Глубина 2

                Погружение 1

   Дышалось на удивление легко, в бассейне было хуже. Но думать, отчего да почему, было некогда. Петрович только бросил: "Пошли", и заскользил вперед и чуть вправо.
 
   Хоть и обещали выравнивание давления внутри и снаружи, но глубина ощущалась. Правда, как-то неравномерно, точечно: где-то мышцу чуть придавит, где-то она наоборот распухает.
   - Ничего, все в порядке, - услышал он Петровича. - Через полчасика придешь в норму. А теперь молчим.

   Держаться вблизи Петровича тоже было непросто: ни разговоров, ни сигналов, поди пойми, что он надумает. Минут двадцать повисели, чуть-чуть подрабатывая телом, чтобы не уйти глубже.

   Василий вспомнил, как Веретенников объяснял им:
   -На большой глубине жизни очень мало. У самого дна еще что-то есть, а в толще воды... Так, очагами. Где косячок мелкой рыбки пройдет, там же и небольшие хищники держатся. Хищники покрупнее: акулы, киты - это дело случая. Впрочем, случай может быть и неприятный.

   Вокруг и в самом деле была абсолютная темнота. Лишь где-то вдали виднелся слабенький огонек, наверное, удильщик. Значит, и какая-то мелкая рыбка есть. Петрович плавно пошел вниз и вперед. Еще через полчаса датчик глубины тревожно запищал. Но Василий и сам чувствовал, как сжимает его со всех сторон. Кости не хрустели, но... Петрович поднялся метров на сто, и они пошли по кругу.

   Подвсплыли еще немного, и Василий увидел впереди вверху рой светлячков.
   - Это анчоусы, - услышал он Петровича. - Сейчас подойдем поближе, посмотришь.
   Подошли поближе, нырнули под стаю, и анчоусы куда-то исчезли. Только вверху была не абсолютная чернота, а что-то вроде темно-серого неба.

   Василий вспомнил Веретенникова, как тот объяснял, что светятся анчоусы именно для того, чтобы быть невидимыми для хищников на фоне света, который еще немного проникает на глубину около километра.

   Обошли стаю и поднялись еще выше. Датчик глубины опять запищал. На этот раз распирало изнутри. Казалось, что легкие вот-вот выскочат наружу, да и кишки тоже.
   - Ничего, - опять услышал он Петровича. - Это тебе предметный урок: даже если тебе кажется, что ты опытный и глубину чувствуешь шкурой, не забывай смотреть на датчик глубины. Пошли вниз.

   На километровой глубине Василий чувствовал себя превосходно. Ему казалось, что он полностью растворился, что сейчас он просто кусочек океана. Поглядел на часы и удивился: прошло уже шесть часов. Вдруг будто мягкий резиновый валик прокатился слева по коже.

   - Чувствуешь? - услышал он Петровича. - Это боковая линия. Кто-то слева от нас.
   В бассейне все ощущалось по-другому, поэтому Василий не сразу сообразил, в чем дело.

   - Сразу поворачивай в сторону сигнала, чтобы зрительно и по гидролокатору с тепловизором понять, в чем дело. Уже потом уходишь, если надо.
   На экране мелькнул какой-то знакомый силуэт. Тепловизор не реагировал. Акула?

   - Акула, - подтвердил Петрович. - Какая - не понял, да и ладно. Уже ушла. Любая крупная акула опасна. Ничего, сейчас циркуляция вправо на той же глубине, чтобы далеко от контейнера не уходить.

   - Почему вправо? - удивился Василий.
   - Сам подумай. И башкой покрути. Все, молчим.
   Василий покрутил головой - и правда, знакомая мелодия звучала справа.
   Больше не было никакой живности, но Василий не переживал: он наслаждался самим процессом погружения. А когда пришло время возвращаться, то даже не хотелось забираться в контейнер.

