Дни Тридцать девятый и Сороковой

ДЕНЬ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ

Пропустила сразу два занятия - уехала на дачу. Осталось всего ничего - по моим подсчетам, всего три лекции, и мне от этого немного грустно. Перечла и отпечатала начисто все предыдущие записи, найдя в них много полезного и важного для себя. Даже в мурли. Жаль, если я вместе с грязной водой выплесну из этого учения и ребенка!

На даче  почувствовала  свое  низкое состояние:  постоянную, непроходящую усталость,   апатию,  внутреннее раздражение  против всех  и всего,  впечатление бессмысленности того,  что делается и делаю.  А это - типичная болезнь души,  в которой виновата только одна я. Хорошо мне было (относительно хорошо) только на моих холмах: уже не впервые они меня лечат и утешают, их зеленый простор создает во мне ощущение дома, пристанища, единственного места, где мне хорошо даже тогда, когда плохо. Может быть, это и есть мой Дом, то потерянное, куда мне надлежит вернуться?


ДЕНЬ СОРОКОВОЙ

Никогда еще за все время моего обучения  в  Брахмо  Кумарис, мне не было так трудно и плохо, как вчера. Сомнения раздирают меня на части, нет сил продолжать эту пытку и нет сил добровольно уйти от нее, а это уже совсем скверный признак. Почему в моей жизни почти все заканчивается именно так: болезненно, с муками совести и чувством неисполненного перед кем-то долга (может быть, надуманного?), с неприятным осадком, горечью, появившейся там, где в начале было такое наслаждение? Это касается не только моих эзотерических опытов, которыми меня дарила судьба, но и моей мирской жизни. Всему уготован такой конец, полный самых противоречивых впечатлений и несбывшихся надежд. При этом, я не могу себя упрекнуть ни в слабоволии, ни в расхлябанности, ни в излишне легком отношении к тому, за что берусь. Скорее наоборот, именно отсутствие легкости мне и мешает больше всего.

Со сколькими людьми из нашей группы новоприбывших Кумари я ни говорила, все они смотрят на данную школу легко: да, многое им непривычно, многое неосуществимо, но они и не планируют столь кардинально менять свою жизнь: пока есть возможность ходить - ходят, часто по принципу «надо же куда-то ходить, а здесь мне близко от дома...»

Почему я не могу жить так же? Почему я отношусь ко всему так глупо-серьезно,  словно решаю вопрос жизни и смерти?  Может быть, потому,  что моя  йога запрещает мне быть неискренней,  особенно в вопросе взаимоотношений с Богом? Вчера я получила анкету, заполнение которой необходимо для продолжения курса обучения. В анкете спрашивалось, что из услышанного я приняла и во что имею веру, какие принципы соблюдаю и каковы мои планы на будущее. На подавляющее большинство вопросов я могу ответить только «нет». Ответить так, значит, заведомо отказаться от дальнейшего посещения занятий и, больше того, стать тем же изгоем, каким я мгновенно стала в христианстве, когда с меня там потребовали покаяния в занятии йогой и полного отказа от нее: тогда я стала единственной дурой из всего нашего коллектива, кто честно признался в том, что испытываю уважение и сильный интерес к индийским учениям. Прочие промолчали и оказались желанными для православия, а мне показали на дверь. Здесь все может произойти точно также: мне снова покажут на дверь или, хуже того, начнут применять на мне разные юкти, потому что я снова не могу честно сказать «Да» всему, чему нас учат,  потому что, например, считаю Христа такими же Устами Бога, как и их Брахмо, потому что не отношусь серьезно к главному постулату этой школы о 5-и тысячелетней кальпе и, вообще, не считаю Миф, принимаемый любой духовной школой, единственно возможным и принципиальным для духовной практики. Кроме того, предлагаемый ими режим ежедневных занятий для меня невозможен: как бы я не поверила в БАБА, но рисковать ради этой веры хорошим местом работы в наше время и в моих обстоятельствах или долее испытывать терпение моих родных я не решусь, к тому же, мне категорически не хватает здоровья на совмещение дел, которые я считаю необходимым делать должным образом. Все исполнять в полсилы, в полсовести, по мере возможностей, как это делает большинство, - не в моей природе. А главное, я не могу принять предлагаемой мне игры целиком, отчего мои усилия и жертвы еще больше кажутся мне напрасными.

Что же произошло вчера?  Как всегда,  я пришла на занятия  в наш зал на Придорожной  аллее. Там  меня  встретил  Кумар, обычно отмечавший наше посещение,  и сообщил,  что с пятницы (которую  я пропустила и во время которой показывали фильм о Мадубане) вводный курс считается завершенным (?!), и все оставшиеся после него продолжают свои занятия в здании Лайт Холла на проспекте Луначарского. Он объяснил мне, как туда добираться, и я пошла, решив, что еще успею к началу занятия (было всего 18 часов). На улице в этот день от жары плавился асфальт (30 градусов в тени), ожидалась гроза, в воздухе все как будто бы застыло в ожидании чего-то страшного. Уже в троллейбусе я вспомнила о своих старых, белых тапочках, припрятанных мной в нашем зале, которые я там оставила: возвращаться за ними специально не хотелось ни сейчас, ни, тем более, приезжать за ними еще раз специально, проще было пожертвовать их майе.

