Железное кольцо! Дорога в жизнь! Часть шестая!

   После того момента, когда я впервые вошла в модельное агентство в качестве директора этого агентства, прошло почти шесть лет. К этому времени я уже окончила университет, купила себе квартиру в элитном доме площадью около ста пятидесяти метров квадратных. У меня был прекрасный, белый джип «Тойота», был и личный водитель, он же являлся моим телохранителем. Машина стояла в подземном гараже, куда я спускалась прямо на лифте. С деньгами у меня вообще никогда не было проблем. Мой Слава приобрёл для меня небольшую, но очень уютную виллу на берегу Средиземного моря на Кипре, куда я каждое лето вывозила Полинку с мамой. Отец, с год назад, ушёл на пенсию, бросив службу без сожаления, и днями пропадал в своей теплице.
   
   На Кипре маме сделали операцию на сердце, ещё три года тому назад, и теперь она прекрасно себя чувствовала. Она всю себя отдавала Полине, за что я всегда была ей благодарна. Денег всегда им подбрасывала, хотя отец бурчал и выражал своё неудовольствие этим.
   
   К этому времени Полина тоже окончила школу с золотой медалью и я, без особого труда, отдала её документы в МГУ. Она захотела стать юристом, и я не возражала.
   
   С Анастасией и Екатериной Сергеевной я постоянно была на связи, ни на минуту не прерывала сотрудничества с ними и, если им было необходимо что-то от меня, то я всё бросала и ехала к ним. Эти две, такие разные, и такие дорогие для меня, женщины всегда оставались неоспоримыми авторитетами в моих глазах. Я не мыслила жизни без них и, в конце концов, я стала для них подругой. Общаясь между собой, мы называли друг друга по имени, хотя мне стукнуло двадцать четыре, Анастасии сорок, а Екатерине Сергеевне скоро должно было стукнуть пятьдесят. Разница была ощутимой, но эта разница в наших общениях не была заметна.
   
   Не знаю почему, наверное, из-за того, что слишком рано стала взрослеть, мне на вид было уже за тридцать, хотя фигура и всё остальное, говорили другое. Об этом говорили мои глаза, глаза человека, который в этой жизни повидал всякого, глаза молодой женщины, которой многое пришлось перенести.
   
   На свой день рождения я хотела съездить домой, и отметить его в кругу семьи, но Слава даже не захотел слушать и, забрав меня прямо из агентства, увёз в аэропорт, откуда отправились в Испанию, где нас поджидала Анастасия, а также, прилетевшая за день перед нами, Катюша.
   
   По большому счёту это и был наш семейный круг, но связанный с бизнесом, общением и дружбой, вперемежку с любовью. Я, в семье Анастасии, стала равноправной супругой её мужа, но только гражданской, и это всех устраивало. Сначала меня это шокировало, но затем даже понравилось, потому что не надо было изворачиваться и обманывать друг друга. Вячеслав всегда садился между нами, и обнимал, целуя каждую по очереди. Катерина всегда смеялась и говорила, чтобы он садил её себе на колени.
   
   Отгостив у них три дня, я, со Славой, снова вернулась в Москву, оставив подруг нежиться. Он меня, прямо из аэропорта, отвёз к себе на виллу, где два дня отдавались любви по полной программе.
   
   После всего этого блаженства, мне всё-таки удалось вырваться к родным, тем более, что в Москву с Кипра, вернулись мама с Полинкой.
   
   Я встретила их в аэропорту, и мы сразу отправились на Родину. По пути я завезла их в своё агентство и показала свой офис, помещения, которые бесперебойно выдавали свою продукцию, которая пользовалась просто ошеломляющим спросом.
   
   Полина уже выросла, стала немного выше меня ростом. С Кипра она прилетела в коротенькой, светло зелёной юбочке, открытым пиджаком светло-кофейного цвета и белой футболке. На ногах красовались туфли на платформе и высоченных каблуках. Настоящая модель!
   
   Мать была в светлом платье, чуть ниже колен, с короткими рукавами, в белых туфлях на невысоких каблуках.
   Сама я была почти вся в чёрном, но очень нежном и тонком, с яркими блёстками, костюме. Он состоял из облегающих брюк, зауженных книзу, блузки на тонких бретельках и тонкой, из чёрного, прозрачного шифона, накидки, которая вверху выглядела, как пиджак с короткими рукавами на одной пуговке, а дольше раздваивался, превращаясь в лёгкую накидку. На ногах у меня тоже были туфли на небольшой платформе и высоких каблуках. На открытой груди у меня красовалось, подаренное Вячеславом украшение в виде нити из чёрного жемчуга и золотого кулона, которое я уже никогда не снимала. Стоило это украшение больше ста тысяч долларов.
   
