Мещанка

Недалеко от города Владикавказа, раскинулось село «Мещанское», словно брызги капель воды, разлетелись в разные стороны домики, домища и что-то наподобие дворцов местных «князьков», так можно было бы описать очертание села.
В этом самом селе поживала Суслова Лариса Ильинична сорока лет от роду, боевая баба: рост малюсенький - метр пятьдесят, толстой кости, пышногрудая и пышнозадая, русоволосая с грозным характером, приводившая в трепет мужиков, коих у нее было двое. Один муж Васька, а другой зять Мишка, женившийся совсем недавно на ее дочурке Вале, высокой красивой блондинке, родившейся еще от первого мужа, с которым они прожили всего год после свадьбы пока она в сердцах не огрела первого своего суженного кочергой, да так, что он недели две в больнице провалялся, потому что посмел посмотреть кабельим своим глазом на одну местную красотку. После выписки муженек был таков, и больше о нем ни чего не слышали.  Васька был младше ее лет на пять и выше в три головы, здоровый такой бугай, с покатыми широкими плечами. Нравились ей такие вот высокие крепкие мужики (первый тоже был здоровяком), ну и были, значит такие, кому нравились, как она маленькие и пышные женщины и еще с таким вот мужским характером. Может быть, им забавно было видеть, когда над ними такими вот крепкими мужиками бабы командуют, а может быть просто характерами, большинство богатырей не такими сильными обладают, как телами, пойди тут разбери, но факт остается фактом в том, что даже в такой патриархальной местности, бабы могли стоять во главе семьи. Отец Ларисы хотел всегда мальчика,  а на свет появилась девочка, поэтому он всю свою любовь и ласку мужскую передал своей дочурке, которая выросла телом женским, а характером мужским, способная командовать над мужиками. Зять Ларисы Миша был еще здоровее ее мужа и шире в плечах и тихий такой с виду был, когда рядом с тещей находился, хотя дух у него боевой был, не зря его в селе побаивались, потому что мог, как следует кулаком своим огромным приложиться, если не по нему  что-то, а тещу боялся и женушку свою, поэтому на всякий случай тоже слушался и не перечил.
Лариса Ильинична была добротной хозяйкой и готовила и убирала, и все в дом перла, где что умудрялась раздобыть (картинку, вазочку хрустальную, креслице дворянское и т.д.), который сама же и отстроила – не своими руками конечно, но под ее зорким оком, хотя  кое какие работы делала: штукатурка, покраска, обои – не были для нее в тягость. Ой, как она любила вещи красивые, дома величественные, машины дорогие, бывает, принесет домой вещичку какую-нибудь и ходит вокруг нее и целует и трет рукавами своими засмоленными, чтобы блестела только. Деньги у нее водились, потому что начальствовала одно время при администрации, в отделе строительства и капитального ремонта, поэтому сумела капитал себе сколотить, чтобы отстроить дом с шестью спальнями и несколько машин прикупить, в том числе Мерседес и БМВ, те из машин, что ее больше всего заводили и властвовали над ее бренной душой. Ездить она любила за рулем до безумия, причем скорость взвинчивала космическую, чтобы насладиться. Ни мужа, ни зятя, ни когда за руль не пускала, когда вместе куда-то ехали. Любовь ее к быстрой езде была такова, что ей однажды  трассу федеральную на несколько километров перекрыл родственник ее, начальник ГАИ, так она с одним местным жителем, таким же автолюбителем, гонки устроила на спор и победила. Вот одевалась она ужасно, а вернее ни как: костюмы спортивные рваные, тапочки изношенные, ни когда толком не причешется, не приукрасится, как мужик, в общем, из села.  На работу даже в администрации: оденет строительный комбинезон и идет, как стахановец, готовый, ставить рекорды. Все хотела добра нажить – да больше, а внешний вид ее не беспокоил, хотя следила, чтобы вот доченька ее одевалась изящно и по моде; в своей крошке она видела нечто другое, возвышенное над всей их сельской обывальщиной.
