***

Глава 5
Встречи на БАМе

Александр без особых волнений добрался до Ярославля и на городском автобусе прибыл на железнодорожный вокзал. Здесь он смешался с толпой и подошел к стоящему на парах поезду «Северодвинск – Москва». Брать билет в кассе он не мог, а потому решил договориться с кем-то из проводников. Посадка заканчивалась. Молоденькая проводница из последнего  вагона, окинув его взглядом, спросила:
– Ищите кого?
– Да, ищу ту, которая увезет меня на край света! – ответил он. – Возьми с собой, красавица.
– Билет взял?
– Нет, но я расплачусь, не волнуйся.
Он вытащил из кармана сторублевку и сунул ей в карман пиджака. Проводница улыбнулась, сказала, что вагон почти пустой, и он может занять любое место. Александр вскочил на подножку и прошел в самый конец вагона. Это правило безбилетников он изучил еще до судимости. Прозвучал гудок, и поезд стал плавно набирать ход.
Проводница в течение часа несколько раз прошла мимо. Уже у Ростова она присела рядом.
– Может, вам чаю организовать? – спросила она.
– Догадалась, красавица. Я с утра ничего в рот не брал. Сделай одолжение. А если бутерброд сделаешь, буду несказанно благодарен.
– Тогда милости прошу к нашему шалашу, – сверкнув глазами, ответила она и, покачивая бедрами, двинулась в купе проводника.
Александр выждал, когда она скроется за дверью и направился со стаканом к кипятильнику. Увидев, что проводница отрезает от палки кусок колбасы, ухмыльнулся.
– Чего в дверях встал? Заходи, – сказала она.
Поставив перед  ним стакан чая с бутербродом, шепнула:
– Скоро контролер с проверкой пойдет. Вы пейте чай и забирайтесь на верхнюю полку. Спрячьтесь за мешками с бельем  и, чтоб ни звука. Мне не резон штрафы за зайцев получать. Вы мне хорошо заплатили, и я рада помочь. Видать, проблемы у вас?
– Что ты все «вы» да «вы»! Непривычно как–то.
– Хорошо, давай на «ты».
– А ты догадливая, – отправляя в рот бутерброд, сказал Александр. – Мне главное до Москвы добраться.
– Ладно, чуть позже поговорим.
Она дождалась, когда он забрался на верхнюю полку, и вышла в тамбур. Седовласый в очках контролер, увидев молоденькую проводницу, расцвел в улыбке. Назвав ее сиротинкой, погладил по  плечу и, проверив документы, пожелал ей счастливого окончания  рейса.
– Пронесло, можешь быть спокойным, – возвращаясь, сказала проводница. – Давай знакомиться. Я –Александра.
– А мы, оказывается, тезки!
– Да, совпадение, хотя я не верю в это. Все вы Пети, Васи, Миши…
– Ну, что ты… Я действительно Александр. Могу паспорт показать.
Он потянулся в карман пиджака, но она отвела его руку и спросила:
– Женат?
– Нет, и не был, но…
– Что но?
– Есть у меня на примете одна проводница…
Проводница напряглась, желая услышать желанные слова в свой адрес, но он опустил глаза и спросил:
– Ты давно на железке  работаешь?
– Три года.
– В  Тынду когда-нибудь ездила?
– Всего один раз в прошлом году, – ответила она, и глаза ее стали грустными.
– Ты случайно  не знаешь проводницу Валентину Сидорову?
– Сидорову? Не припомню чего-то… Но фамилия знакомая…Постой, постой… Она, случайно, не из Москвы?
– Да, у нее там сын с теткой живет.
– Встречала такую. Мы с ней в одном рейсе до Комсомольска на Амуре познакомились. Она соседний вагон обслуживала и за семь суток меня многому научила. Красивая она, – вздохнула Александра. – Значит, сердце твое занято…  А я уж, было, губу раскатала…
– Что, не везет на женихов? Или все не те? – спросил он.
– Да их, как грязи, только не часто порядочные попадаются… Все руки тянут… Надоело каждому о себе рассказывать, объяснять почему да отчего, – говорила она. – Тридцатник скоро стукнет, а у меня ни кола ни двора.
– А  выглядишь на восемнадцать!  Что же родители о тебе не позаботились!
– Детдомовская я. Мой дом – этот вагон. Вот и мотаюсь по дорогам. Накоплю денег и осяду где-нибудь под Мариуполем. Там тепло, море рядом.
Александр смотрел на нее и думал, как жестока жизнь, как она ломает  их судьбы. На сердце стало тяжело. Вот и он вынужден бежать, куда глаза глядят. Что ждет его впереди, неизвестно. Проводница прижалась к нему плечом и заплакала.
– Что с тобой?
– О горькой судьбе своей плачу. Понравился ты мне, а не свободный…
Он погладил ее по коротко стриженым волосам, вытер ладошкой слезы на щеках.
– Не надо обо мне думать. Я такой же, как ты, перекати-поле. Сегодня здесь, завтра – там. Вот от следствия скрываюсь. Друга я в драке порешил. Мы с ним в детдоме выросли, вместе на дело ходили…
– В каком детдоме?
– Что в поселке нефтезавода.
– Так я тоже там воспитывалась! – воскликнула она. – Но тебя чего-то не припомню.
Александр внимательно посмотрел на проводницу, потом сказал:
– Ты меня помладше будешь, потому и не помнишь. Там вокруг корпуса сад был.
– Да, из него нам яблоки в столовую приносили.
– А мы эти яблоки с ребятами тырили. Вечно полуголодные были, – сказал Александр, и горькая усмешка появилась на его губах. – Чего мы только не тырили! Однажды украли на ферме кролика, зажарили на костре и съели. Слушай, я недавно с Федором Федоровичем Шмелевым повстречался. Седой совсем стал, но меня вспомнил. Жаль, я в нашем парке не побывал. Помнишь, там эстрадный оркестр на танцах играл?
– Конечно, помню, – ответила она и посмотрела в окно.
Поезд подъезжал к Москве. Александра, глянув на себя в маленькое зеркало, припудрила покрасневшие щеки и нос, вышла в тамбур и приступила к своим обязанностям. Расставаясь на Ярославском вокзале, они обменялись адресами и пообещали в случае крайней необходимости помочь друг другу. Александр помчался на Московский вокзал, и через два часа  поезд мчал его в далекий сибирский край.

За семь суток пути в Тынду Александр перезнакомился практически со всеми обитателями плацкартного вагона. С кем-то поиграл в карты, с молодежью попел блатные песни под гитару,  кому-то предсказал судьбу, а соседа, что сидел напротив, удивил знаниями астрологии. За это его угощали, наливали пива и вина. На этот раз, помня наказ Федора Федоровича Шмелева, он не  использовал свой дар. Находясь за тысячи километров от места преступления, он  успокоился и уже не рисовал свое будущее в мрачных тонах. Мечтая о Валентине, он представлял их встречу, совместную жизнь среди тайги  и пурги…
Поезд пришел на станцию Тында, когда сгустились сумерки. Выйдя на перрон, Александр сразу почувствовал холодное дыхание севера. Там, на Волге, была золотая осень, а здесь с неба спускается первый снег. Где живет Валентина Сидорова, он не знал. Сосед по вагону Вадим Петрович Охняков, что  всю дорогу  вел  с ним разговоры о звездах и угощал вяленой рыбой, пригласил на ночлег. Он одним из первых приехал на Всесоюзную комсомольскую стройку и уже успел обзавестись благоустроенной квартирой, Узнав о цели приезда Александра, сказал, что никакой Валентины Сидоровой не знает, а столяры на строительстве не требуются. Можно устроиться вальщиком леса в его бригаду.
– Валяй к нам. У нас и заработки выше, и пятнадцать дней отдыха в месяц. К нам молодежь за машинами легковыми едет. Вот и ты через пять лет уедешь на собственном автомобиле, – попыхивая трубкой и угощая гостя горячим чаем в вяленой медвежатиной, говорил он.
– Я недавно с зоны вышел, вот и решил здесь счастья попытать. Согласен на любую работу, – сказал Александр. – Поверишь ли бывшему заключенному?
– Здесь таких, как ты,  много. Не переживай. Завтра вместе пойдем в контору, и я замолвлю за тебя словечко. Но смотри, порядки у нас строгие. А теперь давай часок-другой покемарим…

Утром Александр облачился в предложенную бригадиром фуфайку и шапку-ушанку. Вместе они отправились в управление строительством. Представленные Александром документы озадачили начальника, но Вадим Петрович попросил Александра рассказать о своих злоключениях в детском доме и на зоне. Скрепя сердце, начальник подписал заявление о приеме на работу вальщиком леса.
– Теперь иди, ищи свою  Валентину, – выйдя на крыльцо, сказал Вадим Петрович. – А не найдешь, можешь первое время в гостинице перекантоваться.  Если повезет, место в бараке дадут. Жду тебя вечером у себя.
Поблагодарив за помощь, Александр отправился в промтоварный магазин. По дороге он основательно продрог и решил купить зимнюю одежду. На оставшиеся двести рублей взял  шампанского, кулек конфет и, облачившись в новую меховую куртку с башлыком и унты, поспешил на железнодорожную станцию.
Заглянув в окно кассы, он спросил, не работает ли проводником Валентина Сидорова. Кассирша, не отрывая головы от книги, помотала головой, потом пристально посмотрела на незнакомца.
– А ты, случайно не ее муженек будешь?
– Нет, старый знакомый. Вот в гости приехал, а где она живет – не знаю, – ответил он и протянул кулек с конфетами.
 – Возьмите, это вам.
– Вот это по-нашенски, – улыбнувшись, сказала кассирша. – В рейсе она, к вечеру вернется.
– А где ее искать?
– В гостиничном вагоне она проживает. Там на перроне спросишь…
– Спасибо!  Так я побежал, –  радостно сказал Александр и поспешил к выходу.
– Смотри, не обижай ее, как тот, первый, – крикнула она вдогонку.

Жизнь на БАМе била ключом. Одновременно строились две ветки дороги и по проложенным в вечной мерзлоте рельсам уже пошли первые поезда. Проводница седьмого вагона Валентина Сидорова возвращалась из дневного рейса. Забросав в топку последние лопаты угля, она пошла в свое купе. За окном замелькали указательные столбы, встречный поезд гудком разбудил пассажиров и они стали готовиться к выходу. Валентина дождалась, когда последний выйдет из вагона и начала собирать мусор и пустые бутылки из-под пива и водки. Вихрастый парнишка лет десяти быстро взобрался по ступенькам в вагон и, подкравшись сзади, обхватил ее за талию.
– Мамулечка приехала! – крикнул он. – Я так соскучился! Почему домой не торопишься?
– До Юкталей ходили, очень устала, – поцеловав его в  розовые щеки, ответила она. –  Не замерз?
– Не-а!
– А я, Димуля,  голодная такая! Ты чего-нибудь приготовил?
– А как же! Картошки сварил. Пойдем скорее. Там тебя какой-то дядя дожидается.
– Какой еще дядя?
– Не знаю.  Модный такой.
– Интересно, кто бы это мог быть? – подумала Валентина и, обернувшись к сыну, сказала:
– Сейчас приборку закончу и пойдем. Помоги мне мусор в контейнер вынести.
Чуть позже, закрыв вагон и  прихватив с собой небольшую сумку со стеклотарой, Валентина пошла в продуктовый магазин. Так она делала после каждого рейса. Выставив на прилавок пустые  бутылки, она тяжело вздохнула.
– Что-то ты грустная сегодня, – заметила продавщица.
– Рейс тяжелый был, да и замерзла, как зюзик. Надо бы куртку сыну купить, а денег кот наплакал.
– Да, выручка у тебя сегодня аховая… Три рубля всего…
– Сынок, возьми деньги, – подавая купюры Диме, говорила она. – Купи к чаю чего-нибудь сладенького, а я побежала.
С этими словами она вышла из здания и  направилась к стоящему  в тупике вагону-гостинице, где останавливались возвращающиеся с вахты строители БАМа, золотоискатели с Алдана и загулявшие после получки молодые люди. За два рубля пятьдесят копеек в сутки им предоставлялось лежачее место и постельные принадлежности. Валентина по приезду на стройку стала учиться на проводника, и ей с сыном выделили в гостинице служебное купе. Первое время им обоим приходилось туго. Надо было не только содержать территорию  в чистоте, но и поддерживать в вагоне нормальную температуру. Тут ей на помощь приходили проживающие мужчины. Они кололи ломами слежавшийся уголь и в ведрах носили в  в карманы вагона для согрева. Кто-то за это просил купить водки и награждал  Валентину чаевыми, а кто-то приглашал поужинать, а потом норовил ухватить за бочок и намекнуть на продолжение встреч. Она делала вид, что не замечает этого и, поблагодарив, накрепко запирала за собой дверь. После побега от пьяницы-мужа, Валентина ни о каких продолжительных связях и думать не хотела…
…Муж ее был красавцем. Что лицом, что фигурой. Привлекал охотниц  до связей своим мужским достоинством  и считал, что ему все дозволено. Два года обхаживал Валентину и добился-таки своего. Но после рождения сына его словно подменили. В ход пошли кулаки, угрозы стали сыпаться, как из рога изобилия. Ревновал жену к каждому столбу. Стоило ей по дороге домой задержаться на десять минут, как он тут же устраивал настоящий скандал. Потом взялся за бутылку. И пошло… Трехлетнего сынишку пришлось отвезти к тетке. Однажды, не выдержав издевательств,  Валентина собрала свои вещи и перебралась в заводское общежитие. Он узнал об этом, напился и, взобравшись  в комнату по пожарной лестнице, изрезал ножом все ее носильные вещи. Потом стал ходить по коридору и орать, что убьет всех, кто спрячет его жену. Если бы Валентину не предупредили, лежать бы ей в сырой земле… В тот злополучный день она получила письмо от одноклассницы, которая уехала на строительство БАМа.
– Вот куда я уеду, там он меня не найдет,  – сказала Валентина и, чтобы заработать денег на дорогу, поехала в отдаленный совхоз на уборку свеклы и капусты…
Теперь, когда ее устроили проводницей на поезд пригородного сообщения и пообещали выделить комнату в девятиэтажном общежитии, жить стало легче. Посетителей гостиницы она видела только поздно вечером и уже не боялась прослыть женщиной легкого поведения. Сын днем был в школе, потом шел на занятия в музыкальную школу и спортивную секцию, а вечером встречал маму из рейса. Это был  не по годам понятливый и спокойный ребенок. Его любили и опекали завсегдатаи вагона-гостиницы, а он с удовольствием выполнял их поручения. Особенно  привязался к сорокалетнему Петру Власову, что работал золотодобытчиком. После каждой вахты этот огромный детина  вваливался в вагон с кучей гостинцев. Отсылая Диму в кино или за мороженым, он уединялся  в комнате с  Валентиной. За два года она ни разу не видела его выпившим или раздраженным. Он не клялся ей в любви, но проявлял такую заботу и внимание, что она стала подумывать о дальнейшей совместной жизни.