   Когда я завела Полинку с мамой в демонстрационный зал, Полинка даже завизжала от радости и захлопала в ладоши.
   
   Ну, что, красавица! – произнесла я, поглядывая на Полинку нежным взглядом, улыбаясь ей. – Не желаешь пройтись по подиуму? Тебе это точно подойдёт! И зритель самый важный в зале, видишь! Вот, если тебе понравится, то зачислю тебя в штат, и будешь зарабатывать неплохие деньги!
   
   А сколько, если не секрет? – воскликнула Полина, у которой глаза просто горели от счастья.
   
   Если всё нормально, то тысяч десять в месяц будешь иметь! – ответила я, продолжая улыбаться.
   
   Вот, надо же! – отозвалась мать, устроившись в мягком кресле. – Походила по полу и десять тысяч рублей в месяц! Я бы тоже ходила за такие деньги!
   
   Мама! – засмеялась я. – Десять тысяч долларов! Здесь рубли не принято считать, понимаешь? Другая категория людей! Они и не знают, что есть такая валюта, как рубли!
   
   Сумасшедшие! – сказала в ответ мать и перекрестилась.
   
   Ну, что, идём? Ты знаешь, на что идут девчата, чтобы попасть на подиум? Лучше тебе не знать! – сказала я и добавила. – Я сама, лично, буду тебя выводить перед аудиторией, успех для тебя гарантирован. И для учёбы помех не будет, потому что все демонстрации проводят вечером! Готова?
   
   С удовольствием! – произнесла Полина, и я повела её на подиум.
   
   Полина волновалась, но улыбалась и, прижав одну руку к груди, другой дотронулась моей руки, и мы пошли! Пошли уверенной поступью! Она шла впервые в своей жизни по заветной, для многих девушек, дорожке.
   
   Класс! – услышали мы голос мужчины, который являлся главным менеджером, отвечающий именно за эти мероприятия.
   
   Лариса Ивановна! – восхищённо произнёс он, поднимаясь к нам на подиум. – Откройте секрет по поводу этой красавицы! Что-то я не припомню такой среди наших моделей!
   
   Коля! – улыбнувшись, произнесла я. – Ты губу-то подкатай! Это моя родная сестра и, если что, сам понимаешь!
   
   Нет, ну, так это же здорово! – воскликнул он, продолжая улыбаться. – Кто ей помешает украшать наш подиум? Да я из неё сделаю изюминку!
   
   Так, ладно! – перебила я его. – Вот в конце августа она приедет ко мне, тогда и поговорим, а сейчас уже начинай подбирать под неё программу. Понял? И ещё! Меня несколько дней не будет, на родину хочу съездить, так ты тут смотри, чтобы девчата наши не расслаблялись! Смотри! А то приеду и надеру уши, они у тебя хваткие!
   
   Не волнуйтесь, Лариса Ивановна, всё будет на высшем уровне! Вы только иногда позванивайте, хорошо? – сказал он и, поцеловав нам руки с Полиной, исчез точно так, как и появился.
   
   Мать сидела в зале и улыбалась. Она улыбалась нам, любуясь нами, и я это чувствовала своей кожей.
   
   За эти годы я до такой степени возмужала, что мне с трудом можно было дать двадцать четыре года. В настоящий момент было всего несколько человек, включая и моих близких родных, которые могли позволить называть меня по имени, или на ты. Никому в голову это не могло прийти!
   
   После подиума мы зашли в наше кафе, хорошо перекусили, потом я показала им также наш магазин одежды, тканей и всякой галантереи и бижутерии, после чего тронулись в путь. Ленинский проспект плавно переходит в Киевское шоссе, которое и проходит возле Брянска, куда мы и направились. Ехали не торопясь. К восьми вечера мы уже подъезжали к дому. Мать, после того, как проехали Брянск, позвонила отцу и, когда подъехали к дому, увидели отца возле открытых ворот, который, с нетерпением, ожидал нас. Когда я плавно закатила машину во двор, он тут же закрыл ворота.
   
   Вечерело! Комары висели над нами огромной тучей! Я давно уже отвыкла от всей этой живности, но всё равно старалась не обращать на них внимание.
   
