Золотой Паук

Золотой паук.

Злата много Сибирь хранит,
Снегами и морозом доступ укрывая.
Старатель как медведь, в кровати спит,
О самородках крупных всё мечтая.

А по весне искателей семья,
В тайгу с надеждою уходят.
Ставят палатки у заветного ручья,
Породу моют, золото находят.

Против гнуса, бессильны здесь ветра,
Тут разносится лишь свист бурундука.
Сибирская земля сурова, но добра,
И подарила людям “Золотого Паука”.

Настойчивый дверной звонок заставил его проснуться. «Кого принесла нелёгкая в столь ранний час?» – не довольно проворчал он и пошёл открывать.
– Лёха, Малов! Ты откуда? Заходи, друг, – воскликнул хозяин квартиры, пропуская гостя.
– Вот, Серёжа, решил навестить тебя, много лет не виделись. Что-то ты сильно сдал. Рассказывай, как живёшь, как сам, как родители? – сыпал вопросами Алексей, и их лбы с шумом столкнулись: давняя их привычка.
Усадив товарища на диван, Сергей сказал:
– Сейчас расскажу, всё по порядку. Во-первых, я не женат…
– Я тоже, – перебил друг.
– …во-вторых, недавно похоронил мать, а отец умер осенью, и совсем недавно потерял работу – завод закрылся. Вот такие неутешительные мои новости.
– Печально! Прими мои искренние соболезнования. Поверь, Петрович, я ничего не знал о твоих родителях. Помнишь, после службы в армии, я уехал в Братск к нашему сослуживцу Павлу. Ну, ты ещё обещал, что позже подъедешь, – сожалея, промолвил Алексей.
– Я тогда не смог. Встретил девушку, нашел хорошую работу, ну и пошло, закрутился как в калейдоскопе. Ты что не получал моих писем, я же тебе писал? Все это было, а теперь – ничегошеньки, – горько вздохнул Серёга.
– Не получал я твоих писем! В Братске я не нашёл работы, в общем помотало меня по Сибири. Зато теперь все в порядке. Давай, друг, посидим, помянем всех, кто был с нами раньше, у меня все с собой, – и Малов похлопал рукой по спортивной сумке, которая висела у него на плече.

За разговорами друзья провели весь день. Познакомились они в профессиональном училище, а по окончании учёбы, оба были призваны в армию, хотя, Малов старше Сергея на год. И что интересно, вместе приняли присягу в учебной роте, и оба были направлены связистами в Буйнакск. За два года службы они крепко сдружились. За столом товарищи поминали своих родных и близких. Малов ещё раз рассказал другу, о той страшной трагедии, случившейся с его родителями.
– В тот летний субботний день мне исполнилось сем лет, и я с нетерпением ожидал приезда родителей в пионерский лагерь, где отдыхал, – с глубокой болью в сердце вспоминал Алексей. – После обеда нас всех выстроили на линейку. Пионервожатый сообщил чудовищную новость: «Произошла трагедия, на платформе «Пионерская». По ошибке, машинист, открыл двери в прибывшей электричке с противоположной стороны состава. Вышедшие из вагонов пассажиры оказались на соседнем железнодорожном полотне, по которому проследовал грузовой состав».
Это потом, когда вырос, я понял, что грузовой состав не так просто остановить, – после паузы продолжил Алексей. – А в тот, такой радостный для меня день, я просто не мог поверить, что моих родителей не стало. Первого сентября я пошёл в первый класс, но уже в детдоме, куда меня определили как сироту. Ведь у меня не было родственников.
Много лет моё воображение рисовало картину, как махина тепловоза врезается в толпу людей. Даже и сейчас, по ночам, слышу голос мамы: «Вороненок, мы спешим к тебе». Так меня ласково, звали родители, потому что, я с детства не выговаривал букву «Р». И отец, затевал игру со мной, в которой мне приходилось много каркать. Когда я подрос и начал твердо, произносить букву «Р», мама и папа продолжали называть меня Воронёнком. Вот так и прошла моя юность, из детдома поступил в училище.
Друзья много выпили за день и к вечеру, наговорившись – уснули.

Утром товарищи долго молчали и пили кофе. К обеду Алексей сообщил, что он не может более задерживаться, и уедет вечерним поездом. И попросил друга выслушать его. Они сели на диван в зале. Сергей заверил товарища, что готов выслушать серьезно. Алексей начал:
– Сергей, вчера ты сказал: «Даже за электричество и то нечем платить. Вот такая настала жизнь! Многому я научился, и многое умею делать, но вот незадача – никому мои знания и умения не нужны! Где брать деньги?»
Я даю тебе денег на дорогу, туда и обратно. Почему обратно, сейчас поймешь. Работаю я в артели уже два сезона, попал случайно, так сложились обстоятельства. Мы, свободные старатели, ищем золотоносный песок, и добываем его подручным способом. Довольно много опасностей подстерегает людей на этом промысле. Сам понимаешь, Север, комары, и прочие неудобства походной жизни.
Каждый год у нас появляются новые люди, на это есть свои причины. Кто-то устает, всё-таки тяжелый труд и условия экстремальные, а кто-то не выходит из таких походов, но это уже другая история. Вот я, например, каждый раз, когда выхожу из тайги, говорю себе: Всё, хватит! А теперь отдохнул и решил еще разок податься туда и тебя зову с собой.
Поэтому я поеду сегодня. Во-первых, посмотрю, кто из моих коллег, соберётся в этот раз, и поговорю с ними о тебе. Конечно, я не царь и не бог, но получится – позвоню! И если ты надумаешь присоединится ко мне, подъедешь. Как, сейчас объясню. Раз, таким образом, повернулась твоя жизнь, решай сам – стоит ли тебе этим делом заняться. На принятие решения у тебя будет несколько дней, опоздание – смерти подобно. Всегда бывает много желающих пойти с нами, и происходит отбор. Главное не забывай, что мое слово – это одно, а люди, с которыми мы пойдем, посмотрят, и сами решат, стоит ли брать тебя с собой. Туда куда мы идем, судьба одного человека зачастую зависит от коллег по работе. А сейчас я посплю, ведь вечером дорога – начало пути. В нашем деле мелочей не бывает. Ты думай и решайся.

Вечером Сергей проводил друга на поезд, разговаривали мало, все было сказано. Сдержанно простились. Напоследок, Алексей напомнил: «Жди звонка».
Эти три дня Петрович думал, думал и еще раз думал. И получалась так, что здесь, в этом городе, его ничего не держит, а там много нового и неизвестного. Когда прозвучал долгожданный звонок друга, он для себя уже все решил – едет!

Дорога у Сергея заняла два дня. Алексей встретил его на вокзале, и сев в такси, они поехали. Новичка, впервые оказавшегося в Сибири, всё удивляло: бесконечные деревья, и редкие, отдалённые посёлки. Проехали современный городок и машина остановилась на его окраине, у покосившейся хибарки. Там их уже ждали три человека, среди них одна девушка. Для себя он её отметил – не подарок, холодная и колючая. В данной ситуации она, его мало интересовала, а вот двое других – да. Встречающие долго и пристально смотрели на приезжего парня. Первым подошел невысокий, смуглый, лет сорока пяти мужчина и, протянув руку, представился:
– Якут! По паспорту Толик.
– Березин Сергей Петрович, – пожимая руку, отрекомендовался он.
– Седой! В народе зовут Данилович – назвался второй мужчина.
На вид ему было лет пятьдесят – не больше, и в действительности он был седым. Затем к нему подошла девушка. Седой представил:
– Знакомься, это – Принцесса!
Серега жеманно поцеловал ее протянутую руку, чем вызвал сдержанные улыбки на лицах окружающих его мужчин. Для себя, он отметил, что они все вместе взятые – не многословны. «Заходи в жилище,– пригласила девушка. – Кстати, меня зовут Рита».

Петрович последовал за так сказать сотоварищами в полуразвалившийся дом. Он сразу понял – это их временное жилище. Вечер провели у костра: в доме не было печи, и пола тоже, поэтому костер потрескивал на земле, в центре хибарки. Перекусили немного, но сытно, и попили чаю. Вопросов особо ему не задавали, один, Седого: «Серьга, сколько человек работало с тобой в бригаде?» – резанул по слуху. В дальнейшей беседе у костра он понял, что эта команда немногословных людей, понимают друг друга с полуслова, а обращаются друг к дружке по прозвищам, друга называют – Лис! «Значит, и мне дали прозвище – Серьга! Подойдёт. Но когда успели сговориться?» – подумал Петрович. Затем все разошлись, по углам и каждый залез в свой спальный мешок, ловко и привычно, и для него было приготовлено такое же спальное место.

Утром, когда они попили чаю, Седой, обращаясь к новичку, сказал: «Серьга, иди и намешай раствор», – и указал в угол хибарки. Серёга не все понял, но пошел. Взял чудную лопату, таких он ещё не видел, согнутая, широкая, сходящая треугольником к жалу, и мешок цемента, вышел на улицу.
«Весна, а в этих широтах прохладно!» – глядя, как всходит солнце в морозной дымке, мысленно отметил он. Осмотревшись, заметил площадку недалеко от стены и немного разровнял ее лопатой. Сергей понял: Данилович не будет утруждать себя объяснениями и решил положиться на самого себя. За углом, недалеко от домика, надолбил песка, так как земля, прогретая вчерашним солнцем, за ночь вновь схватилась корочкой. Наносил песка на площадку, и обложил его поленьями, валявшимися рядом, чтобы раствор не растекался, а сверху насыпал цемент из мешка – один к четырем. Тщательно перемешал лопатой смесь, вновь осмотрелся, и с найденным, немного помятым ведёрком, спустился к ручью, что протекал в низине. Он ещё не раз ходил за водой, пока не приготовил раствор. Намеревался уже идти и звать старшего, но тот вышел сам.
– Данилович, я намешал, что дальше?
Седой, сунув пальцы в рот и свистнул. «Ну, как мальчишка!» – подумал Петрович.

Остальные сотоварищи вышли из дома. Первым к раствору подошел Якут. Взяв лопату и, набрав полную, с размаху прилепил «лепешку» раствора на стену и тут же воткнул инструмент в замес. Затем этот чудный инструмент взял Лис и сделал тоже самое. Третий посланный комок был Седого. К раствору подошла Рита. Данилович, передал ей лопату со словами: «Твоя очередь, Принцесса». Девушка взяла тяжёлый инструмент и сделала то же, что и ее товарищи.
«Давай, Серьга! – сказал Лис. – Твоя очередь». Принимая от Принцессы лопату, Серёга внутренне напрягся и про себя отметил: «Как у них, всё получилось, слаженно, четко и точно, а главное быстро!» Он понял, что эти люди не ломают комедию. В этом, не понятном для него ритуале, есть что-то, чего он еще не понимает. В общем, у него получилось не хуже чем у остальных: хотя и сам на это не надеялся. Строчка на стене из нашлёпок раствора, вырисовалась ровной, и их было уже пять.
Серега еще держал лопату, не зная, что делать дальше. А его сотоварищи уже разошлись в россыпь, но недалеко друг от друга, и стаяли, молча: кто-то сосредоточено курил, а кто-то просто смотрел на стену. Постояв в нерешительности, он воткнул лопату в центр оставшегося раствора и тоже отошел от стены, поодаль от остальных и закурил. В затянувшейся тишине прошло минут десять.

Послышался нарастающий шум машины. Зеленого цвета «Нива» подъехала прямо к крыльцу хибарки и остановилась. Дверь со стороны водителя открылась и из нее вышел мужчина в годах. Он был коренастый, одет в хороший костюм, на ногах туфли. Сергей это отметил потому, что сам, как и его сотоварищи, был в кроссовках и в камуфляжном костюме. Так одеться посоветовал ему друг еще по телефону, а кирзовые сапоги привез с собой в рюкзаке – тоже по совету. Всё что могло понадобиться в походе, у него было. Об этом они договорились еще в родном городе, перед отъездом друга.
Водитель подошел к Сергею и пристально осмотрел его с головы до ног. Это продолжалось минуты две, затем отошел к машине и, облокотившись на капот, замер. Открылась вторая дверца машины и из нее вылез уже немолодой, но стройный мужик, одетый также как остальные. Но на приезжем, поверх куртки, была накинута овчинная безрукавка. Он подошел к Сергею, остановился, взглянул ему в лицо, затем обошел вокруг. Снова остановился напротив и тихо процедил сквозь зубы: «Сосунок, убирайся отсюда – по-быстрому!»
Но при этом всем казалось, что этот в безрукавке просто улыбается. Петрович внутренне вспылил, но ни один мускул на его лице не дрогнул, просто стоял и смотрел в лицо хама.
А тот, отойдя от парня, подошёл к Даниловичу и остановился. Стоял с минуту, ждал. Седой молча покачал головой и развел руки. Хамоватый мужик резко направился к Якуту. Толик, пожал протянутую руку и поводил головой из стороны в сторону, не проронив ни слова.
Приезжий, смачно сплюнул Якуту под ноги и, опустив голову, пошел к Лису. Проходя мимо Алексея, увидел, что и тот отрицательно машет головой. Не останавливаясь, мужик в безрукавке проследовал дальше к девушке. Поравнявшись с нею, произнес: «Привет, Принцесса!» – «Привет, Мутный». – «Что скажешь, красавица, и ты против меня?» Девушка нечего не ответила, просто развела руками и покачала головой. Мужик, громко фыркнул и отошел к «Ниве».
Из машины вылез еще один человек. На вид лет пятьдесят, среднего роста, волосы русые, одет как все, и тоже в овчинной безрукавке. Этот человек подошел к Сереге и стал смотреть на него, да так тщательно и долго, что Петрович через пару, тройку минут почувствовал, как у него между лопаток на спине выступил пот. Казалось, что этот человек, изучает его лицо, миллиметр за миллиметром, но при этом, не глядя в глаза. Затем, «исследователь», громко хмыкнув, и подойдя к Якуту, промолвил, протягивая руку: «Здорово, напарник! Как поживаешь? Давненько не виделись». – «Здорово, Тунгус! – ответил Толик, пожимая протянутую руку, и покачивая головой из стороны в сторону.
Хлопнув рукой по плечу Якута, приезжий подошел к девушке, со словами: «Расцвела ягодка – расцвела!» – «Время течет, Тунгус! Прими все как есть. Я тоже не думала вернуться», – и, улыбнувшись, тут же покачала головой.
Повернувшись к ней спиной, мужик в безрукавке проследовал в сторону Даниловича. Подойдя к тому, он остановился в ожидании. Седой, вздохнул, развёл руки и отвернулся. «Не ожидал, – прохрипел соискатель».
Развернувшись, он направился к Алексею. Проходя мимо, Тунгус стрельнул полными злобы глазами на Серегу. Остановившись возле его друга и, воскликнул: «А как ты считаешь Лис? Может и ты против меня?» – «Да!» – ответил Алексей, и покачал головой.
Постояв на месте с минуту, взбешенный Тунгус подскочил к Сергею и произнес вполголоса, но всем было слышно: «Берегись, сынок, предупреждаю!» Затем направился прямо к Якуту и промолвил: «Да! Не ожидал такого радушного приема! Мы с тобой много прошли. Жаль, очень жаль! Я хотел в этом году найти… – и замолчал. Наклонившись, тихо прошептал: – Ты второй!» Серёга всё слышал, так как стоял ближе остальных. Тунгус, направляясь к машине и махнув рукой, выкрикнул: «Желаю всем удачи», – плюхнулся на сиденье и захлопнул за собой дверцу.

Человек, стоявший у машины, и видевший всё происходящее, хлопнув себя по ляжкам, воскликнул: «Ну и дела сегодня происходят. Такого у нас ещё не было!» Затем второй соискатель и он сели в машину – уехала.

Какое-то время, на пятачке перед домиком, стояла тишина, и только звук мотора удаляющейся машины. Каждый думал о том, какой он сделал выбор и чем это может обернуться для него – там, в тайге. Не сговариваясь, все, как по команде, сошлись в центр площадки, и каждый пожимал руку новичка. Данилович тряс руку парня со словами: «Мать меня назвала Вячеслав, понял, Серьга!» – «А я Степанович, – пожимая руку Сергея, промолвил Якут». – «Серьга – это здорово! Но надо еще подтвердить это звание», – тихо прошептала девушка, положив свою руку на ладонь парня. – «Поздравляю, друг! Теперь мы все в одной команде, а путь у нас длинный и трудный. Не забывай, порой жизнь одного из нас зависит от действия другого. Я правильно говорю, друзья мои?» – толкая плечом стушевавшегося товарища, произнёс Алексей. Все согласно закивали головами. А Седой сказал: «Серьга, иди в магазин и возьми вина и пару бутылок спирта. Давай, пошел!» Как окрыленный, Серёга побежал, хотя не знал, где находится магазин, подумал: «Где-то в центре».
Найдя магазин, закупил все, что нужно и возвращаясь, случайно посмотрел на один дом. После многоэтажек он казался невзрачным, но за оконным стеклом, на подоконнике, цвёл большой, ярко-красный цветок. «На улице ранняя весна, а тут такая красота! Была, не была!» – подумал он, и нажал на входной звонок.
Дверь открыла хозяйка в годах. Петрович коротко и прямо объяснил, что желает купить цветок. Женщина лишь спросила: «А давно ли вы знакомы с девушкой, которой хотите подарить цветок?» Сергей честно признался, что встретил девушку только вчера. Услышав ответ, хозяйка удивленно улыбнулась и вошла в дом, но при этом не закрыла дверь.
Он лихорадочно думал: «Правильно ли я поступил, сказав правду незнакомке?» Вышла женщина, неся в руках горшочек с ярким цветком и, протянув, сказала: «Держи, и дай бог, чтобы у вас все было хорошо!» Серёга что-то хотел ей предложить, в обмен за полученное «чудо», но хозяйка вновь широко улыбнулась и промолвила: «Ступай с богом». Ему ничего не оставалось, как откланяться, и идти туда, где его ждали сотоварищи.
«Стоп! – мелькнувшая мысль обожгла сознание Петровича. – Теперь они для меня товарищи. Я стал одним из них! Эти люди работали раньше с моими конкурентами, а выбрали единогласно меня. Значит, товарищи верят в меня. Они доверяют мне свои жизни, и моя – в их руках!»
Уже был виден домик, в котором они все вместе провели последнюю ночь. Но Серёга свернул к ручью и присел на пенек, у воды. Его сердце бешено колотилось в груди. Он долго сидел, и сама мысль, что чья та жизнь в его руках, не давала покоя. Нет, он не испугался, просто ему еще не приходилось заботиться о ком-либо, и сам не любил, когда его опекали. Потихоньку успокоился и закурил. Но это новое ощущение не покинуло его: «Я кому-то не безразличен и мне новые товарищи нужны!» Осознав это, с гордо поднятой головой и горячим сердцем, Серёга направился к дому, где его ждали товарищи.

Войдя, Петрович увидел, что его товарищи уже сидят за столом, на котором стояла кастрюля со свежее сваренной картошкой. «Серьга, где ты ходишь? – воскликнул Седой. – Уже и картошка остывает. Присаживайся». Серёга, поставил на стол принесённые им бутылки и, протянув, горшочек с цветком Рите, сказал: «Прими, пожалуйста, от меня в дар этот цветок, как признания меня членом команды».
Девушка в изумлении смотрела на преподношение. Глядя в широко раскрытые глаза Принцессы, он отметил – голубые и бездонные как лёд. Девушка улыбнулась и сдержанно поблагодарила. «Я тронута вашим подарком, Серьга!»
Мужчины смотрели на происходящее с пониманием, и все приступили к обеду. Сереге очень понравилась картошка, приготовленная в русской печи и соления домашней заготовки: но в этой хибаре, нет печи, лишь дыра зияет в потолке. Он, не сдержавшись, спросил: «Томленая картошка очень вкусная, интересно, а кто ее приготовил?» – «На этот стол готовила та женщина, у которой был этот цветок», – ответила Рита, дотронувшись до цветочного горшочка, стоявшего рядом с ней. Дальше обед продолжался в тишине.

Поев, мужчины «высыпали» на улицу: Принцесса вышла последней, держа горшочек с цветком в руках. Все смотрели на нее с интересом. Рита подошла к стене и, резко вырвав цветок из горшочка, начала его мять – алые лепестки падали в раствор. Затем изорвала листья и стебель, бросив их себе под ноги и размахнувшись, разбила горшочек о стену.
Затем, подняла лежавшую тут же лопату и стала перемешивать раствор: хорошо, что тот ещё не схватился. Увлечённо работая, тихо напевала, набрасывая на стену получившуюся массу, старалась, чтобы раствор ложился ровно. «Ну, зачем ты так?» – спросил подошедший к ней Данилович. – «А как, так? – откликнулась девушка. – Все равно завтра в путь, а так хоть шедевр останется. Как ты считаешь?» – «Возможно, ты права! Давай помогу». – «На, дядя, держи», – и протянула лопату.
Седой набросал на стену раствора и передал инструмент Якуту. Тот, начал усиленно перемешивать смесь, недовольно сопя. Подошёл Лис и, выхватив лопату из его рук, буркнул: «Моя вахта». Он долго выравнивал стену, чтоб черепки не выступали. «Доделывай, друг!» – сказал Леха, отдавая инструмент Сергею.

Петровичу не повезло – раствор закончился. За скрежетом лопаты о мёрзлую землю, он не сразу услышал шум подъехавшей машины – это снова была зеленая «Нива». Из машины вышел только один человек – водитель, и внимательно посмотрел на стену. Это было интересное зрелище: из раствора, между черепков, выступали лепестки и листья цветка. К водителю подошла Рита и промолвила: «Этот цветок принес Серьга. А как у тебя дела, пап?»
Услышав слово пап, Серега вздрогнул и залился краской – с головы до пят. Для него стало ясным: кто подъехал, и что за женщина живёт в том доме. «Я подарил девушке её же цветок!»
– Все нормально, – сказал отец Риты. – Я отвёз их на вокзал и посадил в поезд. Конечно, они были сильно, очень сильно расстроены, но две бутылки спирта, что я им дал, скрасят обратную дорогу. В общем, они сейчас уже далеко. Я, что хотел сообщить. Мне кажется, Тунгус что-то задумал, а я редко ошибаюсь в людях.
После этих слов он подошел к новичку и, взяв того за плечи руками, встряхнул, да так, что у парня стукнулись зубы во рту.
– Мне все-таки интересно, чем ты так понравился этим бывалым старателям, раз они единодушно проголосовали за тебя? – глядя в глаза, спросил отец Риты. – Ты и впрямь хорош, но это на первый взгляд. Время покажет, каков в деле! – и отпустил парня.
– За эти два дня я много понял и обещаю! – подняв голову, сказал Сергей, обращаясь к товарищам. – Вы не разочаруетесь во мне.
Мужчина еще раз встряхнул его и, отходя, сказал:
– Ты будешь сопровождать геологов в качестве землекопа. Дай мне свой паспорт и трудовую книжку. Данилович – начальник партии. Рита – инженер. А вы нелегалы! – он ткнул кулаком, в грудь по очереди, Алексея и Толика. – Завтра поедете. Садись, дочь, в машину. Мы с тобой закончим с документацией. Всем понятно, или есть у кого вопросы? – и многозначительно посмотрел на новичка.
Серега молча подал паспорт и трудовую книжку. Садясь в машину, Рита крикнула: «Не скучайте, мальчики, с «бумагами» закончу и приду. Ведь мы теперь одна команда!» Хлопнула дверца и машина, заурчав мотором, скрылась за домами.
– Я одного не понял, друг, почему вы вдвоем нелегалы? – недоумённо спросил Петрович.
– Серега, ты еще новичок в этом деле и многого не знаешь. Пойдем, вон туда, я расскажу тебе о нашей работе, – обхватил за шею товарища, ответил Алексей.

Они спустились к ручью и сели на поваленное ветром деревце.
– Так слушай, друг,– начал Алексей. – Во-первых, я очень рад за тебя. Ты сегодня многим понравился, даже отцу Риты.
– Когда это я ему понравился? Он меня так трепанул, что у меня зубы чуть не вылетели. А ты говоришь – понравился.
– Если бы это было не так, он бы не поставил тебя к геологам. А на счет, тряхнул, значит, у него были на то причины. Как он это умеет делать, я сам испытал на собственном теле, но об этом потом.
–Так поясни, какая разница между геологами и искателями?
– Как расстояние между небом и землей! Суть в том, что хочешь помочь кому-то, а не можешь. Это здесь, можно вызвать скорую помощь и когда она приедет, это уже другой вопрос, но приедет рано или поздно. А там, к нелегалам можно вызвать только медведя, и то если он голодный. Ты, пока, еще не понимаешь до конца нашу работу. Там может случиться все, что угодно, и надеешься только на себя и на тех, кто рядом. На Севере, во многих домах, не понаслышке знают каково, когда человек не выходит из тайги. Ты пойми, звери и птицы раньше найдут беспомощного человека, и представь, что они сделают? Вызовут скорую помощь? – Лёха громко засмеялся.
– Ладно, не юродствуй, я понял, звери, птицы, комары, продолжай.
– Но самое страшное для старателей – чужой человек. Нет, он не поможет в трудный момент, такие люди не за этим бродят по тайге. Они сами ищут встречи, чтобы отнять добытое золото – всегда были те и другие.
– Ну и страха же ты «нагнал». А что скажешь о них? – угощая друга и закуривая сам, спросил Серега, глядя в сторону избушки, где беседовали Толик и Данилович.
– По порядку. Данилович – брат Зои Ивановны, матери Риты. Насколько я понял, с нею ты уже знаком – очень хорошая женщина. Якут – это друг Павла Прокопьевича. Человек очень надежный, но молчун, с ним я уже два сезона отходил.
– А кто такой Павел? – спросил Серега.
– Ну, ты темнота! Ты же меня убеждаешь, что все схватываешь на лету, а главного не понял. Павел Прокопьевич – это твой шеф с сегодняшнего дня, – Леха усмехнулся, и легонько стукнул лбом, друга в голову.
– Ладно, понятливый, – отмахнулся Петрович. – А как ты сам попал, в эту компанию? Расскажи.

– Помнишь, когда я приезжал к тебе домой, то говорил, что «болтался» по Сибири без дела, – начал Алексей. – Один доброхот посоветовал: «Езжай, в Зеленогорск, там есть работа». И вот когда я приехал в этот маленький городок, оказалось, здесь нет никакого производства, было, но закрылось. Уехать не могу, ни денег, ни знакомых, уж снег выпал. Ночевал в пустующих домах, многие товарищи уехали. В общем бичевал. Пошел как-то к магазину, полагая, может «подвернётся» какая-нибудь работёнка. Вижу, два мужика вырвали сумку с продуктами у женщины и толкнули ее в снег. Ну, я не смог смирится с таким положением дела, раскидал хулиганов по сугробам. После чего грабители убежали. Сам-то я, тоже в то время ходил голодный, но не грабить же прохожих. Я – к женщине, хотел помочь ей подняться из сугроба. А тут чувствую, что кто-то тянет меня за рукав, поворачиваю голову, и такой удар получил в лицо, что сразу отключился. Как мне потом рассказал сам мой обидчик, я к тому же еще и стукнулся головой о стену магазина.
– А кто тебя так сильно ударил, и чем все кончилось? – с нетерпением воскликнул Сергей.
– Это был Павел Прокопьевич. Я и говорю, сильная рука у шефа,– ответил Лёха, потерев при этом свой подбородок. – А кончилось всё тем, что Зоя Ивановна меня отхаживала – у неё золотые руки. Потом, когда она порасспросила и узнала мою жизнь, уговорила мужа, оставить меня у себя в доме: зима уже была на дворе.
Прокопьевич согласился, но с условием: «Ни взглядом, ни жестом, ни намёком – на мою дочь». Я дал клятвенное обещание, и держу его. Теперь Рита для меня сестра и это не пустой звук. Шеф, он спокойный, но не дюжей силы. Я его видел и в других делах. А в тот раз он подумал, что это я пытался отнять продукты у его жены. Ведь городок маленький, и каждый приезжий на виду. Павел видел, как я скитался по улицам, так и тех двух. Поэтому вышел на встречу к жене, чтобы помочь донести покупки. Все сибиряки в основном такие – не многословные, но добродушные, просто жизнь тяжелая, да и наследие. Я уверен, ты сам много читал, кого и за что ссылали в Сибирь, в тридцатые годы и после войны – ни за что!
– Скажи, а Рита кто она?
– Маргарита! – воскликнул Малов. – Она дочь своих родителей. Доброта от матери, а от отца ум и хватка. Ты не думай, что ее отец такой неповоротливый, в дальнейшем убедишься в его уме. Шеф все продумает вперёд и многое взвесит, прежде чем принять решение. Ты глубоко ошибаешься, если полагаешь, что так просто собрать и снарядить экспедицию. Надо уметь найти нужных людей там, наверху, – Леха, ткнул пальцем вверх, и продолжил. – Прокопьевич отправил Риту учится за границу. А ты сам понимаешь, какие связи и деньги нужны, чтобы провернуть такое. «Сестрёнка» поучилась там, но не закончила. Однако, чему хотела – научилось. У тебя, друг, будет еще время убедится в ее знаниях. Рита классный инженер-геолог. В этом я сам удостоверился в прошлом походе – она чувствует золото. Видимо по наследству. Её отец в прошлом видный инженер-геолог. Вот пока и все. Пошли, товарищи нас заждались!

Они встали и пошли к беседующим коллегам у дома. Якут при помощи жестов, что-то доказывал Седому. Тот, соглашаясь, кивал головой. Когда друзья подошли, Данилович спросил у Сергея:
–Ну, все понял о нас и нашей работе?
– Да, теперь я многое знаю.
– А я не понял всего того, на что намекал шеф – вступил в разговор Толик.
– Объясни всем нам, – попросил его Алексей. – Чего это ты, не понял?
– Объясняю, – отозвался Якут. – Я очень хорошо знаю Тунгуса. Мы с ним начинали. В первом сезоне с нами был мужик, по кличке Сова. Помните, я про него раньше рассказывал, и говорил, что он пропал. Так вот теперь, могу вам сказать, он не пропал. Слушайте, дело было так:
Вам не надо объяснять, как мы там работаем, сами знаете, а вот молодому коллеге, поясню, слушай, Серьга. К вечеру так устаешь, что только одна мысль вертится в голове, как бы быстрей поесть и завалится спать, других думок не держишь. Так вот Сова, как я и сейчас не понимаю, днем работал, как все, а для сна ему хватало двух, трех часов. За это ему и дали прозвище – Сова.
Он с первого месяца дежурил у костра с вечера и вставал раньше других, чтобы всем приготовить поесть. Вы по себе знаете, как утром дорога каждая минутка для сна. Это теперь у костров есть дежурные, а в тот сезон справлялся лишь он один. Короче, как-то раз нашли мы такой камешек, и назвали его – «Паук». Внутри горного хрусталя неровный такой, золотой самородок, по форме паука. Когда смотришь через него на солнце, лучи преломляются, и кажется, будто внутри, шевелится живой паук. Мы все были без ума от найденного самородка. Я помню «Паука» и сейчас, в лучах солнца – это не забывается. А сколько лет прошло! Зимними вечерами у себя дома, я просматривал слайды музеев мира, и прочёл много книг на эту тему, пока ничего подобного не видел. Этот «Паук» так тогда «закусил», видимо, не только меня одного.

