Остаться человеком

                Эссе на морально-этические темы
               
               
    По наличию оружия, георгиевской ленты на погоне или в любом самом неожиданном месте и отдаленных признаков военной формы любой страны мира жители городов, находящихся под контролем ополчения, научились безошибочно определять ополченцев. Я заметил, что определяя меня по этим признакам, ко мне стали обращаться на улице совершенно незнакомые люди со своими насущными проблемами. Вот и сегодня у меня совершенно неожиданно посреди улицы состоялся  интеллектуальный разговор. Причем не на тему нехватки лекарств в аптеках или того, когда же, наконец, это все кончится. Под «этим всем» обычно подразумеваются артиллерийские обстрелы, отсутствие воды или газа, короче, - лишения. Речь шла о судьбе Стрелкова, новостях с передовой и … о совести и праве на убийство. Разрешите мне поделиться с Вами мыслями, которые вызвал этот разговор.
    Оказывается, непрерывные обстрелы заставили людей забыть неприязнь, которая, что уж греха таить, бывает между соседями. И люди вместо формального «здрасьте» при случайной встрече на лестничной клетке стали помогать друг другу, поддерживать друг друга. Начало проявлять себя нечто вроде первобытной соседской общины. Конечно, это совсем не то, что было давным-давно, тысячи лет тому назад. Невозможно дважды войти в одну и ту же реку, как говорят на востоке. Но все же, опять появилась взаимопомощь – на новом витке спирали, по которой идет развитие человечества. Да, это происходит на фоне того, что непорядочные люди используют автомат как источник власти над себе подобными или как способ поправки своего материального положения (есть и такое, что уж греха таить). Получается, что война обнажила, очистила от шелухи глубинную сущность людей.  А ведь нам больше двадцати лет втискивали в мозги прагматизм и почти религиозное почтение…  нет, не к жизни как таковой, а к … да, к ним, проклятым, к  деньгам. И вот, получается, что, кому втиснули в мозги и душу желание денег, тот пошел, как Семен Семенченко, убивать и руководить убийцами. А другие, наоборот, стали больше помогать окружающим их людям. Человечность людей оказалась неуничтожимой. Вот такая вот странность жизни проявилась.  И Вы знаете, люди добрые, мне нравится эта странность.   Вот на улице меня прохожий угостил помидорами со своего огорода – потому что я ополченец. Вот женщина услышала, что я в магазине интересуюсь, есть ли модемы к ноутбуку оператора «Лайф» (он единственный из операторов сейчас работает в городе), модемов не оказалось, и женщина бесплатно предлагает мне свой модем «Лайфа» - чтобы я мог передавать материалы прямо с поля (поля боя). И это потому,  что я – ополченец.  Это же просто блистательно, оглушительно, великолепно – то, что люди остались людьми. Не смотря ни на что. Вот только война уносит лучших… 
       Моим собеседником в неожиданно философском разговоре посреди улицы осажденного нацистами города был молодой мужчина, самого что ни на есть призывного возраста. Ополченцы таких гражданских презирают. Возможно, в моих интонациях тоже проскользнули интонации презрения – почему не идет защищать свой родной город, ведь молодой и сильный? Бойцов не хватает катастрофически.  И собеседник, глядя мне в глаза, сказал: «Я не могу стрелять в человека». Люди добрые, это же НОРМАЛЬНО, когда человек не может стрелять в человека. И совершенно НЕНОРМАЛЬНО, когда с расстояния в 15-40 километров человекоподобное существо стреляет по району с хрущевками или частными домами из пушек. Существо, а ты перестанешь стрелять из пушек по квартирам и домам с живыми людьми, если тебе показать фотографии с результатами твоих действий? Или ты скажешь, что это фотомонтаж, чтобы усыпить свою совесть? Существо, человек ли ты? А если ты не человек, то, может, в тебя стрелять можно? 
И кто вправе определять, где человек, а где человекоподобное существо? Вопросы. Вопросы.