Осенний реквием- Глава 1 часть 2

Читайте ранее: Осенний реквием- Глава 1 часть 1




     В лицо через распахнутые духовые окна подул ночной воздух, умытого дождём города. Пахло грозой, свежим навозом, сеном и лошадьми. Гарь смоляных факелов, запертых в клетях снабжённых прокопчёнными стеклянными тубусами, почти не ощущалась, зато в воздухе витал стойкий запах южных специй исходящий от пары телег-контейнеров припаркованных почти рядом с остановившимся дилижансом. 

     Видя, что Марфа успела собраться и пытается спуститься по лесенке с тяжёлыми сумками в обеих руках, я не смотря на сдержанные возражения принял её вещи и помог спуститься на припорошенный опилками пол. Усатый кучер – южанин по имени Гомез, вместе с картографом колдовали над замком багажного сундука закреплённого на задке экипажа. Над ними раскачивалась керосиновая лампа с автоматическим запалом, подвешенная на завиток экипажа заботливыми руками станционных работников. Сами они, потирая заспанные глаза и тихо переругиваясь, уже распрягали усталых и тяжело дышащих пегих лошадок. Несколько немолодых женщин вооружившись длинными швабрами, похожими на пушистые клюшки для игры в мяч, ловко счищали со стенок, колёс и подвески дилижанса налипшую на него за время поездки и размокшую под дождём грязь.

     Подойдя к сложенным у стены ящикам с маркировкой «Не кантовать», я сбросил  с плеча вещмешок, прислонил к растрескавшейся штукатурке, за которой угадывался ромбовидный рельеф планочной обвязки, свой свёрток и с удовольствием потянулся. Покрутившись немного вокруг своей оси, разминая затёкшую поясницу, расстегнул похожую на ракушку морского гребешка застёжку плаща. Сняв его плотную темно-синюю ткань, мельком осмотрел скрывавшиеся под ними доспехи. На первый взгляд с ними всё было в порядке. Светло бежевое напыление, вроде бы сохранило сталь от вездесущей влаги, хотя в некоторых местах всё же виднелись небольшие пятнышки ржавчины. Подтянув ослабленные ремни, я немного покрутил плечом, проверяя сочленение.

     Сказать, что трястись пару дней по колдобинам просёлочных дорог в кирасе и пластинчатой юбке было делом малоприятным – значит, ничего не сказать. Позвякивая на ухабах, словно переполненный побрякушками ящик коробейника, я проклинал всё на свете, хотя ругать по большому счёту следовало самого себя. Начав качать права на последней остановке и не желая ехать в забитом ящиками и мешками салоне, я вынужден был согласиться с тем, что такому большеразмерному грузу как упакованные доспехи, в багажном сундуке, предназначенном для ручной поклажи, не место. Пришлось освобождать багажник для срочной почты и скоропортящихся посылок. Пристроить их в салоне, помешал бдительный кучер, а о том, чтобы везти столь ценный груз на крыше фургона не могло быть и речи.

     Скрипя душой и ругаясь в полголоса, пришлось натягивать на себя железо и бряцать им весь переезд, кляня на чём свет стоит компанию «Санчес и сыновья», несговорчивого смотрителя и всё Министерство Транспорта, заодно с вечно раздолбанными дорогами Империи. Впрочем, для меня было привычно неделями таскать на себе в разы более тяжёлый панцирь, нежели то обмундирование что было сейчас на мне, бегать, спать прыгать, не вылезать сутками из седла… Но кто бы меня предупредил о том – какое это мучение просто сидеть одетым в броню на мягком кресле трясущегося дилижанса. 

     Поправив перевязь и проверив крепёжные ремни, я достал из нагрудной кобуры свой однозарядный дуэльный пистолет марки «Пастор». Удобная рукоять привычно скользнул в руку, я немного потряс им, ощущая привычную тяжесть верного оружия и вскрыв казённую часть, крякнул от досады. Патрон основательно подмок. Его бумажная обёртка прилипла к металлу ложа, а вокруг капсюля красовалось расплывчатое желтоватое пятно. С сожалением пришлось констатировать, что пациент скорее мёртв, чем жив. Выстрелить в таком состоянии «Пастор» не сможет, а аккуратно удалить испорченный патрон сейчас вряд ли получится.

     Тяжело вздохнув и размышляя какие ещё имущественные потери я понёс во время последнего перехода, взял прислонённый к стене свёрток. Аккуратно развязав удерживающую брезент шнуровку, размотал полотно, складывая его на крышку одного из ящиков, мило улыбнувшись одному из рабочих, что уже некоторое время подозрительно косился на меня.

     Отблески факелов заиграли на серебристом полированном металле широкой, серповидной гарды, осветил ножны, зарумянил светло-серую обмотку и блеснул на навершие рукояти моего любимого оружия. Свернув брезент и отложив его в сторону, я перехватил поудобнее эспадон и слегка выдернул его из плотно прилегающих к клинку ножен, довольно кивнул. Всё было хорошо. Этот представитель моего небольшого арсенала прекрасно пережил транспортировку. Ржавчина не тронула прекрасную сталь, пыль и песок не пробрались в ножны, да и заточка не требовала немедленной правки.

     Двуручный меч незатейливого дизайна имел удобную для хвата тридцати сантиметровую рукоять и полутораметровое лезвие шириной примерно с моё запястье у развесистых рожек гарды. Слегка сужающееся к середине клинка оно снова расширялось во второй его трети, где и имело основную режущую кромку, сходящуюся к острию. Ножны с боковой выемкой позволяли с относительным комфортом переносить это большое оружие за плечом, почти не стесняя движений, а специальные карабины и ремни подтяжки крепили их перевязи, жёстко фиксируя ножны в определённом, удобном мне положении, балансируя вес и наклон с помощью регуляторов длинны отпускных ремней.
Слегка попрыгав, чтобы проверить, не ослабла ли где затяжка, не разболтались ли зажимы, не гремят ли чашки наплечников и убедившись, что я упакован как надо и готов продолжить своё путь, принялся укалывать упаковочный брезент в свою солдатскую сумку. Справившись неподатливым куском материи и затянув горловину вещмешка, поправил длинный тельмяк из дорогого красного шнура с золотистой кисточкой на конце петли и замотавшись в своё видавший виды дорожный плащ, направился было к входу в станционное здание.

     – Молодой господин... – раздался из-за спины голос Марфы. – Вы уже уходите?

     – Да. – я улыбнулся. – Та ещё выдалась поездочка. Сейчас бы отдохнуть часок-другой, но нужно спешить, дело не терпит.

     – Вы знаете. – вздохнула женщина приложив руку к груди. – Я всю дорогу ежеминутно боялась, что на нас кто-нибудь нападёт. Особенно когда мы проезжали Темнолесье! Вот страху то натерпелась!

