой ужинать.

Когда я приземлилась на нужном мне поле, то невольно подумала, что мне же неудобно будет спать с моими новыми частями тела. После этой мысли, я грустно посмотрела за спину и...ничего не увидела. Крыльев как ни бывало. Об их реальности напоминала лишь легкая боль в спине. С облегчением вздохнув, я побежала в цирковой городок.

[спустя 20 минут]

В вагончике были только Филли и Лиз. Они явно нервничали. Филли ходила из угла в угол, Лиз сидела в кресле, нервно постукивая ногой и барабаня пальцами по подлокотнику.

- О, Ленни, ну хоть ты нашлась, слава богу, - кинулась ко мне Фил.

- Мы уже подумали, что Ганс тебя убил, - усмехнулась, обнимая меня Лиз.

"Ты не далека от истины" - горько подумала я. Но вместо этого сказала:

- А что случилось у вас?

- Домино пропала. Ида побежала ее искать, - заламывая руки, нервно ответила Филли.

- Так это же нормально? - удивленно спросила я. Домино за вермя моего пребывания так же исчезала несколько раз и никто не волновался, где она.

- Просто, Домми, как-то слишком быстро ушла после представления. Мы пытались выйти с ней на связь, но ничего не получается. Аида запаниковала первой и решила идти искать силачку. Ее нет уже вот несколько часов - объяснила мне Лиз.

Девушки могут мысленно общаться друг с другом и, если у кого-то беда, они это могут услышать.  Так же они могут просто позвать друг друга и поговорить путем обмена мыслями. А тут, Домино поставила блок. Или кто-то ее блокирует...За эти недели я видела столько, что меня уже не удивить такими чудесами. Так что все может быть.

- И что же делать? - начала уже волноваться я.

Дверь резко распахнулась и зашла Ида.

- ее нигде нет, - выдохнула она. Фаерщица запыхалась, похоже, она обежала весь город.

- Да где же она? - в истерике закричала Фил и тут девушки услышали пение, воспроизводимое не слишком трезвым голосом:

"Я купидон, я купидон,
любовных шалостей барон!
И все мои подружки
Няшки-сюсипушки-
Фу, какая гадость!
Эх, жизнь моя в сердечках!" ( на мотив песенки про водяного из м/ф Летучий корабль).

Первой дверь открыла Фил и перед девушками предстала забавная картина. Силачка, вся в конфетти и серпантине, с бутылкой джина, шла пошатываясь домой. Плюс ко всему напевала эту песню. Дойти у нее не совсем получилось. Девушки с облегчением вздохнули и втащили силачку в вагон. Хорошо, что все наконец-то дома.

Глава 13. Кортес "умер" - да здравствует Кортес.

{Глава короткая. Полностью от лица Кортеса]

Ох, как я их ненавижу.

В моей голове эта мысль, как клеймо, жгет меня уже 15 лет. Я стою на улице. Вьюга разыгралась не на шутку. Но мне плевать. Я зол, как никогда. И я хочу отомстить.

Чертов Ганс. Я ненавидел его больше всех, но больше всего я ненавидел то, что обязан ему до конца своих дней. Как-то давно, я был обычным фермером, который жил спокойно в штате Канзас, выращивал и продавал урожай. У меня была старая лошадь и телега, маленькая ферма, 50 акров земли, а еще Вайолетт, Кристи и Молли. Вайолетт - моя жена, была самой паршивой сукой на всем Западном побережье. Я женился на ней только ради клочка земли, который ее папаша подарил нам на свадьбу. Мечтал о мирной жизни, а получил ад в компании трех шлюшек, которые рвали мои мозги на части.

Кристи и Молли были нашими дочерьми, но особой любви к ним я не питал. Они пошли в свою мать, которая после трех стаканов виски задирала юбку до самой груди и была готова отдаться любому слюнтяю в округе. Маленькие потаскушки.

1908 год стал для меня годом моего освобождения, как я считал. Но я попал в рабство, к счастью, немного лучшее.

В начале ноября 1908 года я вернулся домой. Настроение было припаршивейшее. Урожай выдался неважным и выручил я совсем немного денег за это. Когда я зашел в дом на пороге меня уже ждали Вайолетт и Кристи, которой на тот момент было 14 лет (она была старшей дочерью). Обе стояли, скрестив руки на груди. Шлюшки мыслят одинаково, да?

Я ожидал, какая истерика начнется, когда они узнают, что я выручил всего 100 долларов у Старого Майка. Нам требовалось много денег для покупки топлива, пополнения некоторых запасов еды и семян, плюс моя лошадь, моя бедная Лилит уже совсем старенькая и выбилась из сил. Была на примете довольно достойная замена, но на нее ушла бы почти вся выручка.

