Школа. Продолжение

  Свою школьную жизнь я разделил бы на три  равноценных периода. Первый – период степенного хождения строем и парами.  Когда «тройка» за невыученную басню считалась настоящей катастрофой, а похвала учителя возносила до небес. Наши лица сияли как октябрятские звездочки, а сами звездочки были для нас нечто большим, чем просто кусочки раскрашенного металла на груди. И,  как завершающий штрих  нашего «пряничного» облика -  тугие косички у девочек и аккуратные челочки у мальчиков.
Первыми  изменились эти самые чёлочки. Они почему-то потянулись кверху,  буквально на глазах превращаясь в непокорные вихры, пригладить которые не смогли бы  самые продвинутые стилисты.  Затем изменилась скорость передвижения   по школе, да и по жизни в целом. Энергия была столь высокой, что первые десять минут учителя отказывались вести урок, ссылаясь на облака пара, которые исходили  от наших  тел. Требовалось немалое время, чтобы наши лица приобрели хоть какую-то осмысленность.
 Я  назвал бы этот период -  «безбашенным», поскольку голова включалась в события лишь после рук и ног, а то и совсем не включалась.
И, наконец, третий период, может быть самый главный в нашей школьной жизни. Возвращались на место челки и проборы, а в карманах почти у каждого появлялся такой неведомый ранее  предмет, как расческа.  Изменились и сами прически. Началась нескончаемая битва за длину волос. И победа не всегда была на нашей стороне. Когда в бой вступала тяжелая артиллерия, и ордер на посещение парикмахерской выписывался непосредственно директором школы, приходилось временно отступать.
Вторым признаком изменившегося отношения к Миру стал,  казавшийся  ранее  излишним,  интерес к собственному платью. Почему- то неизменные штаны с начёсом и вельветовая   «камбойка»  перестали нравиться. Более того даже для дворовых «гуляний» хотелось одеть что-то  приличное. А в мечтаниях стали появляться расклешённые брюки и удлиненный двубортный пиджак с двумя разрезами по бокам. И чтобы пуговицы на нем были металлические. А дополняла  эти  видения -  рубашка «с петухами». Стоила она невероятно дорого, целых семнадцать рублей.  Но, в седьмом классе у меня появилась такая. Кстати, совсем недавно,   подобную рубашку я увидел на Иосифе  Кобзоне. Сохранил, видать,  маэстро рубашонку, не дал уйти в забвение модной когда-то  одёжке! А, может быть,  завершив  круг,  мода вернулась,  и  Иосиф  Давыдович  был одет  в обыкновенный «новодел»? Кто знает…
Наши учителя. Все-таки школьная жизнь – процесс двухсторонний, и без них (учителей) порой было не обойтись. И первое слово- нашей классной руководительнице,  Нине Николаевне Зеленовой. Она приняла нас  в 5-ом классе резвыми несмышлёнышами, в которых только-только начинали пробиваться ростки будущего характера, а выпустила в мир молодыми людьми, вполне готовыми к самостоятельной жизни. Так нам казалось тогда. Кроме того, она так любила свою математику, что в каждом  способном ученике видела будущего Лобачевского, не меньше, без конца нагружая дополнительными занятиями, факультативами, всевозможными олимпиадами и конкурсами. И говорить ей, что математика не твой удел в будущем, что ты видишь себя скорее гуманитарием, было бесполезно. Хорошая математическая подготовка, считала она,  ещё никому не помешала в будущей самостоятельной  жизни. И оказалась права. Кроме  преподавания математики, Нина Николаевны  довольно быстро сколотила из нашего класса сплоченную боевую единицу пионерский отряд имени Аркадия Гайдара, неизменной целью которого была обязательная победа во всех конкурсах, соревнованиях, викторинах. Второе место для нас было провалом. Но его просто не могло быть, с таким-то личным составом и таким классным руководителем. Так что мы бодро и вполне заслуженно пели свою отрядную песню:
Слышишь, товарищ, гроза надвигается,
С белыми наши отряды сражаются,
Только в борьбе можно счастье найти,
Гайдар шагает впереди.
…И красные галстуки, которые мы гордо носили… до седьмого класса. Нет, в седьмом классе мы « не переписались в буржуины», просто пришло другое время. Время, в котором красному галстуку уже не было места. «Любовь, Комсомол и Весна», так его можно было назвать, но  это была уже другая песня.