Плод любви

Алёнка спешила.  Последний автобус на Веригино уходит в пять часов, а сейчас  её маленькие наручные часики показывали без десяти минут пять. Уже можно было различить на стоянке большой сине-голубой автобус, за рулем шофера дядю Славу, перебирающего какие-то бумаги. Она успеет! Из  города раньше положенного времени автобус не отъедет, это не село здесь все строго, по расписанию.  Аленка, все же, прибавила шагу: может быть, ей повезет и в автобусе окажется свободное место. Подойдя к автобусу, она, заглянула в открытую дверь и облегченно вздохнула: свободные места были! Алёнка, войдя в автобус, поздоровалась с водителем:
-Здравствуйте, дядя Слава!
Из-за перегородки, отделяющей кабину шофера от пассажирского салона, донеслось:
- Здравствуй, здравствуй красота! Ты что это в городе оказалась? – дядя Слава выглянув, улыбнулся Алёнке:
- Я, дядя Слава, ездила узнать: поступила в институт или нет. Я ведь, в пединститут поступила! – в голосе девушки послышались горделивые нотки, - моя фамилия третья в списке поступивших!
-Ай да, молодчина! Поздравляю! Нужно будет Трофима Степановича с такой радостью поздравить! Родители ведь ещё не знают? Значит, ты по материнской дорожке пошла, это хорошо, учителя они всегда и везде требуются.
    Дядя Слава и отчим Алёны Трофим Степанович, работали в одной автобазе, только дядя Слава  был простым  водителем, а отчим Алёны начальником автобазы.
Диспетчер дал добро, и автобус мягко тронулся, но тут же резко затормозил, пассажиры, не ожидавшие такого маневра, недовольно загудели. Алена заметила, как перед самым капотом автобуса метнулась и тут же исчезла чья-то высокая фигура. Она видела, как дядя Слава, белый, с трясущимися руками, выскочил из кабины. Через минуту раздался его зычный голос:
-Ты что же это удумал, молокосос несчастный! Жить надоело? Иди, найди себе другой способ рассчитаться с жизнью! Меня за что подставляешь? У меня семья, репутация безупречная! Приеду, я к твоему отцу схожу, спрошу, кого это  он воспитал!
В салон автобуса вошел высокий, светловолосый парень, смущенно оправдываясь:
- Простите, дядя Слава! Думал, только махнуть вам, чтобы без меня не уехали! Сумка подвела: ручка длинная, она меня и потянула. Сам того не ожидал!
-Су-ум-ка! – сердито произнес дядя Слава, - сейчас, как раз на тот свет и поспел бы!
Автобус снова тронулся. Вошедший парень огляделся и сел рядом с Алёной на свободное сидение:
-Вот, дуралей! – обругал он сам себя, - ещё не хватало, чтобы он отцу пожаловался!
-Дядя Слава, жаловаться не станет, - неожиданно для себя заступилась за шофера Алёна, и отчего-то смутилась.
-Вы полагаете? – улыбнулся ей парень, - было бы не плохо. Батюшка у меня строгих правил – сущий домострой! У отца только два главных цвета: черный и белый,  оттенки - не существуют.  Ваше лицо мне почему-то знакомо, где я мог вас встречать?
-В школе, наверно, мы ходили в одну школу. Вы ведь во второй учились?
-Да, только тебя, - самовольно переходя на «ты», ответил парень, - я почему-то не помню.
-Так я училась на два класса ниже, вы старшеклассники, на такую мелочь и внимания не обращали. Я школу только в этом году закончила,  вот, поступила в педагогический институт! Сегодня ездила за результатом!
-Мои поздравления! Может быть мы наконец-то, познакомимся? Теперь, положение позволяет - уже студентка!
Алена, улыбнувшись, кивнула головой в знак согласия:
-Алёна, - коротко представилась она.
-Виктор, - в тон ей назвался парень. Они обменялись рукопожатием. - Если мы учились в одной школе, значит, и живем в одном посёлке, - силой удерживая руку Алёны, продолжал Виктор, - на какой улице твой дом?
Алёна, освободив руку, смущенно спросила,- а анкетные данные  при знакомстве обязательны?
-А что в этом такого, предосудительного? Если захочу я и сам узнаю о месте твоего проживания!
-Это тебе нужно? Зачем?
-Вдруг я к тебе на свидание вечером приду? Выйдешь?
-Не знаю, - честно призналась Алёна, - меня на свидание пока никто не приглашал!
-Тогда в самый раз исправить эту несправедливость, как ты думаешь? И где мне искать Алёнку-недотрогу?
- Мы в казённых домах живём, на улице Садовой, номер пять.
-Знакомое место! Там, кажется, все шишкари живут? – Виктор, заметил недоумевающий взгляд Алёны, весело рассмеялся. – В казённые коттеджи селилось только местное начальство, вот такое бытует мнение о вашем поселении. У тебя родители, кем работают?
-Папа – начальник автобазы, а мама – учитель начальных классов.
-Ну вот, видишь! Я прав! Ты у родителей одна?
Алёна кивнула головой. Сначала она хотела сказать Виктору, что она - ребёнок от первого брака матери,  что Трофим Степанович её отчим.  Своего родного отца Алёна никогда не видела, называла отчима – папой и любила его, как родного. Он и был ей родной. Строгая мать, в силу ли своей профессии, или по каким другим причинам, держала Алёну в строгости. Алёна любила и боялась своей матери одновременно. Если у неё возникали какие-то трудности, она охотнее делилась ими с отчимом, нежели с матерью. 
Сейчас желание быть откровенной с первым встречным было вполне объяснимо: её принимали, как равную, выслушивали, с ней делились. Но осторожность  всё же пересилила, и Алёна ограничилась только кивком. Виктор, словно почувствовал перемену в настроении своей спутницы  и перевёл стрелку разговора на себя:
-И я тоже один, а так хочется, чтобы был брат, лучше старший, но, увы, такого не случилось. Отсутствие  брата или сестры пробовал заменить  друзьями, но друзья, даже самые преданные, никогда не заменят тебе родного по крови. А у тебя, Алёна, чувство одиночества бывает?
-Конечно, - Алёна задумалась, припоминая, в каких случаях её одиночество проявляется особенно сильно, - тяжелее всего, когда родители уезжают надолго.
-Разве они не берут тебя вместе с собой? – в голосе Виктора, слышалось искреннее удивление, - прямо вот так  и оставляют?
-Раньше со мной оставалась наша соседка тётя Даша, а теперь, когда уезжают родители, она только присматривает за мной. Мама считает, что я должна быть готова к любым обстоятельствам в жизни, вот и закаляет меня таким образом.
-Я бы на их месте крепко подумал, прежде чем оставлять тебя одну, такую симпатяшку, - Виктор шутливо обнял плечи Алёны, но тут же убрал руку:
-Я вспомнила, - Алёна вопросительно посмотрела на Виктора, - это  тебя в школе звали «Валетом»?
- «Бубновым валетом», - смеясь, поправил её Виктор. Наверно за мою неотразимую внешность! – Это было сказано в шутку, но Алёна уловила и явные нотки гордости.
«Чем тут гордиться, - подумала она, - сравнивают с  игральной картой!»
Она решила, как только приедет домой, то рассмотрит внимательно этого самого валета бубнового.
Автобус уже въезжал в поселок. Ещё несколько минут и они должны будут расстаться.
Алёна для себя  загадала, если дядя Слава остановится на первой улице, то их встреча с Виктором не последняя:
-Первая улица! – раздался голос дяди Славы, есть кто на выход?
-Есть, есть! Тормози!
Аленка улыбнулась: "Прямо, как ребенок, загадки загадываю: будет, не будет!"
Когда они вышли из автобуса, Виктор учтиво предложил:
-Можно я провожу тебя?
-Провожай, если хочешь, - как можно равнодушнее ответила Алёна, пусть не думает, что сильно осчастливил её своим предложением. – Здесь недалеко совсем, никто меня не съест! – но сердце радостно встрепенулось, наконец-то взрослый, красивый парень, сам, по доброй воле, желает её проводить!
Виктор повесил свою сумку на плечо, свободной рукой подхватил Аленкин портфель, и они, весело переговариваясь, двинулись по направлению к Садовой улице, на которой жила Алёнка.
Около калитки,  Виктор, передавая девушке портфель, напомнил:
-Так я часа через два зайду?
-Давай лучше завтра, - предложила Алёнка, - сегодня у нас дома  праздничный ужин, родители  будут меня поздравлять, - совсем по-детски, похвалилась она.
Виктор согласился и, пожав ей руку,  быстрым шагом пошел прочь.
Дома Алёнку встретили, как героиню. Мать приготовила её любимый торт «Киевский», Купила  бутылку шампанского. Вернулся с работы отец, улыбающийся, довольный:
-Молодец, дочура! Уже вся автобаза знает, что ты поступила. Подарок за нами, выберешь для себя, что захочешь.