По дороге к троллейбусу мне встретился один из наших «новых» братьев - немолодой «йоговского» вида мужчина с бородой и спокойными, погруженными в самого себя глазами, которому я сообщила о переезде нашей группы и предложила составить мне компанию, если он тоже планирует успеть на сегодняшнее занятие. Как и я, он также не был на двух последних лекциях, но дорогу в Университет знал хорошо. Моя попытка разговориться с ним не привела ни к чему хорошему. Он, ничего не конкретизируя, вел себя так, как будто был уже здесь не новичком, и на мой наивный вопрос, сможет ли он про должать ежедневно ходить на занятия и впредь, загадочно и отстраненно ответил, что «кушаем мы каждый день». Брат был на редкость неразговорчив, оставаясь со мной отрешенно доброжелательным. (Знакомая мне роль утвердившего свое Я на почве духовной практики йога, который, независимо от того, насколько много он сам пожертвовал ради этого Пути и насколько дотошно лично выполняет все его предписания, держится с тобой так, как будто бы заведомо стоит на голову выше тебя и не понимает, как житейские проблемы могут быть предметом обсуждения и препятствием для духовного пути! Лично у него таких проблем не было, а мой уровень развития для него казался абсолютно очевидным.) Все, что мне хотелось сказать ему и о чем его расспросить, умерло, не родившись. Насущные для меня вопросы (Как будут проходить занятия в дальнейшем? Возможно ли посещать группу не регулярно, а по мере возможности? Какая новая теория будет даваться или пойдет одно лишь разучивание мурли и служение Университету?) застряли в горле: я уже заранее знала, что он мне скажет, как и по какому поводу, знала, что дальнейший разговор будет абсолютно не нужен ни мне, ни ему, «возвышенному».

Во мне снова появилась та же раздвоенность личности. Я одновременно стояла как на его «высокой» точке зрения (если для тебя главное - духовное, то все твои телесные проблемы - не более, чем оправдания!), так и на своей «низкой» (стоит ли игра жертв, если ради чего-то искусственного и сомнительного, явно страдает реальное). Кроме того, я на сто процентов была уверена, что данный брат живет где-то в этом районе, работает на дому или, вообще, не работает, живет без семьи и достаточно часто сам прогуливает занятия). Не понимала я только его поведения со мной. Мне самой прежде довольно часто приходилось общаться с новичками в своей группе. Даже будучи их наставником, я никогда и не с кем не переходила на этот возвышенно-отстраненный тон, скорее наоборот, намеренно опускала себя до их точки зрения, помогая им не пугаться трудностей, а найти возможный компромисс для их ситуаций, не убивая наповал догмами, крайностями и учитывая разные личные возможности учеников, давая им свободу там, где она не вредила делу. В данной школе уже третье мое столкновение со зрелыми братьями и сестрами на уровне подсознания создает передо мной невидимую стену, затыкающую мне рот и заставляющую меня почувствовать себя ничтожеством, которым, вероятнее всего, я и являюсь. Запомнилась и еще одна его фраза: «Не торопитесь здесь задавать вопросы. По мере слушания материала и регулярной практики многое само встанет на свое место». Против этого я ничего возразить не могла. Главная моя проблема состоит в том, что я до конца еще не могу для себя решить, хочу ли я безоглядно принять на  веру целиком все или буду продолжать бороться за право иметь свои сомнения и свое мнение. В первом случае, я предаю себя, но имею пользу от данной школы, во втором, остаюсь в мире со своей совестью, но в полном одиночестве.