     – Ну что вы! – ответил я продолжая улыбаться, потихоньку продвигаясь к выходу со стоянки. – Кому мы нужны такие бедные!

     По правде сказать, я лукавил. Почтовые экипажи, даже те в которых перемещались между городами простые пассажиры постоянно страдали от бандитских налётов, разбойников видевших в них лёгкую наживу, разномастных нелюдей и разнокалиберных монстров, порой годами промышлявших в придорожных лесах рядом со старыми руинами. Беда могла прийти и от диких животных, особенно в зимнюю пору. Хищники, морозной порою впав в голодное безумие, обивались в огромные стаи и выйдя на дорогу нападали на всех кого видели. Мог из лесной глуши, выбраться и кто-нибудь пострашнее обычного волка и тогда уже становилось не важно зима на дворе или лето.

     Однако, пугать пожилых людей, мне не хотелось, как и затягивать разговор. Новая Касталония как и другие южные провинции считалась не таким уж опасным местом, но всё равно, начни вдаваться в подробности – найдётся чем нагнать страха на привычных к безопасности обжитых земель стариков.   

     – Мы, это чего... – промямлил Родриге, который от чего-то растерял всю свою говорливость. – Попрощаться подошли. Ну, так это – счастья вам господин... успехов!

     – И вам того же. Удачно добраться до Мёльна. – я слегка поклонился. – Туда же вроде как ещё пару дней?

     – Это если пешком. – почесал лысеющий затылок картограф. – Скоро туда рейс будет. Поедем сразу, как заложат экипаж. Может к тому времени и дождь поутихнет. Обещают, что послезавтра к вечеру уже будем на месте.

     Мы попрощались и я, натягивая на ходу капюшон, пошагал в сторону дверей, в которых десятком минут ранее скрылся «Серая накидка». Там за небольшим тамбуром в просторном оббитом деревянными панелями помещении, стояли несколько рядов скамеек, на которых ожидающие отправки пассажиры посидеть, ожидая своего дилижанса.

     В этот ночной час здесь было не так уж много народу. Почти у самого выхода на стоянку сидела молодая женщина. На её коленях спала маленькая девочка, да и сама она отчаянно боролась со сном, иногда нежно поглаживая золотистые волосы ребёнка. В самом дальнем углу растянувшись в полный рост на скамейке, храпел могучий мужик в поношенном, залатанном, но чистом и нарядном крестьянском тулупе. Клади при нём не было, но на полу под лавкой стояло несколько пустых винных бутылок. Густая курчавая борода топорщилась в потолок, вздымаясь в такт громогласному храпу и с присвистом оседая вместе с могучей грудной клеткой.

     На противоположенной стороне зала расположилась группа вооружённых молодых людей. Их было пятеро. Двое в чёрно-синих двубортных бушлатах военно-речного флота Империи с одиночной лазурной полосой на лацканах. Ещё один в длиннополом кожаном плаще со стоячим воротничком и героически дыбящейся грудью из-за вшитого под подкладку стального панциря – кирасир в младшем офицерском звании. Оставшиеся двое носили длинные кольчуги и табард цветов городской охранки. Мужчины тихо разговаривали и смеялись, иногда отхлёбывая какой-то напиток из ходившей по кругу большой армейской фляги. При моём появлении они ненадолго замолчали, заинтересованно глядя в сою сторону.

     Рядом с дальней дверью, вдоль западной стены возвышалась длинная стойка, за которой на высоком стуле сидел станционный смотритель, а рядом уронив голову на руки, тихо посапывала женщина в оранжевом платье – то ли кассирша, то ли билетёр, а может быть и всё сразу. Смотритель, статный мужчина в возрасте, был одет в некое подобие пехотной шинели зелёного цвета и такого же цвета картуз с жёстким лакированным козырьком. Перед ним на столешнице лежала газета, в которую он вчитывался, изредка бросая внимательные взгляды в зал и с тихим звоном, помешивал мельхиоровой ложечкой чай в гранёном стакане. Заметив мою фигуру, он оторвался от чтения и расправив плечи выпрямился.

     – Доброй ночи сударь. Вы приехали с последним экипажем? – его ухоженные офицерские усы, забавно шевелились. – Могу ли я вам чем-то помочь?

     – Доброй ночи. – я подошёл к стойке. – Не подскажите ли какую-нибудь таверну с гостиничными номерами, либо отель поблизости...
 
     – Да-да, конечно. – смотритель с чувством собственной важности поклонился и запустив под стойку руку, выудил от туда серый листок дешевой газетной бумаги. – Вот. Отличное заведение! Очень рекомендуем.

     – Хм... Спасибо. – я взял предложенную мне бумажку.

     На сером, волокнистом фоне, в окружение плохо пропечатанных ангелков с эльфийскими ушками, за столом, полным каких-то непонятных блюд, сидел пузатый, бородатый старик в тоге. Счастливо улыбаясь плотоядной улыбкой, он держал в одной руке нож, в другой огромную трезубую вилку и так выразительно смотрел на одного из ангелочков, что не оставалось сомнений, кого он выбрал для себя главным блюдом и сейчас будет с аппетитом уплетать. Ниже, крупными, плохо читаемыми из-за завитков и декоративных палочек буквами располагалась надпись: «Весёлый Архонт».

     «Ага... «Весёлый» значит… – подумалось мне. – Лети малыш! Улетай, пока жив!»

     Текст под названием обещал ангельскую кухню, что как бы намекало, лучшее выдержанное вино, самое пенное пиво, шикарные номера и официанток, красоте и услужливости которых завидуют все заведения в городе.

     Ушлый хозяин данного вертепа, видимо отстегнул не малую сумму владельцу станции, а возможно самому смотрителю за то, чтобы здесь рекламировались его услуги. Ниже располагалась схематичная карта с объяснениями как пройти от этой станции к «Лучшему заведению в городе». Понять по ней можно было только общее направление, потому как, «забавные заметки» призванные развлечь будущих посетителей и указывающие на какие-то ориентиры, которые мне, только что прибывшему в город вообще ни о чём не говорили.

     – Скажите, а нет ли у вас в продаже нормальной карты. Не хотелось бы под дождём плутать по незнакомым улицам.

     – Вот, пожалуйста! – смотритель пошарил под стойкой и вытащил толстый, скреплённый печатью зелёного сургуча квадратный конверт. – С вас один серебряный империал.

     Дороговато, но что поделаешь. Я отдал монету которая тут же исчезла под стойкой и подхватив покупку прочитал на обратной стороне конверта: «С одобрения Имперского Географического Общества. Карта торгового града Ладрильо-Рохо и окрестностей с пояснениями и примечаниями для гостей города. Масштаб один к пяти тысячам...». Далее шли какие-то пояснения, имена и подписи авторов, их кураторов, профессоров, что проверяли, утверждали и теперь подтверждают точность расположения строений города.