 Любовь к роскоши и накопительству породили и развили в Ларисе чувство жадности и ненасыщенности, как у голубки. Днем она трудилась, как проклятая, ночью гроши считала, а по воскресениям в церковь ходила и пыталась даже думать о вечном, нематериальном, ставя свечки за здравие и упокой, но все-таки скромно так, но просила сердцем своим житейским, у Бога, еще бы больше всего того, что можно было бы в руках подержать и глазом повидать и в погребе схоронить. И Бог, видимо, слыша ее молитвы, давал ей все больше и больше, а ей скромной сельчанке все было мало и мало, и однажды она решила все продать и ехать в Москву, где больше, как она искренне верила, возможностей для лучшей жизни, не подумав о том, что где больше возможностей, то там и больше соблазнов всяких, которые могут так вас поработить, что и не выбраться потом будет.
Прибыв в Москву Лариса, поняла, что все, что она сумела накопить за свои годы, оказалось ни что в сравнении, сколько нужно было бы иметь для барской жизни в столице, к которой она привыкла у себя в селе, но тот блеск роскоши, который она увидела и к которому она сумела прикоснуться в Москве, не оставил в ней и тени сомнения в ее поступке, затмив все на свете. С ней же сразу же переехали ее домочадцы, как по команде, данной им их командиром. Сбережений ее хватило только чтобы купить квартирку трехкомнатную на окраине, но хотя бы возле метро и то, взяв дополнительный кредит в банке и небольшой земельный участок в Подмосковье, чтобы домик построить в будущем. Дочь свою она умудрилась в банк пристроить работать, благодаря связям своим, оставшимся по работе на муниципальной службе, а там все так или иначе настолько взаимосвязано, что дорожка очень далеко может даже привести и она и привела в Московские коридоры, где и помогли пристроить ее дочь на неплохое место. Сама же она, имея навыки по строительству и командирский дух, решила поживиться на ремонтных работах, потому что Москва просто кишит этим все делом, от того, что люди наши уж очень любят строиться и ремонтироваться, чтобы друг друга переплюнуть, показывая тем самым, у кого лучше и роскошнее, чтобы потом хвастаться меж собой.
Работа пошла на славу и денежки потекли, но вот только и траты стали несусветными, потому что Москва это место не только дохода, но и расхода и встать там не возможно, чтобы передохнуть, потому что сразу же вас сожрет житейский спрут, который всегда голоден и только и ждет очередную жертву. Лариса сразу же почувствовала, что килограммов в ней слишком много и отдышка есть, что злости внутри нее чересчур много появилось; бывает, едет по дороге и чувствует, что готова каждого убить, кто хоть немного как-то подрежет ее машину или не уступит и кричит и ругается страсть как, а рядом ее два верных мужичка-богатырка, готовых тут же выбежать колотить головы почем зря. Ей бы взять и вернуться обратно в село свое, ай, нет, потому что все это блестящее, сверкнувшее от лучей московского солнца одурманило ей совсем ум и Лариса  кинулась в омут  с головой, старясь во-чтобы то не стало достичь высот светской роскоши, которую она увидала в силу своей профессии, когда начала бывать в домах дорогих по случаю ремонта. Не то, чтобы она раньше чего-то подобного не видела – видела, но там у себя на родине не хватало во всем том изысканном интерьере – аристократического оттенка, все как-то с цыганским  блеском без смысла и вкуса. Ждала Лариса, в общем, что ей удача улыбнется, и она схватит в свои крепкие домовитые ручонки стоящее дело, которое ей принесет доход не малый, чтобы ее жизнь еще выше взлетит по мирской лестнице и вот час ее настал.
