Пожар. Горела хата

 В этот день возвращался я домой, короткий зимний день заканчивал свой бег.
      По улице сезонная грязь.

 Я пробирался к дому по противоположной стороне улицы, у двора деда Антоненко свернул по дорожке к водопроводному крану, дорожку просыпали золой из печки, здесь грязь не прилипала к сапогам и шагать было легко.

 Дорога же представляло месиво грязи, с колеёю от проезжающих тракторов.

 Перешагнул я через глубокие колеи по кратчайшему пути и оказался у дедовского двора.

 Дед здесь не проживал, несколько лет назад он был вынужден переехать на вторую улицу и его желание « Я родился, жил в этой хате и здесь умру» не сбылось.
  Хата была разобрана и перевезена из станицы в начале двадцатых годов прошлого века.

 Проходя мимо его хаты, в которой проживали теперь другие хозяева, потомки высланных в буруны раскулаченных жителей хутора Дыдымовки, обратил внимание на матовость окон.

 Я дошёл до своей калитки, что - то меня остановило и подтолкнуло вернуться обратно.
 Подойдя к окну, обратил внимание, что из трещин у стекла курился лёгкий дымок.
 Я ещё не понял что к чему, отправился домой. 
 Войдя  к себе  во двор,   я  обратил внимание,  как из под шиферных листов  на крыше  хаты,  пробивался  сизый дым. 

 В этот день отец был дома и отдыхал, перед тем как заняться  работой по хозяйству.
  Насколько это серьёзно,в хате дым, я оценить не мог.

 Наша соседка тётя Тося иногда выкидывала номера, то забывала про новые ботинки купленные сыновьям и припрятанные в печке.
 О болоньевых куртках, спрятанных в духовке, вспоминала о них тогда, когда растопила печь, и куртки начинали плавиться и дымить.
 Я вошёл в дом, разбудил отца и стал ему объяснять, что хата по соседству явно горит.

 Отец вначале посомневался и вспомнил про проделки соседки, опять что - то начудила.

 Но когда он встал, и посмотрел в окно на соседскую крышу, понял, что дело серьёзное.
 Сказал мне:
                - Беги за Борис Николаевичем, а я пока буду одеваться.

 Я быстро перебрался через дорогу  и у калитки стал звать нашего соседа на подмогу.

 Борису Николаевичу долго объяснять не пришлось, при первых словах:  - Горит хата тётки Тоськи,- сказал:  - Сейчас оденусь и пойдём проверим.

Когда Борис Николаевич вышел из своего двора, я и мой отец стоял у калитки соседки.

 Заглянули сквозь молочно - матовые окна, огня через стекло видно не было.
   Дым над крыше парился, словно пахота в раннюю весну под ярким солнцем.
       Решили открыть дверь и заглянуть внутрь. 

   Я стоял сзади у летней кухни и наблюдал, когда открылась дверь, над головами отца и Борис Николаича, с гулом вырвалось пламя  и устремилось верх выше растущего рядом тутовника.

   Новоявленные пожарники едва успели присесть и захлопнуть дверь.

  Откуда набежал народ, трудно понять, но весть полетела по улицам хутора.
 Первые помощники по принципу, на пожаре стёкол не жалеют, стали выбивать стёкла.
  Призывать их ничего не делать, а дождаться пожарную команду из Ростовановки, было уже поздно.
  Поступивший свежий воздух принёс с собой и кислород, тлеющие внутри вещи и мебель вспыхнули мгновенно.

  Когда открыли снова дверь, ожидая мощного пламени, но такого не произошло.

      Только быстро вылетающий наружу дым.

      Из сенцев отец вынес наседку с гнездом, а Б.Н. стиральную машину.

      Всё горело ярким пламенем, и снова войти внутрь смысла не было.

   Когда я вышел на улицу, то увидел, как из нашего двора таскают вёдрами воду из бассейна.

  Народ словно муравьи, таскали воду в вёдрах из соседних дворов, уличный кран лил мощной струёй.
 Не хватало вёдер. Только и слышалось: 
                - Давай вёдра!!
  В таком деле рассуждать некогда, я  побежал и принёс все вёдра из хоздвора, помчался в летнюю кухню, вынес все новенькие вёдра, которые держали про запас.

  Затем стал помогать крутить ворот на бассейне, доставая в ведре воду, когда уставал крутить выходил на улицу посмотреть, на результат пожаротушения.