   Расцеловавшись с отцом, мы все отправились в наш уютный, дышащий теплом дом, по которому я частенько тосковала, оставаясь одной в огромной квартире. Та квартира, в Свиблово, мне так и не пригодилась. В неё потом Екатерина поселила очень хорошую швею с семьёй, которая и шила мои модели, хоть и не так быстро, но довольно прилично, в том же самом кабинете, где когда-то начинала я свою трудовую деятельность.
   
   За эти годы я превратилась в настоящую светскую львицу, без которой не проходило ни одного порядочного мероприятия. Эти мероприятия доставали меня до глубины души, но это было частью моей работы, и притом большей частью. Любое моё появление на публике, мгновенно превращалось в рекламу, которая приносила огромные барыши нашей фирме. Что, естественно, радовало моих работодателей в лице Марии Ивановны и Светланы Викторовны, которые находились в тени этой жизни, и их это очень даже устраивало.
   
   Поднявшись в свою комнату босиком, туфли я скинула внизу, я упала на свою кровать и, раскинув руки и ноги по покрывалу, радостно закрыла глаза и улыбнулась.
   
   Через несколько минут ко мне заглянула улыбающаяся мать и, увидев, что я просто лежу в своей постели, вошла в комнату.
   
   Присев рядом со мной на кровати, она поцеловала меня и спросила. – Вот скажи мне, Лариса! Как можно на каких-то платьях и костюмах зарабатывать такие огромные деньжищи? Это же уму непостижимо!
   
   Мама! – засмеялась я и, приподнявшись в кровати, обняла её. – Ты как маленький ребёнок! Ты же отлично знаешь, что женщина отдаст последние деньги, чтобы покрасоваться! А мужчины? Да они для своей любимой вообще ничего не жалеют! Вот представь! Заказала какая-нибудь великая певичка себе концертное платье, заметь, разовое, и платит за него пятьдесят тысяч долларов! Так это мелочи! Когда у артистов проходят номинации, всякие там оскары и прочее, связанное с красными дорожками, то эти, так называемые звёзды, выкладывают по сто тысяч долларов! Да она сама не стоит этих денег, но платье, или костюм заказывает. И что самое главное для них, чтобы модель непременно была в одном экземпляре!
   
   Сумасшествие! – протянула мать и добавила. – Да какие они звёзды? Это ты у нас звезда! Настоящая, не выдуманная!
   
   Мама! Успокойся! Я и есть звезда! Их не все знают, а меня, в их кругах, все! Поняла? – сказала я. – Успокойся, и давай о чём-нибудь домашнем, о твоём здоровье, об отце! Мне и там достаточно всего этого дерьма!
   
   Слушай! Я всё забываю у тебя спросить, что там у вас произошло с Виктором в прошлом году? Он что-то совсем перестал звонить, так, изредка, да и то, если начинаю спрашивать у него про тебя, он отключает телефон! – спросила она, и посмотрела на меня. – Ты извини меня, дочка, но мне кажется, что у вас с ним что-то произошло, не всё в порядке!
   
   Мама! – чуть ли не воскликнула я. – Ну, зачем тебе всё это?
   
   Как это зачем! Я же мать! – удивлённо воскликнула она.
   
   Ну, хорошо! Когда он приехал ко мне в Москву, я его встретила в аэропорту, и отвезла к себе на квартиру, а сама уехала на демонстрацию новых моделей. Вернулась после десяти вечера, а он уже был навеселе, и стал ко мне приставать, кричать, что я строю из себя недотрогу, а сама трахаюсь налево и направо! В итоге разорвал у меня блузку, сорвал лифчик, но я сумела выскользнуть от него, схватила ключи от машины и сумочку, и убежала из дома. Ночевала у себя в офисе! Вот и всё! Он мне потом звонил утром, извинялся, но я сказала ему, чтобы он уходил, а ключ от квартиры оставил на вахте! Тебе легче стало от этого? – выпалила я на одном дыхании, обняв её.
   
   Господи, Лариса! Какой кошмар! А почему ты не сказала нам об этом тогда же? – запричитала мать.
   
   Ну, ты даёшь, мамочка! – снова воскликнула я и продолжила. – Ты после операции, про отца вообще молчу, да и зачем нам всё это? Ну, напился! С кем не бывает, но ты же знаешь, как я ненавижу пьяных! А к Виктору я всегда относилась с уважением, просто слетел с катушек! Честное слово! Да я и сейчас на него зла не держу! Видно он сам слишком гордый, так я-то что могу сделать? Прощение у него попросить? Мама! Ты же знаешь, как я вас с папой люблю! Давай не будем об этом?
   
