Выбор Артура

     Артур считал себя «гражданином мира». Не то, чтобы у него был «нансеновский паспорт», а просто передвигался он по Земле свободно: неделю мог пожить в Париже, потом махнуть во Франкфурт, потом, вообще, в Патайю или на Бали. Интернет нынче есть чуть не в каждой хижине, заказов было хоть отбавляй. Когда, после университета, Артур только начинал карьеру «фрилансера», он ютился, в основном, в дешёвых европейских хостелах. Сейчас денег хватало если не на «пять звёзд», то, по крайней мере, на частую смену часовых поясов.
     Раз в год, в основном летом, Артур приезжал домой в отпуск. Выключал ноутбук  и мобильник. И три-четыре недели чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. После обязательного посещения многочисленной родни (с демонстрацией кучи фоток и непременных «селфи» из разных экзотических мест), Артур оставшееся время занимался банальным ничегониделанием: слонялся по городу, сидел в уличных кафешках, иногда общался с кем-нибудь из старых школьных знакомых. Такое общение, с каждым годом становилось всё реже и реже – нравы в городке были патриархальные, друзья и подруги очень рано обзаводились семьями, детьми, собаками и машинами. Влезали в кредиты, прихватывали работу на дом, и на общение с праздношатающимся «балбесом», времени уже жалели. Бессемейный Артур на их фоне действительно смотрелся заигравшимся мальчишкой, легковесным «перекати-полем». Так что, вместо редких теперь дружеских посиделок, Артур погружался в изучение огромной семейной библиотеки. Собирать её начинал ещё дед Артура – он воевал, и привёз много трофейных книг; продолжил отец – музыкант, исколесивший почти весь мир. Артур изредка пополнял собрание каким-нибудь приглянувшимся ему экземпляром печатного слова, но сам, обычно, читал тексты с экрана – ему было так привычнее и комфортнее. И только в отпуске с благоговением открывал тяжёлые фолианты. Благодаря тому, что он общался с людьми разных национальностей, как-то так случилось, что он незаметно для самого себя, поднахватался понимать тексты на разных языках – где не понимал, брал догадкой, аналогией. Единственно, английским владел свободно, как и всякий хороший программист.
     С последнего посещения родных мест прошло около полугода. Нынче, Артур жил на небольшом южном острове. Жил долго, около месяца, почти что на берегу тёплого океана в маленьком скромном бунгало, о двух «комнатах», если понятие «комната» вообще применимо к пространству, огороженному лёгким плетёными стенами. Заказ был очень плотным, требования заказчика иногда чрезмерными, но платили хорошо. За первую половину работы Артур получил, помимо оговоренной суммы, неплохой бонус, на который не рассчитывал; слетал на старенькой «Сессне» на материк, обналичил немного денег – жил он очень скромно, да и остров был слишком далёк от туристических курортов, цены были более чем дешёвые.
    На острове жили, в основном, местные рыбаки. Была научная станция по изучению то ли рыб, то ли птиц, и раз в год, на остров прилетал вертолёт. Потом, на протяжении месяца, по острову слонялись бородатые люди в шортах, сверкая незагорелыми ногами. Это привносило некоторое разнообразие в скучную жизнь аборигенов, и расширяло местный генофонд, ибо через положенный срок после отъезда последнего учёного, где нибудь да и рождалось дитя с более светлой кожей…
     Кроме того, на острове был маяк с радиостанцией, бар, где заправлял подслеповатый Марк, полицейский участок с тремя полисменами и одним начальником, три старых «Доджа», один самолёт, и куча лодок у причала. Иногда, с материка приходил катер с редкими туристами.
     Посёлок занимал примерно одну треть территории острова. И две трети – джунгли. Были в них проложены пара туристических маршрутов, пять-шесть научных. Стояли в самой глубине несколько заброшенных вагончиков, испещрённых грозными надписями: «Не приближаться! Собственность вооружённых сил!», но, в общем, джунгли местных не интересовали: они зарабатывали морем, и только Филипп, сын Фомы, мог слоняться там неделями, за что был прозван местными - «Буканьеро».
     Каково же было удивление Артура, когда как-то вечером, в баре, он увидел парнишку, явно европейского вида. Глянул вниз, в гавань:  у причала, помимо лодок, болтался катер, обычно сдающийся внаём на материке.  Выяснилось, что парня звали Лука. О, гримасы судьбы, он оказался не только соотечественником Артура, но мало того, и уроженцем того же города, земляком! Обмыли это дело пальмовым вином. Лука совершал по этим местам вояж, и день-другой решил потратить на изучение острова. Артур пригласил его к себе. Лука обещал подумать, в принципе, он мог переночевать и на катере, в крохотной каютке.
