Дорога в небеса. Глава 13

Гул вертолётов.
Дурацкий медленно хлопающий звук проносящихся мимо друг друга лопастей снижающихся вертолётов.
Раньше я не думал, что мне доведется полетать на таком, уж очень они стали редкими, а значит дорогими. Содержать вертолет было невероятно дорого, как и в былые времена, кроме того, любой полет нужно было немедленно прекращать, если появлялось предупреждение о электромагнитной буре.
Часто они обходили города стороной, но даже в таких случаях в домах начинал мигать свет, а вся электроника начинала временно сбоить. Тут и дураку понятно, что вертолеты в такой ситуации бы просто-напросто упали.
Но эти парни не боялись летать. И у них было на чем.
Три огромных, черных как нефтяное болото вертолета спустились на площадку. Их кабины никто не покидал, ведь они прилетели только для того, чтобы забрать десяток специалистов и огромную бомбу.
Впрочем, этот металлический, блестящий цилиндр больше походил на огромную урну, и скорее всего его предстояло не сбрасывать на поверхность тарелки, а устанавливать на ней.
Черт его знает, что там придумали высокие лбы из правительства, мне конечно же никто, ничего объяснять не собирался, но однозначно было ясно – эта штука должна каким-то образом обрушить тарелку. Да еще и обрушить так, чтобы не уничтожить своим падением половину земного шара.
Впрочем, в логике самых умных парней на этой планете я не сомневался. Если уж не доверять их разработкам, то можно не доверять вообще никому.
 - Скажите Джеймс… сержант Гровер, - поправился и одновременно оговорился я, назвав седого именем персонажа из старого детского шоу. Впрочем, он сделал вид, что не заметил, быть может его часто так ошибочно называли, а может шум лопастей заглушил мой голос и лишнего звука было незаметно. Сделав выжидающую паузу я продолжил, - а почему костюмы черные? Понятно еще в темноте это помогает оставаться незамеченными, но там?
 - Слушай парень, - ответил он, цокая языком так, будто ему не хватало сигары, которую он привык раскуривать днями напролет, - когда небо было открыто, мы могли видеть звезды, - он на секунду задумался, будто пережевывая те воспоминания. Не на долго он мог себе это позволить, ведь бомбу грузили очень не торопясь, видимо боясь что-то в ней повредить, - мы могли не просто видеть другие звезды, мы могли на них смотреть сквозь всю галактику, используя наши совершенные телескопы. Эти телескопы были размером в лучший случай с вертолет, и их построили мы! Неужели ты думаешь, что что-то на этой планете может укрыться от взгляда тех, кто закрыл все небеса тарелками размером с города?
В его словах звучала непоколебимая логика, через которую нельзя было перешагнуть. Прятать что-либо от взора вечно следящего большого брата было хорошей игрой, в которую, впрочем, выиграть было невозможно, если большой брат превосходит тебя в развитии так же, как человек превосходит муравья, живущего в домашнем муравейнике.
В условиях стеклянного аквариума спрятать заговор можно только если человек вдруг уйдет по делам надолго, или потеряет всяческий интерес к своим подопечным. Вот тогда, если муравьи получат доступ к молотку, и смогут его применить, то они смогут освободиться.
Одна проблема: «зачем им это нужно?»
 - А вы из правительства? – вновь спросил я. От ожидания безумного, невероятно рискованного путешествия у меня тряслись колени. Всегда я думал, что это просто красивый оборот речи, но сейчас они у меня и вправду тряслись.
 - Ты шутишь Тони? – в ответ, очень громко, чтобы перекричать гул вертолета, спросил седой, - ты серьезно думаешь, что у правительства хватило бы веса яиц, чтобы провернуть подобную идею?
 - Но я не понимаю, откуда тогда ресурсы? Как вам удается собрать столько людей, столь сложное оборудование, ученых?
 - Всему свое время, - сказал он и перевел свой взгляд на вертолет, в котором полетит бомба, - однажды ты все узнаешь, если выживешь, обратной дороги у тебя в любом случае уже нет. У нас всех уже нет выбора, он давно сделан за нас другими людьми.
Я не хотел быть в сопротивлении.
Вернее, когда-то хотел, но я давно уже не ребенок, а только дети мечтают изменить мир до неузнаваемости. Я просто хотел еще раз увидеть небо, сделать что-то рискованное, но не столь рискованное, чтобы пришлось менять подход к жизни.
Но выбирать мне не приходилось.
Я словно попал в заскриптованную сценку из видеоигры, где тебе хочется стрелять и убегать, ты знаешь, что тот, кто называет себя другом на самом деле враг тебе, но ты ничего не можешь сделать. Ты просто смотришь на долгий ролик, в котором другие, совершенно незнакомые тебе люди проживают свои жизни, ведут свой собственный, интересный только им сюжет.
И ты ничего не можешь изменить.
Седой пошел к одному из вертолетов, делая очень широкие шаги, так, будто хотел убежать от разговора. Так, будто какой-то невероятно тяжелый груз лежал у него, а плечах и мешал нормально двигаться вперед.