   Да Бог с ним! – произнесла мать и вздохнула. – Если честно, то он уже давно отрезанный ломоть! Прикипел там, на своей Камчатке, а жениться никак не желает! Дурак, да и только! Сколько раз ему говорила, всё без толку!
   
   В этот момент в комнату забежала Полина и, запрыгнув ко мне на кровать, обхватила нас с мамой за шеи и воскликнула, смеясь и, резвясь, как ребёнок. – И что это вы тут шепчитесь без меня? Там папа внизу уже заскучал, а вы здесь лясы точите! Ну-ка вниз! Я получила приказ от главы нашего семейства, да и не гоже оставлять единственного мужчину одного!
   
   Да, дочка, ты права! – ответила мать смеясь и, схватив меня за руку, стащила с кровати.
   
   Вот так, втроём, продолжая дурачиться, мы спустились, а если быть точнее, то сбежали по лестнице на первый этаж, и принялись со всех сторон обнимать и целовать нашего любимого мужчинку.
   
   Потом мать с Полиной отправились на кухню готовить кофе, или чай, кому что, чтобы попить его с тортом, который мы привезли с собой из Москвы. Я его заказала прямо перед отъездом и его привезли ко мне в офис, откуда мы и отправились домой.
   
   Когда мать с Полиной убежали на кухню, а отец, сказав, что сходит в теплицу на несколько минут, тоже ушёл, раздался звонок от калитки. Я, недолго думая, в одних шлёпках, и в том же чёрном костюме, побежала открывать её.
   
   Открыв калитку, я увидела Соню, которая приехала с каким-то мужиком и, не успев ничего сказать, как почувствовала жгучую боль в области живота. Я, невольно, открыла рот, чтобы закричать, но силы меня покинули и я, медленно, стала сползать на землю, скользя спиной по створке самой калитки, видя, как кровь обильно просачивалась сквозь ткань моего костюма. Уже помутневшим взглядом я увидела, как Соня с тем мужиком, сели на БМВ чёрного цвета и, рванув с места, умчались от нашего дома.
   
   Находясь где-то далеко-далеко, я услышала голоса Полинки и мамы, которые кричали страшным голосом, и в этот момент сознание меня полностью покинуло. Я перестала существовать, но боль внизу живота продолжала ощущать, потом и это исчезло!
   
   Очнулась я в какой-то светлой, большой комнате, в которой были два огромных окна, завешенные плотными шторами, сквозь которые пробивались лучи заходящего, а может быть и восходящего, солнца. Это мне было неизвестно.
   
   Повернув голову на бок, я заметила Полину, которая спала на мягком диване, прикрыв ноги пледом. В комнате больше никого не было, но через пару минут зашла молодая девушка в белом халате, и я поняла, что нахожусь в больнице.
   
   Девушка! – чуть слышно позвала я её, отчего она даже вздрогнула и, посмотрев на меня, тут же выбежала из комнаты, по всей видимости, палаты.
   
   Не прошло и минуты, как в палату прибежал врач, мужчина лет сорока и ещё несколько женщин, которые стали суетиться возле меня, делая какие-то процедуры. Я ничего не понимала, своё тело почти не ощущала. Было такое ощущение, что ниже живота у меня вообще ничего не осталось.
   
   Я увидела, как поднялась Полинка и, остановившись чуть в стороне, прижав кулачки ко рту, плакала не то от радости, не то от страха, смачивая свои кулачки.
   
   Лариса Ивановна! – услышала я голос врача. – Вы мне скажите, но не напрягайтесь, как вы себя чувствуете? Что вас беспокоит?
   
   А где я? – в свою очередь спросила я у него, не спуская взгляда со своей сестрички.
   
   Вы в московской клинике, уважаемая! – ответил он и добавил. – Вас три дня тому назад доставили сюда на вертолёте! Провели три операции! Слава Богу, что вы очнулись, но только, ради Бога, не разговаривайте, и не делайте резких движений! С вами всегда кто-то будет, поэтому, если что, зовите! Как вы?
   
   Да я ничего не чувствую, доктор! – произнесла я, и снова потеряла сознание.

                06.03.2015 год.


Продолжение! http://www.proza.ru/2015/03/07/851!