Андрей Владимирович

Традиционную для Петербурга январскую оттепель я встретила непродолжительной простудой. После чего мама, не смотря на мой решительный протест, все-таки привела меня в детский сад. В свои четыре садик я презираю неистово и безгранично. Мне не нравится вставать в семь утра, не нравится выбираться из теплой кровати, что спряталась за стареньким сервантом в наших шестнадцати коммунальных квадратных метрах. Я не люблю спешно натягивать шерстяные колготки, мне не хочется умываться в холодной ванной.

Мы с родителями живем в центре Петербурга, в старинном некогда доходном доме на Коломенской улице. Наша квартира располагается в третьем этаже. Первые два занимает ненавистный мне, густо пахнущий овсяной кашей, детский сад, куда каждое буднее утро меня неизменно «спускают». Первые два часа я по традиции картинно провожу в слезах, качаясь на вожделенной для всех детей младшей группы, но доступной лишь мне одной – воспитательской  любимице – деревянной лошадке-качалке. Оставшуюся часть дня по обыкновению развлекаюсь шумными играми с парочкой закадычных друзей.

Итак, мне четыре. В детсадовском предбаннике мама сняла с меня тяжеленные валенки, кроличью шубу и белую пуховую шапку (в парадной сквозняк, так что одевают меня всегда тепло). Вещи спрятаны в мой шкафчик, я уныло плетусь за мамой, мечтая об оладьях и томясь ароматом манки. Деревянные двустворчатые двери распахиваются, входить не хочется. Знаю, что сейчас мама с ласковой улыбкой скажет: «Я скоро за тобой вернусь». Что такое «скоро» пока еще не знаю. Обычно меня приводят к завтраку, когда все дети уже заняли свои места за низенькими столами. Сегодня все не как обычно. Обнаруживаю галдящую младшую группу в смешливом хаосе. Растрепавшиеся девочки увлечены масштабной игрой в дочки-матери с участием настоящих хомяков. Мальчишки изображают водителей, поминутно друг в дружку врезаясь на полном всамделишном ходу. Елку еще не убрали, с потолка свисают пестрые гирлянды из шуршащей фольги, светильники и окна украшены гигантскими бумажными снежинками. Нянечка аккомпанирует происходящему на пианино. Я замираю от ощущения праздничной торжественности - как на утреннике.

Заметив мамино замешательство, к нам спешит Татьяна Николавена – бровастая и пышнотелая заведующая детского сада:
- Наденька, не волнуйся, сейчас мы будем их кормить!
Наденька – это моя мама. С заведующей они подружки, отчего я пользуюсь неслыханными привилегиями и могу даже не спать в тихий час.
- Пока вы болели у нас случилось пополнение. - Татьяна Николаевна неопределенно указывает в сторону хихикающей и визжащей детской кучи-малы. – Новый воспитатель, сейчас я вас познакомлю. Андрей Владимирови-и-и-ич!
Откуда-то из самой гущи кувыркающихся и кружащихся малышей появляется молодой, по детским меркам непомерно высокий, худощавый мужчина. Синие джинсы, заботливо отглаженная полосатая рубашка, вязаная шерстяная жилетка - по виду колючая. Тяжелой великанской походкой он медленно приближается к нам. На левой ноге, вцепившись руками в штанину новичка, сидит довольный раскрасневшийся Степка. Правую ногу ловко обвил Игорек. Андрей Владимирович улыбается мне:
- Ну что, хочешь покататься? – пара добрых карих глаз смотрит на меня внимательно и с уважением, как на большую. Голос спокойный, низкий.
- Он и на плечах может! - искренне подбадривает меня бойкий от природы Степка. Но мне все равно страшно и потому я отказываюсь. Тихонько прячусь за маму, с любопытством разглядывая темноволосого Гулливера. У него молодое, очень живое лицо, искрящийся взгляд, тонкий длинный нос, густые широкие брови и загадочно седые виски.
- Вы не обижайтесь, она с незнакомыми не сразу ладит, особенно с мужчинами. – смущенно поясняет мама.
- Ничего. Мы обязательно станем друзьями.

И мы стали. Шестнадцать малышей и один Андрей Владимирович. Мы, дети, были совершенно уверены в том, что он, разумеется, волшебник, который может все на свете. Так однажды в понедельник в нашей группе завелся живой уголок с мышами, черепахами и даже золотой рыбкой. Тоскливые прогулки в неприметном дворе-колодце с появлением нового воспитателя завершились. Вместо этого начались длинные, иногда до самого вечера, полные приключений вылазки. То в душистую русскую-народную пирожковую, деревянную от пола до потолка, с большими фыркающими самоварами, баранками и горячими ватрушками. То в диковинный и неизведанный зоопарк. То в мастерскую друга-художника с исполинскими свеже-пахнущими маслом картинами. То в книжный, где работала знакомая Андрея Владимировича, а значит можно было до самого полдника разглядывать красочные иллюстрации  к сказкам Андерсена, Линдгрен и модной тогда Туве Янссон, и откуда мы непременно забирали с собой в садик одну книжку. Ее Андрей Владимирович нам красиво, громко и выразительно читал.

