Ведьма снежных окраин. Часть 3. Гл. 3

3

Элен, не дослушав Лесника до конца, вскочила на ноги и бросилась к двери, за которой только что скрылась Айн. Орешек, мирно дремавший у неё на коленках, кубарем покатился по полу. Не обращая внимания на неудобства, причиненные белке, Элен рванула ручку двери и растерянно замерла. Она ожидала увидеть в комнате Сергея, бьющегося в горячке, с раскинутыми руками, копошащуюся с ним рядом ведьму, но ничего этого не было, как не было и самой комнаты.
- Петрович!? Что это такое? – Элен хлопнула ладонью по кривой каменной кладке и резко развернулась. -  Я своими глазами видела, как она сюда вошла, и ты сам говорил, что Сергей в этой комнате.
- Говорил, говорил. Но ты, же не дослушала, до конца! Да здесь разве можно  рассказать до конца, всё время что-то происходит. Как серпом по… этому самому! Тут вот ведь какая закавыка. Кроме того, что замок перемещается целиком, есть ещё одна комната, которая живёт своей жизнью. Это лечебная комната Айн. Девчонка и выходила Серёгу благодаря этому. Где-то там, в неведомых измерениях, травы свои лечебные доставала и вообще в более благоприятную среду для выздоровления его перемещала. Айн влияет на это как то. Только на одну комнату. Как? Чёрт его знает. Да, ненадолго это. Быстро вернутся. Может к утру.
-  К утру!? – Элен с яростью посмотрела на Лесника. - Петрович, я удивляюсь твоему спокойствию. Мы сначала тебя похоронили, потом Сергея, почти. Сами еле сюда добрались, чуть не утонули, благодаря Орешку твоему. И сейчас, когда Сергей должен в соседней комнате лежать - тут стена. А ты – может к утру? Да я замок ваш по камешку разнесу.
Элен явно выходила из себя. Петрович, улыбаясь, вытащил из-под стола мешок и высыпал на стол кучу орехов.
- Не горячись. Чему быть, того не миновать. По камням стучать, только руки отобьёшь, садись орешки пощёлкаем. Орешек, извини за каламбур, меня здорово на них подсадил. Всё равно мы сделать ничего не можем. Сама видела. Стена. Кстати, Айн тебя увидела, тоже может, не обрадовалась.
Давид, не скрывая свою любовь к орехам, переместился ближе к россыпи и как ни в чем, ни бывало, принялся их уплетать.
- Вот видишь. Попутчик твой спокоен. И тебе с него пример брать нужно. Безвыходных ситуаций не бывает, и у вас с Серёгой  всё устроится. Дай ему только на ноги встать, - в который раз повторил Лесник.
Элен хотела было начать снова метать гром и молнии, как вдруг Орешек вскочил на стол, ловко разгрыз скорлупу и протянул ядро девушке.
- Садись, подруга, в ногах правды нет, - неожиданно, мультяшным голосом, запищал он. Мордочку белки озарила доброжелательная улыбка. -  Не всегда свои проблемы можно решить активными действиями и сотрясанием воздуха, иногда важно остановиться и понять, что раз ты не можешь контролировать ситуацию, может быть надо принять её как есть.
Элен с открытым ртом, молча, хлопая глазами, подошла к столу и, взяв орех, села на свободный стул рядом с Давидом.
- Вот, это другое дело, - Петрович явно был доволен, что  Элен перестала скандалить. – Вас на хуторе-то наверняка покормили, я знаю, там люди хорошие живут. Но орешки за разговором милое дело, эх, жаль, тут семечек нет, семечки-то оно даже лучше. Пить захотите – в кувшине вода, нужду за той дверью справлять можно, там, что-то вроде латрины. Так, что здесь и удобства и безопасность, и, кстати, во всей округе из нежити, только, я один.
Петровича явно рассмешила собственная шутка и обалделый вид Элен, он искренне веселился, и Орешек вторил ему тоненьким комичным смехом.