 Проехав три остановки, Кумар вдруг сказал, что на занятие не поедет (вот и ответ на его сравнение с ежедневным приемом пищи!), и пояснил мне, где следует выйти из троллейбуса. В силу полной своей географической бездарности, я вышла на три остановки раньше - возле Универсама, но, к сожалению, не того, который нужен. Положение было дурацкое. Жара была невыносима (как оказалось, этот день был зарегистрирован, как самый жаркий в Санкт-Петербурге за прошедшее десятилетие!), занятие в Университете уже началось, а я все еще брела по незнакомым мне улицам в подсказанном мне какой-то женщиной направлении. Я прекрасно понимала, что судьба проверяет меня, испытывает на прочность. Очень просто и разумно было бы повернуть домой и прекратить свои метания тела и разума, тем более, что вводный курс был закончен, а моя договоренность с начальником о переносе рабочего времени истекала через неделю. В будущем маячил мой отпуск, которого я не имела более двух лет, а ежедневные поездки сюда с дачи были бы просто безумием и с точки зрения затраченного времени, и денег на эти поездки, и крайне странного способа проведения моего долгожданного отдыха в метро и в электричках. И, тем не менее, я продолжала брести к Университету, не желая оказаться слабовольным учеником БАБА, не выдержавшим его испытания. Ну не бред ли? В Университете занимались сразу же несколько групп. В холле на столах лежали журналы, где пришедшие отмечались сами и шли к своим. Нашу группу все еще вела Сантош (какое почтение новичкам!), кто вел других - не знаю. Комнатка была маленькой, уютной, со знаком Атмана на стене, низким столиком посередине и рядом белых кресел вокруг. Сантош сидела на одном из них и уже вела беседу с помощью переводчика. Я подсела в уголок, обливаясь потом от жары и плохо соображая. «Наших» было совсем мало - около пятнад цати человек. Вскоре одна из наших сестер, пожилая женщина, встала, чтобы уйти раньше, но Сантош ее остановила, сообщив нам, что «у этой сестры сын недавно покинул свое тело, и ей предстоит поездка на похороны».

Сантош попросила принести толи, жестом показала сестре встать перед ней на колени и, взяв ее за руку, благословила ее: «Все будет хорошо, помните, что вы - душа, и что БАБА будет с вами!». Приняв правой рукой толи (два пряника), сестра покинула наш зал. Это было очень трогательно. Я бы очень хотела так жить под защитой своего Учителя, но я до сих пор не могу в себе разобраться, что так во мне противится этому, и что - хочет. Как я поняла, здесь, в этой комнате, наш коллектив будет заниматься только до 1 июля, а потом нас переведут в группу, занимающуюся с 7 часов утра. Предварительно мне нужно будет сдать анкеты (те самые, с которых я начала свой рассказ) и снова приклеить на них свою фотографию. Ни понимания, что мне следует писать в этой анкете, ни возможности регулярного посещения группы в будущем, ни желания еще раз отдавать свою фотографию (сто лет не снималась, жаль отдавать, если и ходить не смогу!) - я в себе не находила. А прощаться навсегда с сестрой Сантош да и с Университетом мне было ужасно жаль: последняя моя ниточка к Небу снова рвалась, и я опять оставалась между Небом и Землей, одинокая и всюду неприжившаяся. На занятии, последнем или предпоследнем в моей жизни, поскольку сестра Наталья обещала через день принести сюда мои тапочки (царственный повод!!), Сантош перечислила стадии отношений с БАБА, возможные состояния сознания, в которых осуществляется йога. Это: 1) ангельское состояние, 2) состояние карматит, 3) авьякт (бестелесное) или кармайога, 4) юктиюкт или йогюкт, 5) дабллайт, 6) непорочное, 7) состояние, свободное от эго, 8) состояние семени, 9) состояние доверенного лица - трастин и 10) состояние домохозяина - грахастин.
 
Кармайога - это действия в состоянии «я душа» и стороннего наблюдателя при наличии четкой цели, при знании почему и что я делаю, и имении в качестве своего постоянного спутника БАБА. Здесь же - состояние равновесия между  ниара (особый, уникальный, отдельный) и  пиара  (любящий).
 
Юктиюкт или йогюкт - это действия в особых обстоятельствах, когда надо иметь силу для преодоления обстоятельств. Юкти - означает метод,  ведущий к успеху. Мы идем, и вдруг на нашем пути открывается  яма. Если мы имеем цель идти, то не надо ставить вопрос - откуда яма? кто выкопал? Нужно просто прыгнуть. Лечить больную душу нельзя напрямую, резко, нужны юкти. Не говорить Детям, что они - шудры, а говорить, что они - любимые дети БАБА, что они изменятся, если будут делать то и то. Часто больной хочет быть здоровым, но не хочет лечиться. Нужны юкти, чтобы его не испугала предстоящая работа, нужно найти ему возможное применение, исходя из его особенностей, нужен подбор юкти, помогающий Детям выйти на путь Йоги (йогаюкт). (Вот бы мне нашли! Только ведь я все равно уже знаю, что полумера и полезные уловки все равно станут, рано или поздно, мерой, а эта мера пока еще стоит у меня поперек горла!)

Ко времени проведения trafic control в 19 час.30 мин. все группы собрались на слушание мурли в актовом зале. Здесь все были в белом. (Какое счастье, что я в этот раз чисто интуитивно пришла в белой блузке и светлых брюках!) На сцене уже сидели две незнакомые мне русские сестры в сари, посередине уселась (на этот раз - в позу полулотоса) наша Сантош, и все трое застыли с открытыми глазами в позе для медитации.

