Другие люди

Другие люди.
Дело было…  не вчера. Тогда мои дети ещё радовались совместной прогулке с мамой, особенно дальней. Например, на «Гвардейский» мыс. Именно туда мы и направились тогда: воскресенье, конец апреля, весна в разгаре. День с утра – прелесть: тепло, солнце светит, сухо. Только гулять. Мы и гостей с собой прихватили, а чтобы удовольствие получилось полным, не забыли и «того-сего»: хлеб, сосиски, минералка и прочее. Дорога дальняя. Пока дойдёшь – проголодаешься. Тем более, что прогулка – вдоль моря.

Да, дело в Пионерском было: самом западном городке России, у самого синего, Балтийского моря.

День солнечный, море тихое, недалеко от главного городского спуска на пляж, если в сторону порта свернуть, лебеди кучкуются. Они там всегда весной и осенью отдыхают: гуляющих много, с голоду не пропадёшь, а в выходные и подавно. Вот и сегодня все прямо-таки жаждут «голодающих» подкормить. «Голодающие» объелись уже и на дальний рейд отошли, а люди всё не унимаются. Впрочем, и это не беда: что длинношеие не съели – чайки схарчат, или галки утащат, или голуби подберут. Эти тоже по песку у кромки воды расхаживают, ракушку ломанную клюют. Весна.
Шум визг, восторги детские…

Короче, там и без нас весело. Мы туда не пошли. Как на пляж спустились – сразу в сторону мыса повернули. Под ногами песок: белый, плотный, по правую руку – бетонный променад с гуляющими по левую – волны по песку шуршат, камешки с ракушками перебирают. Лепота. От берега в море двойные ряды зелёных свай тянутся: немецкие волнорезы, а в воде и на берегу, кое где из песка камни огромные выпирают: как морские слоны или гигантские черепахи. Городской пляж.

Закончился променад – глиняный откос справа пошёл, а над откосом – сосну шумят. Первый бор там – парк городской. Волнорезов больше нет, а мы дальше по берегу идём, через Второй ручей перепрыгнули…

Всего ручьев – три: Первый – недалеко от порта (туда мы не пошли), второй – вот он, самый мелководный: курица в брод перейдёт, а Третий … ну да всё по очереди.

За Вторым ручьём – Второй бор. Начинается он с «Горы Бисмарка». Так себе «гора» между нами. Такой же глиняный холм, как и тот, на котором городской парк растёт, разве что повыше чуток да намного поменьше. За «горой» – заросшие, песчаные дюны тянутся. Со «сковородками» – это ложбинки такие чистые, песчаные между дюн, на два – три человека. Здесь в мае загорать хорошо: солнце светит и ветер не задувает.

Пляж под ногами уже другой: кое-где камешки из-под песка выглядывают: небольшие, окатанные голыши и в море камней заметно прибавилось. Да и гуляющих здесь поменьше. Но мы не останавливаемся, дальше идём до Третьего ручья дошли. Это препятствие серьёзное: не обойдёшь, не перепрыгнешь. Не беда. Он ведь не по песку, как первые два, по камням бежит. Вот так с камешка на камешек… а где расстояние побольше – на камни дощечки брошены и брёвнышко небольшое. Из тех, что море в шторм выбросило, а любители дальних прогулок, вроде нас, к делу пристроили.
 
Так что и последнюю преграды, мы, можно сказать, с блеском преодолели. И с удовольствием: скучно просто так по пляжу гулять.

За ручьём, на холмах опять бор растёт. Третий по счёту и по названию, а если пройти немного – опять дюны потянутся. До следующих холмов, совсем низких и обрывистых: там, где самый западный край или «рант», обрыв. Здесь дюны старые, заросшие песчаной осокой, ивой, тёрном и шиповником. Шиповник на дюнах – особенный, очень низкий. Потому что его постоянно ветром «давит» и песком засыпает. Когда он в июне зацветает, – словно толстый, зелёный ковёр в розовых цветах по песку раскатали. Взрослому человеку он где до середины икры, а где и по щиколотку. Отцветают цветы – ягоды наливаться начинают. Вы уж мне поверьте: самое вкусное варенье из шиповника с дюн получается. Ягоды на нём крупные, ровные и очень душистые, потому как и вода у куста под корнем, и солнце ему жарит в полную силу. Жаль, пока красоты этой не видно. Апрель не июнь. Сейчас там лишь жёсткие, колючие веточки, как проволока коричневая над песком переплелись, да кое-где на них побеги молодые с листочками проглядывают.

