А жизнь течет, меняется

А жизнь течет, меняется.
Солнце закатилось за лес. Тучи натягивает с севера. Дни короче стали и погоды сухой время от времени жди. После Ильина дня дожди могут зарядить не переставая. Но бывает, что и выдастся денек, другой погожий. Можно еще успеть какую, то работу  сробить, да и скотине приволье.
Вот и сегодня, авось без дождика обойдется. Здесь, на окраине деревни вечерами много народу собирается, посудачить о чем  ни будь общем, наболевшем, за одно и скотину встретить. Разговор опять про колхозы завели.
- Уж какая несправедливость получается, мужики – начал Евсей, заворачивая самокрутку на коленке – несем добро свое нажитое в колхоз, а какой прок в ентом колхозе, ежели последнее отбирают. Вон, какого мужика Мельникова из собственного дома выгнали. Разве так с добрым человеком поступать надо? Нет, тут толково подходить надо к каждому хозяйству. Вот, получается Мельников по совести жил, мужикам крепко помогал. Мне, пришлому телушку подарил. Первы – то года с ребятишками моими так тяжко без молока то было. А он, - на, тебе Евсей, глядишь из телушки -  то корова неплохая выйдет, с голоду не даст опухнуть. Ох, не по совести это, не по правильному. –
- Кто тебя слушать станет. Правильно, неправильно, ослушаешься, несдобровать тебе. Отправят, куда по - дальше, «Где Макар телят не пас». – Вступает в разговор бывший зажиточный крестьянин Иван Лосев – Советская Власть не даст жить по своим привычным законам крестьянам. Нам будут указывать: сколько сеять и сколько, потом, они у нас отберут, выхватят изо рта, а ведь своим трудом всегда кормились. А теперь – врагом Советской власти сделают. –
Тут Ефросинья с Анисьей подошли – В деревне говорят: на неделе с района представители приедут,  сходка будет, растолкуют нам темноте. –
- А вы - то что поймете, у вас у баб волос длинный, да ум то короткий. – Хихикнул Евсей.
А ты, долговязый, пойдешь в колхоз? –
 - Весело расспрашивали Афоньку. –
- Я то?  Я не куда не пойду.  Хочу,  работаю, хочу на печке лежу. С меня спроса нет, я дурак! – Серьезно сказал Афонька. –
- Дурак то ты, когда дело работы касается, а рассудил то вовсе по  умному.-
Афонька – парень, лет тридцати с широкой колесом грудью, сильными, размашистыми руками, с рябым лицом от оспы. Да с лица воды не пить. За то силища, то конечно, хоть отбавляй, в драке, во всей округе любого матерого мужика зашибет. Поэтому, наверное, у нас и говорят:  Сила есть – ума не надо. Ну,  а девки издали увидят его, прячутся, убегают. Если, какая,  поглянется ему прижмет к забору, уж не вырваться ей не за какие уговоры.
Каждая деревня у нас дураками славится, вот и наша не исключение. Зовут Афоньку,  туда на работу, где подсобить силушкой мужикам  надо. В нашем деле сила – главное. А он сладит за хорошую плату. Только вот свой домишко старенький не выправит. Мне говорит, недосук своим дворишком заниматься, так сойдет. Если дровишек на зиму не хватит  маленько, так это не беда, забор старенький разберет, да в печке сожжет. А зачем он, от кого загораживаться, прятать не чего. Если только из хозяйства – то одна клячонка  старенькая. Все думают: Вот – вот падет. А она глядишь, опять зиму пережила. Ходит сама по себе по деревне. Где сена клок, где вилы в бок. Как говорится. Так же и ее хозяин живет одним днем. Прошел день, и Слава Богу!