   После реабилитации его встретил не Петрович, а дежурный врач.
   - Давай-ка, братец, к себе в комнату. Три дня лежать, никаких занятий, выходить только чтобы поесть, помыться и прочее. И полчаса прогулка с утра. Ты как себя чувствуешь?
   Василий чувствовал себя прекрасно.
   - Ничего-ничего, через часок отходняк начнется. Иди к себе и больше лежи.

   Гриша был уже в комнате.
   - Как там? - заинтересованно спросил он.
   - Сходишь - сам увидишь, - вяло ответил Василий.
   На него уже наваливалась усталость.

   - Слыхал, Семенов из соседней комнаты заявление написал? На отчисление.
   Василий вспомнил белобрысого паренька, с которым они играли в карты.
   - Почему? У него же все было хорошо, и зачет в бассейне быстро сдал.

   - Зачет сдал, а на глубину пойти не смог. Слушай, ты никогда не думал, отчего мы тут все такие нелюдимые? Встречаемся только на занятиях, на выходных никаких компаний, ну вот в карты с соседями играли - и все. И ведь и неохота. У тебя не так?
 
   - Да все так, - ответил Василий. - Ладно, психологам виднее.
   Усталость уже придавила его, голова трещала как с похмелья, и Гришин голос еле доносился.

   Утром Гриша как-то тоскливо сказал:
   - Сон мне странный приснился. Будто организовали где-то учебу тех, кто будет в вулканах в жидкой лаве плавать. И я туда попросился.
   - А чего это вдруг? - удивился Василий.

   - Да сегодня моя очередь.
   - А-а-а. Да не бойся ты. Сколько народу до нас туда ходило. И я вот уже сходил. И еще хочу.
   - Правда?
   - Конечно. Иди, все будет нормально.

   После отдыха Василий встретился с Петровичем.
   - Ну как настроение? Как впечатления?
   - Настроение хорошее. А впечатления...
   - Заявление-то подавать не собираешься? Слышал уже?
   - Слышал. Не буду.

   - Вот и хорошо. Ты сейчас в техническую службу зайди. Они будут ставить дублирующую систему обнаружения контейнера. Если что-то случится, можно будет самому его вызвать. И правильно. У меня так приятель пропал. Отключился сигнал на контейнере, и подняли его пустым. Вот мы эту систему и проверим. Ну иди. Занятий никто не отменял.

   На одном из следующих занятий Василий поинтересовался у Веретенникова:
   - Юрий Иванович, а на глубине течения есть?
   Он уже понял, насколько ему это важно.

   Веретенников немного растерялся:
   - На небольшой глубине... ну для вас небольшой - конечно есть. Глубже... А черт его знает. Вообще-то перед каждым погружением вас должны инструктировать. Но если вам интересно... Я поговорю с начальником школы, пригласим специалиста, и одно-два занятия факультативно. Спасибо за вопрос, ну а теперь к теме занятия.

   Однако на следующем занятии Веретенников признался, что и специалисты толком не знают, что на глубинах больше километра делается.
   По этому поводу Петрович объяснял группе:

   - Вот вы, ребятки, и выясните, что же там делается. А с практической точки зрения скажу вам так: главное не суетиться. Не зря вам на плановом погружении на программу дают двенадцать часов. Остальное - страховка. Пошли в сторону контейнера, час, другой, а сигнал не усиливается.

   Значит, попали в струю. Не нужно напрягаться и бороться с ней. У вас жилой пласт толщиной километр. Нет течений такой толщины. Значит, идете на глубину до предела и опять к контейнеру. Не помогло - до предела вверх. Бывало уже подобное. Ну, если с подводной лодкой работаете - там проще: есть аварийная кнопка, они могут сами подойти.

   Так прошла еще неделя. Потом Петрович сказал:
   - Ну что, Василий, не надоело в классе париться?
   - ?
   - На дно завтра пойдем.
   - Глубоко?

   - Ну, максимально километра два. По замерам. Но замеры дело такое... Мы заодно и глубины на том участке проверим поточнее. Пробы воды, температура. Информация не бывает лишней, а погружение лишь учебным. Очень уж накладно получится.