Я только устало вздохнул, протиснулся между женой и дочерью и поплелся переодеваться в свою робу. Однако, эти твари не планировали отпускать меня так легко. Вайолетт начала верещать и требовать дать ей деньги. Кристи вторила ей. Я сидел на кровати и смотрел в никуда. За многие годы "счастливой" семейной жизни, я уже привык к скандалам и умел ловко игнорировать женскую половину дома. Вайолетт продолжала вопить, но тем временем я внезапно обратил внимание, что Кристи выглядит странно. Обе мои дочери были худыми и крепкими от работы и частого недоедания, а тут у моей старшей вдруг появился округлившийся живот. Догадка пришла так быстро, как щелчок выключателя. Эта маленькая дрянь оказалась беременна. И я даже знал от кого.

Решение всех моих проблем свершилось буквально в какой-то час. Я, как оглушенный, медленно подошел к жене и так ее ударил, что она отлетела к стене и,оставляя кровавый след, сползла на пол, без сознания. Схватив Кристи за волосы и,не обращая внимания на ее рев и сопротивления, я отвел ее в конюшню.

- Мне выродки не нужны, - сказал я спокойно. Это были последние слова, которые она услышала.

Я привязал эту сучку к деревянной перекладине загона Лилит и подвел лошадь так, чтобы она стояла задом к Кристи. Я взял кнут и подошел к лошади. Моя старушка привыкла к боли и у нее, как и у всех лошадей была такая же реакция, если ударить ее по заду. Свист, удар...Лилит брыкнула задними копытами прямо в живот моей "малышки". Так я выбивал из нее дух и плоть еще минут 15, может больше, вообщем до тех пор, пока не услышал вопль жены. Она уже очнулась и побежала на выручку к своему вы****ку. Ох, какая картина ей предстала....

Не теряя времени, я схватил Вайолет за волосы и поволок ее к чурке с топором. Свист, удар...Теперь я вдовец, поздравьте меня.

Полночи ушло на то,чтобы убрать тела. Я их свалил в старый погреб, который мы уже не использовали и поплотнее закрыл досками. Надеюсь, за зиму крысы сделают свое дело. Но в доме оставалась еще одна папочкина радость - десятилетняя Молли. Ей я ничего не сказал, а просто тихонько взял на руки,чтобы не разбудить, положил в телегу и ударом по заду Лилит, отправил свою дочурку в края, где она и сгинула.

Арестовали меня довольно быстро. На удивление. Мы жили одни, на окраине. По идее, свидетелей быть не должно, но меня увидел паренек, который сделал Кристи ребенка. Он, как обычно, тайком пробирался к своей подстилке, когда увидел, как я затащил Вайолетт в конюшню.

Меня приговорили к повешению. Огромное количество народа собралось на мою казнь, но для меня по-прежнему все было ,как будто в тумане. Я почти не помню, как Ганс смог меня выкупить у местного шерифа. Просто, констатирую факт, Ганс спас мне жизнь, дал кров и позволил заниматься любимым делом - мучить людей. Вот только не до конца...

Мне всегда нравилась эта крупненькая из труппы. Домино, кажется, но ее время уже было...И Ганс меня тогда хорошо наказал. Я запомнил урок и постарался больше не смотреть на девушек немца. Но сейчас, я думаю, у меня есть все основания поквитаться. Я бы с удовольствием продолжил начатое с силачкой, но...рыжая. Из-за этой маленькой дряни я мучаюсь от боли, из-за нее мое лицо изуродовано шрамами...Она свое получит.

Я медленно подошел к вагончику и заглянул внутрь. Вся шлюшья банда в сборе. И кажется, силачка снова перебрала с выпивкой. Эх, фортуна мне улыбается.

Я постучался в дверцу вагончика, мне открыла та, которая мне была нужна. Сказав, что Ганс срочно хочет ее видеть, по поводу выходки Домино, я пошел за ней, когда она двинулась в сторону вагончика немца.

Один, два, три, четыре...Раз! я бью ее по голове, девушка явно, не ожидавшая подвоха, резко осела, я подхватил ее на руки и понес в свой вагончик. Повесив тяжелый замок на дверь, я заметил, что рыжая почти пришла в себя. Не теряя времени, я начал срывать с нее одежду. Сучка отпиралась, но мне было все равно. В такие моменты во мне просыпалось что-то нечеловеческое, я ничего не чувствовал, в том числе боли. Когда от ее одежды остались лохмотья, я резко окатил ее водой. Как-то раз, мне повезло услышать, что ее способности пропадают из-за воды. Вот и сейчас она взвыла от боли.

