Поход в оперу

Поход в оперу это мероприятие, требующее изрядных средств и особых приготовлений. Мало того, что  оперный сезон довольно короток и достать билеты на нужное представление с правильным составом трудно, неожиданности встречают вас на подступах к местному храму искусства в форме бастующих украинцев с самопальными плакатами в руках. Плакаты не советуют идти и подпевать Путинским ставленникам и в конкретном моем случае, путинской подстилке и международной террористке Анне Нетребко. Глупцы, они и не понимают, что именно за ее  исполнением я и пришагал сюда.
Давали Иоланту и Крепость Синей Бороды Бартока.
На входе контролер проверил не только ваш билет, но и содержание вашей сумки на взрывоопасность. Русские театральные старушки приносят с собой легкую закусь в виде печева, завернутую нестандартно, по домашнему. Это напрягает контролеров, и таких бабулек шманают, как в аэропорту перед взлетом. Их объяснения про домашние кексы и маффины на русском языке слабовато помогают делу продвижения зрителей к их местам, потому что бывших русских среди зрителей много. Бабушек легко отличитъ от местных: специальная демисезонная между оперой и балетом одежда обычно украшена гигантскими брошами театральной символики, чтобы их не перепутали с случайными зрителями без рода, без племени. Они себя чувствуют там, как дома или как на слете с себе подобными. Многие из них знакомы с другими хотя и шапочно, но это не мешает им обсуждатъ исполнителей второго состава, которых они демонстративно не называют андерстади. В основном, это одинокие женщины, приехавшие в Линкольн Центр с пересадками городским транспортом из далекого Бруклина. Вся цель их жизни сводится к тому, чтобы скопитъ средств и попасть на оперы и балеты этого сезона.
Итак, свет погас, и занавес поднялся. Перед зрителями возникло голлографическое изображение спрятанного в южных Альпах Франции курорта для одной персоны. Внутри изображения расположена спальня Иоланты. Сама Иоланта лежит на полу рядом с кроватью в то время, когда постельные принадлежности разбросаны по полу спальни. Иоланта Нетребко органически вписывается в бесформенную ночную рубашку больничного типа. Глаза ее широко раскрыты. Она поет о прелести жизни. Ее служанка Марта собирает постельные принадлежности на кровать. Все идет своим чередом: появляется еще парочка прислужниц. Они кривляются Иоланте и говорят что то вежливое не по теме.
Все идет по плану, пока на сцене не появляется курьер. Он одет курьером, но из другой временной зоны. На нем летный кожаный шлем с летными же очками, брюки гольф и портфель с пряжками. Он принес  в спальню новость, что король Рене скоро будет здесь.
Король действительно приезжает с охоты.
Он одет в темную форму офицера третьего рейха, в его руках винтовка с оптическим прицелом. По хозяйски король подвешивает на крюк, как в пыточных, убитого голлографического оленя и ставит под него эмалированный тазик для сетка натуральной крови.
При появлении характера в нацисткой форме несколько весьма пожилых людей снимается со своих мест и покидают зал.
Вместо 2х высокородных дворян из оригинального либретто на сцене появляются 2 горнолыжника  со слаломным хардвером подмышками и в ботинках Саломон на ногах. Один из них поет арию, про свою Матильду, с которой никто так и не может сравниться, несмотря на то, что со времени оригинальных событий прошло несколько столетий. По глубокому выдоху всего зала было понятно, что все ждали этой арии, чтобы лишний раз увидеться, что они попали в правильное место, что дают Иоланту.
Один из горнолыжников оказывается переодетым высокородным из оригинального либретто. Он западает на слепую Нетребко под вечную музыку Чайковского и обещает ее отцу, что заберет ее себе независимо от хода курса лечения по возвращению ей зрения. Это звучит, типа, что она слепая ему даже милее, чем все другие зрячие, с кем он бывал.
От такого стресса Иоланта становится зрячей, и именно тут Анна Нетребко показывает высокий уровень своего драматического мастерства: она рванулась в зал так неожиданно быстро с высокого старта, что люди первых рядов партера просто вжались в плюш своих кресел.
Хорошая получилась опера. Не жалко ни времени, ни денег.