Тонкие грани

         
        Хотите - верьте, хотите – нет, было у матери три дочери. Старшая Лизонька родилась десятью годами раньше близняшек Шарли и Аннет. И как говорится в одной известной сказке про трех братьев, с сестрами было всё с точностью до наоборот. Шарли и Аннет росли умненькими и пригожими. Знали толк в моде, умели преподать себя с хорошей стороны перед нужными людьми или в выгодном свете, если это касалось карьерного роста. Брили ноги и выщипывали бровь. Лизонька же, не сказать, что дурочка, но с простинкой.  Ноги не брила, брови сохранила естественными, она знала, что с годами  они вылезут сами. Наряжаться ей было не на что. Рассчитывала по жизни только на себя. С карьерой просто не повезло. Ко всем её недостаткам ещё прилепилось обостренное чувство справедливости и непереносимость хвастовства. За это её гнали отовсюду и чуть ли не били палками. Наконец-то она уцепилась за завод, держалась за верхушку, где её поматывало и качало ветром. Она боялась, что вот - вот оторвётся и полетит неизвестно куда, как неуправляемый мячик, и будут её опять колотить и шпинять чужие, да и свои. 
        Начнем с того, что в мае сестры со своими семьями и с подружками каждый год праздновали день рождения Шарли и Аннет. Выезжали на природу к пруду или в лес. С годами они становились старше и ленивей. Последний день рождения отмечали у Аннет. У нее дачка в черте города. Там можно пожарить шашлычки. И ехать удобно. Лизе повезло в этот год с отпуском, который назначили на август, и, большинством голосов решили на этом дне рождения, что пора бы сёстрам вместе отдохнуть в непринужденной обстановке на нейтральной территории. Взять троим путевки в заводскую базу отдыха. Почему троим? Совпало так, что Шарли и Аннет отпуск взяли тоже на август. Стечение обстоятельств. Представьте себе, двенадцать дней не стирать, не варить, не мыть посуду. Спать сколько влезет. Читать и играть в карты. И, если повезет, купаться и загорать. Всё  для ленивых людей. Шарли очень хотелось посмотреть и ощутить на себе, что такое дом отдыха, ей не доводилось ещё бывать в таких местах.
        Сказано, сделано. Договаривается  Лиза у себя на работе с двумя женщинами, что возьмет на них путевки, что бы поменьше платить стоимость, т.к. заводским  работникам  от профсоюза большая скидка. Тащит их в профком. Они подписывают там бумаги, Лиза платит деньги. Покупает билеты на автобус до базы отдыха. Оформляет отпуск, собирает вещи. Ждет. 
        Наконец - то долгожданный день отъезда приблизился. Накануне Лиза предупредила сестер, что бы они вышли пораньше. От проходной завода автобусы с отдыхающими отходят ровно в восемь утра. И вот время половина восьмого, их нет. Без четверти – их нет. Исходя психозом и нервничая, Лиза звонит сестрам. Оказывается, они не накрашены. Без десяти их подвозит на машине муж Аннет. Скорее Лиза забрасывает вещи. Едут. Хоть не далеко до завода, но время ушло на светофоры. Они к проходной, а автобусы от нее. Как их поймать теперь? Лиза предлагает выехать за город и там догнать колонну. В любом случае на легковой машине быстрее. Обгоняют в центре города автобусы, выезжают за город. Выскакивают из автомобиля, из багажника достают вещи, Лиза хватает путевки и машет уже приближающейся колонне. Всё это происходит на одном дыхании за считанные секунды. Один из автобусов подхватывает опаздывающих  неудачников. Уже сидя по местам, отдышавшись, Лиза спрашивает у соседки по креслу: «Этот автобус едет в дом отдыха?» Анекдот, да и только. Успокоиться не может, надо же, как нарисовались. По чужим путёвкам и паспортам номер такой выкинули. Опоздуны. Немного придя в себя, все трое начали смеяться. Напряжение спало. Но Лизе мысль запала, что не так просто будет ей со своими сестрами на отдыхе. 
