Наш современник Некрасов

Наш современник Некрасов

Некрасов жил в такой же переломный момент истории России, какой сегодня переживаем мы. Рушился феодализм с его крепостным правом, ему на смену шёл оголтелый капитализм с его культом золотого тельца. Эта формация приобрести сколько-нибудь цивилизованные черты лица в России не успела – она была сметена в 1917 году, поскольку класс имущих не нашёл в себе сил попридержать неуёмную жажду наживы, и разница в доходах стала безобразно вопиющей и вызывающей стойкую ненависть большинства к меньшинству. Что мы наблюдаем и в современной России, где на трупе рождённого с пороком сердца советского социализма лихо отплясывают камаринскую, лезгинку и семь-сорок очередные калифы на час. Которые из опыта последних полутора веков вынесли только одно спасительное знание: награбленное здесь нужно любыми правдами и неправдами переправить туда, за кордон, от греха подальше. Вместе с домочадцами и приживалками. А здесь радеть об «униженных и оскорблённых».

Радеть сподручнее в комфортной обстановке и не отвлекаясь на внешние суеты. Потому вдоль московской Рублёвки и аналогичных ей путей сообщения окрест других больших и малых столиц выстроились в ряд многометровые заборы с видеокамерами и накачанными охранниками по углам, за которыми осуществляется таинство радения. Кто они, наши радетели-благодетели?

Мал ростом и с виду смешон,
Да сорок лет минуло времени –
В кармане моём миллион!

Узнаёте? Теперь, правда, не сорок лет нужно крохоборствовать, собирая миллион, порой для этого достаточно мгновения, нужно только вовремя прислониться к кому надо.

Свои значимые произведения великий социальный поэт Николай Алексеевич Некрасов (1821-1877) начал создавать, когда вырвался из великой нужды. Мир устроен так несправедливо, что «кушать хочется» равно китайцу из анекдота про посадку картофеля и бескорыстному гению с восемью пядями во лбу, подобному питерскому математику Грише Перельману, доказавшему недоказуемую дотоле теорему Пуанкаре. На бескорыстие которого призвал учёных равняться российский премьер Владимир Путин. В шутку, естественно.

Прапрадед Некрасова служил некогда воеводой в Сибири и был «несметно богат», но пристрастился к картишкам и эту пагубную страсть передал по наследству. Отец, Алексей Сергеевич, говаривал сыну: «Прапрадед ваш проиграл семь тысяч душ, прадед – две, дед – одну, я – ничего, потому что нечего было проигрывать». Алексей Сергеевич, отставной майор, был человеком своего времени, помещиком крутым, одержимым «мелким тиранством», и умер, не пережив освобождения крестьян. Когда вспыхнул при невыясненных обстоятельствах его дом, деревенскими  мужиками «ведра вылито не было» на огонь.

Николай Алексеевич юнцом, недоучившимся гимназистом в 1838 году отправился из родового имения Грешнево Ярославской губернии в Петербург с наказом отца поступать в военное училище и с тайным намерением стать студентом университета. Узнав о своевольстве сына, Алексей Сергеевич в помощи отступнику отказал. «Это было самое горькое время, - вспоминал поэт. – Ровно три года я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день». Студентом Некрасов не стал: слишком лёгким оказался багаж приобретённых знаний. В отличие от багажа впечатлений и размышлений.

Именно в это время в Некрасова вселился демон, как констатировал его друг - разночинец-революционер Н.Г. Чернышевский (1828-1889). Призывавший крестьян к топору и ставший вдохновителем дворянина-революционера Ленина, воплотившего этот призыв в жизнь. «Миллион – вот демон Некрасова, - был уверен Николай Гаврилович. – Это был демон гордости, жажды самообеспечения, потребности оградиться от людей твёрдой стеной… чтобы уже не зависеть ни от кого. Но этот демон всё же был низкий демон».