Это случилось в конце сезона. В один из дней, Тунгус, а мы с ним работали в паре, сказал, что отнесёт намытое артелью золото за неделю в тайник. Он ушёл, там уж находился и «Паук». К схрону, он всегда ходил один. Вы сами знаете, что намытое золото, все хранят подальше от стана. Вернулся напарник очень скоро. Тунгус даже не шел, а прямо бежал ко мне. Я сразу заподозрил, что-то неладное. А когда он подбежал, выдохнул: «Паук пропал». Я увидел его лицо, точнее то, что было под накомарником: губы тряслись, щеки дергались, брови ходили ходуном, а в глазах – безысходная ярость. Мне тогда показалось, под его взглядом расплавится все золото, что находится в земле вокруг нас. В тот день Тунгус больше не работал, сидел на берегу и молча смотрел на воду ручья Талого, недалеко от основного русла реки Тара. Вечером, когда мы возвращались в лагерь, он попросил меня никому ничего не говорить. Я молчал.
Прошло два дня, и как-то под утро мне послышался крик. Я проснулся и, привстав, оглядел палатку. В ней не было ни Тунгуса, ни Совы. Не знаю, что со мной было, но я снова уснул. А когда утром встал, то первым делом осмотрел палатку: напарник спал, а дежурного по кухне – не было. Ну, мало ли что, может кашевар, уже ушел куда. В тот момент, я не придал этому значение. Но, то утро я хорошо запомнил. Тунгус долго не просыпался, и его пришлось будить. Затем все спохватились – нет Совы, и завтрак не приготовлен. Все искали повара, но не нашли. Тунгус сходил и принес весть, – золото пропало. Всё свалили на кашевара, дескать, он унес намытое золото.
С того дня, каждый для себя промывал золотоносный песок. Все понимали, что скоро конец сезона, и никому не хотелось возвращаться домой «голыми». У каждого есть свои денежные проблемы. В тот сезон мы вышли почти пустыми. А на следующий год появился ты, Лис, и тебя взяли, Седой. Ведь ты же раньше работал с другими.
Данилович, в знак согласия кивнул головой.
– А в прошлом году Тунгус не появился, и с нами пошла Принцесса. А в этот сезон, мы взяли тебя Серьга, а тут еще он объявился и привёл своего брата Мутного. Тот, в прошлом сезоне работал в другой артели, а сегодня к нам захотел примазаться. Да что я вам объясняю, вы его сами сегодня видели. Не к добру все это, не к добру, – печально закончил Якут.
– Ну, чего замолчал? – подстегнул Седой. – Договаривай!
– А что договаривать? – откликнулся Толик. – Недавно, по телефону, со мной созвонился Тунгус, и сказал, что если он поправится, то поведет нас всех на ручей Талый. А также он говорил: «Когда я болел, то почитывал литературу, и понял, что на ручье Талом необходимо глубоко копать». Он в телефонном разговоре, что-то говорил о первых геологах. Насколько я понял, это было еще в тридцатые годы. Главное, что он хотел найти «Паука». И я не знаю, стоит ли говорить дальше.
– Говори! – приказным тоном сказал Данилович. – Дуй до конца.
– Ну, до конца, так до конца, – продолжил Якут. – По телефону, что бы меня убедить идти в этом году к ручью Талый, Тунгус признался, что это он убил Сову, но золота при нем не нашел. А вот сегодня когда ему отказали. Я снова увидел тот звериный взгляд в его глазах. Вот теперь, я все сказал.

После рассказа Толика стояли – курили. Серега пытался представить, себе этого «паука», интересно какой он. Тишину нарушил голос Седого.
– Вот о чем я подумал, друзья мои. А если это правда, что там, на ручье Талом, есть самородное золото? То выходит – Тунгус прав, и экспедицию нужно направлять туда. Я пойду и донесу эту информацию до шефа и Риты. Пусть проверят.
– Иди,– сказал Толик, – и не забудь сказать им о первой экспедиции в тридцатых годах.
Седой ушел. Оставшись втроем, они уселись возле костерка, который разожгли внутри хибарки и весь вечер, попивая чаек, рассказывали друг другу байки. За полночь, когда они уже засыпали в своих спальниках, пришли Седой с Ритой. Якут буркнул: «А ты-то чего явилась? Могла хоть последнюю ночь переночевать дома». – «Не волнуйся, крестный, ведь я обещала. Мы одна команда, и возможно завтра будем еще здесь, а подробности расскажу утром», – ответила Рита, залезая в свой спальный мешок. – «Ну-ну, – пробурчал Толик,– подождем».

Утром, после завтрака, Принцесса начала рассказывать:
– Вчера, когда пришел Данилович и сказал, все до чего вы додумались, отец сильно задумался. А потом вспомнил, что когда он учился в Институте, ему попадалась литература на тему «Новые находки Магадана». Я отыскала в Интернете отчёт об экспедиции на ручей Талый. Изучив карту Магаданской области, пыталась понять, почему отчёт был доставлен в Москву, а сама экспедиция не вышла из тайги. Но вразумительного ответа так и не нашла. Мы с отцом решили поддержать вашу идею. Я не знаю, сколько времени ему потребуется на оформление документов. Он хочет на этот раз официально направить экспедицию. Подождём! – закончила Рита, и спохватившись, добавила: – Да, чуть не забыла главное. Ты был прав крёстный, в отчетах об экспедиции был сказано: «… инженер Стиляр, нашел самородок в горном хрустале». Именно на Талом, приблизительно такой, как ты описал «Паука». Я смотрела по Интернету, в других местах, сочетания золота с горным хрусталём, разведанных месторождений нет. Это обстоятельство и решило исход спора с отцом. Так что радуйся, Якут. У тебя появился шанс, да и у других тоже, встретиться с «Пауком». Вот и все, что я вам хотела сообщить, мальчики,– закончила Принцесса.
– Безумно рад! – съехидничал Толик.
Все с облегчением вздохнули, и вышли на улицу. Закурили кучкой и разошлись в разные стороны, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Серега присел на какую-то чурку, и с удовольствием выпуская дым, думал, смотря на рассвет: «Да, здесь по утрам в это время прохладно, а у нас дома уже земля прогрелась и цветет мать и мачеха. И правду говорят, что страна наша огромна. И если где-то рассвет, то где-то уж закат, а если где-то тепло, то найдется местечко, где еще холодно. Необъятная Россия! А люди какие живут в ней! Вот позавчера я не знал никого из тех, кто стоит рядом со мной на этой земле, кроме Алексея. А сейчас чувствую, они мне родные, – он посмотрел на Риту и ему показалось, что и она смотрит на него. – И не только родные, но и близкие». Он начал понимать, что других девушек воспринимал иначе, чем эту, которую его коллеги зовут – Принцессой.

До обеда занимались кто чем, Толик с Алексеем пытались ловить в ручье рыбу удочками, благо у них в рюкзаках нашлись рыболовные принадлежности. Сибиряки, по своей сути, народ запасливый. Конечно, у «рыбачков» мало что получилось, поймали с десяток пескарей. Но главный их трофей – подкаменщик. Серега с интересом рассматривал эту рыбку, таких пород в реках, где он вырос, не было. Якут объяснил ему, что эта рыбка живет под камнями и поэтому называется – подкаменщик.
Все эти объяснения парень слушал, когда чистил рыбёшек, пойманных рыболовами. Он сам напросился помогать Рите готовить обед, носил дрова для костра и воду из ручья. Седой все это время сидел за столом, не выпуская Ноутбук из рук, который принес вечером: благо в этой избушке было подведено электричество. Все что-то там искал, открывая и закрывая файлы. Иногда просил Риту, помочь ему в решении каких-то возникавших проблем. Та быстро подходила и находила решение. Серёга с восхищением замечал, как ее пальчики порхали над клавиатурой. Действительно, документов они просматривали много. Но она! Он просто восхищался ее подвижностью, то девушка за компьютером решает проблему, то уже что-то чистит или моет у костра. Вот за такими делами подошло время обеда.
За обедом Данилович сообщил: «Все уточнил и доложил Павлу. А шеф решал создавшуюся проблему целую ночь и дозвонился куда надо. Теперь ждет факс с документами, подтверждающими легальность работы на ручье Талом. Возможно, сегодня мы сможем уехать».

Поев, все вышли на крыльцо, просто стояли и беседовали о пустяках. Не прошло и полчаса, как подъехал шеф на своей «Ниве» и сообщил: «Все дела улажены. Загружаемся. Поезд через час, билеты куплены».
Сборы заняли несколько минут, костер потушен, сумки и рюкзаки загружены. Все едва разместились в салоне машины. Рита села рядом с отцом, на переднее сиденье. До станции доехали быстро. На вокзале их ждала Зоя Ивановна. У ее ног находились два больших баула. «Видимо ее, и эти вещи шеф привез сюда раньше»,– подумал парень, вылезая из машины и направляясь к матери Риты, подойдя, представился:
– Меня зовут Сергей Березин. Вы извините меня, Зоя Ивановна, за тот необдуманный поступок. Я хотел подарить красивый цветок девушке, но…– он замолчал, на полуслове, и покраснел.
– Я не принимаю ваше извинение. Но хочу понять, почему: «необдуманное»? Вы молодой человек хотели оставить цветок себе, или подарили не той девушки? Так, другого – нет!
Её слова совсем смутили парня, и он еле слышно выдавить из себя фразу:
– Нет, вовсе нет, Зоя Ивановна. И цветок тот, и девушка та, просто я сам ещё не разобрался во всем этом.
И круто развернувшись, пошел помогать Алексею разгружать машину и переносить вещи на перрон, к ногам Прокопьевича. «На этом участке перрона остановится ваш вагон, – сказал шеф, и выразительно посмотрел на новичка.
Забрали и тюки, возле которых стояла мать Риты. Закончив с переноской вещей, Серега отошел и закурил в одиночестве, в то время, как остальные собрались в кружок. Женщина о чем-то громко спрашивала Толика, тот отвечал в полголоса. Их разговор мало интересовал его, лишь одна мысль пульсировала в голове: «А правильно ли я ответил матери Риты?» И сам не мог найти ответ, на этот вопрос. Да, он понимал, что девушка все больше и больше занимает места в его мыслях. Так, стоя и размышляя, он не заметил, как к нему подошел Якут. Стояли вдвоем и смотрели в ту сторону, откуда придет их поезд. Затем к ним присоединился Данилович.
Серега глянул на Риту, разговаривающую со своими родителями и с Алексеем. «Как бы и мне хотелось быть вместе с ними, одной семьей! – мысленно воскликнул он. – Стоп, все это в моих руках, нужно только во всем разобраться самому». И эту уверенность он почувствовал во взгляде девушки, который был устремлен на него. Он прекрасно слышал и видел, что мать, обращаясь к ней, и теребя дочь за рукав куртки, громко сказала: «Что происходит? Ты совсем не слушаешь меня!» – «Да слушаю я тебя, мама, слушаю…»

Вдалеке послышался шум приближающегося поезда, Вагон с номером который был указан в билетах, остановился как раз напротив, но Сергей это оценил уже позже, а тогда было не до размышлений. За короткое время стоянки быстро погрузили вещи, а затем, искатели выстроились в ряд на перроне – это было по зову их сердец. Первой мимо них прошла Зоя Ивановна и каждому желала чего-то, что касалось только его. Когда она подошла к Сергею, то улыбнулась и сказала: «Я вам, молодой человек, желаю лишь одного, разобраться в себе»,– и нежно потрепала его по волосам.
Он почувствовал тепло прикосновения, как рука мамы, также на вокзале, когда он уходил в армию. Серёга едва сдержал эту секундную слабость, чтобы не прижаться к руке Зои Ивановны.
Павел Прокопьевич провожал по-другому. Каждому пожимал руку и хлопал по плечу, и даже Принцессу, когда они по очереди садились в вагон. Петровичу показалось, что шеф, шлепнул его значительно сильней, чем остальных: возможно потому, что он садился последним, а может быть, на то была иная причина.
Поезд тронулся, и перрон со стоящими на нем провожающими Зоей Ивановной и Павлом Прокопьевичем скрылся в надвигающихся сумерках.

Проводница вагона указала им свободное купе, а пятое место, оказалось, по соседству. Вначале они разложили багаж и расположились все вместе в купе. Под стук колес, Рита достала бумаги из своего рюкзака и начала объяснять: «До Красноярска едем на поезде, а вот билеты на самолет до Якутска. Дальше наши дороги расходятся. Я, Седой и Серьга, летим на самолете до Оймякона. Там представляемся местным властям. Они дают провиант и доставляют нас на ручей Талый. Это займет у нас дней пять, а может меньше. Многое будет завесить от погоды, а также и от расторопности местных чиновников. А вас, двоих, в Якутске, будут ждать вот по этому адресу. С собой возьмете баулы, которые приготовил шеф. Вертолёт доставит вас на место. На Талом вы будете намного раньше, чем мы. Вот такой расклад, а теперь, мальчики, получите каждый свои документы»,– закончила она, протянув им паспорта.
Разобрав свои документы, мужики вышли покурить в тамбур. Когда они вернулись в купе, Серега удивился: на столике были разложены пирожки, а в центре – пирог, от которого исходил такой аромат! У него невольно потекли слюнки.
– Садитесь за стол, компаньоны,– с улыбкой пригласила девушка. Все это для вас приготовила Зоя Ивановна. Только не хватает чая.
– Я схожу, – вызвался Петрович и пошел за чаем.
С пятью стаканами он вошёл в купе, и они все с удовольствием попили чай с выпечкой, поблагодарив за заботу мать Риты. Затем решали, кто пойдет спать в соседнее купе. Довод Даниловича, что ему необходимо поработать за компьютером, прекратил спор. Вся поездка, и перелёт до Якутска прошла нормально: все шутили в дороге. В пути Серега больше познал своих коллег.

В Якутске команда разделилась, Рита, Данилович и Серега остались в аэропорту, а Толик и Алексей сели в такси и уехали. До Оймякона команда Седого долетела без проблем: Рита и Сергей слушались его беспрекословно, он старший по возрасту и по должности.
В Оймяконе они зарегистрировались в управлении золотоискателей. Там им предлагали помощников для работы, но Данилович категорически отказался, ссылаясь на то, что его партия укомплектована. Ему даже пришлось повышать голос в кабинетах местного руководства, когда те не обоснованно задерживали вылет вертолета. Он мог себе это позволить, ведь по документам он был направлен из Москвы. За время, проведенное в ожидание вылета, Серёга гулял по посёлку городского типа и знакомился со старожилами. Иногда и Рита сопровождала его, что намного сблизило их.
На пятый день, наконец-то они смогли вылететь из Оймякона. В вертолет погрузили все необходимое для работы геологов, еду, инструменты и даже оружие. Им на троих выдали карабин и двустволку. И вот они летят. «Я уже соскучился по ребятам. Как они там?» – думал Сергей, глядя в иллюминатор на бесконечные сибирские просторы.

Вертолет приземлился на сопку, у подножья которой протекал ручей. Они быстро разгрузились, и пожелали счастливого возвращения летчикам.
Проводив взглядом улетающий вертолет, геологи уселись на привезенные ящики с амуницией, и стали поджидать своих компаньонов, которые по их расчетам давно уже тут.
На соседней сопке появился Якут. Он пронзительно свистнул, чтобы привлечь к себе внимание. Прибывшие посмотрели в ту сторону и радостно замахали руками. Толик стал спускаться с сопки, за ним следом шел Лис. Геологи побежали вниз на встречу.
И вот, они снова впятером, искренне радуясь, обнимаются на берегу ручья Талого. Да и было чему радоваться, все на месте, живы и здоровы. Товарищи дружно взялись за переноску груза доставленного вертолётом. Носили всё самое необходимое к лагерю, который разбили Якут и Лис на другом склоне этой сопки. А на месте посадки вертолёта они поставят палатку геологов: наверняка, чиновники из Оймякона захотят проверить работу «москвичей».
Пока носили вещи, рассказывали друг другу о том интересном, что происходило с ними после их расставания в Якутске. Рита хвалила Седого: Какой он молодец, что орал на местное руководство. Данилович возражал, сомневаясь в правильности своих действий, и предупреждал, что «чинуши» обязательно пожалуют с проверкой. Когда они шли пустые за новой партией груза, Толик признался, что видел Тунгуса в Якутске. Все разом остановились, даже для Лиса, эта новость была полной неожиданностью. Увидев реакцию товарищей, Якут смутился, и продолжил не громко.
«Да я сам не уверен! Мне могло и показаться. Ведь я видел его всего пару – тройку секунд, да и то из машины на ходу. Возможно, это был другой мужик, но в безрукавке поверх куртки. А вы сами понимаете, что обычно носят её под курткой. И самое главное, Тунгус разговаривал с человеком в лётной форме».
Дальнейшая работа по переноске амуниции проходила молча. Устали как «собаки», хотя и половину вещей оставили там, на вершине сопки. Зайдя в палатку, Серега сразу оценил проделанную товарищами работу. Толик с Алексеем не прохлаждались, ожидая их прилета. У подножья сопки они поставили большую палатку, внутри неё сколотили для каждого нары для сна. В центре была установлена, печь «буржуйка». «Интересно, где они ее взяли? – подумал он. – Нужно будет спросить у друга».
Все быстро поели: Рита ушла раньше, и успела приготовить еду. Покурив, залезли в спальники. Последнее, о чем успел подумать Серега, засыпая: «Как хорошо пахнет хвойный лапник, устилающий нары!»

На следующее утро Якут указал место, где они в тот трагический сезон нашли самородок «Паук». На этом месте заложили шурф. Рита сказала: «Необходимо копать, как можно глубже, а стенки шурфа надо укреплять бревнами, иначе неизбежен обвал».
Но, кругом рос лишь стланик, вот и носили бревнышки издалека. Не забывали делать работу и для государства, копать неглубокие шурфы и брать из них образцы. Но в основном работали на себя: промывали породу в ручье и по крупицам выбирали золотой песок. Каждый понимал, снарядить экспедицию стоит денег, а их нужно отработать.
Работа искателей была расписана, но устно. Учтено было все – кроме выходного дня. Но в это расписание вносила корректировку мать природа. Как в народе говорят: хоть и маленький дождишко, а лентяю – передышка!

Первые недели работы в новых условиях для Сергея пролетели быстро. Каждый день он познавал новое для себя дело. Коллеги учили и показывали парню, на своих примерах, как правильно делается та или иная работа. Физическая нагрузка была постоянной, копать, носить и промывать породу в ледяной воде. Вечером после еды он засыпал мертвым сном. А когда выпадало вечернее дежурство, Петрович мысленно проклинал тарелки и все ложки на свете, и не только которые мыл. Но ещё хуже были утренние дежурства. Первым надо встать – в палатке «колотун»: еще были ночные заморозки. Вначале, затопи буржуйку, принеси воды, приготовь плотный завтрак для всех, а главное – разбуди компаньонов. Коллеги пригрелись к утру от идущего тепла, и полетело в тебя всё, что не попадя, но беззлобно, сам бываешь в такой ситуации.
За это время искатели успели сделать многое, поставили лагерь для геологов на сопке, установили две антенны, одну высокую, для связи с Оймяконом, а вторую для общения между собой. Пробивали шурф к «пауку» и промывали золотоносный песок. Геологи, были недовольны, им приходилось носить по две рации, одну выдали в управлении, и шеф снабдил каждого искателя. Павел Прокопьевич сам не раз работал с золотоискателями и продумал все до мелочей. Полагая, что один карабин его подопечным выделят в конторе Оймякона, он дал искателям четыре, а фонариков пять. Местные управленцы о многом и не подумали, отправляя «москвичей». А насовать разной дребедени, в виде ящика маркеров, – это пожалуйста! Хотя для пометок образцов геологам хватило бы с лихвой штук десять. А вот продуктов питания было доставлено предостаточно – обе стороны перестарались.

Где-то на третьей неделе, Серёга стал привыкать к такой интенсивной жизни. К этому времени намного потеплело. Земля покрылась разнотравьем, и прилетели перелётные птицы. «Да, богата Сибирская земля на краски!» – восхищался он. В Оймяконе, полюсе холода – минус семьдесят один градус, старожилы с восхищением рассказывали: «С приходом снегов, а они ложатся в сентябре, мороз всё расписывает белыми узорами. У человека, попавшего в эту безмолвную тишину, создаётся впечатление, что он во владениях Снежной Королевы. Но не дай бог, остановится по какой-либо причине – пропадешь».
«Сейчас кругом такая красота! Природа старается наверстать упущенное зимнее время и ценит каждый день теплого и короткого лета, что щедро раздаёт солнце. Вся местная флора и фауна спешит так не зря, скоро опять наступит власть снегов, а звёзды и Северное Сияние греть не будут, – размышлял Серега, видя повсеместное пробуждение природы, и мысленно сравнивал. – А что происходит со мной лично, и для чего я вообще здесь? Что мне надо и какую цель должен выполнить? Вот природа тянется, старается, для того, что бы ее сущность продолжалась. Рядом работает симпатичная девушка, а я даже не могу ей показать, что она мне небезразлична. Еще в начале работы на ручье Талом, Алексей предупредил меня: «Ты смотри, Серьга, не вздумай распускать руки по отношению к Рите. Не забывай – я ее названный брат. Здесь не место и не время. Мне кажется, потом у вас ещё будет уйма времени, на проявление своих чувств, друг к другу». Не понимаю, его «потом». Но жизнь-то моя идёт сейчас!»

– Возможно, скоро сюда прилетят с проверкою чиновники из Оймякона, – буйство природы по-своему воспринял Данилович. – Поэтому нам троим необходимо какое-то время пожить в стане геологов, чтобы подобающе встретить их. Рита, ты сядешь за отчеты о проделанной работе, а мы с Сергеем займемся постройкой баньки. Наверное, уже все грязные, как черти?
– Давно пора, – воскликнул Толик. – А спирт к баньке будет?
– Ее нужно еще построить, – уклончиво ответил Седой. – Якут и Лис продолжают работать здесь. Как только услышите вертолёт, затаитесь. Да что мне вас учить – только потом руки болят, – и громко рассмеялся.

Следующие три дня Серега и Данилович пробивали шурфы и брали образцы грунта, работали и на постройке баньки. Наносили камни на каменку и прикатили две бочки для воды, что в большом количестве валялись повсюду. «Экспедиции геологов, отправляясь в изыскательную партию на вездеходе, берут с собой несколько бочек солярки, а после дозаправки машины, пустую – выбрасывают», – объяснял опытный таёжник «зелёному» парню, впервые оказавшемуся в этих краях. Рита всегда была рядом и отмечала место находки. Иногда она увлекалась, и заставляла мужчин копать на указанную глубину. Седой с ней не спорил, она инженер, а по взятым пробам ей отчитываться.
Вечерами у костра много беседовали, говорили на разные темы. Данилович рассказал о себе. В эти дни Рита успевала готовить еду и писала отчетность. После очередного ужина, справившись с посудой, Серёга предложил: «Давай, я тебе помогу маркировать камешки». Рита согласилась. Они вдвоем, Седой уже спал, провозились с образцами до часу ночи: на каждый камешек наклеивали свой номерок и, записав в тетрадь, складывали в отдельный пакетик. «А что ты там рисуешь?» – поинтересовался он. – «Я не рисую, а составляю схему золотоносной жилы, основываясь по сопутствующей породе. Теперь по спальникам. Завтра рано вставать».

Рано утром их разбудил звонок от шефа. Серега не задумывался, зачем Седой постоянно носит с собой Ноутбук, и при каждой возможности подзаряжает его от солнца. А тут с спросонья услышал звонок телефона, рванулся и понял, он не дома – а в Сибири.
Данилович, поговорив с шефом, сказал:
– Прокопьевич сообщил, сегодня к нам летят с проверкой, а у нас пока не все готово. Сейчас сообщу ребятам – пусть поостерегутся. Работаем, как ни в чем не бывало. Вы, на маршрут, а я здесь их встречу, – и тут же по рации связался с Якутом и дал чёткие указания.
Вертолёт с комиссией прилетел только после обеда. Проверяющие прошлись по одному из маршрутов, и остались довольны проведенными изысканиями геологов. Проверяющая комиссия улетела, увезя собранные образцы. Одно радовало Сергея – привезли муку и сахар, а главное – сигареты!
Почти сразу после их отлета, к лагерю геологов подошли Якут и Лис. «Как прошла проверочка? Что-то вас долго «мытарили», мы даже успели выспаться», – пошутил Толик. – «Всё прошло нормально, – ответил Седой, – улетели довольными. Вы помогите Серьге, поставить палатку над баней и зажечь костер внутри. Давайте выполняйте».
Искатели занялись делами, палили костёр, раскаливая камни. Рита готовила еду на вечер, намешала тесто на сыворотке, что привезли проверяющие из Оймякона.
Девушка вымылась первой, следом пошли мужчины. Серега с детства не любил бани – предпочитал душ. А тут, сидят в палатке четыре скрюченных мужика вокруг раскалённых камней, и дубасят себя березовыми вениками, а жарища – дышать не чем. Каждый из банщиков, после хлестанья веником, пулей летел окунутся в ключевые воды ручья, а затем еще быстрее, дрожа от холода – обратно, поближе к камням – согреться. И так несколько раз.
Сергей ушёл раньше остальных. Лежа на свежем сосновом лапнике – блаженствовал, смотрел на то, как Рита готовит на стол. «Молодец шеф, продумал и такую мелочь, снабдив их вениками для бани. Хорошо! – размышлял он. – В бане отдыхает душа и тело!»
Подошли остальные банщики и застолье началось. Седой выставил на стол бутылку спирта. Её появление встретили радостным возгласом: «Наконец-то, родимая!» Прервав гомон товарищей, Данилович сказал: «Сегодня у нас выходной, поэтому, обращаемся друг к другу по именам».

В этот вечер искатели поднимали тосты за дело, которым занимаются, за каждого сидящего за столом, и за шефа. Щелкнул тумблер, и из Ноутбука полилась романтическая мелодия. Все замерли, слушая знакомую песню. Затем, палатку заполнили звуки вальса: «Белый танец, дамы приглашают кавалеров!» – воскликнул Данилович.
Рита легко встала из-за стола, и подавая руку, сказала: «Потанцуем, Сережа». Он нежно взял девушку за талию, она положила руки ему на плечи, и только тут заметил, что на ней платье, а не рабочая куртка со штанами, как всегда. Сказать, что они закружились в танце, значить покривить душой. Просто молодая пара танцевали на маленьком «пятачке», между столом и печкой.
Трепетно держа Риту, Серега ощутил неземное состояние. Только это чувство стало полностью поглощать его, как музыка оборвалась на полутоне. Танцующая пара остановилась, он подвел Риту к столу.
«Эх, такое зрелище оборвали,– вздохнул Толик». – «Батарейки сели, – с сожалением сказал Данилович. – Ну да ладно, пора всем спать. Утром дежурный вымоет посуду». И все улеглись по своим спальникам.

На следующее утро жизнь вошла в привычное русло: ранние подъемы, вечерни и утренние дежурства – работа и работа, до отупения. Рита настояла на том, чтобы искатели углубляли шурф. Она вечерами доказывала, что богатый золотоносный слой уже близко. С ней никто не спорил, и искателям приходилось напрягаться вдвойне, мыть золото в ручье и копать шурф. В таком непомерном труде пролетел июль. Начинался август. «Москвичи» возобновили дежурство на стоянке геологов, ожидая новой проверки.
Однажды, после рабочего дня, отдыхая на стане геологов в одиночестве, Сергей подумал: «А что если отвергнутый Тунгус, доберётся сюда, интересно, что предпримет?» На следующий день работая в паре с Якутом над углублением шурфа, он спросил: «А как ты думаешь, что сделает Тунгус, окажись здесь?»
Напарник не ответил, и весь день работал молча. А за ужином, когда собрались все, сказал: «Сегодня я много размышлял, что сделает Тунгус, если доберётся сюда. И вот до чего додумался. Он хитрый и коварный, и будет наблюдать и ждать, пока мы докопаемся до гнезда «Паука». В противном случае постарается взять, намытое нами, золото. Я предлагаю держать оружие при себе. Не Тунгус, так другие «джентльмены удачи», могут появиться на нашем горизонте. Предлагаю, уходя со стоянки геологов, оставляеть нитку на земле, и если зайдет чужой, то мы об этом узнаем». Все согласились, так и пошло, один оставляет метку, а другой приходя – проверяет.

Как-то под утро, со стана геологов прибежала Рита в палатку к искателям и рассказала: «Сквозь шум дождя, я услышала скрип гальки под ногами. Включила фонарик и, вскинув карабин, ждала. Дождь усилился, и капли по брезенту всё заглушали. Оставив метку, я побежала к вам». Подумав, Седой приказал: «Якут и Серьга идите и проверьте. Будьте осторожны! Лис, заступает на дежурство здесь». Взяв карабины и фонари, они пошли к стоянке геологов.
Подойдя к палатке – разделились. Толик стал осматривать вокруг стана, а Серёга поднялся на сопку. Пройдя по гребню, светя фонариком под ноги, подошел к поваленному ветром и дождём деревцу и присел на него. «Утро какое – тёплое, дышится легко, и дождь прибил комаров к земле – прекрасно. Середина августа, скоро здесь начнутся заморозки» – подумал он, и подняв голову, посмотрел на Восток: грозовые облака уходили, и первые лучи солнца осветили землю.
Взгляд его скользнул вниз, на стан, где остался напарник – под ногами блеснуло золото. Серега нагнулся, и понял – в корнях кем-то был устроен тайник. Холщовый мешочек порвался, при падении дерева и его содержимое рассыпалось. Это были золотые самородки, а также консервная банка, завязанная в тряпку. Взвесил ее на руке: «Килограмма полтора потянет!» Под жестянкой с золотым песком, находился матовый кусок породы. Удивился: «А он то для чего тут?»
Петрович взял породу в руку и посмотрел через нее на солнце. Увиденное поразило его: внутри этого полупрозрачного минерала находился золотой самородок. От центра расходились восемь лучиков, создавалось впечатление, как бут то внутри находится ползущий золотой паук. Похожие творения природы, он находил на берегу Балтийского моря, когда с родителями отдыхал в Прибалтике. Но то был янтарь с застывшими в нём насекомыми, а здесь, земные процессы создали такую красоту.

«Так вот о каком «Пауке» все это время шли разговоры, и так не неожиданно он оказался в моих руках!» – оценил находку Сергей. Немного подумав, принял решение и, полюбовавшись еще раз «Пауком» в лучах солнца, закопал все на том же самом месте. Затем быстрым шагом спустился к товарищу.
Якут внимательно посмотрел на него и спросил:
– Что с тобой случилось, Серьга?
– Ничего не случилось. Просто устал. А что у тебя?
– Ну-ну, посмотрим, – многозначительно протянул Толик, и уклончиво ответил – В принципе, тут ничего страшного. Видимо песец забрел. Ты сегодня работай здесь, а я пойду к нашим.
Напарник ушел. Оставшись один, Серега подумал: «Почему я не рассказал ему о находке? Но и он в разговоре со мной чего-то не договаривал. Выходит, что Якут, что-то нашел здесь и не захотел поделиться новостью со мной – это весьма странно!» – и присев у костра, который разжег напарник, задумался.
Затем позавтракал тушенкой с сухарями и попил чаю, спасибо Якуту – позаботился. Закурил, огляделся. Смотря на противоположный берег ручья, его осенила мысль: решение проблемы могло скрываться в воде. Взяв удочку из палатки, спустился к ручью. Насадив на крючок кусочек макаронины, закинул. Он рыбачил около часа, поймал три хариуса, – это местная рыба. Тело её покрывают большие разноцветные пятна, и переливаются как радуга. Хариус проводит зиму в больших и глубоких реках, а на летний период поднимается в ручьи, где жирует, корма предостаточно.
Оказавшись здесь, он впервые услышал эту рыбу, да именно услышал, а только потом увидел. Когда в этих краях начало теплеть, его организм уже адоптировался к ежедневной физической нагрузке и однажды ночью, он услышал всплески на ручье. Серега тогда не знал причины их происхождения, и утром рассказал всем об услышанном. Якут тут же схватил удочку и радостно умчался на ручей, даже не поев. Когда он подошел, чтоб понят происходящее, у ног рыбака на гальке уже трепыхалась пойманная рыба. Её цветная окраска, так поразила его, что было трудно поверить в реальность. Смотрел и смотрел на эту красоту, не отрывая взгляда, и не сразу заметил, что краски на теле рыб стали блекнуть, становясь просто серыми. В то утро Сибирь еще раз удивила новичка, а всплески на ручье стали постоянны, и днём и ночью: хариус, выпрыгивая из воды, хватал комаров и мошек, а затем с шумом падал в воду. Затем и сам научился ловить «живую радугу».

