сестричка

Паша со стоном повернулся к окну, челюсть ныла, а свежий весенний ветерок хоть немного скрашивал мрачное существование на больничной койке.
Отделение называлось челюстно - лицевой хирургии, в быту « челюскинцы « - прозвище прижилось, и все от глав. врача до санитарки так их и именовали, и всем нравилось.
Попали сюда все по разным обстоятельствам, но рассказывать об этом не любили, шутили и отговаривались и все злились от дотошных расспросов.
Паше тоже хвастать было особо нечем, как у всех глупый случай, а смеяться над собой он не любил.
Лежал он уже вторую неделю, впереди еще вечность, хотелось выть от тоски.
Как развлечение - ловля голубей, очень живое занятие, увлекло всех, предавались этой охотой почти все « челюскинцы «,  и достигали в этом больших успехов.
Особенно отличался Валентин, уж очень хорошо у него это получалось.
Голубей варили, и пили их вкусный бульон - хорошее подспорье к больничному рациону.
Твердая пища была невозможна, это был прекрасный выход.
Вчера его провожали, вечером пили портвейн и целовались, потом пришла его фаворитка, медсестра из отделения, выпила два стакана, и повела его делать ему финальный укол.
Утром он появился с замотанной рукой, что было этому первопричиной - несчастная любовь или портвейн уже никто из них не помнил.
Вместо вены сестричка попала просто в мышцу и Валентин завис в больнице еще на месяц.
Так  как в СССР тогда секса не было, они часто на прогулке ходили в кусты, и выходили оттуда слегка потрепанные, но всегда очень довольные, это называлось кустотерапией.
Сестричка похоже была соучастницей одного уникального случая.
Коллектив палаты решил отпраздновать наш самый главный праздник - очередную годовщину Октября, набрали портвейна, а на закусь только бульон.
Это всех и погубило, без хорошей закуски все полностью обалдели, медсестры тоже закусывали бульоном и были также пьяны как и больные.
Попался и лечащий врач - напоили и его.
Принимать разумные решения могла только вышеупомянутая медсестра.
Она вдруг решила, что один из коллектива уже умер, не выдержал портвейна, и что его срочно нужно отправлять в морг.
Растолкали уже уснувшего лечащего врача, он пощупал пульс и вынес решение - умер, срочно в морг.
Шатаясь затолкали мертвого на каталку и увезли вниз.
Тут же срочно помянули покойного, и сестричка стала менять белье.
Следующие два дня были выходными, приходили посетители приносили портвейн, охмеляли, слушали как бурно больные праздновали и все смеялись.
Два дня прошли в безудержном веселье, давно в скучной больничной жизни подобного не было, повеселились на славу.
Утром привезли очередного больного и положили на чистую кровать.
Где то через час раздались встревоженные голоса, и в палату вкатили умершего, он был весь очень бледный сказать нечего не мог, руки его были привязаны к каталке, ноги тоже, но в носках.
Все онемели и тоже побледнели, и стали ждать кошмарной разборки.
А вышло  все по тихому, неизвестно кто виноват в действительности - врач, медсестра, больные, все были так пьяны, что толком никто ничего не помнил.
Мнимый мертвый вел себя очень тихо, ни с кем не разговаривал, а как он провел два дня в морге мы не спрашивали.
Голубей ловить он больше не ходил, а все больше лежал и смотрел в потолок.
Вскоре его выписали.