 - Во все времена были богачи, готовые поддержать сопротивление! Но настолько технологичное?! – крикнул я, старясь обратить на себя внимание, свозь шум вертолетов. Вокруг бегали люди, никто не хотел обращать на меня внимание.
 - Единственное что я могу сказать, это то, что мы не единственные люди в этой галактике! – крикнул он в ответ и тут же резким скачком запрыгнул в вертолет.
Ответ был странным, многозначительным и наталкивающим на справедливые размышления о том, что уфологи прошлого говорили если не правду, то по крайней мере что-то близкое к ней.
Где-то в галактике, возможно, далеко от нас, а возможно настолько близко, что мы могли даже почувствовать, шла галактическая война. Возможно не такая как в звездных войнах по телевизору, не такая как в звездном пути, но она шла.
И теперь мы были ее невольными участниками.
Ну, или только я был единственным невольным участником, все остальные, кто сейчас находился на этой вертолетной площадке, наверняка хотели этого. Хотели стать героями. Возможно даже мечтали о какой-нибудь медали галактического героя.
Вот только я совершенно не понимал, как можно мечтать о звездах, думать о их защите, когда под ногами была родная земля.
Вертолеты начали медленно отрываться от земли.
Под ними оставалось слабо освещенное взлетное поле, и ни единой человеческой души. Два профессора в белых халатах, которые видимо были единственным научным персоналом базы, погрузились в вертолет вместе с бомбой, скорее всего для того, чтобы провести окончательную ее настройку.
Временная база осталась одиноко стоять под ногами.
 - А если ее займут мародеры? – спросил я в пустоту, но на этот вопрос седой решил ответить.
 - Мы взорвем ее спустя несколько минут после отлета. Она не первая и не последняя, я уверяю тебя мальчик, нам не за чем держаться за них. Во тьме осталось множество заброшенных зданий, и каждое из них может стать нашей новой базой.
 - Но какие-то беженцы, потерявшиеся в ночи, могли укрыться в ней, использовать оставшиеся после нас ресурсы, чтобы выжить, - сказал я, вспоминая о нашем с Линдой случайным попаданием во тьму.
А было ли оно столь случайным, или девушка специально соскочила с шоссе, чтобы оторваться от погони?
Впрочем, узнать это мне было видимо не суждено, ведь девушка осталась одна где-то в темноте, а я летел вместе с серьезными мужчинами в форме менять мир. И если уж не к лучшему, то всяко к великому.
Нас могут запомнить, как великих первооткрывателей, борцов за свободу, или как Гитлера. Я видел в глазах каждого солдата, что летели со мной на огромном черном вертолете, невероятную уверенность в том, что они делают.
Мир изменится, оставалось только ждать
 - Надень маску, - сказал седой, стараясь перекричать гул лопастей. В его руке была вторя маска, более напоминавшая какой-то строительный респиратор, чем кислородную маску, -  на поверхности тарелок сильно разряжен кислород, судя по замерам с каждым разом все меньше и меньше. Когда пройдем сквозь облака, без этой штуки ты просто-напросто задохнешься
Я тут же взял маску и натянул ее на себя. Погибать из-за нехватки кислорода мне точно не хотелось, особенно, раз уж я попал в ситуацию, где можно умереть от града пуль.
В маске было неудобно и душно. Она как-то фильтровала воздух, который я вдыхал и выдыхал, и очень сильно прижималась к моему лицу в районе глаз и подбородка. Некоторое время — это неудобство продолжалось, но потом удивительным образом лицо привыкло.
 - Вот, прикрепи туда еще этот баллон, - сказал седой и посадил в металлические скобы, прикрепленные к моему новому (возможно кто-то носил его до меня) черному костюму.
Вот для чего они были приспособлены. Кто-то основательно разрабатывал специальную аппаратуру для нырков наружу, за поле тьмы, создаваемое тарелками. Кто-то вливал в это, наверняка не слишком прибыльное дело десятки миллионов, дня того чтобы просто сделать шаг вперёд туда, где было небезопасно.
Если уж что-то хорошее и пришло вместе с повсеместной темнотой и тарелками из других миров, так это полное понимание полной бесполезности всяческих верований, в том числе в древних богов и вампиров.
Когда они пришли то кто-то некоторое время говорил про пришествие ангелов, или напротив демонов, но поскольку великой последней битвы, о которой говорилось во всех до единого писаниях не произошло, крики эти ушли так же быстро, как и пришли. Стало ясно что никакого конца света не начнётся раньше, чем человечество решит само себя уничтожить.
Если кого и стоило боятся во тьме так это таких же парней, которые в данный момент составляли мне компанию на вертолётах. Истинные борцы ночи, способные ради своих желаний перевернуть устои мира.
Самым удивительным было то, что несмотря на явную логику их поступков, на их героические, с точки зрения человечества идеалы, я не был на их стороне.