Москву тем временем, переехал жить один молодой человек по имени Дмитрий и фамилии Высоковский. Ему было тридцать лет, высокий, стройный и красивый брюнет, у которого были жена и сын. Он работал в филиале одной нефтяной компании, в городе Пермь и зарекомендовал себя, как успешный сотрудник и поэтому было решено перевести его в центральный офис в Москву. Поначалу он снял квартиру в самом городе, но потом решил прикупить небольшой домик за городом, не далеко от аэропорта, потому что часто летал по командировкам, и было бы проще теперь добираться до аэропорта и место за городом давало возможность насладиться тишиной, хотя бы изредка и чистым лесным воздухом подышать. Дом, приобретенный Дмитрием, был большой и просторный, но вот только требовался ремонт, потому что внутри дома было все приготовлено  только  под чистовую отделку. Тот, кто продал дом ему, красавица Вероника, риэлтор, черноглазая брюнетка, посоветовала ему бригаду строителей, где главным лицом и была наша знакомая Лариса.
- Вы, не обращайте внимания на то, что она женщина, - успокаивала Вероника Дмитрия, когда нахваливала своих знакомых строителей.  – Она свое дело знает; мужиками командует – позавидовать можно.
- Она Москвичка?
- Нет! Откуда-то с Кавказа. Из села «Мещанское». Я ее в шутку зову Мещанка, - улыбнулась девушка.
- Мещанка? – хмыкнул Дмитрий. – У меня с ней не будет проблем?
- Нет, что вы! Она такая вся набожная и строгая очень; всех в ежовых рукавицах держит.
 - Хорошо! Тогда дайте ей мой номер телефона, и мы встретимся здесь тогда на доме и все обсудим.
- Отлично! – произнесла девушка и набрала Ларису по телефону, чтобы сообщить номер телефона и предварительные договоренности.
В скором времени, Дмитрий и Лариса повстречались и оба постарались произвести друг на друга впечатление. Со стороны Дмитрия – это выглядело, как стремление показаться наиболее серьезным и деловым человеком, чтобы сразу же дать понять, что он человек конкретный и не любит пустых разговоров вокруг да около и готов немедля приступить к предметному обсуждению всех деталей сотрудничества. Лариса же со свойственным ей южным менталитетом наоборот принялась распинаться о  своей честности и доброте, порядочности и чистоплотности, что в Москве не модно с ее слов, но она верна своему воспитанию и готова оставаться белой вороной, но не поступиться своей совестью. «Она или хитрая или действительно такая честная и порядочная, хотя нет! Честный человек молчит про свою честность, боясь потерять ее, а тот, кто кричит о ней на всех углах, скорее всего в действительности ею не озабочен, - описывал Дмитрий Ларису про себя, в то время как последняя распиналась перед ним и не по делу. - Но с другой стороны вон как она передо мной скачет, значит, нужен ей этот подряд, поэтому будет стараться, тем более ее отрекомендовала Вероника». По поводу Вероники мнение у Дмитрия было не совсем объективным, потому что больше он смотрел на нее, как на женщину красивую и поэтому в нем больше играли гормоны, когда он глядел на ее длинные ноги, а не мозги, но это было бы заметно человеку постороннему, а не Дмитрию, которого эта красавица очаровала и он верил ей на слово. Он уже готов был отдать дом в руки Ларисы, а только лишь напускал ни кому не нужную важность своей персоне, больше, наверное, по служебной привычке, а не потому, что пытался что-то выгадать. «Он Еврей какой-то, и с виду немного похож и фамилия…, - подумалось Ларисе, когда она закончила  презентацию себя и своей бригады, состоящую из двух богатырей и маленького полководца, - Но красивый черт и деловой такой! Наверное, денег тьма, раз в нефтяной компании работает. Вот бы с ним ближе познакомиться, а там глядишь, что-то и более существенное перепадет от такой дружбы!».
- Ладно, Лариса я все понял, - произнес Дмитрий, когда монотонная  бравада Ларисы закончилась. – Если все, так как вы говорите, то просчитайте мне стоимость ремонта и сроки… Да кстати сколько вам времени понадобиться, ориентировочно, на ремонт?
- За 6 месяцев справимся!
- А раньше не получится, - поморщился Дмитрий, который хотел быстрее переехать уже в дом со съемной московской квартиры.