     Я сломал сургуч и достав многократно сложенный лист, не сращивая разрешения, разложил его на стойке. Станцию я нашёл быстро. А вот с «Лучшим заведением в городе» пришлось слегка повозиться. Находилось оно конечно далековато, почти в самом центре города и топать туда под дождём будет тем ещё удовольствием. Однако, одного только брошенного на недовольно хмурящего брови смотрителя взгляда, оказалось достаточно, чтобы понять, что спрашивать его о каком ни будь другом заведении – бесполезно. Кивнув на прощание и убрав конверт с картой в сумку, я вышел через парадную, двустворчатую дверь на улицу.
 
     Дождь всё так же лил, погружая улицы в серую влажную мглу. С затянутого свинцовыми облаками неба, иногда освещаемого вспышками молний, падали крупные, почти с горошину размером капли.

     Перехватив вещмешок за лямки, чтобы его удобнее было нести в одной руке, я спрятал его под плащ и натянув поглубже капюшон, вышел из-под навеса. Путь мой лежал вверх по улице к мосту, перекинутому через питающую водой город реку и дальше в самый старый, «Деловой» квартал города.

     Невысокие домики, встретившие меня у городских ворот, сменила куда более изысканная архитектура, но вездесущий красный камень, присутствующий на местном диалекте даже в самом названии этого города, так никуда и не делся. Проходя мимо фасадов, я понял, что это был известняк, необычной никогда ранее мной невиданной расцветки. Здания, судя по всему, были разного времени постройки, попадались и четырёх, и даже пятиэтажные дома. На первых этажах некоторых из них располагались тёмные в это время суток витрины, другие щеголяли ложными окнами, колоннами и роскошными навесами. Встречающиеся то здесь, то там арки иногда закрытые коваными решетками, вели в узкие, глухие дворики, либо оказывались искусно замаскированными проулками, ведущими на параллельные улицы.

     Иногда мне встречались другие прохожие, вынужденные, как и я гулять в непогоду. Перебегали от одного навеса к другому промокшие до нитки горожане. Быстро вышагивали по заезженным камням мостовой закутавшиеся плащи хмурые фигуры. Пару раз, я даже видел встречных с новомодными вещицами, пришедшим в Империю с востока и называемыми необычным словом «зонт». Обладатели сего забавного предмета, прикрываясь его похожей на шляпку гриба верхушкой от капель, шли медленно, постоянно сражаясь с порывами ветра, так и норовящими вырвать из рук и унести в ночь эту дорогостоящую, хлипкую игрушку.

     Мимо под сиплые выкрики разводящего прошагал отряд городской стражи. Не заботясь о доспехах, как и о производимом на обывателей впечатлении, они сутулились медленно, вразнобой топали прямо по лужам. Неровный частокол из двухметровых алебард с толстым древком и маленьким навершием, опасно качался над их понурыми головами. Бойцы охранки всем своим видом напоминали ватагу полупьяных крестьян, гурьбой возвращавшихся в деревню после недельной уборки сена в полях и никак не грозных защитников города.   

     Мне пришлось сделать пару шагов в сторону, пропуская их хмурый нестройно марширующий ряд. Вода ручейками стекала с плеч и шлемов, заливалась за воротник и хлюпала в сапогах, капала с носов и бровей венчавших усталые, злые лица. Я бесстрастно проводил охранку ничего не выражающим взглядом. Некоторые стражники недобро косились на меня, другие смотрели с усталым равнодушием, но большинству до моей персоны просто не было ровным счётом никакого дела.

     Их было человек сто. Внушительные силы для того, чтобы случайно встретить их ночью на одной из улиц не особо крупного города. Шли они парами, на расстоянии метра друг от друга и когда середина колонны ещё только проходила мимо меня, голова её уже давно скрылись за поворотом.

     Я хотел было отвернуться и продолжить свой путь, когда заметил в квадрате света, падавшем на мостовую из окна второго этажа противоположенного высокого здания, мокро блестящий каплями воды мыс чёрного лакированного сапога, а затем краем глаза заметил в глухой тени фигуру вжавшегося в стену человека.

     Наверное, я никогда не обратил бы на него внимания, если бы не камушек, который толи случайно, толи специально пнул один из уныло бредущих стражников. Тот весело поскакав по мостовой влетел в тень, но не отскочил от стены как того можно было ожидать. Попав в мягкие складки плаща, он упал в лужу взметнув кучу брызг. Это обстоятельство очень расстроило отправившего его в полёт бойца охранки, который видимо, рассчитывал на эффектный рикошет в расположившуюся рядом витрину. Он что-то пробубнил, но, не заметив видимо прятавшегося в тенях человека, прошагал мимо.

     Стараясь не выдать свой интерес к притаившейся фигуре, я пялился на мокнущих под дождём бойцов охранки, вяло плетущиеся вниз по улице, краем глаза рассматривая заинтересовавшего меня человека. Не узнать его я не мог. Это был новоин – тот самый молодой человек, с которым мы совсем недавно распрощались у дилижанса. Я хорошенько насмотрелся на его дорогую накидку, так что ошибки быть не могло. Парень находился в метрах в пятнадцати от меня, всем телом вжимаясь в стену около декоративного выноса колонны, повернув голову так, чтобы целиком оказаться в узкой полоске угольно чёрной тени и лишь блестящий кончик его сапога предательски темнел в ярко освещённой луже.

     От кого он прячется? От стражников? Провинциалы ведь уже проявляли к нему некий интерес, так может он просто не хочет попадаться на глаза местной охранке? Или всё-таки кое-кто пытается спрятаться от меня? Последнее предположение было бы похоже на паранойю, если бы не обстоятельства моего появления в Ладрильо-Рохо.

     «А ведь он ушёл минуть за пятнадцать до того как я покинул здание станций. Как он оказался у меня за спиной?» Родился законный вопрос. Конечно нельзя исключать того варианта, что молодой аристократ так же как и я получил от смотрителя листок призывающий посетить «Весёлого Архонта». Но опять же, как мне удалось обогнать его на практически прямой улице и не заметить этого. Да и вообще. Я был единственный, кто в эту дождливую ночь двигался в сторону от северных ворот к центру города.

     Выстроенные парами хмурые стражники, всё двигались и двигались мимо меня, вяло переставляя ноги. Казалось, бойцы охранки задались целью как можно сильнее вымокнуть сегодняшней ночью, а потому намеренно медленно топтали лужи, поднимая кучи брызг, а заодно позволяли небесной влаге посильнее пропитать их одежды, забраться под кольчугу и шлем.

     Отвернувшись от них, я продолжил свой путь, ни на секунду не забывая при этом о своём странном попутчике. Тому, что мой «знакомый» вдруг оказался у меня за спиной, было как минимум два простых объяснения. Молодой человек, каким-то образом заплутал, а теперь просто нагнал меня. Во втором варианте, он намеренно пропустил меня вперёд и от самой станции следовал за мной. От кого он сейчас прятался? Возможно, что всё же не от меня, так как до этого момента я его банально не замечал.

