Справедливость и Честь

714 год Эры Просвета, 26 марта, суббота, близко к зениту.

Старая Гродвиг лежала на смертном одре. Всю вторую половину своей немалой жизни она посвятила служению закону – сначала сельским судьёй, а потом и судьёй имперским. Она разбирала дела знати и монархов, гигантов и городов, исторических вопросов и даже целых народов, и была в своём деле ужасающе беспристрастна, за что ей дали нехитрое, но доходчивое прозвище “Железная Дева”. К её слову прислушивалась императорская династия, и никто не смел перечить её воле. Она вернула закону Седьмой Империи тот вес, что вкладывал в него его создатель, и даже приумножила его. Воры и убийцы, завидев её на улице, в слезах падали на колени и сознавались во всём, и почти всех казнокрадов она казнила своей собственной могучей рукой. Но теперь почётная тёмно-серая мантия имперского судьи с красно-синими рукавами висела на крючке у её кровати, а сама она, почти ослепнув и сжимая весовой кулон в морщинистой старой руке, ожидала своего преемника.
В дверь её покоев тихо постучали.
- Входи, – сказала Гродвиг.
Согласно её формальной последней воле, Император лично определял преемника, и никому нельзя было беспокоить её, кроме его избранника. Им оказался невысокий, – на голову ниже предшественницы, – седой человек с зелёными глазами.
- Стало быть, всё-таки ты… – вздохнув, заключила она.
- Да, Ваше Правосудие, я, – ответствовал преемник.
Она жестом подозвала его поближе к своей кровати, и, когда тот приблизился, молча указала на громоздкий молот с изображением черепа, стоявший в противоположном углу комнаты.
- Ты знаешь, что это такое? – спросила она.
- Разумеется, – ответил он, – это Гродвигул, ваш молот, который вы всегда носили с собой.
- Хорошо, князёк, – тихо сказала она, – что-то ты да знаешь…
Князёк улыбнулся.
- Закону меня учили величайшие мастера слова, почтенная.
Гродвиг сплюнула.
- Но не мастера закона, князёк. Тебе ещё учиться и учиться…
Избранник молча кивнул. Гродвиг всё ещё указывала на молот.
- В чём дело, почтенная?
Её Правосудие сделала глубокий вдох.
- Его перековали для меня из молота гиганта, что разрушил погрязший в пороке город. Если ты не сможешь поднять его – я не благословлю тебя.
Преемник приподнял бровь и поглядел на молот. Рукоять его была толщиной с руку ребёнка, а высотой достигала плеч князя. Сколько же весила металлическая бьющая часть – он мог только представлять.
- Вы не шутите, Ваше Правосудие?
Пронзительный взгляд её единственного зрячего глаза вонзился в преемника.
- Я никогда не шучу, остолоп. И никогда не лгу.
Избранник сглотнул и поднялся с колен.
- Если не можешь поднять молот Правосудия – значит, Император ошибся в тебе, Кристин.
- Я надорвусь, – сухо сказал он.
Гродвиг хрипло рассмеялась.
- Если боишься надорваться с обычной тяжестью – зачем полез в закон, князёк?
Кристин выдохнул и подошёл к молоту. Череп, выгравированный на нём, казалось, злорадно смотрел на избранника.
- Да, дорогой преемник… – глухо говорила Её Правосудие. – Ты надорвёшься, поверь мне. И не раз надорвёшься.
Князь не выдержал и гневно топнул ногой. Гродвиг смолкла, раскрыла оба глаза и, казалось, прозрела.
- Никто из знати ещё не перечил моему слову, – заметила она и слегка улыбнулась. – Берись за молот, князь.
И он взялся – и даже возложил его себе на плечо. Молот, как оказалось, был гораздо легче, чем считало большинство. Дерево, из которого была сделана его рукоять, отличалось прочностью и лёгкостью, и основной вес приходился на само серебро, из которого состояла сравнительно небольшая по размеру бьющая часть.
Её Правосудие выдохнула. В голосе её появилась некая глухота.
- Я благословляю тебя, князь Кристин II из рода Полтаров, и прошу прощения за все обиды, что были между нами. Ты отстоишь законы нашей Империи. Теперь я не сомневаюсь в этом.
Кристин поклонился Её Правосудию.
- Пока я ещё дышу, преемник… Спроси меня. Задай мне любой вопрос, какой пожелаешь.
Седой князь задумался.
- Вы сказали, что никогда не лжёте, Ваше Правосудие.
- Это так.
- Тогда скажите: это правда, что вы искоренили бы казнокрадов, если бы кто-то из императорского двора не встал у вас на пути?
Гродвиг кивнула.
- Скажите мне, кто это.
- Не могу. С меня взяли слово, что я унесу это в могилу.
Князь почесал затылок.
- А это правда, что вы размозжили этому человеку руку своим молотом?
- Ложь, – отрезала Гродвиг. – Не всю руку. Лишь два крайних пальца, мизинец и безымянный.
Князь вновь поклонился.
- Это всё, Ваше Правосудие. Я могу идти?
- Погоди, – она снова подозвала его к себе жестом. Голос её был совсем тих.
Когда преемник подошёл к ней, она вложила ему в руку свой весовой кулон.
- Помни, князёк: правосудие не терпит милосердия. Всегда это помни.
Она отпустила его руку, заключила свои ладони в замок на груди и глубоко вдохнула.
- Ступай.
Когда князь вышел из покоев Её Правосудия, часы пробили двенадцать. В следующий момент в её комнату вошёл императорский врач, Кастелиус, – и тут же вышел обратно.
- Пунктуальна как всегда, наша славная Гродвиг, – опустив голову, проговорил он.
- Она завещала вам свою мантию? – осведомился у князя императорский гробовщик, обладатель ярко-серых глаз.
Кристин покачал головой.
- Только кулон и молот.
- Стало быть, вам сошьют новую, – заключил гробовщик. – В этой похороним Её Правосудие. Старый Император в своё время распорядился, чтобы она лежала в одном склепе с его сыном, которого она же и казнила, если помните.