Гл. 15. Водяной мальчик

    Нестерпимый зной пробудил Ника. Судя по положению солнца, было уже около полудня. В это время на солнцепёке не очень-то улежишь.

    Мальчик поднялся с песка и осмотрелся. Перед ним расстилалась обширная лагуна, с юга и  запада окруженная отвесными горными кручами высотой до полутора тысяч футов. Левее к воде подступало огромное болото, за которым чернело сплошное кольцо обрывистых гор.  Болото поросло рыжим тростником и кое-где корявыми низкорослыми деревцами... Узкая кайма песка отделяла зелёную прозрачную воду от болотной ржавчины. На дальнем южном краю лагуны каменная стенка разрывалась, и через узкую теснину в бухту с грохотом врывался пенящийся поток.  Несколько песчаных кос уходило под воду, разделяя бухту на отсеки.

    Об этой лагуне Ник знал давно. На занятиях в Тиль-клубе всю акваторию, прилегающую к ней, безоговорочно относили к разряду особо опасных для плавания. Между Кайманом и соседним островом раз в сутки усиливалось приливное течение со стороны океана. Следуя вдоль изгиба береговой линии возле входа в лагуну, океанский поток резко менял направление – возникал мощный водоворот. Не только яхты и рыбачьи лодчонки, а крупные катера и даже сейнеры здесь разворачивало на 180 градусов – как говорится, «держись подальше – целее будешь». В прежние времена смельчаки много раз пытались войти в эту бухту. Однажды вельбот с двенадцатью гребцами и рулевым на пике прилива проскочил-таки за первую гряду скал, но там оказался в ловушке. В живых остался один рулевой, да и тот, говорят, после всего этого тронулся в уме. По его словам, в проходе вельбот внезапно рухнул в какую-то бездну. Опамятовался рулевой в море в обнимку с привальным брусом. Руки его настолько закостенели, что оказавшиеся рядом рыбаки не смогли расцепить сведенные пальцы и буквально выпилили моряка из тяжелой деревянной дуги. Так с куском дерева его и привезли на берег.

    Последние годы косяки скумбрии и тунца проходили все дальше от острова; рыбацкая жизнь стала трудной и о подвигах в водовороте у черных скал никто уже и не помышлял.
 

  Сейнер (англ. seiner, от (purse) seine — (кошельковый) невод) — рыбопромысловое судно для лова рыбы кошельковым неводом, который также может называться сейной. Сейнер, обычно, однопалубное судно с надстройкой, смещенной к носовой части.
  Вельбот (от англ. whaleboat, буквально «китовая лодка») — быстроходная, относительно узкая, 4/8-вёсельная шлюпка с острыми образованиями носа и кормы. Гребцы располагаются по одному на банке, весла на правый и левый борт через одно.


    С суши в лагуну тоже не проник ни один человек. Правда, отец как-то рассказывал Нику о попытке полутора десятка островитян объединиться в кооператив и осушить какую-то котловину между гор. Скорее всего, речь шла именно об этом болоте. Как и следовало ожидать, затеянное  предприятие быстренько прогорело. Самые отчаянные из новоявленных кооператоров, перевалив через горы, действительно, начали расчищать первый акр болота у южной стенки котловины. Но топь оказалась бездонной, да тут ещё одного парня ужалила гремучая змея, а ночью на лагерь напали  совершенно непуганые камышовые коты. На глазах людей усатые разбойники вмиг растащили весь запас провизии, На том дело и закончилось.

    Съеденный котами кооператорский провиант вспомнился недаром. От голода у мальчика подводило живот. Единственная плитка шоколада, вложенная в полиэтиленовый мешочек, предназначалась Тилю. Другой еды Ник не взял: не до того – дотащить бы самое необходимое. Вес только одного акваланга, предназначенного для Тиля, запасных заправленных баллонов и дополнительных «мелочей», без которых нельзя было обойтись, тянул примерно килограмм на 20. А еду в море всегда можно раздобыть.
 
    Рыбак у воды голодает недолго. Ник побродил по тростниковым зарослям, отыскивая в сухих стеблях личинки стрекоз, размотал рыболовную снасть, наживил крючки и зашвырнул подальше грузило донки. Уверенный в успехе, мальчишка тут же устроил в прибрежном песке закопушку, вроде садка для пойманной рыбы. Очень скоро леска задёргалась, натянулась – и вот уже первый пяток сардин прыгает в садке. «Полутора дюжин на завтрак – за глаза и за уши», - прикинул Ник. Он забросил донку ещё раз. Едва грузило успело уйти под воду, как сардинки вновь набросились на лакомое угощение. «Неплохое местечко», - одобрил бухту рыбак и, сняв с крючка рыбёшку, от изумления чуть не выронил её на песок: в садке не оказалось ни одной сардинки из первого улова.

    Ничего не понимая, Ник опять пустил пойманную рыбу в прозрачную воду закопушки, но теперь уже стал через плечо приглядывать за своей добычей. Тут из болотной травы показались два огромных камышовых кота. Не выпуская из левой руки снасть, Ник швырнул в воришек мокрым песком и громко закричал, чтобы отпугнуть. Большеголовые коты тут же бросились брюхом на песок, но не отступили. Более того, фыркая и ворча, они ползком приближались к садку.

    Кошачий аппетит возрастал по мере сокращения дистанции. Хвосты грабителей угрожающе били по песку, желтые глаза глядели на Ника со злобой черной пумы. 
В несколько прыжков Ник достиг места своей ночевки, схватил лопатку и ринулся на котов. Не успел! С дьявольской быстротой и ловкостью хвостатые бандиты выловили из ямки последнюю рыбку и скрылись в камышах.

