Муза Хорхе Луиса

Она жамкает дёснами сочные зерна маиса,
Прописавшись в суфлерской будке под старой рампой,
Многие, за глаза, мнят её шепелявой актрисой,
Она же, стоваттной, чувствует себя лампой.
Её речи настолько остры, что ледовый конёк,
Рядом с ними видится старым бордюром,
За портьерой у неё есть потайной уголок,
Она пьёт там остывший мате с ветхим амуром.
У неё в гардеробе подаренный есть кринолин,
Сделанный, на заказ из волос Минотавра,
Ей, его подарил один молодой господин,
За то, что она укротила взглядом кентавра.
Она помнит навскидку всю «Одиссею» Гомера,
И ведёт переписку на итальянском с Данте,
В три с половиной у неё случилась премьера,
На сцене она была музой комедианта.
Когда в зале аншлаг и актёрам дарят цветы,
Ей преподносят кисет парагвайского чая,
Набив трубку им, она жжёт за собой мосты,
Недопитый отвар, сливая в голодное пламя.
На шкуре гепарда ей виден объемный узор,
Похожий на древние карты острова Пасхи,
Коллеги по цеху твердят – всё это вздор,
Она же находит в нём тайные смыслы и краски.
В колодце из досок, где часто ей нужно стоять,
Бывает так редко уютно, прохладно и тихо,
Чтоб голос под сценой, свистящий, свой не сорвать,
Ей рупор из фетра скатала слепая портниха.
В карьере добилась она неизменных высот,
Переживя семерых режиссёров театра,
На руках у неё не найти ни колец, ни часов,
Ни других побрякушек для ловли удач и фартов.
И однажды спросил её скромный, безусый юнец,
В чём секрет долголетия вашего в этих кулисах,
Она молча ему протянула сухую ладонь без колец,
На которой лежали волшебные зерна маиса.