Александр поджидал Валентину в помещении кассы вокзала. Увидев ее из окна, он улыбнулся и, выждав несколько минут, пошел следом. Он думал, что скажет ей в первую минуту. Прошло шесть долгих лет, и вряд ли она обрадуется, узнав о причине его появления. Обманывать  женщину он не хотел  и решил рассказать все, как есть. Прибавив шаг, он догнал Валентину у самых дверей гостиницы.
– Рад тебя видеть, Валюша, – начал он. – Я тебя на вокзале весь вечер поджидаю. Сначала в гостинице сидел, потом меня проводница попросила…
– Какими судьбами тебя сюда занесло? – окинув его удивленным взглядом, спросила она.
– Приехал денег подзаработать… Вспомнил о тебе и вот…
– И что? Ты, наверное, думал, что я приму тебя с распростертыми объятиями? Напрасно. Много с тех пор воды утекло.
– Шесть лет. Валя, я должен многое рассказать тебе. Поговорим? Чего на морозе стоять… Замерз я.
– Пожалел волк кобылу… Ладно, проходи в вагон.
– Значит, не рада мне?
– Я уже ничему не радуюсь. Да и что хорошего было между нами? Картежничал, людей обманывал, вольную жизнь вел, – говорила она, пропуская его в купе. 
И тут Александра начал рассказывать о своих скитаниях, объясняя, почему оказался за решеткой. Она чистила  сваренную сыном картошку и, казалось, не обращала на него никакого внимания. Потом вымыла нож, положила его на стол  и сказала:
– Мой муженек, когда садился обедать, точно так клал его перед собой. Если я была чем-то недовольная, он грозился зарезать. Чем ты лучше его? Мотаешься по железным дорогам, ни профессии у тебя нет, ни кола, ни двора, да еще гипноз этот проклятый… Скольком бабам ты мозги запудрил!
– Но я… Они сами этого хотели. Слушай, Валя. Я на шею тебе садиться не собираюсь. Меня на лесоповал рубщиком леса взяли, – сказал он. – Можно я пока в гостинице поживу?
– В гостинице проводница командует. Ее спрашивай.
– Сегодня меня к себе бригадир пригласил, а завтра я обязательно приду. Он говорил, что заработки здесь хорошие, можно на машину заработать. Я, Валя, решил за ум взяться. Хватит уже скитаться...
– Не верю  я тебе, Сашка, хоть убей. Да и опоздал ты со своим раскаянием, – сказала она и открыла перед ним дверь.
– А я думал…
– Индюк думал и в суп попал…
«Она права, во всем права. А если бы узнала, что я нахожусь в розыске, и разговаривать бы со мной не стала, – подходя к дому Вадима Петровича, думал он. – Поделом  мне. Обратной дороги нет. Остается зарабатывать себе доброе имя. Но как?»

Оставшись одна, Валентина кляла себя за грубый разговор с Александром. Шесть лет назад  душа ее потянулась к этому крепышу с непревзойденными глазами, но построить с ним долговременные отношения не рискнула. Помнила, что в годы их знакомства  он был нечист на руку, ради собственной выгоды мог пойти на любую подлость. Нет, такого отца единственному сыну она не желала, а теперь – тем более, поскольку уже два года принимала у себя надежного золотоискателя с Алдана. Портить с ним отношения из-за Александра она не собиралась.

Ее размышления прервало появление сына.  С вафельным тортом в руках он появился на пороге и оглянулся по сторонам.
– А где дядя? – спросил он. – Я думал, он с нами чаю попьет. Все твои денежки истратил… Мама, ты его прогнала? Да?
– Да, сынок. Не нужны мне такие кавалеры…
– А он, наверное, богатый… Вон какие у него унты с курткой…
– Давай, сынок, ужинать. Не твоего это ума дело.
Дима положил на стол торт и повесил на крючок свое тоненькое пальтишко.
– Вот не прогнала бы дядю, он бы мне куртку с шапкой купил, – сказал он. – Все ребята уже надо мной смеются…
– Ты их не слушай, Дима. Вот приедет с прииска дядя Петр и купит тебе меховую куртку с башлыком. Пусть тогда завидуют.
– Он скоро приедет, да?
– Через десять дней. Кушай, давай.
Глядя, как  Дима за обе щеки уплетает жареную картошку с луком, Валентина невольно сравнила его с  мужем. «Те же глаза, волосы, поворот головы… Неужели он и характер унаследовал от этого паразита?»
Дима, съев половину, пододвинул сковородку матери и решил разрезать принесенный торт. Он взял со стола оставленный ею острый нож и  резким движением опустил на бисквитную массу. К горлу Валентины подступил комок, и она с ужасом представила, как муж режет ее горло. Вскочив с места, она вырвала у сына нож и спрятала на верхнюю полку купе. Глаза ее забегали, дыхание стало неровным. Она схватилась за сердце и стала искать успокоительные таблетки.
– Мама, ты опять нервничала? – спросил Дима и, получив утвердительный ответ, пошел в тамбур за теплой водой.
Она выпила таблетку и прилегла на  покрытую одеялом полку. Такие приступы стали происходить с Валентиной после приезда на БАМ. Панический страх, посеянный мужем, заставлял ее мучиться не только днем, но и ночью. Чтобы он не узнал о ее местонахождении, она не писала и не звонила подругам и родственникам.  Каждый стук в дверь заставлял трепетать ее сердце. Врачи сказали, что это невроз, и посоветовали не перетруждаться.
Дима сел рядом, погладил мать по голове и, словно прочитав ее мысли, сказал:
– Мама, ты за меня не переживай. Я не буду таким, как папка. Я вырасту, куплю тебе красную машину и буду тебя возить, куда захочешь. Обещаю.
– Правда?
– Да, мама. Мы с тобой поедем отдыхать на юг, где тепло. А то здесь очень холодно…
– Знаю, сынок. Потерпи еще десять дней. Дядя Петр…
Увидев, что мать закрыла глаза, Дима укрыл ее одеялом, а сам полез на верхнюю полку. Там лежали выстиранные гостиничные одеяла. Закутавшись в них, он согрелся и быстро заснул.


Глава 4
Судьбоносное знакомство

Настал день, когда Алевтина с сынишкой  должны были перебраться в бабушкин дом в Ивняках. Зинаида накануне вымыла пол, приготовила обед и поставила на плиту бак с водой. Соседка Глафира Васильевна принесла кринку козьего молока и сказала, что будет рада оставлять для малыша пол- литра каждое утро.
К дому подъехала легковая машина, и Алевтина, с  завернутым в  яркое голубое одеяло сынишкой, прошла в дом.
– Вот мы и дома, Андрейка, – оглядываясь по сторонам, сказала она. – Теперь у нас начнется с тобой новая жизнь. Посмотри, как здесь тепло, уютно. Тебе нравится?
Мальчик таращил глазенки и, наверное, старался понять, о чем говорит мама. Потом попытался вытащить из одеяла ручонки.
– Ишь ты, какой самостоятельный, – заметила Зинаида. – Весь в меня.
– И в папу, – добавила Алевтина. – Посмотри, у него такие же губы, носик…
– И еще одно место, – хохотнула Зинаида. – Хорош парень! Давай подержу, а ты руки вымой да на стол собери. Я макароны по-флотски сделала.
– Спасибо, Зинуля, я так тебе благодарна! Чего бы я без тебя делала!
– Ничего, ничего, мой сладенький, все у нас с тобой будет хорошо, – укладывая малыша в кровать и целуя его розовые щечки, говорила Зинаида. – Как же я тебе завидую, Аленька! Если бы Бог послал мне такого сынишку, я бы не знаю  чего сделала… Только поздно уже мечтать об этом. Сорок в ноябре исполнится… Видно, на роду мне написано одной век куковать…
– Не грусти, у тебя есть мы, – сказала Алевтина и, дав Андрейке бутылочку с соской, позвала к столу.

За обедом зашел разговор о дровах. Их надо было срочно заказать в гортопе. Алевтина не стала скрывать, что денег у нее почти не осталось. Зинаида вышла из-за стола и с заговорщическим видом вытащила из кармана пальто сверток. Повертев его перед носом Алевтины, спросила:
– А это что? Догадайся!
– Господи … Где ты его нашла?
– Там, куда ты его спрятала. В верхнем ящике комода.
– А я думала, что…
– Интересно, что это ты такое думала? – спросила Зинаида.
– Так, были подозрения, но не будем об этом, – перевела разговор Алевтина. – Главное есть деньги, и я попрошу тебя заказать для меня пять кубометров.
– Думаешь, на зиму хватит?
– Хватит. Бабушке Марфе всегда по пять кубометров привозили. А расколоть и в сарай уложить попрошу тракториста Федора. Он нам всегда помогал.