   Ну, завтра на разговоры времени не будет, поэтому напомню сейчас: с одной стороны хорошо, что снизу есть ограничитель глубины. Завтра-то мы вместе будем, а когда сам пойдешь...Не расслабляться. Может попасться малая впадина, не поглядел на указатель глубины и ушел метров на триста глубже. Можешь сразу и не заметить, а вот потом...

   - Что потом?
   - А хреново. Один из наших таким образом провалился, все вроде в порядке, а на следующем погружении едва там не остался. Сердце стало и все. Всего восемь раз сходил. Списали, конечно.

   Петрович помолчал, глядя внутрь себя. Потом продолжил:
   - Ну и живности на самом дне все-таки побольше. Актинии всякие, звезды, ну вам рассказывали. Кальмары. Акулы придонные опять же.
   - Так они же вроде неопасные?
   - Гм. Вообще-то акулы опасны для всего, что меньше их размером. Ладно, сегодня занятий у тебя нет, иди отдыхай.

   Отдыхать было особенно негде, на улице погода была мерзкая: зима уже, а все раскисло. Василий мысленно усмехнулся: надо же, человек морской профессии, а ветра с моря не выносит. По дороге в общежитие он встретил Веретенникова.

   - Подождите минутку, Василий... э-э-э?
   - Да просто Вася.
   - Ну что вы. Вы же завтра во второе погружение идете? Скоро уже полноправный... кракен? Так, по-моему?
   - Ну это просто глупый обычай.

   - Не скажите. В том, что малое профессиональное сообщество, когда еще и профессия связана с риском... Впрочем, что же это я не о том. В общем, в этом нет ничего глупого. У меня к вам небольшая личная просьба.
   - Да, конечно.

   - В тех придонных слоях могут водиться химерообразные. Точнее, они есть, но мало. Их трудно с чем-нибудь спутать.
   - Да, я помню, вы нам рассказывали.

   - Уж если вы их встретите, повнимательней, пожалуйста. У меня, видите ли, диссертация докторская о них. И кандидатская тоже. Видеосъемка, конечно, хорошо, а вот если бы именно в том месте был и забор грунта, и все анализы воды. Конечно, специально вы их искать не будете, у вас своя программа, но если случайно...

   Василий пообещал, что если случайно, то конечно. И пошел к себе. Смотреть телевизор и играть в карты с компьютером. Проиграл, конечно. Хитрый, зараза. А может, подглядывал?

   Наутро после завтрака Петрович объяснил:
   - Идем на дно, глубину настроят тысячу восемьсот, дно на двух тысячах, но запас нужен. Никаких особых заданий, учебное погружение. Все измерения и записи сделает автоматика.
   - Василий Петрович, а меня Веретенников просил: если химеры встретятся, отдельно понаблюдать.


   - И понаблюдаем, - ответил Петрович. - Я же говорю: погружение учебное, жесткой программы нет. Все измерения и записи лишь для того, чтобы как-то погружение использовать, хоть какую-то информацию добыть.
   И улыбнулся:
   - Нормально все, Васек, у дна интереснее. Пошли по контейнерам.

   Василий вышел из контейнера и огляделся. На двух километрах была уже настоящая тьма. Дно было вязким, илистым. И никакой живности, ни обычной, ни светящейся. Лишь слева впереди что-то похожее на колонию губок. И все. Вот это оживление.

   - Все нормально, Васек? - услышал он голос Петровича. - Пойдем посмотрим, что тут водится. Может, ежей увидим. Их тут иной раз бывают целые поляны.
   Василий опять ощутил удивительное чувство растворенности в воде и даже некоторый восторг.

   А вот дно разочаровало: абсолютная пустыня. Только пара одиночных актиний, да еще колония губок. Все бледные, бесцветные.
   - Ничего-ничего, - ободрил его Петрович. - Тут где-то серные источники должны быть. Там живности побольше.

   Опять прокатился мячик боковой линии, но как-то быстро. Василий повернулся, но уже ничего не было.
   - Осьминог, - успокоил его Петрович. - Маленький. Увидел, что ему тебя не съесть, значит, ты его съесть можешь. И дернул. Вот и ты должен поступать так же.

