Сибуя. Пролог слэш!

Наркоман умрет в июле.

«Здесь пахнет смертью».
Июль открыл глаза и всмотрелся в мельтешащую толпу. Пестро одетая молодежь, черные костюмы презентабельных Vip-персон. Музыка гудит – слышно даже на галерке второго этажа. По потолку плывет голубая волна. Синие неоновые рыбы ныряют в черные провалы теней. Пол слабо дрожит от резонанса с басами из колонок. Деревянная резная лестница, покрытая цветными пятнами прожекторов и витражных ламп, призывно загибается, уводя на первый этаж. В самое гнездо разврата.
Там, на сером подиуме со стальным шестом, он продает гордость. Недорого – тридцать долларов за час – а удовольствия много. Но сегодня тут пахнет смертью.
Июлю страшно идти вниз.
Сзади в коридоре скрипнула дверь. Зевая и встряхивая помятой шевелюрой, к нему подбрел заспанный Мэдисон Риддл. Сверкнув исподлобья черными глазами, он приветливо улыбнулся:
- Боишься?
- Пахнет травой.
Улыбка сползла с губ Мэдисона. Он пробормотал что-то вроде «опять» и достал из кармана телефон. Набрав номер неуловимого хозяина, Риддл отошел к двери в комнату.
Когда Мэдисон не одевался как деловой планктон, он выглядел здорово: в свободных штанах со множеством карманов, в растянутой на плечах майке, прорезиненных шлепанцах. Но когда он натягивал эти жуткие юбки-карандаши, серые пиджаки и туфли на шпильках, Риддла хотелось убить.
Кажется, Сайрен тоже хочет этого, но он слишком неразговорчив, поэтому вряд ли признается. Секьюрити приучены быть неболтливыми. К тому же – в таком месте.
Синие рыбы заплескались быстрее, музыка сменила темп. Донесся радостный девичий взвизг. Похоже, на подиум вышел Майк со своим номером про мышку. Про маленькую серенькую мышку с ушками и хвостиком, которая медленно снимает последние трусы перед озверевшей оголодавшей толпой.
И ему идти после Майка. Они издеваются. Надо быть мазохистом… хотя, посмотреть на танцы смерти с кинжалами ходят не меньше, чем на стриптиз.
Запах травы не выветривается. Лестница упруго стелется ступенями под ногами. Последний рывок – и впереди лишь спаянная в единый пьяный ком толпа. Толпа, пропитанная запахом ненавистной наркоты.
У бара концентрация запаха гуще. Черноволосый парень в белой рубашке, закатав рукава по локти, умело взбивал коктейли.
«Здесь сегодня кто-то умрет».
- Крис, добрый вечер. Сооруди что-нибудь для разогрева, - Июль просочился за стойку, подальше от толпы.
«Ненавижу людей. Их слишком много вокруг.»
- Несовершеннолетним нельзя алкоголь, - Крис бодро подмигнул, и Июль уже ненавидел его добрую улыбку и понимающий блеск в глазах.
Крис ловко сцедил какую-то оранжевую дрянь, пахнущую апельсинами, в высокий бокал, долил бесцветным лимонадом и, поколебавшись, добавил все-таки не вишенку, а дольку лимона.
- Повышает тонус, - Крис протянул ему получившееся месиво и вновь подмигнул, - Эмма проснулся?
- Да, сейчас спустится, - Июль кивнул.
Эммой тут называли Мэдисона, когда он напяливал свои женские шмотки.
«Как называли меня, я боялся даже представить».
- Любишь вишни? – он глотнул оранжевой смеси.
Швепс и апельсины. Никакой фантазии.
- Есть немного, - Крис рассмеялся и посмотрел на лестницу, скрытую полумраком занавесок, - о, кажется неуловимый господин появился. Не по твою ли душу?
Неуловимый господин – так в Кувейте называли смерть. А тут всего лишь человек… страшный человек с синими глазами.
- Июль, - по лестнице спустилась ожившая фантазия любой нимфоманки-гроболюбительницы, - зайди в кабинет. Сейчас.
Он кивнул и поставил бокал на стойку. Крис пристально посмотрел вслед, но ничего не сказал. Мальчишка-стриптизер Июль ушел за хозяином «Сибуи» во святая святых.
В кабинет.