Незаметно наступили сумерки. На небе появились первые звезды, и Зинаида засобиралась домой. Алевтина вышла проводить ее на крыльцо.
– Видишь яркую звездочку?
– Где? – вглядываясь в звездное небо, спросила Зинаида.
– Ну, вот там, на горизонте. Она будто покачивается из стороны в сторону.
– Вижу и что?
– Это бабушка нам привет посылает.
– Да ну тебя, опять твои придумки.
– Не придумки это. Я иногда мамины мысли читаю. Когда я спросила, за что мне посылаются такие испытания, она ответила: «Так надо!».
– Не верю я в это.
– Не веришь и не верь, а я знаю, что ее душа рядом со мной. Потому и в дом наш вернулась. Здесь нам спокойнее будет.
– И в кого ты такая уродилась? В мамочку свою  что ли?
Алевтина не ответила, но загадочная улыбка появилась на ее губах.
– Думай обо мне, что хочешь. Но я наперед знаю, что ты родишь такого же рыжеволосика, как мой Андрейка! И будет в нашей семье два солнышка!
Зинаида от удивления вскинула брови, но не возразила. Потом  начала рассказывать о происшедших на пустыре странных событиях, а еще о том, как нашла в доме спецовку связиста и как переспала с незнакомцем.
– Тетя Зинаида, как ты не испугалась? – изумленно произнесла Алевтина.
– Сначала да, но он меня словно загипнотизировал. Смотрел прямо в душу, к груди прижал, и я... не устояла.
Смутная догадка заставила Алевтину поинтересоваться, как  выглядел этот связист. Зинаида  с удивлением посмотрела на нее, но продолжила:
– Он такой красивый, коренастый, а глаза у него – волшебные, зеленовато-серые… Век бы в них смотрела. И руки у него теплые, родные. Где вот он сейчас, мой захожий? Только спецовку на память и оставил…
– Какую спецовку? – спросила  Алевтина и с силой потянула ее в дом. – Давай рассказывай все по порядку. Мне это очень важно знать.
– Поздно уже. Домой надо ехать.
– Ничего, у меня переночуешь, а я тебя пораньше на автобус провожу. Рассказывай, давай, как он к тебе в квартиру зашел, в чем  был одет, что говорил? Ну?
– Да я уж и не помню ничего. После поминок в своем  кабинете всю ночь проплакала. Пила коньяк… А утром отпросилась с работы и пошла домой. Там кругом следы милиционеры оставили… Короче, пришлось приборку делать, а он в это время и зашел… Ну, мы с ним и… Потом я отключилась, а проснулась поздно вечером… Вот и все. Да,  вспомнила. Стала в вашем шкафу вещи  перебирать и нашла его спецовку. До сих пор не могу понять, как она там оказалась? Ведь он в ней был одет.
– Значит, все интересное ты проспала, любимая тетушка! Скажи-ка, а у него случайно на животе шрама свежего не было?
– Был, а ты откуда знаешь?
– Знаю. Он тебя не только совратил, но и в одежду Эрнеста переоделся, чтобы его не узнали!
– Я, правда, не нашла черных брюк, а еще безрукавки, которую Эрнест…
– Все понятно!  Теперь я догадываюсь, кто в нашу квартиру наведался. Негодяй, садист, ворюга! Как он мог прийти после того, что натворил!?
– Кто, не пугай меня! – заволновалась Зинаида.
Алевтина сжала кулаки, желваки заходили на ее миловидном лице.
– Если б я его сейчас встретила, убила бы! – крикнула она. – Он и меня хотел…
– Да скажи же мне, кто он!
– Родственником назвался, подлец! Он был у нас в гостях и решил на мне свои чары испытать. Хорошо, что Эрнест вовремя пришел…
– Так он что, гипнозом меня взял?
– А как ты думаешь? Вот поэтому ты и спала до вечера, а совсем не из-за похмелья. Еще хорошо, что ты не такой податливой оказалась, а то бы на всю жизнь…
– У меня уже коленки дрожат… Слушай, Аленька, а вдруг я от него…
– Ну, я не знаю! – развела руками Алевтина. – Сама вляпалась, сама и разбирайся. И как ты могла пойти на такое? Правильно говорят, что в сорок лет ума нет!
– Я сама не понимаю, – заплакала Зинаида и, уткнувшись в плечо Алевтины, сказала:  – Понравился он мне. Двадцать лет без мужика прожила, соскучилась, а теперь…
– Какие же мы, бабы, дуры! За первого встречного замуж пойти готовые. Вот я. Увидела доктора, влюбилась и, как ты, сама его в постель потащила. А чем все это закончилось? Думала поначалу, что люблю. Но разве это любовь была? Тоска и ожидание с работы.  А еще мне его темное прошлое покоя не давало. Вот его нет теперь, а мне легче дышится, понимаешь?
– Ты же мне ничего о нем не рассказывала, Аленька. И о каком темном прошлом ты намекаешь?
– С этим Александром они в детдоме воспитывались, вместе воровали…Это не моя тайна, как говорила бабушка Марфа.  И ты никому не говори, а лучше забудь, что я тебе сказала.
За разговором женщины совсем забыли об Андрейке. Он, высосав всю бутылку молока, раскутался и крепко спал поверх одеяла.
– Господи, я же перепеленать его должна, – вспомнила Алевтина.
– Не трогай его, пусть спит. Эх ты, мамочка, – покачав головой, ответила Зинаида.– Да тебя всему учить надо. Видно, придется мне к Андрейке в няньки записываться. Ты чая с молоком больше пей.
– Зачем?
– Да чтоб в грудях молоко было, глупенькая. Нашего мужчинку скоро кормить будет нечем. Вон как исхудала от своих проблем.
– Ничего, так легче бегать… Давай спать.
Приготовившись ко сну, Алевтина встала на колени перед образами и долго молилась, прося божьей помощи в делах своих.

 Через два дня к дому подъехала грузовая машина, до верха нагруженная березовыми кряжами. Молодой водитель в промасленной куртке, увидев вышедшую навстречу симпатичную женщину с ребенком на руках, смущенно произнес:
– Извините, не знал… Сгрузил прямо у крыльца… Вы подпишите накладную, а я после работы заеду и откидаю.
– Да уж, постарайтесь, –  ответила Алевтина и добавила: – Нам больше помочь некому. Будем ждать вас…
– Меня Сергеем зовут. А вас?
– Алевтиной.
Парень нахлобучил кепку и, взяв  подписанную накладную, направился к машине.
«Заботливый», – подумала она и улыбнулась. – Вот и второго помощника нам Боженька послал».

К вечеру со стопкой  книг по уходу за ребенком и пакетом с продуктами на пороге появилась Зинаида.
– Вот, читай и учись, мамочка, – весело сказала она. – Здесь и как прикармливать, и как купать, и еще много чего написано.  А еще я тебе рыбки горячего копчения принесла. Вкусная! Рассказывай, как Андрейка?
– Я не понимаю, сколько можно спать! Он просыпается только тогда, когда кушать захочет! Весь день на правом боку лежит. Я уж беспокоиться начала. Посмотри, у него голова, как огурец.
– Спит, значит растет. Это хо-ро-шо. А огурец мы сейчас поправим.
Она осторожно взяла в руки головку Андрейки и стала сжимать ее, как лепят фигурку из пластилина.
– Осторожнее, Зина! – услышав плач сына, сказала Алевтина.
– Ничего ему не сделается. Ты перекладывай его почаще и на спинку, и на левый бочок, – говорила Зинаида. – Ой, забыла тебе сказать. Сегодня на рынке дешевые огурцы продавали. Крепкие такие. Хотела тебе на засолку купить, но не знала сколько взять.
– Я как-то об этом не думала…
– А вот и зря. Чем зимой кормиться будешь? Теперь у тебя ни бабушки, ни меня рядом не будет. Решила жить отдельно, думай! Десять килограммов огурцов тебе, я думаю, хватит. Зелени, чесноку захвачу… Банок  у тебя в сенях полным полно.
– От бабушки остались…
– Я свои заготовки сделаю и за твои примусь, – сказала она и засобиралась  домой. –  Ой, прости, забыла сказать, зачем пришла… Аленька, я, наверное, того…
– Чего того?
– Вчера банку соленых огурцов открыла и за раз полбанки употребила. Уж очень захотелось … Потом с унитаза два часа не слезала…
– Ах, вот ты о чем! Значит, отравилась. Пройдет.
– Нет, Аленька, не пройдет… У меня задержка три недели…
И тут Зинаида  подскочила к опешившей Алевтине и стала кружить ее по комнате.
– Я беременная! И у меня теперь будет такой же кукленыш, как у тебя!
– Ничего себе, – только и могла вымолвить Алевтина.
– Не ругай меня, Аленька. Ты же знаешь, как я хотела иметь ребенка, – отдышавшись и прислонившись к косяку двери, выдохнула Зинаида. – Завтра к гинекологу схожу и удостоверюсь.
– Ты представляешь, какая у него будет наследственность? – попыталась отрезвить ее Алевтина. – Может, пока не поздно..?
– О чем ты говоришь!? – осадила ее Зинаида. – Его отец – красавец писаный! Знала бы ты, какой он ласковый!
– А его прошлое ты в расчет не берешь? – наступала Алевтина. – А если он  тоже бандитом вырастет?
– Нет. Я ему самое лучшее воспитание дам и не позволю…
Тут она серьезно посмотрела на Алевтину и глаза ее наполнились слезами.
– Я об этом не подумала. Значит, это наказание Господне за грехи мои, – тихо сказала она и вышла на улицу.
Ее поникшая фигура еще долго мелькала на фоне заходящего солнца.
«Вот тебе и новый родственник, – укладывая Андрейку спать, думала Алевтина. – Ну, почему мы обе такие несчастные? Детства сытого не видели. Юность, как в тумане, прошла, теперь деток растить надо… Образование не получила, подруг растеряла со своим  ранним замужеством. Кому я теперь нужна?»

На другой день, ближе к вечеру, у дома затарахтела машина. Алевтина выглянула из окошка и увидела вчерашнего водителя. Скинув куртку и оставшись в полосатой майке, он принялся откидывать от крыльца березовые кряжи. Освободив пространство для прохода, он вытащил из кузова бензопилу и стал  пилить их на дрова. Алевтина покормила Андрейку и, уложив его в кровать, вышла на крыльцо. Прислонившись к перилам, она с интересом смотрела на его размеренные сильные движения. Заметив выступивший на спине пот, вернулась в дом, вынесла полотенце и ковш с водой.
– Сергей, вы устали. Попейте воды и отдохните, – почувствовав, что краснеет, сказала она.
– Спасибо большое, – вытирая свое статное разгоряченное тело, говорил Сергей. – Извините меня за причиненное неудобство. Вчера торопился шабашку сделать, вот и… Вы, наверно, так и не погуляли с малышом?
– Да, только немножко на крылечке постояла. Прохладно уже…
– Хорошо тут у вас, дышится легко. Не то, что у нас в поселке, – мечтательно произнес он. 
Потом внимательно посмотрел на легко одетую Алевтину и посоветовал не студиться.
«Заботливый» – подумала Алевтина и, войдя в дом, стала  наблюдать за ним из окна. «Красивый, и сильный какой, - думала она глядя, как он ловко орудует бензопилой и представляя, как его руки касаются ее…
Часа через два Сергей закончил работу и зашел попрощаться.
– Хозяйка, возьмите ковш с полотенцем, – сказал он. – Я сегодня не все дрова успел распилить. Завтра заскочу...
– Спасибо вам, Сережа. Может, чаю выпьете на дорожку?
– Завтра чай пить будем.  У меня выходной, так что ждите пораньше. До скорого!
С этими словами он вышел за дверь и легко вскочил в кабину. Дав три сигнала, машина рванула с места и помчалась в поселок.
«Интересная скромная женщина, – вспоминая  улыбку Алевтины и ее влажные глаза, думал Сергей. – Только почему я раньше ее нигде не встречал? Ни на танцах, ни в клубе… Надо будет у сестры расспросить».

Поставив машину в гараж, Сергей направился домой.
– Чё так поздно? – спросила выглянувшая из кухни сестра. – Ужин давно остыл… Опять на шабашке был?
– Устал очень. Дай чего-нибудь поесть.
– Сам возьмешь. Пельмени и сметана в холодильнике.
– Ну, Дашуля…
– Ладно, погрею, но в следующий раз не надейся, – гордо подняв голову, сказала сестра и вскоре поставила на стол пельмени.
– Вкуснотища! Сама лепила? – уплетая их за обе щеки, спросил он.
– А кто же еще? Мама во вторую смену сегодня, отец  с утра в гараже пропадает...
– Выходит, ты у нас – кормилица, сестренка! – воскликнул Сергей и чмокнул ее в щеку. – А теперь сядь-ка рядом.
– Некогда мне, я на тренировку опаздываю!
– Всего на секунду. Скажи, ты всех молодых мам в поселке знаешь?
– А тебе зачем? Неужто, втюрился в кого? – вытаращив глаза, спросила Даша.
– Я сегодня дрова привозил одной женщине. Она в Ивняках живет. Дом с краю, большой такой, с колоннами.
– Дом знаю. Мы там каждое лето с девчонками гуляем. Мама говорила, что раньше в нем до революции какой-то барин жил, но кто сейчас живет – не знаю… По крайней мере, летом там никого не было.
– А вот ты и ошиблась, Дашуля. Там живет молодая женщина с ребенком. И очень симпатичная!
Узнай, кто она, а? У подружек поспрашивай, а я у мамы попытаю. Хорошо?
– Это тебе так важно?
– Да. Очень!
– Значит, точно втюрился! – сказала Даша. – И зачем тебе женщина с ребенком? Девок, что ли, мало? Да я тебе хоть сто сосватаю!
– Не надо мне сто. Надо одну  хорошую! – отправляясь на диван, ответил он. – Иди уж на свою тренировку…
Через два часа Даша вернулась из спортзала и стала тормошить уснувшего Сергея. Он никак не хотел просыпаться, и ей пришлось прибегнуть к испытанному средству. Она набрала в рот воды и прыснула ему в лицо.
– Просыпайся, соня.  Я все узнала. Мне Танька Михеева рассказала, что ее старшая сестра вместе с ней на закройщиков учились. А потом эта Алевтина замуж за хирурга выскочила и в город укатила. Говорят, его недавно убили. Больше ничего не знаю.
– Ну, и этого вполне достаточно, –  сказал Сергей и, уткнувшись головой в подушку, засопел.