Но сегодня рыба искателя не интересовала, у него была другая цель, а удочка в руках служила просто прикрытием. Всматриваясь в дно ручья, Серега целеустремлённо продвигался к намеченной излучине, понимая, что противник может наблюдать за ним. Сопка на той стороне была поделена распадком, и по нему бежал дождевой ручеек, впадавший в Талый. Оказавшись там, куда стремился, он забросил наживку за валун, что выступал из воды. На прибрежной гальке и в воде, были видны отпечатки от человеческой обуви. «Я так и предполагал! – с каким-то внутренним напряжением, мысленно воскликнул он. – Для того, чтобы увидеть это, я и затеял рыбалку. Ночной гость перешёл здесь ручей и поднялся по распадку. Просто дождь кончился и не успел смыть все следы, – и внутренне вздрогнул. – Принцессе угрожала явная опасность, и не важно кто это был, Тунгус или кто-то ещё – враг рядом».

Как по закону подлости, клюнула рыба. Но, какая! Минут пять Петрович боролся с крупным хариусом. «Ну, давай, тяни!» – послышалось ему, сквозь шум водоворотов воды. Спортивный азарт захлестнул его. Советы Якута, данные ему раннее, и настойчивость – победили. Он вытащил рыбу и замер, созерцая это чудо природы и поэтому не услышал шорох гальки под ногами подошедшего.
«Ну – хорош, а каков красавец!» – раздался возглас у него над ухом. Серёга резко развернулся: перед ним стоял напарник, держа карабин в руках, а не на плече как обычно. – «Нравится? На сам попробуй, и обрати внимание на гальку у берега», – протягивая удочку, сказал он.
Якут вскинул карабин на плечо и взял у парня удочку, подошёл к воде и забросил наживку. Покрутившись немного на берегу, рыбак смотал леску и громко крикнул, подхватывая с гальки пойманную молодым напарником рыбу: «Чего тут ловить? Ты же вытащил самого крупного. Пошли к костру».
– Видел, и что будем делать? – заговорчески, прошептал Серёга.
– Да! И судя по отпечатку – не наш след. Сейчас ты пойдёшь к нашим коллегам, – распорядился Толик, – а я останусь здесь. Ты, молодец, что догадался про следы. Но не говори пока об этом никому, а сам смотри в оба.
Петрович в знак согласия кивнул головой, и пошёл за сопку к искателям.

Следующая неделя у искателей прошла спокойно, но так получалось, что Серега не попадал в лагерь геологов. И вот, наконец, настал этот долгожданный день – он один. Решив, что за «Пауком» пойдет после обеда, поэтому работал спокойно, промывал золотоносную породу. Пообедав, вышел из палатки на воздух, покурить. Присел на ящик у входа и, глядя на окружающие сопки, задумался: «Скоро конец сезона, а я пока не решил, как сказать Рите, что люблю её». Вдруг, ни с того, ни с сего, схватился за грудь – так заныло сердце. Боль была не обычной, словно он теряет что-то очень дорогое. Его мысль лихорадочно работала: «Может, случилось что, с ребятами? Или у меня переутомление?»
Решил не ходить за кладом, а взял промывочный лоток и снова отправился к ручью. Прошло уже окало часа. Тревога в душе не отпускала, и он решил позвонить, узнать на базе – все ли в порядке. Набрал позывные Риты, та не отвечала ни по одной, ни по второй рации. Связался с Якутом, тот ответил, но сказал, что находится далеко от лагеря. Вызывал Лиса – рация друга молчала.
«Наверное, что-то случилось!» – и снова связался с Якутом, сообщил, что ни Принцесса, ни Лис, не отвечают. Убрав в палатку промывочный инструмент, направился к базовому лагерю. В это время на связь с ним вышел Седой, и сообщил: «Риту завалило».
Услышав это, он побежал, размышляя на ходу: «Что же там случилось? На этой неделе только они по-настоящему начали вырабатывать штольню. Один внизу накладывает грунт, второй воротом с глубины поднимает ведра, третий носит породу к ручью, а четвёртый промывает. Уже стали находить самородки, и в промывочном лотке оставалось много золотых крупинок. Рите не разрешали спускаться в штольню – глубоко, да и распорки по стенам хлипкие: бревнышек не хватало, негде было взять. Почему сегодня ей позволили спуститься?»

Подбежав к обрушившейся штольне, Петрович понял – дело плохо, и с ходу включился в раскопки. Быстро и сосредоточённо вместе с ним на разборе завала работали Данилович и Лёха. Все понимали, там внизу, под камнями, мало воздуха и Принцесса может задохнуться. Неистово выбрасывали землю, Серега не чувствовал усталости и боли от порезов об острые камни. Он да же не заметил, когда к ним присоединился Толик. Лишь одна мысль пульсировала в голове: «Как бы поскорее увидеть ее!» Только сейчас он по-настоящему понял, как дорога ему Рита.

Через какое-то время он услышал приглушенный плачь под завалом. У Сереги немного отлегло от сердца. «Слава Богу, – промелькнуло в голове, – она жива!» – и, сообщив об этом коллегам, с удвоенной силой продолжил разбирать камни. Показалась голова девушки. Дальше раскапывали более осторожно. Вот, наконец, Рита на поверхности.
Как оказалось, у девушки сломана левая нога, а другая сильно стерта камнями. Аккуратно перенесли пострадавшую в палатку. Седой наложил племяннице шину на лодыжку левой ноги, и забинтовал, до колена, правую. Мужчины занялись делами: Серёга готовил еду, Толик потрошил принесённую дичь, а Алексей колол дрова. Каждый испытывал облегчение: они успели – она жива!
На следующее утро, за завтраком, Рита рассказала, как все произошло: «После вчерашнего обеда, когда вымыла посуду, решила спуститься в штольню и проверить свою гипотезу. Якут охотится на уток выше по реке, Седой ушёл за подпорками для шахты, а Лис промывал породу у ручья. Немного покопала там, где предполагала и уже начала подниматься по лестнице, как стены поехали вниз. Какое-то время я еще висела, а потом меня завалило. Но посмотрите, что я нарыла». Она достала из кармана куртки небольшой сланец. Первым находку в руки взял Толик, и стал смотреть через минерал на лучи восходящего солнца, которые проникали через откинутый полог палатки. Затем медленно произнес: «Удивительно, но он такой же, как «Паук», только маленький!» – и положил сланец на стол.
Каждый из присутствующих брал с таким трудом добытую находку и рассматривал золотой самородок находившийся внутри. Когда, это творение природы взял в руки Серега и посмотрел через него на солнце, то мысленно воскликнул: «Золотая Муха! – Не плох, но «Паук» – краше! Но какой ценой ей это досталось, – любимая могла погибнуть!» – и что бы проверить, себя, Риту и заодно судьбу, спросил:
– А ты сама успела рассмотреть это? – и положил самородок на стол.
– А что рассматривать, просто муху прихлопнули в сметане на века, – и рассмеялась. – Ты посмотри внимательно. Самородок похож на «Паука», о котором рассказывали. Что, тебе не интересно?
Якут замер, не донеся очередную чурку до плиты, Леха, разделывающий дичь, повернул голову в его сторону, а Седой, настраивая «Ноутбук», угнулся ниже. И в этой, воцарившейся в палатке тишине, Серега сказал:
– Интересно! Но то, что произошло с тобой меня, не радует и этот камешек тоже. Ну, зачем ты спускалась в штольню? – он подвинул сланец к центру стола, удерживая паузу. – Насчет самородков, скажу. Да, я нашел тайник возле лагеря геологов, и в нем находится тот мифический «Паук».
– А что я вам говорил! – воскликнул Якут. – Когда мы осматривали стоянку геологов, Серьга спустился с сопки – лицо его сияло. В тот день, когда мы обнаружил самородок, у Тунгуса и других искателей, были такие же очумелые глаза. Свои я не видел: зеркала рядом не было. Видимо этот золотой «Паук» – затягивает людей в свои сети.
Рита уцепилась в руку Сергея, со словами:
– Покажи мне его! Пойдем сейчас же!
– Да ты что, сдурела, в самом деле! – закричал Петрович. – Сама стоять не может, а туда же – пойдем. Завтра принесу. Там всего хватает кроме «Паука», самородки и золотой песок. Один ещё и не дотащишь.
– Видимо, ты нашел тайник Совы,– задумчиво проговорил Якут. – Завтра всем быть на чеку, мы с ним видели след у стана геологов. Возможно, это Тунгус оставил его. Ну и хитер, сволочь! Уходил по воде. Он там был, или другой, это уже без разницы. Конец промывочного сезона – осень близко, а «джентльмены удачи» бродят по сопкам не ради прогулки. Ну, вы все понимаете, о чем я говорю! Поэтому оружие держать под рукой и быть готовым ко всему. А «Паук» подождет, он и так уж принес многим беду.
– Как это подождет? – закричала Рита. – Мне необходимо увидеть самородок!
– Что у вас происходит, чего кричите?– раздался голос из «Ноутбука».
– Тихо! – Седой поднял руку.– Связь есть.

Данилович, вкратце рассказал Прокопьевичу новости. Шеф выслушал и дочь: неожиданно связь оборвалась. Из состоявшегося разговора Серега понял, что дальнейшее пребывание их партии здесь, будет зависеть от самочувствия Принцессы. Седой распорядился: «Сегодня промываем породу, которую подняли из шурфа – это необходимо шефу. Надо быть готовым к завершению сезона. Я остаюсь с больной и готовлю обед, а вы – вперед.

Якут подносил вёдра с породой, а друзья промывали в её ручье. Серега спросил у Алексея:
– Как Принцесса оказалась в штольне?
– Я промывал у ручья и не видел, когда она спустилась под землю. Услышал обвал. Сразу рванул к палатке, кричу – Рита, а её там нет. Думал, может, отошла куда. Потом пошел к завалу, связи нет: свою рацию я еще утром утопил в ручье. Ну, так, раскапываю помаленьку, а тут слышу зуммер под землёй. Вот тогда я и давай копать. А там, внизу, новый вызов. Я тогда подумал: у кого-то две, а у меня ни одной. Так и копал, пока не пришел Седой, он тебя и Якута сразу вызвал.
– Это я пытался связаться с ней, – перебив товарища, сказал Серега. – Понимаешь Леха, сердце так щемило – сил не было терпеть. Поэтому и выходил с ней на связь. Выходит, мы помогли друг другу!
– Выходит так.
– Хватит тебе брат сказки рассказывать! – раздался возглас за их спинами.
Друзья разом повернулись: опиралась на свежевыструганный костыль, стояла Рита – Серега покраснел с головы до пят.
– Ну, как вам, моя новая подпорка? Это подарок дяди. Ну ладно, мальчики, пойдемте обедать.
Леха что-то пробурчал себе под нос. Девушка подставила Сереге согнутую в локте руку и жеманно попросила: «Может, вы проводите меня, Серьга? – и, прижавшись к нему, прошептала: – Сережа, когда ты мне расскажешь о «Пауке»?» – «Сегодня вечером».

После обеда, Седой ушел в сопки, никому ничего не сказав. Трое искателей продолжали работу: носили грунт от штольни и промывали его. Рита села писать отчет для управления. Ближе к вечеру Якут пошел готовить ужин. Но только он вошел в палатку, тут же выскочил и призывно свистнул. Коллеги быстро пришли. Леха с порога спросил: «В чем дело, Толик?» – «У Принцессы температура, а я ухожу за лечебной травой. Ты, Серьга, приготовишь ужин, давайте больной антибиотики и меряйте температуру». – «Ничего мне не надо, все нормально, – еле слышно прошептала девушка и натянуто улыбнулась. – Вот только, немного знобит».
Серега посмотрел в ее бледное лицо и, взяв за горячую руку, сказал: «Все будет у тебя нормально. Я обещаю!» А сам подумал: «Чем я могу ей помочь? Вот тот случай, о котором говорил Лёха. Но я буду рядом и поддержу ее всем, что в моих силах».
Рита как будто прочла его мысли и в знак благодарности закрыла глаза. Он нежно отпустил ее руку и занялся по хозяйству, а Алексей стал хлопотать возле сестрёнки. Серега решил специально для нее сварить жидкий утиный супчик. Он понимал, что в таком состоянии, больная вряд ли захочет есть, а вот бульончик, возможно, похлебает. Также поставил вскипятить воду – ведь Якут принесет лечебную траву, а ее необходимо заварить.
Леха достал аптечку, и поставив под мышку девушки градусник, дал ей антибиотики. Когда он достал градусник, сказал громко: «Тридцать восемь и две».
Через какое-то время пришел Якут. Серёга наложил травы в кружку и заварил кипятком, затем поднес отвар и, приподняв голову Рите, сказал: «Пей, дорогая! Пей, пока горячий». Девушка сделала несколько глотков и, откинув голову на валик, тихо промолвила. «Не могу больше, напиток горький».
«Принцесса сейчас заснет», – заверил Якут. Пришел Седой, было видно, что не в духе и, посмотрев на мирно спящую племянницу, сказал: «Видимо идет воспалительный процесс. Посмотрим, как она будет чувствовать себя утром». «Давайте поужинаем, – предложил Серега, – у меня все приготовлено».
Ели молча и тихо, что бы не побеспокоить спящую. Затем вышли из палатки покурить и поговорить. Седой сообщил компаньонам неприятную новость: «Я сегодня ходил по сопкам и нашел что искал. Там недалеко, – он указал за ручей, – у кострища обнаружил на земле две пары свежих следов. Я не знаю кому они принадлежат, людей не видел. Завтра, я уйду рано, вы не выходите на связь, если понадобится, сам свяжусь. Сейчас позвоню Прокопьевичу. Посмотрим, что скажет шеф. Вы распределите время несения охраны, кому и когда дежурить. В сложившейся ситуации нам нельзя рисковать. Да и за Ритой необходимо присматривать»,– закончил Данилович и скрылся в палатке. Трое искателей определились по дежурству: с вечера на вахту заступает Лис, Серьга с двенадцати до трех, а потом – Якут.

Серёга взял карабин и пошёл за дровами. Когда вернулся, уже стемнело, белые ночи в этих широтах прошли, а он помнил, как они работали до утра нагоняя время, потерянное в дождливые дни.
Зайдя в палатку, он окинул ее взглядом, и сделал это машинально, сказывались наставления, полученные от Якута, тот всегда говорил: «В городах все по-другому, а здесь нужно обращать внимание на любую мелочь, иначе трудно выжить в этом суровом уголке земли». Седой и Якут спали, похрапывая. Рита лежала с закрытыми глазами. Алексей уже все убрал, и дремал у стола, подперев голову ладонью.
«Попей чаю, – тихо сказала Рита». – «А я подумал, что ты спишь», – прошептал он, присев у её изголовья. – «Не хочется, видимо выспалась, – и, запустив пальцы в его волосы, попросила: – Сережа, расскажи мне о «Пауке». – «Расскажу, но вначале поешь. Я готовил для тебя». – «Хорошо». Серега пошел наливать ей супа, и тихо произнес: «Иди спать друг, я сам подежурю до трех». Алексей, пожал товарищу руку и лёг на своё спальное место.

Поев, Рита зашептала: «Спасибо! Ты умеешь готовить, я это ещё раньше заметила. Расскажи о «Пауке», какой он?» – «Дай мне тот самородок, из-за которого ты чуть не погибла, – и взяв протянутый камешек, стал рассматривать его в исходящем свете от раскалившейся металлической плиты. – Да, – наконец протянул Серёга, – они схожи. Но этот намного меньше, и «Паук» – «живой». Его размер почти с мою ладонь, а поверхность матовая. Смотришь, через него на солнце, и видишь, как ползёт паук на своих золотых лучиках-лапках в лунном тумане. Я не успел его рассмотреть, как следует, взглянул всего пару раз, но и сейчас чувствую его притягательную красоту», – и, вздохнув, замолчал.
Потом они говорили о многом. Девушка попросила его рассказать о своих родителях и городе, где рос. Он отвечал и сам спрашивал её о том, что его интересовало. К утру они наговорились вволю. Серёга вышел из палатки осмотрелся, а когда вернулся – Рита уже спала.
«Умаялась! – подумал он. – Наверное, ноги у неё сильно болят. Угораздило же её спуститься в штольню! Как она сейчас объясняла, там проходит золотоносная жила и подтверждение её догадки – этот минерал с мухой внутри. Вот глупая девчонка, из-за своих догадок так рисковать жизнью». Серега так увлекся своими мыслями, что не заметил, как к нему подошел Якут. «Серьга, иди спать, моя смена».

Серега провалился в сон, как в прорубь, был у него в детстве такой случай, когда катался на коньках по замёршей реке. Ему снился кошмар: Он с другом стоит у края темной ямы. Алексей срывается в неё и при падении что-то кричит. Вдруг откуда-то появляется Якут, и прыгает следом за Лисом: они оба скрываются в непроницаемой темноте. Он нагибается и опускает руку в эту пугающую бездну: за неё кто-то хватается. Из последних сил, он вытягивает на поверхность измождённого Толика. Серёга вздрогнул и проснулся, – было утро.
Якут готовил с завтрак, а Лис мирно похрапывал во сне. «Приснится же такое!? Причём тут ребята? – подумал он. – Ведь это Принцессу завалило».
Он посмотрел на Риту, та спала, раскинув руки, а на её лбу поблёскивали мелкие капельки пота. Седого не было в палатке. Он тихо встал, стараясь не разбудить спящих. Но Рита проснулась и улыбнулась ему. Подойдя к ней, он рукой вытер пот с её лба и сказал: «Давай померим температуру», – и протянул градусник.
Леха тоже встал. Мужчины умылись и сели за стол. Якут подал еду. У Принцессы он забрал градусник, объявил: «Тридцать семь и семь, антибиотики действуют. Но ты крестница, постарайся не натруждать ногу и пей отвар». – «Хорошо» – пообещала она.

Позавтракав, старатели пошли работать. Носили поднятую породу из шурфа, периодически кто-то из них ходил проведать больную. Пока у неё все было нормально. Готовить обед должен был Леха, но он попросил. «Друг, иди ты на кухню. Я сегодня не могу. На душе муторно. На еду смотреть противно, не то, что готовить».
Серёга придал его словам иное значение: «Алексей догадывается о моих отношении к Рите, и дает нам лишний шанс побыть вместе. Вдвоем они быстро приготовили обед: девушка руководила, а он слушал и готовил. Не обошлось без шуток. Он понимал как ей тяжело, и старался подбодрить, за шутками она скрывает свою боль.
Закончив с приготовлением еды, вышел наружу и свистнул, в этот раз у него получилось так громко, как никогда раньше. Может, в этот свист Серёга вложил всю не высказанную, за последние дни тоску, а может, виноват был чистый воздух, близкой и ранней, Есенинской осени.
На обед пришел лишь Якут, и пояснил: «Лис не придет, у завала «загорает». Ели молча и нервозно. Всегда спокойный и рассудительный, сегодня Толик психовал. «Может напарник нервничает по той же причине, что и я? – подумал Серёга. – Ну почему Седой и шеф, не присылают вертолёт за Ритой? Ни один из них даже не заикался об этом. Отец-шеф мог бы позаботится о дочери, и прислать свой вертолёт, если не может прилететь сам. А Данилович, – начальник «хренов», обязан сделать это для своего работника, и вызвать вертолёт из Оймякона, тем более для инженера, да ещё девушки! А как он будет смотреть в глаза сестры, не дай бог, что случится с его племянницей?» С такими мыслями он выскочил за Толиком, который не доел еду и вышел на воздух.

После перекура, втроём возобновили работу. Прошло пара часов, Серега решил немного пошутить с Якутом, что бы хоть как-то разрядить обстановку.
– Слушай, коллега, а не мешает ли карабин, болтающийся у тебя на шее? Не проще ли положить его рядом, вон как у Лиса. Он промывает породу, а оружие спокойно лежит на бережку.
– Не проще!– воскликнул Якут. – Ты, Серьга, наверно не врубился ещё в то, что я сказал вчера вечером?
– Ладно, ладно, я все понял, буду, внимателен. Скоро перекур, схожу, проведаю Принцессу и захвачу, что ни будь, хоть берданку. Всё равно она мне выдана. Не понимаешь ты шуток «старик»!
– Вам, молодым, только шутить,– пробурчал Толик, и миролюбиво продолжил. – Ты смотри лучше по сторонам и примечай всё вокруг себя, а то получается, что я зря тебя учил столько времени.

Серега взял два полных ведра породы и стал спускаться вниз к ручью, где друг промывал золото. Он шел и думал: «А Якут-то прав! Я сам веду себя как мальчишка, а кругом творится чертовщина. Куда ушёл Седой, что у него на уме – не понятно!? Мне надо быть предельно внимательным».
Высыпав вёдра в кучу на берегу, повернулся, что бы идти за новой партией. Алексей обратился к нему:
– Послушай! Я не пойму, что со мной. Сердце так и щемит, спасу нет. Ночью мне приснился сон. Ты был, как будто рядом и в тоже время нет. Мы с Якутом, гуляли по нашему городу. Я ему показывал всё интересное и дорогое для меня. Толик много расспрашивал, как и что, будто мы с ним одни на земле. Но повторюсь, я чувствовал, что ты рядом. А главное, что было в моём сне, это детские воспоминания родителей. Но сегодня ночью они не спешили ко мне, а звали: «Воронёнок, мы очень соскучились и ждём тебя».
– Успокойся, друг! Просто в последние дни скопилась усталость, да и с Ритой ничего не ясно. Лёха, не спеши, – Серёга пнул носком сапога по куче принесённой породы,– полежит.
– Нет, – промолвил Алексей, – тут что-то другое. Ладно, проехали, работаем.

Серёга, ещё несколько раз сходил к шурфу, в его груди начало саднить: «Как там Рита?» Спускаясь в очередной раз с грузом, он повернул голову и посмотрел на палатку, как раз вовремя. Из неё вышла Принцесса и, помахав рукой, крикнула: «Привет мальчики! Я вымыла посуду и вышла подышать!» – «Смотри не простудись» – откликнулся он, высыпав принесённый грунт возле Алексея.
Поднимаясь в сопку к шурфу, почувствовал: боль в груди немного поутихла, но не до конца. Он запрокинул голову, вздохнул полной грудью и глядя на облака, отметил: «Похоже, скоро будет дождь! Кстати, где же Седой – может там?» – и посмотрел на ближайшую сопку: наверху, между камнями мелькнуло какое-то лицо и пропало. – Возможно, показалось?»

Подойдя к Якуту, он сообщил тому о своих сомнительных наблюдениях. Выслушав, тот оставил лопату и, сняв с шеи карабин, пошёл вниз. Серёга схватил лопату, быстро наполнил вёдра породой. Затем, с вёдрами в руках, направился следом: напарник спускался метрах в семи впереди его.

Якут остановился и, повернувшись лицом к сопке, вскинул карабин к плечу. В ту же секунду, его тело резко дёрнулось назад, с поворотом. Серёга начал воспринимать всё, как на экране, но в замедленной съемке, в том числе и свои действия. Ноги напарника стали сгибаться в коленях, пальцы на правой руке, разжались, и карабин полетел к нему.
Он заметил, что на груди Толика, небольшая дырочка в куртке, уж заполнилась кровью: тело раненого упало на камни головой вниз по склону. Как эхо, прозвучало два выстрела. В тоже время, Серёга чётко видел, как у ручья Лис, обхватив горло руками, падает лицом вниз на кучу породы, а меж его пальцев кровь бьёт фонтаном.
Он разжимает руки – вёдра падают и катятся под уклон, тело, сжатое в пружину и, распрямляясь в воздухе – летит навстречу карабину. В этот короткий полет, он слышит звук пролетевшей пули и жгучую боль в правом ухе. Пойманное оружие, прижимает к плечу и, поймав в прицел светлое пятно на гребне сопки, жмёт на спусковой крючок. Его тело, упав, катится по траве, и останавливается от столкновения с лежащим напарником.
Вскинув карабин, он ищет цель. Из стланика, что растёт на гребне, вскакивает человек в безрукавке, и широко раскинув руки, летит, головой вниз: доносится слабое эхо выстрела. В его прицел попадает новый человек. В последнюю секунду он понимает – это Седой. Тот спускается с сопки, размахивая карабином над головой, и крича: «Всё кончено! Готовы оба».

Отбрасывая карабин в сторону, он бежит к Лёхе. Тот лежит, уткнувшись головой в кучу породы, которую они сегодня наносили, и тоненький ручеёк крови втекает, в холодные воды ручья Талый. Перевернул друга навзничь и, положив его голову на колени, он слышит предсмертный хрип: «Береги Риту, друг! Она для меня самый дорогой человек!» – тело Алексея дёрнулось, а глаза сделались стеклянными. Задрав голову к облакам, Серёга взвыл, как раненый зверь: словно услышав его, хлынул ливень.

Прикосновение тёплых рук к голове, вновь привело его в чувство. Серёга увидел серые сопки и Риту стоявшую возле него. Его сердце бешено забилось, от вспыхнувшей мысли: «Как могла она? чувствуя чудовищную боль, дойти сюда на своих больных ногах?»
«Мой родной, ты живой, но ранен…» – покрывая его голову поцелуями, шептала девушка. Её взгляд скользнул по лицу «брата». Рита выпрямилась и, воздев руки к небу, взвыла по-бабьи – тонко и протяжно. Затем, пошатнувшись, стала оседать. Серега быстро переложил голову друга на прибрежную гальку, и едва успев подхватить падающую без сознания любимую. На руках, он понёс её к палатке.
Проходя мимо Даниловича, отметил: тот уже распорол ножом одежду на Якуте и перебинтовывал раненого своей нательной рубашкой, предварительно заткнув кляпом входное и выходное отверстие от пули.
Положив девушку на спальные нары, Серёга нашёл в аптечке нашатырь и поднёс пузырёк к её носу: Рита очнулась и начала рыдать. Он поглаживал её по волосам, успокаивая. С улицы донесся крик: «Серьга, помоги мне».

Они вдвоём занесли Якута в палатку и уложили рядом с Ритой: она, отвернувшись к стенке, тихо причитала. Затем перенесли Алексея Малова за палатку в ледник. После чего сели за стол у плиты. Седой рассказал, как он сегодня выслеживал этих «нелюдей».
– Вчера вечером, я, Толик и Леха – царство ему небесное, договорились искать тех, ну которые сейчас там внизу. Сегодня я их выследил и шёл следом. Когда они пошли сюда, я не мог связаться с вами по рации, боялся услышат. Думал, что эти «гады» будут просто наблюдать и постараются захватить вертолёт и наше золото. Ну, посуди здраво, не тащить же по тайге на себе награбленное, если есть транспорт! А они сразу начали стрелять. Когда ты вчера ушёл за дровами, я вновь связался с шефом. Её отец настаивал: «Я прилечу с бойцами, разберусь!» Но Рита ни в какую, и нам говорила: «Я пока потерплю, ноги не очень болят, разбирайтесь здесь на месте, и вертолёт пусть не прилетает». Мы все с нею согласились. Она и права, бойня была бы великая. Мы даже не знали, сколько их. Шеф дал нам один день, и вот чем он закончился.
– А почему я ничего этого не знал? – вспылил Серёга. – Получается, что мой друг погиб зря?
– Да потому-то, ты и не знал,– тоже повысил голос Седой,– что Лёха сам нас просил не говорить тебе, – Данилович понизил голос до шёпота. – Когда ты ушёл, Алексей вывел меня и Якута на улицу и сказал: «Если мы скажем всю правду, то ты поддержишь Прокопьевича и тогда действительно, была бы бойня. Но я повторюсь, вчера мы даже не знали, сколько их и что они хотят. Я слышал, что были подобные случаи, но тогда «джентльмены удачи» искателей не убивали, а просто забирали намытое ими золото и уходили. И у старателей оставалось ещё немного времени, чтобы намыть себе на пропитание. Любой нормальный человек понимает, отними у другого последнюю надежду и тогда тот станет неуправляем. Да, каюсь, – продолжил Данилович, – сегодня впервые выстрелил в человека, стрелявшего по вам, и по-другому поступить не мог. Кто уложил первого «урода»?
– Я. Когда у тебя на глазах падают, истекая кровью, двое твоих товарищей, то не задумываешься, и стреляешь во врага, – еле слышно ответил Серега. – Почему Леха считал, что я поддержу шефа в его решении?
– Да по простой причине, – Данилович улыбнулся краешками губ. – Только круглый дурак не поймёт, насколько ты любишь Риту. Ладно, покурили. Пойдем, посмотрим, что там с этими отморозками, да и прикопать их надо, – вставая, закончил Седой.

Серёга, шёл понуро за старшим и думал: «У других людей всё так просто получается – любит, не любит. А я сам не моргу разобраться в своих чувствах к ней. А что тут разбираться? Сегодня я и сам понял, что люблю её, главное, что и Рита призналась мне в своих чувствах». Петрович, вскинув голову и, глядя куда-то вверх, клятвенно произнёс: «Я обещаю тебе друг, беречь Риту всю свою жизнь!»
Данилович обернулся и спросил: «Что ты там бормочешь под таким дождём. Возьми палату у штольни, пригодится».

Они подошли к одному из нападавших, лежавшему на животе, и вдвоем перевернули бездыханное тело.
– Ого, это же Тунгус! – указывая на дырочку промеж глаз, присвистнул Седой. – Классно сработанно!
– Я же говорил, всё произошло спонтанно,– ответил Серёга. – Мы с Алексеем служили вместе и много времени проводили на стрельбище, а в штабе работал наш товарищ.
Затем нашли второго – толстолицего. У этого было сквозное, в области сердца.
– Снайперский выстрел,– подметил Петрович.
– Бывает. Я когда-то был знаменитым охотником. Давай этого оттащим к первому и там закопаем, – предложил Седой.
Волоком дотащили толстолицего до первого трупа. «Ты, давай, копай для этих, а я пойду, позабочусь о своих раненых»,– приказным тоном сказал Данилович и пошёл к палатке.

Серёга осмотрелся и проявил свою наблюдательность: дождевые потоки, сбегавшие с сопки, не все устремлялись к ручью. В паре метров от того места, где он стоял, угадывалась не большая впадина: воды, втекавшие в неё, уходили в землю. Он решил копать там – работа пошла. Полагал, что это дождь ему помогает, в какой-то мере это было так, но причина крылась в другом.
Он уже углубился в землю на добрый метр, когда лопата уткнулась во что-то мягкое. Откинул камни и понял, почему тут легко копалось: в этом месте уже было сделано захоронение. Серёга как мог, рассмотрел покойника: тело было в хорошем состоянии, вечная мерзлота этому способствовала. Единственное, что бросилось в глаза, – несчастный при жизни имел разные по размеру уши: левое нормальное, а правое намного меньше, и этот дефект скрывала оригинальной формы серьга. Он не сдержался и снял удивительную красоту. Затем с большими усилиями перекатил в яму тела убийц. Со словами: «Вы попали туда, куда стремятся бешеные псы!» – и начал засыпать камнями яму. Ему пришлось провозиться ещё минут тридцать, прежде чем закончил: с небес лились уже целые потоки воды.
«К утру ливень заровняет этот холм, и ничто не будет напоминать о них»,– подумал Серёга, смотря на своё творение. Вскинув лопату на плечо, не оглядываясь, он быстрым шагом поспешил к палатке, где находились его раненные товарищи.