- Я местным показываться не хотел, мне кажется, следят тут за всей нашей честной компанией, вот и Орешек подтвердить может. Ты не смотри, что он такой маленький, это знаешь с виду только белка, а на самом деле первый разведчик и боец, да ещё – голова! Как начнет плести, я сам порой  с открытым ртом сижу. Мы с ним давно знакомы, это ж он тогда меня от волков-то спас, а то бы не сидели сейчас так, орехи не грызли.
Элен потихоньку приходила в себя. Почему-то она думала, что белка не говорящая, ведь, сколько она уже Орешка наблюдала, а заговорил он впервые. Давид встал, подошел к кувшину. Сам напился и принёс попить Элен. Глоток вкусной холодной воды её совершенно успокоил.
- Петрович, а почему ты такой обросший? – неожиданно спросила девушка у Лесника, не сводя глаз с белки. Орешек, как ни в чем не бывало, уплетал, любимую еду, на которую переключился сразу после своей тирады.
- Да… , - протянул Лесник. – И говорить об этом не хочется. Это всё мазь, которую Марта мне приготовила. Что и говорить, может она в мелочах напортачить. Я тогда рассказывал, да ты забыла, наверное. Сейчас волосы вроде расти перестали, а пока от волков шарахались по лесу, да за вами спешили, прямо, сладу не было. И стричь-то их не чем было, да и не когда. Потом привык. Считай хипую, как у нас, когда-то говаривали.
Элен перевела взгляд на Лесника и наконец-то улыбнулась.
- Я знала, что ты жив. Расскажи, как всё было? Нам тоже есть о чём рассказать, но это потом. Благодаря тебе мы от волков ушли.  А как ты спасся?
- А про вас мы и так всё знаем, - Орешек, отложив, пустую скорлупу, вновь принял участие в разговоре.
- Ты я вижу всезнайка. Если разговаривать умеешь, зачем наш плот потопил? Разве не мог просто всё объяснить?
- Я – зазнайка? Ничуть, - Орешек, не смутившись, переиначил слово. - Это ты подруга весьма самонадеянна. Да кто мог подумать, что вы на таком корыте далеко уплывёте? Вы уже после первого поворота должны были искупаться, тогда и поговорили бы. Но если честно, я к вам присматривался, разбирался, что за люди.
Он пафосно развалился на столе, и откровенно почесывая низ пушистого живота, улыбаясь, смотрел на девушку. Элен не выдержав, прыснула в кулак и опять обратилась к Леснику.
- Рассказывай, Петрович.
- С Орешком я был знаком вскользь, как-то в своё время пересеклись в лесу. Но пересеклись по-доброму, по-соседски. И когда Орешек увидел, что я попал в такое удручающее положение, решил мне помочь. Орехов мне принёс, подкормиться, да и над волками поглумиться. Всё одно патронов, что бы перестрелять всех хищников, мне бы не хватило. А так хоть орехом в лобешник заехать. Милое дело, – Лесник затрясся от смеха,  вспоминая бессильную ярость волков.
Утерев выступившие от смеха слезы, он вытащил деревянную трубку и,  забив её пахучим самосадом, не торопясь начал раскуривать под недоумённым взглядом Давида. Перехватив этот взгляд, Петрович предложил трубку молодому человеку. Давид, молча, принял, и опасливо приблизив к губам, сделал осторожную затяжку, подражая новому знакомому.
Мгновенно его белокожее лицо приобрело сперва пунцовый, а затем зелёный оттенок. Бедняга кашлял так, что Элен с беспокойством подумала, что он сейчас выкашляет свои внутренности.
Но приступ прошёл и теперь поэт отсел  подальше и с ужасом смотрел, как Лесник, раз за разом затягивается густым, ароматным дымом с видимым удовольствием.