- Да что вы! Я же серьезный строитель, поэтому не люблю обманывать…
- Я понял, - прервал Дмитрий женщину, боясь, что она сейчас вновь пробежится по списку своих достоинств, что его и так уже утомило.
- Понимаете, Дмитрий, мне надо выдержать все строительные нормативы, чтобы вы получили из моих рук качественный ремонт, а не так шаляй-валяй.
- Хорошо, вы правы. Когда вы мне смету предоставите?
- Завтра же к вечеру! Скину вам на почту электронную, вернее дочка моя скинет, а то я не очень  с компьютерами лажу.
- Договорились!
Смета удовлетворила Дмитрия, который зарабатывал прилично и деньги, которые зарядила за свои услуги Лариса и ориентировочную стоимость материалов, вписывались в его бюджет. Проверять он не стал у других строителей, потому что знал, что посчитать и предложить дешевле могут, но вот по качеству не проверить будет, а тут хоть Вероника свой красивый зуб в залог оставила, что ему Дмитрию показалось достаточной гарантией, любви обильным он был мужчиной и это его подводило зачастую, но ничего Дмитрий не мог с этим поделать, такая уж у него была натура.
- Вы все точно проверили? – спросил в очередной раз  Дмитрий Ларису, когда они втроем встретились неподалеку от квартиры Дмитрия в Москве, в  одном уютном кафе, через два  дня, как и договаривались, чтобы обсудить окончательно все условия.
Был обед и Дмитрию очень хотелось перекусить, но и обсудить сразу же  дела, поэтому он и пригласил Ларису, всюду ходившую со своим мужем, как с телохранителем, который беспрекословно, как хвостик следовал за ней по пятам.
- Конечно Дима, конечно – не беспокойтесь!
- Мне я так понимаю, беспокоится не зачем, как меня заверила Вероника, поэтому больше вам надо знать наверняка, сможете ли вы уложиться в смету, - улыбнулся хитро Дмитрий, довольный сам своим словам, наверное, думая, что сказал что-то особенное.
- Уложимся, конечно! – сразу же ответила Лариса, открыв широко глаза, сделав почему-то плаксивую мину, как бы подчеркивая тем самым, в очередной раз, свою честность и потенциальную способность все сделать в лучшем виде.
- Вы, почему себе ни чего не заказываете? – спросил вдруг Дмитрий, видя, как они оба мнутся, особенно Вася, который видимо, любил хорошо поесть, а сейчас ему не давали.
- Давай закажи, - жалобно попросил Вася жену, которая, только фыркнула в ответ.
- Да нечего по ресторанам есть!
- Давайте так, в честь нашей договоренности я вас угощаю, предложил Дмитрий, которому немного стало не по себе, что он будет сейчас, один есть, а они смотреть или уйдут, что тоже неприлично, в конце концов, он их пригласил.
- Да вы что, Дмитрий!? - сразу же оживилась Лариса, из-за своего жмотства готовая на любую халяву, но лишь бы не платить.
Дмитрий сразу же заметил, что в глазах Дмитрия, как у ребенка загорелся огонек, свидетельствующий о скором выполнении его самого дорого желания в мире.
Поесть Лариса, оказывается, тоже любила немало, что намекало на ее хороший аппетит, тем более тело ее было пышное, которое нужно было хорошо подкармливать, как заметил Дмитрий, когда щеки горе работников зашевелились, словно перед ним было два хомяка сейчас. Так ребята около часа еще потратили на поглощение пищи и довольные, больше скорей всего Вася с женой, разъехались по своим делам, кто, куда.
Работа закипела!
Все шло поначалу неплохо, единственное, что прошла добрая половина года, но дом не был все еще сдан, хотя качество Дмитрия устраивало и он решил набраться терпения, веря словам Ларисы, которая превращала интерьер дома не в современный стиль, а в стиль барокко, как она сама говорила постоянно, насилу выучив это слово, потому что изначально все ни как не могла правильно выговорить: то берокко скажет, то брокко, и только когда Дмитрию поднадоело коверканье этого слова, и он поправил ее, и Лариса с тех пор стала произносить верно.