     Было уже поздно. Надо было ещё немного поработать.
- Извини, мне пора! – Артур поднялся, пожал Луке руку, - надумаешь – во-он моё жилище, на отшибе. От моря, конечно, далековато, но вид из него…
- Ладно, бывай! – Лука тоже встал, - я ещё посижу, хочу пару кадров чуть позже  сделать, - на его плече болтался фотоаппарат в потёртом кофре, - а потом воспользуюсь твоим гостеприимством. Завтра вот в джунгли хочу выбраться, сводишь?
- О чём разговор! Попрошу Филиппа – вон он сидит. С ним и сходим.
Выходя из бара, Артур поздоровался с Филиппом. Тот ответил как-то сухо, неохотно. «Опять со своей Джейн поцапался», - рассеянно думал Артур, пробираясь к себе в хижину, - «Как бы завтра его упросить-то…».  Впрочем, после ссор с супругой, Филипп и сам охотно уходил куда подальше: с рыбаками в море, в джунгли, пару раз летал на материк – то ли на заработки, то ли за порцией женской ласки…
     Поработать не удалось – включив ноутбук, Артур понял, что батарея почти села. Включил второй – та же история. Планшетник даже не включал – какая на нём работа… Завтра придётся с утра идти на маяк, заряжаться. Был ещё маленький генератор в баре у Марка, но он его раньше темноты не заведёт ни при каких условиях – даже если произойдёт глобальный катаклизм. Немного поворочавшись по циновке, Артур заснул. Спал он плохо, просыпался почти каждый час, да и сны были какие-то тяжёлые, мутные. Проснулся рано, с ощущением, что не спал вовсе. Стал собираться на берег – ежеутреннее омовение, десяток асан -  когда в хлипкую дверь деликатно постучали. Это не мог быть Марк – он иногда приносил от рыбаков свежую рыбу и делился последними островными сплетнями – этакий вариант местной газеты. Не мог быть и Филипп. Этот приходил, садился в угол, и удручённо вздыхая, просил «босса» (так он называл Артура)  посмотреть в «чёртов телек» (ноутбук) есть ли где поблизости работа. Стоящий за дверью слишком неуклюже переминался с ноги на ногу, слишком тяжело дышал -  Артур понял, что это кто-то другой. Лука? Вряд ли… Скорее всего он всё-таки заночевал на катере.
- Войдите! – Артур накинул рубашку не застёгивая, взял с пола узел с ковриком и полотенцем, вбил ноги в сандалии.
      В хижину вошёл человек, которого Артур меньше всего ожидал увидеть: Сэм, начальник островной полиции. Несмотря на раннее утро, он был одет по-форме, в ремнях-портупеях, и с кобурой на поясе. Обычно, даже сидя в участке на дежурстве, Сэм был в цветастой «гавайке» и лёгких «бермудах», поверх которых  лежал внушительных размеров живот… Таким официальным, начальника полиции, Артур видел только в день приезда, когда тот проверил (надо сказать, весьма небрежно) документы приехавшего, разъяснил ему «островную конституцию», как гордо назывался свод из десятка запрещений, и погасил специальным штемпелем несколько открыток, которые молодой человек предусмотрительно захватил с собой в качестве сувениров. Но и тогда он был без оружия, даже без дубинки, а теперь присмотревшись, Артур увидел что пояс вошедшего увешан всякими кожаными подсумками – с наручниками, ещё с чем-то, а сзади по ляжкам хлопает дубинка – старая, потёртая, с напрочь оторванным темляком.
     Сэм стянул фуражку, тускло блеснул разлапистый герб; промокнул белоснежным платком вспотевший лоб. Форма была ему мала, он дышал как загнанная лошадь, и, вероятно, ощущал себя не в своей тарелке.
- Садитесь, пожалуйста! – Артур указал на единственную табуретку, скинул с неё сумку с одеждой, - лимонад?
Табуретка жалобно скрипнула.
- Если можно… виски… сэр… неразбавленного…
- Есть ром.
