Лето за окном. Глава 1

               
               
                Предисловие

С Галей я познакомилась в детской больнице. Я тогда со своим младшим сынишкой на обследовании лежала, а она – в соседней палате со своим. Находились мы в грудничковом отделении. Там детки маленькие, до трех лет.  Малыши часто капризничали, мамочки уставали, нервничали, а еще постоянно возмущались: кто-то был недоволен врачами и лечением, кто-то питанием и обстановкой в целом. И только моя новая знакомая, одна из всех, излучала какое-то поразительное спокойствие. Я ни разу не видела, чтобы эта женщина раздражалась или повышала голос на сына, хотя  двухлетний непоседа  доставлял матери много хлопот; не слышала я от неё и жалоб на больничные тяготы. Вообще  её  спокойствие так умиротворяюще действовало на душу!  Неудивительно, что с Галей хотелось общаться,  или хотя бы просто находиться рядом.

После «тихого часа» мы обычно выходили с детьми на прогулку. К этому времени пациентов постарше навещали близкие.  Ребятишки делились с мамами-папами впечатлениями, что-то рассказывали, взрослые угощали своих ненаглядных чад принесенными гостинцами. Среди этой шумной  родительско-детской толпы как-то особенно выделялась  одна парочка: мама и девочка лет пяти. Они расположились  отдельно от всех на скамейке под липой. Малышка  крепко прижалась к матери и молчала.  Та её гладила по головке, целовала, что-то тихонько говорила - так  и сидели. Когда пришло время возвращаться обратно в отделение, мать  нежно её обняла, потом проводила до двери. Девочка ушла, а она долго еще стояла, украдкой вытирая слезы.
 
Галя, видимо, тоже заприметила эту парочку. Кивнув головой в сторону заплаканной женщины, она тихо произнесла:
- Смотрела сейчас на них, и картинки из  детства перед глазами всплывали. Прямо как сейчас вижу:  вот так же мама в больницу меня проведать  пришла, обнимает, ласкает,  потом я ухожу, а она плачет… вот так же…
 -Деток всегда жалко. Сам бы отболел десять раз, только бы они не мучились!- с чувством сказала я.
На  что моя знакомая по обыкновению спокойно ответила:
-  Болезни детям тоже нужны.- Заметив мое недоумение, она попыталась объяснить: - Пути Господни неисповедимы: и через болезни ребенок может к Богу прийти, так бывает… К тому же страдания и тяготы  взращивают детскую душу.

Я раньше никогда не рассматривала болезни в таком ракурсе, тем более, когда речь шла о детях.  Православие было мне не чуждо, но тогда я только начинала изредка захаживать в храм. Иногда, находясь в иконной лавке, пролистывала понравившиеся книги, что-то даже брала домой почитать. Помню, попалась мне одна небольшая брошюрка - что-то о причинах детских болезней. В ней подробно  изъяснялось, что они посылаются детям в первую очередь за грехи родителей, для вразумления что ли. Я приняла это к сведению, но как-то не до конца осознала и даже, помню, подумала: «Что за несправедливость: родители грешат, а невинные дети расплачиваются?»

Еще я знала, что болезнь ребенка  может объединить и помирить супругов. Вот этот факт был для меня  неоспоримым, потому как подтверждался собственным опытом. Мы как-то с мужем переругались в пух и прах, я даже сумку собирать стала – хотела к подруге уехать, только чтобы дома не находиться. К вечеру у старшего сына вдруг резко  температура поднялась, горло разболелось – начиналась ангина. Пришлось поездку отменить.  Помирились мы буквально тут же -  переживания за ребенка сблизили. А на следующий день мы с мужем вспоминали, какими глупыми были: так сильно рассориться  из-за  пустяка… Читала ещё, что болезни для славы Божией бывают. Это как случай со слепорожденным, о нем я  из Евангелия узнала. Удивилась, помню: ведь бывает же! А еще я знала:  через болезни детей часто родители к Богу приходят, особенно если ситуация тяжелая, когда ни врачи, ни лекарства не помогают.  Я это тоже  в жизни наблюдала. Но вот о том, что болезни нужны самим детям…
 
-Что же болезни в душе-то взращивают?- удивилась я.- По мне так  дети  еще маленькие, чтобы  через страдание вразумляться. Они еще ничего не понимают, просто мучаются и все.
- Младенцы не понимают – это правда.  Но их болезни не бессмыслица. Святые отцы говорят, что невинно страдающие младенцы от Бога мученические венцы примут. А вот детки постарше вовсе не такие несмышленые, как нам кажется. Мы ведь обычно смотрим на внешнее, а здесь речь о душе.
-Да разве можно в душу  ребенка заглянуть? К тому же дети обычно толком и рассказать о своих переживаниях не могут, а, вырастая, многое забывают.