Один, два, три, четыре...я немного приспустил штаны, резко раздвинул ее ноги и...

В следующую секунду в вагончик влетела его же дверь. Ударившись о стену, она разлетелась в щепки, еще секунда и я почувствовал холодные пальцы на своей шее...

- Хозяин, - только и успел прохрипеть я, прежде чем мир погрузился во тьму.

 

Глава 14. Я буду только твоей.

{продолжаем разговор :) }

{за несколько минут до описанных ранее событий}

Я лежал в гамаке и медленно покачивался. Меня это успокаивало. Я не ошибся с способностями Мадлен. Как и у каждого ангела, пусть и полукровки, у нее должны быть крылья. Вот только интересно, почему они черные...

Ход моих мыслей прервал резкий толчок. Я знаю это ощущение и его я боюсь испытывать больше всего на свете.В моем затылке появилась глухая боль, как будто меня чем-то ударили.

-Ганс... - услышал я до боли знакомый шепот.

"Нет!Нет!НЕТ! Ида, что с тобой, где ты?" - мысленно кричал я в панике, срываясь с места.

Внезапно, я четко увидел кожу. Кожаная куртка, заснеженная земля...Все как в тумане, Иде очень больно и она не может долго прийти в себя. Снова боль, мои ноги подкашиваются и я падаю на пол. Вместе с ней. Мысленно.

" Девочка моя, держись..." - умолял ее я. Теперь я мог разглядеть того, кто ее принес и куда. Ах ты, сукин сын.

Я не заметил, как разнес свою дверь и залетел в вагон Кортеса. Эта мразь уже...

- НЕ СМЕЙ К НЕЙ ПРИКАСАТЬСЯ, УБЛЮДОК! -проревел я и схватил помощника за шею. Как я хотел его придушить. Я простил ему историю с Домино. Хотя тогда это уже было чересчур, теперь пострадала Ида...Как я мог так ошибаться. Кортес медленно бледнел и пытался что-то прохрипеть в свое оправдание, вцепившись в мои руки, когда я почувствовал как сухая ладонь Битче опустилась мне на плечо.

- Хозяин, - тихо сказала она. - Отпустите его, я позабочусь о его наказании.

Мне удалось немного успокоиться. В глазах уже не мелькали черные точки и в ушах не ревела кровь. Я отошел от задыхающегося помощника и подошел к рыжей. Похоже, Кортес облил ее водой, так как она сильно побледнела и в волосах появилась еще пара серебристо-седых прядей.

- Сукин сын, - прошипел я.

Я подхватил ее на руки и отнес к себе в вагон. Там я нашел старый плед, в который аккуратной завернул фаерщицу и положил на старую софу. Я пристроился рядом, прижал ее к себе...По моим щекам катились слезы. Я хотел убедиться, что Он ей ничего не сделал. Она девственна и я не позволю насильно отнимать у нее это...Взяв ее за ледяную руку, я постарался прочитать ее воспоминания. Ничего кроме душевной боли...вроде, он ничего не сделал. Мне стало намного легче.

...Часа через два,  я понял, что Иде не становится лучше. Кожа не потеплела ни на градус, седые пряди не исчезли и фаерщица не приходила в сознание. Черт, что же делать...

У меня в вагончике была прямо редкость - печь, на которой как раз было одно лежачее место для человека. Я расстелил плед и аккуратно положил фаерщицу на печь. Надеюсь, ей станет легче...

{часы пробили два часа ночи}

Похоже Аиде становилось легче, кожа приобрела нормальный цвет, на щечки вернулся румянец, одна седая прядь снова стала рыжей. Я выдохнул с облегчением и высунулся в окно. Что ж, фаерщица идет на поправку, это хорошо, вот только надо что-то делать с Кортесом...Мои кулаки невольно сжались.

- Привет, - услышал я тихий голос.

Аида стеснительно завернулась в плед.  Ее волосы немного растрепались, она осоловело смотрела по сторонам спросонья. 

- А что я тут делаю и где моя одежда? - потирая затылок и морщась, продолжала спрашивать фаерщица.

Похоже, через доли секунды она все вспомнила и по  щеке начали скатываться слезы. Ее затрясло.

- Аида, - подскочил я к ней и прижал к себе.

Она уткнулась мне в плечо, приобняв, и продолжала всхлипывать. Я гладил ее по голове, по пушистым рыжим волосам...по обнаженной нежной коже плеч, спины.

Она немного отстранилась от меня и с сомнением посмотрела мне в глаза.

" Я не прошу тебя ни о чем...Будет, как ты скажешь" - мысленно прошептал я.

" Я буду только твоей" - услышал я нежный голос в своей голове и увидел застенчивую улыбку фаерщицы.

