Фантастиш

                For " Slayer"
     Ставшее уже привычным отвращение от этих широт накапливалось и приводило к странному выбору : вышибить себе мозги или устроить хорошенькую бойню на фоне горящей бензоколонки с неприцельной стрельбой по случайным прохожим. Взгляд зацепил дату на экране, восьмое,день Клары Цеткин, однако, стебанутой феминистки, почти коммуниста или нациста, какая на хрен разница. Да, великое дело женской эмансипации завершилось блистательным финалом, если когда-то женщинам целовали руки, то теперь гноят в тюрьмах, хотя, есть еще вариант - работать на шпалоукладке. Женщина - не объект вожделения, а друг, товарищ и брат. Эту дикую фразочку не поймет человек, не живший в великом Советском Союзе, настолько могучем, что лопнул с неприятным звуком и кровью невинных на окраинах за день или за два, это кто как считает, кто августом, а кто декабрем. Изумленно глядя вокруг себя я гнал прочь настырное желание перечитать " Майн кампф", пропитаться человеконенавистническим духом величайшего творения Адольфа Гитлера, где в мешанине всякой херни проскальзывали вполне разумные мыслишки о большевизме и жизненном пространстве на Востоке.
     На улице безумными голосами орали коты, неистовствовали, вызывая мою стерилизованную кошку, а она топорщила усы, сверкала зенками, выйдя на минуту и обломавшись от вечной зимы, возвращалась домой и растягивалась на полу по диагонали. Хорошая вещь - стерилизация, очень хорошая. Не так круто, как геноцид, но тоже ничего. " Перечитать, что ли, русскую классику ?" - задумался я, но вспомнив бородатого дедушку, окончательно распсиховался. Вот что я никогда не понимал, так это восхищений от великой русской литературы. Горит она хорошо, никто не спорит, продается так себе и, разумеется, вызывает стойкое отвращение у любого нормального ребенка, становящегося взрослым, готовящегося получить паспорт, обрести полную и окончательную дееспособность в недееспособном мире. Да, мальчик, придет тот день, когда родина популярно объяснит тебе, что ты должен,по жизни должен и обязан, проклят самим фактом рождения на определенном клочке суши, где, как ни поверни, хоть вые...сь, вывернись наизнанку, но хорошего не будет, никогда, вообще никогда, и не имеет значения, как этот клочок суши называется, Россия, Палестина, Черная Африка или Латинская Америка, иногда я быстрыми мелкими движениями крещусь, потому, что кажется, все чаще и чаще кажется : бывают такие места, видимо, проклятые от сотворения мира, самим Демиургом, криэйтором всего сущего, создателем, бля, всей этой ху...и, известной как " человек разумный".
     Выбросив за околицу полное собрание сочинений Льва Толстого, я начал читать Дарвина, с конца, желая подобной хитрой уловкой запустить процесс эволюции вспять, в обратку, вплоть до исключительной меры всему мировому сообществу, да что, сообществу, мирозданию. Не получилось. Не сработало. " Ну и х...й с ним ", - как всегда мудро, с лукавой улыбкой в густые усы, отложив на минуту трубку, сверкая блеском стали, гремя раскатом грома, решил я и стал пить чай для похудения, до посинения, но снова ни хрена не получалось, я зеленел прямо на глазах, как прокурор за горизонт, в один конец и без билета, но с проездным для особо почетных клиентов, завсегдатаев, за сорок лет заходившим уже не раз и не два.
    - Да у меня девять жизней ! - почему-то закричал я и подпрыгнул. Кошка укоризненно взглянула на меня, поморщилась, ухмыльнулась и продолжила спать. Видимо, ей что-то снилось, что-то такое, что не понять ни тебе, ни мене, ни текел, ни даже фарес, никому и никогда. Она иногда дергала задней лапкой, выпускала когти из передних, даже во сне мучая насмерть жертву, медленно убивая ее, совсем не испытывая чувства голода, просто искренне не понимая : а что, разве бывает по-другому ? Не бывает. Это все знают, но обманывают себя и других, придумывают себе надежды, предают веры, убивают любовь. И это хорошо.