- Кто-то забывает, а кто-то всю жизнь помнит. Я вот, например, хоть мне тогда и было лет десять, а  помню  хорошо, и как маме в лоб сообщили, что у меня опухоль, и как поспешно на обследование в край отправили; помню, как в больнице лежала  все лето, а потом мне операцию делали… Но это все внешнее… Главное другое: именно благодаря этой болезни, я убедилась, что Бог, действительно, есть, и что такое милость Его поняла, и молиться стала - вот оно внутреннее, духовное, а это намного важнее.
Я молчала, внимательно слушала, а моя знакомая продолжала:
-Больница – это не только четыре стены, за которыми людей лекарствами пичкают да уколы ставят. Там своя жизнь. Да, да, именно целая жизнь, с особыми радостями и скорбями.
-И ты все, что пережила, помнишь?- приглушенно спросила я.
-Как будто  вчера произошло.
-Расскажи,- выдохнула я, и она рассказала мне эту историю...


                Глава 1               

                Бог есть!

Я тогда  заканчивала четвертый  класс. На улице тепло, весна, погода просто замечательная - для ребятни настоящее раздолье! Развлечений тоже много: резиночки, прятки, догонялки и, конечно же, огромные качели – достопримечательность нашего  двора. У нас они «жирафом» назывались. Качаться  на «жирафе» я любила. Хватаешься крепко руками за перекладину, подпрыгиваешь высоко-высоко и взлетаешь до самого неба. Страшно, аж дух захватывает,  и вместе с тем как же весело! Только замечать я стала, что пальцы на правой руке немеют после такого катания и мешается что-то, даже болит в области ключицы. Дома маме пожаловалась. Она сразу решила меня врачу показать.

 Вначале все шло как обычно: в поликлинике врач посмотрела мое горло, прослушала легкие, что-то записала в карточке. Но когда она стала осматривать мое плечо, я заметила некоторое удивление и озадаченность на её лице. Несколько раз врач поднимала и опускала мою руку,  осматривала шею, снова ощупывала плечо, интересовалась больно мне или нет, качала головой. Мама переживала. Сделав последнюю запись, врач попросила меня выйти и подождать  в коридоре. Эти минуты ожидания показались такими долгими… Мама все не возвращалась, а я стояла  и в недоумении теребила свою многострадальную руку. И что врач ко мне  привязалась? Наконец, дверь кабинета открылась. На пороге показалась мама… бледная, заплаканная. Я испугалась:
-Что случилось?! Мама, что сказала врач?

Мама не ответила. Она даже не посмотрела на меня,  лишь тихо сказала: «пошли», и мы  направились к выходу. На улице мелко моросил дождь. У нас был зонт, но мы его не открывали. На автобусной остановке я снова задала свой вопрос. Он словно заставил маму очнуться. Она медленно подняла на меня глаза. Что это был за взгляд! Я запомнила его на всю жизнь. Так смотрят люди, когда неожиданно узнают страшную новость. Сначала человек не верит, вернее, не хочет поверить в то, что узнал. Вот и мама тоже как бы недоумевала: она  всматривалась в мои глаза, робко, испуганно, с надеждой.
-Ма-а-ам, что случилось?- дрожащим голосом повторила я.
В ответ - лишь слезы, окрашенные тушью. Всю дорогу мы почти не разговаривали. Я больше не задавала вопросов,  итак все поняла: видимо, врач обнаружила что-то серьезное.

Через неделю мы были в Хабаровске. Помню, мы исколесили полгорода: из одной поликлиники нас направляли в другую. И каждый раз, чтобы попасть на прием к какому-нибудь  врачу, приходилось томиться в огромных очередях. Рентгеновские снимки, анализы, и снова длинные очереди возле кабинетов… Мне казалось, что это никогда не прекратится.
-Дополнительное шейное ребро у Вашей дочери, мамаша,- к такому заключению, наконец, пришли хирурги после консилиума.
- И его придется удалить,- серьезно сказал самый старший и, видимо, самый опытный из них,- Видите ли, ребро, возможно, будет расти и со временем станет мешать девочке еще сильнее, да и расположено оно прямо рядом с сонной артерией – а это чревато. Не все, правда, у нас берутся такое оперировать… но мы поищем специалиста, обязательно поищем.