-Это кто же там такой осведомлённый, - подала свой голос мать Алены, - да и с подарком, Трофим, не спеши, нам теперь деньги пригодятся: устроить её в городе нужно будет, квартиру подыскать, не ездить же ежедневно за сто километров!
- Славка Шустиков меня поздравил, с ним Аленка домой возвращалась, похвалилась ему, не утерпела. Ты, мать, не скупись, на всё деньги найдутся, дочка у нас с тобой одна ведь!
-Выбирай духи, самые лучшие – куплю! – обращаясь к Аленке, пообещал отец.
Вечером, собираясь спать, Алёна спросила мать:
-Мам, а у нас игральные карты есть?
-Зачем они тебе понадобились? – задала мать встречный вопрос. – Гадать собралась?
-Да нет, - Алёнка смутилась, и её смущение не укрылось от матери, - в школе парня одного «Бубновый валет» звали, вот я и хотела посмотреть, какой он, этот валет. Просто интересно стало.
- И почему это ты про него вспомнила, скажи, пожалуйста?
-Мы возвращались в одном автобусе, рядом сидели. Вспомнили школу, кто с кем учился, вот и кличка эта всплыла. Мне интересно, чем они похожи? Клички ведь напрасно не даются.
-Кличка, только животным даётся! Люди должны называться именами. К тому же от этой клички за версту уголовщиной пахнет! Карты в комоде, можешь посмотреть на красавца!
Выговорившись, мать замолчала, тем, выражая дочери своё неудовольствие.
Алёнка, мысленно укорила себя: «Вечно я выложу ей всё, как на духу. Врать не научилась, всё на лице написано!»
Она нашла в комоде старую колоду игральных карт и прошла в свою спальню.
Разложив на столике карты, нашла бубнового валета и долго всматривалась в рисунок. Какое-то сходство с Виктором присутствовало: может быть, тонко очерченный профиль? Ну, если Виктору отрастить усики, то сходство будет явное.
Она долго ворочалась, не могла уснуть: этот день принес много впечатлений в её небогатую событиями жизнь. Покопалась в памяти, вспоминая названия дорогих духов, решила, что «Красная Москва» - будут подходящими. Стала думать о завтрашнем свидании и сразу же наткнулась на трудность: как сказать маме, что идёт на свидание с парнем, о котором кроме имени и клички ничего больше не знает? Значит, нужно лгать.
   Случай разрешил Алёнкины терзания. Утром ей позвонила её подруга Инна и пригласила прийти в пять часов вечера к ней на день рождения. Алёнка знала, что к Инне мать её отпустит, не раздумывая: отец Инны работал главврачом в их районной больнице, жили на одной улице, репутация у семьи была хорошая.
Алёна спросила у Инны:
-Допоздна веселиться будем?
- Конечно! – радостно откликнулась подруга, - в планах ещё сходить в кино, новый фильм идет «Пираты ХХ века». Посмотрим и снова за столы! Папа к этому времени во двор колонки вынесет, потанцуем на славу. Ну, как годится?
- Ещё как! Ин, а может так случится, что я с парнем к тебе приду?
- Ой, подруга, - засмеялась Инна, - неужели из монастыря выпустили?
-Не совсем! Это я, как бы в самоволку убегаю!
-Это ещё интереснее! Вот Вера Федоровна удивится, когда побег твой обнаружит!
-Ты смотри, никому не проболтайся, а то мне вместо именин карцер обеспечен будет!
-Я не спрашиваю, кто он, люблю сюрпризы! К пяти жду! Не опаздывай!
   Как и предполагала Алёна, мать отпустила  её на именины к подруге без возражений. Только посоветовала одеться наряднее: к таким людям идёшь! Алёна обещала. Теперь её мысль была занята другой проблемой: как сообщить Виктору о перемене планов на  вечер. Они ведь, даже время встречи не обговорили. Может быть, Виктор позвонит? А вдруг мать возьмет трубку? И Алёна решила позвонить Виктору сама.  Но тут обнаружилось, что она не знает фамилии Виктора, стала вспоминать: то ли Говоров, то ли Говорков?  Она достала телефонный справочник, открыла страницу, означенную буквой «Г». Фамилия Говорков в справочнике имелась. Алёна помедлила, прежде чем набрать номер: а вдруг трубку снимет кто-то другой? Отец, например, что она ему скажет? Позовите Виктора? А кому это Виктор понадобился, зачем?
Алёна решила: если трубку снимет не Виктор, она ответит то, что говорят в подобных случаях, - она ошиблась номером.
Трубку долго не брали, затем мужской голос произнес:
-Алло, вас слушают!
-Здравствуйте, мне нужен Виктор.
-Здравствуйте! А, позвольте узнать, кому он так срочно понадобился?
В голосе сквозило веселое любопытство:
-Это Алёна.
Назвав себя, Алёнка осеклась, как всегда, она опять влипла по уши со своей правдивостью!
На том конце провода что-то изменилось, теперь голос Виктора стал узнаваемым:
-Если ты сейчас скажешь, что наше свидание не состоится – я застрелюсь! Не веришь? Вон оно, ружьё, на стене висит, как раз против меня, только попробуй, откажи!
Алёна облегчённо вздохнула:
- Да нет, я осмелилась позвонить по другой причине. Обстоятельства изменились: меня пригласила на день рождения моя подруга Инна, отказать ей я не могу, мы с ней с детсада вместе.  Я ей объяснила ситуацию, и она приглашает нас с тобой. Вот, я и хотела узнать, согласишься ты на такой вариант или нам придётся перенести нашу встречу.
-Прости, Алёнка, я иногда так шучу. А Инна – это дочка главврача?
-Да. Так ты пойдёшь?
-С тобой, Алёнушка, хоть на край света! Отныне, я твой братец Иванушка, куда ты - туда и я! Обещаю, воду с козьего копытца не пить, в крайнем случае, только шампанское! Ладно, не смущайся, это я так выражаю своё согласие! Потанцевать там предложат?
-И не только потанцевать: запланирован поход в кино. Между прочим, папа Инны выкупил в кинотеатре целый ряд мест, на новый фильм. Слышал, идёт боевик «Пираты ХХ века»?
-Ну, если накормят, напоят, да ещё и пиратов покажут – тогда буду!  К какому времени подгрести прикажете?
-Что?
-Спрашиваю, к какому часу мне подойти и куда?
Алёнка на минуту задумалась. Встретиться нужно на нейтральной территории, чтобы не вызвать подозрений ни у родителей, ни у соседей. Она предложила:
-Встретимся, как мы и договаривались, на площади, у памятника.
-Понял! Форма одежды? Парадная?
-Удобная! – засмеялась Алёна, - ладно, до встречи!
Всё ещё улыбаясь, Алёна прошла на кухню, откуда вкусно пахло её любимыми пирожками с картошкой. Заметив на лице дочери улыбку, мать спросила:
-С кем это ты с утра пораньше разговоры ведёшь?
-Инне позвонила, спросила, не потребуется ли ей моя помощь.
-А она что?
-Она сказала, что управятся сами, своими силами.
-Что-то долго вы о таком пустяке говорили!
-А, Инна сказала, что мы параллельно с застольем сходим на новый фильм, а потом чай и танцы!
-Богатая программа! Часов до двенадцати проскачете?
-Не знаю, мам, может быть! Да ты не волнуйся, мне до дома идти один квартал: кто-нибудь проводит.
-Знаю я эти провожания! Ну иди,  мой руки, да садись, ешь, пока пирожки ещё не остыли.
Мытьё рук перед едой –  было правило, которое в их доме неукоснительно должен был соблюдать каждый. Алена улыбнулась: «Я уже выросла, а мама всё ещё напоминает мне такие прописные истины!»
                2.
   Мать Алены, Вера Фёдоровна, слыла женщиной строгой. Может быть, излишняя требовательность к окружающим была продиктована её профессией педагога. Недаром ведь, учителей величают «инженерами человеческих душ». И большая доля истины в том есть! Взять, к примеру, её первошат: они на учителя, как на оракула смотрят! Что вложит она в их головы, с тем они и по жизни пойдут. Самой Вере Фёдоровне за её собственную ошибку дорого пришлось заплатить. Потому она и свою единственную дочь держит в такой строгости, не хочет, чтобы та повторила её путь.  А у Алёны, с её доверчивостью  к людям, такое может произойти. Вера Фёдоровна улыбнулась: «Моя копия!»
Она, закончив жарить пирожки, налила себе чашку чая и присела к столу. Откусила кусочек и, запивая его глотком чая, вспомнила, что не обсудила с дочерью важную вещь – подарок Инне, ведь на именины с пустыми руками не ходят!  Она окликнула Алёну и, когда та вошла, сказала:
-Всё мы с тобой обговорить успели, а о подарке и не подумали!
-Я подумала, мама! Инна просто помешана на красивой бижутерии, я присмотрела  ей хорошенькие клипсы. Сейчас я тебе их покажу.
Алёнка вышла из кухни, а Вера Федоровна подумала: «А за какие  деньги?»
Когда Алёнка возвратилась, мать встретила её вопросом:
- А на какие деньги ты их купила? Они, - как я полагаю, - не дешевые?