   Еще через час Петрович удовлетворенно пробормотал:
   - Вот они где.
   - Кто? - удивился Василий. Сам он не видел ничего необычного.
   - Источники серные. И живность вокруг.

   Теперь уже и Василий видел сплошное поле морских ежей, где местами выступали актинии и бокалы губок.
   - Ух ты, - восхищенно сказал Петрович. - Такого даже я не видел.
   Василий тоже увидел что-то вроде угря, снабженного огромной пастью. На длинной хвостовой нити у рыбы был светящийся шарик.
   - Вот это зверь! А этих я знаю, батиазавров-то.

   Василий увидел пару полуметровых рыб с плоскими головами, которые чуть-чуть шевелили плавниками и медленно плыли над полем ежей. Пасти у рыб тоже были жутковатые.
   - Ты не сомневайся, - сказал Петрович. - Они с виду жутковатые, но для нас неопасные. Вот и кальмары тут, и осьминог притаился. Не видишь?

   Осьминог как раз подпрыгнул и переплыл немного в сторону, поэтому Василий его увидел.
   - Что же они здесь жрут-то? - продолжал Петрович. - Давай-ка мы задержимся здесь на пару часиков, попробуем пройти по краю этого оазиса, я в середину потом маячок брошу. На акул бы не нарваться. Конечно, на такой глубине они редки, но... Ладно, пошли.

   Оазис был и впрямь хорош. Плохо было только то, что подсветку Петрович включать запретил, светящиеся жители попадались редко, поэтому все изображение на экране было черно-белым.
   - Ох ты, - сказал Петрович где-то через час, - накаркал.
   Василий и сам увидел акулу длиной метра три.

   - И откуда она здесь взялась? - удивился Петрович. - Ладно, об этом пусть наверху думают. А мы от греха ляжем на грунт. Время еще есть, полежим часок. Ложимся спиной, чтобы изображение оставалось, зарываемся поглубже и молчим.
   Василий так и сделал. Ощущение было немного странным: он уже привык к постоянным вибрациям боковой линии, этакий шумовой фон. А тут - тишина.

   Где-то через полчаса он услышал Петровича:
   - Не уснул там? Пошли дальше.
   Позже, уже в воде, Петрович объяснял:
   - Тут от нас толку нет. Маячки я поставил, съемки есть, надо будет - пришлют кого-нибудь специально сюда. А мы пошли дальше, небольшая циркуляция вправо. Контейнер слышишь?

   - Да.
   - Вот и хорошо. Еще часа три - и пойдем ближе к контейнерам. Не все нам на красоты оазиса любоваться. Хотя кому красоты нужны - те с аквалангом на двадцать метров нырнут, и вот тебе счастье. Кстати, ты вертикальное течение ощутил?

   - Ну что-то вроде было, но я не определял особенно.
   - А зря. Конечно, мы в центр оазиса не заходили, там над теплыми источниками оно чувствуется лучше. Кстати, в таких местах и сероводородом запросто травануться можно. Всегда внимательно и осторожно, Васек.

   И опять потянулась илистая пустыня с редкими губками, актиниями, морскими перьями. В одном месте для разнообразия Василий увидел морской огурец. Да и тот какой-то недокормленный, сантиметров тридцать.
   Полчаса, час, другой. И все одно и то же. Монотонность эта уже угнетала, удовольствие от парения в воде притупилось. Конечно, в сон не клонило, стимуляторами их накачали от души, но...

   - Что, Васек, надоело? - услышал он Петровича. - Терпи, это часть нашей работы. И внимания не ослаблять ни в коем случае.
   Так прошло еще какое-то время. Неожиданно Петрович сказал:
   - Ну что, Васек, не надоело актиний разглядывать? Пора и потренироваться. Значит так: ты ведущий, я ведомый. Пошли к контейнерам.

   Василий плавно повел головой вправо, услышал знакомую мелодию, чуть влево и определил направление.
   - Давай сразу опробуем аварийную кнопку.
   Василий сразу услышал знакомую мелодию, похожую на первую.