Зайдя в палатку, Петрович осмотрелся: Рита спала, а Якут в бреду бессвязно бормотал. «Ну что, покончил с делами?– спросил Седой, – Переоденься в сухую одежду и садись поешь, ночью будем дежурить. Я сейчас, а ты с трёх, ведь за обоими больными надо смотреть. Толика я перевязал, как надо. Риту осмотрел и перебинтовал. Плохо дело, сегодня она сильно натрудила ноги. Мне кажется, начинается гангрена. Утром прилетит шеф, я с ним уже связался, а днём за нами прибудет вездеход из Оймякона».
Серёга тихо, чтобы не побеспокоить больных, умылся и переоделся. Но сев за стол, понял – есть не хочется. Отодвинул тарелку с едой, приготовленную для него, просто попил чаю. «Ну что ты молчишь, Серьга? – тихим голосом спросил Данилович. – Давай я тебя перевяжу, у тебя кровь из раны на голове сочится». – «Пустяки, – ответил парень.– Ну, если это необходимо, то бинтуй».
Пока Данилович перебинтовывал ему голову, Серёга достал из кармана куртки, сушившейся рядом, серьгу.
– Смотри, что у меня есть.
– Что это такое, где взял?
– Это серёжка Совы,– тихо сказал очнувшийся Якут. – Дай я рассмотрю её получше. В полутьме я что-то плохо стал видеть.
Петрович положил в его раскрытую ладонь находку. Толик долго рассматривал её. Серёга и Данилович терпеливо ждали. Наконец слабым голосом раненый промолвил:
– Да это прелесть Совы. Посмотрите, в центре серьга имеет изображение глаза. Он ею очень дорожил и говорил: «Эта вещь мне помогает видеть в темноте». И действительно, были случаи, когда я в этом убеждался, и не раз, расскажу потом. Вот что меня интересует: где и когда ты её нашёл?
– Я её нашёл сегодня, – начал Серёга, – в ухе того, которого ты, называешь Совой: у него было одно ухо меньше другого.
– Да, да, – это он, – перебил Якут. – Давай, давай говори, что там дальше?
– Когда я стал копать яму для тех, кто напал на нас, то наткнулся на него. Там, недалеко от шурфа. Вот и всё.
– Ох, и мразь Тунгус, – негодующе воскликнул Якут. – Ну, оступился человек, ну украл один раз. А зачем же сразу убивать, ведь это же такая редкостная вещь – «Паук». Не каждый человек сможет устоять, против такой красоты. И я считаю, что таким бешеным псам в людском обличии, нет места на земле. Я был в сознании, и восхищаюсь, как ты мастерски снял его. На, возьми её и если хочешь, носи, – предложил Толик, и отдал серёжку Совы.
После сказанных слов, Якут повернул голову к стене и видно было – уснул. Серёга то же лёг на своё место. Он хотел просто полежать, обдумать, всё, что сегодня произошло, но даже не заметил, как уснул: видимо ноша сегодняшнего дня, была слишком тяжела, для молодого организма.
Пробуждение для Серёги было тяжёлым. Данилович еле его растолкал и объяснил, что и в какой последовательности надо давать раненым: Рите отвар и таблетки, а для Якута, целый набор из порошков и таблеток. В свободное от работы время Седой вспоминал о годах учёбы в медицинском институте Москвы. Он всегда шутил: «Романтики захотел, и потянуло в Сибирь, поэтому и бросил учёбу. Но зимними месяцами почитываю в Интернете новую литературу и знаю о современных методах лечения». Парень полностью доверял, его знаниям по той простой причине, что сам ничего не смыслил в медицине.
Рита, за время его дежурства просыпалась лишь однажды. Он напоил подругу отваром, и она опять уснула. С Якутом дело было сложней. Он постоянно бредил и твердил, что выпутается из паучьей сети. Серега не понимал, какие сети видит в бреду Толик: те незримые, которыми опутан каждый живущий человек, или какие-то иные. Он предположил, что у раненого может быть, внутреннее кровотечение. Но в таком деле необходимо квалифицированное вмешательство хирургов, а здесь, ни инструментов, ни оборудования. Есть лишь Данилович – теоретик, а не практик. Ближе к рассвету, раненный немного успокоился, и Серёга задремал возле «буржуйки».

Услышав комариный рой, он резко встал, что бы стряхнуть сновидение, и схватился руками за голову – она болела. Видно пуля, что чиркнула по его черепу и оторвала мочку, сделала своё дело. Но звук приближающего комариного роя не исчез. Под такой гул он работал здесь всё лето. Комары были везде – в одежде, в еде, на инструменте. Порой ему казалась, что тайга вообще состоит лишь из насекомых, что так и норовят выпить всю кровь. Но недавно начались ночные заморозки и ряды крылатой братии сильно поредели.
«А может сегодня у них осенний перелёт? Я же не знаю до конца здешних обычаев. Стоп, – остановил он себя. – Это же наверно прилетел вертолёт с шефом, надо срочно будить старшего!» – и шагнул к полатям, на которых спал Седой. Но тот уже сам встал – видимо сон у него был чутким.
Выйдя из палатки наружу, Серёга увидел вертолёт – это было не то, что он ожидал. Метрах в десяти от входа, стоял аппарат, похожий на большую стрекозу, но с лопастями наверху, как на картинках фантастических журналов. Из этой чудо техники легко выпрыгнул Павел Прокопьевич, а с другой стороны вертолёта, не спеша, открылась прозрачная дверца, и из неё медленно спустился грузный мужчина в лётной форме. Шеф быстрым шагом подошёл к Петровичу и, остановившись, окинул цепким взглядом с головы до ног, как тогда на отборе. На мгновение его взгляд задержался на забинтованной голове Сергея, затем пожал его протянутую руку, и шагнул в палатку. «Где они?» – донеслось из-за полога.
Серёга хотел последовать за шефом, но вышедший Седой преградил рукой ему путь со словами: «Не надо! Не мешай им. Пусть поговорят».
К искателям подошёл лётчик, и с улыбкой поздоровался с Даниловичем: было очевидным, они знают друг друга давно. Затем подал руку парню со словами:
– Меня зовут Санёк, а прозвище – Самолёт. А тебя как?
– Меня кличут – Серьга, а зовут Серёгой, – чувствуя крепкое рукопожатие, отрекомендовался Петрович, и не удержался и спросил: – Но почему Самолёт?
– Да просто, всю жизнь мечтаю купить свой самолёт, а эту вертушку, приобрёл в прошлом году. Сам на завод за ней летал: четырёх местный, – с гордостью ответил Санёк.
Дальше курили молча, и слушали голоса, доносившиеся из палатки. «Я не полечу, папа! – почти кричала Рита,– возьми с собой брата. Ты же сам понимаешь, если он сейчас тут останется, то это навсегда. Другого такого случая переправить его тело домой не будет никогда. А я подожду вездеход, – Рита замолчала».
Услышав эти слова, Серёга подумал: «А какой дом она имеет в виду? Может, дом своих родителей, ведь в нашем городе у Алексея не осталось никого». В наступившей тишине послышался голос Якута.
«Оставь меня, друг, я уже не жилец на этом свете. Летите без меня, а дочь возьми с собой». – «Ты мне это брось! Хоронить тебя, друг – рано! – раздался приказной тон шефа. – Мы с тобой Толик, ещё погуляем не на одной свадьбе! Ты, не забыл, что приходишься крестным отцом Риты». – «Нет, не забыл». – «Вот и договорились, – подытожил Прокопьевич, и вышёл из палатки. Подойдя к Седому, шеф спросил;
– Где находится Алексей?
– Там за палаткой, – указал Данилович. – Давай провожу.
– Не надо, – «отрезал» Павел. – Я сам.
И понурив голову, шеф быстрым шагом направился к леднику.

Через какое-то время, из-за палатки раздался безысходный рык, смертельно раненного зверя. От этого крика Серёга вздрогнул всем телом, хотя сам вчера пережил нечто подобное. На лицах стоящих с ним рядом людей, отразилась полная гамма чувств: от глубокого понимания происходящего, до простого человеческого страха. Прошло немного времени, из-за палатки вышел Прокопьевич, неся на руках тело Лехи. Он положил его возле вертолёта.
– Ну, что стоим?– сказал шеф, глядя на лётчика. – Загружаемся.
– Минуточку! – воскликнул Санёк. – Хочу уточнить, сколько человек летит, и какой порядок погрузки?
– С тобой полетят трое и груз,– ответил Прокопьевич. – Грузимся так: за первое сидение кладём мешки с камешками. На заднее – сажаем Алексея и Толика, а на переднем, рядом с тобой, полетит Рита.
– Не понимаю! Значит, ты Павел, со мной не летишь? Нет, друг, так дело не пойдёт. Без тебя я не могу и на это есть две причины, – возразил «Самолёт». – Первая – я не знаю, куда сдавать такой груз? А вторая, как ты объяснишь, прибывшим спасателям, которых ты, с таким трудом вызывал сегодня всю ночь и дошёл до самой Москвы, своё присутствие здесь и отсутствие больной?
– Да, в чём-то ты прав, – задумчиво промолвил шеф. – А как друг мой считаешь, – с наигранной весёлостью, шеф обнял за плечи Санька, – у нас есть выход?
– Выход всегда есть, “Сэр”, – так же шутливо ответил «Самолёт».
Серёга обернулся на шум откидывающегося полога палатки. В проёме стояла Рита, еле держась на ногах и цепляясь руками за брезентовую стену палатки. Петрович одним прыжком подскочил к ней и крепко обхватил рукой её за талию. Стараясь весь вес её тела перенести себе на руку. Рита не сопротивлялась, а в благодарность кивнула головой.
– Папа! – громко сказала она. – Я же тебя уже просила, оставь меня сейчас. Пожалуйста, возьми с собой Алексея, – и повиснув на Серёгиной руке всем своим телом, беззвучно заплакала.
Все выжидающе смотрели на шефа. Тот стоял в замешательстве. Над искателями повисла тишина, только где-то в вышине неба, в след восходящему солнцу, слышалось курлыканье улетающих на запад журавлей.
Подойдя к дочери и нежно поправляя рукой, ей спадавши на лицо волосы, Прокопьевич сказал;
– Да, Маргарита, вижу – ты уже выросла и можешь самостоятельно принимать решения. А также, что ты в надёжных руках! – при этих словах, он ткнул кулаком в Серегино плечо, и продолжил: – Пусть будет по-твоему. Ну, прямо вся в мать и лицом и характером. Всё давайте загружаться, – скомандовал он.
Петрович подхватил Риту на руки и занёс в палатку, посадил за стол. «Посиди, дорогая – сказал он нежно,– я пойду помогать грузить».
Он вышел из палатки, почёсывая плечо, оно немного саднило. «Да тяжёлая рука у Прокопьевича», – подумал Петрович. И подойдя к шефу, сказал:
– Я должен уйти. Там, около стана геологов, я нашёл тайник. Пойду, принесу.
– Пусть идёт – поддержал Седой. – Просто мы не успели приготовить всё. Времени не хватило.
– Иди! – приказал шеф. – Только поспешай, времени в обрез.
Серёга побежал, понимая, что время работает не на него. Добравшись до тайника, он откопал золото и самородки, всё аккуратно сложил в принесённый мешок. Туда же положил и «Паука». Затем быстро, как мог, отправился обратно к своим коллегам. И подходя, понял: он уже опаздывает. Вертолёт был почти готов к вылету. Рита сидела на ящике возле входа в палатку, Седой стоял рядом, шеф ходил туда-сюда, от палатки до вертолёта. Санёк сидел в кабине, держа руки на штурвале. Серёга подошел к Рите со словами: «Я принёс, хочешь посмотреть?» – «Да!»
Он достал камень и подал ей. Девушка подняла породу над головой и сквозь неё посмотрела на солнце. «Очень красив! – искренне проговорила она. – Но какой ценой он достался». Слёзы покатились из её глаз, и торопливо передала самородок Седому. Тот внимательно осмотрел минерал. – «И впрямь паук»,– заключил Данилович, протягивая самородок Петровичу. «Всё, пора. Полетели, – скомандовал Прокопьевич. – Давай, загружай свой мешок».
Серёга стал укладывать принесённую ношу под ноги Якута: тот, сидел на заднем сидении вертолёта, соседнее место, занимало тело Алексея. Толик, еле слышно промолвил. «Покажи мне. Я так давно мечтал увидеть снова «Паука».
Петрович достал и подал минерал ему в руки. Анатолий пристально всматривался в самородок, наконец, медленно поднял минерал над головой и посмотрел через него на солнце. Так же медленно опустил руку и передал камень Сереге со словами: «Да, есть от чего потерять голову». – «Дайте мне,– почти прокричал Санёк, так как он уже запустил двигатель вертолёта. – Я тоже хочу посмотреть, в чём дело и почему он так влияет на ум человека».
Серёга подал лётчику минерал. Рассматривая «Паука», тот машинально выключил двигатель вертолёта. «Обалдеть! – протянул Санёк. – Надо же, такую красоту может сотворить земля!» – «Может, хватит, рассматривать картину «Айвазовского – Рассвет». – Очень громко в нависшей тишине, почти прокричал Павел Прокопьевич. – Пора взлетать, время поджимает». – «Не волнуйся так, Павлуша, – с покорной вежливостью отозвался Санёк. – После увиденного мною сегодня, а ты сам знаешь, видел я и раньше много чего интересного – думаю, что всё будет в «шоколаде». Садись дорогой – полетели».
Махнув рукой, шеф быстро сел в вертолёт: винтокрылая машина легко оторвалась от земли и, набирая высоту, скрылась за сопкой. Петрович ещё смотрел в ту сторону, куда улетел вертолёт, а к нему уж подошёл Данилович и поторопил: «Давай, Серьга, быстро, всё здесь уберём. Нам нужно быть в лагере геологов – скоро прибудет вездеход. По рации сообщили, они уже выехали из Оймякона».

Работа по разборке основного лагеря, была сделана быстро: что-то сожгли, а что-то закопали. Пока Серёга и Седой делали свою работу, Рита сидела на ящике и смотрела, то на них, то в синее высокое небо.
Затем, их караван нагруженный тюками с образцами и инструментом, медленно двинулся к лагерю геологов. Путь был не далёким, но девушке приходилось передвигаться самой, поэтому переход занял много времени – отдыхали часто. Болтающаяся на шее берданка, вымотала парня. «Бросить эту «железяку» – нельзя, она числится на мне, – с сожалением думал Серёга. – А каково Даниловичу – кроме баула, под стать моему, на плече он несёт и карабин, и это-то в его возрасте. Хорошо, что товарищи и все ценности уже далеко».
Наконец они добрались до лагеря. Там и отдохнули, дожидаясь вездехода. В прибывшую машину быстро погрузились, особенно бережно усадили в кабину девушку. Серёга сел рядом, а Седой на кузов. Пока вездеход был в пути, Серёга не выпускал ладонь любимой из своих рук.
В Оймяконе вездеход подъехал к трапу самолёта. Риту уложили на носилки и занесли в самолёт. Пока проходили на посадку другие пассажиры, Седой успел многое рассказать Серёге:
– Я остаюсь здесь, мне нужно писать отчёт, а ты тоже летишь в Москву этим рейсом. Когда там, на ручье Талом, ты ходил за «Пауком», то шеф сказал дочери: «Держись, Рита, осталось терпеть немного, я уже заказал самолёт для тебя из Оймякона. В Якутске к тебе присоединится Якут, так что в Москве вам вдвоём будет не так грустно. При первой возможности, я прилечу к вам. Ты знаешь, что ответила Рита?
– Конечно, нет! Меня же не было там.
– Ответ дочери поверг в шок, не только отца, но и нас. «Я, папа, без Сергея не полечу. Ему также требуется медицинская помощь. А он может помогать Толику в московской больнице». Ты бы видел лицо шефа! – улыбаясь, продолжил Данилович. – Он пару минут стоял молча, а затем обнял дочь за плечи, немного потряс и сказал: «Ну и хватка у тебя, ну впрямь моя! Всё будет по-твоему». Эх, если бы ты, Серёга, слышал, как он хохотал, ну впрямь как гром, средь ясного дня. Я такой смех Прокопьевича слышал лишь раз.
Под шум прогревающихся двигателей самолёта, Седой вкратце рассказал:
– Помнишь, когда после парилки, вы с Алексеем купались в ручье Талом, ну ты ещё спросил у него, откуда у тебя такой шрам?
– Да, был такой случай, – вспомнил Серёга.– Тогда Лёха не ответил. Сказал: «Потом расскажу, будет ещё время». А вот так получилось, время у нас с ним поговорить нет.
– Очень трагично закончилась наша экспедиция,– подытожил Данилович. – Я хотел рассказать, как твой друг, царство ему небесное, вызвал у шефа такой бурный всплеск эмоций.
Первое время Алексей жил у Павла. Так вот, Прокопьевич недолюбливал Лиса – это он дал твоему другу прозвище. И однажды, мы втроём поехали закупать оборудование для предстоящей экспедиции. Ну, понятно, Павел везде сам договаривался с людьми. Ты ещё узнаешь, Прокопьевич, умный и хваткий мужик. Я это понял, тогда, когда он ухаживал за моей сестрой, – подчеркнул Седой. – А мы ему были нужны в той поездке в основном, как грузчики, или, что посоветовать по мелочам. Так вот, там, не буду называть город, тебе это ни к чему, всё что нужно закупили и с кем надо обо всем договорились: ну ты понимаешь, доставка на точку и обратный подбор – мы все начинали нелегалами. В общем, шеф повёл меня с Алексеем в тамошний кабак, другими словами такое заведение и не назовешь. В таких местах, какое-то время «кантуются» прибывшие люди, ожидая начало промывочного сезона. А Прокопьевич, он такой, – Данилович замолчал, а затем спросил:
– Ты знаешь слово «инфантильный»?
– Нет, не знаю,– честно ответил Петрович.
– Объясняю. Я раньше тоже не знал значения этого слова. Вот пару лет тому назад, мы с женой, а детей у нас нет, бог не дал, отдыхал в Испании. Ну вот, гуляем по набережной, а город тот называется Кадис. Он маленький портовый, но какие чувства, я там испытал! Вот представь, идешь по городу, высотные дама, по улицам машины едут, люди по тротуару гуляют, фруктовые деревья растут, и только бац: перед тобой, во всей красе – крупный пассажирский лайнер. Такое зрелище, поверь мне, просто завораживает. Понимаешь в этом городе, причалы огорожены домами, а в центре, стоят отшвартованные корабли. Вот такой, красивый, современный город – порт. И там я всему удивлялся как ребёнок, да как иначе, такая красота и экзотика. У нас тоже красиво, но по-своему, и сурово. Так вот, жена вычитала в испанском словаре, такое понятие «инфантильность» – это как раз то состояние, в каком я был там. И перевод этого понятия весьма точен. Хорошие люди живут на той земле. Возможно, ты встречал взрослых людей, которые ведут себя как дети. Таким, всё интересно и они немного наивны. Вот и шеф наш такой, – он ко всему относится как ребёнок, всё ему интересно. Всё хочет попробовать, но не дай бог обмануть его, рано или поздно он поймёт это. Тогда держись – спуску не даст.
Вот когда мы втроем, – продолжил Данилович,– зашли в это заведение, там было много народу. Мы нашли почти пустой столик.
– Что значить, почти пустой,– переспросил Серёга.
– Да то и значит. Ну, пара-тройка, пьяных спала за ним. Шеф сам расчистил стол, то есть уложил их на пол. Сели мы, заказали выпить и закусить. Прошло немного времени, может и выпили по пару стаканов, тут к нам подошел искатель и представился. Посидел с нами, расспросил что-почём. Шеф ему сразу отказал, объяснил: мол, у нас в бригаде полный комплект. Тунгус почти сразу отвалил. Когда тот ушёл, Прокопьевич сказал: «От этого человека можно ожидать всего, чего угодно». Алексей ещё удивился; «Как можно, узнать человека, поговорив с ним пару минут». Тогда шеф ответил: «Можно, паря! Пообщайся с моё с такими ребятками, что вот здесь «околачиваются», и сам начнёшь разбираться в людях, не хуже других».
Мы тогда сидели тихо, спокойно, никого не трогали, обмывали удачные договоры. Смотрю: в зал вваливаются четыре человека. Я сразу обратил на них внимание, потому что сидел лицом к входу, и предупредил своих компаньонов о надвигающейся опасности. Сам лишь успел встать, и сразу получил удар по голове какой-то железкой – потерял сознание.
Когда пришёл в себя, вижу – двое из нападавших уже со мной рядом на полу, умываются кровью. Павел с пробитой головой, лёжит навзничь на столе, кровь струится из раны на лбу, а его душит за горло коренастый мужик. Шеф крутился как уж, видно сопротивляться уже не было сил. Леха отмахивается от толстяка одной рукой, другая висит плетью вдоль тела. Это потом доктор определил: перелом правой ключицы от удара трубой. Я вскочил на ноги и ударил со всей силы противника наседавшего на Алексея, прямо в ухо – тот рухнул кулём на пол. Освободившись, от своего соперника, Лис бросился оттаскивать коренастого от шефа. Я ему помогал. Мы вдвоём положили на пол последнего из нападавших.
Прокопьевич сел на стол, отдышаться. Один из первых поверженных «очухался» и прыгнул с ножом на него, а твой друг прикрыл Павла, собой, и получил нож в спину. Я только замахнулся, хотел «вырубить» этого гада, но не успел. Смотрю, он оседает на пол, а сзади него стоит Тунгус с окровавленным ножом в руке – точно в сердце попал.
Мы тогда Алексея в больницу отвели, благо она была рядом. В этот вечер дежурил молодой хирург. Но он оказался таким классным врачом и так грамотно провёл операцию. Мы с Прокопьевичем смотрели с улицы, через окно. В общем, Лёху подлатали удачно. Но в тот раз в партию он не пошёл – лечился после операции. Зато Тунгус пошёл с нами. Хотя шеф мне говорил, что не доверяет ему, но людей не было, а этот крутился под ногами. Так два сезона Тунгус и проходил с нами, а в прошлом году болел, – Данилович замолчал, нервно подкуривая новую сигарету. – Ах да, вспомнил. Я же хотел рассказать тебе, про смех шефа.
– Да, конечно, – рассеянно ответил Серёга,– думая о том, сколько горя принёс им этот Тунгус. Из рассказа Седого, он сделал вывод, что это Тунгус, тогда в кабаке, подговорил тех четверых, напасть на шефа с его кампанией. Но это уже не доказуемо. Да я слушаю, – повторил Петрович.
– А что тут говорить,– продолжил Седой.– Вот когда Лёха почти выздоровел, мы вместе с Павлом навещали его. «Как дела, сынок?» – спросил шеф. – «Всё нормально, папуля!» – ответил Алексей. Тогда-то Прокопьевич и засмеялся, как гром средь ясного неба. Пол больницы сбежалось на этот хохот. Все шикали на него, а он, улыбаясь, говорил: «Спасибо вам всем огромное, что поставили на ноги моего сынка». Вот такой был случай, – и подумав, Седой добавил: – Сейчас, рассказывая тебе эти приключения, я вспомнил, где видел раньше толстолицего, что стрелял в нас. Этому тогда в кабаке, я заехал в ухо. Да дела. Выходит, он, стрелял в Алексея, значит, отомстил нам. Ладно, иди в самолёт, вон уж стюардесса приглашает, – и крепко обнял Серёгу.– Я в тебя верю, береги Риту и Толика.

Перелёт до Москвы занял немало времени. В Якутске их пересадили в самолет, летевший из «Владивостока», туда же внесли носилки с умело перебинтованным Якутом. Серёга всю дорогу находился рядом с больною и раненым, помогал стюардессам. В целом перелёт прошёл нормально.
В аэропорту «Домодедово» их уже ждала «скорая». Толика перенесли в машину, Рита, опираясь на руку Сергея, села сама. И они втроём прибыли в клинику Склифосовского. Петрович отметил: «Молодец, Павел Прокопьевич позаботился, значит, у него и в Москве есть связи!»
В клинике их разделили: Анатолия, отвезли на срочную операцию, Риту – на рентген. Сергею медбрат аккуратно размотал повязку, выстриг волосы и уложив на каталку, дал чего-то понюхать – он уснул.

Проснувшись утром в большой светлой палате, Серёга осмотрелся. Его кровать стояла у стены. Напротив, через две тумбочки и огромное окно у противоположной стены на кровати лежал, весь опутанный проводами больной, в окружение медицинских приборов. Противоположную от окна стену укрывала ширма. «За ширмой, наверное, безнадёжный больной»,– подумал он.– А где Рита и что с Толиком?»
Пошевелив руками и ногам – всё на месте, он встал, и набросил на себя полосатый халатик, что висел на спинке кровати и подошёл к окну: над входной дверью загорелась крохотная зелёная лампочка. За высоким больничным забором возвышались многоэтажные дома, чуть сбоку над деревьями, блестел позолотой, купол собора. «Вот она – Москва!» – восхищённо промолвил он. В палату вошла медсестра, и тихо сказала, указывая на прикроватную тумбочку: «Березин Сергей Петрович, вот лежат инструкции, ознакомьтесь», – и вышла, прикрыв за собой дверь, зелёная лампочка погасла.
Взяв инструкцию, несколько страниц в скоросшивателе, и сев на стул, что возле окна, начал изучать. На первой странице было напечатано оглавление всех параграфов. Пробежал глазами по всем оглавлениям, мысленно воскликнул: «Серьёзный труд! Здесь есть всё; как вызвать медперсонал, как справить свои потребности и как себя вести в той или иной ситуации». Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, он сосредоточенно углубился в чтение.
Для себя он открывал много нового и так увлёкся, что не сразу понял что происходит: проникнув через оконный стеклопакет, лаская слух и завораживая душу, по палате разливался звон колоколов. Серёга как зачарованный слушал перезвон колоколов, и сожалел, что рядом с ним нет Риты. «Надо же, такой красотой Москва открывается передо мной – просто фантастика!»
Не успели угаснуть чарующие звуки, он повернулся на шорох открываемой двери, лампочка над дверью снова светила: вошедшая медсестра скрылась за ширмой. Серёга услышал вопрос и ответ, который его удивил – прозвучал голос любимой. В подтверждении догадки, медсестра сложила к стене ширму на роликах, и он увидел, сидящую на кровати Риту. «Значит, она слышала колокола!»
«Сергей Петрович, вы прочли инструкцию? – обратилась к нему медсестра, и увидев, его утвердительный жест, продолжила. – Введите девушку в курс дела. Прошу, не забывайте, через полчаса завтрак. Ваш товарищ проспит до полудня, операция длилась всю ночь. Рита, вы можете спокойно ходить и садиться – гипс на вашей ноге, позволяет это делать. Всё о ваших болезнях, как проходила операция, и кто её проводил, находится в папке, у каждого на тумбочке. Ознакомьтесь»
Петрович не сдержался, он давно, не слышал такого обращения и съехидничал: «Спасибо за заботу – сеньора!» – «На здоровье, Серёжа – ответила медсестра. – Меня зовут Надежда Николаевна. Можно просто Надя, как вам будет угодно!» – и, повернувшись, вышла.

Он подошел к Рите, и нежно обнял её за плечи, не зная, как дальше поступить. Девушка сама помогла ему разрядить сложную ситуацию.
– Серёжа, ты не знаешь, где тут можно умыться?
– Вон у моей кровати, дверь, сделанная под шкаф. По инструкции – вход. Пойдём, посмотрим.
Сказал это, и только тут он посмотрел на её ноги. То, что он увидел, немного удивило его. Обе ноги подруги были плотно забинтованы, а на левой, под коленом и у пятки стояли, блестящи хомутики, соединены между собой множеством спиц. Он предложил;
– Попробуй встать, вначале на правую ногу, а потом уже перенесёшь вес тела на больную.
– Ты знаешь Серёжа, я не чувствую боли. Когда я там, на ручье Талом ступала на левую ногу, мне всегда было очень больно, – встав на ноги и держась за его плечо сказала Рита.
– Дурёха! – в шутку ответил он. – Ты в больнице, да ещё в какой, тут врачи от бога. Я думаю, что в этих стенах и мёртвого поднимут, если понадобится. Давай пробуй ходить.
Рита сделала первый шаг, держась за него. «Смотри, получается,– тихо рассмеялась она, отпустив его плечо, и сама медленно подошла к сделанной под шкаф двери и открыла её. Он продвигался рядом, чтобы в случае чего, подхватить подругу и увидел внутренне убранство комнаты.
С лева, напротив зеркала во всю стену, находилась душевая кабинка с полупрозрачными раздвижными дверцами. Прямо стояла раковина умывальника, голубого цвета в форме тюльпана, над ней не большое зеркало и полочки. С права от него дверь с трафареткой  писающего мальчика. «Рита ты умывайся, а я потом»,– сказал он и закрыл за ней дверь.
Серёга потом сам оценил достоинство ванной комнаты. Помимо того, что в санузле стояли унитаз, беде и писсуар, там находился и откидной стульчик, под форточкой: можно было сесть и покурить. Когда он умывался, то в зеркале увидел себя, – вся голова была тщательно и аккуратно забинтована, а он даже не чувствовал повязки.
Затем они на пару сходили и позавтракали – все было на высшем уровне; и еда и обслуживание. Рита благодаря работников пищеблока спросила: «А можно кушать в палате, у нас раненый?» – «Если вы сами в состоянии ухаживать за больным, то еду можно доставлять в палату», ответила медсестра, находившаяся здесь.
До обеда он с Ритой провели в изучении истории своих болезней. Затем по обоюдному согласию поменялись скоросшивателями, и Серёга с большим интересом многое прочёл о любимой.
Лампочка над входной дверью снова засветилась, и он понял: кто-то сейчас войдёт – эта информация была в инструкции. В палату зашли врачи. Они вначале осмотрели Толика, он пришёл в себя и самостоятельно двигал руками. Затем осмотрели Риту, а потом и Петровича. После осмотра больных, врачи удалились.
После их ухода Серёга и Рита подошли к Якуту. Он пожал их протянутые руки, все трое были безумно счастливы – они вместе и в полном сознании. Начались расспросы, благодарные слова лечащим врачам: их фамилии и имена были у каждого больного в истории болезни. За окном раздался завораживающий перезвон колоколов, был полдень. – Толик слушал, со слезами на глазах: «Якут отмечает своё возвращение в этот мир!» – видя это, подумал Серёга.

Это потом они попривыкли к перезвону колоколов, звонили утром, в обед и вечером. А по праздничным дням, перезвон колоколов менял тональность и продолжительность звучания. Петрович, будучи в больнице так и не смог без умиления слушать эту мелодию. Хотя позже, когда они с Ритой гуляли по Москве, он не раз специально, стремился находиться ближе к другим действующим соборам, в определённое время, что бы послушать звук иных звонниц. В Москве и в других городах России, он не раз потом слышал и более чарующий звон колоколов. Но, эти первые, – так и остаются в его памяти.