-Мне деньги папа дал, я ведь, знаю, что у Иннки в августе день рождения. Пока узнавала о результатах в институте, зашла в универмаг и купила.
-Ох, уж этот папа! – воскликнула Вера Фёдоровна, балует он тебя, даже слишком! И, к тому же, всё в тайне от меня!
-Я думала, что папа тебе об этом рассказал!
-Как же от вас дождёшься! Я, как всегда, обо всём узнаю последней!
-Не сердись, мамочка, никто не собирался тебя обидеть, может быть, папа подумал, что я тебе об этом уже сказала. Смотри, правда, они хорошенькие? – Алёнка разжала ладонь, на которой блеснули голубые камешки изящных клипс. Два маленьких близнеца -цветочка, лежали, прижавшись  друг к дружке. Алёна кончиками пальцев взяла один цветочек и приложила к своему уху:
-Нравится, мам?
-Дорогие? - Не отвечая на вопрос, спросила Вера Федоровна.
-Не очень, - Алёнка погрустнела, - всего-то десять рублей!
-Ну, это ещё по–божески. К таким людям с меньшим не пойдёшь. Ладно, иди, готовься. Я завтракать буду.
    Алёнка вышла. Вера Фёдоровна, подлив себе горячего чая,  снова села за стол.
Троша, её муж, один знал её невесёлую историю, знал, почему она так требовательна к собственной дочери. Страх, страх… Однажды поселился и никакими средствами его из сердца не выкурить! Трофим сколько раз советовал ей рассказать Алёне обо всём. Но она, до сих пор,  была не готова исповедоваться собственной дочери. Ей хотелось, чтобы Алёна имела пример сильной матери. Если бы кто-то сумел заглянуть в глубину её сердца! Что бы он там увидел?
   Выросла Верочка в обычном сибирском селе: девчонка, как и тысячи её сверстниц, мечтавшая о дальних странах, о красивых нарядах. Доход в семье был небольшой.  Мать с раннего утра, уходила на колхозную ферму, а отец-механизатор - на поле: весной, летом и осенью, в МТС – зимой. Голодно не было. Только помимо еды есть в жизни человека и другие потребности, а вот на них денег почти не оставалось. А тут ещё заболела мать, дважды родившая мёртвых детей, двух мальчиков. Мать долго лечилась, но здоровье легче потерять, чем найти, так до конца оно и не восстановилось. С фермы пришлось уйти. Определили ей мыть полы в колхозной конторе.
    Когда Вера училась в пятом классе, в их доме появился двоюродный брат отца, приехал навестить брата перед отъездом на север. Ехал он на заработки, подрядился на сезонную работу, мыть золото. За праздничным обедом, собранным в честь дорогого гостя, сидело несколько приглашённых сельчан. Отец Веры и все присутствующие мужчины, затаив дыхание, слушали прибывшего гостя. А он, подогреваемый всеобщим вниманием и спиртным, вещал без умолку:
-А что мужики, сколько вы тут имеете, не слезая с трактора или комбайна? А я за один сезон привожу деньжат в три раза больше вашего!
-Ты, Костя, давай подробнее, понятнее всё обскажи, - пододвигаясь к брату, требовал отец Веры.
-Так, я и говорю вам, что тут в деревне делать? Записывайтесь к нам в артель, лето поработаете  и, вот он вам - дом в городе! Ещё сезон – машина! А там, кому как потфартит, а то можно, и на дальнейшее отложить. А там, коли север надоест, езжай, где теплее, покупай дом и живи в своё удовольствие!
-А где живете там? Как питаетесь, тоже в складчину? Повариху нанимаете?
-Повариху, - усмехаясь ответил Костя, почему-то, только на последний вопрос. – Они иногда очень даже ничего попадаются.
-А сам, как, - задал вопрос один из слушателей, - поди, уже на двухэтажный дом заработал?
Костя засмеялся:
- Я ещё холостой, кому дом покупать? Я, сколько заработаю, столько и потрачу: море, рестораны, девочки! Но, думаю уже остепениться, хватит, покуролесил! Вот, хочу и брата с собой  прихватить, поедешь со мной, Федя?
Вера видела, как загорелись глаза у отца: шутка ли за один сезон на дом денег заработать!
- Обмозговать нужно, дело-то нешуточное! На такое решиться – что в омут нырнуть, неизвестно что получится. Буду думать!
А затем, был нелегкий разговор с матерью, которой не хотелось оставаться одной с дочерью перед лицом неизвестности. Но отец в союзе с братом, уговорили её, выложив на стол главный козырь – дом в городе. В  селе школа была – восьмилетка, кто хотел учиться дальше, жили в интернате в районном центре, за двести километров от их посёлка. Вот и подумаешь! А в городе оно, конечно, возможности иные. Из  посёлка за большими деньгами решился ехать только отец Веры.
    Вера помнит тот день, когда отец вернулся с заработков: приехал с подарками, с деньгами.
В дом пришел праздник, который продолжался больше месяца. Одни гости сменялись другими. Появлялись родственники и друзья, о которых раньше и слыхом не слыхивали. Хлебосольный хозяин привечал и кормил-поил всех желающих. Когда торжество было окончено, то оказалось, что оставшихся денег, хватит отцу только на обратную дорогу. Хорошо ещё, мать Веры, видя, как уплывают денежки, сумела немного припрятать, чтобы справить дочери новую обувку на зиму и пальто. Отца проводили снова.
Эти приезды и отъезды, только в разных вариациях, повторялись из года в год. Вера видела, что отец сильно изменился: приезжал к ним, фактически, другой человек: раздражительный, пьющий и чужой. Пил, обижал мать, метался, как загнанный зверь.
Вера, закончив, восьмилетнюю школу, по совету своей классной руководительницы, подала документы в педучилище. Её приняли, дали общежитие и вот, уже первый год учебы позади. Первое время Вера очень тосковала по дому, по матери, но освоившись, нашла новых друзей среди таких же студенток, как и она сама.
   Рассчитавшись со всеми экзаменами и зачётами, Вера радостно собиралась домой: целое лето она пробудет с мамой дома. Одно обстоятельство омрачало её радость – это ожидаемый приезд отца. Отец сообщал, что сильно заболел и на новый сезон не останется. Получит расчет и приедет. Каким он вернется?  Как им отвыкшим друг от друга устраивать жизнь заново?
Вместо отца, к ним пожаловал Константин, тот самый двоюродный брат. Приехал он под вечер.
О чём-то беседовал с матерью, объяснял ей, уговаривал. Мать, заплакав, подозвала Веру к себе:
-Вот, доченька, осиротели мы с тобой! Костя привёз нам печальную весточку: нет больше нашего отца, не на кого нам с тобой надеяться!
Слёзы матери перешли в причитания, Вера, не ожидавшая подобного, подавленно молчала. Затем у неё защипало в носу и одна слезинка за другой покатились из глаз. Она и сама не могла бы тогда объяснить, кого ей больше жалко: отца сгинувшего неизвестно где, или плачущую мать.
Константин, передал матери деньги, намекнув, что это от начальства, которое не заинтересовано, чтобы весть о смерти их работника распространялась дальше:
-Сами понимаете, - убеждал их Костя, - честь мундира, репутация.
Мать, слыша, такие громкие слова, взвешивая в руках пачку денег, соглашалась. Какая им разница: всё едино одни живут. Костя, видя, что цель его приезда достигнута, предложил:
-Ну так, нужно помянуть брата! Хороший он человек был, дочку красавицу после себя оставил. Сходи-ка ты, Люба, в магазин, да и возьми, что для того нужно, денег я дам. Нам водочки купи, а девушке - шампанского.
-Не покупай, мама, я всё равно пить ничего не буду!
-Какие мы вредные! - Костя попытался ущипнуть Веру за щёку, но та, ударив его по руке, выскочила из комнаты.  Поминальный ужин состоялся.
Вера, немного поев, вышла из-за стола. Мать, сослалась на плохое здоровье, пила только шампанское. Вере надоело смотреть на эти, так называемые поминки, ловить на себе масленые  взгляды «дяди»: она ушла в свою комнатку, открыла книгу. Какая-то тревога просочилась в сердце. Из соседней комнаты слышался то игривый смех матери, то голос родственника, предлагающий очередной тост. Вера, выглянув из двери, тот час поняла, что мать за столь короткое время сделалась совершенно пьяной. Наверно, промелькнуло в голове у Веры, этот гад, разбавил шампанское водкой! Она вышла и решительно скомандовала:
-Всё! Поминки закрываются!
Силой оторвала упирающуюся мать от стола и увела в спальню. Та, попробовала вырваться из рук Веры, но не осилив, покорно уснула на кровати дочери. Вера принялась убирать со стола. Костя, развалившись на стуле, беззастенчиво разглядывал её:
-Ну, что же, коли нам свернули всякое удовольствие, то остаётся только хорошенько выспаться, завтра рано за мной машина прибудет: «такси»! Где мне прикажешь отбиться?