- Сойдёт и ром…
     Артур вышел в соседнюю комнату, бывшую у него провизионкой. Достал из старого патронного ящика с полустёртым франконским орлом и немецкой надписью, невесть как попавшего за сотни миль от Германии, и служившего буфетом, привезённую бутылку рома, жестянку колы, упаковку пластиковых стаканчиков. Вернулся. Плеснул на два пальца, щёлкнул ключом на банке. Сэм осторожно взял хлипкий стаканчик пальцами, похожими на сардельки, залпом выпил, с наслаждением влил в себя почти всю колу. Тяжело вздохнул:
- Такие вот дела, сэр! Дерьмо дела… Тут к нам турист приехал, вы ещё с ним в баре вчера сидели…
- Да, было дело. Лука, земляк мой.
- Тут такое…, - начальник полиции опять промокнул платком лоб, - убили его. Зарезали. В десятке метров от кабака Марка. Вот так. Пойдёмте со мной, проведём опознание, а заодно посмотрите, может у него из вещей что пропало?
    
     Сказать что Артур был удивлён, значит ничего не сказать – он был ошарашен и смят. На острове, где хижины не запирались вообще, а некоторые просто не имели дверей, где вся жизнь проходила на виду, и уединиться можно было только либо под покровом ночи, либо в джунглях; на острове, где последняя кража (двух кур) произошла лет десять назад, но её подробности живо обсуждались до сих пор, вдруг произошло убийство. В центре посёлка! И кого – приезжего туриста, приехавшего только что, полдня назад! Европейца! За полдня взбесить кого-либо из местных не смог бы, наверное, никто. Это были добродушнейшие люди, не знающие стрессов. Самое большее, если туристы начинали бузить в баре, то прибывшие полицейские, да и просто местные, разводили их по разным хижинам. А противостоять дюжине добродушных, но решительных «геркулесов», было просто невозможно…
     Артур растерянно пнул к стене узел с пляжным ковриком:
- Пойдёмте.

     В участке он официально опознал труп, осмотрел вещи убитого: камера на месте, кошелёк, цепочка с крестиком, шнурок с зубом акулы. Пожал плечами:
- Камеру я у него видел. А сколько денег – бог его знает… Может и ещё что было…
Денег в разных валютах, ходящих в этом регионе, была приличная сумма.
- На ограбление не похоже! – Сэм опять вытер лоб, - Сэр… вы понимаете в этих новых камерах? Интересно, какие там кадры последние?
     Артур хмыкнул, взял камеру, наскоро пролистал отснятое:
- Последнее, что он снял – вид на море с террасы бара – датировано 21:30. Мы расстались где-то без пяти девять…
- Марка я допросил. Он сказал, что примерно в 22:00, убитый расплатился и вышел. Минуты через три Марк услышал шум драки, выскочил на террасу, но сумел распознать просто силуэты двух дерущихся – он и так-то плохо видит, а тут ещё лампы светили тускло, вы же знаете, он свой генератор вполсилы гоняет, топливо бережёт… Когда Марк подбежал к месту драки, один из дерущихся уже лежал, а второй скрылся в темноте. В лежащем,  бармен узнал посетителя-европейца, который прибыл недавно, и с которым вы земляки. Тот был мёртв - из груди торчал нож, дыхания не было…
- А убийца? – быстро спросил Артур.
- Убийцу он не разглядел. Но! Вот орудие убийства, - Сэм достал из ящика обшарпанного стола громадный клинок, обёрнутый полиэтиленом.
Артур сразу узнал этот старый рыбацкий кинжал. Такой на всём острове был только у одного человека.
- Это нож Филиппа, сына Фомы!
- Я тоже сразу понял это. Филипп этой ночью не ночевал дома. Ни отец, ни Джейн не имеют понятия, где он.

     К полудню островок напоминал потревоженный муравейник: то тут, то там кучками по два-три человека собирались люди, что-то обсуждали, расходились, сходились опять. В баре Марка, пустующем обычно до вечера, было не протолкнуться. В это утро лодки впервые не вышли в море. Напрасно подавало призывные гудки, болтающееся в полумиле от  берега небольшое реф-судно, ежедневно забиравшее улов – все моторы были свалены в кабинете начальника полиции, ключ от которого он демонстративно положил в карман своего кителя. Труп убитого отправили в холодильник на маяке. Артур вместе с Сэмом и другими полицейскими обыскали катер Луки – ничего интересного: два кофра с дорогой фотоаппаратурой, да старый армейский ранец с личными вещами и документами.  Из визитных карточек убитого, Артур узнал, что тот был профессиональным фотографом, сотрудничал, в основном, с географическими журналами – снимал всякую экзотику. Артур даже вспомнил, что пару месяцев назад он слышал фамилию Луки в связи с присуждением премии от одного уважаемого географического общества.