Он плохо помнит прошлое. Какие-то стены, решетки. Серебряное распятие в ореоле света, похожего на крылья. Привкус крови во рту.
«Пойдешь со мной?..»
Кто это спросил?

В кабинете на всю стену – распахнутые черные крылья. При виде их Июль каждый раз чувствует комок, подкатывающий к горлу. Когда он появился здесь впервые, то позорно разрыдался. Эти крылья и давили и обволакивали, обещая покой. Рисунок въелся в стену, навсегда запечатлев блестящие черные перья павшего ангела.
Кроме крыльев в кабинете лишь одно привлекает внимание: сам хозяин, сидящий в кресле. Крылья словно вырастают из его спины, возвеличивая и без того недосягаемого небожителя. Хозяина ночного стриптиз-бара.
Кай Готтприст похож на привидение. Он бледный, хищный и немного мертвый эмоционально. Он постукивает пальцами по оргстеклу стола, и Июлю хочется лизать его ботинки, лишь бы знать, чем вызвано недовольство неуловимого господина.
- Ты знаешь, кто распространяет наркотики в моем баре? – голос Кая звучит бархатно и льдисто, словно из-под слоя снега.
Июль кивает.
Он знает.

«…- Эмма, я не могу доверять этому… Июлю. Ты только вчера привез его из Эль-Кувейта.
- Но это не мешает тебе доверять мне. Ты лучше меня знаешь, Кай, я не ошибаюсь. Герда верила мне всегда.
- Не вмешивай Герду.
- Июль не наркоман. Он прошел через такой ад в катакомбах Кувейта, что и не снился тебе. Он не будет торговать анашой.
- Тогда кто?
- Ты знаешь не хуже меня. А Июль… мальчишке и так досталось. Не каждому повезет выжить в этой мясорубке. Кай?
- Я убью любого, кто посягнет на наследство Герды, даже если это мой друг…»

- Алло, Сайрен? Сейчас внизу будет мокро и горячо, - Мэдисон откинулся на кровать, прижав телефон плечом к уху и покачивая ногами, обутыми в туфли.
Красный маникюр глянцево блестел на накладных ногтях.
- Нет, не из-за танцев. Кто-то умрет, Сайрен.

«…- Июль, ты слышишь голоса?
- Нет. Я чувствую запах смерти. Но знаешь, Эмма… лучше бы я слышал голоса…»

Крис взял вишню из стеклянной вазы и, надрезав, насадил на край бокала. Слизнув красный сок с пальца, он задумчиво улыбнулся.
В зале погас свет. Прожекторы заскользили по подиуму, собираясь большим уродливым пятном у шеста. Развязной походкой, покачиваясь, словно пьяный, на сцену вышел Июль.
«Здесь кто-то… умрет. Снова».
Неуловимый господин Кай, стиснув поручень, стоял на галерее второго этажа и смотрел вниз. Синие рыбы плыли по потолку, отражаясь в синих глазах хозяина.
Он не любил смерть.
Мало кто вообще любил смерть.

Секьюрити в черном костюме, вытащив из уха капельку переговорника, ловко пробирался сквозь беснующуюся толпу в бар.

Мимо Кая прошел Эмма, обдав хозяина шлейфом сладких духов с привкусом падали и белых лилий. Легонько хлопнув друга по плечу, Эмма спустился по лестнице, цокая каблуками.
В бар.

Июль, пока еще одетый в живописное рванье и золотые штаны, носком подбросил два кинжала, запрятанных на сцене, и, пританцовывая с ними, двинулся к шесту.
Зал был погружен во тьму, но оттуда летели звуки и вспышки фотоаппаратов, пьяный и трезвый гомон. Над залом плыл удушающе-сладкий запах анаши.
«Пойдешь со мной?» - и протянутая рука с красными ногтями.
Кто это сказал?