Орешку запах горящего табака тоже не нравился. Он чихал, корчив при этом уморительные гримасы.
- Ох, Петрович, - прочихавшись, проговорила белка. – Сам травишься и нас травишь. Не гуманно это.
Лесник, проигнорировал замечание и, пыхтя трубкой, продолжил:
- Покалеченный Славко продолжил погоню один. Стая в степь не сунулась, у них нарисовалась проблема актуальнее, нежели за снегоходом бегать. Поняли они, что прежний вожак сгинет, время пришло нового выбирать. Орешек ловкими разговорами перессорил всю стаю. Определение нового лидера переросло в настоящее побоище, но результата не было, и в итоге Орешек уговорил волков устроить состязание. Кто первым добудет оленя, тот и вожак. При чём хитрец обещал показать, где можно найти целое стадо рогатых. Но так как оленей в этом лесу отродясь не водилось, плутали они долго…
Лесник погладил зверька по пушистой шёрстке.
- Орешек увел стаю за собой, я спустился и отправился вас искать. Когда ему надоело волков за нос водить, он быстро нагнал  меня  в редколесье. В степь мы вышли в другом месте, не там, где вы. Напрямик не сунулись, окольными тропками шли, потому миновали Призрачный Город и благополучно вышли к холмам. Про город этот опасный мне Орешек рассказал, и я боялся, что вы в нём застрянете. Так и вышло. Я сначала хотел вас ждать там, где граница между степью и холмами проходит, но хитрец уговорил меня к гномам пойти.
- А как же иначе? – встряла в разговор белка. – Мне позарез нужно было с Лесартом поговорить.
- Ты знаешь Лесарта? – удивлению Элен не было предела. Она посмотрела на Орешка с восхищением.
- Знаю, - запросто ответил тот. - Лесарт прекрасный собеседник, так я иногда заглядывал к нему. Поболтать. От него многому понабраться можно.  А новые знания добавляют смысла к существованию.
- Интересно, какие подарки он тебе преподнес? – спросила Элен, с некоторой ревностью.
Орешек ухмыльнулся, насколько могут ухмыляться разумные белки.
- Например, он научил меня искусству убеждать.
- Это как? – спросила девушка, не сводя глаз со зверька, развалившегося на столе.
- Легко, – воскликнул Орешек. Он проворно вскочил и, ухватив цепкими лапками крупный орех, положил его перед собой.
- Как ты думаешь, подруга, что это такое?
- Орех.
- А ты, дружок? – Орешек обратился к Давиду.
- Орех, – убежденно ответил поэт, никак не отреагировав на иронию зверька.
- А вот и не правда! Это…
Орешек хлопнул лапками, и Элен вскрикнула, глаза её округлились, перед ней на столе, лежала огромная крыса, поросшая густой серой шерстью. Красные глаза грызуна с лютой ненавистью смотрели на всех поочередно. Но попыток встать или даже пошевелиться крыса не делала.
Давид отреагировал по-другому. Он порывисто вскочил и, зажав двумя пальцами нос, отбежал от стола как можно дальше. Лесник, продолжая улыбаться, чистил трубку, намереваясь заново зарядить её.
- Ну, примерно вот так это и работает, - спокойно молвил Орешек, снова укладываясь на стол.
Элен тряхнула головой, отгоняя наваждение. Этого хватило, что бы жирная, отвратительная крыса, вновь стала орехом.
- Как ты это делаешь?
- Не важно, – ответил зверек посмеиваясь. – Что увидела ты, я приблизительно знаю. Гораздо интереснее то, что увидел твой юный дружок.
Давид вернулся к столу, и опасливо взяв экспериментальный орех, вертел его так и сяк.
- Что ты увидел Дэвид?
- Поразительно, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Давид. – Только что, на моих глазах этот орех превратился в дерьмо помойного протухлофекала. Эта жуткая тварь - бич городских мусорных свалок. Он постоянно меняет окрас и похож на бесформенный куль о четырех коротких лапах. Где голова, а где зад непонятно, а если нагадит…
Давид сморщился от обонятельных воспоминаний.