Проводив Сергея, Алевтина долго не могла уснуть. Понимая, что сейчас не время начинать новые отношения, она старалась отогнать мысли о незнакомом юноше. По возрасту они были примерно одинаковые. Крепкий торс и сильные руки, темно-русые волосы и понимающий взгляд карих глаз будили ее воображение. «Что будет завтра? – думала она. – Если он начнет приставать, я дам от ворот поворот. А если нет, что тогда? Возможно, я не стану отказываться от его помощи… А если моя душа потянется к нему, как к Эрнесту? Нет! Такого больше никогда не будет! Теперь пусть меня завоевывают! – решила она. – Пусть дарят мне дорогие подарки, конфеты, цветы, пусть завалят меня с ног до головы… Уф… Чего-то я размечталась. Для этого надо заводить богатого кавалера, а Сергей на шабашках деньги зарабатывает. Он дорогими подарками не завалит, а, скорее, будет помогать и жалеть… А ну, хватит фантазировать, спать пора!» Алевтина закрыла глаза и тут же погрузилась в сладкий сон.

Она очнулась от плача Андрейки. Распеленав сына, сменила подгузник, обмыла тельце и увидела на его щеках, попе и спине красные пятнышки. «Что это может быть? – подумала она. – Может, съела чего? Неужели на копченую рыбу аллергия? Позвонить бы в поликлинику, но как оставить его одного?»  Алевтина завернула сына в одеяло, дала соску, а сама стала собираться к Федору, у которого на всю деревню был единственный телефон.
В этот момент в дверь тихо постучали.
– Кто там?
– Это я, Сергей. Извините, что рано.
– Вы просто волшебник, – впуская Сергея в комнату, радостно  сказала Алевтина.– Приходите тогда, когда очень надо.
– А вы куда-то собирались?
– Сыночек у меня заболел. Похоже, у него аллергия. Хотела в поликлинику позвонить…
– Давайте я позвоню! – сказал он и тут же направился к двери. – Только подскажите, в каком доме телефон есть?
– У тракториста Федора, в крайнем доме у реки…
– Я быстро! Не волнуйтесь! – крикнул Сергей и  тут же исчез за дверью.
Он помчался по отлогому спуску к  новенькому дому с ярко раскрашенными наличниками. На стук из ворот вышел огромный верзила с бычьей шеей. Окинув незнакомца пристальным взглядом, спросил:
– Чего надо?
– Позвонить в скорую. У Алевтины Ивановой ребенок заболел.
– А ты кем ей приходишься? .
– Так, знакомый…
– Вот что я тебе скажу, знакомый. Это моя женщина! Я на нее еще в юности глаз положил.
– Что же тогда…
– А это не твоего ума дело! – рявкнул Федор.
Взгляд его стал грозным, руки сжались в кулаки.
– Не время сейчас разбираться. Вызовите, пожалуйста, детского врача, – взмолился Сергей.
– Ладно, но смотри. Еще раз тебя возле Алевтины увижу, прибью! Кулак у меня, сам видишь, какой. Мало не покажется.

«Скорая помощь» приехала быстро. Детский врач успокоила взволнованную маму, сказав, что у ребенка обычная краснуха. Она выписала рецепт и наказала сразу же начать лечение.
– У вас есть кому съездить в аптеку? – спросила она, бросив взгляд на симпатичного, хорошо одетого юношу.
– Нет…
– Я могу съездить, – вызвался Сергей. – Только можно я с вами до поселка доеду?
– Вообще-то это запрещено,  – подумав, ответила врач, – но вам я сделаю исключение.
 Алевтина проводила Сергея благодарным взглядом и, закрыв дверь, стала успокаивать сына. В этот момент входная дверь широко распахнулась, и на пороге появился  разъяренный Федор. Лицо его пылало.
– Куда ты его спрятала? – грозно спросил он.
– Кого?
– Любовника своего.
– Нет у меня никакого любовника. Если ты имеешь в виду того, кто звонить приходил, то я его попросила дрова привезти, а он еще их  распилил.
– Раньше я это делал! Скажи, почему ты ко мне не обратилась?
– Это мое дело. Объясни, почему ты так себя ведешь, Федор? Я не давала тебе права так со мной разговаривать.
– Я сам взял это право по праву соседа, который опекает тебя с детства и не позволю крутиться возле тебя всяким проходимцам.
– Он не проходимец, а добрый человек.
– А вырядился, как на свидание! – брызжа слюной, крикнул Федор. – Я ему покажу, как чужих женщин хороводить!
– Уходи отсюда! – посерьезнев, сказала Алевтина. – Кого хочу, того и принимаю! И ты мне не указ! А иначе заявление в милицию напишу.
Федор опустил голову и уже тихо сказал:
– Люба ты мне. Думал, подрастешь, оценишь. Вон, какие хоромы для тебя выстроил! А ты за доктора выскочила. Теперь вот этого хлюста привечаешь. Я хуже его что ли? Да я на руках тебя носить буду, только прикажи…
В этот момент хлопнула входная дверь, и на пороге появился запыхавшийся Сергей. Увидев занятых разговором Федора и Алевтину, он замер, потом положил на стол лекарства и выскочил за дверь. В этот момент портрет матери сорвался с гвоздя и упал к ногам Алевтины. Она подняла его и прижала к груди.
– Вот видишь, Федор, это знак свыше. Душа моей мамы против твоего появления здесь.
– Какая мама? Она давно на том свете, – промямлил Федор. – Ты вообще-то в своем уме? – покрутив пальцем у виска,  сказал он. 
– Я  в своем уме, а вот  ты чего так себя ведешь? И это у тебя любовью называется? – наступала на него Алевтина. – Не приходи сюда больше! Как-нибудь без твоей помощи обойдусь.
Федор покраснел и, пятясь, вышел во двор. Алевтина, проводив взглядом его поникшую  фигуру, повесила портрет на старое место. Увидев одобрительный взгляд матери, сказала:
– Спасибо, мама! Ты преподала мне очередной урок. Пора научиться быть сильной и разборчивой в знакомствах.
Андрейка подал свой голос. Алевтина вспомнила про назначение врача и, открыв зеленку, начала наносить ее на покрасневшую кожу. Он перестал плакать и ручонками потянулся к ней. «А ты действительно мудрый, как старичок, – подумала она. – Все слышал, и даже не пикнул».
– Не бойся, маленький, – поцеловав сынишку, сказала она.– В этом доме нас никто не посмеет обидеть. Вон как твоя бабушка на нашу защиту встала.  Давай-ка титю пососем и спать-спать, мой хорошенький. А я тебе песенку спою: «Баю-баюшки-баю»…

 Сергей вернулся домой  и, скинув на стул одежду, залез под одеяло. От пережитого его колотила дрожь. Он и представить себе не мог, что за короткий период  успеет заиметь себе врага, понравиться детскому врачу, пробежать три километра по железной дороге. «Хотел доброе дело сделать, а чуть под кулак не попал, – думал он.– Этот верзила на многое способен. Интересно, кем он Алевтине приходится? На близкого человека не похож, да и не пара он ей».
В комнату заглянула сестра. Увидев брата в кровати, удивленно произнесла:
– Ты чё, захворал что ли? Вчера вроде здоровехонек был.
– Не спрашивай, есть причина, – раздраженно ответил Сергей.
Даша попыталась стащить с него одеяло, но он упорно не давал это сделать. Она села на краешек кровати и спросила:
– Чё случилось-то? Колись, а то маме про твою зазнобу расскажу. Это к Алевтине ты в обед по железке бежал?
– А ты откуда знаешь?
– Да я своими глазами видела. Мы на пустыре тренировались, а ты по шпалам, как заяц, перескакивал. Угораздило же тебя с этой вдовушкой связаться.
– Да не связывался я ни с кем! За лекарством в аптеку бегал. Ребенок у нее заболел.
– Вот-вот. Сначала дрова расколи, потом за лекарством сбегай… В работнички, значит, она тебя определила?
– Отстань, Дашка, – сказал Сергей и пошел на кухню.
Налив себе горячего чая, он сел на подоконник и задумался. «Действительно, чего это я так  воспылал к Алевтине?  Беззащитная она какая-то, но глаза – говорящие! И как по-доброму она на меня из окошка смотрела! Полотенце с ковшом вынесла… Она была мне рада … Все, что бы мне ни говорили, а я завтра после работы опять пойду туда. Обещал дрова расколоть и сложить, и сложу. И этот рукастый Федор мне не страшен!»
Даша решила продолжить разговор и, выглянув из комнаты, сказала:.
– Хочешь хорошую новость услышать?
– Валяй.
– Тобой одна красавица в белом халате интересуется. Не догадываешься кто?
Сергей пожал плечами и не ответил. Он еще в машине скорой помощи понял, что детский врач не оставит его в покое. Вспомнил ее многообещающие взгляды, намеки на продолжение знакомства. Брезгливая усмешка появилась на его губах.
– Чё молчишь? Тебе не интересно узнать, кто она? Да? Так знай, это самая богатая невеста в поселке. У нее шуба одна чего стоит! А сережки… Мечта! Вот бы мне такую сноху, а не какую-то…
– Ты опять за свое? – вскочив, крикнул Сергей. – Еще раз услышу, отлуплю! Тебе какое дело, куда я хожу и зачем? Ишь, ты! В пятнадцать лет шубы и сережки ей подавай! Скажи своей богатой невесте, пусть поищет жениха в другом  месте…  Поняла?
– Дурак ты…  И не лечишься.

На выходные к Алевтине из города приехала Зинаида. Втащив в  дом синюю новенькую коляску, она поспешила к малышу.
– Принимай подарок, Андрейка. Теперь с мамой будешь по деревне гулять.
Увидев его измазанное  зеленкой личико, она всплеснула руками.–  Что это с ним?
– Краснуха…
– Оставила всего на неделю, а вы тут разболелись! Ну, да ладно. Краснуха у всех детей бывает. Давай, клади его спать, а сами посидим, побеседуем. Я тебе тут крупы разной купила, десять килограммов огурцов,  – говорила она, доставая из сумок продукты и бутылку водки. – Тебе витамины нужны. А еще я колбаски копченой по блату достала.
– А водка зачем?
– Праздник у нас сегодня! Стопки давай, – скомандовала Зинаида.
– Мне нельзя, я грудью кормлю…
– Ничего, сынок крепче спать будет! От одной стопки ничего не случится, – говорила она, нарезая колбасу и хлеб.
– Зинаида, я тебя не узнаю.
– Повод выпить есть, – заговорщически произнесла Зинаида. – Я действительно в по-ло-же-нии. Срок четыре недели! Врач сказала, что я смогу родить здорового ребенка. За это и выпьем!
– Поздравляю!
– Так что теперь мы не часто видеться будем. Я дополнительную работу в больнице взяла. По вечерам буду коридоры мыть. Надо денежек поднакопить и ремонт в квартире сделать.
– Ну, ничего. Я сама справлюсь.
– А дрова-то кто  помог  заготовить? Федор, небось?
– А вот и не догадалась! – игриво посмотрев на Зинаиду, ответила Алевтина. – Другой помощник нашелся. И распилил, и расколол…  Только Федор чуть все дело не испортил. Представляешь, Сережа побежал к нему в «скорую» звонить, а он  на него с кулаками…
– Так-так, а с этого места давай поподробнее. Что это за Сережа?
– Он нам дрова привез. Ему деньги были нужны, он и предложил дрова распилить. Я, конечно, согласилась. Потом, когда мы разговорились, и он узнал, что я одна живу с ребенком, решил дрова расколоть. Да не успел…
– Хорошо наколол, целую кучу – выглянув из окна, сказала Зинаида и удивленно подняла брови. –Это не тот ли Сережа, что  дрова в сарай носит?
– Как носит? Мы с ним не договаривались… Он вчера так внезапно ушел… Пойду, посмотрю.
Алевтина накинула на плечи бабушкину косынку и вышла на крыльцо. Сергей, не обращая на нее внимания, пронес мимо большую охапку дров.
– Привет, Сережа, – окликнула его Алевтина. – Решил дело закончить?
Он обернулся и, кивнув в ответ, скрылся в сарае.
Зинаида приникла к окну. «А парень хороший, – подумала она. – Только почему такой грустный? Разговаривать с Аленькой не хочет… Странно…  Пойду-ка я с ним потолкую»

Сергей в это время заканчивал укладку дров. Он отнес в сарай последнюю охапку и, заметив выходящую из дома рыжеволосую женщину, подумал: «Кто она такая? Может, родственница? Опять не побудешь наедине».  Зинаида начала расхваливать его за помощь, потом они вместе сгребли щепки и  разожгли небольшой костер. Зинаида  предложила ему деньги, но Сергей вежливо отказался. Тогда она вынесла из дома початую бутылку водки и заставила его выпить за удачное завершение колки дров. Алевтина в это время поджарила на костре несколько кусочков колбасы и протянула Сергею. Он благодарно улыбнулся и спросил, как чувствует себя малыш.
– Все хорошо, поправляется. Спасибо тебе, Сережа. Извини, что вчера так получилось. Не знаю, что на Федора нашло.
– Как чего? Я понял, что ты – его первая любовь…
Алевтина серьезно посмотрела ему в глаза и сказала, что никогда и ничего между ними не было. Раскрасневшаяся Зинаида подошла сзади и, соединив их головы, сказала:
– Эх, хорошая из вас пара могла бы получиться! Не слушай, Сереженька, никого! И ее не слушай. Будь мужиком. Она столько в жизни натерпелась! Помоги ей встать на ноги, очень тебя прошу.
Сергей смотрел на пылающее лицо Алевтины, и в душе просыпалось желание стать ей опорой и защитой.
– Я-то согласен, а как она – не знаю. Скажите, чего еще надо сделать?
– Как чего? – торопливо заговорила Зинаида. – Надо вторые рамы вставить, печку подремонтировать. Зима не за горами. Чего она одна с малым сделает? Только хорохорится… А Федора ты не бойся. Это ему из-за водки  моча в голову ударила. Так-то он смирный…
– Пусть она сама скажет, а я завтра после работы заскочу, – ответил он и стал прощаться.
Алевтина подала руку и, почувствовав его ласковое прикосновение, улыбнулась. Он помахал рукой и исчез в темноте.

