Анфиса и алюминиевый чайник

Мне друг говорит: «Напиши про синичек.
Ну что ты заладил: нет правды... нет спичек...
Политика, быт – там и капли нет сини.
На дали взгляни голубые России!»

И верно: зашорена даль голубая
Высоким забором и крышей сарая.
«Анфиса, скажи мне, а где наши лыжи?
Я нынче к натуре немного стал ближе». –

«В чулане (не помнишь?) они приютились,
Чрез месяц, Ванюша, как мы поженились.
Далече собрался?» – «На лоно природы,
Где воздуху больше, где больше свободы.

Заждались родные меня на пленэре
Холмы и равнины, и птицы, и звери.
Ну что ж, я готов. Дай-ка лыжные палки».
Поэт не поэт без спортивной закалки!

Проворно скольжу по январскому снегу.
Зима, заверну я в стихи твою негу!
Мне цвета такого откроются дали,
Которого вы и во сне не видали!

А ночью запрыгну на месяц рогатый,
И звездную россыпь совковой лопатой
Сгребу в одну яркую, желтую кучу –
Ага! Просыпайтесь! Ну, кто здесь всех круче?

Весёлый морозец за щеки кусает.
Я с горки несусь так, что дух замирает,
Быстрей и быстрей… но зачем же здесь кочки!
Печальные дальше, увы, будут строчки.

Безмолвно я кубарем вниз покатился
И с треском таким о сосну приложился,
Что вмиг разлетелись клесты и синицы,
И зайцы от страха тряслись, и лисицы.

Поломаны лыжи, потеряна шапка,
Ободраны щеки. Как глупо! Как гадко!
Уж эти мне дали! Уж эти мне ели!
Уж эти мне белки, щеглы, свиристели!

Часа через два я добрался до дома.
Приветно мычит из сарая корова;
Проклюнулись звезды в вечернее небо.
Как хочется чаю и свежего хлеба!

«Ну что, увидал бесконечные дали?
Надеюсь, что лыжи зазря не пропали.
Смотри-ка, лицо себе всё исцарапал.
На грешную землю ты с неба не падал?

А шапку, наверно, воронам оставил.
Обновку пернатым хорошую справил.
Пускай свирепеют морозы и вьюги –
В треухе овчинном тепло, как на юге.

Добром тебя вспомнит и беленький зая:
Лисе не видать из него расстегая.
А все потому, что в берлоге проснулся
Медведь, когда ты на горе растянулся.

Он это бесстыжее племя прищучит.
Пускай только тявкнет – враз по лбу получит!
Да бог с ним. Ванюша, садись-ка, покушай,
Ты бабу ворчливую больно не слушай»…

Шумит на плите алюминиевый чайник.
«Ну, что ты мне скажешь, мой милый романтик?» –
«Ах как же, Анфиса, глаза твои сини,
В них все несказанные дали России».