   - Работает.
   - Отлично. Я ее выключаю и пошли.
   Где-то через полчаса Петрович поинтересовался:
   - Ну что, долго еще?

   - Да странно как-то. Совсем не изменился сигнал за это время.
   Василий немного помолчал, затем осторожно спросил:
   - Может, сносит?
   - Вот! Молодец. Что делаем?

   - Ну, вниз уходить некуда. Вверх до потолка и дальше на сигнал.
   - Правильно. Но сразу до потолка не стоит. Запас по глубине всегда стоит иметь. Значит, поднимаемся вверх метров на триста и пробуем снова. Не должно здесь быть мощных течений. Только что-то местное.

   Триста метров вполне хватило. Вышли из течения и за час спокойно дошли до контейнеров.
   - Сейчас еще часика полтора рядом с контейнерами покрутимся, и наверх.
   Василий посмотрел на таймер:
   - Так ведь еще час останется?

   - Правильно. Но всегда должен быть резерв. Автоматика у контейнеров надежная, но на моей памяти два раза были сбои.
   - А нам ничего об этом не говорили.
   - Ну, пока мы в паре, это не страшно. Еще расскажут и на тренажерах натаскают. И чтобы не паниковать в случае чего: два, три, даже четыре часа лишних на глубине - это терпимо. На контейнере есть аварийный сигнал, за это время успеют другой опустить. В общем, сбои изредка были, а несчастных случаев не было.

   Сбоев не было, автоматика сработала, дальше все было обычно: сутки реабилитации у медиков, радостное возбуждение на выходе, затем резкий упадок сил уже в комнате, головная боль и тяжелый похмельный сон. И трое суток отдыха.

   Когда отдохнувший Василий встретил Веретенникова, он первым делом начал извиняться:
   - Юрий Иванович, ну не было этих химер, ни одной не видел.
   - Ничего-ничего, - откликнулся тот. - Вы и так сделали много. Я уже смотрел записи этого вашего оазиса. О горячих источниках в этом районе ничего не было известно. Это не данные, а просто изюминка!

   - Юрий Иванович, я что хотел спросить...
   - Да-да? - опомнился Веретенников.
   - Я про кракенов.

   - Ну-у, всем чем могу. Правда, могу я в данном случае немного. Во-первых, узкая специализация у меня другая. Во-вторых, знаем мы о них немного. Очень уж редкие... животными я поостерегся бы их назвать. Головной мозг у них большой, очень структурированный. Ну, с кашалотами иногда схватываются.

   - Значит, они поднимаются на километр-полтора?
   - Может, да, а может, кашалоты ныряют глубже, чем мы думаем. В любом случае, они не основная пища для кашалотов, не за кракенами они ныряют. Тут, скорее, какая-то личная неприязнь. Кашалоты ведь тоже весьма высокоорганизованные существа, и тут уже важную роль играют какие-то элементы их психологии. Впрочем, я отвлекся, и это лишь мое личное мнение. Что-нибудь еще?

   - А во впадинах они могут жить?
   - Километрах на десяти? Это надо еще выяснить. Может быть, что и вам.

   Петрович был более конкретен:
   - Дурные у тебя мысли, Васек. Ты видел, какие они следы на кашалотах оставляют? А я видел. Держись подальше - целее будешь. А пока иди на занятия. Там вам техник ваш, Юрий Ильич, расскажет про автоматику контейнеров, случайную блокировку, разблокировку, на тренажерах позанимаетесь. Учиться тебе осталось две недели. Занятия в техническом отделе обязательны, остальные факультативно. Но я бы рекомендовал не пропускать. В нашем деле лишних знаний не бывает.

   Две недели прошли довольно быстро, в каком-то непонятном томлении. Затем Василия вызвали к начальнику школы.
   Сергеевич был краток:
   - Поздравляю, Василий Семенович. Курс обучения вы прошли, теперь обращаться к вам будут только по имени-отчеству. Сейчас у вас будет месяц отпуска, затем приступите к работе. А пока маленький ритуал.

