Смертная тоска

     Не обманывайтесь: ни блудники,
ни идолослужители, ни прелюбодеи,
ни малакии,ни мужеложники, ни воры,
ни лихоимцы, ни злоречивые, ни хищники - 
Царства Божия не наследуют.

                1 Кор. 6:9-10.



     Станица Гулеванная, хоть и относилась к Донскому краю, однако располагалась довольно далеко от реки, давшей название краю. Поэтому приятной речной прохлады здесь не ощущалось, сухой жаркий воздух обжигал и загонял станичников в тень домов, полы в которых постоянно сбрызгивались водой.
     Марфа Петровна, одинокая 65-летняя казачка, сидела возле окна, опустив руки на колени и думала свою горькую думу: завтра, в годовщину смерти мужа, с которым она прожила больше тридцати лет, предстояло пойти на кладбище на его могилку. Потерев больную ногу, она встала и начала собрала нехитрые припасы, которые обычно оставляла на могилке, завязав все в узелок.
     На следующий день, встав пораньше, когда солнце только выглянуло со стороны степи, Марфа Петровна взяла узелок и, опираясь на палку, медленно побрела в сторону станичного погоста, до которого было около двух километров по пустынной дороге.
     Возле могилы мужа, отмеченной скромной бетонной пирамидкой с фотографией, она присела на скамейку и несколько минут сидела, приходя в себя после долгого пути.
     - Ну, вот я снова с тобой, Гришенька, - тихо проговорила она, отдышавшись, после чего привстала и тряпочкой стала стирать пыль с фотографии. Разложив принесенные припасы в основании пирамидки, она снова присела, уставившись на фото мужа.
     - Плохо мне, Гришенька, одиноко, - стала она жаловаться. - Что же ты не дождался меня, не взял с собой? Зачем бросил одну?
     Посидев еще некоторое время, она встала, перекрестилась и неторопливо побрела к дому.
     Возле калитки ее дома на брошенной кем-то шине от трактора сидела Валентина Митрофановна, бывшая одноклассница и достаточно близкая подруга. Как и Марфа Петровна, она вековала в одиночестве с тех пор, как после войны не вернулся ее муж, бравый казак Никита.
     - Здравствуй, Марфа, - проговорила она, тяжело приподнимаясь с необычного сидения.
     - Чего это ты укуталась? - вместо приветствия спросила подруга.
     - Что-то знобит, кости ломит, - ответила та.
     - Заходи, погрею, - пригласила Марфа Петровна.
     Уже в хате подруга уселась у стола, а хозяйка тотчас стала накрывать на стол, выставив рядом с немудрящей снедью бутылку домашнего вина.
     - Помянем Гришеньку, - проговорила она, разливая вино по стаканам.
     - Пусть земля ему будет пухом, - откликнулась подруга.
     После выпитого, Марфа стала снимать с себя кофту - выпитое вино явно согрело ее.
     - К врачу-то ходила? - спросила Марфа Петровна. - В такую-то жару мёрзнешь.
     - Да что толку. Возраст даёт себя знать. Да и на работе вся изломалась, а одной-то, ой, как не сладко. По себе знаешь...
     - Да уж, - коротко ответила хозяйка.
     Женщины выпили еще по полстакана и закусили ломтиками помидора.
     - Ты-то как обходишься? - спросила Валентина Тимофеевна. - Дети-то помогают?
     - Как сказать? - начала рассказывать собеседница. - Сын изредка деньжонок подкидывает, вон немудрящую машину подарил - мне тяжело ходить на рынок и в поликлинику. Лекарство присылает, когда попрошу.
     - Он так и живет в Москве?
     - Да. Женился, ребенка родил.
     - На москвичке?
     - Нет, на такой же, как он приезжей.
     - А дочка помогает?
     - Да ей самой помогать надо, сама знаешь - без работы, двое детей, с мужем не очень ладно живут.
     - Так а чего ждать-то было? У ней же нет никакой специальности, так еще и погуливает от муженька: на его же деньги покупает водку и на нее мужиков приваживает...
     - Ты не выдумывай! Ишь, чужие сплетни разносишь. Постыдилась бы, как боталом, молоть.