     Проводив взглядом последнюю пару солдат и офицера, столь же угрюмого и неопрятного, который замыкал своей двухметровой тушей хвост колонны, я мельком глянул себе за плечо. Парень не исчез словно ночной фантом, а всё так же стоял, застыв в глубокой тени и кажется даже не дышал. Хотя биться на это об заклад я бы точно не стал.

     И всё-таки, при моей работе, с одной стороны заниматься самоуспокоением – смертельно опасно. С другой стороны – излишняя паранойя редко для кого оказывалась спасительным кругом. Возможно меня уже «ведут». Хвостик я заметил, но то была чистая случайность. А вот «Кто» повесил на меня этого серого – вопрос! И для ответа на него у меня просто недостаточно информации.

     Можно конечно предположить, что мои слова так сильно зацепили зелёноглазого, что он, побоявшись бросить открытый вызов, задумал наказать обидчика другим способом. То есть чистой воды самодеятельность, за которой не маячат таинственные фигуры могущественных кукловодов. Вообще-то, если я не зря обижаю молодчика называя его «ново-ином», такой вариант был вполне возможен. Однако, ему имелась пренеприятнейшая альтернатива.

     В дороге я мог совершить какую-то ошибку, в результате которой, всё моё путешествие оказалось лишь пустой тратой времени. А из этого уже следовало, что в городе меня целенаправленно ждали, Серого в карету подсадили и вообще вся наша встреча с была если можно так сказать «неслучайна», а значит, что каким-то образом у кого-то заранее появилось моё описание. Это был очень и очень плохо...

     Я прошёл ещё метров пятьсот, не забывая при этом прислушиваться к тому, что происходит у меня за спиной. Встречных прохожих я не встречал уже несколько минут, улица была темна и пустынна. Только мои шаги, барабанный стук дождевых капель да раскаты грома сопровождали меня среди спящих окон и потухших фонарей.

     Сделав ещё два шага, я порылся в поясной сумке и как бы случайно, обронил несколько полновесных империалов. Золотые монетки, радостно блеснув во вспышке молнии, покатились по мостовой, закрутились и замерли в нескольких шагах от меня, призывно поблёскивая в неровном свете оного из немногих окошек, в которых ещё горел свет. Изрыгая ругательства и проклятия, я бросился за ними. Вот одна, вот вторая...

     Поднимал я их медленно-медленно. А где же третья? Я принялся искать ее, оглядываясь по сторонам и приседая, чтобы лучше разглядеть землю. Потерять целый золотой империал! Неслыханное дело для небогатого на вид воина. На что не пойдешь, когда у тебя за спиной вертится какой-то тип, для которого впрочем, я и разыгрывал сейчас этот спектакль. Подхватывая одну из монет, я незаметно наступил на третью подошвой правого сапога. Я, на мой взгляд, очень натурально суетился, хулил дождливую ночь, копался руками в грязи и «Серая накидка» кажется купился!

     Он был там, метрах в двадцати от меня едва различимый в ночи. Преследовал меня, стараясь держаться вдоль фасадов, не вылезая на открытое пространство. Сейчас Серый практически неразличимым на воне стены, стоял за парной мраморных атлантов, обрамляющих чьё-то безвкусное, но монументальное крыльцо. Ново-ин мог бы спрятаться прятаться там, даже если бы, даже если бы улица оставалась людной. Ночью все кошки серые и к стенам, на фоне которых его накидка служила прекрасной маскировкой, это так же относилось. Парень умел оставаться незаметным, но я тоже не из деревни вчера приехал – знал, «что» искать, «как» и даже примерно представлял себе «где».

     Я приседал, охал, сдвигался, поворачивался, до тех пор, пока эти лёгкие изменения ракурса, не позволили мне различит слабые очертания его фигуры. Довольно крякнув, я «нашёл» свой изрядно заляпанный и покрытый грязью золотой и отряхнувшись не спеша зашагал к центру города.

     За фасадом безмятежности и внешней неторопливостью движений мысли мои неслись галопом. Сомнения в том, что за мной следовал хвост, рассеялись как дым на ветру. При этом оставалось надеяться, что его не вспугнули мои телодвижения, потому как я был совершенно не уверен, что мне повезёт засечь его при других обстоятельствах.

     Не был я уверен и том, что ново-ина нужно прессовать немедленно. Сейчас он просто следовал за мной, держась на некотором расстоянии. Хотел бы убить – давно убил бы. На то у него была уйма возможностей, но вот как он поведёт себя, напади я на него сейчас – вопрос! Вполне резонно опасаясь получить пулю в затылок, не следовало забывать, что он вполне мог оказаться боевым магом. Что кстати было вполне возможно, учитывая, что оружия при пареньке не было. Меня даже вооружённого промокшим пистолетом и эспадоном, над которым ещё нужно было повозиться, чтобы извлечь оружие из-под плаща и вытащить из ножен, конечно даже военному маджинару так просто не взять. К тому же под рукой есть кортик. Но всё же…

     Обходя очередную лужу, я ещё раз обдумал тот вариант, в котором мой преследователь был уязвлённым аристократом. Я назвал его «свиньёй» и за эти слова вполне мог получить формальный вызов на дуэль. Но на станции ново-ин проглотил оскорбление, да ещё какое, брошенное при свидетелях! Для оскорблённой чести это значило только то, что время упущено. Моя кровушка уже не в состоянии смыть с неё грязные пятна, которых, скорее всего, там немало. Если  теперь он идёт за мной с целью расквитаться, то нападения следовало бы ожидать в тот момент, когда мы только остались одни. Однако Серая Накидка медлил, следуя за мной в тенях и лишь иногда приближаясь на расстояние броска кинжала.

     Что это означало? Вполне возможно то, что огнестрельного оружия у него просто нет. Если быть точным – нет такого, которое способно стрелять в сырую погоду. Такой же промокший пистолет, как и у меня. Впрочем, от ново-инов можно было ожидать любую пакость. Устроить скандал. Вызвать на дуэль и потребовать решения вопросов чести на месте. Это – всегда, пожалуйста. Картинно, благородно и всегда и можно выкрутиться, если станет понятно, что переоценил свои силы. Подсыпать яда, подрезать подпругу, пустить стрелу в спину – тоже любимо многими из них, так как почти безопасно для собственной горячо любимой шкуры.

     А вот красться в дождливой ночи за вооружённым воином с кинжалом. Это уже экстремально. Ещё в дилижансе я заметил, что у него нет с собой какого либо более-менее серьезного оружия. Будь даже у него с собой короткий меч: гладиус или ксифос, за проведённые друг напротив друга двенадцать долгих часов, я бы его разглядел.