Вера кивнула на кровать, где обычно спала мать:
-А сама что же, - в голосе Кости послышалась издёвка, - на полу спать будешь? Смотри, а то я могу подвинуться! Я – не жадный!
Вера, бросив в сторону Кости уничижительный взгляд, огрызнулась:
-Найду где, без твоей постели!
-Ну-ну, была бы честь предложена.
Костя стал демонстративно раздеваться на глазах у Веры, та прихватив с вешалки вязаную кофту, вышла во двор.
   Вера решила переночевать в сарае, который служил им с матерью для разных нужд: там хранилось всё, что могло когда-то пригодиться в хозяйстве. Там же стоял деревянный топчан, на котором  была  сложена всякая рухлядь. Вера зажгла свечку, при слабом огоньке свечи, расстелила, что нашлось на топчане, и не раздеваясь, прилегла на импровизированное ложе. Вдруг тревожная мысль заставила её подняться: "А что, если «братец» папы задумает к ней наведаться?" Вера нашла молоток, положила его возле себя и только тогда, задув свечку, легла. Сон не шёл, она прислушивалась к каждому шороху, доносившемуся извне, но постепенно внимание Веры притупилось, усталость взяла своё – она уснула.
Он пришёл под утро. Вера проснулась от того, что почувствовала, как чьи-то руки, по-хозяйски ощупывают её. Она не успела даже закричать, как чья-то мозолистая ладонь, пропахшая табаком, крепко зажала её рот. Послышался гаденький смешок, который Вера узнала тотчас. В её голове билась, как пойманная птица, мысль: «Надо выиграть время, чтобы найти молоток!»
-Что птичка, поймалась? От меня никто не улетал ещё! Слушай, что я тебе скажу, если будешь хорошей девочкой, то я не трону твою мать, пусть спит себе пьяненькая! Может усопший муженёк ей присниться. А мы с тобой немного разомнемся. Ну, а если вздумаешь брыкаться: обоих убью! Ну так, как? Кричать не нужно: кто тебя услышит? А если даже услышат, то, что подумают? Позор тебе смывать! Ну так, что? Будем послушными?
Вера, оценив обстановку, согласно кивнула: жизнь матери ей была дороже её чести. Пусть подавится, найдётся петля и на его шею!
Слёзы медленно катились по щекам Веры Фёдоровны, зачем ей понадобилось вспоминать это? Ах, да! Алёнка.

Алёнка родилась ровно через девять месяцев после той страшной ночи. Когда Вера поняла, что беременна, было тяжелое объяснение с матерью, которая не хотела верить, что отцом её будущего внука является брат отца - Костя. Срок беременности был большой, и Вере ничего не оставалось делать, как ждать ребёнка. В посёлке зашептались, что вот она, волюшка, не успела от материнской груди отпасть, как понесла сама, да ещё, не знает от кого. Вере пришлось перевестись на заочное отделение, два года училища, давали ей право преподавать самой, если только ей пойдут навстречу в сельской школе. Так она впервые после родов встала за учительский стол. Мать, уволившись с работы, стала нянчить внучку, Алёнку.
    Трофим в её жизни появился позже, когда Алёнке шёл третий год. В колхоз пришли несколько новых тракторов, прямо с завода. Сопровождал их прикомандированный от завода специалист. Познакомились они в сельском клубе: так распорядилась судьба, что места их оказались рядом. Трофим стал встречать Веру со школы, пришел познакомиться с её матерью и дочкой, а затем, попросил у матери её руки. Срок его месячной командировки подходил к концу.
Вера была в смятении: с одной стороны – это существенная разница в годах, короткое знакомство, его первый несчастливый брак. Хорошо, хоть детей у Трофима в первом браке не было. С другой стороны: одиночество, деревня с её сплетнями и пересудами и маленький ребёнок, без роду и племени. Мать, познакомившись с Трофимом, советовала дочери принять его предложение. И Вера решилась, но прежде всего, рассказала своему будущему супругу всё, не скрывая ничего. Чтобы знал, кого он берёт в жёны, и чьёго ребёнка будет воспитывать. Трофим, выслушав грустную повесть Веры, ответил:
-Я ценю, Верочка, твоё мужество, и решения своего не изменю. Но, коли уж так пошло, то признаюсь и я. Первый брак, Верочка, распался потому, что у нас  с женой не было детей. Мы оба сдали анализы, и, оказалось, что причина - во мне. Так мужик, как мужик, а вот детей от меня не будет. Поэтому Алёнку буду любить, как свою, родную. Это я тебе обещаю!
А через месяц она с дочерью уехала к мужу. Позже к ним переехала и мать Веры: требовалось кому-то присматривать за Алёнкой. Вера ни разу не пожалела, что приняла тогда предложение этого мягкого, надёжного человека. Вот  уже и Алёнка выросла, а её так и не покидает страх, что когда-нибудь этот злой корень,  разрушивший её жизнь,  даст о себе знать. Дочь не знает всей правды об отце: ей, как всегда делается в подобных случаях, сказали, что отец умер молодым от сердечного приступа. А, что не осталось фотографии? Так бывает. Не было в их посёлке фотографа. Одна ложь тянет за собой другую. Ложь во благо, есть такая? И куда эта дорожка выведет?
Вера Федоровна вздохнула, допила уже остывший чай: «Через неделю начнутся занятия в институте у дочери, и бессонные ночи у матери».
                3.

    Виктор и Алёна к месту свидания подошли в одно время. Виктор, здороваясь, придирчиво разглядывал наряд девушки:"Конечно не супер, но для посёлка неплохо!" – таков был его вердикт.
А вслух восторженно  воскликнул:
-Да ты сегодня, сногсшибательна! Трефовая дама и бубновый валет, какая  шикарная пара!
-А какая она,  эта трефовая дама? - спросила Алёна, отвечая  на приветствие Виктора.
- Темнота! Это самая красивая дама в карточной колоде – дама треф! Она обозначает тёмнокудрых  красавиц, таких, как ты! Только ты намного лучше – ты моложе! Ну, что, двинули?
Алёна едва поспевала за мыслью Виктора: изо всего, что он сказал, она поняла только одно: что она, Алёнка, лучше всех нарисованных дам в колоде, потому что живая и молодая. 
Виктор выглядел стильно, будто прямо сейчас сошёл с обложки журнала мод: джинсы - варёнки, под их цвет футболка с изображением Эйфелевой башни, легкие летние туфли. Заметив восхищенный взгляд Алёнки, пояснил, стараясь придать своему голосу больше безразличия:
- Фатер  из Парижа привёз. У нас тут даже из-под полы, ни за какие деньги такие шмотки не купить.
Алёнка уловила в голосе Виктора нотку гордости. Она бросила сожалеющий взгляд на свое весёленькое платьице из поплина, изготовленное в местном ателье, дешевенькие босоножки и подумала: «Я рядом с таким франтом, кажусь бедненькой родственницей. Это всё мама! По её понятиям идти на торжество в брюках – верх неуважения к хозяйке!»
Вслух же произнесла:
- Надо торопиться, опаздывать нехорошо!
- Да, - спохватился Виктор, - именины, а как же подарок? Может быть ей подарить деньгами?
-У меня есть для Инны подарок, я его заранее купила.
-Я в доле? – спросил Виктор.
-Конечно! Скажу, что это от нас двоих. Пошли!
Когда они подошли к дому Инны со двора уже доносился гул многих голосов. Виктор приоткрыл калитку и вошёл первым. Гости встретили его появление возгласом удивления:
-Какие люди! Сам маэстро пожаловал! Браво, Инна, сумела Валета в гости заманить!
Приход Алёнки остался незамеченным. Она была рада, что на неё никто не обращает внимание: меньше всего ей хотелось, чтобы её дружеские отношения с Виктором стали известны родителям. Она прошла в дом, отыскала Инну, увидев, что на подруге надето платье из голубой тафты, протянула свой подарок:
- Вот, Инночка, наш подарок! Клипсы чудесно подойдут к твоему платью! Я тебя поздравляю, от всей души!
Инна, целуя подругу, воскликнула:
- Алёнка, ты что мои мысли подслушала? Мне сшили это платье, а украшения к нему не могла найти. Какие миленькие! И так идут мне! – Инна тут же примерила подарок, и, словно вспомнив, спросила Алёну, - помниться ты обещала прийти с другом? Пошли, представь меня ему!
Она, увлекая за собой подругу, выпорхнула из дома. Увидев Виктора, Инна воскликнула:
-Какая приятная неожиданность! – повернувшись к Алёне, взглядом спросила: "Он?"  Алёна, едва заметно, утвердительно кивнула.
– Милости прошу к нашему шалашу!
   Позвали к столу, Виктор, взяв Алёнку под локоть, галантно проводил к столу, заботливо усадил.  Сам же выбрал себе место среди ребят, на дальнем конце стола. Алёна терялась в догадках, наблюдая за подобной конспирацией: «Уж, не стыдиться ли её Виктор?»
После тостов и поздравлений всей компанией двинулись в кино.
