Мои мёртвые

Я выпрыгнула из трамвая перед кинотеатром и, сделав несколько шагов по проезжей части улицы, замерла на мгновенье, задерживая приостановившиеся автомобили: под навесом трамвайной остановки на скамейке сидел Вадим… Других людей рядом я не  замечала. Другие лица сливались. Только Вадим... У нас были особые отношения. Он всегда мне всё рассказывал. А я его не судила. Просто слушала и пыталась понять. Но кажется, ему было нужно от меня нечто большее, чем дружба… Я его сразу узнала. Хоть он и постарел на эти восемь лет, всё равно его ни с кем не спутать. К тому же он пристально смотрел на меня. Словно именно меня тут ждал.
Мир вокруг качнулся и замер. Ну, может, секунды на три. Кажется, даже снежинки перестали падать, просто зависли в воздухе, как на японской гравюре… А потом я двинулась по «зебре» дальше. Поехали машины. Зазвенел поворачивающий налево трамвай. Снег посыпался с удвоенной скоростью…
Я  повернула наискосок к зданию кинотеатра, обходя остановку. Но я заметила, что Вадим хочет мне что-то сказать… Что он может мне сказать?! Его же убили восемь лет назад. Он мёртв. Так не бывает!..
Ступив на тротуар, я остановилась на миг, чтобы вытереть испарину со лба и сжать трясущиеся руки… И тут в фойе кинотеатра грянул взрыв...

Когда умер Георгий Борисович, я долго не могла прийти в себя. Еще бы! Мы дружили. Несмотря на то, что ему исполнилось 80, а мне было тогда, год назад, 39. Познакомились случайно. И так как оба были одиноки и любили путешествия, вместе поехали в большой тур по Греции и почти сразу в Доминикану: смотреть на рождение детенышей горбатых китов в заливе полуострова Самана.
У нас было столько совместных планов! Мы мечтали совершить путешествие в Мексику. Он восхищался древними цивилизациями. А после в Париж. Он очень хотел посмотреть Версаль летом. Иногда он пытался неуклюже обнять меня. Наверное, ему трудно было поверить в свой возраст.Всегда трудно после 50. Мне эти объятья были неприятны, и я отталкивала его руку. Но он не обижался. Может быть, внутри ему становилось больно. Но он не показывал этого.  Заботился обо мне, интересовался мной и был моим лучшим другом. Но это я поняла только после его смерти.
Когда я узнала, что он умер, я несколько дней в отчаянии разговаривала с ним: Как же так, Жора ( я называла его впервые Жорой и впервые обращалась на «ты»), - твердила я, - как же так? Зачем ты умер?  Так много я не успела сказать тебе… Не успела сказать, как ценю тебя, как ты мне дорог… Как ты мне нужен… Жора! Почему?! Одна пустота после твоей смерти…
Я винила себя. Я недодала ему чего-то главного, что нужно было и мне самой. Недодала тепла, внимания, заботы… Жора! Пусть это будет неправдой! Пусть это будет сном…
Он приходил ко мне во сне: стоял в углу комнаты, как-то грустно и растерянно улыбаясь. Я часто думаю о Георгии Борисовиче, хотя прошел уже год после его смерти.
Я встретила его снова летом. Как и тогда, с Вадимом, мне нужно было перейти дорогу. Было очень рано. Пустынные улицы заливало горячее даже утром солнце. Я остановилась, не дойдя до перехода, и посмотрела по сторонам. Ни души! И вдруг из-за угла вышел он. Что он тут делает в такой час?! Своей ковыляющей походкой, когда уже чуть заплетающиеся ноги не поспевают за еще стремительным телом, Георгий Борисович шел по другой стороне улицы. Мой рот открылся. Я хотела закричать. Но звука не было. Жора оглянулся, будто услышал мой беззвучный крик, и на ходу помахал мне рукой. Он улыбался. Эта его улыбка... Немного жалкая, но такая добрая!..
Я еще не успела закрыть рот, как в мире появился звук. Из-за угла, откуда вышел мой друг, вылетел на бешеной скорости красный автомобиль. Он промчался так близко от меня, что я почувствовала волну горячего воздуха от его корпуса, окатившую меня как после взмаха веника в парной. С водителем явно что-то было не так: пьян или сердечный приступ… Чудовищный скрежет тормозов, скрип разбитого стекла, грохот удара – красная «Мазда» врезалась в бетонный столб. Почему-то беспрерывно гудел клаксон…
Я бросилась к автомобилю, на ходу перерывая сумку прыгающей ладошкой  в поисках мобильного телефона. В этот момент я снова увидела Жору: он был уже далеко, не догнать. Да и надо ли?... Я оглянулась на то место, где стояла перед переходом улицы. Если бы я сделала тогда хоть один шаг вперед, сейчас бы на асфальте вместо меня было что-то похожее на липкое детское яблочное пюре…