     Конечно, возможно он всё же маг и железки ему просто не было нужны. Я как-то не очень задумывался до этого момента о том, что и вещей собой у моего попутчика не было. Допустим я мог не видеть как их клали в багажный сундук, но со станции то он ушёл налегке. Так что ещё одна старинность. Кто может путешествовать по дороге в двух днях пешего пути от ближайшего населённого пункта без оружия и какой-либо ручной клади? Ведь не сошёл же он с одного дилижанса только для того чтобы так удачно пересесть на другой.

     Вообще-то может всё тот же маджинар. Слышал я, что некоторые маги могут каким-то образом иметь в своём распоряжении все нужные им вещи, не таская с собой неудобные сумки и вещмешки. Значит он маг? Не думаю. Не похож он на книжного червя, да зачем маджинару красться, прячась сейчас за свечой аккуратно подстриженного кипариса. 

     Нет… Этот человек целенаправленно ждал именно меня и не подсел бы ни в один другой экипаж кроме того в котором ехал я. Хотя, наверное не стоит мне впадать в крайности. Не конкретно меня – человека соответствующего неким описаниям, под которым я соответствовал.

     Похоже, что закрытие моста было подстроено им или его подельниками. Кордон Провинциальной Стражи, выставленный в связи с чрезвычайным происшествием на единственной в этой области дороге, идеально подходит для того, чтобы вынудить остановиться любой экипаж или даже картеж самого Императора. Ведь именно Провинциалы отвечают за безопасность на магистральных трактах. Это раз.

     Два – они никогда не прогонят одинокого путника вынужденного дожидаться попутки рядом с их блокпостом. Я живо вспомнил, как Провинциал у ворот вывел Серого, на «личный досмотр». Единственного из всех пассажиров дилижанса. А на «досмотр» ли? Может быть, он как то связаны? Мог ли ново-ин работать на Стражу? В любом случае пока экипаж стоял у кордона, времени рассмотреть его пассажиров у Серого было предостаточно.

     С маху возникал ещё один животрепещущий вопрос. Где я замазался? Точнее как исполнители узнали – кого именно им нужно встретить. Что-то подсказывало мне, что засветился я на последней стоянке. Что же получается – это дело рук почтовых агентов? Почтальоны убийцы мстят за не доставленную вовремя почту? Бред! Или всё-таки кое-кто хотел тайно провезти кое-что неучтенное, а я спутал ему все планы? Или тот на кого работает этот таинственный незнакомец, посчитал, что я целенаправленно помешал ему, будучи осведомлённым о грузе?

     Ах Эзмор, а ведь несмотря на всю абсурдность последних предположений и то, что взяты они с потолка, они даже в чём-то похожи на правду. Время подъезда дилижанса к определённой точке, вполне можно кое-как просчитать. Почтовые маршруты насколько я знал, планируются с учётом плюс-минус полчаса. Станции имеют дальнограф и находятся на связи с ожидающими прибытия экипажа коллегами, сообщая им время отправления и ожидая подтверждения о прибытии. Вполне можно предположить, что та же информация доступна и размещённым там агентам разных компаний, особенно почтовых. Так же как и то – что некоторые из них обладают доступом к аппарату дальней связи.

     Но почему тогда просто не уничтожить фургон на лесной дороге. Я сомневаюсь в том, что люди, затеявшие за мной слежку, не обладают подобными возможностями. Вариантов здесь не очень много. Либо меня считают перспективным языком и хотят захватить живым, либо боятся огласки.

     Третий вариант – противник никак не относится к почтовым конторам и возможно сам пока не знает, что ему от меня нужно. Кто бы это ни был, он затеял шахматную игру, в которой выставил своего офицера против рыцаря нашей организации. Чёрный офицер, преследует своего визави через всю доску по всем клеткам. Что делать белому рыцарю, чтобы выиграть эту партию. Глупый вопрос. Конечно же, то же самое, что и всегда – ходить конём.

     И я пошёл той самой пресловутой буквой «Г». Находился я как раз напротив небольшого, узкого переулка. Тёмный лаз, под низкой аркой, ведущий куда-то на задние дворы городского квартала, заставленный ящиками, бочками, пустыми корзинами и прислонёнными к стене длинными деревянными жердями. Погожими летними ночами, именно из таких щелей к зазевавшемуся путнику лезут познакомиться поигрывающие ножами тёмные и очень неприятные личности.

     Мощение здесь отсутствовало как класс. Переулок был засыпан глубоко вдавленным в мягкую светлую глину гравием. То здесь, то там поблескивали крупные лужи, а с перекинутых между окнами вторых этажей бельевых верёвок уныло свисали чьи-то намокшие панталоны.

     Резким движением, забросив сумку на плечо поверх плаща, я рванулся в проём между домами. Бочки, ящики и всё остальное до чего я смог дотянуться полетело на землю за моей спиной. Бег в доспехах, далеко не такое трудное дело каким его изображают трактирные знатоки тактики со стратегией и кухонные магистры ратного дела. Тренированный человек, в хорошо подогнанной броне может развивать и поддерживать достаточно приличную скорость, что я продемонстрировал наглядно.

     Пробежав метров сорок, резко свернул в узкий промежуток между домом и каким-то забором. Сзади послышался грохот, мой преследователь, верно оценив мой экспромт, бросился преследовать меня со всей страстью брошенного любовника, но напоролся на приготовленный мною сюрприз. Словно таран я пронёсся вдоль тянувшейся справа высокой каменной ограды, сшибая всё, что находилось у меня на пути и гася скорость проскользил несколько метров, оттолкнулся ногой от стены, бросился в открывшийся зев ещё одного зазора между домами.

     Метров через пятьдесят, я оказался в небольшом, внутреннем дворике. С размаха врезавшись плечом в телегу, остановился. Быстро сориентировавшись, вбежал под низкую арку, ведущую на одну из городских улиц. Через дорогу начинался ещё один проулок, мостовая шириной чуть больше телеги, коленом изгибалась налево, теряясь среди спящих домов.

     Этот выезд был как нельзя кстати. Такой тёмный... Такой манящий... Отвернувшись от него, я опрометью бросившись вверх по улице. Пусть здесь она шла в гору, пусть я тратил намного больше сил, сохраняя и даже увеличивая скорость, но я видел свою цель, достичь которую мне нужно было раньше, нежели Серый покажется из оставленной за спиной арки. Пусть преследователь потратит немного времени, да ещё и поломает себе голову, размышляя о том, куда я мог подеваться.

     Витрины проносились мимо меня один за другим, мелькали двери фонари и квадратные, декоративные колонны. Я бежал в небольшую арку, проезд под одну телегу, чёрным полукругом темневший в фасаде одного из домов в самом конце улицы. Мне повезло, в длинной трубе прохода, прорезавшего насквозь чьё-то жилище, хозяева поленились установить надёжную, кованую решётку. За ним лежал небольшой, узкий двор, на который выходили двери дома, выстроенного вдоль одной из улиц, подсвеченные тусклым светом масляных ламп.