Первый день, проведённый в московской больнице, вообще был насыщен сюрпризами. Не успели они, оставшись втроем, насытится радостью воссоединения, как следующая приятная новость накрыла их, и поглотила всецело. После окончания звона колоколов, Рита, что бы разрядить эту трогательную обстановку, попросила: «Серёжа, ты не мог бы, сходить и принесли наши обеды сюда, и мы как прежде, поедим все вместе».
Петрович, идя по коридору, подумал; «Я ещё не знаю хватку её отца, но она уже не раз мне показала, как можно выйти из затруднительных положений и самое интересное, находит решение и вовремя». Как и предполагал, обед был доставлен в палату. Обедали они все вместе, как раньше. Это в дальнейшем, Толик мог воспротивиться и отказаться от еды, а сейчас ему был прописан доктором лишь жидкий бульон – одна чашка. Рита почти насильно влила жидкость крестному в рот, на этом после операционный обед Якута закончился, а молодые ели то, что им разрешили врачи. Серёга сам отвез тележку с пустой посудой в пищеблок, так в инструкции здесь называлась кухня. Он понимал, что эту процедуру ему придётся делать постоянно и много раз за день, и для себя решил: «Эту работу я буду выполнять с радостью, лишь бы мои друзья выздоравливали быстрей, а без вкусной и полезной пищи это вряд ли возможно».

Когда он вернулся в палату, то увидел хорошо одетого молодого человека, с видео камерой в руках, тот снимал Риту с головы до ног, сидящею на своей кровати. Он возмущённо спросил:
– Что вы здесь делаете?
Молодой человек навёл на него видеокамеру и ответил:
– Я работаю на фирму. Мы получили заказ, снять вашу палату в целом и вас троих на видеокамеру.
– Слушай ты, – Серёга угрожающе надвинулся на новоявленного репортёра,– для начала выключи, и разряди свою видеокамеру, что бы я видел.
– Успокойтесь, пожалуйста, – оправдывался опешивший человек, – Во-первых, это ваша видеокамера и всё что я буду снимать, останется в ней, то есть у вас. Так что, наберитесь терпения и подождите немного, всё скоро прояснится, и вы будете приятно удивлены, – репортёр подошел к Толику, продолжая снимать, и попросил: – Если можно пошевелите рукой и улыбнитесь.
Степанович помахал рукой в объектив и улыбнулся. Видеокамера ещё раз прошлась по Рите и немного по стоящему у входной двери в напряжённой позе Серёге, затем репортёр запечатлел вид из окна, предварительно подойдя к нему, и направился в ванную. Что он там снимал, никто не видел.
Выйдя из ванной комнаты, представитель фирмы, подошёл к столику стоящёму у окна, выключил и положил видеокамеру. Затем достал из стоящей под столом большой сумки, Ноутбук, и распаковав его, подсоединил к сети. Затем взял видеокамеру соединил её с компьютером. Видя такие действия человека какой-то мифической фирмы Серёга быстро подскочил к нему и выдернул шнур из розетки.
– Вы, молодой человек, – грозно сказал он,– не поняли, что влезаете в чужую жизнь, и угрожающе отвел руку назад.
– Я не влезаю не в чью жизнь! Тем более в дела. Я просто выполняю заказ хозяина; – ответил представитель фирмы.
– И кто этот заказчик, интересно знать, – потребовал Серёга.
– Я не знаю. Мне дали всё это и приказали выполнить поручение. Я имею только фамилию заказчика, вот она написана, – молодой парень, протянул листок из настольного календаря.
Прочтя фамилию, которая ни о чём не говорила ему, он не знал что делать. Толик, наблюдавший за происходящим, протянул руку и попросил: «Дай мне это».
Серёга передал листок с написанной фамилией. Степанович лишь взглянул на бумагу и, обратившись к представителю фирмы, сказал: «Можете работать спокойно дальше,– и, скомкав бумагу, кинул на стол, со словами. – Сюрприз, он и есть сюрприз!»

Представитель фирмы, подключил всё и вот экран Ноутбука засветился: заплаканное лицо женщины, с чёрным платком на голове. Она тихо прошептала: «Павел, он показывает».
Звериным чутьём, Серёга почувствовал движение и резко развернувшись, рванулся к Рите. До этого, пока происходили все эти приготовления, подруга сидела на кровати тихо – сжавшись, как мышка, обхватив руками колени. Когда появилось изображение на экране, Рита выпрямилась на кровати и прыгнула к столу. Серёга поймал подругу в воздухе и чтобы погасить данную энергию, сделал круговое вращение, прижимая к её себе. «Отпусти, дурак, что ты делаешь? – стучала кулачками ему в грудь, кричала девушка. – Там моя мама!»

Петрович, смущённо и плавно поставил Риту на пол. Та бросилась к столу, едва не столкнув всё на пол, и обхватила руками экран Ноутбука, со словами: «Мама, мама…» Зоя Ивановна, увидев дочь, начала громко рыдать. Эта плачущая сцена продолжалась минуть пять, дочь и мать уткнули головы в экраны. Наконец женщину за плечи отстранили от экрана мужские руки, и появилась лицо шефа. «Успокойся, дочь, – сказал Прокопьевич. – Наша мать потрясена трагедией, произошедшей с вами. Завтра увидите похороны Алексея. Крепитесь, и выздоравливайте». – Экран монитора потух.

Проводив представителя фирмы, после связи по “Скайпу”, Серёга уединился в курительной комнате, думал: «Действительно сюрприз состоялся, как для Риты, так и для меня. Это же надо, столько времени рядом и не спросить фамилию любимой. А то, что любимая – это уже без вариантов! – утвердительно заверил он себе. – Это понятно, не видеть мать, почти с год, и тут родное лицо на экране – прыгнула как пантера. Но так необдуманно поступать, как говорил Данилович – это «инфантильно» – ребячество. Если бы Рита спрыгнула с кровати на пол, то не выдержали бы никакие спицы на этом современном гипсе».

Похороны Алексея они втроём видели с экрана монитора: шеф специально нанимал человека для съемок прямой трансляции в своем городе. Рита плакала, уткнувшись в Серёгину грудь, почти не глядя в экран. Спасибо медсестре Надежде Николаевне, она принесла девушке чёрную косынку, а мужчинам повязала на рукава тёмные полоски. На экране, Прокопьевич с одной стороны, а Данилович с другой, буквально несли под руки за гробом стонавшую Зою Ивановну: от горя женщина не в состоянии была самостоятельно передвигаться. Серёга не мог найти слов, чтобы передать свои чувства, и те, что видел на лицах скорбной процессии.
«Алексей не раз говорил, что Зоя Ивановна заменила ему мать. Но и он, был для неё сыном», – думал Серёга, видя материнское горе. Рита, пока шли похороны названного брата, шептала: «Прости, брат, что я не могу быть с тобой рядом и проводить тебя в последний путь». Как Серёга понимал её! Он сам хотел быть рядом с другом, в последние минуты пребывания его на этой земле. «Да, друг, теперь я наглядно вижу, что такое быть нелегалом!»

Жизнь постепенно налаживалась. Первый приезд шефа запомнился. Павел Прокопьевич привёз домашних гостинцев, хотя в больнице кормили отлично. Похлопав по плечу, вручил Серёге трубку и пакет морского табака, сказал: «Я всё видел. В надёжные руки передаю свою дочь». Никто ему не возразил, ни Рита, ни Толик, будто это была не просто встреча, а уже свадьба. Ему было как-то неловко: без меня, меня женили. Но, какой табак, принёс! вот и сейчас он его курит с удовольствием и размышляет:
«А шеф – хорош! Может позаботиться о своих подопечных. Всё продумал, с лечением и со связью. Рита теперь днями сидит у компьютера: то общается по видеосвязи с матерью, делясь житейскими новостями, то с отцом, заказывает ему покупку и доставку новых книг о золотодобывающих шахтах, и не только нашей страны. А так же почти каждый день, разговаривает с Даниловичем. Все искатели, посоветовавшись, решили создать новую, государственную шахту на ручье Талом. И даже дали ей название – «Малов А.». Поэтому Павел Прокопьевич пробивает разрешение на её строительство. А Рита и Данилович, готовят и обосновывают документацию».

Теперь шеф частый гость в Москве, и каждому поставил конкретную задачу. Рита поступила в Московский Университет на экономический факультет. Серёга с этой осени является студентом Московского горного Университета, по специальности инженер-механик. Поэтому всё свободное время сидит за книгами: грызёт гранит науки. Якут сам нашёл себе применение, изучает гидравлику, – это же первейшее дело в горнодобывающей отросли. Теперь Толик не просто больной, но и студент-заочник горного техникума.
Серёга вспомнил, как недавно прилетал Седой, и шутил: «Довели, Павла! Сестра жалуется: похудел муженёк – лица нет». – «Пусть протрясется немного. Вспомнит молодость, как мы с ним разъезжали по стране, в поисках лучшей доли, а то засиделся дома», – ответил шуткой Якут.

Теперь, глядя на листву под ногами в больничном парке, Серёга вспоминал о тех скорбных минутах, проведённых у экрана. Боль об утрате друга осталась, и сохраняется в его душе. Потихоньку Рита и Толик начали воспринимать жизнь, такой, какая она есть – с потерями и с её новыми возможностями. Наиболее ярко это проявляется в природе. Если бы каждое дерево гибло осенью, в солидарность с тем, что теряет свои листочки, то земля никогда не смогла покрыться таким зелёным нарядом, и животные, птицы и даже люди, не смогли бы выжить на такой планете. Да, нужно помнить о потерянных товарищах, но ушедшие оставили нам, живущим, знания, понятия и плоды своего труда, которые откликнутся в идущих следом. Вот поэтому, по весне во многих регионах земли, природа по-новому оживает, и каждый раз буйство красок преображает землю.

За прошедшие месяцы многое изменилось, шрам на голове Серёги затянулся и был почти не виден. «Но как укрыть от людей дефект, что оставила пуля? Сама мочка уха – не отрастёт!» – думал Серёга, часами просиживая с зеркальцем подруги в руках. Толик, видя мучительные размышления напарника, предложил;
– А ты, Серёга, закрой не достающую часть.
– Чем, по-твоему, можно закрыть, то чего нет!?
– А ты вспомни, как поступили другие, – уклончиво ответил товарищ.
Серёга долго «ломал голову». Якут только усмехался, на его немые вопросы: дескать, думай, парень, сам. Петрович догадался и долго примерялся, в ванной комнате у зеркала. А затем нагрел иголку над пламенем зажигалки и проткнул ею себе ухо, выше не существующей мочки. Он не ожидал, такой боли, чуть не взвыл, но сдержался. Смазав спиртом, ушко серьги доставшейся ему на память о ручье Талом, вставил её себе в ухо. Ухо, горело огнём, он терпел и минут двадцать, курил в одиночестве. Затем вышел, улыбаясь, как ни в чем не бывало, и прошёлся по комнате. Толик ждал появления напарника, и когда Серёга сел у окна, обратился к Рите. «Маргарита, посмотри на нашего молодого фраера, как он вырядился!»
Девушка подняла голову от книги, но ничего не поняла, смотря на Серёгу. Всё было как всегда. Она перевела недоумевающий взгляд на Якута. Тот привстал на койке: ему врачи уже разрешали ходить. «Ты крестница, погляди на доброго парня внимательно. А то просмотришь – уведут. Москва, чай большая, незамужних девчат, ой как много»,– на старинный распев закончил Толик.
Рита встала, подошла к Серёге и осмотрела его, с ног до головы. Потом подошла к Якуту и, улыбаясь, сказала: «Отстал ты от жизни, «дедуля»! Сейчас с такими серёжками пол – Москвы ходят. И сев на своё рабочие место, продолжила: – А мне нравится, ему идёт!»
Степанович, демонстративно отвернулся к стене, пробубнил: «Во-первых, не дедуля! От вас разве дождёшься внучка. А во-вторых, с такими ходят единицы. Это старинная ручная работа и очень дорогая. Чтобы владеть такой прелестью, надобно иметь недюжинную силу или ловкость, а то оторвут вместе с головой. Одному при мне уже это сделали, царство ему небесное, не плохой был мужик. Просто Сову бес попутал, да и как устоять при виде такой красоты, – будь он не ладен, «Паук» чёртов». – «Степанович не вали всё на чёрта,– отозвалась Рита, не поднимая головы от книги. – Лучше бы научил молодого парня умным вещам. Я-то помню, как ты меня учил. Ты не переставал повторять: очень жаль, что ты не парень. Теперь у тебя есть такая возможность и время – учи. Ну а насчёт внуков, – Рита удержала паузу и, посмотрев на Серёгу, продолжила:– Пусть мой милый решает этот вопрос, а я уж постараюсь сделать все, что от меня зависит. Если, конечно, я люба ему,– закончив фразу, девушка уткнулась в учебник».

Вечером этого же дня, Рита по видеосвязи общалась с родителями. Обычно он подсаживался к экрану, когда это было нужно шефу. Но сегодня Серёга сам подошёл к сидящей у монитора подруге и, глядя на её родителей, сказал:
– Я, Сергей Березин, прошу Вас Павел Прокопьевич и Вас Зоя Ивановна – отдать мне в жёны, Вашу дочь Могилевскую Маргариту Павловну. Я обещаю заботиться о ней до конца своих дней. После этих слов он встал на одно колено, у ног Риты и наклонив голову, ожидая ответа. Родители его избранницы с минуту молчали. Затем Павел Прокопьевич волнующим голосом сказал:
– Мы согласны отдать за тебя, Березин Сергей Петрович, свою дочь. А как она, согласна?
Рита опустила глаза и тихо промолвила:
– Я согласна стать женой Серёжи, – и повернулась к суженному.
Он не смог сдержать чувств и просто чмокнул её в губы. «Нет, нет! – глядя на молодую пару, громким голосом сказала Зоя Ивановна. – Всё это после свадьбы. – И закрыв лицо руками, заплакала». – «Ну, что ты, в самом деле. Всё же образумилось, – Павел Прокопьевич стал утешать рыдающую жену и, глядя в экран, сказал: – На сегодня связь окончена. Зоя пока очень слаба, и хорошая новость бывает тяжелой», – и отключил связь.

К Новому Году Сергей Петрович фактически был выписан из больницы как больной, но оставался в палате, как медбрат, за Анатолием требовался уход. Слякотная московская зима, для тройки студентов, прошла быстро. Серёга с Ритой гуляли по Москве, но редко – лекции, зачёты, экзамены забирали всё время. У каждого появились новые друзья и единомышленники. В этой студенческой карусели, дни пролетали как часы, а недели как дни. Разговаривали вечерами и то не всегда, кто-то читал новые труды, кто-то уже спал.
Всё чаще Риту стал провожать её однокурсник и дарил цветы. Серёга не ревновал, и снисходительно относился к новоявленному «Донжуану». Как-то вечером, Рита была на занятиях, Якут полушутя-полусерьёзно обращаясь к Сергею, сказал:
– Куда ты, паря, смотришь? Уведут ведь, нашу Принцессу.
– Слушай, мой старший друг, в наше время не воруют невест или жён, они сами уходят к тем, кто им ближе в данной ситуации и если это происходит, то брошенный мужчина мало что может изменить. Рита самостоятельная и может встретить того, кто ей подойдет больше чем кто-либо. Но это у молодых, всё так просто, а я не знаю, как поступать, тем, у кого уже есть ребёнок. Эволюция, темнота ты беспросветная, – с грустью ответил Серёга. – Ты лучше расскажи, почему сам не женат, или может, что случилось?
– На все думы, которые я носил при себе, ты, даже не подозревая, дал мне исчерпывающий ответ. Я его столько лет искал, а у тебя он сразу нашелся. Нет, нет, ты прав! В таком деле решают двое, и винить в этом некого. Но ты не представляешь, как бывает тяжело тому, кого бросили. Брошенный становиться никому не нужным, даже себе. Я много видел таких и мужчин и женщин. Такие люди не знают, что делать, и Сибирь их притягивает, как магнитом – я один из них. К тебе я отношусь как к другу, и расскажу, как стал изгоем. Никому не рассказывал. Пусть это будет моей исповедью.
Мы с Павлом, твоим шефом, познакомились на первом курсе института и помогали друг другу в учёбе – оба молодые. Весной, когда сдавали экзамены за третий год обучения, встретили двух подруг. Они приехали из одного города и учились на подготовительных курсах. Мы взяли над ними шефство и помогли девчонкам поступить в институт. Одна из них, Зоя – мать Риты, а другая – Тоня, стала моей женой. С моей избранницей закрутилось всё быстро. Расписались в Загсе, и осенью я перевёлся на вечернее отделение. Днём работал, нужно было платить за съёмную квартиру и еду покупать. Вот к Принцессе приходит сокурсница, она очень похожа на мою жену.
Следующей весной жена предложила мне съездить в Сибирь на заработки. Я поехал, неплохо заработал на промывке золота, аванс выслал Тоне. Когда в конце сентября вернулся, то в семье начались раздоры, и в конце концов, Антонина ушла жить к своему преподавателю.
Я остался один. Друг Паша меня упрашивал: «Останься, доучись, уже немного осталось». Я не послушал его, собрал пожитки и уехал. Много лет мы с Павлом не виделись. Началось перестройка, кругом всё стало не так, как прежде, но меня это не волновало. Ты знаешь, Серега, сколько золота прошло через мои руки!? Но я не строил дворцов, а всё «спускал» в злачных заведениях, знал – следующий сезон принесёт новый доход.
Случайно встретил Павла, он работал на своём «умирающем» горнодобывающем комбинате: в те годы многие производства закрылись. Я ему рассказал о своей работе и пригласил с собой в Сибирь. Он-то закончил обучение и работал по специальности – за гроши. Вот так и работали – он горный инженер, а я искатель. Потом открыли своё дело. Павел мужик хваткий.
– Ну, а что с твоей женой, развелись или может, остались дети?– спросил не терпеливо Серёга.
– Какой ты, прыткий!– недовольно продолжил Якут. – Не знаю, не интересовался, а развода не было. Никто меня не искал и, вообще, отстань от меня. Я устал от вас и от этой никчемной жизни, – Толик отвернулся к стене, притих, якобы заснул.

Как-то, Серёга вернулся в больничную палату поздно вечером уставшим. Первое, что ему бросилось в глаза – это букет свежих роз, в корзине для бумаг. Рита занимались уроками со своей однокурсницей Тамарой: та была на несколько лет старше её. Они познакомились ещё в начале семестра, а теперь сдружились, хотя Тамара уже находилась замужем второй год и имела годовалую дочурку – Светочку. Серёга перекусил и лёг на кровать не раздеваясь, рассчитывая подремать. Но сон не шёл, и он слышал разговор подруг.
«Когда мы с Игорьком поженились, стали снимать квартиру. Нам невероятно повезло, – рассказывала Тамара. – Я была беременна, девочкой, так определили врачи. К нам приходила Дарья Ивановна – моя бабуля и приносила сладости. Бабулей я её называю давно: своих детей она не имеет. Я жила у неё до замужества, и Дарья Ивановна относилась ко мне, как к внучке. Мне было пятнадцать лет, когда мои родители разбились на машине, а квартиру отца забрали после его смерти – жильё было ведомственное. Меня просто выселили. Затем дали койку в институтском общежитии и зачислили на первый курс техникума, был такой раньше при институте. Моя бабуля работала в общежитии уборщицей и, видя моё горе, пригласила меня жить в свою однокомнатную квартиру, – рассказывала Тамара про свою жизнь, в тот вечер.
– Как-то, пришла бабуля;– продолжала гостья,– и принесла объявление. Из него мы узнали, что будет розыгрыш призов, в таком-то магазине, по продаже детских вещей, а главный приз – квартира. Но необходимо купить товара на определённую сумму, чтоб участвовать в розыгрыше. Муж мой сказал, что это очередная афера, тем более у нас нет денег. Тогда Дарья Ивановна достала деньги и отдала нам, со словами: «Я верю, вам повезёт». Мы с Игорем на эти деньги закупили детских товаров, а потом молодой человек в магазине дал нам талон на розыгрыш призов. Мы три дня ждали результатов розыгрыша. Уже успокоились и забыли. На четвёртый день мне вручили заказное письмо, в нём находилось уведомление и адрес выигранной нами квартиры. В тот же день мы с мужем вошли в своё благоустроенное жильё. Там было всё, что нужно: мебель, кровати, даже для малыша, посуда, холодильник и телевизор. Через неделю мы пошли поблагодарить людей в контору, где разыгрывали призы, но такого адреса не существовало, и никто не слышал о такой фирме, В «ЖЭКе» объяснили: «Вы купили квартиру на собственные деньги, так в чём проблема». Просто нам повезло, или нашелся добрый волшебник».
После ухода Тамары, как оказалось, не только Серёга слушал гостью, но и Якут не спал. Искатели долго обсуждали рассказанный ею случай, насчёт везения в жизни. В завершении, Толик сказал: «Я бы с интересом посмотрел в глаза тому, чудаку, который покупает квартиры в центре Москвы, ради шутки». После такого высказывания, они молча разошлись спать, каждый думал: а может и есть удача в жизни?

Прошло несколько дней, после их спора, и Серёга стал замечать: Толик как-то сник и замкнулся в себе. Он не понимал, в чём причина столь резкого ухудшения состояния товарища, то вечно улыбался, а теперь лежит днями на кровати и ни с кем не разговаривает. Вчера напарник попросил у него телефон доставки пиццы: шеф выдал каждому немного наличных, а Рите и ему карточки Банка России. Сегодня, когда он вернулся с лекции, увидел, что Якут что-то сунул под подушку, а на столе стояла коробка с пиццей. Что-то ему подсказывало, надо ждать беды, а откуда и когда она придёт, не понятно. Решил так: «Сегодня моё дежурство», – и сел за учебники, незаконченных зачётов набралось много. Он читал, писал, но не забывая осматриваться по сторонам. Рита давно уже спала, немного посапывала во сне. А вот с Толиком, дело обстояло по-другому. Он не мог даже себе объяснить, что его так настораживает в поведении напарника.
К рассвету Серёга совсем обессилил физически и морально, умудрился даже немного вздремнуть, в то время когда, по его мнению, Толик спал. Утром, провожая Риту, он шепнул: «Я тебя прошу, приди сегодня к обеду». Она немного удивилась, но утвердительно кивнула.
Он понимал, что без сна, долго не выдержит, поэтому, когда придёт Рита, то сможет завалиться спать. Серёга позавтракал в одиночестве, Якут отказался. Занимаясь с конспектами, мысленно воскликнул: «Всё, сплю на ходу! Надо, что-то придумать, подруга придёт ещё не скоро».
Толик подсказал выход из сложившегося положения своим вопросом. «Серьга, ты пойдёшь сегодня куда-нибудь?» – «Да, – ответил он и поразился простоте найденного решения. – У меня сегодня важный день, от него зависит, буду, ли я учится дальше, или провалюсь на этом зачёте. Ты, понимаешь, Толик, я готовился всю ночь, даже не выспался», – захлопнув книгу, собрал конспекты и пошёл к двери, успев заметить – напарник повеселел.
«Видимо моё присутствие не входит в план Якута, – подумал Серёга. – Хуже, если моё предположение подтвердиться. Но это-то сейчас и проверим». Он подошел к дежурной медсестре по этажу, сегодня работала Надежда Николаевна, которая трепетно относилась к Толику и подолгу просиживала у его постели.
Надежда, лояльно относилась к шалостям, что происходили в их палате. Больные знали: над дверью вмонтирована миниатюрная видеокамера, которая передает изображение на монитор дежурной медсестре, и держали под рукой салфетку, чтобы накрыть ею «Всевидящее Око». Поводов пошалить у команды искателей было предостаточно: каждый приезд шефа заканчивался застольем: только мать девушки ни разу не приезжала – болела.
Надежда не раз заходила, когда он обнимал и целовал Риту. Медсестра всегда грозила пальчиком и накинув съехавшую салфетку, молча уходила. Тем не менее, по коридорам больницы, вовсю гуляют слухи об их романе: видимо не только в дежурство Надежды, «Всевидящее Око» стремилось сбросить с себя покрывало.
Первым делом, Серёга поцеловал ручку Надежде Николаевне. Это был их не гласный договор – скоро окно монитора с изображением их палаты – погаснет. Потрепав парня возле уха, Надя всегда так делала, ей нравилась его серьга, и она как бы невзначай, дотрагивалась до неё. «Ладно, иди уж, я подежурю»,– понимающе сказала женщина.
Но сегодня Серёга не спешил, сейчас был другой случай и сам, смотря на экран, ждал и надеялся, что изображение их палаты не погаснет, и что он ошибается в своих подозрениях. Он ещё что-то, рассказывал весёлое, Надежда, слушала его, искренне смеялась, а его сердце разрывалось на куски в груди – видя, как неуверенно, закрывается глазок видеокамеры. Только сейчас, он осознал, что может произойти. Закончив байку и еле сдерживаясь, что бы не перейти на бег, пошёл в свою палату.

Войдя, парень сразу оценил ситуацию: Якут, стоя на коленях поверх покрывала, набрасывал на свою шею петлю сделанную из бельевого шнура, Подбежав, Серёга ребром ладони рубанул по шее прощавшегося с жизнью напарника, и подхватил обмякшее тело. Другой рукой снял верёвку с крючка. Этой же бечевой, связал Толику руки и ноги и уложив на кровать, прикрыл покрывалом. Затем убрал салфетку с глазка видеокамеры и сел за стол. «Что делать?» – думал он, глядя в окно: Толик, придя в себя, скрипел зубами от бессилия.
На шум открывшейся двери, Серёга вскинул голову, и понял – спал сидя. Вошла Рита, и увидев, в его руке сотовый телефон, насторожилась и ласково спросила:

– Что случилось, милый?
– Вчера, вечером, твой отец сообщил, что сегодня приедет. Но я не смог до него дозвониться, а это так важно.
– На, держи. Я только что разговаривала с папой – и подола свой телефон.
В трубке раздался щелчок и Серёга услышал голос шефа: «Ну что ты дочь, забыла сказать? Я скоро буду у вас, там и поговорим». – «С вами разговаривает не Рита, а я Серьга,– от волнения он даже не так представился. – Я не мог до вас дозвониться, прошу вас срочно приехать к нам, дело не терпит отлагательства». – «Хорошо! – не сразу откликнулся Прокопьевич.– Я буду у вас минут через тридцать. А насчёт телефона, будь он не ладен, я нахожусь в Москве, и переставил московскую Сим-карту». Телефон отключился. Рита стояла рядом и всё слышала. Она спросила:
– Серёжа, а что за срочное дело?
– Успокойся любимая, всё будет хорошо, вот только подождем, твоего отца. Надеюсь, всё и прояснится.

Минуты ожиданья тянулись бесконечно долго, в гробовой тишине: Якут лежал тихо, Рита пробовала читать, но у неё нечего не получалось. Серёга сидел за столом и смотрел в окно. Невольно, отметил: «Скоро весна».
Как весенний ливень, в комнату, быстрой походкой ворвался шеф, за ним Надежда, держа в руках белый халат. Не здороваясь, Прокопьевич подошёл к парню и спросил: «В чём дело? Что такое важное случилось? Я сегодня приехал решать государственные дела. Неужели, твой вопрос не может подождать пару часов?» – и, пристально, уперся взглядом в Петровича.
Выслушав произнесённую тираду, Серёга встал и, шагнув к кровати Якута, откинул с того покрывало, промолвил: «Вам решать, можно ли отложить решение, вот этого вопроса», – и многозначительно указал взглядом на торчащий из стены крючок.
Павел Прокопьевич, взяв, стул и подвинул его к кровати Толика, сел, и осевшим голосом сказал: «Развяжи моего друга, пожалуйста! А посторонних прошу покинуть помещение». – «Это кто здесь: «посторонний»? – отозвалась от двери Надежда Николаевна, доставая из кармана белоснежного халата салфетку и укрывая ею глазок видеокамеры. – Я!? Вы не представляете, сколько лет я ждала его, – своего «долгожданного странника»! Сейчас по его жилам течёт моя кровь. Кто-нибудь из вас читал его лечебную карту, и обратил внимание на фамилию в графе донор. Мне небезразлична судьба этого человека!» – и топнула ножкой.

Серёга развязал Якута и, подойдя к плачущей Рите, взял её за трясущие плечи: девушка уткнулась головой в его грудь.
– Да-с – протянул шеф. – Такие знаменитые врачи боролись за твою жизнь, друг! Вот оказывается, какая героиня полюбила тебя, и выходит всё напрасно. А может, ты считаешь, что вся твоя жизнь была таковой? И все те, кто окружает тебя, кому ты помогал, по твоему понятию, тоже живут, на этой красивой земле напрасно? Ты так считаешь? Знаешь, что Толик, ты очень сильно замахнулся, не пора ли остановится – время ещё есть. Я помню сколько раз ты выручал меня из почти безвыходных ситуаций. Знаю, как ты, рискуя жизнью, прыгнул в ледяную воду и вытащив кроху Риту из проруби, укутал своей курткой, и бежал с ребёнком километров семь к больнице, а сам при этом покрылся ледяной коркой и получил двухстороннее воспаление лёгких. Я-то в это время, спокойно слушал нравоучение прибывшего инспектора. И вот посмотри, – она стоит перед тобой, красивая и статная, в руках своего будущего мужа. Разве это могло быть, если бы не ты?
Отвечай, – повысил голос шеф,– или и это деяние твоё можно считать напрасным. Чего молчишь? Отвечай! Когда тебя спрашивают! Сейчас ты не в проруби и можешь свободно говорить. Или ты, друг мой сердечный, считаешь, что я мало сделал для тебя. Ответь, – а то закатил глаза. Ну, скажи, скажи, может, и впрямь я у тебя в долгу. Так, в чем ты измеряешь этот мой долг перед тобой. Ты даже не поговорил со мной. Вон валяется твой сотовый, мог нажать одну кнопку и поделится своей бедой с другом. Или и я для тебя уже никто?
Павел замолчал, теребя в руках пачку сигарет, пытаясь достать одну – не получилось. Скомкав пачку, бросил ею в Якута. Та, отскочив от стены, упала на пол. Рита уже давно не плакала, смотрела, как её отец распаляется всё больше и больше. Шеф рванул ворот рубахи так, что воротник, оторвавшись, вместе с галстуком слетели с его шеи. Он все лоскутки кинул на пол и попытался достать смятую пачку сигарет, но ему это никак не удавалось.
Рита, рванулось помочь отцу. Она знала, у него уже был инфаркт. Но Серёга только крепче прижал её к себе, как она ни пыталась вырваться. Он понимал, что только Якут может исправить сложившееся положение. А если нет, то всё сейчас увиденное – пойдёт прахом. Шеф, хриплым голосом закончил:
– Ты даже не соизволишь покурить с другом, прежде чем принять такое решение. Или я для тебя уже не друг?
– Ты есть, и был, моим настоящим и единственным другом, – тихо промолвил Толик. – Понимаешь, тебе есть для чего жить, а для меня смысл жизни потерял свою значимость. У меня никого нет! – Толик замолчал и отвернулся к стене.
Прокопьевич, спокойно достал из смятой пачки сигарету, распрямил её, руки у него не дрожали, и закурил. Серега отметил для себя: «Шеф хороший психолог. Но если он не остановит сейчас своего друга, то в дальнейшем не миновать беды».
– Значить, ты не желаешь покурить со мной, и не хочешь больше коптить эту землю? – спросил шеф. – Ну, это твоё личное право, а вот обязанности у тебя на этой земле остались. Но ты будешь жить, я в этом и не сомневаюсь ни секунды!
– И кто заставит меня жить дальше, ты что ли? – не поворачиваясь, тихо проговорил Якут.
– Нет не я. Ты сказал, что я живу для своих близких. Да, это так. Но насчет того, что таковых у тебя нет, ты – ошибаешься. Есть у тебя близкий и родной человек. Ах, прости, уже не один, а двое и возможно, будут ещё. Решай сам, хочешь ли ты с ними видится и помогать им.