 Каким же утешением стало это известие для моей бедной матери! Предварительный диагноз, с которым мы приехали в краевую больницу не подтвердился.
-Слава Богу, не опухоль! - плакала она от радости,- Слава Богу!
 И даже сообщение врача о том, что  мне предстоит операция,  не так сильно её огорчало.
-Слава Богу, не опухоль! - все повторяла и повторяла  она, когда мы возвращались домой.
Домом временно сделалась для нас квартира маминой дальней родственницы – старенькой тети Кати. Она гостеприимно приютила нас на  время всех этих скитаний.
-Вот видишь, дорогая, все хорошо! Бог милостив, он не оставит нашу Галочку, поверь мне. И операция пройдет успешно, нужно только верить и молиться,- говорила тетя Катя, обнимая нас с мамой.

Мама улыбалась в ответ, целовала меня в макушку, тетку в морщинистую щеку и в очередной раз повторяла шутку пожилого хирурга. Когда мы уже стояли в дверях, он на прощание сказал:
-Видать, любит Бог тебя, Галина, смотри-ка, запасное ребро подарил.
И я верила, что это Его подарок, и что  Он  любит меня,  тоже верила. Да и как не поверить, ведь я  ощущала Его прикосновение к своей душе  еще раньше, до того как попала в Хабаровск?
 У меня была замечательная семья: дружная, любящая, но только вот родители  Бога не знали. Даже разговоров таких не вели. Люди, воспитанные на идеалах коммунизма, – как можно? Разве только что на Пасху мы все невольно о Нем вспоминали, когда  к празднику куличи пекли да яйца красили - вот, пожалуй, и все. В школах в то время учителя уже не устраивали гонений на верующих, но сами дети смеялись над теми, кто осмеливался с крестиками приходить. Поэтому даже если кто-то из учащихся и верил в Бога, то  старался помалкивать. Однако, когда мне было лет восемь, одна крещеная девочка по секрету рассказала мне, что Бог есть и что с ним можно разговаривать - молиться. Этот секрет я сохранила в своем сердце.  Как-то зимним вечером мама надолго задержалась  после работы.

 Мы с отцом очень волновались.  Я время от времени забиралась на подоконник, вглядывалась в окно: там вовсю разгулялась метель. Ветер все сильнее заносил снегом темные улицы. «Где же мама? Может, что-то случилось?» - переживала я. Когда эти переживания стали просто невыносимыми, я вспомнила про Бога.  Быстро помчалась в свою комнату, закрыла плотнее дверь и стала со слезами молиться: «Я очень люблю маму, пожалуйста, верни её, Боженька!» Вскоре раздался стук в дверь – мама вернулась, заснеженная, замерзшая. Оказалось, что автобус, на котором все возвращались с работы, на полпути заглох, маршрутки из-за метели не ездили, пешком идти – далеко, автобус-то за городом застрял. Вызвали помощь. Прошел час, второй, третий. Все уже решили, что придется ночь провести в лесу.

 И вдруг шофер радостно воскликнул: «Сейчас поедем!»  - ему, наконец, удалось устранить неполадку. С замиранием сердца я слушала мамин рассказ, а душа ликовала: «Спасибо, спасибо, Боженька!» И не было у меня тогда, как это часто случается у взрослых, ни тени сомнения, что все произшедшее -  совпадение или случайность. Со временем эта ярко вспыхнувшая искорка веры стала угасать, ведь ничто не подкрепляло ее извне. Я уже реже вспоминала о Боге, а потом и вовсе стала сомневаться: есть он или нет? И вот теперь здесь, спустя два года,  все встало на свои места: Бог есть!
 
 Когда мы только приехали в Хабаровск, мама с порога, сквозь слезы, едва поставив на пол сумки,  стала рассказывать о своем горе. Тетя Катя обняла ее, позволила вдоволь выплакаться на своем плече. Потом по-матерински ласково поправила рукой ее растрепанные светлые кудри и мягко сказала:
-Не плачь, девочка моя, не плачь. Богу было угодно, чтобы вы сюда приехали.
-Мама перестала всхлипывать и с недоумением взглянула на тетку:
-Кому было угодно?