Я нежно поцеловал ее...Поцелуй становился все страстнее. Плед медленно упал на пол...

Боже, я благодарил Бога (нонсенс!) за то,что девушка, которую я безумно люблю
со мной, доверяет мне, принадлежит мне.

Я подхватил мою маленькую фаерщицу и, не прерывая поцелуй, положил не софу. Рыжая нетерпеливо стянула с меня свитер,провела горячими пальцами по моей груди. Я снова поцеловал ее и целовал всю ночь...


Глава 15. Третий слом.

 Краткое предисловие.
Эта глава продолжение главы "Пожалуй,начну я...", которая раскрывает, в чем заключается третий слом, о котором не рассказала Домино. Глава содержит записи из дневника Домино и мне,кажется, более логично рассказать обо всем этом сейчас, пока события не понеслись дальше.

"15 ноября 1924 года...
....Сегодня Ганс уехал в город, мы остались сами по себе. Я люблю, когда мы остаемся без его надзора. Это как вздох для человека, который тонет. Ида делится своими безумными идеями. Порой она меня раздражает. В прошлом году, Ганс наказал ее так, что чуть не лишил глаза, теперь на лице фаерщицы красуется шрам. И даже с таким уродством, она выглядит прекрасно. Плохо так говорить, но я порой завидую ее красоте, впрочем как и красоте Лиз и Фил.
Не люблю смотреть на себя в зеркало...Полнота, слишком высокая, нет ярких волос, нет красивых глаз...мне нечем гордиться и привлекать. А Ида...порой я замечаю, как Ганс смотрит на нее и я хочу, чтобы мужчина так же смотрел на меня.
Некоторое удовлетворение наступило, когда Ида начала курить. Она - единственная, кто стал жертвой мужской привычки. Как злился немец, словами не передать. Теперь Ида не идеальна.
Но не буду больше думать об этом. Время раннее и у нас и так много дел. Надо разбудить Филли и Лиз, чтобы помогли поставить шатер....

{вечером того же дня}

День прошел как обычно. Ганс так и не вернулся. И это очень тревожно .Битче уехала с ним и старший в цирковом городке - Кортес. А он ведет себя сегодня как-то странно. Весь день он странно смотрит на меня и Лиззи. Я переживаю за нее. Кортес, похоже, задумал что-то нехорошее. 

{отступление}

Пока Домино записывала замечания за сегодняшний день, Лиз решила пройтись, рядом с городком была река и она еще не совсем замерзла. Хотя...змееустке было все равно. Она могла плавать в водоемах при любой температуре. Девушка номер три сняла рубашку и брюки и медленно вошла в воду. Как приятно, чувствовать прохладу на своей коже. Лиз нырнула и довольно долго плыла вдоль дна...Когда ей надоело гоняться за рыбами, она решила потренировать свой талант. Змееустка вышла на берег, встала лицом к реке, закрыла глаза, сосредоточилась и прошипела:
- Ssaahhaasaahthayaayaassaah ("Давид" на языке Парселтанг (змеином языке)...
Ее любимец быстро скользил к ней из речки, огибая островки первого снега. Лиззи довольно улыбнулась.  Парселтанг - довольно древний язык, как как-то ей рассказала ее наставница в Перу. За этот талант Лиззи любили. Она была кем-то вроде посла для змей, которыми кишели джунгли.
Змееустка уже нагнулась, чтобы поднять своего удава, когда почувствовала вибрацию земли. Кто-то, тяжело шагая, приближался к ней. Девушка номер три, как и змеи, была глуха, точнее, глухота стала развиваться у нее в последние годы, но при этом она прекрасно чувствовала вибрации и иные изменения вокруг. Ганс смог вылечить глухоту Лиз в Германии и змееустка была ему благодарна за это, но развившиеся инстинкты частенько срабатывали, несмотря на это.
Почувствовать-то девушка номер три успела, а вот увернутся от удара уже не смогла.
Кортес довольно ухмылялся, подхватил тело девушки и понес его в глубину леса рядом с рекой.

"Домино...." - услышала в своей голове девушка номер один родное шипение.
"Лиззи, что случилось?" - прокричала мысленно силачка.
"Кортес...лес...рядом с рекой...старый тополь..." - шипение становилось все тише. Похоже змееустка потеряла сознание.

В вагончике, кроме Домми никого не было: Ида ушла в город по поручению Кортеса, которое ему якобы передал Ганс, Филли тоже ушла - на заработки.  Силачка накинула бордовый комзол и выбежала на улицу. Она огляделась. Так, лес был в двух шагах от циркового городка. Девушка номер один побежала в  его сторону. Довольно быстро она добежала до реки. На снегу она заметила следы крови.