     - Я не болтаю, об этом вся станица знает. Как мужу-то не беситься. Пашет, устает, а на его же деньги жена гуляет.
     - Хватит болтать невесть что, а то поссоримся. Был бы мужик, как мужик, так не побежала бы на сторону. А он - ни рыба, ни мясо... А дочка - девка молодая, кровь с молоком. Вспомни-ка себя молодую - тоже ведь не без греха.
     Женщины помолчали, а потом выпили еще.
     - Хорошо, что у тебя такой дом - хоромы! Каменный, в два этажа, - позавидовала Валентина Митрофановна. - Места-то сколько! Все же вы молодцы, что поехали на север и заработали и на дом, и на машину...
     - Только вот дом-то надо уже ремонтировать, а "Жигули" сгнили. А здоровье-то там оставили, его не вернешь. Все бы есть, жить бы да жить, а Гриша-то...
     Хозяйка всплакнула, промокая глаза полотенцем.
     Гостья обняла ее за плечи и стала успокаивать, говоря, что, мол, сделаешь, дальше жить нужно для детей и внуков.
     - Внуков..., - горестно почти простонала хозяйка. - Сын-то вон разбросал их по всей стране. То женится, то разведется, а детишек бросает. Я уж сколько лет их не видела, не знаю, какими они стали. Старший-то вон уже и в армии отслужил, вторая, внучка, замуж вышла...
     - Так от дочери внуки с тобой, - продолжала поглаживать ее по спине, проговорила Валентина Митрофановна.
     - Мне и те внуки не чужие, - почти простонала Марфа Петровна.
     - Ну, что тут сделаешь? Так уж жизнь, видно, распорядилась...
     - Да не жизнь, а я так распорядилась.
     - Как это?
     - Так ведь первый муж отговаривал меня ехать на заработки на север, упреждал, что большие деньги просто так не даются, что здоровье там оставим, а я, глупая...
     - Это отец Дениса, что ли?
     - Да. Сын-то к нему сейчас уехал.
     - Как он там, в Москве-то, сына встретил?
     - Да вроде нормально. А потом, как мне кажется, что-то у них не заладилось.
      - С мачехой что-ли?
     - И с ней тоже.
     - Что, плохо приняла, приревновала?
     - Да нет, вроде. Сначала-то, конечно, поерепенилась, но потом все вроде наладилось. Я даже хотела письмо ей написать, поблагодарить. А потом...
     - Что-нибудь Денис натворил?
     - Да я во всем виновата.
     - А ты-то здесь причем? Они - два взрослых мужика, сами разберутся между собой.
     - Едва ли.
     - Что так?
     - Я вот ночами лежу, думаю, что да как, как жизнь прожила.
     - Мучаешь себя?
     - Дак ведь старость не дает покоя. Вот все и думаешь, верно ли жила, все ли так, как надо, сделала? И страшно, а чаще стыдно становится.
     - Господи, чего стыдиться-то?
     - Так сын в меня пошел, мою судьбу повторяет.
     - Так он же с тобой вон сколько лет прожил, повзрослел. Понятное дело - с кем поведешься...
     - Вот это-то и плохо.
     - Да ты чего, подружка?
     - Я вот все  бессонными ночами лежу и сравниваю его и свою жизнь. И вижу, что Дениска идет точно по моей жизненной дорожке, делает все те же ошибки.
     - Да полно тебе!
     - А ты сама посуди. Я в свое время уговорила первого мужа переехать из города Владимира, его родины и где мы поначалу жили, к нам на юг. Там, во Владимире я и родила Дениса. И Денис, повзрослев на севере, куда мы со вторым-то мужем уехали, женился и тоже переехал сюда, в станицу.
     Я от первого мужа родила мальчика, и Денис первым родил внука.
     Я, грешным делом, загуляла от мужа, из-за чего мы и разошлись, и Денис также поступил. Стал в открытую бегать к другой. Развелись...
     - Да я знаю об этом, вся станица перемалывала их связь.