        Хвала Господу, все сложилось. Подъехали, выгрузились, оформили комнату, никто слова не сказал, там все такие, по чужим документам и путевкам. Получили тазики и постель. Нашли своё место. Корпус из досок, небольшая комнатушка. Обои с потеками. Видно, дождь пролил и не один раз. Но, рядом гидрант, туалет, столовая, сосны и овраг – старица Суры. Так все красиво. Цветочная клумба, чистота. Почва песчаная. Песок за ногами тащится, но это не раздражает. А больше всего привлекали сосны. Кругом сосны, везде сосны: высоченные, уходящие в небо. Стволы гладкие. Но птиц, почему-то, мало.            
        Устроились. Пообедали, кстати обед был отвратительный. Сало кусками плавало в супе все двенадцать дней. Пошли гулять, изучать местность, окрестности. Лизонька впервые попала на реку Суру. Ей доводилось видеть многие великие реки: Волгу, Москву-реку, Днепр, Одер. Но на своей легендарной местной реке она была впервые. Пляж песчаный, с галькой. Вода ледяная, темная. Тёк сильный. Зелень по берегам лиственная. За базой Сура подмывает берег. Круча, ползущая в реку.  Видно, недавно берег обвалился, тропка ещё не вся ушла вниз. Грань такая тонкая. К краю страшно подходить.
        Конечно, Лиза все сфотографировала. Сынок подарил ей фотоаппарат, теперь она с ним не расставалась. На территории базы огромный бассейн. До этого заезда шли дожди, так что вода в бассейне тоже была ледяная. Солнца мало, не успевала прогреться. Но красиво, голубой бассейн, вокруг сосны, отражающиеся в воде.
        В первый день не было дождя. Успели погулять. Потом зарядили дожди с громом и молнией, прохладно, сыро. Почти каждый день. Досуг организован не был. За все время отдыха видели два раза пьяного баяниста: один раз в столовой, другой раз, когда приехала заводская самодеятельность. Он волочил за собой баян, мотаясь из стороны в сторону, удаляясь от эстрады. Видно, не пригодились его таланты. В библиотеке почитать нечего. Лев Толстой, Достоевский и т.п. из школьной программы. Но всё же, младшие нашли компанию, ходили в промежутках между дождями играть в волейбол, а старшей навязали тут-же подружку – соседку по столу, приблизительно одного с ней возраста. Но, Лизе хотелось тоже ходить вместе с сестрами на волейбол, теннис, и к знакомым Шарли и Аннет, которых, как ни странно, у них оказалось больше, чем у Лизы, хотя база отдыха была ей роднее. Но заводских знакомых там не оказалось. А ещё стирка каждый божий день. Ничего не сохнет. Раз упадут на песок в волейболе – пятно. Опять стирать. От чего ушли, к тому пришли.   
        Лиза не могла по своей простоте понять, почему с первых дней сестры не хотели с ней показываться вместе на людях, находя всяческие отговорки, лишь бы от неё отделаться. Подружку какую-то подкатили, которая Лизе вовсе не нужна. Так и не пошли с ней ни в бар, ни на концерт приехавшей заводской самодеятельности. В лес гулять - одни. И т.д. А она, как хвостик, за ними норовит. Пришлось ходить Лизе со своей новой знакомой, которой была тоже в тягость. Едут то все в надежде заинтриговать кого-нибудь, что-бы весело было отдыхать, а потом – что вспомнить. А на поверку оказывается, кругом конкурентки, тетки всех возрастов – от четырнадцати до шестидесяти. Может, стеснялись сестры, что Лизонька плоховато одета или старше их. Налево загулять было абсолютно не с кем. Или слишком молодые ребята, или приехали с подругами жизни. В плане «сходить налево» она сестрам не мешала. Да и произошло бы нечто подобное, она бы их не выдала. Знала же их секреты. Но молчала. Как-то сестры для разнообразия на шестой день застойного отдыха решили сколотить компанию  - из знакомых дам и новоявленных подружек, вечером после ужина посидеть поболтать. Купили пива.  Горячительные напитки и закуску привезли из дома. 
