Камень Преждевременные Эякуляции невошедшее

***

И ПРЕДСТАВЛЯЛА МЕНЯ В КОТЛЕ С КРОВИЩЕЙ, такого охуенного, с мёдом, смешанного с мускатным орехом и зелёными травами, кости изрублены, жижа булькает, в пузырях плавают глаза, покачиваясь на воде,а ты дрочишь на моё отражение трупа в своих сонных зрачках, представляя как перемешиваешь в вареве то что когда-то было мной, наваристый бульон, тебе жарко и жалко что не можешь больше сладко дрочить на сладкоголосые ходики на стене, отбивающие тихий такт глоссолалии, ололируя свои озарённые проволочным светом бёдра, мешаешь вздымать свой флаг на частоколы северных деревьев и так каждую весну каждую ночь и в каждое весеннее полнолунье. И в твоей радости сияет, волшебный словно абрикос, и тот кого не представляет, и каждый раз так, рас-так и разэдак, мать вашу перемать, вам не перемолоть меня, ночные странники, я буду в ваших ресницах, в ваших десницах, спирт, кровь, говно, рак и густая сперма. Я наполняю вашу юдоль скотоложства, смердейшим океаном, окровавленный, ночной полумесяц, раздвоенный флаг на замке напёрстка, две верёвки тянутся верят друг другу, как и в то, что можно вернуть в океан пришедшую оттуда боль. Сколько можно уже есть негативы, вот что я вам скажу!

***

От нее пахло степями и травами, пыльные джинсы, волосы, заплетенные в косы, что еще для счастья надо? Руки и ноги, похожие на те же травы, и ростки волос как пучки ковыля - эк же меня преклинило на траве, а еще я буду говорить о том что цвела горчица, и призраки с птичьими носами слонялись в туманах угоризонта, но ты же об этом и так знаешь, и однажды, бегая по полям, переплетаясь с острыми косами осоки своими ломкими листоподобными конечностями, ты впала в прострацию, а я увидела тебя уже под вечер, насекомые оплетали тростник твоих запястий коконом свободы, новой, непонятной. Паутина стала твоими волосами, сороконожки разыгрывали шахматные партии прямо на белках твоих глаз. Я слышу треск саранчи у тебя под кожей, поднимаю, освобождая пергаментное тело, в высохшую и испещренную иероглифическим орнаментом оболочку завернуто что-то ломкое и подвижное от переплетений шелковой паутины, и плачу, видя что вся изнутри ты заполнена шевелящимися насеомыми, антенны из ноздрей, в тебе не осталось ничего человеческого, только бессмысленный кожанный костюм, старая змеиная кожа, и тут твое тело а точнее оставшийся кокон подается ко мне, обвивает мою шею шуршащей и колючей рукой, и ты целуешь меня, точнее, меня целует то что от тебя осталось, и это было как никогда в жизни, ты впрыснула мне яд и пошло воспоминание из детства, как я склонившись над трупом лошади внимательно изучаю, и ковыряю его палочкой, без всякой брезливости, а насекомые тем временем вьют домики вокруг твоих глаз и реки муравьев пропахивают мимические морщины, и я чувствую будто бы ты обнимаешь меня своими шлейфами мимических голограммок, приобретших форму муравьиных тропок, которые так щекотно пытаются пробраться мне куда-то, и я вскидываю волосы, и мы остаемся в темноте, неподвижные, только нас почему-то слепят звезды, я вижу хвост оленя, испражняющегося северным сиянием на обводы мнечного пути, а тогда, в трупе лошади, копошились личинки, жуки, и я засунула по локоть руку и наверное провалилась бы сама, до сих пор передергиваюсь от этого воспоминания, и с тех самых пор у меня комплекс vagina dentata выражающийся в том, что как бы нельзя им говорить о том кто здесть самыйглавный,проваливалась по локоть в твои тонкие насекомьи подобные слюде, и все начинало состоять из шевеления маленьких лапок, фасеточных глаз, сяжек и антенн. "Взгляни на мир через фасетки" - мелодичным но состоящим из хитинового скрежета пропела ты, и кибернасекомые впились в мои пальцы, мир бешено раздевался и слой за слоем я видела как опадает пелена старого, не насекомьего бреда, и остается один, насекомий бред. Призрак в розовых волосах рассвета - протанцевал в витых перилах спиралевидных облаков, поглядел прямо в мою сердцевину стеклышками маски чумного доктора, и в это время кожа на моих руках разорвалась, я и рассыпалась на мириады жуков, кузнечиков сверчков, стрекоз и уховерток. И где-то в сердцевине кишащей скарабеями мумии возникшее из переплетений многочисленных насекомых лицо сказало мне, шевеля губами из древних термитов, от малейшего дуновения воздуха рассыпающихся в прах, "вообще-то люди от такого умирают" Мне все равно, прокричала я и оказалась в комнате, где мы крутили пластинку Битлов, сидели в белом и пахло химическими реактивам, а потом мы снова поставились, и понеслось, ракеты затрещали по швам...

***
ПАМЯТИ ХИМИКА
ЗЭтот абзац я хотел бы предложить своему исчезающему другу. Ты сидел, вдыхая солнце, глядя, как под тобой соревнуются в пестроте окраски стремные рыбы, ты умеешь шипеть, как спущенное колесо, веселись, Шалтай и Болтай, но нефть забрала тебя, и ты- весь в лопаъщихся пузырях своеей прозрачной жабьей кожуры, посмотришь на солнце в последний раз, чтобы сорваться с моста. Ты - в воде, в вязком иле, что называют няшей, в тебя тыкаются тупые мордочки карасей, нисколько не сочувствующих тебе, твой чуб, мелированная волнующаяся пакля, поростет тиной, тебя треплет река, раки объедят твои пухлые губы, в черепе свернется колбаской усатый налим. А я буду вспоминать, как скоблили мы лезвиями поросшие горьким инеем тарелки, и твой веселый, загнутый к верху голос, буду поглаживать дырки на венах, вспоминая о тебе, о том, как часто мы были совсем рядом со смертью. Лезвия, даст хевен, провода от наушников, шприцы и вата, одинаковый след от зубов на руке, и твой вонючий одеколон. А пока я предаюсь воспоминаниям, и тереблю себе дремучую, исколотую инъекциями ядов сморщенную душу, больше похожую на мошонку умершего от переохлаждения бомжа, ты пошевелишься на дне реки, водянисто проморгаешь совсем помутневшие глаза, ноги поднимешь кверху, и, потягиваясь, "где это я?", выплюнешь изо рта обосновавшихся там раков. Налим так и останется в твоей голове, придавая взгляду всегда набрякшее выражение, личинки насекомых заснут у тбя в груди, я обнюхаю твои волосы, когда мы обнимемся при встрече, и я скажу "У тебя волосы пахнут тиной и болотом", а ты скажешь "Ладно, пошли вырубать". И мы наглюкаемся, упоровшись всякой токсичной ***той, и лежать будем, молча, глаза с поволокой, ведь мы двое знаем - это все еще не конец. Посему-соблюденье ти ши ны...

Звезды. Комья
Что сожжены
Попасть бы в Вену