- Так я уж не несовременная, поэтому простите, - извинилась Лариса в ответ на замечания Дмитрия. – Главное, что я делаю то, что надо!
- Не буду спорить! Я больше в нефти понимаю, чем в искусстве и в строительстве.
В ремонтных работах по дому Дмитрия принимали участие сама Лариса, которая штукатурила, красила и клеила обои, муж ее и Миша, которые занимались плиткой, паркетной доской и всеми естественно тяжелыми работами. Поначалу они брали в помощники еще там кого-то, но видимо посчитали, что им выгоднее самим делать, чтобы больше заработать денег, хотя об этом не было произнесено ни слова, поэтому остались втроем, только лишь не обошлось без электриков и сантехников, работы, которые требовали только сугубо профессиональных навыков. Из этого по всей вероятности и была затянута сдача работ, переместившись еще на полгода, что начало раздражать Дмитрия, и он все чаще и чаще начал выказывать свое недовольство, которое еще подогревалось дополнительными расходами, которые высасывало барокко, будь оно не ладно. Он уж махнул рукой, что смета была нарушена, потому что сам же пошел на уговоры Ларисы, которая предложила как-то, между прочим, что сделает из его внутреннего интерьера дворец, а он уши то и развесил.
- К черту мне ваше барокко, ворчал Дмитрий. – Говорил же сделайте все по-современному и будет с того. – Хотел же блин дизайн-проект заказать. И взять нужно было еще людей, потому что я вижу, что не справляетесь.
- Дмитрий не серчайте вы так! Вон смотрите, какой дом богатый, получается, - пыталась успокаивать его Лариса, и сразу же принималась перечислять все достоинства, выбранного ею направления. – Пусть ваши дети привыкают сразу же к высокому…, к роскоши. У нас на Кавказе только такое убранство ценится. А дизайн заказывать – это деньги только на ветер бросать! А взять еще кого-то дело не хитрое, но вот только как потом за их работу ручаться? Мои вон ребята точно уж не подведут, потому что руки их золотые, - пыталась выкрутиться Лариса, скрывая свое стремление всего лишь по больше денег в свои руки загрести, а не раздать, кому попало.
- К какому высокому-то? – поддел Дмитрий ее.
- Ну, не знаю, - замялась Лариса.
- Лариса не пудрите мне мозги, - давно уже перестал церемониться Дмитрий. – Если через месяц, вы мне не сдадите объект, то будем пересматривать стоимость  работ в меньшую сторону!
- Да, что вы! Я же так стараюсь…
- Лариса! Я это слышал уже тысячу раз, что вы стараетесь! Вы мне обещали, что за шесть месяц сделаете, а уже год прошел. Я понимаю, что мы с вами тут с барокко замутили, но ведь вы сами меня к этому подтолкнули, - не слышал Дмитрий Ларису, а продолжал наседать на женщину.
Лариса, конечно, старалась, спору нет, но  ее жадность губила, а еще московская жизнь, которая по мимо сил душевных и физических высасывала кучу денег на жизнь, которые ей доставались с трудом и тем более Дмитрий начал считать каждую копейку и однажды чуть к черту не послал ее, когда заметил что на одних работах она в разы завысила смету, надеясь, что он не заметит, но он заметил, потому что теперь въедливо стал все просматривать, кляня, на чем свет стоит свою страсть к женщинам, подразумевая Веронику, подкинувшую ей эту Мещанку, так теперь он ее называл про себя, боясь из-за своей порядочности, произнести однажды это прозвище вслух.
- Не зная уже, что делать? Этот Еврей совсем уже продуху не дает. Считает гад, каждую копейку!- постанывала Лариса каждый вечер перед сном своему Ваське, когда еле вытянув ноги, укладывалась спать.
- Так давай бросим все! – Предлагал Вася
- Ты что! Он нам денег еще не додал!
- Да Бог с ними с деньгами то!
- Что ты, что ты! Я не собираюсь не кому копейку дарить даже!