"Лиззи..." - позвала мысленно змееустку Домино.

Через секунду она услышала женские крики. Силачка подскочила и побежала на звук.
Когда Домми добежала, ее глазам предстала страшная картина: обнаженная Лиз отбивалась от Кортеса...со спущенными штанами.

Силачка зарычала от ненависти, разбежалась и,сделав сальто, приземлилась на Кортеса. Помощник упал на живот, его спина неприятно хрустнула, он взвыл от боли.

-Беги, - прокричала Домино. Лиззи сорвалась с места и ринулась, прихрамывая, в сторону циркового городка.

В следующую секунду силачку сбил с ног мощный удар в спину. Потом был удар по голове и мир погрузился во тьму...

{утром. От лица Домино}

- Домми....

Кто-то ласково гладил меня по голове. Лучше бы он или она это не делал, боль была невыносимая. Я замычала, чтобы как-то прекратить эти поглаживания.

- ох, ну слава Богу, - кто-то облегченно выдохнул.

До меня дошло, что голос мужской и я резко распахнула глаза.  В вагончике был полумрак, на моем лбу был компресс, передо мной сидел Ганс. Рядом, скректив руки на груди и покусывая губы, стояла Ида. Филли тихонько плакала, сидя прямо на полу, рядом с софой, где я лежала, и держала мою руку. Лиз не было видно.

Но что-то мне помешало до конца насладится этой милой картиной. Ощущала я себя паршиво, и дело было не только в раскалывающейся надвое голове.  Какое-то странное тянущее ощущение было внизу живота.

- Девушки, - мягко попросил Ганс, - оставьте нас пожалуйста наедине.
То,что рассказал мне немец, после того, как мы остались одни, не укладывалось у меня в голове, но в то же время вызвало много обрывчатых воспоминаний.

{вечером}

Я сидела в нашем вагончике на кушетке и раскачивалась из стороны в сторону. Лиз я так и не увидела. Девушки тоже старались сильно меня не тревожить. Я не могла плакать, просто в груди образовалась такая черная дыра, которая высасывала из меня все хорошее. Я так хочу с кем-то поделится и на автомате беру свой дневник:

"16 ноября 1924 года.

Я не знаю как начать. В душе столько терзаний, которые разрывают ее на части. Как бы я хотела все забыть. Не чувствовать. Не понимать,что я на дне колодца, закрытого крышкой и не пропускающего солнечные лучи надежды.

Кортес меня изнасиловал, пока я была без сознания..."


На этих словах я выронила перо, меня затрясло и из моих глаз, наконец, вырвались слезы...Мои рыдания прервал скрип двери, я испуганно забилась в угол софы, думая, что это Кортес. Но это была Лиззи. Ее нос распух, глаза красные, похоже она весь день плакала.
-Домино, - прошептала она, - я не знаю как сказать, как благодарить тебя за то,что ты сделала...Как мне жаль, что он это сделал с тобой.

Змееустка всхлипнула, утерла нос рукавом рубашки и продолжила:
- Это я тебя нашла в лесу...я думала, ты умерла, на твоем лбу была кровь, одежда была  разорвана, ты сама была бледная-бледная...- Лиз сглотнула, - я поняла, что он с тобой сделал и побежала искать Ганса. Он как раз вернулся, я ему рассказала все и проводила к тебе. Он отнес тебя к себе и попросил меня сделать пару настоек...и мазей...

Девушка номер три быстро смахнула слезы и закончила рассказ:

- Мы почти всю ночь были рядом. Был момент, когда твое сердце перестало биться. Нам никогда не было так страшно тебя потерять. когда ты начала приходить в себя, мы все обрадовались, но я решила уйти,потому что...

Она виновато пожала плечами и жалостливо посмотрела на меня. Я поняла, почему она не могла видеться со мной весь день. Но теперь, когда она рассказала все, поделилась своей болью, мне стало легче, что груз этой беды я делю с близким и понимающим человеком. Жестом я попросила Лиз сесть рядом со мной, мы обнялись и плакали несколько часов, шепча друг другу слова утешения.

[около трех часов ночи. от лица Лиз]

Доми, наконец-то, заснула. Я рада, что  все это она выдерживает. Вот она - настоящая сила. Я восхищенно посмотрела на силачку, поцеловала ее в лоб и вышла на улицу. Спать хотелось, но ненависть толкала меня закончить одно начатое дело.

 Я знала, что Ганс накажет мерзавца, но у меня было наказание поинтереснее.

[от лица Ганса]

- Сто!- взревел я. Рука болела, я запыхался, но мне хотелось быть кнутом еще и еще этого сукина сына за то,что он только посмел прикоснуться к моим девушкам.

