Салтарай

САЛТАРАЙ

- Дедушка Салтарай! Ну расскажи про войну, про немцев.
- Я же вам много раз рассказывал, вот пристали.
_ Ну еще раз расскажи, пожалуйста!
Правнуки в ожидании рассказа окружили старого Салтарая, сидящего возле палатки. Память вернула его на много лет назад в полную счастья весну 1941 года, весна по меркам жителей средней полосы России в Эвенкии приходит поздно в июне. Тундра украсилась  яркими цветами, не дождавшись когда снега сойдут полностью. Нарты  легко скользили по мягкой подстилки из мха и корней растений, олени весело позвякивая колокольчиками тянули нарты в родное стойбище. Радостные и светлые как яркое весеннее  солнышко, мысли роились в голове у юноши – аттестат о законченном среднем образовании и корочки тракториста подобно богатым трофеям славной охоты лежали в торбе, а еще дороже подарок нес Салтарай в своем сердце. Красавица Мария из рода Коюм, дала согласие на свадьбу. На осеннем празднике оба их рода соберутся отметить свадьбу.  Упряжка оленей несла юношу домой к отцу, матери, братьям и к его любимому дедушке Агилкану, сердцем он стремился обнять дедушку и всех родных, однако суровому мужчине, каким считал себя Салтарай, не пристало проявлять подобную щенячью нежность.  Родственник встретили счастливого выпускника, неуместными тревожными взглядами.
- Война началась Салтарай! – коротко объявил отец.
Вечером того же дня собрали совет рода. После жирного силэ и крепкого чая, дедушка Агилкан, как старший мужчина рода заговорил первым
- Весь народ Советский воевать будет, все рода эвенков и якутов и ненцев и русские конечно, все будем воевать.  Николайкан бери Сашу, Толика и Василия, лучшую упряжку запрягайте, в райцентр езжайте, в сельсовет. А я,  Салтарай и женщины кочевать будем, вас с войны дожидаться.
- Зачем эвенкам воевать, это русских война.. пусть они воюют и погибают – Тоня, жена Василья, меленькими пальцами вцепилась в руку мужа. Мужчины посмотрели на нее и молча разошлись. Каждый со своими мыслями.
Через две недели отец и братья вернулись. Еще когда распрягали упряжку, по недоброму лицу отца, Салтарай почуял неладное. Позже выяснилось что сбор и отправка мобилизованных будет осенью, после забоя в колхозе, а еще отца не возьмут на войну из за старой раны спины. Бригада со стадом кочевала по летним пастбищам, в один из дней пропал  Салтарай и его верховой олень. Агилкан молча сидел у дымокура попыхивая трубкой, и внешне он никак проявлял тревоги и беспокойства, всецело охвативших родню. Ближе к осени, когда нагулявшее вес с игривыми, подросшими телятами, стадо паслось на ближних к райцентру угодьях, появился Салтарай. Дед и отец долго о чем то беседовали с беглецом  за чашкой таежного чая из багульника… никто после не ругал Салтарая за его выходку. Мяса и шкур в этом году сдали больше плана, все колхозники понимали что их труд нужен стране, кроме того год выдался удачным. После родового праздника мобилизованных собрали у сельсовета, на митинге председатель колхоза и секретарь партии много и горячо говорили, о том что война будет короткой, враг будет побежден и все мужчины вернуться к своим семьям. Тогда то и выяснилось, куда убегал Салтарай. В райцентре он уговорил председателя записать его на войну вместо отца, приписав в метрике год к возрасту. Так и встали  все четверо братьев в одну шеренгу в строй мобилизованных. Потом долгий и тряский переезд по едва подмерзшему зимнику в кузове автомашины, потом на крытой брезентом барже по Енисею до Красноярска. Там в Красноярске, братья попросились в Челябинское танковое училище. Старый Агилкан когда получил письмо от Салтарая про танковое училище, пришел в сельсовет с небольшим узелком.
- Хочу внукам купить танк. – вываливая свертки купюр, коротко заявил дед.
Денег на покупку танка не хватало. На собрании колхоза недостающую сумму добавили бригады оленеводов и правление колхоза.
Шли месяцы обучения, курсанты встрепли Новый 1942 год, скоро закончились ускоренные танковые курсы. Вот уже экипаж братьев Гаюльских прибыл на Челябинский танковый завод получать свой первый танк. На башне танкисты аккуратно вывели красной краской: «Колхоз имени тов. Владимира Леннина». В части их танк для краткости прозвали  Салтарай или Сал, по имени механика – водителя. Так и воевал Салтарай танкист и «Салтарай» танк, бил врагов и сам получал раны, благо не опасные.