- С ними невозможно бороться, они плодятся с невероятной скоростью и быстро привыкают к отраве, которой их безуспешно пытаются вывести. Но откуда ты о них знаешь? – обратился он к белке.
-Я? - Орешек недоуменно уставился на поэта. - Да ниоткуда. Просто Лесарт однажды научил меня кратковременной визуализации чужих мыслей.  Я сделал так, что бы каждый увидел, нечто гадкое. Что-то такое, что вызовет у вас настоящее отвращение. И, вуаля! Ваше воображение доделало всё за меня.
- Погоди, погоди! – Давид нацелил свой указательный палец прямо в нос Орешку, не заботясь о фамильярности жеста. - Ты и волкам показал такой фокус?
- Ага, - со смешком ответила белка. - Выбрал из стаи самого противного. Был там один такой, бесхвостый. Ну и внушил остальным что он - олень.
- Вот это умора! Жаль, что я не видел этой охоты.
Некоторое время в зале было тихо, только потрескивали дрова в огромном камине и факелы, висевшие на стенах. Когда пауза затянулась, Петрович тихо, как ни в чем не бывало, продолжил рассказ о своих приключениях:
- Мы подошли к холму гномов и как раз застали всю баталию. Я глазам своим не поверил, увидев эту жуткую тварь. А когда в когтистых лапах разглядел Серёгу.… Два патрона у меня осталось. Последний неприкосновенный запас. Жахнул я с обоих стволов, дракон понятное дело, существо мифическое, но против крупной дроби не потянул. Грохнулся вместе с Серёгой на середину реки, но не потонул, а кверху брюхом перевернулся. Парня именно это и спасло. Он так в когтях и остался на брюхе. Я ружьё за спину и в воду бросился. Ох, и холодно было. Об одном боялся, что не сумею догнать, сам под воду пойду. Догнал. Серёга совсем плохой был, кровью харкал, сказать мне что-то пытался и не мог.
Петрович перевёл дыхание. Видно было, что рассказывая, он переживал те события заново.
- Я ему дурню: «Молчи! Жизнь из тебя уходит!» А он не унимается и рукой куда-то показывает. Когда я его на берег вытащил, он дышал через раз. Грешным делом думал, что похоронить мне его тут и придётся. И вдруг вижу, костёр неподалеку горит. Надежда, стало быть, появилась. Не пропадет Серёга, думаю, коли сумею его до костра дотащить.… Дотащил. У костра никого нет. Я его к огню поближе положил, мечусь, как угорелый, одежду на нем режу. Понимаю, кровь нужно остановить. Но, чем? А раны такие! Смерть! Кричать стал, звать на помощь, если костёр горит, значит, поблизости есть кто-то. Я, когда Айн впервые увидел, думал, галлюцинации начались. Вышла она из леса, вся в свои кожаные лоскуты одета. Волосы  чуть ли  не до земли, чумазая. Вылитая дикарка. Да я не лучше. Ору дурнем. Руками машу, что твоя ветряная мельница, а она как Серёгу увидела, поняла всё и обратно в лес. У меня в голове совсем помутилось, Орешек тоже бегает вокруг нас, как полоумный пищит, толку нет. Чувствую недолго парню осталось, он уже синеть начал. Я по пояс разделся, рубаху свою порвал на лоскуты, пытаюсь хоть что-то делать.
И вдруг снова она. Словно из-под земли! Подскочила ко мне, шипит, рубаху мою порванную с ран снимает. Хотел я её турнуть, но вижу, листья  мелкие на раны ему сыпет, и кровь у Сергея останавливается. Понял я, что вот оно чудо. И даже не то что кровь ему остановила, а то, что в такой глухомани удача нас не оставила.