    В другое время Ник, пожалуй, что-нибудь бы да придумал, и котам могло крепко не поздоровиться. Но сейчас ему было не до сведения счетов с обидчиками: очень хотелось есть. Простейший выход – поймать крупную рыбину и не выпускать её из рук, пока не зажарится. 

    Обычно Ник сперва ловил рыбу, а уж потом собирал топливо для костра. Теперь пришлось все делать в обратном порядке, чтобы не дать котам поживиться ещё раз. Скоро копна сухого тростника высилась на песке. Из грота мальчик приволок камней и сложил очаг – как раз в пору для небольшого тунца или корифены.
Ник наживил только один крючок и сразу же вытащил сардинку. Сменил крючок на самый крупный, насадил сардинку и забросил снасть. Почти тут же леску натянуло так резко, что Ник не успел дать слабину и навзничь опрокинулся в воду. «Тунец, - сообразил мальчик, разматывая леску – крупнющий, сейчас опять дернет и порвёт. Или перекусит.»  Так и вышло. Леска натянулась до звона и лопнула, а Ник снова упал в воду, только теперь уже на спину.

    Снасть погибла, ладони до крови изрезаны леской, но Ник и не думал сдаваться. Он вытащил из мешочка с рыболовными принадлежностями новую снасть – специально для золотой макрели, или, как её ещё называют, корифены. На прочную жилку крепился по-особому прошитый кусок розоватой с серебристыми блёстками материи с рыболовным крючком и лёгоньким поплавочком. Теперь надо подальше заплыть, оставить на воде поплавок с тряпицей и возвращаться к берегу, разматывая жилку.

    Вскоре вблизи плавающего цветного клочка материи ясно обозначился след движущейся у самой поверхности стремительной рыбины. Ник резко дёрнул жилку – тряпица взметнулась в воздух, как рыба-летучка, и тотчас же раздался резкий хлопок: пологая волна выстрелила из себя сверкающее на солнце узкое тело корифены. Погоня за тряпичной рыбкой напоминала воздушный бой и окончилась так же быстро. Прямо в воздухе клочок материи исчез в рыбьей пасти, и вот уже хищница ходит кругами и дёргает из рук Ника жилку, словно собака – поводок.
 
    Началась обычная борьба на измор. Наконец, рыбина выбилась из сил, и Ник вытащил её на песок. В первое мгновение вся она светилась и мерцала, точно облитая горящим спиртом. Чуть погодя теплые тона стали словно бы испаряться с её боков, блуждающее сияние понемногу угасало, и ещё через минуту у ног Ника лежала обыкновенная тёмно-серая рыбья тушка. Не впервые Ник ловил корифену, и каждый раз к радости победы примешивалось чувство погубленного чуда.

    Погаснув, корифена вовсе не отказалась от сопротивления. Она, по-прежнему билась и норовила тяпнуть рыболова за руку. Пришлось тюкнуть её лопаткой по хребту между головой и спинным плавником. Только тогда рыбина затихла. Выпотрошить рыбину, посолить, а потом  разжечь огонь в костре – минутное дело для бывалого рыбака, тем более, что соль и спички были совершенно сухими: отправляясь в путь, Ник завернул их в полиэтилен и на шнурках, вроде ладанок, повесил себе на шею под гидрокостюм.
 
    Из тростника опять вылезли коты. Не упуская их из виду, Ник вырезал из рыбьей спины два толстых ремня филейного мяса и принялся поджаривать его на очаге. На этот раз коты вышли на охоту вчетвером. Их рыжеватые морды были, как стрелами, утыканы жесткими длинными усами. Вдоль широких лбов пролегли черные полоски,  сходящиеся на шее и хребте в одну ленту. Грозно поднятые полосатые хвосты подрагивали от возбуждения. Коты нервно перебирали короткими толстыми лапами и мало-помалу придвигались к костру. Дело принимало опасный оборот. Как-никак, любой из этих бродяг был в три раза крупнее домашней кошки. А их ведь четверо. Вот если бы перессорить разбойников между собой…
   
    Ник  продел сквозь отрубленный рыбий хвост крепкую бечёвку, для прочности накинул пару шлагов и зашвырнул поживу к самым тростникам. Вся четвёрка дружно бросилась на добычу, но мальчик успел выдернуть угощение из-под самого их носа. То же самое он повторил ещё несколько раз, с удовлетворением замечая, как разгораются кошачьи страсти.

    Прыгая с четырёх сторон в одну точку, коты невольно сталкивались головами. По мере возрастания ярости и кошачьего аппетита звук ударов становился все громче и отчетливей. Теперь уже коты не просто сшибались, а таранили соперника. Фырканье постепенно перешло в угрожающее шипение и даже рык. Ещё один бросок, и вся компания покатилась по песку, вцепившись друг другу в загривки, сопя и завывая.

    Тем временем Ник с удовольствием уплетал хорошо прожаренное нежное мясо корифены.  Дожевывая последний кусок, он глянул на лагуну и чуть не подавился от удивления: из-за песчаной дюны показался человек – тонкий силуэт над зеленой водой. Незнакомец махал руками и высоко подпрыгивал, отталкиваясь от волны, как от гимнастического батута.

    Ближе, ещё ближе. Водяной мальчик! Различимы даже ступни, скользящие по самой поверхности воды. «Так и есть – стоит на воде и не тонет. Вот так штука!» И вдруг Ник, точно подхваченный ветром, сам запрыгал, заплясал и, разбрызгивая воду, кинулся навстречу чудесному пловцу.

    - Тиль, Тиль, Тиль! – зазвучало над лагуной.

    - Ник, Ник, Ник! – тотчас же отдалось в скалах и гроте.

    Стоя на огромной черепахе, к берегу подплывал Тиль, и в руке у него тускло посверкивал серебряный топорик.