Первая любовь царевны-колдуньи. Глава 45

Глава сорок пятая
Знакомство с ковром-самолетом

Когда слуги принесли ковер, он начал отряхиваться. Бил себя темно-желтыми уголками, выгибал вишневую середину, взлетал и переворачивался. И при этом фырчал, как недовольный кот.

Наконец, чудесное средство передвижения успокоилось и легло на землю. Карлик радостно взбежал на него, уселся по-турецки, и почему-то по петушиному произнес:

- Ковруша, наверх!

Ковер чуть шевельнулся, поднялся вверх вершка на два и плюхнулся на землю вместе с маленьким волшебником.

- И это отличный ковер! – возмутилась Алена.

 - Ковруша, в чем дело?

 - Я лежу в темном чулане два года, мерзкие твари ползают по мне, какая-то гадость падает с потолка и жизнь моя ужасна. Теперь ты меня вытаскиваешь и хочешь, чтобы я тебя таскал! – завопил голос явно принадлежащий ковру.

 -Какой ужас! – завопил черномоор. – Позор на мою седую бороду! Как я мог доверить моим недостойным слугам заботу о таком чудесном существе! Я виноват и нет мне прощения. Я сейчас же утоплюсь в фонтане!

- Лучше вели этим идиотам меня почистить, - произнес ковер уже не столь возмущенно. – Кстати, если ты не знаешь, ковры-самолеты чистят снегом с горных вершин. Тебе повезло: горы близко .и на них лежит снег.

- Может, хоть покажешь нашей гостье, как ты можешь летать? – мягким голосом произнес хитрый волшебник.

- Ты издеваешься! – завопил ковер и стал бить одним из своих уголков, словно хвостом рассерженный зверь.
 
- А от чего вы говорите по петушиному? – прервала их перепалку царевна.

-По петушиному? Ты называешь великий и могучий арабский язык петушиным? – возмутился карлик. – Ты слышала как куры с петухами говорили на нем на птичьем дворе?

Темные глаза черномора, его слуг и прекрасных рабынь загорелись нескрываемой ненавистью, и царевне будто стало холодно.

- Я говорила на этом языке с петушком, что царство наше сторожит. У нас никто не знал, что это за язык, и все считали его петушиным.
 
-Все? Во всей Московии не было ни одного человека, знающего арабский?

-Наверно…

- Я знал, что вы варвары, но чтоб да такой степени…

Теперь уже и маленький волшебник и его прислужники смотрели ни царевну с насмешливым презрением. Будто она бала не человеком, а только что слезшей с дерева обезьянкой. Девушке было обидно и стыдно. Такой дурочкой она никогда себя не чувствовала.

Что уставились? - прикрикнул черномор на слуг. – Девушка из дикой страны. Наверное, что дважды два четыре не знает. Но она в том не виновата. Не повезло ей, среди невежд выросла.

Царевна было хотела сказать, что арифметику знает. И очень хорошо. Но ковер со всей силы хлопнул по земле уголком и отвлек внимание чародея.

- Живо за снегом, слышали, что ковруша велел? – завизжал он своим рабам.

Слуги вернулись к вечеру. Все в синяках, в разорванной одежде, с разбитыми носами, но без снега. Повалившись карлику в ноги, они стали говорить, что скорее примут смерть, чем снова отправятся в горы. Как выяснилось, мавры не только не дошли до снежных вершин, но не сумели добраться даже до небольшой деревушки, что хорошо была видна на одном из склонов.

-Что же делать, что же делать? – запричитал черномор.

- Ты же умеешь летать?

- Но до снежных вершин мне не добраться. В горах холодно, дышать тяжело, у меня начинает стучать в висках и сердце будто разрывается. Неужели ты желаешь моей смерти?

 -Жаба душит, так и скажи.

- О чем это ты, ковруша?

 - Слетал бы в деревню, да пообещал местным парням по золотому за мешок со снегом. Они бы живо его тебе притащили. И не говори, что денег нет. Рядом с подвалом, где я лежал…

- Коврушечка, коврушечка, я понял, - перебил его волшебник. – Я слетаю, завтра поутру слетаю.

Уже к обеду следующего дня молодые чернобородые парни с веселыми глазами притащили в чудесный сад по мешку со снегом. Черномор нехотя дал им по золотому, и слуги принялись чистить ковер. Летать, однако, он опять отказался, сказав, что ему надо просохнуть.

- Яркий свет меня старит. Так что положите в тени, - заявил он капризным голосом. – И пусть дураки, что тебе, черноморушка служат, меня опахалами обмахивают, а то и до завтрашнего дня не высохну.
- А как же это солнышко тебя старит?

- Краски выгорают, старый болван! – невежливо ответил ковер и замолчал.