- Крис, двойную «хиросиму», - Эмма ловко потеснил подвыпившего клиента и грациозно уселся напротив барной стойки.
Закинув ногу на ногу, он придирчиво оглядел маникюр, и поднял взгляд на бармена. Черные глаза, густо подведенные сажей, таили в себе что-то египетское и загадочное. Словно маска сфинкса.
- О, кто-то сегодня взрывоопасный? – Крис подмигнул и повернулся к бару за абсентом.
Эмма облокотился о стойку и провел пальцами по лакированному дереву.
- Что это у тебя? Вишни? Можно одну?
- Любишь вишни? – Крис рассмеялся, - я тут давно хотел спросить… Эмма, а у тебя кто-нибудь есть?
- А что? – Эмма лукаво прищурился, изогнув губы в ожидающей улыбке.
- Может, сходим куда-нибудь вместе? В воскресенье.
Звякнула крышка о стол. Эмма сделал вид, что задумался, придирчиво выбирая вишню из горки в вазочке. Вытащив одну, он положил ее на язык и медленно втянул в рот.

Сайрен не зря считался лучшим секьюрити в «Сибуе» - он успел схватить Эмму за шкирку и сдернуть со стула до того, как выстрелил пистолет.

Июль, подбросив кинжал, поймал один на пятку, а второй, подбив еще раз тыльной стороной ладони, неожиданно бросил куда-то в сторону.

Толпа изошла в одновременном резком выдохе. Хрустнуло разбитое стекло, вспыхнул свет.

- Я, конечно, люблю когда сильный мужчина сверху, но, может, хватить меня держать на полу? Я простыну и умру, - Эмма облизнул измазанные вишневым соком пальцы и поморщился, - ненавижу анашу…
Сайрен встал и помог подняться Эмме. Тот печально посмотрел на осиротевшую барную стойку, брызги крови на бутылках и разлитый абсент.
- Сегодня среда? В воскресенье пойдем. На кладбище.

В кабинете горел приглушенный свет. Кай писал какие-то бумаги, Эмма лениво валялся на диване, изображая кошку. Июль зажался с краю, не вмешиваясь в дела небожителей.
Сайрен решал японскую головоломку в газете, не обращая на них внимания.
Наконец, дописав до конца, Кай поднял голову и прищурился. Свет резал глаза.
- Ты нашел нам нового бармена, Мэд?
- Неа, еще нет, - Эмма покачал головой, - может, Июля заставим? А то он вместе с Крисом кокнул бутылку коллекционного виски. А оно стоило как половина моей зарплаты.
- Не надо, - Июль сжался, - я не умею, а за отравленных клиентов вы меня точно не похвалите.
Кай издал тихий смешок. Эмма изумленно обернулся:
- Что я слышу? Ты все-таки существуешь, смех господина Призрака?
- Мэд, перестань. Я рад, что все закончилось. Она никогда бы не позволила…
- Ну-ну, - Эмма фыркнул и спихнул ногой подушку с дивана, - Герда, конечно, была святая, но от ошибок никто не застрахован. Кай, я сам приведу нового бармена, не беспокойся. Те, кого привожу я, всегда полезны.
Июль украдкой бросил взгляд на окно. Там царила непроглядная тьма, словно мира за пределом тонких стекол просто не существовало. Исчезло все, кроме маленькой деревянной коробки с мертвыми крыльями, красками и кистями прибитыми к стене. Бледный, как смерть, черноволосый синеглазый Кай, лохматый трансвестит Эмма и мрачная горбатая тень охранника на потолке.
Когда Кай перевел взгляд на Июля, тому стало не по себе. В воздухе ощутимо зазвенели снежинки.
- Думаю, я подожду, пока Мэд нам кого-нибудь подберет. Июль… как твое настоящее имя?
- В военном ведомстве он шел под порядковым номером, Кай, - Эмма стиснул ладонью колено Июля, не дав тому произнести ни слова, - ты же знаешь, что это значит?

Решетки. Крест. Сияние распятия. Боль в груди, содранные до крови ногти.
«Пойдешь со мной в Ад, мальчик?»

- Это был ты? – прошептал Июль, когда они возвращались в комнату.
- Это тайна, - Эмма приложил палец к губам и подмигнул.
Потом неуклюже-ласково погладил Июля по взлохмаченным волосам и подтолкнул к двери:
- Иди, ложись спать. День был тяжелый. Тебе нужно отдохнуть.
Июль кивнул и машинально зашагал по коридору. Когда дверь растворилась со скрипом, он оглянулся на Эмму.
- Страшно убивать? – спросил трансвестит.
- Нет. Танцевать страшнее, - ответил стриптизер, и закрыл за собой дверь.