Включили оранжево-красную подсветку, и началась минута безмолвия. По ее окончании две сестры ушли со сцены, а Сантош начала чтение мурли. В зале присутствовали студенты самых разных лет обучения, многие из них по несколько раз уже побывали в Мадубане («На какие деньги шикуют?» - сразу возник у меня вопрос). В мурли новых идей практически не было, но читали их в течение часа. Отражу здесь только то, что хоть как-то показалось мне новым или затронуло мои чувства.

Сладкие дети! Будьте драгоценностью победителя, тем, кто остается непоколебимым среди колебаний, благодаря вере в своем интеллекте. Когда у вас есть вера - победа вам гарантирована.. (Как всегда мурли точно ответило моим сомнениям: раз веры у меня нет, ходить сюда дальше бесполезно!)  Вы - облака, приходите сюда, чтобы лично встретиться с Океаном знания и наполниться от него. БАБА дает вам счастье Рая, но обретете вы его, только следуя Шримату. В Бхагават Гите истину исказили. Думают, что Бог - это Кришна. Но Бог не рождается в теле. Думают, что здесь обычное религиозное собрание. Но здесь говорит не человек, с вами говорит Океан знаний!  (Не уверена.) Вы находитесь на чужой земле. Ваша земля - Рай. У вас столько любви к этой земле, что вы хотите остаться здесь?  (Да, у меня именно столько любви, и я - на своей земле, хотя школа и зовет ее землей Равена. Но она - моя.)  Доход для Рая зарабатывается в аду.

Сейчас вы изучаете историю и географию с самого начала, а не с нечистого мира, с которого мы знаем нашу историю.  (Кое-что мы знаем и о периоде более 5 тысяч лет назад, и он мало похож на жизнь в Раю.) Ваше наследство будет соответствовать вашим усилиям взять его.

Девиз:   Летящая птица - это тот,  кто всегда свободен от всех телесных отношений и прилагает усилия, чтобы стать ангелом.

Задача на июнь - стать дабллайт - установиться в форме света, чтобы быть легким. Последнее, что вспоминается мне из этого занятия, это два его эпизода. Один из них состоял в просьбе Сантош встать тех, кто собирается в этом году поехать в Мадубан. При этом, как здесь принято, ничего не пояснялось и не оговаривалось, - ей нужно было только видеть в нас устремление ехать, оставляя все свои прочие проблемы БАБА. Многие новички встали. Я, даже понимая, что от меня в данной ситуации требуется, и искренне веря, что Бог действительно все устраивает так, как нужно, если мы ему верим, не встала. Это не значило, что в Индию - страну моей мечты с детства и столь значимую для меня, мою вторую Родину - я ехать не хотела. Отнюдь. Но смелости выпрыгнуть из моего Я - рационального и чуждого этому, ничем не заслуженному авантюризму - у меня не было. Мое «невставание» было своего рода мистическим ответом ситуации. Во мне продолжала идти борьба двух начал - майи и истины, но что в данном случае являлось майей, я до сих пор не знаю. Сантош убеждена, что майя - это мои сомнения, тянущие меня вниз. Но я не исключаю, что как раз наихудший низ - это потакание своему воображению, что поиск Бога в заморских краях с тратой немалых денег на перелет не является признаком возвышенной души. Может быть, это воображение как раз - майя, больший уход от Бога, не находящегося  где-то , а присутствующего здесь, в нас самих, на этой, нашей грешной Земле, в нашей мирской жизни и в мирском служении. И недоверие этому воображению никак не связано с моим огромным желанием побывать в Индии.

Вторым удивительным эпизодом оказались самые последние мину ты нашей безмолвной медитации, когда Сантош снова застыла в неподвижности перед нами. Взглянув на нее, я с удивлением увидела вокруг ее головы золотисто-белый, постоянно меняющий свое очертание ореол света. Я видела ауру?! То, о чем очень давно говорили мне мои «соратники», а многие из них - видели, то, чему я не верила, вернее, не могла поверить применительно к самой себе, - случилось? Я, без всякого сомнения, видела ауру вокруг головы сестры Сантош!

Во время моей часовой поездки в метро, над городом пронеслась гроза с порывами ветра до 30 метров в секунду. У нас в Московском районе выворотило несколько деревьев, выбились стекла в ряде квартир, дождь, по словам видевшей это Маши, лил черной стеной. Выйдя из метро, я всего этого не застала, в мире снова стояла тишина. Не слишком ли много знаков для меня на этот день, знаков, которые я не могу однозначно истолковать, как и не могу принять определенного решения, что мне делать дальше? Мне очень нужна пауза на какое-то время, возможность прийти сюда еще раз или хотя бы изредка подпитываться здесь, «как облако от Океана». Но я не хочу, смертельно боюсь давать сейчас какие-либо обеты и обязательства. Я еще не готова к ним.