В летний день

               
                В летний день.

Елена Петровна сидела во дворе, под раскидистым деревом грецкого ореха на низенькой скамеечке смастеренной сыном еще в пятом классе на уроках труда, чистила картофель для предстоящего обеда и мурлыкала себе пол нос запавшую на ум еще с утра по радио  мелодию.
В двух шагах от нее на мураве, вытянув вперед тонкие лапки, растянулась всеми любимая домочадцами, той -терьер  Тишка. Уставила свои выпуклые глазенки на хозяйку, порой щелкала игрушечной пастью, наказывая уж больно надоевшую муху. Петровна, поглощенная работой не обращала на нее ни какого внимания.
Стояли  последние жаркие дни июля, но уже по ночам, ближе  к утру,  становилось довольно прохладно, растительность покрывалась крупной росой, освобождалась от дневной пыли, очищался воздух, становился легким, казалось, сколько ни дыши  – не надышишься, и только первые лучи солнца появятся из-за горизонта, начинает шевелиться людской муравейник.  Вначале, нарушая утренею тишину, резко означали живучесть автомобили.
Потом, короткими, прерывистыми гудками давало о себе знать железнодорожное депо. Это уже после них, когда во всю появлялся ослепительный диск солнца и первое его тепло коснется земли в виде легкой дымки, раздается басистый гудок завода говорящий что пора просыпаться. За какие-то минуты  все становится неузнаваемым, начинается очередная дневная суета: шумят и гудят машины, каждая на свой лад, лают на прохожих собаки, плачут недоспавшие дети. Четко чувствуется пульсирующий ритм жизни.
Вот последняя картофелина булькнула в кастрюлю, Елена Петровна приподнялась, вытерла мокрые руки о фартук, разминала затекшие плечи, вздрогнула от неожиданного резкого звонкого лая Тишки.
-Что ты, вот окаянная! – в сердцах воскликнула она. – Ты хотя бы, как-то предупредила. Да что там! Собака, она и                                                есть собака, говори не говори. Когда –   ни будь, от тебя инфаркт  заработаю, внутри так все и похолодело.
Она, хотела, чем пугнуть собачонку, поискала глазами, по быстрому не обнаружила  ни чего подходящего махнула недовольно рукой.
Тишка же, заострив ушки, вытянула мордочку по направления сада, смешно шевеля усиками, несколько раз фыркнула, издала урчание и вновь залилась звонким лаем.
Елена Петровна с улыбкой и некоторой укоризной смотрела
на беспокойное животное.
-Ну, чего ты звенишь, чудо мое ненаглядное? Опять, наверное, чужую кошку учуяла? Так беги, проучи. Я тут причем?
Тишка продолжала звенеть, изредка поглядывая на хозяйку, что ты, мол, не реагируешь.
-Ну ладно!- наконец согласилась Петровна.- Пойдем, поглядим, какого зверя ты там учуяла. Стоило ей сделать пару шагов в сторону сада, Тишка рванулась вперед и не туда, куда предполагала хозяйка. Обычно собака гоняла приблудивших кошек с грядок. Свою кошку она хорошо знала, от нее ей порой доставалось, старалась с ней не связываться. Как таковой дружбы между ними не было, бывало, Тишка фыркнет на нее, и только в том случае, если кошка  приближалась к ее плошке. А чужих, желающих порыться на грядках, гоняла с собачьим удовольствием, показывая всю свою злость.
Петровна, прикрывая глаза рукой, всматривалась в боковые грядки, где произрастали специи и клубника, а собака указывала на фруктовые деревья.
-Птица, какая сидит на дереве, что ли?- задалась вопросом она и только подумала, как с изумлением увидела; одно из грушевых деревьев качнулось и с него на вскопанную вокруг ствола землю свалилось что-то бесформенное и пестрое, мигом прокатилось в сторону забора, легко взлетело на него и исчезло. Елена Петровна и глазом не успела моргнуть, как все стремительно произошло, остановилась, с удивлением открыв рот и медленно соображая, что к чему.
-Вот тебе и птица-небылица! - воскликнула она, придя в себя.
Она пошла к дереву, а несмолкаемая Тишка прыгала на забор в том месте, где несколько секунд назад исчезло то.
Под деревом Петровна увидала зеленые листья, несколько незрелых груш, на вспушенной земле четко отпечатались следы маленьких ступней. Она присела, изучая следы, усмехнулась.
-Чья же это работа, как ни Тоньки! Что за девчонка!? Оказия одна. Отец и дня трезвым не ходит. Была бы жива соседка Верка: Тонька совсем другой была бы. Да и Ванька по-своему прав, говорит: - «Ну, как я ее накажу? Я ведь мужик, рука тяжелая, а она еще мала и в юбке, ненароком покалечу, так потом всю жизнь каяться буду. Переростет со временем».
«А что тут скажешь? Тонька вся в него, он мальчишкой был не подарок, сколько кровушки соседям попил. На Варке женился,  как только с армии пришел. Пьяным его никогда не видели, это он после Верки таким стал, любил ее сильно, вот и заливает свою утрату.
Верка тихоней была, все ее обижали и на мне есть грех. Прости, Верка! Глупыми девчонками были. Кто знал, что так все выйдет. Девка, вовсе не в нее, непутевая какая-то. Что с нее получится без матери одному господу известно».
Петровна вздохнула, собрала груши в подол фартука.
«У самих сад большой, только запущенный, некому за ним ухаживать, но фрукты все равно много, так лучше в соседним своевольничать. Если мало своих: приди, попроси. Разве кто откажет? Фрукту порой девать некуда, на земле сгнивает. Приди и попроси. Разве кто откажет? Я не враг себе, куда денусь. Конечно, дам, - она немного подумала, - а может, и не дам. Посмотрю, как попросит. Что за девка! Другие, ее возраста, целыми днями прыгают себе через веревочку на одной ноге, или в куклы, а эта-все с мальчишками, по заборам, по дере6вьям, по заброшенным строениям. Олежка мой говорит: на нее большие мальчишки поглядывают, того и гляди совратят по глупости. Не дай бог! Только слышно: стекло где разбили, то курицу украли и тут же, как свою продали. На неделе бабку Лору чуть ли не до смерти испугали у колодца, та с перепуга ведро туда уронила. Сашка, ее сосед, трехкрючковым  целый час вылавливал его, и матерился на весь поселок. Что ни произойдет плохое на поселке, все Тонькино участие видно. Девчонок не любит, с хулиганами возится. Говорят, покуривает, но я сама не видала, хотя и соседствуем. Нет, не будет с нее толку, пропадет, непутевая. Тишка! Да затихни ты, уши от тебя заложило, хватит! Пуганули сороку-воровку, и ладно.
Тишка еще раз прыгнула у забора и  закружилась у ног хозяйки с чувством выполненного долга.
- Молодчина, ты моя хорошая! Знаешь свою службу. Пойдем, я тебе чего вкусненького дам.