В кинотеатре народу было битком, шел первый день показа, нашумевшего советского боевика. Кого тут только не было! Алёнка  даже растерялась: как пробиться в зал, даже при наличии билетов? Бедственное положение спас Виктор: он протиснулся к входным дверям и что-то прошептал на ухо контролёрше, та согласно кивнула головой. Виктор, приподнявшись на цыпочки, сложив ладони наподобие рупора, крикнул:
-Шестой ряд, проходи, занимать места!
В фойе недовольно загудели, послышались возмущенные голоса:
- Почему, кому-то можно проходить в особом порядке?! У нас что билеты не такие?
Алёна  замешкалась. Она почувствовала, как чья-то рука, с усилием тянет её по направлению ко входу в кинозал:
-Тебя что не касается! Видишь, что творится? Ещё минута и мы своих мест не увидим, как собственных ушей. – Виктор, работая локтями, прокладывал ей путь. Очутившись в зале, она свободно вздохнула. Весь шестой ряд занимала их компания, незанятыми  оставались только два крайних кресла:
- Пошли! – скомандовал ей Виктор.
Алёнка повиновалась, в этом столпотворении было нетрудно затеряться. Виктор наклонился к двум парням, что-то сказал, Алёнка только сумела  расслышать: «Место даме!»
Парни, смеясь, пересели, а они с Виктором заняли освободившиеся места посередине,   рядом друг с другом.
Фильм, необычный для советского экрана, заставил затихнуть зал: словно угасли возгласы, пререкания, зрителями были заняты все проходы, поставили дополнительный ряд прямо перед сценой.  Многие стояли там, где могли найти свободный клочок пространства.
События в фильме  разворачивались так стремительно и так необычно! Подумать только: наши, советские моряки, сражались с настоящими пиратами! И, как сражались!
Алёнка  почувствовала, как рука Виктора по-хозяйски легла на её плечи. Она съёжилась, вообразив, что сейчас на неё уставились множество осуждающих глаз, все насмехаются над  её распущенностью. Виктор, почувствовав, как напряглись плечи девушки, наклонился к её уху и прошептал:
- Да не сворачивайся ты, как ёжик! Никому до тебя нет дела, все вон, пиратов ловят!
Алёнка почувствовала, как дыхание Виктора коснулось мочки её уха, уловила запах сигарет и хорошего одеколона.  Ею сейчас владели разноречивые желания: одно приказывало отодвинуться и даже не смотреть в сторону соблазнителя, а другое - наплевать  на фильм, положить голову на его плечо, и, закрыв глаза,  просто сидеть, наслаждаясь его  близостью. Когда Виктор убрал свою руку, Алёнка почувствовала себя виноватой: девчонки уже с восьмого класса дружат с парнями, целуются, а ей, видишь ли, руку на плечи положить нельзя! Может быть, поэтому её до сих пор никто не провожает?
   До дома Инны все шли возбуждённые. Парни, превратившись в первоклассников, имитировали героев фильма, показывали приемы борьбы, расстреливали кусты на обочине тротуара: «Та-та-та! Та-та-та!» Сельские собаки, провожали их компанию радостным лаем. Инна, улучив момент, подошла к подруге, обняла её за талию:
- Аленький, у тебя это серьёзно? С Валетом?
Алёну вопрос подруги застал врасплох, она пожала плечами:
-Я пока об этом не думала. Да мы с ним только вчера познакомились!
- Так вот, советую тебе быть с ним осторожней: мальчик он, конечно красивенький, но и балованный сверх меры. Девочки для него просто развлечение на один вечер. Думаю, что его уже давно не устраивают поцелуйчики за углом. Уже ни одна дурёха после общения  с ним  познакомилась с гинекологическим креслом. Мне не хочется, чтобы ты была в числе этих девиц. Ты, Алёнка, как бабочка, летишь на огонь, не зная, что он жжется!
-Инна, ты рассуждаешь, как умудрённая матрона! Думаешь, у меня своей головы нет?
-Голова-то у тебя есть, вот только опыта никакого. Вера Фёдоровна сделала всё, чтобы оградить тебя от жизни, только зачем нужно было всё это? Кроче, я тебя предупредила, а ты сама решай, как тебе с кем, и какие  отношения строить!
Инна побежала вперёд, и Алёнка услышала её весёлый голос:
-А ну, мальчики, кончайте войну! Идём чай пить и веселиться дальше!
Её предложение было встречено всеобщим одобрением.
После чаепития и торжественного съедения торта начались танцы. Танцевать вышли во двор. Двор освещался одной лампочкой. Кассетный магнитофон, с гордым названием «Юпитер»,  признак нешуточной роскоши, был включён и звуки «Кумпарситы» заполнили двор. 
-Разрешите? – Виктор с улыбкой протягивал Алёне руку, приглашая на танец.
Алёна, соглашаясь, подала Виктору свою руку. Она не успела опомниться, как оказалась в плотном кольце его рук. Ей ничего не оставалось, как положить обе руки ему на плечи. Красивое лицо Виктора оказалось в опасной близости от её лица. К тому же полумрак!
Алёнка, вспомнив предостережение Инны, попыталась отстраниться, она уперлась локтями в грудь Виктора и таким образом сохраняла необходимую дистанцию:
-Я тебе неприятен? – В голосе Виктора прозвучало удивление. – Моя маленькая дикарочка, посмотри вокруг себя, сейчас все так танцуют. Сейчас ХХ век! Перестань зажиматься! А то я чувствую себя неким свирепым монстром, обижающим детей!
Алёна не нашлась что ответить. Губы Виктора, только что шептавшие ей упреки, скользнув, остановились в ложбинке между плечом и шеей. Ласка была мимолётной, но Алёна её приняла. Виктор торжествовал: его власть над этой недотрогой сделала свой первый шаг. Довольная улыбка, скользнувшая по губам  Виктора, не укрылась от глаз Инны: «Пропадёт, дурочка!» - с досадой подумала она.
   Веселье затянулось до половины первого. Виктор, встретившись глазами с Алёной, сделал едва заметный жест головой в сторону калитки. Алёна сделала ответный кивок, соглашаясь. Она поблагодарила Инну, попрощалась с остальными гостями и вышла за калитку. Спустя минуту,  услышала за собой торопливые шаги. Она знала – это Виктор! Сердце Алёны трепетало от предчувствия чего-то ещё ею не испытанного и вместе с тем опасного.
Приблизившись, Виктор без слов прижал к себе девушку, его губы нашли губы Алёны и надолго прильнули к ним. Алёна не успела ни испугаться, ни удивиться, только подумала: «Так вот он, какой этот поцелуй!»   Это означало: поцелуй мужчины. Виктор, отпустив  губы девушки, попросил:
- Алёнушка, а теперь ты меня, а?
- Я не умею, - одними губами прошептала Алёнка.
- Учись, детсад!
Когда Алёна вошла в прихожую, до неё донёсся из родительской спальни голос матери:
-Хорошо повеселились?
-Да, мам! Очень хорошо!
- Тебя проводили?
-Да, проводили, друзья Инны. Им по пути со мной было.
Губы ещё горели от поцелуев, незнакомая им ласка давала о себе знать.  Алёнка прошла в ванную, закрыла за собой дверь. Из зеркала на неё глядела испуганная девица с растрёпанной причёской и ярко-красными припухшими губами. Алёна, закрыв глаза, провела пальцами по губам: «Умри, но не давай поцелуя без любви» - пришла на память фраза, вычитанная ею из какой-то книжки. – А я не умерла. Может быть, я уже люблю Виктора? Наверно люблю, раз мне было приятно с ним целоваться!

                4.

   Пока Алёнка устраивалась  в институте, обживалась в снятой для неё  комнате, времени для встреч с Виктором не оставалось. Он позвонил только однажды, узнав, что Алёна занята устройством на новом месте – больше не докучал. Алёнка вначале скучала, особенно по вечерам. Она, вспоминая их единственное свидание, начинала явственно ощущать запах, исходивший от Виктора, его умелые и жадные губы. Проходило чувство неловкости и появлялось желание повторения. Какое из них было более сильным? Наверно второе.  Затем первый курс проходил «боевое крещение». Весь сентябрь и начало октября  работали на подборке картошки в соседнем совхозе. Комбайн научили сажать и копать картофель, а подбирать и ссыпать в подвал должен был человек.  Только в октябре в институте начались лекции, конспекты, библиотеки. Всё это было непривычным и занимало уйму времени.  Привыкать к городскому ритму и образу жизни было трудно. Образ  Виктора всё реже тревожил воображение девушки. Приключение, не имеющее продолжения. Такое  в жизни  встречается сплошь и рядом.