   Он протянул Василию маленький увесистый прямоугольничек красноватого оттенка со стилизованным изображением кальмара.
   - Как же он крепится? - удивился тот.
   - А никак. Свои друг друга и так знают, а остальные ничего не поймут. Будут спрашивать - после твоих объяснений решат, что привираешь. Вот так. А теперь зайди к нашему завхозу и не удивляйся.

   Завхоз, описывать которого смысла нет, встретил Василия уважительно:
   - Еще один наш. Сначала маленькая процедура.
   - Что?
   Завхоз закатал рукав и показал на плече татуированного кальмара, а под ним два ряда звездочек.

   Василий ожидал какую-нибудь современную машинку, но все было проще: завхоз протер ему плечо спиртом, затем достал пластинку с набором иголок и шлепнул. Резкий ожог, и Василий увидел у себя такого же кальмара, которого завхоз залепил пластырем.

   - Это страховка от воспаления. Редко, но бывает. Не для того вас здесь учили. Звездочки будешь зарабатывать сам. Учебные погружения не в счет. Теперь пойдем.
   Они зашли в комнату, где сидели Петрович и трое незнакомцев, которых Петрович представил:
   - Это твой будущий начальник, врач и психолог. Знак получил?

   Василий показал пластырь на плече, но все засмеялись, а Петрович сказал:
   - Да не тот, а жетон.
   - А, да, конечно.
   Василий достал красноватый жетон.
   - Отлично, теперь пойдем поговорим наедине.

   Когда они вышли, Петрович сказал:
   - Сейчас зайди в бухгалтерию: проездные, отпускные, премиальные.
   - ?
   - Премиальные за быстрое окончание курса. И узнаешь, когда выходить на работу.

   - А вы следующих натаскивать будете?
   - Нет, мои погружения закончились. Кто-то остается на берегу. Техником или еще кем. Но я душу травить не буду, поеду домой, займусь чем-нибудь сухопутным, чтобы и не вспоминать про океан.

   Помолчав, Петрович добавил:
   - Я тебе, Василий Семенович (тот уже не удивлялся), указаний давать уже не могу. А вот совет... Пока тебя не отправят полностью на берег - не пей. Ни в отпуске, ни во время отдыха.

   Даже если полностью в себе уверен. Бывало уже: будет у кого-нибудь пара недель отдыха, он и выпьет-то всего ничего, и перед погружением врачи осмотрят и довольны, а уже перед следующим что-то не так. Такие дела.

          
   - Вот так, Коля, моя учеба и закончилась.
   - А что потом? У нас, конечно, не совсем так. Но похоже. Звания, конечно, строгость. Но особой разницы нет.
   - Ну что потом? Домой съездил, за домом приглядел, поправил. И на рабочую базу.

   - А где у вас она была? Школа-то осталась там же. А сейчас база на острове, там большая военно-морская база, ну и мы неподалеку.
   - Ну у нас ваших возможностей не было. Суда одни и те же для исследований и обучения. Лодка одна только, если далеко надо было идти - одно судно под нее оборудовано было. А поблизости, километров на пятьсот...

   - Миль, Василий, миль.
   - Что? А, ну да. Я же говорил, что мы на морскую специфику мало внимания обращали. Впрочем, могла лодка ходить и дальше.
   - Так во впадинах тебе бывать приходилось?
   - Мне-да. А у вас никто туда не ходил?

   - А что нам там делать? Подводные лодки лежат на километре-двух, а у нас главное дело - их обеспечивать. Уходит пара человек в поход со всей лодкой - с ней и возвращается.

   - Вот оно как. Ну что сказать. Жизнь там весьма необычная, хоть и мало ее. А человеку тяжеловато, как при подготовке погружения давление ни выравнивай. Полный отдых после каждого вдвое больше, иногда и отпуск на месяц. Как медики скажут. Позже об этом.

   - А звездочки у нас сейчас лазером делают, - заметил Николай.
   - Да, - как-то отрешенно ответил Василий, - техника.

                Продолжение следует