Услышав это, Толик повернулся на кровати и, посмотрев в глаза Павла Прокопьевича, промолвил:
– Я тебя, друг хорошо знаю. Ты меня никогда не обманывал, но сейчас прости – я тебе не верю! Но если ты убедишь меня в обратном, то обещаю, мы с тобой будем жить и курить до скончания нашего века.
Увидев такой поворот дела, молодые и Надежда подошли ближе: им было важно услышать, что ответит шеф.
– Вот и чудесно, – сказал Прокопьевич и, встав, обнял Риту и Сергея, – они подтвердят правоту моих слов.
– А мы-то причём? – парень с девушкой переглянулись.
– Да притом, мои дорогие, – вкрадчиво начал шеф.– Вы знаете этого человека. Помнишь, дочь, я просил тебя присмотреться…
Толик сел на свою кровать и внимательно смотрел на молодых.
– Папа, ты хочешь сказать, что Тамара и есть, – Рита замолкла.
– …да, Толик, – утвердительно продолжил шеф. – Это твоя дочь, а у неё уже есть своя – Света. Тоня была беременна от тебя, когда вы разбежались. У меня есть все документы, подтверждающие твое отцовство, и можешь спросить у Зои, подруги делились секретами. Тебя я считал и считаю другом, но ты уехал. Я остался доучиваться, и мне была небезразлична судьба твоего ребёнка. Девочка росла и ни в чём не нуждалась. Я никогда не терял её из вида. Не забывай, – моя жена подруга её матери. Но случилось горе, тут я и пригодился. Когда я услышал от жены, что беззащитную девчушку выбрасывают на улицу, «рванул» сюда. Сколько порогов я обил, чтобы её приняли в техникум и дали койку в общежитии. Правда, с квартирой, вообще, получилось как в кино. Если друг, тебя интересуют подробности, расскажу при первой возможности.
Серёга не выдержал и, усмехнувшись, произнёс:
– Ты Якут, хотел посмотреть, в глаза тому шутнику, который дарит квартиры незнакомым людям в центре Москвы. Вот же они – смотри в них!
Толик встал и, подойдя, обнял шефа.
– Прости меня, друг, за причиненные неприятности.
– Да ладно, друг, проехали. Я давно хотел тебе рассказать о ней, но не знал, как начать, – извиняющим тоном говорил Павел Прокопьевич. – Если хочешь, дальше будем вместе решать их проблемы. Главное, что ты опять в строю, а это важно для твоего здоровья. Мы с тобой ещё не такие высоты возьмем!
Друзья обнялись, и троекратно, по-русски, расцеловались.

Затем, Толик подошел к Серёге, протянул руку и сказал:
– Спасибо за заботу, Серьга! Давай жить как раньше – в дружбе!
– Я согласен,– ответил Серёга, пожимая руку Толика.
Рита подошла и обняла за шею Якута.
– Ты, крёстный, больше так меня не пугай. Ты знаешь, как я тебя люблю,– и поцеловала его в небритую щёку.
Толик нерешительно подошёл к Надежде Николаевне, резко схватил руками её за талию и поднял над собой. «Вот ты какая, моя спасительница. Да я для тебя достану луну с неба. Прикажи!» – «Отпусти, бестолковый Странник. Тебе нельзя поднимать тяжести!» – «Теперь мне всё можно, дорогая. С сегодняшнего дня я живу по-новому, и ты будешь всегда со мной».

В этот вечер у них был праздник в квартире Надежды. Шеф всё же успел по своим делам, а Рита пригласили в гости Тамару со своей семьёй. Надо было видеть, как играл с внучкой Степанович. Он, фактически, не выпускал Свету из рук, и многократно за вечер повторил, улыбаясь: «Вот оно – человеческое счастье!» Но о том, что Света находится на руках деда, не знала ни сама девочка, ни её родители. Толик попросил коллег пока ничего не рассказывать Тамаре: «Придёт время, я сам всё им расскажу». Сергей весь вечер разговаривал с мужем Тамары – Игорем. У них нашлись общие интересы, ведь они были оба молоды и счастливы, по-своему.

Вот так заканчивалась эта зима. Затем у всех троих начались экзамены, нет, теперь у четверых. Толик, незаметно для Тамары, принимал постоянное участие в её делах и начинаниях. Его, как и Риту, выписали из больницы. На начало июля была назначена свадьба Сергея и Риты. Торжество пройдёт в родном городе невесты, её отец и мать были безумно рады, а для всех участников начались горячие дни подготовки к свадьбе. Особенно готовился Якут, держался гоголём: нашлась дочь с семьёй и любящая женщина.

Толик попросил Сергея устроить ему встречу с мужем Тамары. О чём они говорили, никто не знал, но на следующий день они вдвоём отправились в автосалон и купили машину, о которой мечтал Игорь. Вот на этой новой машине они и разъезжали по Москве, в поисках нарядов к предстоящей свадьбе. Покупали не только для невесты и жениха, а также для Тамары и её мужа. Якут не пропускал ни одного детского магазина, и оплачивал всё необходимое для внучки Светланы, не забывая делать подарки и Надежде Николаевне.

Как-то вечером, они жили в квартире Надежды, а сегодня была её смена в больнице, Толик затеял недвусмысленный разговор. Рита сразу всё поняла и лукаво улыбнувшись, сказала: «Ты опоздал, крёстный! Я уже их всех пригласила, вот только Дарья Ивановна отказалась. Твои родные поедут и проведут с нами наш медовый месяц, а может и свой. У твоей дочери, чуть больше года тому назад, после её свадьбы, не было возможности взять отпуск. Тамара и Игорь согласились приехать на мою свадьбу, и побывают на родине своей матери. Тамара никогда в нашем городе не была. Но она не знает главного – там живёт, и уже много лет, её отец, который всё не решается открыться дочери». – «Рита, ты молодец!» – только и смог ответить Якут.

Толик хотел как-то отблагодарить, ставшую ему дорогою женщину, но не знал. Видя, как друг, страдает из-за своей нерешительности, Серёга помог ему найти оригинальное решение. «Купи или закажи для Надежды Николаевны серёжки, под цвет её глаз, но с узором, как моя». Якут уцепился за это предложение. Он тоже обращал внимание, с каким интересом его «пассия», смотрит на серьгу парня.

Пройдясь по бесчисленным московским ювелирным салонам, искатели поняли: такое украшение можно только заказать. Нашли ювелира, который сможет сделать такое. Якут развернулся во всю. Заказал серёжки, колье, а так же перстенёк на пальчик своей избраннице, и чтоб в каждом предмете присутствовал узор, и небесно голубого цвета Аквамарин под цвет глаз Надежды. «Всё будет сделано из золота высочайшей пробы и так, как просит заказчик», – заверил пожилой ювелир. Толик не забыл свою дочь и внучку, им он заказал золотые изделия, под цвет их глаз и зятю, оригинальную цепочку на шею.

Стоя в салоне рядом с другом, и глядя, как дотошно тот делает заказы, Серёга подумал: «А что он подарит своей любимой на их день бракосочетания?» Ответ на этот вопрос он искал целую неделю и нашёл. Он съездил в тот салон и заказал, следующие золотые изделия: перстенёк на пальчик, размер он знал, серёжки с бело-голубым Алмазом и колье, с довольно мудреным узором. Старый приёмщик, посмотрев на эскиз заказа, и подняв голову, спросил:
– А вы уверенны молодой человек, что эта холодная Сибирь будет греть грудь вашей девушки? Насколько я понимаю, она молода и может не понять суровую красоту тех мест. Я сам там был в молодости и знаю, чем оборачивается замороженная красота. Простите старика за каламбур.
– Нечего волноваться, уважаемый. Моя девушка поймет и оценит такой подарок. Я думаю, он её и согреет. Там, в Сибири, она и не такое пережила в свои молодые годы. Так вы берётесь изготовить этот заказ?
Смотря на эскиз, пожилой ювелир воскликнул:
– Да, конечно! Я и сам давно мечтал сделать что-либо подобное, но у современных людей свои вкусы. А я не могу себе позволить выразится в таком изделии, зная, что эта вещь может вызывать восхищение, но так и будет пылиться на полке витрины – не каждая женщина пожелает носить такие украшения. А вам, молодой человек, я бы посоветовал,– тут старик достал тонко отточенный карандаш и подчертил пару линий, повернул эскиз к заказчику: – Вот в таком виде я возьмусь за работу.
Серёга посмотрел на эскиз. «Боже! Как он сам не догадался об этом. Это то, чего я желаю! Да, этот человек, видимо, на своём месте», – подумал Серёга и пожал руку приёмщика. Взяв квитанцию, промолвил: «Дерзайте, старина», – и вышёл на улицу.

В назначенное время, Серега был у ювелира. Сев на стул у стеклянного столика, он начал любоваться искусным переплетением золотых нитей и алмазов бело-голубого цвета. Колье, сережки и колечко, дополняли рисунок друг друга и создавали полноту ансамбля. Сделанные мастером ювелирные изделия передавали замерзший покой Сибири, об этом рассказывали старожилы Оймякона. «Не отвергнет ли Рита эти украшения, несущие в себе морозно-бездонную красоту?» – засомневался он, и не сразу услышал вопрос находившего рядом ювелира.
– Ну, как, молодой человек, наденет ли ваша супруга всё это?
– Этот вопрос я только что задавал себе, – честно ответил Серёга. – Думаю, да. Но, на второй день свадьбы, а до того момента, всё это будет тайной. Я вам благодарен за работу, мастер. Какую сумму я вам должен? Простите, не знаю, как вас величать.

Пожилой ювелир молча положил лист бумаги на столик. Повертев чистый листок в руках, без единой цифры, Серёга воскликнул:
– Я не понял, уважаемый, чего вы хотите? Может вам надо это? – и, достав пачку евро, протянул её хозяину частного ювелирного салона. – Вот валюта, берите, сколько нужно.
– Не надо, – старик смущённо замотал головой, – уберите, пожалуйста, деньги. Я вас прошу, просто выслушайте меня. Разрешите, я присяду, последнее время моё сердце даёт сбой. Видимо, упокоенная жена Марта совсем по мне соскучилась и зовёт к себе.
Старик, держась одной рукой за грудь в области сердца, другой ухватился за плечо парня, и медленно опустился на освободившийся стул. Затем, достал пузырёк из кармана, вытряхнул одну таблетку из него на руку и, положил валидол себе под язык, запрокинул голову, затих.
«Может, вызвать скорую помощь?» – не зная, как поступить, подумал он и медленно достал сотовый телефон, набрал ноль три. – «Скорая помощь слушает. Алло, говорите», – раздался в трубке женский голос. – «Не надо, сейчас отпустит, – прошептал старик, проведя параллельно столу рукой. – Садитесь! Я расскажу свою жизнь. Это не займёт много времени». Серёга отключил вызов – телефон умолк, и с неохотой, уселся напротив ювелира.

– Я родился здесь, в Москве, в тысяча девятьсот двадцать пятом году, а жили мы на Таганке. Я не помню того времени, но когда подрос, отец мне рассказал. Он имел ювелирную лавку, это уже был закат НЭПа. В двадцать шестом году моих родителей раскулачили и отправили под Магадан. По словам отца, моя сестра простудилась в дороге и умерла, ей было четыре года. Мои родители с ребёнком на руках, а мне был годик, осенью оказались в Сибири: там уже стояли морозы. Отец часто вспоминал ту первую зиму, прожитую в суровом краю: «Копали каменистую землю, в буквальном смысле, руками, ни инструмента, ни строительных материалов – не было. Выкопанные ямы накрывали ветками, мхом и землёй, а стены замазывали илом, чтоб не осыпались. Так и зимовали. Многие землянки, под давлением снегов – обрушивались, погребя переселенцев». Вот такие были условия жизни нашей и многих других семей, сосланных в Сибирь. Моя мать не вынесла первой зимы. Многие не смогли перенести морозы и голод, а с приходом тепла, начали погибать от гнуса. Не знаю, как отцу удалось сберечь меня. Может его дело, помогло. Помню, я пацаном, плавил золото на костре, а отец отковывал, вытягивал, катал и спаивал, как говорят – на коленях, то есть вручную.
В сороковом я женился на Марте. Отца моего уже не было в живых. Осенью сорок первого мне исполнилось шестнадцать лет, и я прибавив себе два года, с земляками оказался под Москвой на передовой. Марта осталась одна, её родители тоже умерли. Кое-чему она успела у меня научиться. Так и жила, работала и ждала меня с фронта. К Марте я вернулся в сорок седьмом, и с японцами успел повоевать, и дослужить, что полагалось.
Мы переехали в Москву и поселились на Арбате. Я был хоть куда: молодой, грудь полна орденов и медалей. Думал, заживём, дети пойдут. Да не тут-то было. Марта стала чахнуть. Детей не могла иметь, заморозилась сильно в Сибири. Я с ней – по врачам. Куда только не возил, мёрзнет даже дома у печки. Всё говаривала: «Вошла в меня, тишина сибирская». Она мне не раз рассказывала: «Сижу, бывало, не шелохнусь, боюсь, ещё холодней станет, и только мысли о тебе согревают. Как ты там, горемычный, воюешь? И мысленно, вместе с тобой иду в атаку, а кругом бомбы и снаряды рвутся и от них таким теплом отдаёт, хоть разувайся и беги дальше босиком». В пятьдесят третьем – умер Сталин, а летом, и моей лебёдушки не стало. Вот так и жил один, ни друзей, ни тебе родни. А как вас зовут, молодой человек? – спохватившись, спросил ювелир.
– Меня зовут Серёгой, а товарищи кличут – Серьга.
– Я так и предполагал, занятная вещица у вас в ухе. Ну да ладно. Возьмите коробочки, вон на полке и сложите в них ценности. Это вам мой подарок. Так сказать, лебединая песня, в память о моей Марте. Ступайте, с богом, – старик замолчал и махнул рукой.

Серега встал, хозяин ювелирной мастерской настороженно смотрел на него, подошел к стойке, на которой лежали всевозможные броши и кольца, и взял пустую шкатулку, сложил в неё подарки для любимой. Посмотрев на старика, тот сидел, прикрыв одной рукой лицо, а другую держал за пазухой у сердца, сказал. «Не знаю, чем я вас обидел? Но благодарю за красоту, сделанную вами», – и, повернувшись, открыл входную дверь. За спиной услышал четкий голос.
– А почему вы больше ни чего не взяли? Там на стойке много ценных вещей.
– Я не вор и взял только то, что заказывал. А то, что вы сами не хотите брать деньги за сделанную работу, так это ваше право, – и занёс ногу над порогом.
– Стойте! – приказал ювелир. – У меня к вам один вопрос. Скажите откуда у вас эта серьга?
– Я снял её с убитого.
– Вы убили того человека?
– Нет! – коротко ответил Серёга, и повернувшись, продолжил. – Этот человек был убит на много раньше, чем я его нашёл. Вы сами мне говорили, как там холодно зимой, и знаете, сколько может лежать тело в вечной мерзлоте. Поэтому, разрешите, я просто пойду.
– Минуточку, молодой человек, – буквально взмолился ювелир, – прошу вас, присядьте, пожалуйста, для меня это важно.
Парень недоумевал, – какие резкие контрасты, то он больной и немощный, то вдруг кричит и командует, а то просит и умоляет, не человек, а ходячий театр.
– Понимаете, уважаемый, вы ведёте себя, как хороший артист на сцене. Только я не пойму чего вы добиваетесь. Вы, даже не назвали сумму, за выполненную работу, а я не раз спрашивал. Что вы теперь давите на мою жалость. Да, ваше изделие это вершина искусства в этом я убеждён и прямо сказал об этом. Может, кроме этого труда вы обладаете и другим даром – вымогательство. Так не стесняйтесь, договоримся, я заплачу. Чего вы хотите? Вон и трафаретку на дверь повесили: Закрыто. Давайте, выкладывайте ваши козыри. Я жду!
– Я вас прошу, молодой человек, успокойтесь и давайте мирно поговорим.
Серега подошёл, вял стул, и отодвинув его от стола и сел:
– Я спешу. У меня масса дел. Меня ждёт мой раненый товарищ, и вообще, я хочу курить!
– Курите, курите, Серёжа, не стесняйтесь. Пепельница вон там, на стойке, – указал старик.
Серёга дотянулся до стойки, взял пепельницу и достал пачку сигарет из кармана, бросил одну сигарету в рот стал искать зажигалку.
– Держите огня! – сказал ювелир, и вытащил из-за пазухи руку, в которой был зажат пистолет: немецкий дамский «Вальтер».
Серёга потянулся кончиком сигареты к дулу пистолета: здесь, в Москве, такие зажигалки продаются почти на каждом углу. Ювелир щёлкнул переключателем стоящим почти на стволе пистолета, а потом только нажал на спуск: раздался щелчок и на кончике ствола заплясало пламя. Он спокойно подкурил, наслаждаясь дымом, смотрел на хозяина. Старик положил зажигалку на стол и попросил:
– Расскажите мне, как вы встретились с тем человеком? – указывая на серьгу в ухе парня.
– Я с этим человекам не встречался, и даже не слышал о нём, пока не откопал. Когда увидел его тело, не удержался, снял неё, – Серёга потрогал серьгу в своём ухе. – А вот сейчас я понял, что эта прелесть сделана вами, или ошибаюсь?
– Нет, молодой человек, вы не ошибаетесь, это моя работа! – с гордостью в голосе ответил ювелир.– Эта серьга предназначалась, конкретно лишь для одного, и далеко не чужого для меня человека. Я ни когда не мог представить, что ещё кому-то, кроме Совы, она может подойти. Я ещё в ваш первый приход убедился в этом – вам Серёжа, она даже к лицу. А зачем вам надо было откапывать покойника?
– Мне нужна была яма, – начал Серёга, – чтобы засыпать двух негодяев, подло убивших моего друга и ранивших товарища. Когда копал, то наткнулся на него. Теперь с Совой лежит его убийца – Тунгус и второй, напавший на нашу артель. При отборе, их отвергли, а взяли меня. Правда, и мне тот «зверюга» оставил метку, – Серёга сдёрнул с головы бейсболку и показал уже затянувшийся шрам, – а ваше изделие прикрывает, тот кусочек уха, который он успел откусить пулей.
– С ним меня познакомил Сова – Виталик, сын моего фронтового товарища. Но я всегда считал Тунгуса плохим человекам – так оно и вышло,– грустно сказал ювелир. – Бывало, принесёт золото и торгуется до бесконечности, а я то понимаю, что он ворует у своего же шефа. Павел, их шеф, простецкий и хваткий мужик. Как ему расскажешь о воровстве, убьет ведь в горячке.

Серёга достал новую сигарету, он понял, какого Павла имел в виду хозяин ювелирного салона. Когда прикуривал, вновь ощутил на себе настороженный взгляд. Ювелир смотрел внимательно за его действиями и с облегчением вздохнул, когда он положил зажигалку на стол.
– Возьми её себе, это мой подарок тебе, – пододвигая пистолет-зажигалку поближе к парню, предложил старик. – Я её сделал сам, для встреч с такими плохими людьми, как Тунгус.
– Спасибо, не надо! – отказался Серёга. – Такие везде продают. Я и так вам немало должен, но не знаю, как отблагодарить. Вы хотя бы назовите своё имя.

Ювелир встал и, наклонив голову, сказал:
– Разрешите представиться, – Карл Самуилович Шендер. Я сегодня не ломал комедию. Я действительно сильно болен, и поэтому дарю тебе, Серёжа, эти ювелирные изделия. Потому что, и ты для меня сделал немало, покарав негодяя. Пусть эти украшения, несущие тепло моих рук и жены Марты, в трудную минуту согреют ослабшую душу их хозяйки, и придадут сил, а в счастливые мгновения преумножат радость. Ты не хочешь принять в подарок эту вещицу, не зная её способностей. Смотри!
Ювелир взял в руки пистолет-зажигалку и, переставив флажок в нижнее положение, прицелился в вазу с цветами, стоявшую на шкафу, и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок, и звон падающего стекла, от разлетевшейся хрустальной вазы: цветы, еще какое-то время стояли, а потом посыпались на пол. «Бери, парень, возможно, эта вещица выручит тебя в трудный момент. Сейчас принесу запасные патроны, а заодно и веник», – протянув универсальное оружие, сказал ювелир, и скрылся за дверкой у шкафа.
Переведя флажок в прежнее положение, Серёга положил зажигалку во внутренний карман пиджака. Из-за шкафа вышел Самуилович, с веником и коробкой в руках. Подав коробку, сказал:
– Это ещё один подарок от нас. Я понял, вы, молодой человек – честный и порядочный. Делая это, я вкладывал душу, пытаясь умолить богов, и полагал, что это творение никто не увидит. Но, после нашей беседы, понял, что за человек будет возле вас всю жизнь – это Богиня!
Он хотел ещё раз поблагодарить ювелира, но Самуилович уже мёл стёкла от вазы, и казалось, забыл о его присутствии. Ему не оставалось, как покинуть ювелирную мастерскую.

Серёга быстро прошёл в «мужскую» комнату» – двух комнатная квартира Надежды Николаевны была негласно поделена на две половины, во второй жили дамы. С замирание сердца и с какой-то тревогой он открывал подарок старого ювелира.
«Это же надо, как он играл! То так, то сяк, а у самого в руке пистолет. Видимо хотел разобраться во мне, что за «фраер» такой, подцепил чужую вещь и носит у всех на виду. Но мастер он классный! Как он выполнил заказ – загляденье!» – думал Сергей.
Увиденное сразило его наповал: там, в отдельной коробочке, лежала диадема, – это была недостающая часть всего комплекта, для Риты. «Какой же я дурак, даже не подумал о ней! Без этой диадемы, впитавшей в себя основной узор остальные украшения – ущербны. Это вершина, в буквальном и переносном смысле, комплекта украшений. В ней проявляются все черты и качества каждого, отдельно взятого ювелирного изделия, входящего в ансамбль. Ай да Карл Самуилович, такого ювелира ещё не видела Земля. Ну, удружил, старый чародей!» – и восхищённо, поднял диадему над головой.
«Ах!» – раздался возглас. Серёга повернулся и увидел: Надежда Николаевна, закатив глаза, сползает по дверному косяку. Положив украшение в коробку, он подскочил и помог встать осевшей женщине. «Принеси воды» – тихим голосом попросила хозяйка квартиры. Он устремился на кухню и принёс стакан воды. Надежда залпом выпила и промолвила: «Ещё». Второй стакан она пила мелкими глотками, руки её мелко подрагивали.
– Ты что, был на приеме у Снежной Королевы, и она тебя одарила такой красотой? – пытаясь улыбнутся, спросила Николаевна.
– Да это…
– Молчи, молчи! Всё я понимаю. Рита будет без ума от такого подарка. Пошли на кухню, – сказала женщина, и запустила как всегда, свои пальцы ему в волосы. – Поешь и поговорим. Вас молодых учить и учить нужно.
Пока он ел, Николаевна говорила:
– К той вещи, что я видела в твоих руках, нужно платье, но не простое, и туфельки. И сделай так, чтоб она об этом не знала.
– Да! – воскликнул Серёга. – Именно этого я и хочу. Но как?
– Непутёвый ты ещё, Серёжка! – простодушно промолвила Надежда. – Простого решения не можешь найти! Слушай меня, едешь к портнихе, у которой твоя Маргарита заказывает наряды к вашей свадьбе, и сам заказываешь то, что хочешь для своей благоверной. Портниха решит, какой фасон подойдёт твоей будущей жене. У опытной модистки хорошая память и она тебе сошьет нужный наряд. Главное обрисовать портнихе всё в натуре.
Возмущённый парень поднял брови.
– Да нет, непонятливый, – продолжила Надежда.– В натуре, это-то, как сейчас выглядит человек. Любая портниха помнит фигуру клиента, и знает, как сшитая ею вещь, выглядит, когда её владелец двигается. Понимаешь это её работа, и каждая строчка материала проходит через её руки. Вы, молодые, думаете, прострочил строчку на машинке и готово. Нет, в любом деле есть тонкости, и мастер их знает, а в этом особо – на кончиках пальчиков.
– Слушай, Николаевна, а откуда ты всё это знаешь, а? – восхищённо спросил он.
Я училась на модистку, и немного работала, – ответила кокетливо женщина. – Серёжа, ты покажи портнихе ту вещь, что поразила меня, она и подскажет какой материал подойдёт к такому платью. С завтрашнего дня я начну учить тебя танцевать. Ты же знаешь, на каждой свадьбе, первый танец – молодых.
– Спасибо, Николаевна, меня действительно многому не учили.
У него были ещё вопросы, к своей наставнице, но в это время вошёл Якут и с порога сказал: «О чём, это вы здесь, воркуете?» – «Это только с тобой, я могу ворковать, мой неугомонный странник, – сказала Надежда и, обхватив руками, прижалась к нему. – Я тут объясняла парню, простые вещи. Ты же знаешь, как нынешняя молодежь воспринимает жизнь. Они просто не понимают, для чего эволюция так старалась над человеком, и дала два уха и два глаза, и только один язык и тот за зубами! – чмокнула в щёку Толика пошла к двери, сказав: – Простите, мужчины, но я на работе отпросилась на минуточку, там у меня больные, а вы, похоже, уже здоровы».

На следующий день Серёга был у портнихи. Показал мастерице колье и объяснил свою проблему. Та всё поняла и согласилась помочь. Но для выполнения заказа потребовалась определённая ткань. Петрович потратил немало времени, что бы её найти. В назначенное время платье было готово, и Серёга подобрал к нему туфли. К собственной свадьбе он был подготовлен полностью, обручальные кольца уже были куплены.

По приезду в Зеленогорск, Серёга остановился в квартире Даниловича. Жена Вячеслава, Нина Ивановна, радушно встретила парня и поселила в светлой комнате. Этот, многоэтажный дом находился в километре от усадьбы родителей его любимой. Сам Данилович в это время работал в Оймяконе на строительстве их шахты. Толик разместил приехавших вместе с ним на свадьбу молодых, дочь с семьёй и Надежду Николаевну, в своём доме, что стоял по соседству от усадьбы Прокопьевича. Он открылся перед дочерью, и Тамара признала отца.

В первый день приезда из Москвы, они все собрались и пошли на могилу Алексея. Плакали, даже мужчины, а мать и Рита рыдали, не переставая. Сергей не плакал, а сосредоточено смотрел на могильную плиту с которой ему улыбался друг. Выше фотографии Алексея был выгравирован на чёрном граните улетающий вороненок. «Ты, друг, действительно стал сыном для этой безутешно рыдающей женщины, – думал он, видя горе Зои Ивановны. – Ты открыл для неё свою душу, и она тебя впустила сыном в свое материнское сердце. Но как так получается, я здоровый, крепкий и молодой, стою здесь, рядом с будущей женой, а ты Алексей Малов, в таком же возрасте – в сырой земле. Где сейчас твоя душа? Может, ты видишь нас и радуешься нашему счастью? Дай бог, чтоб у тебя там всё было хорошо» – думал он.
Вечером за столом у шефа поминали Малова Алексея Владимировича. Серёга много выпил. Это потом ему рассказал Якут, как они вдвоём с Игорем несли его в квартиру Седого. Сам он ничего не помнил.
Надежда Ивановна, с Тамарой, наводили порядок в холостяцком доме, а мужчины проводили свободное время на реке, на берегу которой возвышался город. Степанович всегда брал с собой внучку Свету.
Серёга же, всю неделю до свадьбы, гулял – в одиночестве, по берегу ручья, где год назад проходил его отбор. Обязательно заходил в покосившуюся хибарку и, сидя у костерка, вспоминал те далёкие деньки, с которых, по сути, и началась его новая жизнь.

Приближалась суббота, назначенный день свадьбы. В пятницу приехал Данилович. За ужином, Сергей обратился к чете Архиповых, указав на сумку, привезённую им из Москвы, попросил:
– Нина Ивановна и Вячеслав Данилович, мне нужна ваша помощь. Я прошу вас принести мне эту сумку в воскресенье утром, в дом Прокопьевича.
– Да, конечно, в чём вопрос, сделаю, – ответил Данилович.
– Сиди уж – несун, – остановила его жена. – Серёжа ты ни о чём не беспокойся! Я сама принесу твою сумку в дом Зои Ивановны. А ты, горе моё седое, помалкивал бы лучше, в воскресенье тебя краном не подымешь, а всё туда же, только пообещать можешь.
– Опять завелась с пол оборота, – оправдывался Данилович.– Ну, постараюсь не пить много, нутрия моя – жёсткошерстная.
Серёга уже знал, что Седой так обращается к жене, чтобы умилить её. В тот вечер они втроём долго сидели на веранде. Данилович рассказывал, как он познакомился с Ниной, и об интересных моментах их совместной жизни. Ивановна, перебивая мужа, дополняла отдельные детали рассказа. Серёге было интересно слушать эту чету. Больший отрезок жизненного пути ими был уже прожит в совместной и, по-своему, счастливой жизни.
За полночь разошлись спать. Он долго лежал у раскрытого окна, любуясь звёздным небосводом в эту теплую, июльскую ночь. «Где-то там, наверняка, есть и моя звезда!» – и не заметил, как уснул.

Утром парня разбудили родственники Даниловича, приехавшие на его свадьбу. Пока он умывался и собирался, Нина Ивановна приготовила завтрак, поели все вместе, в том числе, и прибывшие гости. Ещё завтрак не закончился, стали подъезжать машины свадебного кортежа. В обязанности жениха входило украшение машин, этого Серёга не знал и не учёл. Но он зря волновался, у Нины Ивановны всё было приготовлено. Начали подходить нарядные родственники, соседи, и каждый приносил цветы.
Через какое-то время, машины было не узнать, кроме разноцветных ленточек, на них были закреплены цветы, и весь кортеж выглядел, как цветущая клумба. Работая на строительстве шахты на ручье Талом, Данилович не забыл, про свои обязанности перед молодоженами, и привёз подарок. Кукла – загляденье, была сделана местными умельцами из оленьего меха, и одета в национальный костюм коренных жителей Севера. «Эту куклу,– говорил Данилович,– я привёз в подарок своей племяннице. Она оценит работу местных мастеров». Куклу посадили на капот чёрной «Волги» и закрепили ленточками. На этой машине поедут молодожёны и их свидетели – Игорь и Тамара.
Все приготовления были закончены. Серёга с Игорем сели в «Волгу», и гости со стороны жениха, тоже расселись по машинам: картеж направился к дому невесты. У дома Риты их уже ждала, нарядно одетая родня невесты. Данилович, как представитель жениха, соблюдал народные традиции: прошёл торг и выкуп невесты, а так же и другие народные обряды.
За прошедшую неделю Серёга с Ритой виделись мимолётно, а когда он увидел любимую в белоснежном платье, поразился: голубые глаза, как полевые васильки, влекли его, а её чёрные волосы, уложенные в сложную причёску, подчёркивали красоту невесты.

В загсе всё происходило тожественно и чинно. Под вальс Мендельсона, молодые, обменявшись кольцами и расписавшись в журнале регистрации, под шквал аплодисментов и овации родственников, впервые поцеловались прилюдно. Затем на машинах объехали многие достопримечательности города, в котором росла невеста. Сидя в свадебной «Волге» рядом с Сергеем, Рита, держа его руку в своих ладонях, рассказывала мужу: «Будучи девчонкой, я, глядя на проезжавшие свадебные машины, мечтала о том времени, когда буду сидеть в такой же с любимым. И вот этот момент!» В ответ, счастливый Серёга отводил взгляд от домов, украшенных мозаичным панно и целовал жену. Слыша их разговор и приняв настроение молодожёнов, находившиеся с ними рядом Тамара и Игорь, тоже целовались. Чем несказанно радовали Степановича, сидевшего за рулём машины, а на переднем пассажирском сидении, держа на коленях, Свету, находилась его Надежда.
Молодожёны возложили цветы к памятнику Ленина, к обелиску воинам Великой Отечественной войны, к подножью Маяковского, и к скульптуре Молодых строителей. Также побывали и в других памятных местах города. Затем, поехали на «Зеркальное озеро».