Кортес был еле жив. Его спина была похожа на кровавое месиво. Я кивнул Битче, чтобы она убрала это животное с глаз моих.

{20 минут спустя}

Мэри отнесла Кортеса к нему в вагончик и уже обработала раны на спине. Конечно, она не годится в подметки Лиз, но тоже неплохой врачеватель.  На лице Битче не дрогнул ни один мускул, в душе была пустота, она выполняла свои обязанности, ничего более. Жалости или ненависти к Кортесу она не испытывала. Кроме хозяина, немку никто не интересовал.

Мэри накрыла помощника пледом и ушла к себе в вагончик.

Кортес остался один.

Лиз тем временем стояла на берегу речки и злобно шипела:

-Hatheeeyhaaayaahathsss esseythaaah! hassaayayaeehhathehhhhathehhhayaeehhatheeey hatheeeyaayaahathehhhhathehhh! (парселтанг, перевод: поднимайтесь и выполняйте мою волю!)

С десяток кобр выползли на берег и гладким ковром заскользили в сторону вагончика Кортеса.

Через несколько минут, около половины змей пробрались внутрь и замерли, ожидая команды своей госпожи...

- Hasshaassseythassseyaahassssseyaassss...- прошептала Лиз. (парселтанг, перевод: кастрировать).

 
Глава 16. Затишье перед бурей.

Все шло своим чередом, труппа путешествовала по Европе, собиралась вернуться в Штаты. Мадлена теперь выступала вместе с девушками и начинала каждое их представление с выполнения летных фигур под куполом шатра. Кортес, после того как оправился, вскоре покинул труппу в Берлине.

Ганс был рад вернуться на родину. С легкой улыбкой, он частенько прогуливался по узким улочкам. Его мысли были заняты Идой и Мадленой. Он со спокойной душой может сказать, что теперь он счастлив. Любимая женщина рядом, в рядах его труппы появилась новая звездочка, он наконец-то избавился от мерзавца, который доставлял столько неприятностей ему и его любимицам. Немец постоянно думал о способностях Мадлен. Он никогда ранее не встречался с ангелами и не представлял, какие его ждут сюрпризы от этой девочки.

- Генсерикус... - услышал Ганс хриплый шепот.

Немец замер, как будто налетел на невидимую преграду. На фонарном столбе приземлилась большая ворона.

- Генсерикус, - снова услышал Ганс. Ворон взлетел и направился в темный переулок. Немец поспешил за ним, ибо среди демонов, коим и был ворон, мало кто знает его настоящее имя...

Ворон и немец довольно долго плутали по темным улицам Берлина, пока не оказались в "колодце", куда выходило только одно окно жилого дома. В центре пустыря стоял высокий мужчина средних лет, в черном костюме-тройке и...босой.

- Здравствуй, Генсерикус, - тепло улыбнулся мужчина.

- Я бы попросил не называть меня этим именем, Малфас, - холодно ответил Ганс.

Малфас был демоном, который приходил редко, но если и приходил, то это вряд ли предвещало что-то хорошее. Демон мог знать прошлое, будущее и настоящее, мог знать, что замыслили ваши друзья или враги, этакий посол с способностями парламентера.

Малфас никак не отреагировал на грубость немца, он по-прежнему продолжал тепло улыбаться.

-Прежде всего, я хочу заметить, что крайне неосторожно было избивать желтоглазого демона...

- Прости, кого? - удивился немец.

-Желтоглазого демона, - терпеливо повторил Малфас,- в вашем мире его зовут Кортес.

"Вот это, скажем прямо, шокурующая новость. Этот слизняк, оказывается демон..." - подумал Ганс.

- И что же в этом было неосторожного?...- тихо спросил немец, заранее зная ответ.

Малфас вновь сочувственно улыбнулся.

- А это значит, что Азазель в ярости, что на его потомка подняли кнут.

Эта новость была сродни удару в живот, Ганс предполагал, чем это закончится.  Если один из демонов второго круга разозлен, то ввиду того, что он сам не может действовать, он обратится к Нергалу.

- Нергал уже ищет тебя... - прошептал немцу на ухо демон.

Ганс вздрогнул.

- И еще, - продолжал Малфас, - неосмотрительно было собирать всех этих девушек...

Немца уже забила крупная дрожь. Малфас быстро вернулся на свое место и закончил свой визит фразой:

- Тебе необходимо поговорить с Флауросом, и поспеши, пока Нергал не забрал ее...

Демон обернулся вороном и исчез, оставив немца наедине с его страхами.