Да только не всем такая жизнь по нраву. Ульяна встретила старшеньких внуков у ворот загона, куда собиралась скотина на ночь. Поравнявшаяся с ней соседка громко крикнула
- Ульяна Трофимовна, внучата то у тебя вроде не большие, а со скотиной то проворно управляются, помощники!  А с добром то этим расстаться не боишься? –
- Да мне уж бояться нечего. Я отжила свое, отмаялась. Господи, прости! Одно только худо. За них вот тревожно. –
Указав на внуков рукой, закрыла за ними ворота. Коров подоили, телят напоили. Постепенно рев животных затих до утра.
В воскресенье, усердно помолившись, Ульяна благословила сыновей, которые собирались на сельскую сходку.
- Вот и до нас черед дошел, Ульянушка! –
С сожалением в голосе произнес Лаврентий, провожая с крыльца своих домашних на встречу с представителями районной власти.
Бабьи выкрики и смех затрудняли выступление новоиспеченному председателю, прибывшему из соседней деревни.  Григорий, местный работник сельского совета, пытается навести порядок среди собравшегося населения.
- Угомонитесь - Кричит он.
- Вам все расскажут, все будет понятно. Вот тебе, Матвей, что не понятно? -   
- Мне скорее все понятно, чем не понятно. –
Обрывисто ответил Матвей.
- С чем – то не согласны? –
- Не согласен с тем, что со всем добром в колхоз.  А детишек тоже сдать туда же? Дома то кормить их не чем будет. Я могу сдать столько коров и телят, сколько не будет в ущерб моей семье. А не как у вас написано в бумаге. Получается если не сдал корову, тогда отдай  столько масла, сколько фактически не возьмешь с нее, да еще и должен останешься. Вот опять выходит, что держать ее не выгодно. Не вступишь в колхоз, не отдашь свое добро нажитое – пожалуйте на выселки, поближе к болотам. Вот как с Мельниковым поступили. Где же ваша правда и справедливость? За что мы боролись?-
- Бунтуешь, Матвей? –
Перебил его Григорий.
- А когда крестьянин не бунтовал? Во все века крестьянина притесняли, жизни не давали.
- Пусть человек говорит. -
Вступил в разговор председатель Петр Михайлович.
- Вот вы, Матвей, и поможете разобраться с каждым хозяйством по справедливости. Нам нужны понимающие товарищи.-
Еще долго горела керосиновая лампа в окне дома Лаврентия Никитовича. Женская половина и старшие дети семейства спали в своих горницах, каждый на своем месте. Ну а младший состав ребятишек на ночь обычно размещались на полатях. Здесь они долго не могли угомониться, то перемещались с места на место, то спорили о чем – то в пол - голоса.  Наконец - то мирно засопели. Михаил подошел к полатям, поудобнее уложил самых младшеньких, тихонько потрепал  Ефимку за пятку, торчащую из под занавески.   Рядом из под его подушки, торчал угол старенькой . потрепанной книжонки.
- Ишь, ты подрос – то как, я и не вижу, все не досук, тесновато тут ему, все читает, грамотей.-
С улыбкой, заметил Михаил, осторожно пробираясь к столу. Откуда, почти шепотом, были слышны обрывки разговора.  Из которого было понятно, что речь шла о решение колхозного собрания. Лаврентий, как обычно занимал свое привычное место, в проемах между окон. Без отцовского совета не обходилось не одно серьезное дело.
- Батя, это же получается, что я должен заглядывать в каждый амбар с зерном, выгребать у мужика все, что он со своей бабой и ребятишками до зернышка собрали на зиму прокормиться и посеять весной. Означает, я их толкаю на верную гибель. –
- Ну, если надеяться на их справедливость, то колхоз – это хозяйство коллективное. Значит, надо понимать, должны помочь нуждающимся и зерном и скотиной по справедливости. –
По своим понятиям рассудил Лаврентий и хотел вселить надежду на доброе дело, как ему тогда казалось, предстоящее выполнить сыну. Хотя сам в чем – то был не уверен, сомневался.
- Матюха, тебя все мужики хорошо знают, честно излишки добровольно отдадут. –
Подбадривал Алексей своего самого старшего брата.