     Полиция обыскала весь посёлок, включая и хижину Артура – Филиппа нигде не было. Фома божился, что не видел сына с утра вчерашнего дня, когда он, поругавшись с женой, ушёл из дома. И, будто бы, сказал Фома, нож свой, Филипп потерял ещё дня два назад, о чём сильно жалел. Джейн сказала тоже самое, но по её версии, именно поругавшись с ней, Филипп в сердцах забросил свой нож в густые заросли. Как бы то ни было, убитый был налицо, орудие убийства – налицо. Не было только Филиппа, ставшего главным подозреваемым.
     Немыслимо было обыскать заросшую джунглями часть острова силами всего трёх-четырёх человек – там могла укрыться дюжина Филиппов. Сэм, Артур, и ещё один полицейский, Донго, взяв «Додж», съездили на маяк. Сэм связался с начальством, обрисовал обстановку и запросил подкрепления. Начальство, недовольно брюзжа, пообещало роту карабинеров и инспектора. Артур зарядил все свои компьютеры от сети маяка (надо сказать, генератор на маяке работал круглосуточно) и, подключившись через ретранслятор к Интернету, искал родственников Луки, чтобы уведомить о случившемся. Нашёл быстро. Буквально, через четверть часа они сговорились, кто и когда приедет на остров. На обратном пути Сэм приказал завернуть  на импровизированный аэродром, и все вместе они растянули громадное полотнище со знаком, запрещающим посадку – «Сессна» несколько дней назад улетела на материк. Остров оказался в блокаде.

     «Рота карабинеров» оказалась взводом резервистов береговой охраны. С ними был капитан – старый служака, он, очевидно и был тем самым «инспектором». Надо отдать ему должное, хватка у него оказалась бульдожья. Старенький эсминец, на котором они прибыли, капитан распорядился оставить на рейде, а сам с группой, на двух «Зодиаках» высадился на берег. Первым делом, прибывшие взяли под охрану маяк, полицейский участок, пирс с лодками и катер Луки. На тропах, ведущих в джунгли, капитан выставил посты с рациями. После чего, обосновавшись в кабинете Сэма, повторно лично и очень жёстко допросил всех, кто имел, согласно докладу начальника островной полиции, какое-либо отношение к делу. А также с десяток-другой жителей, выбранных по непонятным для Артура критериям. Самого Артура, капитан допрашивал три раза, под запись. В конце концов, картина преступления нарисовалась следующая: в 14:30 Лука прибыл на остров. На катере он был один, карточка на право управления была найдена среди остальных его документов, равно как и квитанция об аренде. Регистрация в полиции и прочие формальности заняли минут 40. В 15:30 Луку видели поднимающимся на маяк. Там он сделал несколько фотографий. В начале пятого он гулял по посёлку, спускался к пирсу. Часов в шесть вечера, вернулся на катер, очевидно поесть и переодеться. В 19:00 он зашёл в бар к Марку. С 19:15 до 20:55 общался только с Артуром. После ухода Артура посидел ещё немного, в 21:30 сделал несколько снимков с террасы бара. Примерно в 22:00 вышел из бара и был убит. В тот же день, Филипп, сын Фомы с утра поругался с женой и ушёл из дома. Где он был до полудня – никто не знал. В 12:00 он помогал рыбакам выгружать несданный улов на пирс, заработал несколько крупных рыбин. В час дня отдал их отцу, одну рыбину взял себе, отнёс к Марку, в качестве аванса за пальмовое вино. До вечера слонялся по посёлку безо всякой цели, периодически заходя в бар, пропустить стаканчик-другой. Встретился с двумя приятелями, по их словам говорили о том, чтобы завтра вместе идти ловить рыбу на лодке одного из них, потому что у лодки Фомы сломался двигатель, а своей лодки у Филиппа не было. Приблизительно в 20:30 вернулся в бар, где и сидел допоздна. Ушёл из бара незадолго до ухода Луки. Исчез после убийства. По словам всех свидетелей, за весь день, Лука и Филипп не встречались и не общались; вроде как пересеклись только в баре, да и то сидели за разными столиками.