Приезд их кортежа на озеро привлёк всеобщее внимание: тут уже находилась другая свадьба, отмечавшая своё торжество под кронами деревьев, чуть в сторонке от отдыхающих – день был солнечным и жарким. Их свадебную процессию сопровождала сбежавшаяся ребятня, девочки рассматривая наряды невесты, а парни с завистью глядели на серьгу жениха: следом двигались родители детей, присматривая за своими чадами.
Гуляя по дорожкам, между белоствольных берёз и наслаждаясь местной природой, Серёга не переставал любоваться любимой. Люди с любопытством посматривали в их сторону, восхищаясь молодыми и их свидетелями: «Молодец, Толик! – оценивая наряды, рассуждал он.– Одел подобающе Тамару и Игоря. Для него они молодые и есть. Как же Рите идёт белое платье! – и сомнения все больше тревожили душу. – А правильный ли выбор сделал я, покупая для неё, то платье и украшения?» Жена заметила озабоченность на его лице и спросила:
– О чём это ты, Серёжа, всё время думаешь?
– Да так,– уклончиво ответил он и, видя, что любимая насупилась, добавил. – Можно я тебе об этом скажу завтра?
– Хорошо!
Там, на озере, произошел курьёзный случай. Из толпы любопытствующих людей, прозвучал возглас, шутка. «Да это как «Твикс», два в одном! – на шутника шикнули окружающие, а мужчина добавил: – А что тут плохого! Идут две счастливые пары, на одной свадьбе!». Похвальную реплику Серёга услышал и в адрес куклы. Одна девочка говорила другой, но так, что многие слышали: «Смотри, а кукла похожа на невесту!» Подружка тихо ответила: «Не кричи, а то невеста услышит, и обидится. Я и сама это вижу». Погуляв у озера, молодые и гости сели в машины и свадьба направилась к дому невесты, где их, уже ждали.

Подъехав к дому и усиленно сигналя клаксонами, машины остановились возле нарядных гостей. Мать, Зоя Ивановна, и отец, Павел Прокопьевич, стояли на первой ступеньке крыльца – встречая молодых, хлебом и солью на вышитом рушнике. Молодожёны, подойдя к родителям, поклонились им в пояс и, отломав от каровая по кусочку, обмокнув хлеб в соль, съели.
Отец Риты произнёс:
– Тебя, мой сын – Березин Сергей Петрович, и тебя, моя дочь – Березина Маргарита Павловна, поздравляю с законным браком и желаю вам долгой и счастливой жизни.
Зоя Ивановна добавила:
– Я присоединяюсь к словам моего мужа, пусть с вами будет согласие и Бог, – и перекрестила молодых иконой «Казанской Божьей Матери».
Серёга выступил вперёд и обратился к родителям жены: «Павел  Прокопьевич и Зоя Ивановна, разрешите, я Вас буду называть папа и мама». – «Да, сынок! – хором ответили они.
– А теперь, дети мои, и гости дорогие, проходите в дом. Отметим образование молодой семьи, – сказал Павел Прокопьевич, кланяясь в пояс.

Вся свадьба проходила под открытым небом, во дворе дома: над накрытыми столами был натянут шатёр из сплетенных трав и цветов. Потом, когда стемнело, Серёга оценил полное назначение этого шатра: загорелись лампочки, над сидевшими за столами людьми, и всё пространство преобразилось. В тот вечер произошло много хорошего, для молодых и гостей: звучали тосты, слышался звон хрустальных фужеров, и под громкоголосое «Горько» – молодожёны целовались. Веселье продолжалось за полночь, пели песни под гармонь, танцевали, и молодые и старые. Молодым преподнесли много подарков, а какой огромный торт был доставлен к столу!

Наутро, Серёга, проснувшись, тихо встал, стараясь не разбудить жену, а она ещё крепко спала в их брачной постели, после бурно проведённой ночи. Он, огляделся в спальне – сумки не было. «Значит, сюда никто не заглядывал. Но тогда где искать? Не могла же Нина Ивановна забыть о его просьбе?» – подумал он, и тихо приоткрыл дверь спальни – поклажа находилась за дверью. Содержимое сумки, Тихонько, разложил на столе, застеленном белоснежной скатертью. Он посмотрел на своё творение и как мышка, залез под одеяло к жене, та с спросонья спросила: «Что это ты, там шуршал газетами. Спи ещё рано». Серёга поцеловал её в губы, и насладившись ответными ласками и прелестями жены, заснул.
Когда он вновь открыл глаза, увидел, что Рита стоит у стола с разложенными для неё подарками, и изучающее смотрит. Затем, она повернулась и пошла в душ. Выйдя из душа, Рита долго сушила волосы феном у зеркала. Серёга делал вид, что спит.
В дверь постучали. Затем послышался голос Ивановны: «Просыпайтесь, молодожёны! Гости уже собрались, и волнуются, ожидая вас». – «Подожди мама, немного, сейчас мы будем готовы», – откликнулась Рита и, повернувшись к мужу, сказала: «Вставай, Серёжа! Гости заждались. Твоя одежда в ванной висит».
Серёга быстро встал и направился в ванную комнату. Он ополоснулся под душем и, отодвинув шторку, увидел предназначенный для него костюм и рубашку: как раз впору и цвет – летний. На полочке перед зеркалом лежала в коробочке золотая цепочка, он надел её. Смотря на себя в зеркало, понял – всё гармонирует, а на цепочке были переплетённые в пожатии руки и над ними – сердечко: «Красиво и со значением», – отметил он и, обув туфли, вышел из ванной комнаты.
Его встретила уж одетая Рита: платье на ней сидело безупречно и при любом, даже не значительном движении, создавалось впечатление, как будто вспархивают миллиарды снежинок и тут же неспешно оседают на землю. Все золотые украшения на ней, только подчёркивали этот танец снегов. Диадема в её чёрных волосах, венчала всю эту морозную красоту и передавала приближение неминуемой весны. Он опешил от такой красоты, и что бы оправиться от смущения, спросил.
– Рита, а туфельки не жмут?
– Нет, милый, они в пору, – и поцеловав его, сказала. – Спасибо за подарки. Пойдём, нас ждут.
– Любимая, это тебе спасибо за заботу и подарки, – и нежно поцеловал жену.

Молодожёны, открыв дверь спальни, вышли. За дверью их ожидала мать.
– Ну, что вы не торопитесь … – начала она и оборвала фразу, восхищенно смотря на дочь. – Да, хорош наряд! – после некоторого молчания произнесла она. – Только это может не понять отец. Мы всегда старались жить скромно, и не высовываться перед соседями. Но, этот наряд!
– Успокойся, мама, – это всё подарил мой муж. Я сама только узнала об их существовании и очень ему признательна. Пойдёмте к гостям, раз нас уже ждут.
Когда они втроем вышли к сидящим за празднично накрытыми столами гостям, раздался гул восхищения и редкие аплодисменты. Зоя Ивановна, чтобы предотвратить ненужные объяснения, объявила присутствующим: «Смотрите дорогие гости, какой подарок преподнес мой зять своей жене». После её слов, гости начали активно аплодировать.
Данилович встал и, чтобы разрядить обстановку выкрикнул: «Вальс молодым!» Сидящие гулом одобрения поддержали его. Под затихающие возгласы зазвучала симфония Чайковского «Зимние грёзы». Молодые супруги закружились в ритмах вальса. Наряд Риты соответствовал мелодии, и костюм Серёги подходил по расцветке. Серёга нежно вёл жену в танце так, как его обучила Надежда.

Мелодия вальса стихла, а молодые, несколько минут, стояли, прижавшись друг к дружке, поражённые увиденным, гости сидели тихо, затем шквал рукоплесканий и свист, заполнивший дом, вырвался на улицу, через открытые окна: голуби, сидевшие на соседской крыше – взвились ввысь.
Потом звучали тосты, люди веселились и радовались за молодую семью. Один раз, Серёга с Толиком вышли перекурить на крыльцо. «Серьга, обратился к нему Якут, разреши и я потанцую с твоей женой? Она сегодня такая необычная. Вон и Данилович уж с ней танцует». – «Иди, разрешаю…» Толик не дослушал, бросил недокуренную сигарету и скрылся за дверью. Оставшись один, он услышал разговор двух пожилых соседок, судачивших на лавочке.
«Клава, ты видела сегодня молодую? Ну и красотища! Видимо, её наряд стоит не малых денег?» – «О чём ты Анюта говоришь – молодой-то из самой Москвы родом. А там зарабатывают такие деньжищи… Вон, недавно, по телевизору показывали их загородные дома и сколько миллионов они стоят. А ты говоришь платье дорогое! Да для столицы это копейки…» Дальше Серёга не слушал их болтовню, ушёл к любимой.

Вечером, когда гости разошлись и женщины убирали посуду, искатели остались одни. Игорь увёл жену в дом отца: Света закапризничала, видимо не привыкла к такому шуму.
Толик, обращаясь к Прокопьевичу, сказал: «Шеф, а давай поужинаем. У меня от выпито шампанского урчит в животе. Не будем, мелочится, и пить эту хвалёную водку. Неси, друг, наш напиток. Ведь мы отдали замуж не просто твою дочь Риту, а нашу – Принцессу и за кого, за Серьгу! Да, ученик мой, ты уже не первый раз обошёл меня на повороте,– и выразительно посмотрел на Надежду Николаевну. – Но, я не в обиде на тебя, так и должно быть. Принцесса, дай взглянуть на твою корону». Рита сняла и протянула ему диадему.
– Слишком мудрёно она изготовлена,– задумчиво произнёс Толик. – Серьга, а у кого ты её заказывал?
В это время зашёл Прокопьевич, поставив две бутылки спирта на стол, протянул руку к Якуту, со словами.
– Дай мне, друг, эту вещицу. Я постараюсь навскидку определить мастера, – и, получив украшение, стал рассматривать, затем сказал: – Зоя, голубушка, принеси мне колье, которое я дарил тебе к последнему юбилею.
– А зачем ходить, Павлуша, оно на мне,– Зоя Ивановна сняла колье и протянула его мужу.
Шеф какое-то время сравнивал эти две абсолютно разные по значению ювелирные вещи, наконец, выдохнув, уважительно промолвил:
– Да, жив ещё старый мастер, и силён по прежнему! А своё мастерство оттачивает, – и, подняв голову, посмотрел на окружающих, его близких людей, продолжил: – Вы, все сидящие за этим столом, знаете или знакомы с его произведениями искусства, и ты Данилович и ты Степанович. Толик, твоя долгожданная пассия –  Надя, тоже носит украшения, сделанные его руками. Вот теперь и моя дочь, благодаря своему мужу, тоже будет носить его изделия. Ну что, мужики, сидите, наливайте, – подтолкнул он нерешительных компаньонов. – А дамам налейте, что хотят.
Мужчины стали ухаживать за женщинами. Якут спросил у Нади: «Чего ты хочешь, выпить – дорогуша?» Николаевна, смотря, как Серёга совсем чуть-чуть плеснул в рюмку Рите спирту, ответила: «А давай, мой долго блуждавший Странник, плесни и мне чуток вашей. Я ведь её, родимую, пивала в молодости. Мы с моим муженьком, царство ему небесное, много поколесили по «северам», пока он не простыл. Я ухаживала за ним в больнице, но видно молодая была, многого не понимала, а может, не знала. Да и оборудование тогда в больницах было другое, вот он несчастный и помер. А я так больше и никуда не пошла, осталась в больнице работать. Подучилась в медучилище. А когда вас привезли, я увидела тебя – мой долгожданный Странник, – Николаевна ткнула кулачком Толика в грудь и продолжила:
– Дала себе зарок: Во что бы то ни стало – вытащить тебя из лап смерти. Слишком долго я тебя ждала. Сейчас и здесь я поняла – мы тут все свои. У тебя, Толик, есть и другие свои, ты их нашёл, это хорошо, придём домой я полечу внучку. Вы все и так много сделали для Тамары и Игоря. А сегодня ты, Рита, подталкивала их вперёд, как молодых, но это твой праздник. Я бы, наверное, так не смогла перешагнуть через себя. Свадьба бывает раз в жизни! И что бы уступать своё место другой, надо иметь большое понятие, как самой, так и партнера. Вы, действительно, много пережили все вместе, и понимаете больше чем я. Но эта свадьба была не только ваша, и Тамары с Игорем, но в том числе и моей. – Тут она немного помолчала и добавила:
– Я, Чекан Надежда Николаевна, девичья фамилия Найдёнова, находясь в полном сознании, прошу Вас, здесь присутствующих, отдать мне в мужья, если, конечно он сам согласен, Анатолия Степановича Собинина, по кличке Якут. Я клянусь быть рядом с ним в радостях и печалях, до конца своих дней!

У всех присутствующих, после её слов, на лицах читалось не то недоумение, не то растерянность. Первым взял себя в руки шеф, он подошел к Толику и спросил:
– Ты, Собинин Анатолий Степанович, согласен отдать себя в руки этой женщине?
Якут молчал. Тогда шеф, повысив голос, повторил:
– Ты, Собинин Анатолий Степанович, согласен ли взять в жёны Чекан Надежду Николаевну?
– Да! – сказал Толик. – Я согласен взять в жёны Надежду Николаевну и даю ей свою фамилию Собинина.
Шеф поднял свой стакан и сказал:
– Прошу молодых поцеловаться и выпьем за их здоровье.
– Минуточку! Прошу подождать одну минуту, – воскликнула Зоя Ивановна и, поставив свой стакан на стол, скрылась за дверью.
Через короткое время она вошла, неся две бархатные коробочки, и протянув их мужу, сказала:
– Это Павел купил для молодых, а они приехали со своими кольцами.
– Простите, дети мои,– начал шеф. – В Москве я закрутился, и у меня совсем вылетело из головы, что я купил вам обручальные кольца. Я просто забыл сказать вам, а вот теперь они оказались к месту и ко времени. Спасибо мать, что вовремя вспомнила! – и как ни в чём не бывало, продолжил: – А теперь, прошу молодых обменятся кольцами.
Кольцо Толику было впору, а Надежде немного мало. «Ничего пообещал шеф, старый мастер раскатает под размер, а пока выпьем за новую пару». Все выпили и крикнули «Горько!» Под одобряющие крики Надя и Толик целовались. Закусив после первой, шеф сказал:
– А теперь я скажу вам, за кого будет следующий тост, он будет за здоровье Карла Самуиловича Шендера. Это он сделал все эти вещи для нас и наших близких, и кольца для тебя и твоей жены, друг, – Павел хлопнул Якута по плечу. – Так давайте же выпьем за здоровье, и золотые руки мастера.
– Стойте! – крикнул Серёга. – Не пейте, я сейчас, одну минуту, – и скрылся за дверью, ведущую в спальню молодых.
Уходя, он слышал голос отца: «Да что же это такое! Ну никак не дадут спокойно выпить. Прямо интересно, что нас ждёт впереди?» Серёга вошел, неся пистолет-зажигалку и, протягивая её шефу, сказал:
– Вот последний подарок Карла Самуиловича.
– Откуда она у тебя?– спросил шеф. – Карл никому её не показывал, и мог доверить эту вещь только близкому человеку.
– Эту вещь, больной Карл Самуилович, мне отдал собственноручно. А когда я пришёл, чтобы пригласить его на нашу свадьбу, он уже был на небесах, со своей Мартой.
– А ты,– шеф подбирал слова, – знаешь для чего она?
– Да. Я не хотел её брать, то есть брал, но не так. Самуилович мне всё наглядно показал, – ответил Серёга.
– Убери, потом поговорим, – властно сказал шеф.
Серёга, пожал плечами и положил зажигалку в карман, всем своим видом показывая полное недоумение.
– Прошу всех помянуть уникального мастера Карла Самуиловича Шендер, – с грустью в голосе, сказал Прокопьевич и поднял стакан.
Все выпили не чокаясь. Затем женщины стали убирать со стола, а мужчины вышли покурить на крыльцо. Было уже темно и пасмурно. Павел включил освещение на веранде. На свет лампочки, сразу слетелись ночные мошки, смотря в тёмное небо, шеф предложил: «А давай, сын, закурим. Угощай!»

Серёга, достал пачку сигарет, и угостил всех, давая прикуривать от пистолета-зажигалки. Он видел, как напряжённо смотрит шеф, на его действия. Петрович сказал:
– Я виноват, папа, сказав тебе неправду. Ту зажигалку, которую Самуилович мне подарил, я потерял, или у меня её украли. Чтобы не обижать старика, я купил себе такую же. Таких вещей в ларьках Москвы много, – и отвернулся от света, чувствовал, как его лицо заливает краска стыда.
– Твое признание, лишь повысило моё уважение к тебе, сын! – с облегчением выдохнув, тесть хлопнул рукой по плечу зятя.
Пока курили, Серёга рассказал, что узнал от Самуиловича, про то, как Тунгус воровал золото у артели, и кто был для ювелира Сова. «Вот, «гад», – воскликнул Якут. – Я так и знал, что эта скотина – вор. Чувствовал же, чувствовал, не всё золотишко отдаёт шефу!». Немного постояли, куря и глядя в сумерки. Затем, шеф неожиданно воскликнул: «Пойдёмте в дом, дельце есть»

– Сегодня у нас был насыщенный новостями день. Сейчас мы решим ещё один немаловажный вопрос. Мы с женой, предлагаем свадебную поездку молодожёнам. Вам Серёжа и Рита, и вам Анатолий и Надя. Тамаре с дочкой и мужем, путёвка куплена на Канарские острова, они улетят завтра. Данилович, ты хочешь куда-нибудь поехать и отдохнуть с женой? – спросил шеф.
– Нет! – ответил Седой. – Сейчас я не могу, много работы в Оймяконе. Идёт навигация. Потом, как-нибудь – зимой. У меня там хоть и есть помощник Стас, спасибо тебе, Рита, помощник грамотный и расторопный, но большой «ловелас».
«Так вот, куда Рита отправила своего московского ухажёра, – догадался Сергей. – Наверно, не сладко ему там, среди комаров, после столицы? Седой намекнул, что он там не скучает. А северянки, девчата хваткие, глядишь, какая-нибудь из них, поймает его на свой женский крючок, как хариуса!»
– Вам, наши молодые, необходимо побывать, вот здесь и здесь, – продолжил шеф, указывая точки на мировой карте, что застилала стол. – В этих городах, посетите шахты. Особое внимание, Серёжа, обрати на анкерные резцы, их заточку и угол. В книгах написано одно, а наделе совсем другое, – капиталисты не раскрывают свои секреты.

Серёга слушал и думал: «Как всё у него продумано. Меня проверил, умею ли я пользоваться зажигалкой, и карта оказалась под рукой, как по волшебству. Значит, Зоя Ивановна для Павла Прокопьевича не только жена и мать дочери, но и расторопная помощница. Видимо и кольца для Толика и Надежды были куплены неслучайно. Шеф играет роль простачка, как Карл Самуилович ломал комедию, чтобы всё выведать, а сам держал меня на мушке. У нас с Ритой всё впереди, и мы найдём взаимопонимание». Шеф замолчал, и смотря на Серёгу, спросил: «Ты слушаешь, меня, сын, или находишься где-то далеко, в своих мыслях? Повтори, что я сейчас сказал.
Серёга, как прилежный школьник, ответил без запинки, ссылаясь на ту литературу, которую усиленно штудировал всю зиму и успешно сдал экзамены. Прокопьевич остался доволен его коротким и ёмким ответом.
– А теперь насчёт вас, Надежда и Толик. Где вы, мои дорогие молодожены, собираетесь провести лето? Может, необходимо долечится?– задал вопрос Прокопьевич, глядя прямо на Николаевну.
– У Анатолия особой необходимости в каком-то лечении нет, да и у меня всё нормально. Я теперь с ним, – и Надя обвила руками за шею Якута, – хоть на край света! Вот отдых ему не помешает, это точно. Он ещё не совсем вошёл в норму.
– А что теперь скажешь ты, друг?
– Раз надо, то я поеду со своей ненаглядной, хоть в Америку, хоть в Африку и спущусь в те шахты. Я согласен! – улыбаясь, ответил Якут и нежно поцеловал в щёчку Надю.
Та картинно взвилась и возмущённо сказала:
– Слушай, милый мой странник, если прилюдно ласкаешь свою жену, то целуй в губы. Я тебе не девчонка.
– А я тебя и целовал то, как ты Серьгу, – отпарировал Толик.
Окружающие их коллеги засмеялись.
– А если серьёзно, – перекрывая смех, громким голосом продолжил шеф. – Вы Надежда Николаевна, будете сопровождать своего «странника», в качестве коллеги, под своей, нынешней фамилией. На обмен паспортов уйдёт много времени, и на регистрацию брака, тоже. Так что, потерпите, голубушка! Мне необходимо заказать визы и билеты на путешествие, для вас всех. Дорога вам предстоит длинная и долгая. Ну, вот со всем разобрались, можно расходится по домам.
– Нет! – твёрдо, возразила Рита. – Папа, ещё один вопрос не решён.
– Какой? – искренне удивился шеф, – Вы вчетвером, считай в кругосветке, Африка, Америка, Канада и Европа по заводам, и шахтам. У вас будет достаточно времени, чтобы осмотреть местные достопримечательности и позагорать на всемирно известных пляжах. Так что тебя так беспокоит, дочь моя?
– Это хорошо, папа, что ты заботишься о нас и нашем отдыхе. Но мне хотелось бы, хоть немного, пожить в том городе, где вырос муж, и где жил мой брат, – выразила своё желание Рита.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, её отец молчал. И в этой тишине Серёга задумчиво сказал:
– Я, Рита, и сам бы хотел показать тебе свой дом и много думал об этом. Но я там не был больше года и не знаю что там и как. Может, и дома то давно уже нет, в эти сложные времена, всякое случается.
– Эх, молодёжь! – вздохнув, воскликнул шеф. – Да не переживайте вы так. Мы с матерью позаботились и об этом. Цел дом, и за коммунальные услуги уплачено и живут в нём хорошие и надёжные квартиранты. Дочь, как считаешь, хватит тебе пару недель похозяйничать в своём доме? Наверное, отвыкла? Я часто вспоминаю твои шанежки, – и шеф не произвольно смахнул рукой выступившую слезу. – Теперь тебе, моя доченька, есть, кому показать своё кулинарное мастерство. Но ты извини меня, две недели, больше не получается, откроют визы, билеты и тому подобное…
Рита не дала договорить отцу и, повиснув у него на шее, целовала его в щёки.
– Папка, ты у меня самый заботливый человек!
Отец подхватил дочь и громко смеясь, закружил, как тогда, после выпускных школьных экзаменов. Рита тоже звонко смеялась. Поставив дочь на пол, он сказал:
– Нет, доченька, теперь не я у тебя самый заботливый, – а он, – и легонько подтолкнув Риту к мужу, с гордостью в голосе добавил: – Рита, возьми с собой в турне это платье, пускай зарубежные господа полюбуются на работу русских мастеров.

На следующий день, молодые отбыли в родной город Сергея и Данилович полетел в Оймякон, у него там было много работы. Толик с Надей обещали подъехать к ним через неделю, после того, как проводят в Испанию Тамару и Игоря с их маленькой дочерью.
Прибыв в родной город, с вокзала молодые на такси подъехали к родительскому дому Петровича. Он не знал как себя вести дальше, и остановился на крыльце. «Не робей, милый! Веди жену в дом», – сказала Рита, и ногой откинула коврик у двери. Серёга поднял ключ, открыл им дверь и, подхватив жену на руки, внёс её в свой дом.

Целую неделю у молодых был «медовый месяц», Серёга с Ритой жили в доме одни. Квартиранты, съехавшие на пару недель к своим родственникам, позвонили и по телефону и, получив разрешение, пришли.
Это была молодая пара, Таня и Андрей, имевшая ребёнка, очень подвижную и смышлёную Алёнку – трёх лет. Рита с удовольствием играла с девочкой. Вечер прошёл в разговорах за чаем. Сергею было интересно услышать, что говорил Андрей о его городе: «…жизнь начала налаживаться, на улицах появились «Газели» – маршрутные такси, завод – «ожил» и выпускает комплектующие запчасти для машин, а газеты печатают объявления: Требуется, требуется ...» После ухода гостей Серёга ещё долго обдумывал услышанное.

С приездом Толика и Нади, сладостное одиночество молодых кончилось – все ждали открытия виз. Как оказалось, Надежда Николаевна родом из этого города, и у неё ещё остались здесь знакомые. Они бы и раньше приехали, но Якут только в конце недели назвал город, в котором живут Серёга с Ритой – об этом его попросил друг Павел.
«Когда жена услышала название вашего города, я потерял покой, – в шутливом тоне, поедая ватрушки, приготовленные Ритой, рассказывал Толик. – И вот я вновь приобрёл его, привезя её сюда. Уже который день их ем и всё не могу наесться. Умеет наша Принцесса готовить! Не зря отец хвалил её шанежки, а моя супруга не любит стряпать. У неё всё получается на скорую руку, по-студенчески, по-походному. Привыкла к пельменям, макаронам и разным полуфабрикатам. Наследие, учиться не у кого было: родителей не знала – детдомовская! Последнюю неделю я сам готовил, ей нравилось. Теперь, пусть учиться у твоей жены. У Риты были хорошие учителя в поварском деле. Одна Зоя Ивановна многого стоит. Я бывало у друга и заночую, – продолжал разглагольствовать Толик, – лишь для того, что бы утром лишний раз поесть наваристых щец. А другая наставница, Нина Ивановна, жена Даниловича, – мастер кухни».
Якут мог долго говорить. Про то, как готовит Нина Ивановна, Петрович знал, сам жил у Архиповых неделю до свадьбы. Серёга ткнул кулаком в бок друга и шутливо воскликнул:
– Да перестань, ты, наконец, поглощать мои ватрушки! Лучше расскажи мне, как раньше в Сибири искали золотой песок.
– Фу, какой ты зануда, Серьга! – воскликнул Якут. – Я ел и буду, есть выпечку Принцессы, а тебе я ни чего не расскажу. Сегодня ты меня обидел, – и довольный своим ответом, ушёл к женщинам на кухню.

Днями Серёга водил друзей по родному городу, показывая все достопримечательности. Парк, с деревянными фигурками в центре, поразил Толика своей красотой. Стоя у «Чёртовой мельницы», которую крутили черти, вырезанные из дерева, выливая на колесо воду из кувшинов, заставляя его вращаться, Надежда сказала: «Мы всегда просили воспитателей привести нас сюда. Тут загадывали желание. Поэтому в нашем детдоме существовало своё наказание: отстающих в учёбе учеников, не брали на такие желанные прогулки. В наших Дебряских лесах живут сказочные чудища – шутка!»
Загорали на прогретом пляжном песке спокойной реки, что разделяет все четыре городских района и рыбачили.
– Чему ты, Серёга, рад, поймав эту плотвичку. В Сибири рыбы много и она крупней. А здесь, не рыба – мелюзга, – выговаривал Толик.
– Нечего ты не понимаешь, Якут, в здешней рыбалке. Тут, важна не рыба, а сам процесс. Я тебе ещё не показал, как я ловлю рыбу.
Серёга показал своим друзьям, как ловить рыбу руками. Больше всех, удивлялся такому способу рыбалки Якут. Он брал каждую, пойманную парнем рыбу, и внимательно осматривал её, ища какой-нибудь подвох. Толик всё не мог поверить, что вот так, запросто, можно поймать живую рыбу. Гуляли по вечернему городу, после посещения театра или кинотеатра, Сергей рассказывал интересные случаи, произошедшие с ним и его другом Алексеем, в том или ином месте. Надя также вспоминала, свои детски годы, проведённые в прогулках по городу.

Приехал Павел Прокопьевич и привёз долгожданные визы, для четвёрки путешественников весь мир был открыт. Этим же вечером все, в том числе и шеф, сели в поезд до Москвы. Прокопьевича ждали государственные дела, теперь он состоял на службе в Министерстве цветной металлургии – советник по поставкам в Якутию горнодобывающей техники. Из столицы туристы полетят самолетом до Стамбула, а там сядут на круизный лайнер по средиземному морю. Затем они посетят, Африку, Северную и Южную Америку.
В поезде разместились, согласно купленным билетам – лето сезон отпусков: отец с дочерью – в третьем вагоне, а Сергей, Толик и Надежда – в четвёртом, но в разных купе. Когда Сергей зашёл в купе, там уже находилась пожилая пара и их взрослая дочь.
Петрович познакомился, и чтоб не мешать своими попутчиками укладываться спать, направился в тамбур: это был фирменный поезд, отходил из его родного города в ноль часов, и прибывавший в Москву в семь утра.
Глядя, как за вагонным окном уплывает перрон родного города, задумался: «Вот и побывал дома. Когда теперь вновь его увижу? Ах, как жаль друга Алексея… – в груди начало саднить и тревога увеличивалась, как тогда, на ручье Талом. – Вроде бы нет причин для тревоги. Что может произойти? Сели в поезд всё нормально. На ум пришли слова, сказанные Якутом: “Всегда прислушивайся к своим чувствам и всецело доверяй им!” Пойду, пожелаю жене и тестю спокойной ночи», – решил он и, ощупав пистолет-зажигалку в своём кармане, направился в соседний вагон.

За дверью было тихо – это насторожило парня. «Прошло всего минут десять, после того как поезд тронулся. Неужели все в купе уже спят? – подумал Серёга, – Тут дело в чём-то другом!» – и достав пистолет-зажигалку, поставил переключатель в положение стрельбы, постучал – тишина. Он ещё раз настойчивей постучал и, стараясь не выдать своего волнения голосом, сказал: «Прошу прощения господа пассажиры, прошу вас предъявить проездные билеты. В Москве они будут вам возвращены».
За дверью купе послышалась возня, и раздался вскрик Риты, за ним полушёпот: «Заткнись, дура! Пикнешь – убью. Давайте сюда быстро свои билеты». Затем из-за двери раздался чёткий мужской голос: «Сейчас, командир, мы уже легли, устали днём».