        А днем с Лизой казус произошел. Бродил по всей базе отдыха чей-то ребёнок лет пяти. Будто-бы подкидыш. Без какого либо присмотра. Заходил в комнаты, задирался на мальчишек постарше. Лиза всё удивлялась. Что за мать с ним приехала? Волчицы и то своих детей не оставляют. Чей он? Стоит она возле домика разговаривает с мальчишками, разгадывает кроссворд. Из-за угла выходит Мишенька – маленький бродяга. Ни с того ни с сего, давай лупить мальчишек ногами. И всё в пах норовит дать. Мальчишки от него бегают. Ответить ему нельзя. Рядом родители - накажут. Не выдержала Лиза, высказала замечание, мол, иди маме своей так сделай. А мальчуган разворачивается, и, ну лягать тетку, каратэ на ней отрабатывать. Отлягал, в четырех местах изгваздал ей джинсы,  успокоился и пошел дальше. У малыша наблюдался явный пробел в воспитании. Толи ему внушили, что все бабки  –  Яги? Толи он не знал, что теток нельзя бить? Но Лизку до глубины души задел этот факт. Скоро уж груднички начнут пороть. Так в возбужденном состоянии и прибывала до вечера. Больше всего раздражало, что отомстить некому.               
       Вот, наконец, в своей комнатке сестры сообразили столик, ждут гостей.  Они заявляются: мама молодая с Мишенькой, знакомая Аннет, подружка Лизина. Сели за стол, и ну хвалить, как Мишенька хорошо воспитан и как его  весь дом отдыха любит. Одно восхищение, да и только. Как и следовало ожидать, молодая мама профурсетка, штемпель негде ставить. Хвалятся друг перед другом, что у них на базе свои люди, и баньку им, когда надо - пожалуйте, и плиточку грибы варить, и домик что надо, без потеков, и что характерно – бесплатно.
       У Лизы скулы свело, как правду – матку захотелось врезать по их довольным рожам. Не вытерпела, лопнула в ней пружина. Сказалась напряжённость последних дней, безвылазная обстановка, непонимание родных сестер. Только успела проговорить: «Что же вы так ребенка плохо воспитали? Что это он на людей бросается?». Вскочила молодая мама, как ужаленная в мягкое место, рванула прочь, от гнева пылая. За ней следом знакомая, за знакомой подружка новая, за подружками следом, хватая пиво и водку,  Шарли и Аннет, с ворчанием, что испортила Лизка им компанию. Наутро является в комнату Мишенька и просит прощения, ни к кому не обращаясь конкретно. Собирает, молча,  всю мелочь со стола и адью. Оказывается, ему в копилку надо. Лиза стала ругаться: «Ваши дети такой наглости себе никогда не позволяли». А Шарли, может в отместку, говорит: «Пусть берет». Следом за малышом заглядывает знакомая Аннет с вопросом, просил ли Миша прощения.
       Вечером,  молча,  собрались, ушли обе сестры к своим приятельницам. Там веселее. Там директор базы к молодой маме повадился. Байки травят. Хохочут. Лизу одну оставили. С незапертой дверью она ждала их до трех ночи. Но, Бог, если он есть, наказал сестёр. Накормили отдыхающих в столовой йогуртом, да так, что три дня весь туалет обгаженный был, ногу негде поставить. Аннет и Шарли тоже болели. Из туалета не вылезали. Все таблетки поели. Даже в медпункте взаймы брали. Лизе повезло. Она кисломолочные продукты не ела, потому что не любила. Но от недосыпания и нервозности обстановки, поднялось давление. Тоже не обошлось без таблеток.
       Кое-как дотерпели друг друга до конца заезда. Даже сил на последний день не осталось. Позвонила Аннет мужу, приехал он заранее, забрал всех троих на одиннадцатый день. Потом месяца два не общались сестры с Лизой, сохраняли молчание, бойкотировали. А она всё время думала. Какие тонкие грани в общении между людьми. Взять хотя бы родных сестер от одной матери. Чуть качнулся и покатился по склону грани, выкарабкаешься ли вверх – это ещё вопрос. Как-то Аннет ей сказала, что по жизни надо уметь вовремя освобождаться от ненужных людей. Кто оказался ненужным? Она им или они ей? Чаще обращались за помощью к ней. Никому не отказывала. Так почему с легкостью от неё отвернулись близкие люди? Она сама теперь не хочет их воспринимать своими.  Они все больше и дальше стали отдаляться от Лизы. Натягивались, готовые вот-вот лопнуть тонкие родственные нити. Как ни странно, Лиза не жалела об этом.             



 Февраль 2007  г. Елена Костина. Фото товарища Дм. Маскинскова.