     Всё капитану было предельно ясно, Филипп стал главным подозреваемым. Оставалось найти его и допросить – явно он был на острове, скрывался где-то. Все его приятели были допрошены повторно – все, как один говорили что, наверное, ушёл в джунгли, но куда – никто не знает… То же самое говорила и жена Филиппа, и трое его детей, и старый Фома. Капитан не верил ни единому слову – на острове, где если глубоко копнуть, все были друг другу немного родственники, никто никогда ни при каких обстоятельствах не выдал бы, пусть даже виновного «своего» пришлому «чужаку». Капитан прочесал джунгли. Как мог. Особенно тщательно проверили заброшенную военную базу – никаких следов присутствия человека. Меж тем, Артур стал замечать растущую неприязнь жителей к военным. Те, правда, и жили отдельно на берегу в палатках, и питались своими консервами, и в посёлок ходили только по служебным делам.  И всё же… И ещё одну странность подметил Артур: вечерами, уходя спать, жители, как бы невзначай, стали оставлять на очагах и плитах, где готовили еду: кто пару рыбин, кто кусок лепёшки, кто баклажку с пальмовым вином… Ему и самому пару раз казалось, что вокруг хижины ночью кто-то ходит… На всякий случай, Артур стал подумывать, не напроситься ли на маяк – имелись там  три комнаты для приезжих специалистов, они, конечно, стоили дороже чем его бунгало, но зато на маяке  была более устойчивая связь - в своей хижине он, иногда, по дню и более сидел без Интернета. И там были вооружённые часовые энергичного капитана…
     Обыскав джунгли, капитан вернулся в посёлок. Недовольство жителей возрастало. С военными уже не здоровались, их обходили за несколько метров, как прокажённых. Прошло почти две недели с их прибытия на остров, и роптать уже начали сами резервисты. Всё это были люди немолодые, обременённые семьями. Им обещали месяц сборов, он уже прошёл, а тут ещё неделю лишнюю на этом чёртовом острове лазать по буеракам, искать малохольного туземца. Многие имели свой бизнес на континенте, оставили его кто на жён, кто на взрослых сыновей, кто и на соседа – их беспокойство было вполне оправданно.
     В конце концов, после долгих переговоров с Сэмом, и с начальством (по радио), капитан погрузил своих людей на корабль, тот дал приветственный гудок, и скрылся в мареве океана. Буквально на следующий день, пришла радиограмма с материка, что прибыли родственники убитого, и двое из них, утром, прилетят на остров за телом.
     Сэм расстарался. Из старых ящиков был сколочен гроб, краской на нём написали имя погибшего, и даже изобразили национальный флаг. Артур усмехался, понимая, что начальник полиции чувствует в происшедшем свою вину, и всеми силами пытается её загладить. "Блокаду" острова Сэм решил отменить сразу, после отправки тела - ибо старый полицейский принцип гласил: "нет тела - нет дела".
     Ранним утром, "Сессна" приземлилась в импровизированном аэропорту острова. Прибывших встречали Сэм, Артур, Донго, доктор Ходжесс, единственный врач на острове, живущий на маяке, и пять-шесть зевак. Самолёт подрулил к стоящим, заглушил двигатель. Открылся люк, и, не дожидаясь установки трапа, на утоптанный грунт взлётной полосы спрыгнули два человека. Они были чуть ниже Артура, зато шире его в плечах. Оба коротко стриженные, крутолобые, решительные, они ступали так уверенно, что брала дрожь. Артур поморщился - он знал подобный типаж людей, сколько раз, в школе, и даже в университете, ему крепко доставалось от подобных "крутолобых", называвших его не иначе, как "ботаником" и "зубрилой".
     Впечатывая подошвы старых армейских ботинок в землю, двое подошли к гробу. Артура поразило то, что они были на одно лицо, близнецы. И в их чертах почудилось ему неуловимое сходство с Лукой...
- Это ты нам писал? - обратился левый подошедший к Артуру. Говорил он не по-английски, а на родном языке.
- Я. Здравствуйте, Артур... Артур... - он еле вытерпел стальные тиски рукопожатий.
- Виктор, - назвался левый.
- Валентин, - хмуро процедил правый, - мы близнецы. Лука был нашим младшим братом.
- Сожалею, - тихо прошептал Артур.
- Эти пугала говорят по-английски? - Виктор кивнул на стоящих.
- Все.