Зачем ломать то, что и так отлично работает?
Мой отец был русским. О нем часто говорили, что ему повезло, ведь он стал средоточением всех хороших вещей, которые говорили о Русских.
Когда я был маленьким я не понимал, что это значит, а когда пришли тарелки, всем стало плевать на страны и национальности. Все мы стали одним видом, перед лицом невиданной ранее иной жизни.
Страны остались, но вместо внутренних конфликтов, которые человечество всегда любило устраивать, тормозя своё развитие, потому мне приходилось читать книги по истории чтобы понять, чего же такого плохого было в "русских".
И честно говоря я понял только одно, тоже самое что я, впрочем, понял и про тех людей, чьим невольным спутником я стал. Русские всегда были народом эмоций, они всегда шли к цели кратчайшим путями и достигали ее всегда. Вот только когда они достигали цели, они словно путались и пугались, ведь не в из духе сидеть и почивать на лаврах. Они выбирали новую цель, а весь путь что прошли к предыдущей убирался словно его и небывало.
Я не ждал ничего хорошего от сегодняшнего дня, но я хотябы понимал, что происходит. Остальные же жители планеты продолжали спокойно жить в блаженном неведении.
 - Эти штуки даже не отвечают, зачем вам все это оружие? - спросил седого я. Он цокнул языком и слегка отвернулся в сторону, но все же ответил мне.
 - Пацан, твой отец не стал бы задавать таких вопросов, когда люди воюют, они делают это используя все что у них есть. Чёрт возьми! Эти твари ещё ни разу не показывались, как мы можем заранее знать нужно оно нам, или нет? - слегка задумавшись он продолжил, - кроме того, как нам защищаться от мародеров? Мы солдаты, или кто?
 - Обширный ответ, - сказал я, - я все понял, не мы такие, а жизнь такая. Прозаично, - а в голове прозвучало "архаично".
За свою жизнь я столь часто слышал подобную формулировку, что попросту сбился со счёта. Всегда, когда людям надо объяснить своё нелогично-плохое поведение, они всегда обращаются за этой фразой, или ее иными формулировками.
 - Именно.
Вертолёт уже поднялся на огромную высоту и начинал медленно походить сквозь облако в том его месте, где сейчас не было грозы.
 - Слава богам, что ещё остались такие дыры, сквозь которые мы можем выйти к поверхности, - сказал седой, стоило нашему чёрному вертолёту перейти границу грозового облака, - снизу бомбу было бы сложно устанавливать.
 - А что вообще это за бомба? - спросил я, - как она устроена?
Кто-то из солдат, сидящих рядом с седым, сказал ему, что я слишком уж разговорчив для новичка, и предложил выкинуть меня вниз.
Я поторопился представится солдату, чтобы слегка сблизиться с ним, потянул руку через все пространство вертолёта, но это видимо выглядело столь комично, что седой и парень заржали. У меня на щеках выскочил лёгкий румянец, и я смутился.
 - Когда вернёмся, познакомишься со всеми и профессора наши тебе обязательно расскажут, чего напридумывали, а теперь смотри, - закончил седой и откинулся назад, ожидая момента, когда вновь увидит солнце.
И оно было там.
Я не верил, что когда-то ещё смогу увидеть его настоящим, и вот оно предстало моим глазам.
 - Надень очки идиот! - крикнул какой-то из солдат, и я тут же натянул на глаза смешные круглые очки, прижимающиеся к глазам
Сложно описать что такое видеть солнце после десятков лет постоянной ночи.
Бесконечная радость и сумасшедший адреналин переписывались за грани моего понимания реальности. Я ощущал все происходящее так, будто стихия унесла меня в рай, без требования вернуться.
Облака и горизонт словно слились воедино, а моему взору предстало бесконечное небо.
И солнце.
Я тонул в этом ощущении очень долгое время, все те минуты, которые вертолёты преодолевали границы туч и садились на ровные поверхности тарелок.
Тут я взял себя в руки ровно настолько, на сколько сумел.
Мы спрыгнули на металлическую поверхность очень синхронно со всеми остальными солдатами, и я почему-то решил, что мы обязательно подружимся.
Постепенно я стал даже проникаться каким-то командным духом, но когда мне предложили помочь донести бомбу до места ее заложения, я испугался и отказался.
 - Так это не первая ваша попытка взорвать блюдце? - спросил я, - старательно разбираясь с устройством магнитных сапог, - вы говорили, что учёные...
 - Да не первая, третья, если быть точным, до этого мы просто пробовали, пробивали дыру. Но теперь все точно, нам помогли, - заключил старый мужчина и отвернувшись от меня добавил, - давай поговорим на земле, сейчас у меня важная миссия, я же не думал, что к нам новичок в последнюю секунду навяжется.
Я его отлично понимал.
В ту плену, когда я работал в магазине... Бог мой, это было всего пару дней назад, а перед глазами словно пробежала вечность не меньше той, которой можно было описать всю мою жизнь до этого путешествия.