  Основной народ метался у двух окон с улицы, воду из ведра плескали в выбитые два окна, насколько это было эффективно, трудно понять.

  Вот принесли лестницу и приставили к стене, прибежавший со второй улицы Витько,  первым влез на лестницу.

  Топором выломал доски фронтона, плеснул на чердак несколько вёдер воды, пролез на чердак и давал команды, чтобы организовали  подачу воды наверх.

  Созданная вскоре вереница доставила воду на чердак, принимать было некому.

          Витько провалился через прогоревший потолок.

   В этой комнате потолок был подбит  деревянными рейками и выкрашен в синий цвет, горел вместе с настилом камыша для теплоизоляции.
 С нашей стороны двора постреливал разогревшийся шифер, его кусочки с треском разлетались вокруг.

 Отец прибегал и посматривал на крышу, чтобы вырвавшее пламя наружу не перекинулось на наш дом.

  Встававшего с пола Витько и появившейся его головы  в окне, по инерции тушения, окатили холодной  водой из ведра.

  Покидал провалившийся пожарник горевшую комнату через окно, изрыгая при этом отборным матом.

  В это время с противоположной стороны хаты выбили окна и пытались тушить.
Воду вёдрами подавали через наш забор.

  Здесь имелась два окна, как и с улицы, между окнами за стенкой стоял на столе телевизор.

 Стол начал гореть, наш местный кузнец дядя Витя решил спасать телевизор и плеснул на него водой, за это получил удар элктротоком.

  Его матерная речь по поводу пожара, хозяйки и телевизора, навели на мысль отключить злектропровода от хаты, послали ходока к моему дяде Феде.
 
 Пришёл дядя Федя  с «кошками» ловко влез на столб и обрезал провода, которые потом аккуратно скрутил и повесил на изоляторах на хате.

  В это же время отправили нашего старшего друга Витька с дурной вестью на ферму сообщить хозяйке, что её хата горит.

 Витёк хоть и был в самом расцвете сил, побежал и в несколько минут был на ферме,  едва не лишил хозяйку чувств: 
                - Тёть ваша хата сгорела!

 К этому времени вода в нашем бассейне закончилась,  и в нашем дворе скопилось десятка три различных вёдер.

  На нашей улице собрался практически весь хутор поглазеть на пожар.

 Витёк  прибежал вместе с тётей Тосей, которая голосила ещё наверно со времени получения дурной вести.

  Ещё по дороге к дому призывала людей помочь тушить пожар.

 Но тушить было уже нечего, да и не чем, всю воду от соседей уже перетаскали, самого горения огня не наблюдалось.

  Всё было пропитано гарью и слегка дымилось.

  Народ стоял, смотрел и сочувствовал.

  Это не первый пожар в жизни тёти Тоси.

   Горела у неё хата в Каясуле, но там закончилось всё трагично.

 Как рассказывал мне мой новый сосед и друг Саня, загорелась хата, бабушка, спасая нажитое добро, сгорела в хате.

 В данном случае сгорело всё, что находилось в хате, но без трагических последствий.

 Единственное что осталось от пожара, это  уцелевшие полы залитые водой.

  С началом пожара, вызвали пожарную машину из Ростовановки, там собирали по селу добровольную пожарную команду.

          Потом заправляли машину.

  Долго добирались по бездорожью, прибыла машина на место пожара в полночь.

 Всё что могло сгореть, уже сгорело, но раз приехали, значит пролить водой всё, что может тлеть и дымить.

 Поработали на славу.

  Ломиками разломали стены и чердак, всё залили водой.

   К утру был мороз, и вода замёрзла, на полу получился каток.

  Здесь мы с Саней зимой катались по проходу, среди обгоревшего шифоньера, двух обожённых кроватей с пеплом, торчащих во льду ножек от стола, на половину сгоревших вместе со столешницей.

  С появление тёти Тоси и её метанием и причитанием вокруг хаты, народ стал постепенно расходиться по домам.

  С уходом людей я не заметил, как из моего двора увели наши новенькие вёдра, взамен были оставлены старые, довольно затёртые и гнутые.

    За утерю домашнего имущества вскоре удостоился промыванием мозгов.

        Мой личный вывод в этой ситуации: Любой пожар ведёт к потерям.

07 март 2015г.