- Тогда пока говорим, как говорим. Переведи им, чтобы загружали гроб в самолёт, и выгрузили наш багаж. Самолёт пусть улетает - на материке его есть кому встретить. Мы останемся на пару дней.
     Артур удивился, но перевёл. Сэм, Донго, остальные островитяне засуетились, подхватили гроб, затянули его в салон "Сессны", откуда перед этим, с большой осторожностью, были спущены на землю тяжёлые баулы братьев. Несмотря на обилие добровольных носильщиков, братья никого не подпустили к баулам, тащили их сами до сэмовского "Доджа". После кратковременного визита в участок, где Сэм мельком произвёл все необходимые формальности, Донго отвёз братьев и Артура к бунгало последнего.
     Братья сгрузили свой увесистый багаж в "провизионку", Артур открыл несколько банок с консервами, запалил портативную газовую плитку. Открыли бутылку рома, выпили не чокаясь. Артура слегка потряхивало - близнецы сверлили его тяжёлыми взглядами, молчали. Наконец Валентин прервал неприятную паузу.
- Слушай. Слушай и молчи, говорить буду я. У тебя куча вопросов - я отвечу на них. Позже. Итак, мы прилетели сюда не как безутешные родственники за телом безвременно погибшего. И даже не как просители к местной администрации. Мы прилетели узнать правду. На материке гроб встретят наши родичи, и позаботятся о его доставке домой. Мы сейчас пойдём с тобой к начальнику полиции, и пусть он в твоём присутствии ознакомит нас с материалами дела. Мы хотим знать всё, до последней запятой. Кстати, мы вполне сносно владеем английским, но всё равно ты нужен нам в качестве переводчика - мы с трудом понимаем местную тарабарщину.
     Артур только вздохнул и пожал плечами - у него было много работы, сроки поджимали, но он не мог противостоять подобному напору. После завтрака, все трое пошли к Сэму. На протяжении трёх часов, братья вникали в подробности гибели Луки. Поняв суть дела, молча встали, кивнули одинаково стриженными макушками, вышли. Артур перебросился парой слов с начальником полиции. Тот удивился, почему братья не улетели с гробом. Артур объяснил, что они хотят пару дней пожить на острове, побродить по местам, где ходил их брат. А на материк вернутся на его катере, заодно сдадут его в контору. Сэм только порадовался - катер Луки был для него головной болью.
     Выйдя из участка, он увидел Виктора и Валентина, молча стоявших и ждавших его. Они не курили, не переговаривались, не сидели где-нибудь в тени - просто стояли прямо, плечом к плечу у входа в участок, и смотрели на дверь. У Артура по спине пополз неприятный холодок - чем-то таким веяло от близнецов... чем-то неумолимым.
- Вы довольны? - севшим голосом спросил Артур.
- Довольны тем, что всё узнали. И не довольны результатом. Убийца не найден.
     Артур развёл руками:
- Ну вы же сами всё понимаете...
- Понимаем, - Виктор ковырнул землю носком ботинка, - пошли в хижину.

     В хижине Артур, наконец, задал вопрос, вертевшийся на языке от самого полицейского участка:
- И что вы теперь намерены делать?
Братья переглянулись. Синхронно поднесли к губам банки колы. Синхронно глотнули. Наконец, Валентин, медленно, вполголоса, стал говорить:
- Артур! Я обрисую тебе ситуацию, как мы её понимаем. Итак, убийца нашего брата, некий Филипп, скрылся. Никто, вроде бы, не знает, где он. Хотя у него есть отец, жена, дети. Друзья, наконец. Но все говорят, что ничего не знают. А не знают ли? Я думаю, знают. Но молчат. И будут молчать.
     С другой стороны, убит наш брат. И наша родня не поймёт, если мы не добудем всю правду про его смерть. Почему Филипп убил Луку? И Филипп ли? Мы проведём собственное расследование. Мы будем карать и миловать, но мы добудем всю правду.
- Как это? - озадаченно спросил Артур,- а какие у вас полномочия? Да за самовольный допрос Сэм вышлет вас с острова.
- Послушай, Артур, - подал голос Виктор, - мы будем добрашивать жёстко. Очень жёстко. Если надо, мы будем стрелять. Если надо, мы превратим эту дыру во второе Сонг-Ми. Но мы выясним правду.
- Но как... - начал было Артур, и осёкся. Он понял, почему братья никого не подпускали к своим баулам...