     - Вот от стыда подальше я уехала с новым мужем, бросив сына на руки матери. И от Дениса жена уехала, не выдержала, - продолжила Марфа Петровна. - После я родила дочь, и у Дениса второй ребенок - девочка. И когда Денис уезжал от меня к отцу, мы пошли на обман.
     - Как это?
     - Прежде чем ему поехать к отцу, Денис послал к нему приятеля прозондировать обстановку. Тот, вернувшись, рассказал, что отец страшно обрадовался.
     - Понятное дело, чай, не чужой!
     - А мы сочинили легенду, будто он попал в страшную ситуацию и ему надо срочно скрыться, иначе дело может закончиться убийством.
     - Так вот откуда у Стешки-то машина. Она родила от Дениса ребенка и чтобы не платить алиментов и на третьего ребенка, он откупился своей машиной, которую здесь и заработал.
     - Да, только отец не поверил в эту сказку, отсюда между ними и пробежала первая черная кошка.
     - А потом что было?
     - Денис-то не успел еще толком обосноваться, а уже через пару месяцев перевез в Москву молоденькую гулящую девку, раздетую, разутую. Отцу пришлось покупать ей зимнюю одежду - зима-то была на носу.
     - Молодец, что не оставил сына.
     - Только Денис-тот оказался не молодцом. Начал было налаживать отношения с отцом и мачехой, да только та девица его бросила и скоренько выскочила замуж за москвича. А Денис загулял с бабами, начал пить, таскать их в отцову семью, где росла малолетняя внучка.
     - Вот дурак-то!
     - А потом, как я чувствую, сын совершенно распустился. Не напрасно, что отношения с отцом у них не заладились и Денис снимает квартиру.
     - Годков-то Денису, небойсь, немало?
     - Почти пять десятков. И ни семьи, ни дома своего, детей рассеял...
     Марфа Петровна замолчала и стала растирать колено.
     - Ноет и ноет, проклятое, - почти простонала она.
     - К врачам ходила?
     - Ходила, да что толку? Ничего не поможет...
     - Ты совсем расклеилась, нельзя же так.
     - Тут вон Денискин отец рассказывал ему, что мы с Григорием сами виноваты в своих болячках И по нашей глупости Григорий-то помер. А ведь ему бы жить да жить, не старик был.
     - Как это?
     - Так ведь мы на севере пробивали тоннель в скалах. А эти скалы выделяют радиацию. Вот Гриша-то и набрался этой гадости. Я уж после его смерти поговорила с нашим станичным врачом. Он не исключил, что именно радиация могла свести его в могилу. Ведь у него кости стали разрушаться, желудок барахлил - это похоже на признаки радиационной болезни.
     - Ты-то этот камень не долбила.
     - Так я же спала с ним больше тридцати лет и копила излучения от него...
     - А что же делать теперь?
     - А что тут сделаешь? Остается ждать, когда закопают рядом с Гришей.
     - Ты не паникуй, не опускай руки-то, - промолвила гостья.
     - Да чего там. Мне ведь чуть больше шестидесяти, а уж ноги плохо ходят, сердце пошаливает, печень барахлит. Диабет вот еще привязался...
     Валентина Митрофановна сняла руку со спины подруги и отсела подальше.
     - Давай-ка выпьем, - предложила она. - Говорят, что вино выгоняет всякую нечисть из организма.
     - Ты чего, напугалась, что ли? - удивленно спросила Марфа Петровна.
     - С чего ты взяла, - засмущалась подруга.
     - Вон как отскочила, ровно от заразной.
     - Не выдумывай. Давай-ка выпьем за то, чтобы у нас все было хорошо.
     Женщины молча выпили остатки вина. Не закусывая, Валентина Митрофановна стала прощаться:
     - Побреду, пока еще не жарко.
     - Посидела бы еще...
     - Да нет, пойду прилягу. Что-то жара на меня плохо стала действовать.
     - Заходи, - только и сказала Марфа Петровна и, провожая гостью, достала фотографию второго мужа, села на диван и долго смотрела на нее.
     То ли от надвигающейся жары, то ли от выпитого вина, ее потянуло в сон. Она прилегла, положив фотографию возле подушки и незаметно для себя уснула...