Весь вечер женщины солили в трехлитровых банках огурцы и капусту. Зинаида, ловко очищая чеснок,  втолковывала Алевтине, что такого парня терять нельзя. И, что красивый, заметила, и что не жадный.
– Такой на шею не сядет, и помыкать тобой не будет, – говорила она. – На машине работает, а у шоферов деньги всегда в кармане водятся. Ты приглядись к нему повнимательнее. Кому ты теперь с дитем нужна? А если достанется такой, как Федор? Сама убежишь на край света. Тебе пацана растить надо. Ведь ни в магазин сходить пока не можешь, ни в аптеку. Вот и пользуйся, пока он к тебе льнет.
Алевтина слушала ее доводы и все больше хмурилась. Ей не понравилось, как вольно Зинаида вела себя с Сергеем, назвав их хорошей парой. Да, она видела, что он ею заинтересовался, но повторять своих ошибок и делать скоропалительных выводов не хотела. Когда на следующее утро Зинаида стала собираться на автобус, Алевтина облегченно вздохнула. Теперь она знала, как поступить.

С того вечера Сергей стал приходить в Ивняки каждый вечер. Сначала помогал Алевтине вставить и вымыть вторые рамы, потом подремонтировал крыльцо и починил входную дверь. Делала он все медленно, оставляя что-то на завтрашний день. Очень был доволен, когда Алевтина подавала ему инструменты и по окончанию работы приглашала к столу. Андрейка, как только он входил в дом, тянул к нему свои крошечные ручонки и гукал. Сергей начинал его ласкать, потом спешил помочь искупать его в ванне. Глядя на их веселую возню, Алевтина не могла сдержать улыбки. С каждым днем этот симпатичный и сильный юноша становился для нее ближе и необходимее.
Однажды Сергей не пришел в назначенное время, и Алевтина потеряла покой. То и дело выглядывая из окна, она ходила по комнате и никак не могла успокоиться. Только около десяти часов вечера под окнами раздался троекратный гудок машины. Сергей ввалился в дом с двумя большими сумками в руках.
– Все, я из дома ушел, – выдохнул он. – Не могу больше!
– Что случилось, Сережа?
Он плюхнулся на табурет, обхватил голову руками и сказал:
– Достали они меня со своими нотациями. Не ту я себе невесту, видите ли, нашел! Им богатую да бездетную подавай…  А мне без вас жизни нет, понимаешь?
– Понимаю… Только…
– Прогонишь, завербуюсь куда-нибудь и уеду, но домой больше не вернусь!
Алевтина подошла сзади и, обняв его за плечи, сказала:
– Не прогоню, оставайся. Мы тоже к тебе привязались. Но любовь ли это, Сережа? Потом не пожалей, что такая жена тебе досталась.
– Люблю с первой встречи, когда ты мне полотенце на крыльцо вынесла, – вскакивая с места и покрывая поцелуями ее лицо, шею, волосы, говорил он. – Скажи «да», если веришь!
– Верю. Сережа, верю, но боюсь, что твои родные помешают нашему счастью. Они еще меня не видели, а уже выводы сделали…
Сергей отстранился от нее, спросил:
– Мне что, домой возвращаться?
– Оставайся и живи. Только пока благословение родителей не получим и не обвенчаемся, спать с тобой не буду. Согласен?
 Сергей привлек ее к себе и прошептал:
– Я на все согласен, лишь бы ты была рядом каждую секунду, каждую минуту…


Глава 7
Одни разочарования

Всю следующую неделю Валентина была в рейсах до Юкталей. Возвращаясь под вечер в гостиницу, она оглядывалась по сторонам, ища фигуру Александра. Его нигде не было. «Обиделся, наверное, – думала она. – Не надо было прогонять… Может, на самом деле за ум взяться решил?»
А он уже работал на лесоповале. Их участок располагался вдали от населенных пунктов, среди болот, куда можно добраться только на вездеходе. Шесть лесорубов во главе с бригадиром рубили просеку для строительства будущей ЛЭП и должны были в кратчайшие сроки сдать объект. Александр был самым молодым в бригаде и самым неопытным. Глядя, как он обращается с топором и бензопилой, мужики удивлялись, как он до сих пор не научился простой мужицкой работе. Зато вечером, когда он брал в руки карты, они подальше прятали свои кошельки. Александра это забавляло и сердило одновременно. Он-то хотел показать свои секреты игры на деньги, а они думали, что он хочет выманить у них  заработанное. По совету бригадира он не стал распространяться о своих «подвигах», а вот о Валентине  разговор завел. Хотелось ему знать, как она жила все эти годы, кто из мужчин был рядом. Пятидесятилетний Василий Никифоров, по прозвищу «Рубака», оказался самым осведомленным в этих делах. Его жена работала  кассиром на железнодорожной станции.
– Так это, значит, твоя жена мне сказала, где Валентину искать? – издали начал «разведку» Александр.
– Она сначала не хотела тебе говорить, но ты к ней с конфетами подкатил, – хитро улыбнувшись, ответил Василий. – Думала, что это муженек Валентинин явился. Она его страсть как боится.
– А  заступиться за нее некому что ли?
– Да много вокруг нее мужиков крутилось. Кто уголь наколет, а кто и деньжат подбросит. Она ведь безотказная. Кто чего попросит, то она и сделает, да еще и ужином накормит. Красивая женщина, но отрешенная какая-то… Тут один «золотой» к ней  наведываться начал…
– Богатый что ли?
– На прииске работает. При деньгах. Он после вахты два дня  зависает в вагоне-гостинице. Поезда на Москву ждет и Валентину твою обхаживает. Говорят шуры-муры у них…
– Да, теперь понятно, почему она со мной разговаривать не захотела, – посерьезнев, сказал Александр. – Видать, я ей помешал…
– А ты не отступай, – продолжал Василий. – Он женатый, семья в Москве! Чего на него надеяться? Вот  что я тебе скажу. Проводники  на местных поездах немного зарабатывают. Первую зарплату получишь, и  шикани перед своей  Валентиной. Малец-то  еённый  до сих пор в осеннем пальтишке ходит. А ты возьми и купи ему теплую куртку. Она и растает. Я тебе серьезно говорю, слушай меня.
– Вот спасибо тебе за совет. Я им воспользуюсь. Может у нас и сладится…

Прошло десять дней. Валентина возвращалась из рейса в приподнятом настроении.  Сегодня после вахты должен приехать ее любимый Петруша. Как всегда, он  выделит ей  и сыну на подарки немалую сумму денег, купит дорогие продукты, отошлет сына погулять и…  «А после я расскажу ему о появлении на БАМе своего старого друга. Пусть поревнует!» – решила она и, закрыв на ключ двери вагона, направилась в гостиницу. На полпути она увидела проводницу из гостиницы. Поравнявшись с Валентиной, она процедила сквозь зубы:
– На свидание торопишься? Подожди радоваться. Там твой Петруша такой гулёж устроил, что мама дорогая! Всех напоил и сам валяется, как белая свинья! Вот иди и наводи в гостинице порядки! Я на это больше смотреть не желаю!
– Не может быть! – крикнула ей вслед Валентина. – Он же непьющий!
– Все они непьющие, пока водку не видят, а он пол-ящика с собой приволок. Целый день вся гостиница на ушах стоит! – ответила она. – Да ты сама, как увидишь, ужаснешься.
Не дослушав последние слова, Валентина побежала к гостинице. У входа ее поджидал озябший  сын. На глазах его были слезы. Он обнял мать и сказал, что дядя Петр выгнал его из купе, а сам  стал пить водку прямо из бутылки.
– Успокойся, сыночек. Я  никому не позволю тебя обижать. И с дядей Петром разберусь, пусть он только проспится.
Валентина вошла в гостиницу и попыталась открыть дверь в свое купе. Она была закрыта изнутри, и оттуда раздавался молодецкий храп. По коридору взад-вперед ходили пьяные постояльцы. Один из них пригласил ее выпить за компанию и угостил шоколадкой.
– Спасибо Петру твоему, угостил по-царски! – сказал он. – Век не забуду, ёжкин кот.
– Ты, Валюша, на него не сердись. Проспится и опять будет все по-старому, – сказал завсегдатай гостиницы Семен Воронов. – Развязался он…
– Как это развязался? – переспросила она.
– Закодированный был. Чего-то в семье произошло, вот он и нажрался…
– В семье? Разве у него есть семья?
– А ты не знала что ли? – вытаращив глаза, спросил Семен. – Вот это да!
– Нет. Он говорил, что у него в Москве мать живет…
– А еще жена и двое сыновей, постарше твоего Димки… Ох, Петруха, Петруха! Два года такую бабу за нос водил…
Услышав эти слова, Димка прижался к матери и сказал:
– Мама, а ты говорила, что он хороший и что он купит мне куртку! А он плохой! Он даже хуже нашего папки! Я не хочу, чтобы он у нас оставался. Ты прогонишь его, да?
Валентина вскочила с места и потащила Семена за собой. Дима шел следом и ронял слезы. Вместе они кое-как отомкнули дверь, вытащили обмякшее тело пьяного Петра в холодный тамбур. Он только мычал и ни на какие слова не реагировал. Небольшую кожаную сумку на ремне, которую он вечно носил при себе, Валентина  сняла и спрятала себе под подушку. Весь вечер, сидя у открытой двери, она надеялась, что Петр очнется, но  не тут-то было. Подумав, что в тамбуре он может схватить воспаление легких, она достала подушку и подложила под его голову, потом укрыла тремя одеялами. Дима с верхней полки  внимательно наблюдал за ее действиями и думал о том, что никакой куртки ему не светит, что этот дядя никогда не будет его папой, и что мама – слабая женщина.
До утра Валентина так и не сомкнула глаз. Она тревожилась за Петра, который храпел на весь вагон и кому-то кричал «Отстань!». То и дело она поправляла на нем сползшие одеяла, переворачивала со спины на правый бок и вздыхала. «Так вот, оказывается, какой ты настоящий! – думала она. – Обманщик, сердцеед. Влез в мою душу, как уж, и выходить не собираешься. Как же я теперь без твоей помощи жить-то буду?»
С этой мыслью она достала из-под подушки сумку Петра. В кармашке лежал билет до Москвы, а рядом – перевязанные нитками две пачки десятирублевок. На одной из них было накарябано карандашом «Нине», на другой – «Вале». Других денег в сумке не было. «Значит, все просадил, – подумала она. – Вот ты какой, оказывается! Не надо мне ни твоих денег, ни тебя такого. Правильно сын сказал, что ты еще хуже папки. О любви два года твердил... И где она – эта любовь?  Да нет ее! В душу человека заглянешь, а там потемки, как у моего Петра…  Нет, не моего уже…»
Ближе к утру вагон ожил, и постояльцы потянулись за кипятком к титану. Переступая через лежачего Петра, они шутили и вспоминали, как весело провели вчерашний день. Молодой строитель, заметив темные круги под глазами Валентины, сказал:
– Чего расстроилась, женщина? Проспится твоей Петруха и снова будет, как новенький. Мы все такие. Привыкай…
– Привыкала собака к палке, завизжала да убежала, – тихо ответила она, и горькие слезы покатились по щекам.
– Мамочка, не плачь, – соскакивая с верхней полки, говорил Димка. – Не надо мне такого папки, я сам буду тебе во всем помогать. Я уже большой, мама.
Он налил в стакан холодной воды и со злостью плеснул в лицо Петра. Тот открыл глаза, и, посмотрев по сторонам, сначала не понял, где находится. Приподнявшись с пола, он увидел плачущую Валентину и попытался подняться. Но у него это не получилось.
– Валь, не надо, не плач… Прости меня… Я не должен был, – твердил он, падая и вставая. – Дай водки. Умираю…
– Вот и умирай, туда тебе и дорога, – стаскивая с него одеяла, выпалила Валентина.– Водки ему подавай! Я тебе покажу, как женщин обманывать! Теперь мне понятно, почему ты на прииски завербовался! Вставай и езжай к своей любимой Нине! И не смей больше мне на глаза показываться!
С этими словами она кинула ему сумку с деньгами и захлопнула за собой дверь. Сердце ее готово было выскочить из груди. Уткнувшись в подушку, она зарыдала. Димка стоял за дверью и  не знал что делать: либо успокаивать маму, либо помогать человеку, который два года был его другом, почти отцом.
– Дима, сбегай за четвертинкой. Плохо мне, очень плохо, – умолял Петр. – Вот деньги, на остальные купи себе чего-нибудь. Выручай, будь другом.
– Это в последний раз, – сказал Димка.
Он заскочил в купе, накинул на плечи свое легонькое пальтецо, и вприпрыжку помчался в магазин.
Через три часа к перрону подошел поезд «Тында – Москва». Еще не совсем протрезвевшие ожидающие стали покидать гостиницу. Двое из них подхватили шатающегося Петра под руки, и повели  к третьему вагону…