- Да, - кивнул Виктор, - да, ты прав. В багаже оружие. Много оружия.
- Да где же вы его достали? Ведь не привезли же с собой через таможню?
Валентин улыбнулся одними уголками рта:
- Кто знает нравы портовых трущоб, и имеет крепкие кулаки, тот достанет всё что надо: оружие, наркотики, женщин в любой точке мира.
- Послушайте...послушайте...но это же...несправедливо...
- Нет, ты послушай, - перебил Валентин, - послушай и помолчи...до поры до времени... Лука был младше нас на пять лет. Он рос слабым и болезненным. Мы с детства оберегали его: отец - боцман в постоянных рейсах, мать - фельдшер, по два-три дежурства в больнице брала. Когда нам было 15, отец пропал без вести в шторм, пенсию назначили мизерную. Мы с Виктором бросили школу, и пошли работать в порт. Лука тогда увлёкся фотографией, и мы пол-года отказывали себе во всём, чтобы купить ему первый фотоаппарат. Когда Лука после школы поступил в университет, нам пришлось уйти в наёмники, чтобы оплатить ему учёбу. Мы прошли, наверное, все "горячие точки". Нам стреляли в спину, нас резали ножами, мы общались с самым грязным сбродом всего мира. Но мы знали, для чего - мы могли пробиться в этой жизни сами, а Лука нуждался в нашей помощи. Потом брат постепенно стал набирать известность: выставки, премии, гранты. Теперь уже он помогал нам - с его помощью нам удалось выкупить небольшой буксир, я капитаню, а Виктор - за стармеха и боцмана. Жизнь наладилась. Через неделю - пойми, Артур, - через неделю, Лука должен был жениться. На этот грёбаный остров он полетел на два дня - снять несколько кадров для второсортного туристического каталога - Лука не гнушался мелкими заказами, не был снобом. И вот здесь, какой-то папуас, воткнул нож ему в сердце. Это справедливо?
- Они не папуасы, - машинально сказал Артур, - это совсем другая культура. Не надо переходить на расизм.
- Мы не расисты, - Валентин открыл очередную банку колы, - нам плевать на их цвет кожи и разрез глаз. Но они скрывают убийцу нашего брата.
- А если это ваш Лука чем-то обидел Филиппа? Тогда что, всё равно резня?
- Лука никого не мог обидеть. Но если это и так, то... Мы пришли  узнать правду. И когда мы найдём Филиппа и допросим его... Тогда и будем думать.
- Вот что Артур, - Виктор переглянулся с братом, - Мы не отступим, и исполним свой долг. Но нам нужен переводчик. Ты. Без тебя мы рискуем понять что-нибудь не так. Решайся.
- Принять участие в расправе над ни в чём не повинными людьми? Увольте! - Артур нервно заходил из угла в угол - Вы что, с ума сошли?
- Соглашайся! - Валентин посмотрел на него так, что Артур остановился, будто наткнувшись на стену, - соглашайся...
- А если я откажусь? Убьёте? - нервно хихикнул Артур.
- Нет. Зачем. Но в нашем родном городе, где все друг друга знают, ты станешь персоной "нон грата". Люди станут переходить на другую сторону улицы, чтобы не здороваться с тобой, твоя мать ночами будет рыдать в подушку. Проходя мимо мемориальной доски, посвящённой твоему отцу - музыканту, прославившему наш город, люди будут стыдиться того, что у такого отца - сын-предатель. Да-да, предатель! Пойми, на одной чаше весов - островитяне, хорошие и симпатичные люди, твои знакомые. Но они скрывают убийцу. На другой - человек одной с тобой крови. Не родственник, конечно, но он родился в той-же стране, что и ты. Даже в том же городе. Ходил с тобой по одним улицам, дышал одним воздухом. Может, вы даже когда-то ехали в одном трамвае, или сидели за соседними столиками в кафе. Твой соотечественник. Которого убил один из этих симпатичных островитян. Убил ни за что, так просто. И, клянусь тебе Артур, у нас никто тебя не поймёт. В конце концов, ты не сможешь приезжать на родину - тебе будет неуютно и некомфортно. А сможешь ли ты жить без этого? Вспомни, ты сам рассказывал, что только три недели в году, дома, ты чувствуешь себя идеально счастливым. Ты готов быть счастливым на чужбине?