     И тут котёнок удачи повернулся ко мне хвостом. Двор оказался глухим, перекрытым кирпичным забором колодцем, каменным мешком или точнее ловушкой, в которую я сам себя загнал. Единственным выездом из него был тот тоннель, перед чревом которого я застыл будто каменное изваяние.

     Наверное, подобного финала и следовало ожидать, бегать сломя голову по ночному, незнакомому тебе городу. Дело это, как известно неблагодарное. Быстренько отрастить крылья и улететь у меня теперь вряд ли получится. Значит, у меня оставался только один путь – принять бой прямо здесь. Расчехлить оружие и как можно понятнее объяснить Серому: по какой собственно такой причине парням с внешностью второсортного франта не следует связываться с тяжело вооружённым человеком, а тем более гонять его под дождём по разным подворотням.

     Я потянулся было к рукояти меча, делая шаг в темноту стены у самой арки. Сказать по правде, я давно и начисто был напрочь лишён комплекса «честного боя» которым страдало множество моих коллег по всей Империи. Вообще многие из правил «Чести» по моему глубокому убеждению, необходимо соблюдать только тогда, когда для твоего оппонента это слово имеет хот какое-нибудь значение.

     Конечно, такой подход вполне можно назвать ущербным. Не рыба – не мясо. Знавал я множество товарищей, которые безапелляционно заявляли: «Ты охраняешь свою честь для самого себя, а не для кого бы то ни было ещё! Мужчина должен встречать опасность лицом к лицу, ибо негоже, таким как мы, полагаться на грязные приёмы!» После чего многих находили с ножом в спине и без гроша в кармане.

     Наверное, по-своему они были правы. Это были установки из блистательного высшего общества, среды что их окружала и воздуха которым они дышали. Вот только никто из них никогда не бывал на настоящей войне. Войне без правил и запретов, хотя многие из них застали последний крупный конфликт и даже учавствовали в боях за наш юг. Освобождали Эберию, воевали в болотах Риведии и штурмовали наскальные укрепления Южной Сальции и ломали копья здесь в Новой Касталонии. То была другая война, сильно отличавшаяся от того что хлебнуло моё поколение на Дальнезападном Фронтире.

     Фронтир он как и Рибис – меняет людей. Перековывает убеждения и открывает глаза на истинное мужество и показное жеманство. Он – филиал ада, отражение бездны, в которой демоны пируют в ожидании часа, когда врата нашего мира в очередной раз откроются для их легионов. Там бушует постоянная война, её пламя чувствуется в каждой спокойной улочке и тенистом парке, в чистом поле и глухом лесу. Война всех со всеми: диких гоблиноидных орд с отсталыми городами-государствами, драконьих плутократий с вольнолюбивыми племенами кочевников, королевств псевдолюдей и псевдоэльфов друг с другом и с дварфийскими анклавами. И одновременно волны всей этой бурлящей, неспокойной массы накатывают на границы нашей Империи, пробуя на зуб, коготь, кинжал, меч и копё стойкость и храбрость местных жителей.   

     Попав на Дальний Запад, ты быстро учишься тому, что мало чести сражаясь по всем правилам чести, найти свой последний приют в глухой степи, в то время как твой враг, уже распалённый пролившейся кровью на полном скаку въезжает в беззащитную деревушку. Остро осознаёшь, что если ты не добил раненного халфлинга, пожалев этого невысокого превдоэльфа с не шибко-то воинственной внешностью, ты своими руками обрек на смерть как минимум десяток простых имперцев. Там ты осознаёшь – что игры в благородство, закончились там, где остались те, кто готов играть по правилам, а любой незнакомец, тем более крадущийся за тобой в тени в первую очередь враг, от победы над которым зависит не только твоя жизнь.            

     К этому быстро привыкаешь. Теряется лоск цивилизации и блеск присущий бурлящим в обществе идеям гуманизма и в этот момент важно не потерять себя. Не опуститься до уровня обычного пса войны, беспринципного наёмника, но и вырасти из восторженного ещё не нюхнувшего пороха кадета пропитанного рыцарской романтикой, чью голову переполняют идеи стареющих, всю жизнь не вылезающих из штаба, погрязших в балах философов.

     Первоначально мой план был до безобразия прост. Пропустить врага вперёд и напасть со спины. Решить исход одним быстрым и мощным ударом, а уже затем постараться выяснить, кто мой преследователь и уходить в лабиринт ночных улиц. Простой армейский принцип – бей первым, потом разбирайся. Всё было просто и я, не собирался миндальничать с этим зеленоглазым человеком. Я был уже готов, заняв своё место арки, когда взревевшее чувство опасности остановило меня.

     Никогда нельзя считать противника дураком! То, что двор имеет только один выход, видно ещё из середины прохода. Я бы догадался о столь простенькой и незатейливой засаде, так зачем же считать Серого глупее себя. Нельзя также забывать о том, что по моим собственным выводам – меня ждали. Тот, кого я принял за ново-ина, наблюдал за мной много часов, у него точно было время прикинуть: что я и кто я.

     Коли он бросился меня преследовать, значит, он либо дурной на всю голову, во что не очень-то хочется верить, либо считает себя способным справиться со мной. Что у него может быть с собой такого, что способно навредить латнику, пусть и в облегчённой кирасе? Какой-нибудь магический нож режущий сталь, словно бумагу? Карманный арбалет с активированными огненными или ледяными болтами? Револьвер с бронебойными златиновыми пулями? Что-нибудь из алхимии, например дварфский динамит… 

     Внутри меня всё похолодело. Я как то сразу вспомнил, что Серый постоянно стремился приблизиться ко мне дистанцию удобную для броска. Сглотнув появившийся в горле ком, я вновь принялся озираться. Двор примерно шестьдесят квадратных метров. С севера жилые дома, слабоосвещённые окна и закрытые на ночь задние двери, с запада всё те же окна и тоннель подворотни рядом с которым находился я сам. С востока глухие стены, а на южно стороне, какие-то невысокие этажа в два кирпичные постройки, очень похожие на банальный деревенский сарай. От этих строений к зданиям тянется стена метров пять высотой, а рядом с ней несколько разномастных телег.

     В одной прикрытые несколькими слоями старой парусины были неаккуратно сложены изрядно подмокшие вязанки дров, несколько других повозок, пережидали непогоду порожняком. Моё внимание привлекла телега с удалённой передней осью. Основательная, с длинным кузовом, далеко вынесенным за задние колёса, стояла она чуть косо, на шаткой стопке кирпичей подложенных под полу разобранные тяжёлые козлы. Если выбить подпорку, то зад телеги поднимется и я, возможно, смогу добраться до верха кирпичной стены.