- Не тот случай, Алешка. Это совсем будет не так, как ты себе представляешь. –
Вдруг уверенно заявил Михаил.
- Да, Мишка, я тоже чувствую, что скоро жареным запахнет! –
С иронией заметил Матвей.
- Лаврентий, убавляй фитиль в лампе - то, нечего зря керосин жечь.- Ворчала Ульяна, ворочаясь на скрипучей деревянной кровати.
- Так ведь не видать, Ульянушка! –
- Не нагляделись еще за день то, завтра новый день, новые заботы.
- Мы и говорили о завтрашнем дне, спокойной ночи, мама. –
  Сказал Матвей и затушил лампу.
- День уже на исходе! Гришка, слышишь?  Предлагаю по яру проехаться и по домам. На сегодня хватит.-
Крикнул Матвей и развернул подводу  в сторону озерка.
- Да, но только к Мохову ты пойдешь сам. –
Соглашаясь, предложил Григорий.
- Он с тобой в одном отряде воевал против колчаковской банды, ты с ним сговоришся. –
- Сговоримся. Ну, а  Прохорова я тебе оставляю. –
Певуче протянул тот, сворачивая на ходу самокрутку.
- Этого эксплуататора я уговаривать не стану. Знаю, сколько он нашего брата загубил. Скупой, каких свет не видывал. Сам – то говорил все: «Скупость, не глупость, а иначе не разживешься». Это еще тот, душегуб! Притаился, слизняк, а кулак держит за спиной, так и не терпится пустить его в ход, все время подходящего выжидает. Он еще проявит себя, в этом я не сомневаюсь.-
Добравшись до своих ворот, Матвей натянул поводья. На крыльце показалась встревоженная жена Анисья.
- Генка, отец приехал, заводи коня в загон. –
Крикнув младшему сыну, она подошла к мужу. Оглядев мужа, с опаской негромко проговорила, провожая его в дом.
- Матвеюшка, у меня на сердце тревожно. Ой! Что люди сказывают! Не довольны многие. Говорят, мол, ты кого жалеешь, а с честных людей три шкуры сдираешь. –
- Это Прохоров у нас честный? Ты забыла, как он твоего сродственника заморил. Я все его темные делишки помню. Ты бы лучше не причитала, а скорее мужика кормила. Я смертельно устал, спать хочу.-
Матвей, едва коснулся теплой постели, раскинув свое крепкое сильное тело, мгновенно погрузился в крепкий сон. Анисья долго ворочалась, мысли переплетались. Она шептала.
- Господи, чует мое сердце не доброе. Пресвятая Дева Мария, спаси и сохрани, пожалей детей наших! –
Утром рано постучали в окно. Сначала негромко, потом стук усилился.
- Кому так не терпится? –
Приоткрыв створку, Матвей за окном перед собой увидел голову Григория.
- А тебе чего не спится?-
-Какой то мужик с району прибыл. Председатель к себе требует. Велел вместе с тобой явиться.-
Сбивчиво сообщил Григорий.
Взъерошенный председатель беспорядочно ходил быстрыми шагами по коридору не большой канторы. От злости у него вздулись вены на багровой шее. Едва успели появиться в дверях канторы Григорий с Матвеем, как председатель весь гнев направил на них. Стучал кулаком по столу и громко кричал.
- Вы мне все планы сорвали! Я вас нянькаться с ними посылал? Где хлеб согласно списку? Где? Я вас спрашиваю. Привес рожь на двух подводах и управился! Пожалел Шишкина с его ребятишками, говоришь, с голоду до весны опухнут? –
Он продолжал кричать и трясти бумажками, перекидывая их на столе с места на место. Потом подошел к Матвею, глядя ему в глаза, спокойным голосом медленно и отчетливо сказал.
- Если ты такой жалосливый, неси свою пшеницу. И дом свой придется тебе освободить в пользу колхоза за 24 часа. Мне нужен отчет. Ясно?-
- Ясно, как день.
Такие перемены остро и болезненно воспринимались на селе. Матвей со своей семьей переселился в отчий дом, где еще проживал Алексей с Ариной.