  На ноябрьские праздники студентам дали несколько дней отдыха, и Алёна поспешила приехать домой.  Дома она узнала, что ей придётся встречать праздник в одиночестве, то есть, охраняя дом. Родители собирались к старшему брату отца, у которого случился двойной праздник: выход на пенсию и шестидесятилетний юбилей. Поездка рассчитывалась дня на четыре, а то и на пять. Только на дорогу уходило два дня. Алёну это известие не расстроило: ей  не привыкать оставаться одной. Её радовало, что она в родном доме, в своем посёлке. Может, кто-то из подруг приедет? Мысль о Викторе мелькнула и погасла. Раз не вспомнил до сих пор, значит, забыл и думать. Права была Инна: Алёнка пополнила его список бабочек - однодневок! Хорошо ещё, что  дальше поцелуев дело не пошло.
   На параде, посвящённом  годовщине Великой Октябрьской революции, она встретила свою одноклассницу Лиду Петренко. После взаимных приветствий и сообщений: кто, где и как устроился, - договорились пойти вечером в сельский Дом культуры, где должен состояться концерт художественной самодеятельности. Занять вечер было нечем, и Алёнка решила, что послушать сельчан всё лучше, чем сидеть в одиночестве.
   Дом культуры напоминал  муравейник: зрители спешили занять выгодные места, откуда было бы видно всю сцену, подъезжали автобусы с артистами, которые быстро выходили и старались  еще быстрее исчезнуть  за сценой, чтобы позже, по объявлению конферансье, выйти и достойно представить свой район. Воздух  зала  был наполнен ожиданием,  какой район покажет себя лучше? В качестве приза партийное руководство не поскупилось и выставило: первый приз - поездку в Москву на ВДНХа, для всего самодеятельного коллектива! Второй приз – магнитофон. Третий – радиола.
Лида, как и обещала, заняла для Алёнки место в зале. Алёна без труда нашла среди множества  голов Лидину – её причёску под «Бабетту» не спутаешь ни с какой другой.
Пробираясь к месту, занятому для неё Лидой, Алёнка обводила взглядом зал, пристально вглядываясь в знакомые и незнакомые лица. Вздохнула, не встретив того, кого искала. Надежда, как разбившаяся ёлочная игрушка, тихо рассыпалась, никого не потревожив. Начало концерта по разным причинам  затягивалось. Когда Алёнка и Лида вышли из зала, был поздний вечер. Алёна, попрощавшись с подругой, поспешила домой: усталость и голод давали о себе знать.  Она уже подходила к дому, когда её внимание привлекла мужская фигура, одиноко сидящая на лавочке у соседского дома. Что-то  в этом человеке показалось ей знакомым, но сгустившиеся сумерки и деликатность не позволили Алёне рассмотреть сидящего человека яснее.  Она уже сделала шаг, чтобы повернуть к своей калитке, как услышала за своей спиной тихий, насмешливый голос:
-Может, мы поздороваемся, сестрица Алёнушка?
Алёна замерла, узнав голос Виктора: «Зачем он здесь? Родителей нет, а он здесь!»
Пока Виктор подходил к ней, Алёна лихорадочно думала: как ей вести себя с ним?
Однозначно, допускать вольностей не следует! Когда Виктор подошёл, то встретил ровное:
- Здравствуй, Витя! Вот уж не ожидала тебя увидеть около своего дома, да ещё в такой час! – она уклонилась от рук Виктора, сохраняя нужную дистанцию.
-Похоже мне не рады? – в вопросе Виктора прозвучала нотка обиды.
- Просто, после того, что между нами было, мог бы и раньше объявиться!
- О, женщины! Во все времена вы одинаковы! Не пригласят в дом, не спросят, как дела,  в баньке не попарят, не накормят! Сделайте так, а уж потом  и спрашивайте!
Алёна поняла, что, прикрывшись  шуткой, Виктор опять ушел от ответа на её вопрос.
-Сижу тут битый час, жду её, а в ответ что слышу? – Виктор засмеялся, но смех получился невесёлым. – Так что же, мы так и будем стоять на улице, или меня всё же пригласят в дом? Да, похоже, ты опять одна? Родители покинули?
- Да, - нехотя ответила Алёна, - родители вернутся только через три - четыре дня.
- Три дня свободы – так это же здорово! – настроение Виктора явно улучшилось.
Алёна всё ещё медлила  с приглашением. Виктор, видя нерешительность девушки, сам открыл калитку, галантно уступая подружке право первой войти во двор. Алёна, достала из тайника ключ и открыла входную дверь: «Ладно, - решила она, - раз уж так хочет в гости, пусть заходит! Но больше ничего он от меня не дождётся, будет распускать руки – выгоню тут же!»
Виктор, войдя в дом, осмотрелся, оценивая обстановку, повесил куртку, попросил разрешение сходить в ванную комнату, чтобы вымыть руки:
-Давай, сестрица Алёнушка, спасай братца Иванушку: умираю от голода! С утра маковой росинки во рту не было!
Встретив вопросительный взгляд Алёны, пояснил:
-С утра хожу по друзьям, поругался с предками, а в гостях, к сожалению, не везде за стол приглашают! А у ребят: налить - нальют, а закусить дать - забудут!
- Вить, тебя вчерашний борщ устроит?
- О чём речь! Если к борщу ещё добавятся две жареные колбаски, то о чём ещё мечтать!
Пока Виктор приводил себя в порядок, Алёнка быстро собрала на стол.
Виктор ел с аппетитом, Алёнка, положив себе ложку винегрета, ела неохотно. Ей было тревожно: «Мама бы от возмущения умерла, если бы увидела меня  в компании молодого человека!»  Задумавшись, она не сразу расслышала фразу, с которой к ней обратился Виктор:
- Тебе не кажется, что мы сейчас напоминаем двух супругов, которым уже до смерти надоело смотреть друг на друга? Ты молчишь, надулась, как мышь на крупу! А я, между прочим, хочу чаю, с малиновым вареньем! В этом доме найдётся малиновое варенье?
- Нет, только абрикосовое, за малиновым в подвал идти нужно, а мне не хочется. – Алёнка улыбнулась, пытаясь загладить свою нелюбезность.
- Ладно, сгодится и абрикосовое. – Виктор нахмурился, изображая недовольного мужа.
Алёна подала чай. Пока Виктор, не спеша наслаждался чаепитием, спросила:
-Вить, а почему ты не учишься? Кажется, и не работаешь?
- Это долгая история, малыш! Но у нас впереди весь  вечер, так и быть, познакомлю тебя со своей непростой биографией. Имеешь право знать!
Алёнка налив себе чашку чая приготовилась слушать:
-Я думаю, ты уже догадалась, что я единственный ребёнок в семье. Мои родители в силу каких-то своих соображений лишили меня братьев или сестер. Так получилось, что я получал всё, что хотел, но и от меня мои предки требовали то, что они хотели от меня получить.
Думаю, ты знаешь, что мой папа – директор универмага, для него этот магазин  идол, через которого приходят к нему деньги. А, как известно, детям желают самого лучшего. Вот и мне мой родитель, через какой-то сумасшедший блат, купил место в институте торговли. Я проучился два  года и ушёл! Не вытерпел больше! Не моё это!  Меня мои родители забыли спросить: чего мне самому хочется! Может быть, мне хотелось стать клоуном!
Алёнка улыбнулась, представив аристократическое лицо Виктора под маской клоуна:
-Улыбаешься? А я ведь и впрямь собирался посвятить себя искусству!
-Не обижайся, Витенька, просто мне не хватает воображения, представить  тебя в качестве клоуна. Тебе больше пристало петь арию мистера Икс, в оперетте!
-Пусть так! – согласился Виктор.
Когда я устроил бунт на корабле, отец мне заявил, что больше не пошевелит пальцем, чтобы помочь мне устроить  жизнь так, как я того хочу. Короче, лишил меня всякого наследства. Из института ушёл, а тут повестка из военкомата – будь добр, отдай долг родине. Отец отмалчивается, а я и не прошу. Соображаешь? Служить мне идти, сразу после праздников. Да служба – это ерунда, два года пройдут, а тут эта заварушка в Афганистане. Ты, надеюсь, слышала, что наши войска вошли на территорию чужой страны кому-то там помогать. Мы, ведь, всем всегда помогаем! Там наши ребятки уже дерутся по-настоящему. Уже и потери есть. Мать в крик: убьют сыночка! А отец ничего, молчит, мол, хотел самостоятельности пускай послужит. Вот, я как ушёл с утра, так до сих пор и не появился в доме, и идти туда не хочу! Вроде бы и не виноват ни в чём, а на душе кошки скребут!
Виктор встал из-за стола, Алёнка видела, как напряглась его шея, будто сопротивляясь какой-то внутренней боли, ищущей для себя выхода. Она кожей почувствовала это одиночество, какое ни однажды переживала сама. Им обоим не хватало тепла, не материального благополучия, а простого человеческого тепла.  Той душевности, которая не измеряется денежными единицами, а, как и Божья благодать, дается даром, просто потому, что тебя любят. А любя, не ставят условий, принимают тебя таким, какой ты есть.
Виктор – вот он такой. Алёна подошла и, преодолевая смущение, обняла Виктора, прижалась к нему, будто хотела защитить его от человеческого непонимания и черствости.  Алёнка сама не заметила, что плачет:
- Малыш, ты плачешь, - в голосе Виктора послышалась неподдельная нежность, - тебе меня стало жалко? Ну-ну, я не хотел тебя расстроить: что-то расслабился!