А под ногами, из-под песка камни так и лезут: целыми пластами выходят и не только галька затёртая. Здесь, если присмотреться, много чего найти можно: И кусочки окаменелых губок, и обломки динозавровых костей, впресованные в серый песчанник; целые и переломанные «чёртовы пальцы» – раковины древних белемнитов, похожих на нынешних кальмаров; пластинки окаменевшей глины к крошечными, доисторическими ракушками… Жаль, моих спутников окаменелости не интересуют. Другое дело – куча плавника под нависающим берегом: мусор древесный, последним штормом выброшенный. Всё верно: давно гуляем, подкрепиться пора.

Ветки в куче оттёрты песком до костяной белизны и хорошо высохли. Мы ломаем их руками, складываем крошечный костёр, поджигаем. Белая струйка дыма тянется из-под самого обрыва в верх. Отлично. Теперь веток потолще – чтобы угли нагорели. Деревянные рогульки легко втыкаются в мягкий песок. Нанизать сосиски на готовые шпажки…

Приятные хлопоты. Сосиски аппетитно шкварчат над угольями, скупо роняя в жар редкие капли жирной влаги. Первая порция готова. Минералка – в стаканах, на тарелочках хлеб и томатный соус…
– Ну? За хорошую погоду?

Кстати, насчёт погоды. Занятые костром и сосисками, мы как-то не обратили внимания на нехорошие перемены. Вроде и солнцу сияет, как прежде, и в небе ни облачка, и костер на песке весело пылает, пережигая на «угольки» очередную партию древесного мусора, но с моря (или в море?) в воздухе потянулась лёгкая муть, а зябкая дрожь начинает настойчиво пробирать тело.

Мы сбежали недопировав и успев только затушить мокрым песком костёр. Гореть на пляже вроде бы нечему, но … «как бы чего не вышло».

Весь пляж – в густеющем на глазах, промозглом тумане. Мы спешно поднимаемся вверх, в бор. Здесь теплее. Пока. Туман гонится за нами по пятам и не отстаёт даже в городе. Все расстроены:
– Как всё было хорошо и на тебе!
– Прямо ниоткуда!
– как только костёр разгорелся…
– Стоп! – Мысль неожидана и ослепительна. – А ведь это мы виноваты.
– Мы?
– Причём здесь мы?
– Это туман!
– Потому, что костёр у моря развели мы.
– Да причём здесь какой-то костёр!
– Все «при чем»: и костёр и «здесь» и время.

Мы уже в квартире. Я ставлю чайник на огонь, быстро накрываю на стол и, пока вода греется, начинаю вспоминать:
– Дело было в тысяча четыреста не помню каком году. Весной, кстати. Почти на том месте, где мы сегодня костёр жгли. Точнее: на самом мысу «Гвардейский». Мы туда чуть-чуть не дошли. Так вот, в тысяча четыреста каком-то году, там, на морском берегу состоялось последнее в Восточной Пруссии, документально зафиксированное, языческое жертвоприношение. На огромном, морском камне, у воды был заколот чёрный бык…
– А зачем? – История слушателей заинтересовала и я с лёгкой душой продолжаю рассказ:
– В ту весну из Гданьска вышел польский, военный флот и направился к Самбийскому побережью. Все жители прибрежных селений трепетали, гадая, где поляки нанесут удар. Все, кто побогаче, убегали вглубь полуострова, а то и в Кенигсберг, под защиту его стен и Литовского вала.

Корабли уже появились на горизонте, когда один из жителей «Рантавы» – это нынешнее «Заостровье» (Оно ведь совсем недалеко от мыса, за Третьим бором пара километром пешего хода) предложил перепуганным селянам отогнать от берега непрошенных гостей. Жители посёлка находились уже в таком состоянии, что готовы были на всё. Человек потребовал от них чёрного быка, бочку чёрного пива и дров для костра, разумеется.