- В тесноте, да не в обиде. Наживем еще. Лишь бы хребет был.-

Успокаивал Лаврентий домашних.

-Да ведь хребет то недолго и сломать, батя -
-Мы мужики, сынок, Сибирские мужики! Нас не сломать!-
- Нутро не отпускает, батя, душа там. Сколько положено в него, в дом –то.
Да ведь графья свои дворцы оставляют, разве у них нутро не болит?
Делай Матюха, как велят. Может от этого кому- то польза будет. –
Уговаривал его отец.
В колхозе разгар уборки. Последние погожие осенние деньки подгоняют сельчан убрать все без потерь.
- Ну вот, вроде в нашей колхозной бригаде все убрано.-
С великой радостью и удовлетворением сообщили сыновья, возвращаясь домой.
- Ну, вот Ульянушка, и с колхозом проживем, сыны говорят, хлеб убрали до дождей. Слышишь меня?-
Пытался разговорить Лаврентий, свою обессилевшую от болезни Ульяну, которая почти не вставала уже с постели.
-Слышу тебя, Лавруша. Убрали с полей. Слава Богу! И мне видать убраться с осенью суждено. Знаю, считаны деньки остались. Жалко вас только. Всю жизнь нашу Лавруша, вспомнила прошлой ночью. Хоть и мало радостей было. Все больше горе, да потом опять печаль. А все одно жалко, Лавруша.  Ну, на все воля Божья.
- Голуби поселились на старой колокольне. Слышишь, как воркуют. Нравится им там слушать, как они звенят. Ведь и мы с тобой, Лавруша, молодые туда ходили по воскресеньям, помнишь?-
Листья с деревьев слетают и укрывают землю. Уходит осень, приходит зима. На смену приходит весна. Таков закон природы. Так же уходят люди, на смену им приходят другие. Только вот точно таких, какие были на земле уже не повторятся. Продолжение рода видоизменяется. Рождается новый чистый человек, а какую дорогу он пройдет? То - ли легкую и прямую. То – ли тернистую, да извилистую. Ни кто для себя не может знать. Да и не надо.

 - Тоскливо без тебя мне. Как будто один во всем белом свете. 
-Видать не вынесла ты такого горя. Быстро завяла и высохла как осенний листок. Уж очень пусто и студено стало мне без тебя, Ульянушка! -
Прощался со своей спутницей жизни уже тоже не молодой и уставший от жизни Лаврентий.
Тем временем, как ростки в поле подрастало новое поколение.
Августа, средняя дочка, родившаяся, спустя пять лет после Ефима, старалась всеми силами помочь матушке, качая в зыбке младшую сестренку, громко напевая: «Кушай Нина тюрю, молочка, то нет. Увели коровку, увели, мой свет». Но без успеха. Малышка садилась, держась ручонками за колечко, закрепленное на краю зыбки. Ее жидкие, мягкие волосенки были похожи на кудельку. Они торчали на затылке во все стороны.
Тут и Ефим из школы прибежал, в сенях обметая рукавичкой снег с валенок. В открытую дверь он торопился сообщить о своих успехах в школе.
- Мама, мне учительница поставила отметку 5 за арифметику. –
Поспешно доставая тетрадку из своей холщевой сумки. А еще нам задали учить стихотворение, я его по дороге почти выучил:
- … Бежит матрос, бежит солдат, стреляет на ходу… -
- А про что стихотворение, спросила Августа, которой вместе с братом нравилось учить? –
- Про революцию, которая свершилась под руководством Ленина. Он умный был и детей любил. Вершинина в нашем классе Володей назвали в честь Ленина.-   
- Будешь отметки хорошие приносить,  и ты большим человеком станешь! Это уж у меня не было возможности учиться в няньках то. В отца пошел. - Подумала она,  разделяя с сыном радость.