Почему они спасали меня? Два раза - это уже не случайность. В каком мире я живу? Мы живем… Помогают ли другим их мертвые? Я стала осторожно, дабы не показаться сумасшедшей, расспрашивать знакомых. Люди обходили стороной подобную тему. Люди молчали и опускали глаза. Я сходила к психиатру. Вдруг это шизофрения?.. Нет, я здорова…
Может, мы давно живем в Аиде, не понимая этого. Живые и мертвые вместе. И наши мертвые пытаются нам что-то сказать. Но чаще мы их не слышим. Не хотим верить, что делим один мир…

Я забежала на почту. Как всегда, торопилась. И вот тебе на! Очередь на полкилометра. Все пришли за посылками в один и тот же час. Наконец подошел мой черед. Я торопливо подписывала бланк в указанном работницей отдела выдачи месте, бросив на прилавок мобильник, не вытащив из него штекер шнура  наушников. Очередь тихо томилась сзади. А передо мной крутилась какая-то бабка в темных очках и в старомодном выцветшем сером берете. Она никак не могла найти нужный ей бланк. Но вот я получила посылку и отошла от окна. Погрузила ее в пакет и дернулась по привычке: где мой телефон? Наушники с выдернутым  штекером сиротливо болтались на шее. Мобильника не было ни в сумке, ни в карманах. Господи! Вся моя телефонная база! Ее не восстановить! Мои клиенты за десять лет!.. Я ринулась к прилавку. Там  телефона тоже не было. Неужели, бабка в берете?! «Пожалуйста, наберите мой номер!» - задыхаясь попросила я парня в спортивной куртке. Мой телефон был выключен. «Вызываемый номер находится вне зоны действия сети!» - пропел приятный женский голос. Я выскочила на улицу. Никого вокруг. Только на скамейке сидят две старушки. Одна с непокрытой головой опирается на палку, а другая, в платке, копошится в сумке. Та, что без головного убора, как-то странно на меня смотрела. И я узнала ее: Светлана Александровна! Ох! Ее же похоронили лет пять назад! Она была моей соседкой. Всегда ухаживала за моим котом, когда я уезжала. Частенько заходила ко мне. Просто тихо сидела без слов, забыв про остывающий чай и надкушенную булочку. Я знала, что ей плохо живется с замужней дочерью. Дочь не скрывала, что ждет-не дождется ее смерти: занимает напрасно отдельную комнату да ухода требует – старенькая… Может, я могла тогда что-то для нее сделать?... Светлана Александровна как-то хитро усмехнулась и показала одними глазами на свою соседку по скамейке. И тут до меня дошло: это же она! Та самая бабка в берете! Только она его поменяла на платок и очки сняла. Профессионалка! Я шагнула к скамейке. Воровка с наигранным безразличием подняла на меня глаза, но я успела заметить в сумке ярко-красный кожаный чехол своего мобильного телефона.
Когда я обернулась, Светланы Александровны уже не было на скамейке. Она, тяжело опираясь на палку, садилась в темный автомобиль, стоящий у дороги. Мгновение, и он умчался. А я стояла рядом с плачущей, оправдывающейся старухой  и смотрела ему вслед.

Почему вы помогаете мне? Может, пытаетесь выразить свою благодарность за то, что когда-то я любила вас? Пытаетесь сказать, что не в обиде на меня за то, что не сказала вам когда-то важных слов и не сделала для вас того, что могла?.. Я вижу иногда в толпе ваши любимые лица и пытаюсь услышать, что вы хотите мне сообщить. А еще я стараюсь быть для живых такой, какой не смогла стать для вас.
 
(Из сборника «100 рассказов про тебя»)