Он поцеловал Алёну, но не так, как целовал  в тот памятный для неё вечер, а нежно и бережно. Страх, возникший у Алёны в начале их встречи, улетучился сам собой, уступив место уверенности, что ничего плохого с ней не произойдёт.
   Виктор ушел рано утром, пообещав вернуться, как только уладит свои дела. Алёнка не спросила,  о каких делах идет речь, ей сейчас было не до этого. Случилось то, чего не должно было быть. Во всяком случае, не так рано. Ей в январе исполнится только восемнадцать лет. Сейчас их даже не зарегистрируют в загсе. Виктор сказал, что он готов это сделать, но за то, что он имел интимные отношения с несовершеннолетней, ему грозит срок. Тюрьма, а не армия. Нет, Алёнка не винит его ни в чём: она сама пошла на это под напором каких-то чувств, доселе ей не ведомых. Ей сейчас не хотелось об этом думать: было всё и боль, и желание принадлежать всецело его губам, рукам.  Лишь бы мама не догадалась, что с нею произошло, а не то… Вите удалось разбудить в ней это желание.
Теперь она – женщина. Кажется, ничего не изменилось и всё же какое-то чувство дискомфорта не давало покоя.  Вспомнилось предостережение Инны, насчет обманутых простушек, но Алёна тут же отогнала  не прошенную мысль: «Это он с другими так поступал, потому что не любил, а меня он любит! Он весь вечер мне говорил о своей любви: такими словами не бросаются!»
Это повторилось и в последующие дни их тайных встреч. Уходя от Алёны в понедельник утром, Виктор, обнимая её, сказал:
-Знаешь, малыш, мне кажется, что я к тебе привязался. Уеду, скучать без тебя буду!
-Витя, а как же я? – голос Алёны дрогнул, - как мне теперь быть?
- А что ты? Будешь жить, как жила: учиться, веселиться! – видя поникшее лицо подруги, добавил, - приду из армии, если дождёшься меня, тогда и решать будем. Я тебе позвоню, когда будут проводы, лады?
- Лучше не надо, - запротестовала Алёна, - придётся отпрашиваться у мамы. Мне бы не хотелось, чтобы она знала, ну, о нашем знакомстве. До времени.
- Даже так? Ну, тебе виднее, малыш! Так я пошёл?
Последний поцелуй показался Алёне формальным, сухим, так, для галочки. Когда за Виктором закрылась дверь, Алёна подумала – навсегда! Получил своё и ушёл.
Она постаралась взять себя в руки, что сделано – то сделано. Взялась убирать дом, чтобы к приезду родителей ничто не напоминало о присутствии в нём чужого человека.

                5.
    Приближались новогодние праздники, а это значит, подходил к завершению первый семестр. Учёба Алёне давалась легко: она и в школе училась добросовестно, и в вузе не оставляла этой привычки. Старушка, у которой Алёне сняли квартиру, оказалась доброй и заботливой. Родители Алёны, помимо квартплаты, привозили из поселка нужные продукты. С бабой Дусей была особая договорённость, что та будет готовить для Алёны еду и питаться с ней вместе. Баба Дуся, живущая на свою небольшую пенсию, этому предложению была очень рада. Сегодня она готовила наваристый борщ, приложив к этому таинству всё своё умение.
Запах борща, доносившейся из кухни, вызвал у Алёны чувство тошноты, она не удержав позыв, едва успела добежать до туалета. Когда баба Дуся позвала её к столу, Алёнка отказалась, сославшись на недомогание:
- Сейчас вырвало ни с того, ни с сего. Наверно чем-то отравилась, - пояснила она свой отказ.
- Да нечем отравиться: мы ведь с тобой из одной кастрюли едим. Коли мне не вредит, значит не в пище дело. Другая причина тому есть.
    Когда чувство тошноты стало беспокоить её днём и ночью, Алёнка заволновалась. Она сразу вспомнила фразу Инны о подругах Виктора, которые «прошли через гинекологическое кресло». Значит и она не миновала? Если всё подтвердится, что она скажет маме? На понимание со стороны отца Алёна рассчитывала больше. А вот, мама, с её желанием во всём соответствовать. Может быть, тихонько сходить к врачу, да  избавиться от  ребёнка. Живут ведь как-то другие!
Женщина - врач, принимавшая Алёнку, задала вопрос в лоб:
-Залетела?
-Да, - еле слышно пошептала Алёнка, - вообще-то пока не знаю, тошнит сильно и живот болит внизу.
Алёна показала рукой на место, где ощущаются боли:
-Ладно, посмотрим, давай на кресло, - скомандовала докторша.
Она, надев перчатки, принялась за своё дело. Окончив осмотр, сказала:
-Твой кавалер знает?
Алёна отрицательно покачала головой.
- Вот-вот, так я и предполагала! А куда твоя мама смотрела? Он хоть женится на тебе?
- Когда из армии вернётся, он только в армию ушёл, - от стыда Алёна готова была заплакать. – Можно что-то сделать, чтобы это прекратилось? – смущенно спросила она.
- Можно! Не ложиться под призывников, чтобы  потом не плодить никому не нужных детей. – докторша на минуту задумалась, – сходи завтра, сдай анализы, я посмотрю, что можно сделать.
Она на рецептурном бланке написала направление и отдала Алёнке.
Дома баба Дуся, обиженная её очередным отказом от еды пригрозила:
- Буду говорить с твоими родителями, раз не по нраву моя стряпня, так может и не стоит переводить зря продукты: готовь себе сама. Может, тебе какие особые кушанья нужны!
Алёнка испугалась, что заботливая бабуся чего доброго, раскроет её тайну перед матерью и решилась рассказать ей всю правду. Баба Дуся, узнав причину  недомогания Алёны, по-старушечьи, охнула:
- И как же ты, девка, сумела? Это в такие-то годы? Вот печаль твоим родителям! А тот, ирод, что тебе ребёночка заделал, он-то что думает?
- Он ничего не знает, - устало пояснила Алёна, - в армии он.
-А я-то, на тебя виды имела, - открыла своё намерение баба Дуся, - за внука тебя сосватать хотела. Внук мой уже взрослый, двадцать шесть годков уж, а всё не женатый. Красивый, специальность при нём, а вот пару никак не найдёт. Этим летом обещал приехать. А так, что же ничего не выйдет! А ты, девка, не унывай. Сходи к родителям своего любезного, обскажи своё положение. Их сын, вот и пусть помогают.
- Чем они мне помогут? Они обо мне и представления не имеют.
- Пусть у сына спросют, поди  не откажется? А ежели что и пригрози, что в органы пожалуешься. За себя постоять нужно! А ты как думала!?

   Докторша долго вертела бланк с анализами, и наконец, изрекла свой вердикт:
- Вот, что я тебе скажу, никакого аборта никто тебе не сделает. При такой свертываемости крови и рожать не рекомендуется.  Так что, давай будем становиться на учёт.
Круг замкнулся. Виктор не написал ей ни одной строчки, родителей его она не знает. Избавиться от ребёнка нельзя. Что же можно?
   Дом, где проживали родители Виктора, она нашла без труда. Долго стояла, не решаясь надавить на кнопку звонка. Собака, почуяв чужого, громко залаяла, открылась входная дверь, послышался чей-то недовольный голос:
- Кто здесь?
- Выйдите, пожалуйста, - Алёнка не узнала собственный голос.
Из калитки вышел грузный мужчина средних лет, никакого сходства с Виктором Алёнка не обнаружила. Из-под широких бровей на Алёнку глянули сердитые глаза:
- Чем могу быть полезен?
- Я бы хотела попросить у вас адрес Виктора, - сказала она первое, что  пришло в голову.
-А ты, кто ему будешь, что просишь адрес, - в голосе мужчины засквозила насмешка.
- Знакомая, мы с ним дружили.
-Так дружили, что он тебе и адреса не оставил?
Аленка, съёжилась под его насмешливым взглядом: "Ах, ты так со мной! -
зло поднималось в ней, готовое выплеснуться прямо в эти наглые глаза, – вот и сынок такой же, получил удовольствие и сбежал!"
А вслух сказала:
- У меня от вашего сына будет ребёнок, мне нужно, чтобы Виктор об этом знал.
- Плод любви, значит, - не слушая Алёнку, произнёс мужчина. – А ну, иди отсюда!
Куда хочешь туда и неси своего байстрюка!  Думаешь ты первая такая? Умела… мужчина произнес нецензурное слово, так умей и следы заметать!
Алёна медленно шла домой, ей казалось, что её лицо горит от плевков и пощёчин, которые ей только что надавали. Жить не хотелось, всё сделалось безразличным и незначительным.
Мать, встретив её, заволновалась:
- Ты в порядке, Алёнка? Вид у тебя нездоровый!
- Мам, а кто такой байстрюк? – не отвечая на вопрос матери, спросила она.