- Вот и тятя ваш идет, будем обедать. –
Услышав, как скрипнула дверь,  приближались знакомые, осторожные  шаги Михаила. Михаил поставил свои валенки на печку. Рядом сохли пимы, поменьше размером, подшиты суровой, дратвенной нитью. В углу над дверью торчало шило с большой деревянной ручкой. Михаил оглядел свое семейство, собравшееся за столом, обнял дочек. Сестры держали в руках деревянные ложки и стучали ими по столу и что – то между собой говорили.
- Вы о чем беседуете, щебетуньи? Мамке – то помогали?
Потом переключился на старшего помощника, ласково потрепав его за вихрастую голову.
- Мать, Ефиму, побольше наливай щей, как настоящему мужику. Поедет со мной на лошадях сено с луга перевозить, а то кто – то его тащит по ночам из колхоза. –
- Господи, да какая – же это не чистая сила завелась? –
Удивленно, всплеснула руками Раиса.
- Да по всему видать, что давно завелась. Правильно предполагал Матвей.-
С уверенностью сказал Михаил.
- Да не уж, что это кум Елизара на добро колхозное позарился? Подлый  человечишко!  Догадалась Раиса.
 – Да, не пойманный, не вор.
   Сожалел Михаил.
- Да, и я замешкалась, надо телят бежать поить, снимая передник, заспешила она на колхозный телятник. Михаил с сыном взяли с голбца теплые  испотки, заторопились к выходу. Раиса,  на спех натянула шубейку, подвязалась шерстяным полушалком, успевая за своими мужиками. Девочки, оставшись одни в избе, поглядывали в окно, наблюдая, как со скрипом удаляются от забора конные сани.
- Оболокайся, Нинушка, теплей, пошли на улицу. – Подвязывая сестренке поясок, да платок, поторапливала ее Августа, почувствовав себя главной на время пока исчезли старшие из дома, усаживая ее в санки на ценовку, продолжая приговаривать.
  -Садись сестричка в саночки, тятенька смастерил, деревянные полозья согнул, мочалом перетянул, на печи высушил, чтобы по гладкому снегу катились. -
 Алексей, вбежал по ступенькам в избу, открыл дверь, выискивая кого ни - будь в доме, чтобы сообщить новость. Но в доме не оказалось не Арины, не Анисьи. И сестер тоже не было. Только дед Лаврентий и внук Аркашка были заняты плетением корзины из мягких прутьев.
- Куда все подевались, батя? – С нетерпением спросил Алексей.
- Из колхоза еще не вернулись. А ты чего бегаешь без дела как заполошный? –
- Новость радостную хотел сообщить. Трактор наш колхоз получает на неделе М Т С обещал. Теперь с железным конем легче будет землю пахать? В других то колхозах уж есть тракторы. Наконец – то и мы дождались! Поеду к звеньевому, а то, как бы не опоздать с новостью – то. Вести – то они скоро разносятся. - 
- Дядя Алексей, помоги мне столбик отпилить.-
Попросил малолетний племянник Генка. Он один хозяйничал во дворе.
Они подошли к навесу, где беспорядком валялись чурки, короткие дощечки, еще какой – то строительный мусор.
- На рабочем месте должен быть порядок. Почему чурки здесь? –
- Я наколоть дров хотел, папке помочь.-
Объяснил мальчик.
- Дрова по морозу колоть надо, чурки тогда без особого усилия разлетаются. Бери за ручку, учить буду. Пила двуручная. Тяни к себе, отдай мне. –
- Как мы ловко справились с тобой дядя Алексей? Теперь я скамейку сколочу, мамка просила. А к весне скворечник сделаю.
Обрадовался Генка и принялся за работу.
- Ты не забудь дров вязанку к печи притащить, да лучину на растопку нащипли, помощник! –
Алексей прыгнул в сани, натягивая вожжи.
- Ну, пошла!
На ферме сетовали, что не хватит сена до весны.
- Ну, что бригадир, решать будем? До весны далеко. Снегу два месяца еще лежать, а сена хоть – бы на месяц растянуть.-
Сообщила звеньевая Анисья.
-Из своих сеновалов возить будем, чтобы коровы не падали.-
- Ишь ты, а дома корова пусть пропадает.-
Забеспокоились доярки.
Ну, нет у нас другого выхода, бабоньки, сами видите.
- Вот вам и колхоз, лучше жить не стали. Говорят, кооперативы появились.-
-Это еще, что за штука такая? Опять поди хрен редьки не сладше?-
- Ну хватит болтать. Всем жалко скотину, значит надо сохранить ее до весны. Значит, сегодня и начнем возить хоть по конному возу от каждого двора. Вон, звеньевой прибыл. Он и покажет пример. Слыхал, Алексей, разговор наш?
 - Да, за версту слышно. Я поехал грузить. –
Вечерело. Печь топилась. Ужин варился. В окнах дома зажглись огни. - Папка идет! – Закричала Шурочка, хлопая в ладошки.
В распахнутую дверь с улицы ввалилось большое облако морозного пара. Маленькая дочка побежала на - встречу вошедшему Алексею. Распахнув овчинную шубу, он прижал дочку к груди.
- Ну и жмет морозушко, какой день не отпускает! –
Усаживая дочь на лавку у печи.
 

Весна пришла, к счастью, ранняя. Обессилевшую от голода скотину тянули веревками, поднимали лошадями, выталкивали на солнышко, где можно было на проталинах найти прошлогоднюю траву и сухие листья, освободившиеся из под снега, продержаться до новой травы.
В эту весну вспахали трактором половину колхозной земли.
- Мужики собираются в поле. Надо бы узелок собрать: хлеба, мяса отварить. Чем обедать – то будут?
Забеспокоилась Анисья, обращаясь к Раисе.
-Сообща соберем обед нашим работникам.-
-Да ты не волнуйся Анисья, в поле и жук мясо. –
Успокоил Матвей шуткой своих домашних.
- Все на работу подались, дома стар, да мал. Нам и дома дел хватит, верно, Аркадий? – Обратился к внуку Лаврентий, поднимаясь с широкой лавки.
- Пойдем во двор старые снасти чинить, скоро понадобятся. Да зипунишко   свой старенький захвати, на дворе уж больно свежо.
Растянув, сети вдоль амбара, Аркашка нашел деревянную иглу заправленную нитью, и стал соединять ячейки.
- Пальцами – то крепче держи, да иглой имай ячейки – то подряд, подтягивай ловчей. Справляться пора с этими делами тебе. Ты ведь мужик, восьмой годок пошел тебе.- Учил Лаврентий.
- Деда, а рыбачить возьмете меня с собой нынче. Я ведь уже мужик! – Попросился внук.
- Ах, ты уже смекнул! - Весело рассмеялся дед.
- Как все починим, сложим в лодку, тогда и поплывем.
- Деда, а мы на озере  рыбачить будем? –
- Хочешь на озере, хочешь на речке. Тебе не все равно? –
- На озере батюшку утопили.- Прошептал Аркашка.
- Кто тебе сказал? – Удивленно спросил дед.
- Я слышал. Тетя Рая плакала. Говорила Дяде Мише, что церквушку разломали, батюшку под яром в озере потопили. Он их венчал. Он хороший был. Он нам с Ванькой пряники давал. За что его, деда? – Пытался понять Аркашка.
- Не знаю, внучок, что и ответить, не за что. С хорошими так и бывает. Хороших Господь забирает. У каждого на земле свой путь. И мы не знаем когда Господь кого к себе призовет. Мы только помолиться можем за него. 
   
 - Жизнь течет, меняется, как русло у реки. Где – то преграду встретит, затор какой, она повернет резко в сторону. Человек кидается в сторону, если сил не хватит преодолеть преграду, находятся силы,   опять течет. Человек выбирать свое русло в жизни сам.
Вот так мудрено в жизни все.- Рассудил Лаврентий, которому можно поверить. Ведь в его жизни было свое русло.