[спустя какое-то время, от лица Ганса]

По-крайней мере, во всей этой ситуации есть положительный момент. Малфас ничего не сказал о Мадлене...хотя его последняя фраза могла посвящаться и ей. Но я подозревал, что это относилось к Аиде.

Нергал. Это не хорошо. Если за дело взялся начальник полиции преисподней, придется бежать, и очень быстро, к тому же, вряд ли бегство поможет. Сражаться с рыцарем-демоном, все равно что добровольно взойти на эшафот и ударить самого себя секирой по шее.

Еще я до сих пор не могу поверить, что Кортес потомок Азазеля. Не верил я именно в демоническое происхождение, а то, что он ничтожество - это он полностью пошел в отца.

Но над этим нет времени размышлять. У меня есть проблема, даже не проблема, а угроза, которая нависла не только надо мной, но и над моей "семьей",..

Уверен, что Малфас не случайно посоветовал мне поговорить с Флауросом. Надеюсь, старик мне поможет.

Добраться до демона-пророка можно только одним нестандартным способом - метрополитен. Старик жил недалеко от станции "Халлшес Тор".

Я вышел из вагона и подождал пока состав скроется в туннеле. Время было позднее, поэтому на станции, кроме меня никого не было. Я отсчитал тринадцать плит вперед и тридцать плит влево от места, где я стоял. Приблизившись к нужной плите, я постучал по ней. Судя по звуку, под ней что-то есть, значит, я не ошибся. аккуратно подцепив плиту, я поднял и убрал ее в сторону. В нос ударило зловоние. Мда, пророк в своем демоническом репертуаре. Сырость, темнота, зловоние...все прелести преисподней. Костюм жаль, ну что ж делать. Я спрыгнул вниз.

{глава от лица Ганса}

Как оказалось, Флаурос обосновался в маленькой каморке, уж не знаю, где он ее нашел в канализации. Старик совсем ослеп от темноты, его глаза загноились, одежда превратилась в лохмотья. Он сидел посередине коморки, в центре треугольника, который был нарисован, похоже, углем.

- Я ждал тебя, - прошелестел старик.

- Я так и понял, - невольно усмехнулся я.

Просто так треугольник он не стал бы создавать. Здесь явно приложил руку Малфас, за что я был ему безумно благодарен. Дело в том, что пусть Флаурос и пророк, но он лжет, если находится за пределами магического треугольника. А если он находится в его границах, то пророчество, которое он откроет - сбудется. Вот только проблема еще в том, что Флаурос очень не охотно предсказывает будущее. Поэтому я морально подготовился к внушению.

Старик тоже оскалился, похоже, он так пытался улыбнуться.

- Верно, Малфас был здесь, - отвечая на мои домыслы, прокряхтел старик. - Он просил заглянуть в твое будущее, ввиду последних событий...

Старик многозначительно развел руками. Очевидно, он знает о Нергале. Как я всегда говорил, мир демонов тесен.

- Дай мне свою руку...

Я протянул ее Флаурсу. я абсолютно не насторожился, что Фларус так быстро решил открыть свое пророчество, а зря. Все мое тело забилось в конвульсиях. Невольно, я рухнул на колени. Такой боли я не чувствовал никогда, такое ощущение, что каждая моя частица горит. От неожиданных ощущений, я совершил ужасную ошибку. Не сосредоточился на пророчестве! Перед глазами пронеслась тысяча картинок, но почему-то в памяти засела только одна - большой пожар, вагончики, шатер, все горит...

- мой цирк горит?! - взвыл я.

- Не спрашивай ничего, - сквозь агонию услышал я шепот старика, - ты вспомнишь все, но будет поздно...

И злобно рассмеявшись, он ушел во мрак, а я остался лежать без сил на грязном полу...

{в цирковом городке, от лица Мадлен}

Я летела над полем. Вообще, хотелось бы покружить над городом, увидеть его с высоты птичьего полета, но слишком опасно. Что бы с вами было, если бы вы увидели летящую над  городом маленькую девочку?

меня терзали сомнения. Ганс оказался не таким тираном, каким я его видела в первые дни. Да, он жесток. Но в то же время, он добр, чуток, вежлив. Ситуация с Кортесом была очень хорошим показателем. Несколько недель назад я строила планы побега, а теперь...я даже не знаю. У меня появилось странное предчувствие беды.

- Ленни! - услышала я крик.

Пока я в буквальном и переносном смыслах витала в облаках, я успела долететь до циркового городка и Домми звала меня спуститься.

После инцидента во Франции, она накрепко завязала с алкоголем, даже выкинула великий "тайник" -саквояж. Теперь она постоянно что-то пишет в своей книжке, все больше времени проводит у Джузеппе и на репетициях.