Первая вахта на лесоповале подходила к концу. За эти пятнадцать дней Александр устал не только физически, но и морально. Бригада лесорубов считалась одной из лучших в леспромхозе, и рядом с передовиками отлынивать было нельзя. Придя вечером в теплушку, мужчины разогревали кашу с китайской тушенкой, пили крепкий чай и тут же заваливались спать. У всех были  крепкие семьи, и тревожиться им было не о чем. Александр никак не мог привыкнуть к этому размеренному ритму жизни, переменчивому спокойствию тайги. Ему казалось, что в бурю снежный вихрь поднимет теплушку и кинет ее на высоченные сосны. Шагая на делянку по занесенной тропе, он проклинал свою жизнь, казнил себя за совершенное преступление и позорное бегство из поселка. В последнее время в тревожные сны к нему стал приходить Эрнест. Он, как живой, садился на кровать и  начинал расспрашивать, как  прошел день, не мучает ли его совесть, звал с собой. Александр пытался проснуться, но сон длился бесконечно. В нем он видел себя  ворующим чужие вещи маленьким мальчиком, потом подростком в компании пьющих друзей и мужчин в арестантской одежде. И почему-то всегда рядом была трость с окровавленным наконечником.
Вадим Петрович каким-то чутьем понял его состояние и посоветовал сделать табуретку.
– Это, чтобы душа твоя не маялась, – сказал он.
Потом, наблюдая, как подопечный ловко работает ножом и рубанком, добавил: – Здесь мы рядом, а в бараке, где ты будешь жить, люди разные. Кто пьет, кто в карты играет. Ты им не поддавайся, а то опять свернешь на скользкую дорожку. Знаю я вашу братию…
– Я не сверну. Если бы вы знали, как я казню себя за друга… Хоть исповедоваться иди, да церкви рядом нету…
– Зато свой ученый психолог есть. Хочешь, познакомлю?
– А вы думаете, она поможет?
– Кто знает, но совет дельный даст. Кстати, она со мной за стенкой живет. Ее Марией звать, и еще не замужем… Ой, да. Все хочу спросить, а продолжились ли у вас отношения с Валентиной, как ее..?
Александр пожал плечами и ничего не ответил. По возвращению в Тынду он с Вадимом Петровичем пошел в отдел быта и, к своему удивлению, получил разрешение поселиться в бараке номер три, где внезапно освободилась пятиметровая комната. Бригадир похлопал его по плечу и, пожелав счастливого переселения, попрощался  до следующей вахты.

Мрачное помещение длинного деревянного барака с узкими окнами Александр увидел издалека. Он открыл дверь в общий, уставленный ведрами и тазами коридор, стал искать табличку с номером шесть.
– Кого ищите, молодой человек? – спросила появившаяся из соседних дверей с веником в руке пожилая женщина.
– Где здесь шестая комната?
– А вы возле нее стоите. Вы наш новый сосед?
– Выходит так, постоялец, – не поднимая глаз, ответил он и быстро открыл ключом дверь.
В комнате стояла односпальная кровать с панцирной сеткой, сколоченный из досок стол и хромая табуретка. За печкой висел  умывальник, под ним стояло мусорное ведро. «Такая же тюряга, – мелькнуло в голове. – Придется все начинать сначала. Не зря Вадим Петрович заставил табуретку сделать». Александр бросил свой рюкзак на кровать, пересчитал полученные за первую вахту деньги и  отправился в магазин. Продавщица подобрала ему теплую курточку и свитер для Димы, а Валентине отвесила килограмм шоколадных конфет. Нагруженный покупками, он  шел по  перрону и, предвкушая приятную встречу, улыбался. Его остановила  проводница из гостиницы.
– Ого, старый знакомый! Уж, не к Валентине ли Сидоровой направляешься?
– А разве это запрещено? – вопросом на вопрос ответил Александр.
– Напрасно ты к ней клинья подбиваешь… Уж сколько на моей памяти у нее мужиков перебывало. На днях этого… как его звать-то… золотоискателя  Петра выгнала. Теперь заперлась в купе и слезы льет. Сейчас не ходи к ней.
– Я ее сыну куртку передать хотел… Мерзнет парнишка…
– А вот куртку я сама ей могу передать, – разглядывая модно одетого мужчину, продолжала она. – Ты дай ей  успокоиться, а потом и приходи. Ты где остановился, мил человек?
– В третьем бараке комнату дали…
– Да, там один пьянчужка скончался. Надо бы стены и пол после покойника вымыть. Могу помочь.
– Я был бы очень рад... У меня  пока ни матраца, ни одеяла своего нет...
 – Подожди, я кое-что тебе во временное пользование дам, – сказала она и, взяв из рук Александра покупки, пошла в гостиницу.
Через несколько минут она появилась в сопровождении Валентины и Димки. В руках они несли матрац, одеяло с подушками. Из авоськи торчали стиральный порошок, щетки, полотенце и алюминиевый чайник. Александр взял из рук Валентины матрац и, не оглядываясь, пошел к бараку. Его распирала гордость, а радостная улыбка не сходила с лица. «Она приняла мои подарки и… возможно…».
Женщины внесли  в комнату вещи и принялись за уборку. Димка ппринес в ведре воды и присел рядом с Александром.
– Спасибо вам, дядя Саша, – сказал он. – Вы меня от холода спасли.
– Значит, куртка по размеру пришлась? Тогда носи на здоровье! – улыбнулся в ответ Александр.
– Еще как подошло! А вы придете чай с конфетами пить?
– Если мама позовет.
– Она не против…
Валентина,  услышав слова сына, нахмурила брови. Александр исподволь наблюдал за ее реакцией и, когда она вежливо попросила выйти в коридор, понял, что лед в их отношениях тронулся. Закончив мыть окна и пол, женщины позвали их с Димкой в комнату. Александр помог повесить на окно принесенную из гостиницы цветастую занавеску, вынес в контейнер мусор.
– Вот, живи и радуйся, – постелив клеенку и поставив на стол несколько тарелок и чашку с чайником, сказала проводница. – Печку топить, я надеюсь, ты умеешь…
– Да как-то не приходилось…
Валентина, поймав его многозначительный взгляд, пояснила:
– Он с детских лет на  казенных харчах жил...
– Еду сам будешь готовить или хочешь в столовой питаться? – продолжала допрашивать проводница.
– Я бы чайку сегодня с вами попить не отказался, а там видно будет…
– А что, это идея! Валентина, приглашай на огонек.
«Вот сводня! – кивая в знак согласия,  думала Валентина. –  И как у нее все складно получается. Подарки вместо него сама принесла, уборку организовала, кровать застелила… А мне придется чаем поить… И как крутится перед Сашкой…»
Женщины вышли на улицу. Димка дождался, пока Александр закроет на ключ дверь, взял его за руку и повел к гостинице.  Тот вечер стал переломным в отношениях Валентины и Александра. Она увидела в нем совсем не похожего на прежнего разудалого искателя приключений человека. Глаза его перестали излучать зеленоватый цвет, на лбу обозначились мелкие морщинки, а во всем теле затаилась усталость. Он не просил помощи и не намекал на продолжение встреч. Димка не сводил с обоих глаз и пытался понять, за что получил в подарок куртку и конфеты. Александр, глядя на понурую фигуру Валентины, думал, что теперь ему нет нужды завоевывать  эту доведенную до отчаяния женщину. Отправляясь на БАМ, он,  скорее всего, надеялся получить от нее не взаимность, а помощь. Теперь эта помощь нужна ей, и он готов быть для нее другом, помощником, но только не утешителем в любовных делах. Договорившись с проводницей, что она за небольшую плату будет время от времени наводить порядок в его комнате, Александр попрощался и направился в барак. На душе стало легко, словно он освободился от неимоверного груза. Под ногами хрустел снежок, мороз пощипывал щеки, а он думал о том, что жизнь не такая уж плохая штука. Теперь у него есть своя жилплощадь, хорошо оплачиваемая работа, а питаться пятнадцать дней можно и в столовой. Подходя к бараку, он вспомнил о Марии, к которой ему посоветовал обратиться бригадир. «Может, зайти? – подумал он и свернул к знакомому двухэтажному кирпичному дому.

Дверь ему открыла миловидная женщина лет сорока. На голове ее был  светлый завитой парик, под наброшенной на плечи шалью угадывалась стройная фигура, на пальцах и в ушах блестели золотые украшения. Она жестом пригласила гостя пройти в комнату. Александр присел за круглый стол и с удивлением стал рассматривать картины, на которых были изображены горы и церкви.
– Рисую на досуге, – поймав его взгляд и протягивая руку, сказала  она.– Я – Мария, а вы – Александр? Догадалась?
– Да. Вадим Петрович посоветовал  обратиться к вам. Помогите, если можете.
– Тогда  поведайте, что вас тревожит.
 И Александр во всех подробностях  начал рассказывать о видениях и страхах, что преследуют его с момента встречи с Эрнестом, о преследующих его неудачах  и об одиночестве души. Она слушала и смотрела куда-то в сторону. Потом сложила вместе ладони и что-то прошептала.
– А теперь расслабьтесь и доверьтесь мне, – сказала она и включила медитативную музыку…
После сеанса, который длился около часа, Мария вывела его из транса и сказала, что нужно будет прийти еще несколько раз для очищения кармы. По ее словам, родители  Александра были  потомками барского рода. Отец занимался темными делами, связанными с отмыванием денег и был посажен в тюрьму на двадцать лет. Мать умерла от сердечного приступа вскоре после суда. И теперь ему, как продолжателю рода, приходится расплачиваться за грехи родителей.
– Пора подумать о том, как утвердиться в этой жизни и искупить свои грехи и грехи своего рода, – сказала на прощание Мария.– Молитесь, Александр. Просящему – дается.

В течение следующей недели Александр каждый день приходил к семи часам вечера. В один из сеансов  он вдруг ощутил странное волнение от привидевшейся ему рыжеволосой женщины и сказал об  этом  Марии.
– Кто эта женщина? – спросила она.
– Не знаю, но мы были близки.
– У нее скоро родится ребенок, – продолжала она. – Вы не одиноки, каким представляетесь. А теперь сосчитайте до пяти и откройте глаза.
– Вы ясновидящая? – приходя в себя, спросил Александр.
– Да, я проследила ваш жизненный путь. Почему вы скрыли, что сами способны влиять на людей?
– Не думал, что и этот вам станет известно… Да, я пользовался гипнозом в корыстных целях. И женщину обольстил, чтобы вернуть украденные деньги…
– Она не забыла вас. Мальчик, что родится, научит вас смотреть на жизнь счастливыми глазами. Не бросайте его, а, чтобы ваш друг больше не беспокоил по ночам, напишите ему письмо. Попросите прощения, потом сожгите и отпустите его душу на небеса. Все, что было в прошлом, забудьте, как страшный сон. И меняйтесь, меняйтесь...