- Тебя Лариса твоя жадность погубит, - отвечал муж Ларисы, на что неизменно получал удар локтем в бок.
 - Ты что так говоришь! – грозно смотрела Лариса на мужа! Я столько труда положила, чтобы он согласился на мои уговоры, чтобы дом выглядел, как дворянское гнездышко, а не этот…. тфу…, - замялась Лариса, - Хойтек…
- Хайтек! – поправил Вася.
- Я же деньги стараюсь по больше, заработать, а то все этой мелочью ремонтной промышляем, а от нее толку, как от козла…
- Давай спать, а то завтра снова не свет не заря вставать, - предлагал Вася, стараясь прекратить причитания жены по быстрей и отворачивался к стенке.
Лариса тоже совсем утомленная поворачивалась в противоположную сторону и вскоре уже было слышно ее сопение  и храп Васи.
Прошел еще месяц, а дом так и не был сдан все еще, но Дмитрий не торопился прогонять Ларису, потому что понимал, что ему взять то некого будет, а осталось совсем немного и он попросту еще больше и больше наседал, а Лариса все больше и больше прогибалась, но не сдавалась, потому что не могла расстаться ни как со своей меркантильной мечтой: квартирка в Москве у них уже была, участочек тоже, машина добротная, должность у дочери престижная (она работала в банке начальником отдела), но домик надо построить было еще и обставить, как надо, не хуже, как этому Еврею она сладила. Все это ее тянула дальше и дальше на рабочие подвиги, которые заканчивались, падениями со стремянки, то отравлениями от чрезмерного запаха краски, то искра от болгарки в глаз залетит и т.д. и т.д. Когда же отпала плитка в одном из санузлов, из-за того, что ребята схалтурили, Ларису чуть инфаркт не схватил, потому что материал то был дорогой, а теперь, то платить придется за свой счет, но обошлось, потому что Дмитрий уж плюнул и не стал мелочиться, лишь бы быстрее заехать в дом. В общем, Лариса была не рада жизни, но ни чего с собой не могла поделать: ей нужно было житейского первоклассного уюта, а еще смотреть на картины дорогие, видеть дочь в золоте, а под пятой точкой иметь машину шикарную и все это ее поднимало и поднимало по утрам ехать и заканчивать этот проклятый дом, которой ей уже снился. Она уже рассталась с мечтой, как бы сдружиться с Дмитрием, чтобы, где-то пролезьте дальше к богатствам, потому что отношения в конец концов совсем испортились, а держалась их связь совсем на тоненькой ниточке и только из-за денег, которые он придерживал до окончательной сдачи дома; Лариса  не сдавалась, хотя сдала здоровьем совсем: ноги опухли, под глазами мешки, в животе какие то боли постоянные были, потому что уже не ела, а глотала, летая все в облаках о своем мирском: когда же дом Дмитрия закончит, соберет нужную сумму и себе дом отстроит и еще и еще многое чего успеет себе в охапку схватить, чтобы душа уж у нее ненасытная успокоилась.
- Мама! Так же нельзя есть, - ворчала на Ларису дочь, когда видела, как она уминает еду, не жуя, а проглатывая.
- Ладно, ты, брось доченька – переварится, - отмахивалась Лариса, кривя губы улыбкой.
И еще месяц пролетел и вроде вот уже все, пора было бы открывать шампанское через пару дней, но Ларисе после работы  стало дурно, когда она по привычке накидала себе в желудок еды разной, видимо, в этот момент, как обычно, думая над чем-то очень важном, хозяйственном, а может деньги подсчитывала в уме, которые скопила и еще получит от Дмитрия через несколько дней. Ночью у нее случился приступ. Приехавшая скорая помощь, как чаще всего бывает в большом городе, не вовремя, не успела помочь Ларисе уже ни чем. Она умерла от несварения желудка, так потом поясняли ее родные. Неудержимое стремление  Ларисы, как можно больше всего взять осязаемого от жизни сыграло с ней злую шутку. Взять, то она взяла, но вот переварить не смогла.