- Без ее саквояжа стало как-то пусто, - как-то грустно пошутила Аида, тем самым выразив общее мнение.

Да вообще у всей труппы было странное состояние, состояние ожидания чего-то. Вот только не понятно чего.

Вся труппа была в сборе, девушки уже ели суп, каждый сидел в своем углу и думал о своем. Такой тишины еще никогда не было.

- А где Ганс? - спросила Домми, рассеяно проливая мимо чашки суп и протягивая ее мне.

- Не знаю, - последовало четыре коротких ответа.

Ганса не было почти сутки. Но не это волновало девушек, волновало их то, что они внезапно почувствовали нависшую над ними угрозу, к тому же они внезапно почувствовали себя обделенными. Было такое ощущение, что...

- Нет, - резко сказала Ида.

Все аж подскочили от ее ответа на общее немое предположение.

- Слушай, - начала Домино, - давай будем разумными. Я думаю, что остальные тоже чувствуют то, что чувствую я. Мы связаны не только между собой, но и Гансом. И если он...

- Нет! - в уголках глаз фаерщицы заблестели огненные слезы.

- ... погиб, - упрямо продолжила Домми, - то нам нужно думать, что делать дальше. Потому что, мы не можем продолжать так жить...Я хочу покоя.

У каждой в глазах отражалась грусть, кроме Мадлен. Они уже были взрослые женщины, которым хотелось тихих радостей жизни.

- Я бы дашшше отреклась от своего дара, - прошептала Лиз.

- Я чувствую, что что-то приближается,- всхлипнула Филл.

- Вот я о том же, - продолжила Домино, - похоже, что кто-то хочет причинить нам боль. И этот кто-то намного хуже, чем Кортес, да хуже чем Ганс...

После этих слов, Домино передернуло от отвратительных воспоминаний.

- и шшшшто же делать? - решилась спросить Лиз.

- Мы уйдем, покинем цирк, - с готовностью ответила Домми, - заберем Росси, Джузеппе, наш вагончик и поедем искать счастья вдали от цирка.

- Но...- испуганно посмотрела на нее Филли, - тут же вся наша жизнь...К тому же, тогда мы расстанемся, будем дальше жить друг без друга...

Это замечание было весомым. Одна из причин, по которым они не сбегали столько лет, помимо нрава хозяина цирка, еще и в том, что в "нормальном" мире их ждало одиночество. Если они хотят нормальной жизни, они вынуждены будут расстаться.

- вы же сестры, - тихо сказала Мадлен, - вас столько связывает, неужели, вы и вправду думаете, что жизнь вас разлучит?

- Ленни, - улыбнулась грустно Домино, - то, что жизнь нас разлучит - наврятли, но может так произойти. Мы не знаем этой жизни, поэтому мы не можем быть до конца уверены, что наши страхи не сбудутся.

Все примолкли, терзаясь своими мыслями. Эта тема всплывала не раз, но...сейчас их общая мечта о свободе может сбыться. Только, свобода их безумно пугает...

- Оставим пока это, - закончила разговор Ида. - Пойдемте, отрепетируем номера.

Все молча поднялись и направились в шатер.

{вернемся к Гансу}

Мир канализации -это особый мир, где царят только два явления - запахи и звуки, света здесь практически нет. Здесь нет жизни, а если она и есть, то только ее самое отвратительное воплощение: крысы, насекомые и жалкие люди.

Где-то в лабиринтах этого особого мира, по-прежнему без сознания лежал немец, разбавляя рутину канализации звуками своего слабого дыхания.

Но помимо этого,канализационную тишину нарушил еще один звук - шаги. По заполненному паром проходу шел высокий мужчина. Он был одет достаточно просто - в серый полосатый костюм, ботинки на толстой подошве, кожаные перчатки. Мужчина был чем-то похож на Ганса - высокий лоб, темно-каштановые вьющиеся волосы, борода и усы, желтые глаза, грубоватые черты лица. Шеф полиции преисподней, легкой походкой дошел до каморки, где лежал немец. Он наигранно-укоризненно поцокал языком и присел рядом с Гансом.

- Да свершится правосудие, - хохотнул Нергал.

Он снял перчатку с левой руки и положил уродливую ладонь на лоб Гансу.

- oblivisci oblitus amicitia daemonis te surgere (латынь: забудь любовь и дружбу, пусть в тебе проснется демон), - прошептал Нергал.

Он убрал руку с головы немца, медленно натянул на нее перчатку и встал.

- Добро пожаловать во тьму, сынок, - усмехнулся шеф и медленно ушел.

Спустя несколько часов немец начал приходить в себя. Мыча от боли, он открыл свои новые глаза...свои ярко-алые глаза...