Глава 8
Неожиданное  предложение

Прошло семь месяцев. Много событий произошло за это время в жизни Алевтины и Сергея. Первый месяц зимы они очень тревожились о состоянии дома. Под тяжестью снега лопнули старые переводы крыши, и починить их в холод и наледь не представлялось никакой возможности. Сквозь образовавшиеся провалы на первый этаж набивалось столько снега, что выйти на двор можно было с трудом. Сергей с вечера старался принести воды, дров, расчистить дорожку к трассе, где он стал оставлять свой «Газон». Помня данное Алевтине слово, он не делал попыток для сближения и ждал, когда она сама решится на это. Одно знал твердо – это его женщина, его любовь на всю жизнь.

Еще одно событие внесло нервозность в поведение Алевтины. В один из рабочих дней в Ивняках появился участковый. Он обошел дом со всех сторон, заглянул в сарай и, что-то записав в  блокнот, постучал в окно. Алевтина посадила Андрейку в коляску, дала ему игрушки и вышла встретить нежданного гостя. Представившись, он попросил предъявить документы, потом поинтересовался, кто еще живет в доме. Все это время он в упор разглядывал хозяйку и не торопился объяснить, зачем пришел.
– Чей это ребенок? – вдруг спросил он.
– Мой! А почему вы об этом спрашиваете? – удивленно вскинув брови, ответила Алевтина. –
– Служба. У меня есть сведения, что его отец  – бывший хирург районной больницы Эрнест Васильевич Лесников. Это так?
– Да.
– Быстро же вы нашли ему замену, – с сарказмом сказал участковый. – Не требуете найти виновника убийства, словно сами заинтересованы в этом.
– Что?  Да как вы смеете? – крикнула Алевтина. – Я про все рассказала следователю еще в больнице. Сама еле выжила…
– Не про все вы рассказали, – продолжал участковый. – Вы единственная, кто видел  его родственника. Кстати, как он выглядел?
– Я не видела его, – чувствуя, как краска заливает ее лицо, ответила Алевтина.– Он приехал ночью и долго разговаривал с мужем. А потом мне стало плохо, и утром муж проводил меня в больницу. Без меня это и случилось…
– Не верю я вам. Скажите, почему вы не хотите  сказать правду? Соседка ваша доказывает, что вы были дома в тот вечер…
– Да, только в своей комнате. Она встретилась нам утром, когда мы пошли в больницу.
– Не хотите по-хорошему, могу устроить вам три  дня в камере предварительного заключения, – прохаживаясь взад-вперед по комнате, говорил участковый. – Там вы отдохнете, подумаете и дадите нужные показания. Нам дело нужно закрывать!
– Но у меня маленький ребенок! – вскрикнула Алевтина.
– С ним ваш сожитель посидит. За три дня ничего с вашим сыном не случится, а вы начнете думать, как помочь следствию, – продолжал наступать участковый.–  Знаете, сколько  вам могут  припаять за ваше молчание, а?
– Не надо мне ничего припаивать! – крикнула Алевтина и взяла на руки заплакавшего Андрейку. – Если у вас есть основания, арестовывайте, но больше я вам ничего не скажу.
Присев за стол, он начал  говорить, что необходимо подписать заявление. О каком отказе, Алевтина не поняла и подумала, что прежде нужно проконсультироваться с адвокатом и Зинаидой, а потом подписывать что-либо. Больше всего ей не хотелось посвящать в эти дела Сергея.
– Хорошо, но не сейчас, – твердо сказала она.
– Тогда вот повестка на среду. Явиться в районный отдел милиции  к следователю нужно к десяти часам утра. Не забудьте прихватить паспорт.

Поход в милицию для Алевтины завершился беседой со следователем, который очень вежливо объяснил ей важность подписания отказного заявления. Собранных улик оказалось недостаточно для того, чтобы продолжить следствие. Никто не мог точно описать его внешность, сказать, куда он исчез после убийства, а если нет доказательств, то  и дело надо прекратить. Облегченно вздохнув, Алевтина подписала заявление. В эту минуту она понимала, что, обеляя поступок Александра по отношению к мужу,  берет грех на душу. «Под сердцем Зинаиды бьется его ребенок. Виноваты оба и ничего уже нельзя изменить», – подумала она и, выйдя из милиции, попросила ожидающего Сергея отвезти ее на могилу мужа.
 
Был полдень. Купив букет цветов  у входа на кладбище, они  пошли вдоль могил и увидели невысокий памятник с выгравированной надписью: «Эрнест Васильевич Лесников». Передав Андрейку Сергею, Алевтина медленно подошла к могиле. Положив букет, она обратила внимание на портрет, выполненный рукой искусного гравера. Эрнест в  белом халате с фонендоскопом в руках смотрел куда-то поверх ее головы и. казалось, был безучастен к происходящему. «Да, таким я тебя и встретила, – подумала она. – Как пришел ты ко мне нежданно-негаданно, так и ушел, не попрощавшись. Прости меня, дорогой, что редко прихожу к тебе. Сегодня я подписала заявление об отказе в поисках твоего друга. Вы были с ним не разлей вода, и я не знаю, что произошло между вами в тот вечер. Хотела бы я узнать про это... Знаешь, в тот вечер  мы  оба лежали на операционных столах... Я умирала и видела Богородицу. Она сказала, что я должна жить... У нас с тобой родился сын Андрейка... Я расскажу ему, каким ты был умным, красивым…Мы будем вместе навещать тебя… »
Какое-то время она стояла, вспоминая все, что соединяло их  при жизни, потом едва слышно прошептала:
– Прости меня, Эрнест… Я встретила человека, который помог мне в трудную минуту, а теперь хочет взять меня в жены… Не сердись, он очень хороший человек и не даст нас в обиду.
Сергей смотрел на сгорбившуюся фигуру Алевтины, и сердце его сжималось от жалости. Он крепко прижал к себе заплакавшего Андрейку и подумал: «Сколько же горя ей пришлось испытать до встречи со мной, сколько пролить слез! Теперь я просто обязан сделать ее счастливой».
Алевтина, встретив его теплый взгляд, благодарно улыбнулась и, пряча горе в глазах, быстро пошла к машине.

После переезда Сергея в Ивняки его родители долго хранили молчание. Поняв, что сын будет стоять на своем, Василий Филиппович Добров навел справки об Алевтине и ее родственниках в детском доме и поселковом совете и, к своему удивлению, не нашел причин для недовольства. О талантливой ученице хорошо отозвались в техникуме и пожалели, что из-за беременности ей пришлось оставить учебу. Варя, беспокоящаяся о здоровье брата, стала встречать его с работы, угощая пирожками и любимыми ватрушками. Она и рассказала ему о спорах родителей и их желании в ближайшее время навестить дом в Ивняках.
Настал день, когда отец приказал все еще сопротивляющейся жене надеть праздничное платье и отправиться на встречу с будущей снохой. В то утро Алевтина испекла пироги и в легком ситцевом платьице вышла в огород  за зеленым луком и редиской. Сергей последовал за ней с Андрейкой на руках. Подросший малыш, в  связанных мамой тапочках и комбинезоне, потянулся к  одуванчику, готовому отпустить на простор свои зонтики. Сергей сорвал цветок и дал Андрейке. Он дунул, зонтики разлетелись в разные стороны. Сергей подкинул его вверх раз, другой. За игрой они не заметили, как у дома появились родители.
– Как у вас весело! – подходя сзади к смеющейся Алевтине, сказал Василий Филиппович. – Так вот вы какая, Алевтина. Мне кажется, нам давно пора познакомиться.
– Здравствуйте, – покраснев, ответила она и прижалась к Сергею.
Он, увидев родителей и выглядывающую из-за их спины Варю, расцвел в улыбке и пошел навстречу.
– Вот, папа и мама, мы и дождались вас.
– А мы ждали, когда вы сами за благословением домой явитесь, – начала было Евдокия Тихоновна, но, увидев строгий взгляд мужа, сказала более миролюбиво: – Ну, раз сошлись, живите…

За столом зашел разговор о регистрации брака и об усыновлении Андрейки, с которым весело играла Варя. Мальчик дергал ее за волосы, и их веселье вызвало искреннюю улыбку родителей. Молодые уверили их, что не станут оттягивать дату свадьбы и назначат ее на конец  июня.
Осмотрев дом и раскопанный молодыми огород, отец одобрительно похлопал сына по плечу, потом обнял Алевтину и сказал:
– Вот что, дети мои. Мы посоветовались и решили переселить вас в квартиру моей матери. Ей восемьдесят лет и она требует ухода. Нам, сами понимаете, некогда следить за ней, а квартира, в случае ее смерти, может перейти государству. Так что после свадьбы  сразу пропишитесь. Только не знаю, как вы посмотрите на это предложение.
– Неожиданное предложение, – подумав, ответила Алевтина. – Только удобно ли сейчас прописываться… Нам ведь есть, где жить…
– Ничего неудобного в этом  нет! Вы  не чужие, будете ухаживать за ней, – настаивал  отец. – Так все делают. Не терять же хорошую квартиру!
– Вы подумайте, – поддакнула Евдокия Тихоновна. – Дом ваш старый, находится рядом с трассой.  Говорят, ее скоро расширять будут. Еще снесут эту рухлядь, не дай Бог. Тогда где жить будете?
– Нам надо подумать, – провожая родителей до калитки, сказал Сергей. – Спасибо, что приняли к сердцу мое решение. Аля, правда, очень хорошая женщина.
– Будь счастлив, сыночек, – прослезившись, сказала мать. 

Оставшись одни, Алевтина и Сергей стали думать над предложением родителей. Получить благоустроенное жилье от предприятия из-за небольшого стажа Сергей не мог. Строительство в поселке нефтезавода давно не велось, а чтобы пережить еще одну зиму в Ивняках, надо капитально отремонтировать крышу. Но и жить за стенкой с умирающей от старости бабулей Сергею не хотелось. Алевтина же не могла отказать родителям будущего мужа в просьбе взять под опеку бабушку. Обоих  взволновали слова матери о том, что дом могут снести  при ремонте дороги. Под утро они решили принять предложение родителей и начать готовиться к свадьбе.
Утром Алевтина подошла к портрету матери. «Мама, правильно ли я делаю, что соглашаюсь переехать из нашего дома?» – мысленно спросила она и стала ждать ответа. Ничего не произошло. «Значит, она согласна», – подумала Алевтина и задала второй вопрос: «Если я уеду отсюда, то твоя душа успокоится и уйдет на небушко?»
– Да, – прозвучал мысленный ответ.

Быстро пролетел месяц. За это время Алевтина успела сообщить о предстоящей свадьбе своим подругам по техникуму. Они готовились к выпускным экзаменам, но нашли время приехать в Ивняки и  помочь ей выбрать фасон свадебного платья. Полноватая хохотушка Дарья превратилась в статную, знающую себе цену красавицу, а Татьяна стала мягче, добрее и деликатнее. При выборе модели она не задавала ненужных вопросов и предугадала все пожелания подруги. Накануне свадьбы они устроили девичник, пригласив  на огонек других выпускниц курса. Вспомнили первую встречу в доме с полатями, как Дарья ездила с афишей о показе моделей в район, как обмывали беременность Алевтины в общежитии и, конечно, Эрнеста… Вместе посмеялись и поплакали.

На следующий день к дому в Ивняках на украшенном лентами и шарами автобусе к дому подкатил жених. В черном костюме и белоснежной рубашке он был неотразим. Его карие глаза горели огнем, в руках был букет роз. Алевтина вышла к нему в скромном, обтягивающем фигуру платье с Андрейкой на руках. Поставив  его на ножки, сказала: «А теперь иди к папе». Малыш потянул ручонки и сделал первый в жизни шаг! Сергей передал букет жене и, подхватив Андрейку, высоко поднял его над головой. «Летим в новую жизнь, сынок!» – крикнул он. Лицо Алевтины засветилось от счастья. Собранные на затылке светло-русые волосы  заискрились на солнце, алые губы застыли в ожидании поцелуя. Сергей, увидев ее такой, от неожиданности замер. Передав смеющегося Андрейку сестре, он подошел, бережно взял Алевтину на руки и, крепко прижав к себе, шепнул:
– Счастье ты мое несказанное! Наконец-то я тебя дождался! Ты согласна носить мою фамилию?. 
– Да! На всю оставшуюся жизнь! – крикнула она, и губы их слились с поцелуе.

