Вспоминая детство. Стекляшка

Начинаю прогулку от магазина «Стекляшка», как называли его раньше. Начинаю прогулку от магазина «Стекляшка», как называли его раньше. Здесь я некоторое время жила с бабушкой и дедушкой.
За двором пятиэтажек слабо прослеживаются останки общежития. Когда общежитие было ещё целым, но просто заброшенным, мы с подружкой Машкой лазали по нему. Интересно и жутко было бродить по разбитым комнатам с облупленной краской на стенах, с остатками вещей, с разбитыми окнами…
Вышли на балкон. Видим, как в здание заходят несколько пьяных бомжей. Испугавшись, Машка тут же перепрыгнула через перила и по пожарной лестнице стала спускаться вниз. Надо сказать, Машка намного выше меня. Для меня ограждение балкона казалось высоченным забором, на который надо сначала залезть, а потом с него дотянуться до пожарной лестницы. А я была уверена, что до пожарной лестницы не дотянусь. Машка уже стояла на асфальте и махала мне, чтобы я спускалась. Мне идти к бомжам было так же страшно, как падать на асфальт.
«Тихо, стой там!» — сказала Машка и убежала. Я слушала как, перемещаясь по зданию, гогочут бомжи, и поглядывала вниз. Наконец, из девятиэтажки неподалёку вышли наши одноклассники 3-го «А» класса во главе с мальчиком Сашей, которому я нравилась. И он гордо вывел меня из западни.

Во дворе руин, где стояло общежитие, осталась железная горка. Однажды в морозный день я к ней прилипла. Я слышала множество историй о том, как дети лизнули железку и прилипли. Мне было интересно: «Как это — прилипли? Почему они прилипли?» — и я коснулась языком железного перила наверху горки. Прилипла. Испугалась и дёрнулась. Язык закровил, и было больно. Зато я убедилась, что это не выдумки.

Иду по улочке, казавшейся такой широкой в детстве. Теперь она узкая и разбитая. Дорогу с тех пор не асфальтировали, непроходимая грязь — привычное дело для этого района при малейшем дожде.
Здесь был не просто детсад — здесь был вход в сказку, с каменными башнями и подъёмными воротами на цепях, как в настоящем замке! Детсадов было три в этом маленьком районе, восстановили только этот. Ворота упростили, убрали цепи, башни, и выглядит теперь это неинтересно.
Напротив детсада было общежитие, второе по счёту в этом районе. Потом его тоже сравняли с землёй, заодно с кинотеатром «Казахстан», выкрашенным в жёлтый цвет. Один раз успели мы побывать в нём всем классом.
В этом доме жил подросток-хулиган, который, бывало, останавливал детей, идущих из магазина, и настойчиво просил чем-нибудь поделиться. Пару раз я делилась с ним шоколадками, которые покупала теперь для себя и для него. Потом рассказала об этом дедушке. Дедушка был с юмором. Он достал ружьё из-под кровати и, беззаботно насвистывая, пошёл в гости к мальчику. После его визита мальчик извинился передо мной, сказал, что ничего ему не нужно от меня и вообще, если меня кто-нибудь обидит, я могу сразу жаловаться ему, и он разберётся с обидчиками, потому что отныне я нахожусь, как он сказал, «под его крышей».
Улица пересекается другим переулком, там жила бабушкина подруга баба Нина. Когда мы с бабушкой приходили к ней в гости, баба Нина угощала меня сладкими «мочёными» яблоками с собственного огорода, они мне очень нравились. В каждой комнате у бабы Нины стояли телевизоры, занавешенные белыми вязаными салфетками. Работающим оказался только один, а другие, наверное, стояли для красоты. Или просто для того, чтобы было на что развешивать кружевные салфетки. Пока бабушки сплетничали на кухне, я играла с чьими-то игрушками. В доме у бабы Нины было много игрушек, а детей в её доме я не наблюдала. Мне нравилось такое положение вещей! Ещё в её доме было много поделок из спичек — миниатюрные домики, церкви, дворцы. Из них можно было выстраивать целые королевства, чем я с увлечением и занималась.
Здесь дом соседа Петьки. Я была у него дома только один раз по поводу празднования Нового года. Похоже, тогда к нему были приглашены все соседские дети. В центре комнаты стояла огромная живая ёлка с пышными большими ветками, высотой до потолка, она светилась огоньками и выразительно пахла.
По соседству от Петьки жил мой друг Юрка, точнее, там жила его бабушка, у которой он некоторое время жил, а потом они переехали. С Юркой мы были лучшими друзьями. Зимой мы бродили в лабиринтах снега, а летом плавали в огородных баках с водой. Юрка научил меня кататься на двухколёсном велосипеде. А однажды я услышала, как Юркина бабушка сказала, что Юрка в меня влюблён. Для меня это было удивлением, я не понимала: «Как это влюблён, почему влюблён? И как он может быть в меня влюблён, если влюбляются взрослые, а мы ещё дети?»
Надо же, спилили огромный куст барбариса в их огороде. Помню, мне нравились кисловатые красненькие ягоды. Нигде после мне не доводилось их есть.
А в этом доме некоторое время жила я с бабушкой и дедушкой. Неподалёку от дома — железная дорога. В доме часто было слышно, как стучат колёсами грузовые поезда. Мне нравился этот звук. Зимой для нас, детей, было развлечением успевать съезжать на санках с насыпи до приближения поезда. Летом за железной дорогой цвело васильковое поле и пахло травами. Если пойти вдоль рельс дальше, вскоре выйдешь к маленькой пекарне, в которой продавался ароматный горячий хлеб. Я часто ездила туда на велосипеде.
На улице, которая ведёт к школьному двору, жил мальчик Антоша, который иногда меня, первоклашку, всячески доставал и разрушал мои постройки из песка. Однажды достал сильно. Я взяла булыжник из песка и пульнула в него. Попала. Антоша убежал и с тех пор меня больше не доставал. Говорили, что побаивался.

А вот здесь была Средняя Школа №28, которую давно снесли. Школа была маленькая, двухэтажная. На первом этаже учились младшие классы, на втором — старшие. Это была моя любимая школа, единственная из последующих, в которой мне нравилось учиться.
Сторожем в школе была баба Нина, бабушкина подружка, которая угощала меня «мочёными» яблоками. Ночами я любила гулять по пустым коридорам школы, пока бабушки сплетничали, попивая чай в классе. На втором этаже в левом крыле здания был «Зал космонавтики», к которому вёл не освещаемый ночью коридор без окон. Было жутко проходить по коридору в полной темноте, но захватывающе! А днём интересно было разглядывать в нём модели самолётов, ракет и всяческих непонятных мне предметов под стеклом.
Однажды тёплым сентябрьским днём одноклассник Петька сказал, что видел в классе на первом этаже открытую форточку.
Я, Машка, Петька и не помню, кто ещё залезли в пустой класс. Обычно школа после обеда была безлюдной, потому что все учились в одну смену.
Побегав по партам и полазив в учительском столе, мы нашли стопку тетрадей. Показалось забавным разорвать их и бросаться обрывками как конфетти. Нарезвившись, мы вылезли обратно через форточку на улицу и пошли гулять по двору заброшенного детского сада с синими воротами — нашему любимому месту.
Утром, войдя в класс, учительница с возмущением рассказывала нам, что какие-то вандалы надругались над (не помню каким) классом и — о, ужас — порвали тетради! Пришлось возмущаться вместе с ней: «Вот же хулиганы!»