Весной, когда снег стаял, асфальт почти полностью высох, а дни стали длиннее и солнечнее, воспитатель собрал только что позавтракавшую мелюзгу во дворе нашего старого дома возле проржавевшей горки с облупившейся краской. Малыши в пестрых демисезонных пальто, цветных шарфах и тоненьких шапках удивленно обступили своего героя в ожидании. Рядом с покосившимся железным турником у неуместно-технологичного гаража-ракушки нам было торжественно дано обещание - сегодня будет сказка. Надо отыскать и вернуть рассеянному Буратино золотой ключик. Где искать? Есть карта. Кто поможет ее обнаружить? Черепаха Тортилла. Мой симпатичный большеглазый друг Богдан был немедленно отправлен в живой уголок - за картой и добрым советом. Вернулся запыхавшийся, с горящим взглядом и свернутым в трубочку ватманом. Развернули, всей толпой принялись разглядывать, конечно, ничего не понимая, но взволнованно радуясь. И начался захватывающий поход по всем окрестным закоулкам, скверам и дворам. Искали подсказки в виде волшебных шаров, биноклей, бубнов и калейдоскопов. Знакомились с Артемоном -  пожилым черным пуделем мамы Андрея Владимировича, которого в нужный момент та привела и оставила возле булочной. Разгадывали загадки хитрого кота Базилио - его талантливо сыграл один из друзей нашего детского кумира. Позабыли про обед. Исследуя карту и выполняя все задания, вышли в узенький Свечной переулок, с него свернули на шумный Лиговский проспект и под командованием Андрея Владимировича заспешили к таинственному саду Сан-Галли. Чугунная ограда этого небольшого,  плоского, не очень зеленого, никогда не цветущего сада до сих пор отрицает его иностранное название, указывая на что-то неумолимо-русское, исконное. Тогда она немедленно вызвала у меня предчувствие опасной избушки на курьих ножках. Сейчас напоминает искусно срубленные вологодские фасады, украшенные тонким резным кружевом. Мальчишки быстро догадались: где ворота, там и ключ. Простая, но уже мужская логика. Самый высокий в нашей группе Васька, молчаливый и веснушчатый, не без страховки Андрея Владимировича легко вскарабкался на верхушку решетчатых ворот, а после ловко спрыгнул, поддерживаемый старшим другом. В глазах гордость, в ладони маленький блестящий золотом ключик. Заветный трофей, бережно пройдя по любопытным детским рукам, вызвал бурю нешуточных эмоций. Глазели, вертели и так и сяк, спорили,  весело торопили друг дружку: “Теперь моя очередь!”. Ключик был великолепный: с массивной, усыпанной изумрудными и пурпурными стекляшками, фигурной головкой, длинным тонким штоком и изящной сложной бороздкой. Единогласно решили на время взять его с собой в детский сад - как следует рассмотреть и предъявить родителям в доказательство реальности всех на свете сказок.

Исчез Андрей Владимирович так же внезапно, как и появился. Поначалу заведующая рассказывала нам, что он болен. Так сильно, что навещать его маленьким опасно, а потому немыслимо. Позже стала говорить, что он уехал в другой город по делам. Со временем детский интерес немного поутих, но воспитателя мы по-прежнему всем сердцем ждали, беспощадно бойкотируя его преемницу - молоденькую, но  уже вялую Софью Михайловну. Однажды посреди зимы он все-таки пришел, развеяв нашу тоску. Неожиданно, как снег на голову. Дымящийся морозом, розовощекий, взволнованный. Попивая чай из граненого стакана, весело рассказывал, что теперь состоит на службе у короля, а потому с раннего утра до поздней ночи занят каверзными поручениями Его Величества. Строго-настрого наказал нам не грустить, кушать кашу, спать в тихий час и слушаться родителей. Мы обещали все выполнить и чаще всего честно следовали данному слову пока не выросли из дошкольного времени.

Садик, гимназии, университет. Став старше, я узнала историю этого человека. В начале 90-ых он, объехавший полмира на торговом судне, уволился из флота - моряки тогда были не в цене. К своим тридцати двум годам семьей обзавестись не успел - жил с пожилой мамой в коммунальной квартире. Детей всегда любил, но своих не было, так что решил пойти работать воспитателем в ближайший к дому детский сад. С малышами быстро сдружился, в своих подопечных души не чаял: приходил спозаранку, уходил последним, часто вместо дежурной нянечки дожидаясь опаздывающих родителей. Со взрослыми не заладилось. Некоторые замужние мамы с нездоровым подозрением относились ко всем его затеям, кляузничали по мелочам: слишком долго гуляли, слишком активно играли, слишком много читали - не хорошо, когда “слишком”, хорошо, когда “в меру”. Разведенные женщины самозабвенно пекли. Пироги, рулеты, торты, валованы, булочки и слойки еженедельно вручались недоумевающему Андрею Владимировичу в знак благодарности и не только. Он отказывался как мог, они настаивали. Он был сдержан, они пекли еще больше. Когда запасы муки и терпения были истощены, разведенные мамы присоединились к замужним и тоже стали писать жалобы. Слухи о бесчисленных доносах на нового воспитателя дошли до РАНО, там встрепенулись, проявили интерес: зачем это он детей в музей повел, а на хлебозавод для чего? Вопросы, беспочвенные подозрения и  едкое, для душевного человека обидное, недовольство не прошли даром. Заведующая деликатно посоветовала Андрею Владимировичу написать заявление по собственному желанию. 

Судьба золотого ключика, который как-то неприметно растворился во времени и детсадовском быту, не известна. Может быть, он, забытый, пылится в картонной коробке на высокой коммунальной антресоли. Может стоит на симпатичной полке в уютной гостиной, все так-же решительно напоминая о реальности сказок. А может блестит почти настоящим золотом в беспокойных детских руках. 

Март 2015