После свадьбы супруги сразу решили переехать в квартиру бабушки Марии. Сергей подогнал к крыльцу машину и стал выносить из дома немудреную мебель, узлы с одеждой и принадлежностями. Алевтина, как неприкаянная, ходила из угла в угол и не могла свыкнуться с мыслью, что ей придется навсегда покинуть этот теплый уголок ее детства. Она нашла на полке любимый журнал мод, подаренную бабушкой тряпичную куклу. Вспомнив наказ бабушки Марфы, вздохнула. Конечно, ей не часто придется навещать  любимый дом. «Надо не забыть взять с собой портрет мамы», – подумала Алевтина. В этот момент входная дверь распахнулась, и  в комнату ворвался вихрь. Он закрутил  оставленные на окне занавески, поднял с пола  старые газеты и сорвал со стены портрет матери. Рама разлетелась вдребезги. Фотография, полетав по комнате, исчезла в дверях. «Что это было? – подумала Алевтина и в изнеможении села на кровать.
– Аля, что с тобой? – увидев ее бледное лицо и расширенные зрачки, спросил вошедший в комнату Сергей.
– От нас мама на небушко ушла, – промолвила она чуть слышно. – Только что…
– Как ушла? Она давно там!
– Ее душа жила в этом доме, а теперь она и портрет к себе забрала. Видишь, нет его…
– Ты просто переволновалась, любовь моя. Пойдем на улицу…

Жизнь стала потихоньку налаживаться. Сергей перешел работать на дежурную машину. С утра он отвозил рабочих на подведомственные предприятия, а  в конце смены привозил обратно. Днем он частенько заглядывал домой, стараясь по мере сил помогать жене и бабушке. Алевтина расцветала на глазах. Гуляя по поселку с Андрейкой, она частенько встречала своих подруг по техникуму. Варя и Татьяна недавно вышли замуж и готовились стать мамами. В такие минуты время переставало существовать для них. Возвратившись с прогулки, Алевтина спешила справиться о самочувствии бабушки, начинала готовить  еду и наводить в доме порядок. Марии Степановне день ото дня становилось все хуже, и Алевтине приходилось постоянно находиться  возле теряющей силы родственницы. Та смотрела на  сноху умиленным взглядом и благодарила Бога за доставшееся внуку сокровище. Алевтина словно предугадывала любое ее желание. Приезжавшие на вызов врачи «скорой помощи» удивлялись и говорили, что она своим участием и заботой продлевает бабушке жизнь. Узнав, что дни ее сочтены, Алевтина рискнула пригласить к ней священника. Когда он в рясе и с кадилом появился на пороге комнаты, Мария Степановна удивленно посмотрела на сноху, но с радостью решила исповедоваться и собороваться. Когда священник  закончил обряд, она попросила ее присесть на кровать и, взяв за руку, спросила:
 – Как ты, моя хорошая, догадалась о моем самом заветном желании?
– Так меня бабушка Марфа учила. Если человеку плохо, надо собороваться. Он либо поправится, либо с легкостью отойдет к Богу. Все забытые грехи ему простятся. Но я  так хочу, чтобы вы  поправились и жили с нами долго-долго!
– Спасибо, моя милая. А теперь я тебя еще об одном одолжении попрошу. Пригласи-ка ко мне нотариуса. Хочу завещание на вас с Сережей переписать. У сына квартира есть, а у вас малыш растет. Мне уж  недолго осталось  на этом свете жить…
Что вы! – воскликнула Алевтина. – Зачем?
– Это дело откладывать нельзя. Пригласи, завтра же. И вот еще что. У меня за божницей деньги спрятаны. Возьми их,  я на похороны копила. Если это случится, положите меня возле родителей моих, на косогоре…
Алевтина задержала на ней повлажневший взгляд и, кивнув в знак согласия, вышла из комнаты. На следующее утро приглашенный нотариус переписал завещание на Сергея.
После его ухода Алевтина сделала  бабушке укол и отправилась с сыном на прогулку. Вернувшись, она нашла в постели холодное тело Марии Степановны. «Ушла так же тихо, как бабушка Марфа,  – подумала она. – Еще одна звездочка появится на небушке…»




Глава 9
Крутые виражи

Наступил 1994 год. Строительство Байкало-Амурской было приостановлено. Поезда уже шли через Тынду на Владивосток. Приехавшая на заработки молодежь поодиночке и группами стала разъезжаться по домам. Те же, кто успел получить квартиры, перешли работать на железную дорогу и на городские предприятия. Валентина решила еще некоторое время поработать проводником на дальних рейсах и выплатить деньги за обещанную всем бамовцам легковую машину. Петр Власов, возвращаясь с прииска, по-прежнему останавливался в гостинице. Он бросил пить и однажды появился у дома Валентины с большим чемоданом в руках. Смело нажав на кнопку звонка, он крикнул:
– Валентина, принимай гостей!
Она впустила его в коридор и встала у двери.
– Что, сразу с вещами решил ко мне перебраться?
– Нет, нашел способ оттаять твое ледяное сердце, – улыбаясь, ответил он.
– Ишь ты… Ледяное сердце, говоришь? А сам? Сколько месяцев знать о себе не давал?
– Деньги я зарабатывал на нашу с тобой жизнь, Валентина. Вот посмотри.
Он положил чемодан на пол и открыл крышку. В глазах у нее зарябило от уложенных рядами пачек купюр разного достоинства.
– Мужики говорят, что ты никого к себе не подпускала, значит, любила меня? А раз так, давай начнем все сначала. А? – заискивающе глядя ей в глаза, продолжал он. – Купим машину, квартиру в городе и заживем на зависть всем! Я с женой развелся, как обещал...
–Деньгами меня купить хочешь? Нет, Петро, решила я с сыном домой возвращаться. Как вспомню тебя пьяного, тошнота к горлу подходит. Забирай свои деньги и уходи, не трави душу.
Петр вдохнул, закрыл чемодан и уже тихим голосом сказал:
– Жаль мне тебя, Валюша. Жизнь нас обоих сильно побила, а вдвоем легче было бы…
– Нет, жалость – не любовь. Да и зачем она мне…
Спустя месяц, возвращаясь из семидневного рейса на Владивосток, Валентина увидела из окна вагона мечущегося по перрону Петра. Он доставал из своего огромного чемодана купюры и, крича, рассыпал их на идущих пассажиров. Все спешили мимо и никто ничего не брал.
– Что с тобой, Петр? – подойдя, спросила Валентина.
– Ты что, ничего не знаешь? – крикнул он. – Денежки-то наши с тобой тю-тю! Дефолт у нас! Ха-ха-ха!
Поняв, что Петр не в себе, она позвонила в скорую помощь, а потом решила зайти в сберкассу и проверить состояние своего расчетного счета. Петр оказался прав… Мечты о машине и безбедной жизни рухнули в один момент. Валентина, не сдерживая слез, поплелась к общежитию. Что теперь она скажет сыну, мечтающему поехать на родину на собственной машине? Что ждет ее по возвращению домой? Выходит, все метания и скитания были зря? Проклиная себя за никчемную жизнь, она вошла в  комнату и упала без чувств.
В таком положении Валентину застал вернувшийся с тренировки Димка. Он перетащил мать на кровать, дал ей выпить успокаивающую таблетку и спросил, что случилось. Валентина помотала головой и ничего не ответила. Слез у нее уже не было. Она выплакала их вместе с обрушившимся на них горем.
– Домой нам надо возвращаться, сынок, – всхлипывая, сказала она.
– На машине, да?
– Нет, милый мой. Нет больше тех денег. Кинули  нас... Я  чек на машину продам, и поедем  мы с тобой на поезде в родные края…
В этот вечер они впервые за многие месяцы сидели рядышком и открывали друг другу свои мечты и планы. Дима сказал, что хочет стать профессиональным футболистом и купить себе дом где-нибудь на южном побережье Крыма,  где можно будет отогреться от жутких холодов. С благодарностью вспомнил он и Александра, который неизвестно по какой причине подарил ему теплую куртку. 
– Вот, мам, а зря ты с дядей Сашей не подружилась, – говорил Дима. – Он такой важный стал. Фигура у него, как у атлета. Он к нам на тренировку в спортзал приходит. Привет тебе передавал.
– Да? Спасибо. А разве он не на лесоповале работает?
– Сказал, что в столярном цехе мебель на заказ делает. Вот, смотри, что он мне подарил.
Димка сбегал на кухню и принес деревянную статуэтку с  надписью «БАМ».
– Нравится?
– Нравится, сынок. Он о себе память оставил, и куртку в знак благодарности подарил. Я ему когда-то помогла, а теперь он добром отплачивает. Неужели на верную дорожку встал?
– Мама, а еще говорят, что он – гипнотизер. Это правда?
– Кто говорит?
– Мама одной девочки сказала, что он ее гипнозом от невроза вылечил. И теперь она ничего не боится. Может, он и тебя вылечит?
– Вот уж от кого не ожидала…

Вечером следующего дня  Валентина вместе с сыном отправилась в спортзал. Дима  ушел в раздевалку и вскоре появился на волейбольной площадке. «Какой ты уже взрослый, сын, – присаживаясь на скамейку и глядя на его стройную фигуру, думала она. – Вылитый отец… Ни дна б ему, ни покрышки…».
В этот момент в дальнем конце зала, где тренировались штангисты, появился Александр Смирнов. Он что-то сказал тренеру и направился в раздевалку. Валентина вскочила с места и пошла ему навстречу.
– Привет, Саша. Не ожидал меня здесь встретить?
– Если честно, нет.
– Сын сказал, что ты кого-то вылечил от невроза… Вот поэтому…
– Понятно. Эх, женщина…Просил же слухи не распускать, – с досадой произнес он. – Подожди меня здесь, Валя. Я скоро.
Через несколько минут они шли по тропинке к его бараку. Александр сказал, что с лесоповала ушел по собственной инициативе. Теперь может заниматься штангой, а еще посещать курсы по биоэнергетике в Доме культуры.
– Представляешь, Валентина, я там столько нового о себе узнал! – идя по тропке и жестикулируя, говорил он. – Моя душа, словно из плена, вырвалась! Я даже увидел себя в какой-то странной корзине среди сгустков энергии. Они, как маленькие белые птенцы в кучу собрались и ждали, когда их кто-то позовет к себе. А потом я увидел Землю, и полетел с огромной скоростью в небольшой дом у прозрачной реки. Родителей там своих увидел. Они махали мне руками. Странно да?
– Да уж…
– Мария как-то сказала, что я  могу гипнозом лечить людей. Вот и попробовал…
– Кто такая Мария?
– Психолог местный. Знаешь, меня на лесоповале страхи мучили. Вот я к ней и обратился. А теперь мы вместе в отдаленные поселки ездим, лекции читаем и людям помогаем. Деньги у меня, благодаря ей, в кармане водиться стали. Иногда больные мехами и золотишком расплачиваются. Я все это  в ломбард заложил…
– Так вот почему ты такой спокойный! – воскликнула Валентина. – А мы с Димкой всего лишились… Теперь ни сна, ни покоя. Пять лет, как псу под хвост… Придется опять домой к мужу возвращаться… Страшно даже подумать об этом. Кошмары замучили. Помоги, а?
– Ладно. Тебе отказать не могу. Ведь это из-за тебя я на БАМе очутился, на свои ноги встал. Теперь у меня все будет по-другому, – продолжал Александр. – Мария предсказала, что у меня скоро родится ребенок, который научит смотреть на мир счастливыми глазами. И я даже знаю, от кого он родится! А если бы ты знала, как это все случилось, в обморок бы упала.
– Да?  Может, расскажешь?
– Стыдно. В общем, ребенок у нас получился. Хочу поехать к ней. Она постарше меня будет, но не побоялась, как ты…
– Значит, судьба. Ее не обойдешь, не объедешь, – вздохнув, ответила Валентина. – Встретился бы ты мне тогда вот такой, как сейчас, может, чего-то бы и срослось. А сейчас поздно об этом говорить…
Так, разговаривая, они подошли к бараку. Вскоре Валентина сидела за журнальным столом и рассматривала висящие в углу иконы. Александр зажег свечи, потом  попросил вспомнить самый страшный момент жизни с мужем и дал команду: «Спать!». Когда она вздрогнула, слезы потекли из-под ресниц, он переключил ее сознание на приятные воспоминания детства. Это продолжалось всего несколько минут, но Валентине показалось, что перед мысленным взором промелькнула вся ее жизнь. Страх отступил, приятная теплота распространилась по телу. На душе стало спокойно и хорошо. Александр дал команду проснуться, но ей не хотелось выходить из этого чудесного состояния. «Словно в раю побывала» – подумала она и открыла глаза.
– Ну, вот и  вернулась, – сказал Александр. – А я уж волноваться начал… Глубоко ты в гипноз ушла.
 – Если честно, я боялась подвергать себя такому испытанию, а это так приятно, – ответила она и тут же засобиралась домой.
Через неделю они встретились вновь и после сеанса договорились вместе поехать в родные места. Пообещав всяческую помощь в дальней дороге, он вручил  ей пухлый конверт и сказал:
– Это тебе  с Димкой на дорогу и билеты. Знаю, как вам сейчас тяжело…