     Других вариантов я уже не видел. В несколько шагов оказался рядом с ней и с размаху выбил сапогом несколько средних кирпичей. Подпорка тут же разлетелась и телега с грохотом, ломая оглобли и козла, рухнула на землю. Ящик, заполненный песком и расположенный для баланса под сиденьем возницы с хрустом раскололся. Содержимое рассыпалось по брусчатке, тут же превратившись в липкую субстанцию. Поднявшаяся было задняя часть телеги дрогнула и пошла вниз, перевесив расколотые козлы и придя какое-то подобие равновесия замерла.

     Я чуть было не застонал от разочарования. Теперь задок точно не выдержит моего веса, а если и выдержит… До неровного украшенного сколами края стены оставалось порядка двух с половиной метров. Это немного, если под ногами земля… вообще-то и шатающейся телеги я мог бы постараться перебраться через неё.

     Я ещё раз с сомнением посмотрел на стену. Поросшая мхом, влажно поблескивающая кирпичная кладка производила впечатление чрезвычайно скользкой поверхности. Даже если я смогу ухватиться за верхний край стены, ноги могут просто не найти опоры. Можно конечно попробовать подтянуться на руках, но если не получиться уцепиться с первого раза, в ладонях у меня останутся клоки мха и я вместе с ним, рухну на многострадальный остов телеги.

     Или ещё лучше – встречу преследователя на стене, словно ярмарочный клоун на потеху публике болтающийся на трапеции недавно оставленной умелым акробатом. Дело – швах. Придётся понадеяться на то, что у Серого нет с собой динамита.

     Хотя… оставался ещё один небольшой шанс. Я метнулся в северную часть дворика, к дверям мирно спящих домов. Дёрнул первую попавшуюся ручку. Дверь оказалась закрыта. Вторая тоже. На всякий случай, побежал к третьей, на ходу размышляя о том – что делать если и она откажется открываться.

     У меня в сумке почти на самом верху лежал военный револьвер. Правда это чудо современной мысли хоть и работало как в дождь, так и в снег, а некоторые утверждали, что было способно выстрелить и под водой, находилось в разобранном состоянии. Да и пули к нему хорошенько запакованы и уложены на сааме дно вещмешка.

     Какие у меня ещё варианты? Можно метнуть в преследователя эспадон на манер дротика. Мне приходилось пару раз видеть как орастрийские лендскнехты, наёмники из старой восточной провинции расправлялись таким способом с нападавшими на них ограми. Однако они были опытными вояками и тренировались годами, сам же я никогда не пробовал таким варварским способом использовать своё любимое оружие.

     Хотя наверно лучше всего постараться как можно быстрее сократить дистанцию и молиться, чтобы Серый не оказался фанатиком самоубийцей. Хотя о чём я собственно думаю! Если он действительно полагается на припрятанную динамитную шашку, то какая ему разница как принять смерть – в одиночку от моего меча или прихватив с собой обидчика в огненном фейерверке взрыва.

     – Думай Виктор. Думай! – прошипел я дёргая на себя ручку и на мгновение замер когда дверь неожиданно поддалась.

     Не тратя времени, я юркнул в открывшийся проём и быстро притворив за собой дверь, оказался в маленькой тёмной прихожей. Небольшой коридор, судя по доносившимся из него запахам, вёл на кухню. Глухая и узкая деревянная дверь, наверное, в чулан. Рядом у стены высилась кособокая, нескладная поленница. Наверняка перед дождём, хозяин поспешил забрать как можно больше дров из прикрытой парусиной телеги, но его что-то отвлекло, а потому он не запер за собой дверь.

     Из коридора доносилось тихое бульканье и бурление, приятно пахло стряпнёй, специями и печёным мясом. К аромату еды примешивался характерный запах обжитого дома: людей, старых вещей, пыли и свежевымытых полов. Закрыв засов, я тихо протяжно выдохнул, заметив про себя, что не помню, когда задержал дыхание. Может быть, когда я безуспешно пытался открыть двери или ещё раньше, когда ломал чужую телегу.

     В любом случае сейчас это было уже неважно. Со второго этажа приглушённый деревянными перекрытиями доносился раскатистый храп. Тихий разговор двух женских голосов шелестел со стороны кухни. Они, то приближались и тогда, я мог отчётливо слышать отдельные фразы, то удалялись, почти исчезая за барабанной дробью дождевых капель. Аккуратно, стараясь не выдать своего присутствия ни единым звуком, я прильнул к ромбику смотрового глазка.

     Таская каштаны из огня, я, кажется, умудрился не обжечь руки. Когда глаза привыкли к изменившемуся освещению и сквозь маленькое ромбическое стёклышко мой взгляд пробился через мрак и пелену дождя Серый уже входил в арку. Парень, прокравшись до середины тоннеля, замер. Сжавшись будто пружина, неторопливо осмотрел дворик, двигая одной головой и вперив взгляд в угол арки, за которым я первоначально намеревался дать ему бой.

     Так прошло несколько секунд, а затем Серая Накидка резко, будто спущенная со стопора пружина пришёл в движение. Пола его замшевого плаща взметнулась, два быстрых взмаха и блестя гранёным стеклом в очередной вспышке молнии, во двор полетели две маленькие склянки. Не дожидаясь их падения на землю, мужчина резко в несколько грациозных движений, будто испуганная лань подался назад.

     Не было у Серого накидки никакого динамита, а вот было - нечто другое. Набор алхимических реактивов боевого применения – вот, что за козырь оказался припрятанным в его рукаве и элегантные, выверенные движения без слов рассказали мне не только о том, что это были за склянки, но и про то, что ожидало меня, не откажись я от своего плана.

     Я уже говорил про кошек, которые становятся серыми и ночь, но я готов был поспорить, что отчётливо видел бурлящую от бешеного вращения сосуда жидкость зелёного цвета в первой склянке и голубую во второй следом. Благодаря таким вот пятисантиметровым колбочкам, судьбу забаррикадировавшихся в замкнутом помещении бойцов, мог двумя движениями руки решить даже пятилетний ребёнок. Их содержимое – созданные алхимиками и сжиженные, вполне безобидные летучие газы, при смешивании друг с другом на воздухе вступали в немедленную реакцию, превращаясь в сильный нервнопаралитический газ. На улице его эффект был, но заметно слабее, да и сырость уменьшала срок жизни новообразования… вот только для меня хватило бы в любом случае.

     Зелёная колба ударилась о землю и под давлением начавшего расширяться газа, заранее взведённая пробка-предохранитель пулей вылетела из горлышка. В долю секунды, в воздух помутнел, а затем арку заволокло плотным туманом. Его сизые лапы слегка задрожали и колышущаяся масса начала быстро втягиваться в подворотню. Я со злорадством подумал о сквозняках, а так же о том, что будет забавным, если Серого самого накроет облаком.
 