- По-моему это незаконнорожденный ребенок, нагулянный вне брака. А почему ты об этом спрашиваешь?
- Я в августе рожу вам байстрюка.
Руки Веры Федоровны стиснули спинку стула, она недовольно спросила:
-Скажи мне, пожалуйста, что сейчас модно так шутить?
-Я беременна, мама. Прости меня, так получилось...
-Кто? – выдохнула Вера Федоровна, - я его знаю? – Она машинально опустилась на стул.
Алёнка отрицательно покачала головой:
-Так, значит, это кто-то на сельхозработах тебя осчастливил? Говори, я жду! Это произошло насильно?
- Нет, мама, всё было по любви. Мой парень сейчас в армии, когда вернется, тогда станет ясно: будет ли у моего ребёнка отец. Кто он? Какая теперь разница, это уже случилось. Я всё равно не назову его имя. Если посчитаешь нужным выгнать меня – скажи, я уйду, заслужила. Прости меня, мамочка, я не хотела разочаровать тебя, но оказалась неподготовленной к таким моментам!
-Куда же мне тебя гнать, когда я и сама прошла тот же путь, почти, тот же! Думала, что смогу хоть тебя уберечь. Не послушала отца, не сказала тебе всей правды. А горький корешок все же дождался своего часа. Пророс!
Ладно, раздевайся, дождёмся отца, тогда и совет держать будем, как нам с этим жить.
 
   Трофима Степановича известие о беременности падчерицы сильно огорчило, не такой судьбы он желал своей любимой девочке. Но кто-то должен быть сильным в подобной ситуации. Он как мог, утешил Алёнку, обращаясь к жене, спросил:
- А не перебраться ли нам в город? А, мать? Ведь ты всегда хотела жить в городе. Алёнка будет жить в семье, внука дождёмся! Ты ведь, ещё и сама могла бы родить, а тут такая возможность, прижать к себе маленького! Работу я себе там найду, меня давно в пассажирскую базу Левченко переманивает.  Купим свой домик. Пока у Алёнки все это обнаружится, мы уже отсюда переедем. Как вам такой план?
План в основном был одобрен: просто другого выхода избежать огласки, пока не было. Было решено, что всем знакомым будет говориться следующее: Аленка в институте познакомилась с парнем, а его по каким-то причинам, забрали в армию. Расписаться молодые не успели. 
   На другой день все в Веригино знали, что Пинчук Трофим Степанович, с семьей, переезжают на жительство в город. Никого это особо не удивило: все знали, как опекает свою дочь Вера Федоровна, вот, она и сманила своего мужа в город.
   Беременность Алены проходила не просто и физически, и морально. К тому же нужно было посещать лекции, подолгу сидеть над конспектами. Вера Федоровна пока осталась безработной, нужно было устраиваться на новом месте. Дом, который им посчастливилось купить, требовал большого ремонта. Как принести ребенка в дом, где уже десять лет не менялись обои? Вот, они и трудились все трое, чтобы успеть к августу всё закончить.
   В начале августа Трофим Степанович побывал в Веригино, по делам службы, там он узнал печальную новость, которой и поделился с семьёй за ужином:
- Вера, - обратился он к жене, - ты помнишь у нас в поселке директора универмага, Говоркова? Мне приходилось с ним встречаться по работе. Занозистый мужичок. Так вот, месяц назад он похоронил единственного сына, привезли в цинковом гробу, Афганистан съедает наших детей, не щадит. Говорят в Веригино это уже не первый гроб. Жалко мужика, сын у него был единственный! Жена его, говорят, на грани помешательства, да и сам стариком сделался в одночасье.
Когда до Алёны дошел смысл того, о чём говорил отец, то первой мыслью её было, что речь идёт не о Викторе, а о ком-то другом. Он не должен умереть, не увидев сына! Могли же там, на войне ошибиться и положить в цинковый гроб кого-то другого. Ей стало дурно. Вера Фёдоровна, увидев, как побледнела  дочь, всполошилась:
-Алёнка, тебе плохо? И мы тоже хороши, завели при тебе такой разговор. Может быть, скорую вызвать?
 Алёнка, пересиливая слабость, успокоила мать:
-Нет, мамочка, ничего не нужно! Просто жалко, что гибнут такие молодые ребята.
  Скорая понадобилась ночью. У Алёны начались схватки. Вера Фёдоровна настояла на том, чтобы начала родов Алёнка дождалась в больнице под присмотром врачей. Так им рекомендовал доктор, наблюдавший Алёну. 
Прощаясь с отцом, Алёна шепнула:
-Если будет мальчик, назовём его Виталий? Ладно, пап?
Трофим Степанович, целуя дочь, согласился:
-Хорошее имя! Ты давай рожай, а там с именами разберёмся.

                6.

   Ребёнок родился только  через сутки. Всё это время шла борьба за жизни: матери и малыша. Опасаясь кровотечения, врачи до последней минуты делали все, чтобы роды состоялись без хирургического вмешательства. Плод оказался крупным, а организм молоденькой девушки слабым.  Кесарево сечение спасло ребёнка, но оказалось губительным для матери. Алёна умерла прямо на хирургическом столе.
Врач, вышедший к ждущим родителям, не смог сдержать слёз. Он  что-то невнятно пробормотал про плохую свертываемость крови, измученность  молодой роженицы и об обильном кровотечении, которое невозможно было остановить.
   Дочь решили похоронить в Веригино, рядом с бабушкой. Так было удобнее ухаживать за могилами. Да и похороны в селе провести проще, чем в городе. Ребёнка родители Алёны усыновили. Начался новый отсчет времени, от рождения Витальки. Он так никогда и не узнал, что те, кого он называл папой и мамой, на самом деле были его дедушка и бабушка. Алёну считал своей старшей сестрой, рано умершей от лопнувшего аппендицита. Таковой была новая легенда. А истинное положение дел, надеялись Виталькины родители, никогда не откроется.
    Виталий рос покладистым, добрым парнем и очень красивым.  Мечтал после школы пойти учиться в мореходку.  Родители не возражали: если это цель в жизни – то почему бы и нет! В этом году Виталик заканчивает одиннадцать классов, а там и до осуществления мечты рукой подать.
    Апрель выдался на редкость теплым. Хотя православные праздники уже давно были не в чести, но к Пасхе готовились все, пусть и неофициально. Перед Пасхой наведывались на кладбище: требовалось привести в надлежащий вид могилы родственников, очистить от прошлогодней травы, помыть кресты и надгробия. Кто-то подновлял краской оградки.
Трофим Степанович и Виталий, окончив уборку, сложили весь мусор в мешок. Виталька вызвался  отнести мешок до общей свалки в конце кладбища. Потом приедет грузовик и увезет мусор дальше по назначению. Трофим Степанович присел на скамеечку и, глядя на мраморное надгробие дочери, не удержался, заплакал: Алёнка, как живая смотрела с улыбкой на отца: «Вот и тебя мы обокрали, доченька! Отняли сына, присвоили! Опять во всё вмешалась мать, опять потянулась ложь по следу! Живу и не знаю, когда и откуда гром грянет. Какие разрушения он принесет. Ведь есть где-то отец мальчика, не возник же он из воздуха. Вот и похож Виталик наверно на своего отца. Во всяком случае, Вера так считает!»
Подошел Виталий, отец сразу же определил, что юноша чем-то взволнован:
-Ну, рассказывай, что произошло? У тебя такой вид, будто ты приведение увидел!
-Может быть, тебе пап, это покажется странным, но я его на самом деле увидел!
Возвращаюсь я назад к тебе, думаю, пройду мимо могил, где ребята-афганцы похоронены. Посмотрю на героев. Около одной из могил старик сидит, вот так же, как и ты. Я остановился, поздоровался с ним, читаю надписи на надгробиях. Старик этот посмотрел на меня, затем на могилу, возле которой он сидит, да как закричит:
-Витенька, сынок!
 Наверно обознался. И снова он  меня с портретом на памятнике сравнивает. Я посмотрел пап, мне поплохело: Там на портрете было моё лицо, только в военном берете. Как такое могло быть?  Не могу понять. А дед тот передо мной бух на колени, руки протягивает, за какой-то плод любви прощение просит. Я ему говорю, что это ошибка, что у меня есть родители. А он опять за своё! Едва из его рук вырвался! Хочешь, пап, пойдём, сам посмотришь! Одно лицо, как будто, там мой брат похоронен.
Трофим Степанович уже не слышал возгласов сына: «Так вот, кто был виновником Алёнкиного несчастья! Столько лет жить  рядом и ничего не знать. Что же теперь делать?
Признаться сыну, что он только внук? Невозможно, поздно уже начинать новый отсчет времени. Он его уже начинал - дважды».
Виталий ещё что-то говорил отцу, усиленно жестикулируя руками. Трофим Степанович,  отвечая ему,  устало произнес:
- Поздно уже сынок, поедем домой, мать нас заждалась. А это, - он кивнул головой на противоположную сторону кладбища, - просто совпадение… В жизни чего только не бывает!