Старушка улыбнулась и пригласила нас на кухню. Там, на большом круглом столе, застеленным узорчатой скатертью, уже дымился разлитый по кружкам чай. Ароматный, с листочками свежей мяты – такой я пробовала впервые. Я сидела на деревянном стуле с высокой спинкой, потягивала горячий чай  и с интересом слушала гостеприимную хозяйку.  Тетя Катя рассказывала, что ничего случайного не бывает, все происходит по воле Божией.  И эта болезнь – тоже от Бога. Если бы не она, как бы наша семья спаслась, ведь все мы некрещеными и неверующими были? А теперь мы можем покреститься и в церковь можем ходить. Молиться станем,  и Бог нам обязательно поможет.
Мама  молча слушала.  Когда тетя Катя ненадолго вышла,  она шепнула мне на ухо:
-Ты на тетку внимания не обращай, она старенькая. В таком возрасте люди часто начинают всякий бред нести. Бог, церковь… Еще нам только этого не хватало.
Я удивилась:
-А что в этом плохого?
Мама строго посмотрела на меня,- пришлось замолчать.

Пока мы находились в гостях, тетя Катя время от времени заводила разговоры и о церкви, и о крещении, но мама почти всегда старалась переменить тему. Старушка не сердилась, она лишь вздыхала и с грустью поглядывала на иконы. В квартире их было много, я, как вошла, сразу заметила. Правда, сначала решила, что это лишь красивые картинки. Иногда мама оставляла меня дома, а сама уезжала на рынок. Денег у нас было в обрез, и она  продавала мои старые вещи: платьица, юбочки, колготки, которые специально для этого привезла в Хабаровск.  Пока ее не было, я с жадностью слушала тетины рассказы о жизни Христа, Его заповедях. Для меня эти беседы стали глотком прохладной воды в жаркий полдень, ведь я, поистине, умирала от духовной жажды. Когда тетя читала Евангелие, каждое слово отзывалось в моем сердце тихой радостью. А когда рассказывала про ангелов, я представляла их,  прекрасных, сияющих, с крыльями, сотканными из света. Еще тетя Катя подарила мне молитвослов – такую маленькую книжечку в синей обложке. Она объяснила, что я могу читать из нее  любые молитвы, которые мне понравятся. Больше всего мне понравилась молитва «Отче наш». Я почти сразу ее запомнила.

 В тот день, когда мне поставили окончательный диагноз, мамино благодарное «Слава Богу!» звучало так радостно, так торжественно! Я даже решилась и робко спросила:
-Может, мы все-таки покрестимся?
Мой вопрос на этот раз не вызвал недовольства. Мама загадочно улыбнулась и ответила:
-Может, и покрестимся…
-Может, завтра?
-Может, и завтра…
Я весело захлопала в ладоши. А тетя Катя от радости даже прослезилась.

Но на следующий день заботы, заботы, заботы… Мы отправились в хирургию. Мама должна была договориться о сроках моей госпитализации. Я осталась дожидаться на улице. Когда мама вернулась, по ее расстроенному виду я поняла, что разговор был не из приятных.
- Оперировать глав-врач будет, но он так занят…- объяснила она.- У него почти каждый день операции, и экстренных, и плановых много. Мне вообще сначала сказали, что положить тебя смогут только ближе к осени. Это же уму непостижимо - столько ждать! Кое- как убедила врача, чтобы тебя хоть как-то оформили. Пойдем, нам вон туда.- И она махнула рукой в сторону двухэтажного здания из красного кирпича.
-"Гематологическое отделение",- громко прочитала я надпись на табличке перед входом,- Мам, а что такое "гематологическое"?

Мама растерялась:
-Понимаешь, здесь детки лежат, больные лейкозом – заболевание такое есть, когда… в общем, сложно объяснить…
-Но у меня же не лейкоз?- удивилась я.
-Слава Богу, не лейкоз! – мама три раза плюнула через плечо и постучала по деревянным перилам.-  Просто места в хирургии не было. Сказали, что полежишь пока здесь, перед операцией тебя полностью обследуют, а потом переведут в хирургию.
 Мы открыли дверь и  стали подниматься по лестнице.