Некрасов, уже через три месяца после прибытия в Петербург опубликовал в журнале своё стихотворение, потом ещё, но славы и денег эти вирши не принесли, и будущий поэт вынужден был пробиваться сочинением рифмованных и прозаических поделок. Одновременно оттачивая мастерство в карточной игре и став в конце концов удачливым партнёром богатеньких буратин из высших слоёв общества. «В самый разгар карточных турниров никогда не покидал его рассудок, который взвешивал с хладнокровием математического расчёта все шансы выигрышей и проигрышей», - писал современник. Помимо «математического расчёта» Некрасов обладал феноменальной памятью. Мог, например, по одной напомненной строчке прочитать наизусть любое из когда-либо написанных им стихотворных произведений. А это тоже немаловажный фактор успехов в карточных баталиях. «Великая моя благодарность графу Александру Владимировичу Адлербергу, - с иронией отмечал уже состоявшийся поэт и успешный издатель в автобиографических заметках. – Этот симпатичный человек (впоследствии ставший министром двора и другом Александра II. – Л.Б.) проиграл мне больше миллиона франков, по его счёту. По моему счёту, так и больше». А это порядка 250 тысяч рублей серебром. За роскошное имение князей Голицыных в селе Карабиха Ярославской губернии Некрасов в 1861 году заплатил всего-то 38,5 тысячи рублей серебром. Имение включало 509 десятин земли (1 десятина = 1,09 га), помпезный дворец с двумя каменными флигелями, оранжерею с экзотическими деревьями, хозяйственные постройки, два парка, пруд. Конечно, не чета яхте бывшего губернатора Чукотки и председателя парламента этого региона - в Карабихе, к примеру, нет собственной системы противоракетной обороны, но всё же… Ясная Поляна Толстого и Спасское-Лутовиново Тургенева отдыхают.

Некоторое время назад я побывал в Карабихе, где в 1946 году был образован музей-заповедник Некрасова. Это культурно-познавательное учреждение обслуживают по старорусски приветливые люди, некоторые ещё трогательно окающие. Нашу немногочисленную компанию взялась проводить по залам музея симпатичная девчушка, какой она видится с высоты моего возраста, Вера Михайловна Великанова, младший научный сотрудник музея. Не знаю, обладает ли она памятью Некрасова, но что в её очаровательной голове разместилась масса информации о жизни и творчестве поэта, в этом мы убедились. Нужно очень любить избранное дело, чтобы за шесть тысяч рублей в месяц – и, заметьте, не серебром – столь вдохновенно рассказывать о своём великом земляке. Впрочем, у неё есть надежда когда-никогда стать старшим научным сотрудником и получать десять тысяч в месяц.

Став состоятельным, даже очень богатым человеком, Некрасов тем более тяготился повседневно наблюдаемыми картинами царящей в стране несправедливости – вопреки, кстати, им же выведенной формуле, что «счастливые глухи к добру». Или не принесли ему счастья деньги? Или и впрямь он «призван был воспеть твои страданья, терпеньем изумляющий народ»? И воспел, как не сумел воспеть ни один русский писатель ни до, ни после него. Вращаясь в высших кругах – его даже приняли в члены закрытого элитного Английского клуба – и не чураясь общества простых крестьян – «что ни мужик, то приятель», - Николай Алексеевич ясно осознавал, что и в «свободной» России «на место сетей крепостных люди придумали много иных». Мыслящие люди и в XIX веке, и в XX, и в  XXI понимали и понимают, что Россия с её несметными богатствами способна обеспечить всем своим жителям достойный уровень благосостояния. Однако:

Что народ ни добывает,                И подрядчик нажимает,
Всё не в прок ему идёт:                И торгаш с него дерёт.

В стихотворении «Балет» (1866 г.) Некрасов будто бы подсмотрел современную действительность:

Есть в России ещё миллионы,             В жемчугах лебединые шеи,
Стоит только на ложи взглянуть,        Бриллиант по ореху в ушах.
Где уселись банкирские жёны –         В этих ложах – мужчины-евреи,
Сотня тысяч рублей, что ни грудь!     Или греки да немцы в крестах.

А народ всё уповает на барина: «Вот приедет барин – барин нас рассудит». И «барин» иногда, особенно перед выборами, приезжает, ужасается условиями жизни в трущобах, как Медведев в Якутске («Ужас! Так жить нельзя!»). Кому-то, кому повезло, помогает. А потом - «сел в свою коляску и уехал в Питер». «Их цель мелка, их жизнь пуста./ Одни – стяжатели и воры,/ Другие – сладкие певцы,/ А третьи… третьи мудрецы:/ Их назначенье – разговоры». Так и живём не одну сотню лет - и до, и после Некрасова.

Не советую ехать в Карабиху, а тем более читать Некрасова – это провоцирует «размышления у парадного подъезда». Если, конечно, вы не играете в карты, как Некрасов, который говорил: «За картами я притупляю свои нервы, а иначе они бы меня довели до нервного удара».