Это бой в конце ноября 1942 года, под Сталинградом Салтарай запомнил особо. Задача их роты состояла в проломе с ходу обороны немцев на окраинах станции Голубая. Саперы проделали проходы в минных полях, по данным разведки, серьезного сопротивления врага на этом участке не предполагалось. Преодолев минные поля и заграждения, рота выстроилась в боевой порядок, рычаги на себя газ до упора – вперед. Горизонт привычно мелькал в триплексах мех.вода мотор работал ровно и мощно, вдруг мерзкое, леденящее душу жужжание и резкий удар в башню, болванка от рикошетила от брони. 
- Восемь восемь, прямо! - Орал в ТПУ Саша, командир танка.
Салтарай открыл люк, чего до этого никогда не делал в бою, картина боя предстала пред ним. Справа горел танк ротного, чуть дальше крутилась на одной гусенице тридцатьчетверка Миколы, остальные наши медленно пятились отчаянно пытаясь подавить из башенных орудий хорошо укрепленную батарею немецких 88 миллиметровых орудий. Наши снаряды взрывали мерзлый грунт капониров, не причиняя вреде врагу, зато немецкие артиллеристы как в тире расстреливали наступающую роту, слева и немного позади задымил еще один танк. Время сжалось в сознании Салтарай в тугую, вязкую пружину, воздух превратился в густой, жирный уман. «Еще немного и нас всех перебьют»  - осознание этого, наполнило каким то неуместным спокойствием душу Салтарая. Стало невыносимо обидно что ни он ни братья, ни его товарищи сослуживцы не увидят друг друга, а что скажет дедушка Агилкан… Как молния нырнул Салтарай в тесноту люка, пальцы железной хваткой сжали рычаги, ноги сами нашли шероховатость педалей, газ до отказа – вперед. Сознание выросло из тела Салтарая, выросло выше стальной машины, вот оно поле с горящими танками, а вот и восемьдесят восьмые наглухо обложенные мешками с песком и бревнами, под самыми капонирами балка пересохшего ручья, заросшая промороженным кустарником. Да! Балка, там «мертвая», непростреливаемая зона. Танк миновав фонтаны земли вспаханные болванками нырнул в спасительную балку, крутнувшись вышел на околицу поселка, вот оно спасение, теперь можно безопасно отойти к своим. Салтарай повернул танк в другую сторону, на врага. Зайдя с фланга, танк устремился в мягкое и беззащитное «подбрюшье» врага, туда, где не ждали. Сминая и отбрасывая грузовики снабжения, наматывая на гусеницы живые тела немцев, танк рвался в тыл батареи восемьдесят восьмых. Салтарай уже не видел триплексов, не чувствовал тычки в спину от командира, он перестал быть собой, Салтарай – не человек и не солдат, он росомаха. Свирепая, загнанная в угол росомаха когтями и клыками рвущая глотки врагов, и весь танк стал росомахой, броня ее шкура, орудие и пулеметы ее клыки и мощные когти. Немцы, опешившие было от прорыва русских в тыл,  быстро поняли что против них всего один танк, развернули несколько орудий и открыли беглый огонь. Но, росомаха уворачивалась от снарядов, прикрывалась разрушенными зданиями, и горящими автомобилями, посылая снаряд за снарядом в обслугу орудий, кося бегающих немцев из пулеметов. Один за другим восемьдесят восьмые умолкали, рвался боекомплект, корчились умирающие артиллеристы. Панцер 4 подкрался и загнал снаряд под башню росомахе, орудие заклинило. Раненая росомаха огрызаясь из пулеметов выползала задним ходом из поселка, Панцер 4 вышел на прямою наводку и готов был добить русского зверя, когда насколько фугасных снарядов разорвалось совсем рядом, повредив немца.
В расположении роты, братья пытались вытащить Салтарая из люка, он рычал и кусал их, цепляясь руками за края люка. Когда его наконец вытащили,  Салтарай на коленях пытался удрать в лесопосадку. Однополчане решили уже, что герой Салтарай сошел с ума в бою, кто то предложил напоить его насильно водкой – авось проспится и все пройдет. Так и сделали. Первое время Салтарай не помнил подробностей того боя, целый месяц после госпиталя он слонялся в части технической обслуги, насилу упросил начальство вернуть его в строй. Много было еще боев, не раз Салтарай был ранен, но никогда в жизни, больше не призывал дух Матери Росомахи, даже когда в боях при взятии Будапешта погибли его братья, и когда бесчисленное количество раз сам был на волосок от смерти. Тайное знание, переданное дедушкой Агилканом - заклинание, призывающее духов защитников Рода,  Салтарай унесет с собой в могилу, его многочисленным детям и внукам, не понадобится это страшное оружие.
Притихшие дети, заслушавшись, рассказ любимого дедушки, смотрели на Салтарая черными доверчивыми глазками.