4. Коктебель волошинский

    


Начало: http://www.proza.ru/2015/02/28/2156

      В Коктебеле мне необходимо было побывать. Просто неприлично было бы и в этот раз не заехать туда, не сходить в ЕГО музей. Дом-музей  Максимильяна Волошина я  искал. Он нашёлся прямо на набережной, зажатый аляповатыми пляжными строениями.  Музей закрывался на обед, и я решил сначала пройтись по набережной дальше, попробовать почувствовать Коктебель целиком. Пошёл на восток через нагромождение бетонных гостиничек и вульгарных кафешек, пока не вышел на тропу, круто забирающую в гору. Она привела меня на могилу Макса. Только здесь стал виден Коктебель. Отсюда всё, что люди нагромоздили там – внизу, казалось несущественным, и открывался замысел Божий. Уже для этого стоило жить – чтобы заставить людей, поднявшись на твою могилу, увидеть то, что, может, в суете своей они и не заметили бы  сами… Спустившись с горы, пошёл по пляжу, редко заселённому совершенно голыми, немного пьяными и очень добрыми людьми: волошинское обормотство живо! Очень хотелось есть, и я зашёл в примеченное заранее, непрезентабельное кафе, как сначла решил, – татарское.
   – Что будете? Шашлык, кебаб, плов очень вкусный – попробуйте!
   – А что-нибудь жидкое?
   – Шурпа есть.
   – Шурпа хорошо. Дайте тарелку шурпы, лаваш и на салат просто помидор с луком. Нет, не надо ни масла ни соли.
     Разогреваемая шурпа невыносимо прекрасно запахла. На вкус горячее, густое, ароматное варево с изрядным куском нежной баранины оказалось так же хорошо.
    Черты лица и фигуры, а главное – певучий добрый говор хозяйки кафе были очень знакомы.
   – А вы не местные. С Кавказа?
   – Да.
   – Армяне?
   – Да.
   – А здесь постоянно живёте?
   – Нет, на сезон приезжаем. Работать. Уже пора уезжать – людей нет.
   – А как вообще этот сезон, мало было клиентов?
  – Да, многие жаловались, что мало людей, но у нас хватало, потому что у нас вкусно.
  – У вас, действительно, очень вкусно. Спасибо. Сколько с меня?
    – 270 рублей.
    Теперь музей. Вдоль стен витрины с фотографиями, документам, рисунками. Возле самого входа слева маленький карандашный рисунок. Макс, ещё 13-летним  подростком, изобразил свою бабушку. Я застыл у этого портрета, всматриваясь. Мне он показался технически совершенным. Никак не мог поверить, что это рисунок мальчишки.
  – Молодой человек, до закрытия музея осталось 30 минут. Если вы так будете рассматривать – не успеете, – бессмертный типаж смотрительницы музея. Высоченная причёска, каменное лицо, подчёркнуто правильная речь и крайне высокомерный тон.      
  – Спасибо за «молодой». Я потороплюсь.
Дальше осматривал бегло, пока не зашёл в мастерскую. Здесь застыл. По-моему, мастерская – и есть его музей. В этом совершенно необычном помещении с огромными окнами, фонарём выходящими на Восток, живёт Дух Волошина.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/03/07/2137