- У каждого человека в жизни, - продолжал Валентин,- наступает такой момент - "точка невозврата", или "точка бифуркации", как говорят учёные, когда он встаёт перед выбором "или-или". Для тебя эта точка настала сейчас, сию секунду. Или ты с нами - и тогда ты, если, не убийца, то пособник убийц, или ты не с нами,тогда ты предатель, человек без родины.Твой выбор?
- А если я застрелюсь?
- Стреляйся. Сможешь? Подумай, ради чего твоя семья получит гроб.
- А если я... меня... убьют, ну когда вы...
- Тогда твои родные тоже получат гроб. Но это будет гроб человека, исполнившего свой долг перед соотечественниками.
- А... Я... Время подумать дадите?
- До утра. Теперь вот что: ответишь на наши вопросы. Сколько на острове полицейских?
- Трое. Плюс начальник.
- Где у них оружие?
- Хранят в участке.
- Ещё оружие есть?
- Не знаю... Нет, наверное.
- Радиостанций сколько?
- В полиции - она только по острову, на маяке - там да, мощная... На взлётной полосе, в сарае, старая, работает только на волне "Сессны".... У полицейских "уоки-токи"...
     Артур и сам не понимал, почему отвечает на вопросы близнецов. Они явно готовили серьёзную боевую операцию. Всё существо Артура восставало против помощи братьям. Голос благоразумия вещал, что самое лучшее - доложить всё Сэму, самому укрыться на маяке, и ближайшим же рейсом лететь на материк. И вычеркнуть этот остров из жизни. Навсегда. Но что-то подталкивало Артура говорить. Что именно - он не понимал, отвечал как под гипнозом.
- Машин на острове сколько?
- Три. Одна у Сэма - на ней вас встречали, одна у Марка - это бармен, одна на маяке.
- Что с электричеством?
- Ничего, кроме маяка - там круглые сутки генератор гоняют. От маяка в деревне только полицейский участок запитан, и лазарет. У Марка есть генератор, но он его лишь вечером включает .Всё.

     Стемнело. Валентин зажёг аккумуляторный фонарь. Виктор на газовой плитке разогревал банку консервированных сосисок. Артур опустошённо сутулился в углу. Когда Виктор поставил перед ним тарелку с ужином, он устало закрыл глаза. Поужинали молча.
- Ну, пора и отдыхать. День завтра будет тяжёлый! - Валентин встал с табурета, прошёлся туда-сюда по комнате,- ты, Артур, отдыхай. Мы у тебя в "провизионке" перекантуемся. Подъём ранний будет... Помни! Точка бифуркации! Время тебе до утра. Завтра с утра спрос будет...
     Братья ушли. Артур слышал, как они ещё с пол-часа чем-то шуршали, полязгивали железом. Потом всё стихло. Артур остался наедине со своими мыслями. Он пытался логически рассудить: как ему поступить. Или стать убийцей, или предателем, изгоем. Артур представил себе смуглое лицо Марка, его добродушную улыбку. Представил Сэма, Донго, других островитян... Потом в голове всплыл облик матери, сестёр... Вспомнил он свою комнату, отцовский кабинет, набережную, тихие дорожки в старом парке... Нет, без этого всего он тоже не сможет: всегда приятно уезжать на чужбину, зная, что есть куда вернуться. Предатель. Или убийца? Что выберешь, Артур? До этого момента жизнь его летела, как на крыльях - счастливое детство, школа, университет с красным дипломом, престижная работа, хороший доход. И в одночасье всё оборвалось под ударом ножа. Нож, поразивший чужое, не его сердце, оборвал и всю прошлую жизнь Артура, свёл её к нескольким часам, данным ему братьями и Судьбой, на раздумье: с кем же он?
     Артур ворочался с боку на бок, несколько раз вставал, и лихорадочно бродил по комнате. Ложился опять. Нащупал в темноте бутылку рома, сделал несколько глотков прямо из горлышка. Итак, предатель или убийца? Убийца или предатель?

     За стеной пропиликал будильник. Артур включил фонарь, встал. В комнату вошли братья. Они были одеты в поношенный "джангл" со следами споротых нашивок, старые армейские ботинки. "Разгрузки" топорщились набитыми под завязку карманами.
     Вошли и остановились, одинаково покачивая на ремнях одинаковые "Хеклер-Кохи".
- Время. - Валентин поправил кепи на голове, - через час рыбаки зашебуршатся. На всё про всё у нас час.
- Время! - кивнул Виктор, - время выбора пришло. Пора! Твой выбор, Артур!