Дверь купе приоткрылась и в потянутой руке незнакомца, Сергей увидел несколько билетов, верхний был немного испачкан кровью – Рита в зале ожидания содрала кожицу на большом пальце правой руки, об спинку кресла, и немного замарала его. Она тогда ещё пошутила: «Неважно, начинается дорога, посмотрим, что дальше!» – «Дочь, не драматизируй ситуацию, всё у вас будет хорошо», – смеясь, возразил шеф. Тогда, Серега не придал этому случаю значения, а вот сейчас это ему помогло.
Незнакомец, предъявляющий проездные билеты, по одежде парня понял, что перед ним стоит не проводник, и резко отдёрнул руку с зажатыми в ней билетами, и попытался закрыть дверь купе. Серёга действовал быстро и дерзко: правой рукой нанёс, короткий и мощный удар в подбородок противника, а левой рукой, с зажатым в ней пистолетом, открыл дверь купе. От полученного удара, незнакомец отлетел и в открывшимся проёме, Серёге увидел:
Рита, поджав под себя ноги, сидела в правом углу дивана, к окну. У её ног, покоилась голова отца, лицом в низ. Тело шефа, лежало на каком-то человеке, находящимся на полу. Сергей мельком отметил, у лежавшего без движения, вдоль дивана мужчины, вся грудь была залита кровью. Ещё один человек, свесив голову с левого дивана, почти до пола, лежа на нём лицом в низ. Под его головой, на коврике, была лужица крови. Третий, незнакомый человек, сидел на полу спиной к двери, держась руками за свою голову.
Отлетевший к столику после его удара человек, развернулся и начал поднимать правую руку, в которой был зажат пистолет с глушителем. Петрович быстро перекинул свой пистолет-зажигалку из левой руки в правую, и не целясь, выстрелил: пуля, вошла в левую грудь противника. Тот, разжав руку с пистолетом, опрокинулся на стол и, обмякнув, сполз на свисавшего с дивана человека. Сергей шагнул во внутрь купе, и закрыл за собой дверь.
Положил свой пистолет-зажигалку в карман и протянув руки, начал обнимать жену: «Успокойся, дорогая! Всё кончено! Я рядом», – нежно гладя по голове супругу, шептал он. У ног Риты заворочался её отец. Петрович помог шефу привстать. Прокопьевича сел рядом с дочерью: у него была пробита голова и текла кровь, засыхаля под левым ухом.
– Батя, как ты себя чувствуешь?– спросил Серёга.
– Нормально, сынок. Только голова раскалывается. А как ты оказался здесь?
– Да вот, – волей случая. – А кто эти люди, и что они здесь делают?
– Я бы и сам хотел знать ответ на этот вопрос,– прохрипел шеф. – Дочь, ты в состоянии подать мне водички? Что-то сильно мутит.
– Сейчас, папа. Только с верху достану бутылку воды, – ответила с готовностью Рита, и встав ногами на нижнюю полку, принялась открывать молнию сумки, что находилась на полке над дверью. Сергей смотрел, ему хотелось понять, не травмирована ли любимая, и перехватил взгляд её отца, тот тоже наблюдал за дочерью.
«Ну и шеф! Оказался в наитруднейшем положении, а думает о близких, потом уж, о себе. Он ранен, но сохраняет трезвость ума и чёткий расчёт. Смотрит и оценивает, не пострадала ли дочь в этой заварушке», – подумал Петрович. Их взгляды встретились, и шеф подмигнул зятю: мол, на первый взгляд с Ритой всё нормально. Рита подала бутылку воды отцу: «На, папа, попей».
Прокопьевич отхлебнул несколько глотков газированной воды, и передал бутылку Серёге. Петрович не испытывал жажды, но сделал пару глотков. «Березин, дай и мне попить».
Сергей повернулся на голос человека, сидящего возле двери. Протянув бутылку воды, он с интересом смотрел на раненого: вся рубашка на груди была в крови. Тот жадно отхлебнул воды и возвращая, спросил:
– Что, Серёга, не узнаёшь меня?
– Это ты, Костя?– присмотревшись, изумлённо воскликнул Петрович, и повысив голос, спросил – Ты тут с какого боку?
Раненый замотал головой, не дал договорить.
– Мы с напарником, – указывая на лежащего человека, под ногами шефа, ответил раненый, – везём деньги в Москву. Мы инкассаторы. Посмотри, что с ним.
– Пульс есть, жив пока, – проверив лежащего напарника Кости, сказал Серёга.
Шеф поднял руку и тихо промолвил.
– Всё, хватит болтовни всё понятно! Слушайте меня. Сын, ты с женой идёшь в свой вагон, а мы тут разберёмся без вас. Завтра у вас самолёт, и встреча с полицией ни к чему. Я не хочу, чтобы у вас были проблемы с законом в день вылета, а утром я вам позвоню. Возможно, нас будут допрашивать. Все документы у тебя дочь. Идите, нам сюда необходимо вызвать врачей и полицию.

Оказавшись в своём купе, попутчики уже спали, Серёга уложил жену и сам сел рядом. На ближайшей станции он видел, как в машину скорой помощи погрузили четверо носилок и в неё же сел шеф. Облокотившись плечом о стену купе, под стук колес, он заснул.

На перроне Киевского вокзала, когда они с Ритой вышли из вагона, их уже ждал Якут с Надеждой. Они удивились, что Принцесса ехала в их вагоне.
– Куда мы идём? Давайте дождёмся шефа, – возразил Толик, когда его за руку взял Серёга.
– Давай, дружище, поехали в аэропорт, по дороге всё объясню.
Оказавшись на набережной Москвы реки, Петрович всё рассказал. что произошло в купе шефа. Но он не поведал о том, как сам повлиял на ход произошедших этой ночью событий. Посовещавшись, решили ехать в аэропорт.
В Домодедово вся их команда чувствовала себя неважно. В основном молчали, каждый думал, как некстати случилось такое происшествие. В одиннадцатом часу дня зазвонил телефон Риты. Сергей перехватил телефон и отключил его: «Рита, не надо отвечать. Если это шеф, то он перезвонит кому-либо из нас. Он знает, что у каждого у нас есть телефон. А это скорей всего полиция проверяет, ты же с отцом садилась в поезд». – «Считаю, что ты поступаешь правильно. Я знаю своего друга. Павел мудрый человек, и найдёт другую возможность связаться с нами. Давайте подождём», – согласился Степанович.
Так они вчетвером бесцельно ходили по аэровокзалу. Около часа дня шеф позвонил Серёге, на его «сотовый» телефон. Он сообщил, что едет к ним. После его звонка все с облегчением вздохнули, и на лицах появился живой румянец, а Рита начала улыбаться.

Забинтованную голову Прокопьевича путешественники увидели сразу, лишь только он вошёл в зал аэропорта. Он поднялся по эскалатору на второй этаж, как всегда – спокоен и сосредоточен. Подойдя, он первым делом обнял за плечи дочь и поцеловал её в щёку, спросил:
– Рита, как ты себя чувствуешь?
– Со мной всё в порядке, папа. Как ты сам, как твоя голова?
– У меня всё хорошо. Врачи зашили кожу на голове. Пойдёмте в ресторан, там и поговорим, да и поесть не помешало бы, всё утро везли сюда на машине. У нас есть ещё время до вашего вылета, – предложил Прокопьевич.
В ресторане, за столиком, все дружно поглощали еду, принесённую официантом: сказывалось волнение этого утра. Сергей с аппетитом ел пельмени, предполагая, что за границей, такую пищу в ресторанах не подадут. Прошло немного времени, все поели и за десертом Прокопьевич начал рассказывать, что произошло в поезде и после:

– Мы с Ритой только успели познакомиться с попутчиками по купе, одного звали Костя, а второго Игорем. Кстати, Костя передал тебе, Серёга, привет. Он рад, что ты женился, на такой симпатичной и смышлёной девушке, не каждая сможет вести себя достойно в сложной ситуации. У Кости пуля прошла на вылет, задев лёгкое. Его прооперировали при мне. Врачи заверили: скоро встанет на ноги. А вот у Игорька дела обстоят хуже: он получил две пули. После первой, в живот, он успел выстрелить и убил нападавшего. Второй грабитель,  вогнал Игорю пулю в голову – сейчас он в коме. Даст бог, поправится. Врачи делают всё возможное, а приехавшие руководители фирмы, на которых работали инкассаторы, меня заверили, что сделают всё возможное, для спасения и лечения инкассаторов.
Меня они поблагодарили за помощь, и ввиду того, что я сегодня занят, пригласили на встречу в свой офис завтра. Когда я ввязался в эту бойню, второй из нападавших налётчиков, оглушил меня рукоядкой пистолета по голове. Врачи наложили мне пять швов на рану. Пока я боролся с налётчиком, Костя изловчился, и выхватив свой табельный пистолет, с первого выстрела, прямо в сердце, уложил второго нападавшего. Классный я вам скажу, был выстрел! – и, повернувшись к Сергею, многозначительно подмигнув, замолчал.
– Петрович, как бы, немного замявшись, промолвил:
– Да я-то что. Я просто хотел посмотреть, как устроилась Рита, пожелать своей жене спокойной ночи. А тут открываю её купе, вижу месиво из людей, Вы, папа, сидели на диванчике и приказали мне увести Риту в своё купе. Я так толком ничего и не понял, что у вас там произошло? Меня удивило то, что этот человек, весь в крови, обратился ко мне по фамилии. А потом вспомнил, его, пока мы с женой шли в моё купе. До закрытия завода, Константин Лазарев работал в охране.
– Сережа, к тебе нет никаких претензий. Ты сделал всё правильно,– воскликнул шеф.– Просто, Костя был восхищен твоим внезапным появлением. Он сказал следующее: «Такое трагическое стечение обстоятельств, и вдруг встретить знакомого – это фантастическое везение».
– Не понимаю,– смутился Серёга, – давно не виделись, сели в один поезд в родном городе, так случилось, ничего не вижу тут фантастического.
– А, что, полиция не поинтересовалась, где твоя дочь? – спросил Толик.
Прокопьевич словно ждал такого вопроса и с готовностью ответил:
– Этот вопрос мне задавали в поезде полицейские, не раз. А потом и в Москве, тоже. Но я успел переговорить и смог убедить проводницу, что моя дочь вышла из поезда, почувствовав недомогание по поводу своей беременности. Возможно, проводница понесёт административное наказание, но этот вопрос мною уже улажен.
Все посмотрели на Риту. Она покраснела и, отошла к широкому окну, за которым выруливали самолеты на взлётно-посадочную полосу. «Ну, вы, шуток не понимаете!» – крикнула Надежда и устремилась к смущённой подруге» – «Иди, успокой, свою долгожданную «пантеру», – предложил шеф Якуту. Оставшись вдвоём за столиком, Петр Прокопьевич наклонился вперёд и тихо сказал:
– Спасибо тебе, сын. Я не знаю, что тебя влекло в наше купе, но ты оказался там вовремя и повёл себя должным образом. Иначе мы бы не доехали до Москвы. Для меня твой поступок многого стоит. Теперь я спокоен, за дальнейшую судьбу своей дочери. Впереди у вас дальний и не лишенный опасностей путь, будь всегда предельно внимателен и находи правильное решение. После вашего ухода, я первым делом попросил Костю показать пистолет. Как оказалось, его оружие и изделие, которое тебе подарил Карл Самуилович, одного калибра. Поняв это, я открыл окно и выстрелил из его пистолета в небо. Затем мы с Костей поговорили, как и что будем отвечать стражам порядка, что бы твоё присутствие не «всплыло» в ходе расследования. Ты не обижайся на меня,– продолжил Прокопьевич,– но лавры достались твоему земляку – Косте Лазареву.
–Я не гоняюсь за наградами, папа!– уверенно ответил Сергей. – Для меня главное, что ты и моя любимая жена не пострадали. А оказался я в вашем купе неслучайно. Когда поезд тронулся, у меня так защемило в груди, а это у меня уже второй случай. Первый раз у меня такое было в Сибири, когда Риту завалило, – и чтобы сдержать нахлынувшие печальные воспоминания, Серёга достал сигарету, и прикурив от своего пистолета-зажигалки, выпустил клубы дыма в верх. После третьей затяжки он немного успокоился и, протягивая зажигалку шефу, продолжил:
– У меня впереди дальняя дорога, и я хотел спрятать эту вещь дома. Но там живут люди, а давать такое незнакомому человеку не захотел. Зная, что ты приедешь, я ждал. Папа, возьмите этот шедевр Карла Самуиловича себе. Похоже, что в моих руках эта вещь уже сыграла свою роль.
– Вот таких слов я и ожидал от тебя, – с радостью в голосе произнёс Прокопьевич и взял в руки зажигалку. – Передо мной сидит мужчина, способный словом и делом, доказывать свои убеждения! Мы с Карлом Самуиловичем были дружны, и я знал о наличии пистолета-зажигалки и не раз стрелял из неё. Да, золотые руки были у ювелира! – шеф положил зажигалку в карман и их руки соединились в крепком пожатии.

Стамбул поразил Серёгу своей красотой и ухоженностью. Он вообще никогда не был за границей, а тут такая красотища, тепло и солнечно. Они вчетвером гуляли по этому турецкому городу, целых двое суток до отправления их круизного лайнера. Прокопьевич посчитал, что пару дней его подопечным понадобится, для того, чтобы привыкнуть к укладу жизни за границей, и заказал отель для них с видом на море. Толик, так же как и Серёга, восхищался здешними достопримечательностями. Рита и Надежда нежились на пляже, после дождливого июня в средней полосе России. Солнечное побережье Средиземного моря, было для них как островок рая. За эти дни они успели загореть, а Толик умудрился даже обгореть – кожа на плечах и спине слезала лоскутками. Покрывая мазями обожженные места, Надя приговаривала: «Потерпи, мой бедненький странник, привык к своей Сибири, а здесь твоя нежная кожа не выдерживает такого солнечного накала». На её реплики Якут только тихо постанывал, он действительно никогда не загорал, может быть в детстве – ребенком.
Прозвучала корабельная рында, и белоснежный лайнер отошёл от причала. Бесконечные морские волны укачивали и убаюкивали туристов. Они держась вместе, гуляли по палубам, отдыхали в барах, и купались в бассейнах, с чистой и пресной водой.
Первая остановка – Дамаск, Сирия. Затем – Александрия, Египет, Тунис… В начале Сергею было всё интересно: люди их обычаи, религии, а также, как одеваются и манера разговора. Он рассмотрел красоты таких городов как: Афины. Неаполь, Марсель...
Затем в его голове всё увиденное, начало смешиваться. Все эти лощеные порты с их неизменной ухоженностью и улыбчивой гостеприимностью, в какой-то момент переросли в не поддающуюся разуму тоску. Глядя, на мирно отдыхающих в барах людей, или созерцающих волны прибоя, его стали посещать воспоминания о своей неширокой и со спокойным течением реке, на которой вырос. Ему хотелось посидеть на её бережку, как раньше, порыбачить и посмотреть на закат. Пусть даже попасть под летний дождь и бежать от него под кроны прибрежных деревьев, вымокнув до нитки. Это здесь, всё продуманно, пошёл дождь, – над головой прозрачная крыша, а дома, всё привычно и обыденно. «Ну почему, понятие – Родина, понимаешь только далеко от дома, почувствовав и сравнив, как живут здесь, с тем, что осталось там?», – такие вопросы, по мере протекания путешествия, все чаще, и чаще задавал себе Серёга, и мечтал вернуться домой.
Но он понимает, что обязан посещать шахты в этих зарубежных странах, изучать оборудование и учиться мастерству проходчика, а как говорится – тяжело в учении, но легко потом. Сергей с Толиком посетили новые строящиеся ветки метро, во Французском городе Леон. Ознакомились с работой по прокладке туннелей в горах, под железнодорожное полотно и автомобильные дороги. Конечно, не просто попасть на такие стройки, но и здесь им помогал шеф. В каждой посещаемой ими стране, Прокопьевич по телефону называл конторы, в которых путешественникам давали разрешение на посещение данной стройки и переводчика.
Серёга понимал, какую работу там, в Москве, проделывает их руководитель, и искренне восхищаясь его способностями и трудолюбием. Пока Толик и Серёга изучали технику и её возможности, их женщины посещали местные достопримечательности, будь-то пирамиды, в Египте, или иные творения человеческих рук. Рита вечерами и ночами просиживала в местных библиотеках, читая о местных золотоискателях и методах их работы.
Конечной остановкой в их круизе по Средиземному морю была Испанская Валенсия. В этом городе путешественники, гуляли сутки, и посетили известный, на всю Испанию, аквапарк. Здесь было на что посмотреть: в водоемах плавали обитатели подводного мира, собранные со всех океанов. А для того, чтобы лучше их рассмотреть, туристы спускались в стеклянные туннели, которые тянули по дну водоемов с морской водой. Гуляя по ним, у посетителей создавалось впечатление, будто они на дне океана, а вокруг кипит подводная жизнь, во всех её проявлениях. На берегу аквапарка были большие сеточные вольеры, в которых жили птицы, из разных стран и разных континентов. У путешественников остались незабываемые впечатления об увиденном.
Затем, четвёрка туристов, осмотрела Мадрид. В столице Испании Рита сутки провела в здешней библиотеке, знакомясь с трудами по геологии. Но, что поразило Сергея больше всего в Испании – это люди. Испанцы были более дружелюбны и бесхитростны, чем те жители, которых он встречал в других странах за последние недели их путешествия. Обилие старинных храмов на территории этой страны, лишь подчёркивало, как жители дорожат своей культурой и историей. Путешественники, также, осмотрели старинный город Севилья. Это центр Андалузии, в нем особенно много храмов – ведь Севилья, в старые времена был столицей испанских королей, и её жители помнят и чтят Христофора Колумба, который по прибытии, докладывал королю об открытии им Америки.
В Кадисе, – это город-порт, на южном побережье Испании, что так поразил Даниловича, туристы взошли на борт Атлантического лайнера. Сибиряков ждало длинное и увлекательное путешествие по водам Атлантического Океана до Канады. Затем, вдоль побережья Американского континента. Конечный пункт остановки лайнера, Мексиканский залив – Новый Орлеан, порт Соединенных Штатов Америки.

Атлантика встретила их непрерывными штормами. Петрович с первого дни пребывания на лайнере испытывал дискомфорт. Он никогда раньше не видел, такие высокие водные валы: современный лайнер подкидывало как щепку, на этих гигантских волнах. Его спутники чувствовали себя тоже неважно, и это плавание не вызвало восторга. Большее время они провели вчетвером в своей каюте, и редко выходили на палубу, даже если и стояла относительно спокойная погода.
По прибытии в Новый Орлеан, их ждал большой сюрприз. На набережной путешественников ждали, и кто! У трапа их встречал шеф, собственной персоной, и не один. Рядом с ним стоял убывающий Вячеслав Данилович. По не загоревшим лицам встречающих было видно, что они только что прилетели в Штаты.
Отец подхватил сбежавшую к нему по трапу дочь и, подняв на руки, закружил по пристани. Седой сгрёб троих прибывших путешественников, включая Надежду, и крепко прижимая к себе, твердил:
– Как я по вас соскучился, мои дорогие друзья. Там в Оймяконе, я совсем одичал в одиночестве. Не с кем даже поговорить, а не то, что выпить с близким человеком.
– А нам тоже не помешало бы, выпить нашей русской водки,– произнёс жалостливо Толик, высвобождаясь из цепких рук Даниловича. – Ты, наверное, не подумал, что в этих заграничных путешествиях, я уже забыл её вкус?
– Да не волнуйся, мой вечно не довольный «зануда»! Привёз, конечно, столько, сколько пропустила таможня. Сейчас летать на самолётах в Америку, после одиннадцатого сентября, довольно проблематично. Я вчера ночью в аэропорту доказывал, что водка в багаже, не представляет никакой опасности воздушному судну, – успокоил друга Архипов.
– А почему ты говоришь об одиночестве. У тебя в Оймяконе есть коллега Стас, – спросил Серёга, глядя, как Прокопьевич обнимает дочь здесь, в далёкой Америке.
– Нет его там,– ответил Данилович,– укатил в свою Москву, да к тому же не один. Нашёл там одну девицу,– дочь местного начальника. Так что, я теперь один – одинёшенек, – жду, когда вам надоест гулять, и вы приедете ко мне, делать начатое дело.
– Значит, по-твоему, мы все просто так, без пользы для дела, болтаемся по миру? – Якут ткнул пальцем в небо. – А знаешь ли ты, сколько энергии и трудов потрачено, для того, что бы попасть на золотые прииски в Эмиратах. Тебе надо было видеть, как Серёга с твоей племянницей – Ритой, выиграли танцевальный конкурс. И всё лишь для того, чтобы султан заметил их и пригласил к себе на приём, а какие маститые танцоры участвовали в этом конкурсе? – Толик всё больше распылялся, говоря это Даниловичу.
– Что вы там раскричались, друзья? – воскликнул шеф. – Не успели  встретится, здесь на чужой земле, а всё туда же – в крик. Мало вы раньше, до хрипоты, спорили. Во-первых, здравствуй, мой друг!
Прокопьевич и Степанович крепко обнялись и троекратно поцеловались – по русскому обычаю. Затем шеф подошёл к Сергею и крепко обнял, пожимая руку зятя. Надежде Николаевне, он поцеловал руку и воскликнул:
– Как вы все похорошели и загорели! Я рад за вас, мои дорогие друзья. Поехали в отель, там и поговорим, номера уже заказаны на всех, – и, повернувшись к дочери, которую обнимал Данилович, добавил:
– Хватит проявлять свои чувства – люди смотрят! Как будто сто лет не виделись.
– Да, папа, просто эта такая неожиданная встреча, нет слов,– ответила радостная Рита.

В отеле, сидя за большим столом ресторана, они обедали и конечно выпили, но немного «родимой», что с таким трудом провёз сюда Данилович. За обедом все наперебой рассказывали друг другу, интересные случаи, которыми были наполнены прошедшие недели их путешествия. Рита заявила: «После посещения всех этих всемирно известных городов, мне безумно хочется домой, поговорить с мамой и просто с соседями». Толик расспрашивал Павла Прокопьевича, о семье дочери: «Друг, как там мои, расскажи». – «Что я могу тебе рассказать, друг. Твои дети отдохнули и вернулись в Москву, я их не видел». – «Так и не удалось сходить с Игорем на хорошую рыбалку!» – сетовал Якут. Слушая все эти заявления, Серёга думал: «Не зря Америку называют, страной свободных высказываний».

– Вот приедешь домой, и сходите, – успокоил Толика шеф. – А пока я вам устрою здесь настоящую рыбалку. Завтра у нас деловая встреча, а после её, вы все, в том числе и Данилович, сядете на яхту. Я для вас её зафрахтую, и пройдёте вдоль побережья Южной Америки. Сделаете несколько остановок, но, по делу. Я потом вам укажу на карте, где, остановитесь, ради рыбалки и прочих забав, – шеф сделал не большую паузу, и продолжил. – Для этой цели, я планирую нанять русскоязычного инструктора – подводника. Это свободная страна и наших соотечественников хватает в разных областях трудовой деятельности.
– Папа, а почему вы здесь?
– Мы прилетели сюда подписывать договор, о закупке и поставке оборудования для нашей шахты. Я, как представитель России, а Данилович, как главный инженер. А теперь мне интересно услышать, рассказ Надежды Николаевны, как она отличилась в Атлантике,– поинтересовался Прокопьевич.
– А что тут рассказывать,– смущаясь, промолвила Надя. – Когда наш лайнер, с измотанными пассажирами и командой в нескончаемых штормах, подходил к берегам Америки, в океане разыгрался новый ураган. Я чувствовала себя отвратительно, когда в динамиках, они стоят в каждой каюте, раздался призыв о помощи. Обращение прозвучало на трёх языках, включая и русский язык. Необходима была медицинская помощь при операции – ребёнку. Я пошла, в операционную, думала: может, и мои знания понадобятся там. Но даже по коридорам было не просто пройти – так качало судно. Со мной пошёл мой странник, – Надежда, прервав, свой рассказ, повернулась и поцеловала Толика, затем продолжила:

– Когда мы добрались до операционной корабля, я была приятно удивлена. Там находился мой знакомый – хирург Василий Петрович Сенкер, что уехал в Америку работать. После операции Василий Петрович пригласил нас на чай и рассказал, о себе: «На берегу я не нашёл работы, а на этот туристический лайнере меня взяли». Надо сказать, я с ним работала в Москве, и признаю, он хороший хирург. Так вот, в момент операции, у Василия Петровича не было медсестры, она заболела. Оказалось, он узнал, по судовому журналу, что я на борту этого судна, а увидев меня в операционной, обрадовался. Я ассистировала, а хирург удалял аппендицит у девочки, лет десяти. Операция прошла удачно, хотя нас всех очень хорошо качало. Но я пригласила своего странника, и он в бахилах и халате держал меня за талию, чтобы меньше качало. Доктор попросил Толика держать его, тому необходимо было точно и аккуратно работать внутри брюшной полости больной. Как я уже сказала, операция прошла успешно.
Затем мы с мужем дежурили всю ночь у постели ребёнка. Моя задача была смотреть за приборами и за капельницами, ведь качка судна не прекращалась. А на утро мы прибыли в Канаду. Девочку в первую очередь выгрузили на берег, да, именно выгрузили, быстро краном, положили носилки на сетку, два матроса поддерживали ребёнка внутри сетки. Для этого специально причалили к грузовому причалу порта, а затем, ребёнка увезли на скорой помощи. А почему вас интересует этот случай, с девочкой? – спросила она Павла.
– Почему меня заинтересовал этот случай?– сказал шеф.– То, что случилось на вашем лайнере, взбудоражило не только меня. Пока вы шли вдоль побережья Северной Америки, в МИД России пришёл запрос на всю вашу команду.
– Чем мы провинились перед властями Америки? – возмущённо спросил Якут. – Что мы сделали противоправного?
– Ты, друг мой любезный, – продолжил Прокопьевич, – всегда не можешь дослушать до конца и, спешишь делать выводы. Вы поступили правильно, и завтра вечером после подписания документов на поставку горного оборудования, мы все приглашены в гости, к отцу спасённой девочки. Так что, оденьтесь солиднее, чтобы выглядеть достойно. О вашем героическом поступке, мне сообщили в МИДе перед самым отлётом из Москвы. Местные врачи установили, что операция была сделана вовремя и грамотно. Опоздай, хирург с операцией, ребёнок бы умер. Так, что, Толик, ты у нас почти главный герой, после хирурга, как его там, Сенкер.
За столом, поднялся смех, а Данилович, пошутил: «Готовь грудь, коллега, завтра получишь медаль – «Сутулого» от дядюшки «Сема»!
После этой шутки за столиком воцарилась весёлая и дружеская атмосфера. Все были рады встрече, а предстоящее путешествие на яхте – волновало. Серёга подумал: «Я в детстве мечтал научиться плавать с аквалангом, и вот возможно, моим мечтам суждено сбыться – посмотрим».

Подписание договора на поставку горного оборудования в Россию, проходило в торжественной обстановке. Кроме мэра штата Новый Орлеан, присутствовали многие люди: представители завода-изготовителя, и законодательные чиновники. Главенствовал помощник посла России в Америке. Уже к концу подписания договора, Сергей услышал фразу, произнесённую полушепотом Надеждой, адресованную его жене: «Рита, я больше так не могу. Вот тот, господин, почти не отрывая взгляда, всю презентацию смотрит на меня. Он что влюбился?»
Петрович внимательно посмотрел на того человека, на которого указывала Надя, и ему показалось, что он где-то видел это лицо. Своими наблюдениями он поделился с Якутом. Толик, лишь мельком взглянул на человека, о котором говорили, и как ни в чём небывало, ответил: «Я тебя уверяю Серьга, что этот человек подойдет к нам после всей этой показухи». Всё оставшееся время, что шла презентация, Сергея мучил вопрос: «Кто этот представительный господин, где его лицо я видел. Почему Якут так спокойно себя ведёт?»

И вот, презентация сделки на поставки оборудования в Россию, закончилась – подписанием документов. Были сказаны нужные в таких случаях слова и выпиты бокалы шампанского. К их группе подошел господин, которого так и не смог вспомнить Серёга.
– Джон Смит, – представился он, при помощи переводчика, и спросил у Толика: – А не вы ли, те люди, с которыми я плыл на лайнере, через Атлантику?
Толик, протягивая руку, ответил:
– Здравствуйте, Джон. Как здоровье вашей дочурки? Как самочувствие вашей супруги?
Джон искренне обрадовался, услышанному вопросу, который перевёл переводчик, и долго и старательно тряс руку, вначале Якуту, а затем всем компаньонам. Надежде Николаевне он элегантно несколько раз подряд поцеловал руку: также, и руку Риты. Он не стал рассыпаться в любезностях, а сказал:
– Сегодня вечером, мы отметим день рождение моей дочери. Я вас всех приглашаю на свою виллу. Если это возможно, то давайте сейчас все вместе и поедем. Жена будет очень рада, да и дочь тоже. Она уже выписана из больницы, и находится на вилле.
Прокопьевич объяснил, что у него есть здесь в Новом Орлеане ещё кое какие дела, и пусть все едут, а он подъедет позже.
Смит предложил Павлу свою машину с водителем, что бы после решения дел, Прокопьевичу было легче добраться до его виллы. Шеф искренне поблагодарил за заботу и за помощь предложенную ему. А когда Павел Прокопьевич, через переводчика, стал объяснять водителю, куда и зачем необходимо заехать, отец девочки услышал перевод и предложил свою помощь в этом деле. Смит сказал, обращаясь к шефу:
– Ваши люди уберегли мою дочь. Сегодня вечером на банкете будет много людей, кто принимал участие в спасении моей дочери, конечно, в первую очередь хирург. По вашему разговору с моим водителем, я понял, что вы хотите отметить своих людей за помощь мне. Так давайте объединим наши усилия! Вы хотите зафрахтовать яхту для прогулки своих близких? Я правильно, вас понимаю?
– Да, господин Смит, – ответил Прокопьевич, – Я хочу взять яхту, чтобы мои люди на ней прошли вдоль побережья и посетили шахты. Нам необходимо увидеть, как работает аналогичное оборудование, что мы сегодня закупили.
– Вот здесь наши интересы совпадают, – продолжил Джон. – Я предлагаю свою яхту для вашей команды и безумно буду рад, если вы примете моё предложение. Все расходы и снаряжение возлагаю на себя и, если можно какое-то расстояние на яхте пройду с вами. Я являюсь совладельцем одной шахты и с удовольствием покажу её вам. Как моё предложение принимается?
– Ну что, друзья мои!– воскликнул Прокопьевич,– Примем такое заманчивое предложение, или подумаем?
– А что здесь думать, – высказал Толик, – и так всё понятно. Американец протягивает руку помощи. А ты, мой друг, и наш шеф, не составишь ли нам компанию в этом плавании, хотя бы на пару недель?
– Сколько раз я вас готовил в трудные походы,– ответил Прокопьевич,– а теперь вы предлагаете мне отдохнуть вместе с вами. Ну, раз вы все так просите меня, то я согласен.
– Ой, папка, я так рада!– воскликнула Рита.– Хоть пару недель мы будем вместе. Будет время поговорить о разных вещах, а то после школы я так редко могла общаться я тобой.
– Ну, две недели я не обещаю, а вот недельку мы с Даниловичем, можем провести вместе с вами.
– Так давайте, мои новые друзья, поехали ко мне, – предложил Джон.

Заехав в гостиницу и собрав свои вещи, и пару часов промчавшись по скоростной трассе, вдоль побережья Мексиканского залива, они оказались на вилле Смита. Петрович сразу оценил добротность жилища американского господина: обширный, трёх этажный дом, современной постройки располагался на возвышенности, в миле, от ласкающих побережье морских волн. В не большом, огороженном бонами заливе, у пирса стояло несколько катеров. Серёга любовался красотой дома и открывающимся видом с парадного крыльца. Он стал искать взглядом на поверхности морской глади, яхту. Но её негде не было видно.
Джон Смит, увидев некоторую растерянность на лицах прибывших гостей, сказал через переводчика:
– Не волнуйтесь, мои дорогие гости. Моя жена с дочерью сейчас прогуливается на яхте и не знает, что вы смогли прибыть раньше. Я им сейчас позвоню и сообщу, а пока проходите в дом, я уже дал распоряжение, вам покажут ваши комнаты. Отдыхайте до вечера, купайтесь в бассейне, обедайте. Все вопросы решайте, через управляющего, он знает русский язык. Вечером будет банкет в вашу честь, и отметим второй день рождения моей малышки.
Дворецкий показал каждому его комнату. Осмотрев их, все собрались в холле. Прокопьевич, от имени всех, обратился к управляющему:
– А нельзя ли, нас разместить в трёх комнатах, одну оставить для молодых, вторую вот для этой пары, и указал на Толика и Надежду, а в третьей мы с Даниловичем разместимся. