Жалкий человек с великой фамилией

Александр Сергеевич Македонский жил в большом панельном доме на Карболитовской. Прямо под его окнами живописно зеленели два помойных ведра и большая детская горка, покореженная от времени. Этот пейзаж Александр Сергеевич наблюдал из года в год и привык к нему настолько, что перестал поминать свой РЭУ добрым словом.

Просыпался Македонский рано утром под звуки ругани соседей справа, молодых родителей, которые никак не могли договориться, кто же будет водить ребенка в садик, в ванной он здоровался с соседом слева, который жутко кашлял из-за своего курительного стажа. Завершив водные процедуры, Александр Сергеевич завтракал кашей и сосисками, вкусом напоминающими сою, и смотрел утренние новости. После того, как улыбчивая ведущая докладывала своим немногочисленным зрителям о росте инфляции и очередной игре сборной России по футболу (проигранной, естественно), Македонский отправлялся на работу в офис. Вечером, вернувшись домой, Александр Сергеевич смотрел телевизор, ужинал и в десять часов ложился спать.

Так протекала его жизнь. Тихая, размеренная и скучная. Родственников у Македонского не было, а если и были, то он с ними давно не общался. В его квартире никогда не засиживались гости, не слышался детский смех, не пахло женскими духами. Смысл его существования, незаметного для большинства людей, утерялся среди блеклых воспоминаний о яркой юности, о тех временах, когда он умел играть на гитаре, жёг дневники по окончанию каждого учебного года на заднем дворе школы и задирал красивых девочек. Потом всё изменилось. Работа и деньги, оказавшиеся на первом месте в его жизни, отдалили от Македонского друзей настолько далеко, что по прошествии многих лет ему казалось, что их и вовсе не было. В итоге он старый, давно уже пора на пенсию, а за душой ничего. Мимолетный успех молодости покинул его, оставив за собой лишь горький след утраты, по которому Александр Сергеевич бежал, бежал без устали сорок лет, так и не догнав.

И однажды, когда Македонский, жалкий человек с великой фамилией, будет лежать в своей узкой кровати, покидаемый жизнью, он смахнёт неожиданно горячую слезу с морщинистой щеки и скажет:

- А всё же, что смешного нашел Чехов в своём «Вишневом саду»?