На том самом мысу он заколол быка, сжёг его внутренности и кости в огне, обрызгал костёр чёрным пивом.

Поляки со своих кораблей уже видели берег, когда вдруг, неизвестно откуда взявшийся туман, представил им всё побережье в столь ужасающем виде, что они были вынуждены повернуть в открытое море.

– И что они такого увидели?
– Думаю, туман. Береговая линия в здешних местах очень изрезана, а дно – невероятно изменчиво: прихотливые ветровые течения, каменистые отмели и блуждающие песчаные мели делают наши прибрежные воды очень опасными для сколь-нибудь крупных судов.
 
Польские мореходы прекрасно знали о коварном характере балтийского дна и не рискнули подходить к берегу в сплошном тумане.

Похоже, весной, атмосфера на грани моря и суши тоже крайне неустойчива. Даже маленький костёр может нарушить её равновесие. Как, кстати, это и было сегодня.
Я конечно понимаю, что создавать искусственный туман с помощью дымных костров люди умели чуть не с древних времён, но так быстро сообразить, что к чему ….

– Наверно тот «колдун» был умнейший дядька!
– Спасти целый край с помощью какого-то костра!
– Не «Какого-то», – уточняю, – а очень большого, дымного и вонючего. Ему бы и старая покрышка сгодилась, только в пятнадцатом веке покрышек не было. Пришлось сырые кости палить.

– А дальше что было? – Перебивает меня один из слушателей. – Его наградили, наверно?
– Дальше? – Я вздыхаю. – А дальше его судили и осудили за колдовство. В те времена за такое преступление полагалась петля, но власти учли обстоятельства дела и, проявив невероятное по тем временам милосердие, заменили виновнику смертную казнь штрафом в две золотые марки. Огромные деньги, по тем временам.
– Как же так? – Возмущается сын. – Он же их всех спас! Люди сами его просили и сами ему всё дали!

Чайник закипел. Разливаю чай по кружкам. За окном – как молоко разлили.
– Это были другие люди. Понимаете? Просили колдуна о помощи одни люди, а судили и осудили его – другие. Представьте сами: селение в опасности, защитить его невозможно. Естественно: все, кто может бежать – бегут.
– Ну, да.
– А что ещё делать?
– Не все могут бежать. Для бегства нужна повозка, нужна лошадь, нужны деньги.
– А деньги зачем?
– Чтобы заплатить въездную пошлину в город, чтобы снять временное жильё. Понятно, что первыми бежали богачи и представители местной власти. Понимаете? В «Рантаве» в тот момент никакой власти не было. Никого, кроме бедноты, готовой на всё, «Лишь бы не было войны». Тем более, что просил колдун не много. Он ведь и сам уехать не смог.
Ну, а когда опасность миновала – власть имущие вернулись и решили навести порядок, как они его понимали.

– Действительно: «Другие люди».
– Ага! Все чиновники «другие люди»…
– Бывает, – соглашаюсь. – Вот мы часто слышим: «И как люди такое могут!», а они очень даже могут, потому, что «Другие».
Гости пьют чай, обдумывают.

– А что с колдуном дальше было? – робко спрашивает дочь.
– В летописи говориться, что после ухода флота, рыба долго не подходила к берегам. Кто-то из рыбаков опять обратился к колдуну и тот сказал, будто всё дело в предыдущем заклятии. Мол, он тогда так сильно наколдовал, что от берегов ушли не только чужие корабли, но и рыба. И что по-хорошему, надо бы обратное заклинание прочитать, только он этого делать не будет. У него и на первый штраф денег нет.
– А дальше?
– Дальше рыбаки собрали деньги, заплатили оба штрафа в казну, заклинание было прочитано и рыба вернулась. Думаю, она и так вернулась бы, если бы рыбаки подождали немного.

Со мной согласны все. И колдуна не осуждают: где бедному человеку такие деньги на штраф найти, тем более, что старался то он для всех, хотя…

Тогдашние богатеи не только не потратились, но за спасение своих домов и имущества ещё и с бедных рыбаков деньги содрали. «Всё должно приносить прибыль». И это аж в пятнадцатом веке! Кто тут про «Новое мышление» говорил?

08.03.2015г.