Лесник давно докурил, но продолжал затягиваться потухшей трубкой. Взгляд  отстранённый, обращённый внутрь себя от всех этих воспоминаний.
- А как вы в этом замке оказались? – спросил поэт, поднимая кувшин с водой. – Мы от холма гномов до этих мест полдня плыли.
Лесник усмехнулся, выпил воды и, утерев не стриженые, буйно разросшиеся усы ответил вопросом на вопрос:
- Так о чем я вам толковал при встрече? Замок кочует! Слушайте дальше. Когда Айн кровь остановила, то стала нам знаками объяснять, что Серёгу нужно нести куда-то. Я из прутьев плетянку соорудил, чтобы легче тащить было. Кое-как уложили Серёгу втроём. Девчонка лопочет, что-то на своём птичьем языке, непонятно нихрена. Пошла впереди, рукой за собой манит. Потащили мы плетянку с Орешком, пыхтим. В лесу тропинка узкая вырисовывается, когда уже из сил выбиваться начал на поляну вышли.  Перед нами картина фантастическая! Стоит посреди леса замок, а вокруг него куча поваленных деревьев. Как после урагана. И тишина гробовая. Как внутри оказались плохо помню, устал неимоверно.
- Айн Серёгу сразу в эту комнатку определила, - Петрович кивнул в сторону двери, за которой Элен обнаружила глухую стену. - А я, как немного отдышался, попытался с ней заговорить. Не вышло. Не понимаем мы друг друга и всё тут. Первый раз я в этом мире встретил существо, которое на другом языке говорит. Только, как зовут, понял. Одно ясно, что не враги мы ей, и она нам не враг. Я помогать ей пытался Серёгу лечить. Да куда там! Вытолкала вон и не пускает. Шипит как кошка. Вот так мы тут и закрепились. Ночью замок перекочевал сюда. Я проснулся от грохота, вышел за стены и бац. Новое место.  Орешек на разведку отправился, а я тут остался,  по хозяйству помогал,  да и Серёгу оставлять не хотел. Орешек вернулся и рассказал, что сумел разузнать. У него везде свои глаза и уши. И месторасположение доложил, и, что вы у Лесарта. А раз вы у Лесарта, то можно не волноваться, и мы решили не суетиться. Нам оставалось только ждать, когда Серёга на ноги встанет, да вы до нас доберётесь. Вот и вся история.
- Петрович, получается там, на берегу, где мы строили плот, была не ваша стоянка?
- Нет, не наша. Мало ли кто тут рекой до города добирается. Орешек просто подбросил пряжку от ремня, что бы вам точно не пришла в голову никакая другая идея, кроме как плыть.
Элен хотела ещё что-то спросить, но Петрович зевнул во весь рот, а потом проговорил тоном, не терпящим возражений:
- Утро вечера мудренее Леночка, нужно спать ложиться. Завтра будет день, будет пища, наговоримся.
Кроватей не оказалось, но нашлись прекрасные мешки с сеном. Их  разложили один к одному на безопасном расстоянии от камина. Было тепло и мягко.
Элен лежала на боку и смотрела на огонь. Дрова весело потрескивали, по стенам скользили причудливые тени, приятно пахло дымом и сеном.
Несмотря на дикую усталость от  сумасшедшего дня, Элен уснула не сразу. Она думала о Сергее. Завтра она увидит его, сможет прикоснуться к нему. Господи! Как много накопилось у неё в душе того, что ему нужно знать. Может быть, это и есть как раз тот случай, когда стоит воспользоваться кристаллом?
 - «Какая я эгоистка», – она даже зажмурилась от стыда. – «Ему больно. Он борется за жизнь, а я думаю о себе, о собственных переживаниях»…
  - Завтра, – прошептала она, подкладывая ладони под щёку. - Завтра само покажет, что нужно делать.
Наконец под могучий, раскатистый храп Лесника, который, впрочем, ей ничуть не мешал, Элен провалилась в сон.