     Но, к моему сожалению этому не суждено было случиться. Вторая склянка коснулась мостовой. Ослепительно полыхнуло, так что я даже заранее зажмурившись, сквозь веки увидел отголоски вспышки. В размазанном по мостовой тумане бесновались всполохи иссиня-фиолетового свечения. Протуберанцы вновь рождённого газа вырывались из разряженного по краям облака, лизали мостовую, тянулись в недостижимый теперь для них тоннель, отрывались от общей массы и кружась, таяли во взволнованном воздухе.

     Через пару секунд возмущение улеглось. Зелёный с вкраплениями фиолетового свечения пар развеялся, оставив за собой медленно расползающиеся от центра реакции миазмы. Неровные, тёмно-красные, похожие на грязную вуаль ошмётки уже совершенно безопасные для человека. «Ундина и Сильфида», «Карла и Клара» какие только романтические прозвища не давали прозвища этим вырвавшимся из стеклянных тюрем бестиям люди. Однако каждый раз, видя ярость их соития, в душе, я ненавидел придумавших их алхимиков.

     Дождавшись, когда лоскутья развеет ветер, Серый достал из-под накидки кинжал. Наверное, он ожидал, что выйдя из подворотни, увидит моё подёргивающееся, бесчувственное тело, но его ждали только разочарование, мокрая брусчатка и густая тень возле неуклюжей арки. Остановившись, он какое-то время напряжённо прислушивался, затем ловко вертя в пальцах кинжал, спрятал его под накидку. Несколько десятков секунд не шевелясь, смотрел на разрушенную мной телегу, затем обвёл взглядом двор и одёрнув полы, он медленно подошёл к разрушенному мной средству передвижения.

     В задумчивости, он повозил мыском сапога мокрый песок у разбитых козел, пнул обломок кирпича, наступил на него и внимательно осмотрев кузов, уставился на возвышающуюся над ним стену. Затем повернулся, взгляд его скользнул по дверям. На долю секунды мне показалось, что он пристально смотрит именно на ту, за которой прятался я.

     Выбрал одну из дверей он плавным шагом направился к ней. Я не мог его более видеть, но мысленно представил, как он, подёргав дверную ручку, всматривается в темноту за узким стёклышком глазка.

     Прошла минута, за ней другая, а я, отстранившись в глубокую тень рядом с шаткой поленницей, всё ждал его появления. Серый так и не удосужился проверить мою дверь, вместо этого он вышел на середину двора, а затем в несколько шагов взлетел на сломанные козла телеги и вроде бы, даже не коснувшись её, подпрыгнул взмыв в воздух метра на два, а то и все три. Оперившись рукой на стену, он перебросил себя через неё и скрылся, приземлившись на другой стороне.

     Я только тихо присвистнул такой необычайной ловкости. Ему бы в цирке вступать, а не по тёмным улицам за людьми с кинжалом гоняться. Аккуратно достав из-под кирасы часы и посмотрев на их светящийся циферблат, я чуть было не сплюнул от досады. Почти полтретьего ночи, а я до сих пор не в тёплой постели, накормленный и довольный.

     Сколько я ещё времени потеряю из-за этого без сомнений опасного человека? Вряд ли мне теперь удастся хорошо выспаться, зато предельно ясно, что из города нужно делать ноги. Кто бы то ни был этот человек в Сером, если тебя начинают закидывать склянками с алхимической дрянью, люди, прыгающие выше головы – это как минимум нехороший симптом. Ночью из города меня всё равно не выпустят, здесь оставаться опасно в первую очередь для «радушных» хозяев у которых я притулился, да и поесть не мешает. Так что следует….

     Додумать умную мысль я не успел. Во двор вернулся Серая Накидка, немного постоял, походил вдоль дверей, осматривая мощение под своими ногами, сорвав парусину с телеги, внимательно осмотрев скрытые под ней поленья и оставив их мокнуть, разбил пару бочек, которые незамеченными мной стояли за одной из повозок. Делал он это со злости или действительно думал, что я мог там спрятаться – так и осталось для меня загадкой.

     Серый, пробыл в дворике в общей сложности минут пятнадцать. За это время, в кухню пару раз заходили хозяева. Шаркающие шаги перемещались от печи к очагу и обратно. Гремела посуда, но ни отсыревшие дрова, ни дверь чёрного хода готовившего не заинтересовали. Затем ново-ин постояв ещё с минуту, крутанулся на каблуках и быстрым шагом вышел из подворотни. Я тихо вздохнул и присев на дровяную колоду принялся ждать. С этого настырного типа станется устроить мне ещё какую ни будь пакость, а этого мне сейчас очень и очень не хотелось.

     Полчаса, которые я отвёл Серой накидке, чтобы убрался к Эзмору, тянулись и тянулись, будто засахарившаяся патока из большого кондитерского чана. Время шло медленно, а потому я успел, как следует обдумать все свои дальнейшие действия.

     «Весёлый Архонт», или как там его, может и дальше плотоядно смотреть на своих ушастых ангелочков – в это заведение я точно не сунусь. Оно далеко и скорее всего там меня точно ждут. Придётся найти, что-нибудь другое, менее солидное, не с такими красивыми официантками и чуть менее пенным пивом.

     Утром как проснусь, придётся сразу же убираться из города. Это вряд ли будет ранее утро. Я усмехнулся. Но тут уж ничего не поделаешь, мне нужно хорошенько выспаться иначе следующая подобная заварушка вполне может стать для меня последней. Впрочем, это, наверное, даже хорошо. Днём на улицах должно быть много народу. Это значит, что мне стоит опасаться исключительно слежки, от которой я попробую уйти, прикупив за городским воротами хорошего скакуна. Вряд ли кто в здравом уме решится использовать алхимические газы посреди толпы спешащих по своим делам горожан.

     По определённым причинам я подозревал, что сразу по приезду у меня могут начаться некоторые неприятности, но никак не мог себе представить, что за меня так круто возьмутся серьёзные люди, имеющие в своём арсенале различные спецэффекты. С этого момента, наверное, можно считать, что я отдохнул в дороге. Целых два с половиной месяца отдыхал. «Уотдыхался» - можно сказать. Пришло время для работы, хотя я конечно надеялся, получить пару другую дней передышки. Поваляться в гостиничном номере, стряхивая с себя дорожную пыль, погулять и как следует подготовиться.

     Запах еды доносящийся с кухни, изводил голодный желудок, что уже почти неделю жил на каретном пайке, запивать который приходилось вином, разбавленным водой до почти прозрачного состояния. Так что стоило минутной стрелке перевалить за тридцатую засечку, как я поспешил тихо выскользнуть на дождливую улицу, нежели оставаться в этой пыточной с каждой минутой наполняющейся всё более аппетитными и нежными ароматами.



Далее: Осенний реквием- Глава 1 часть 3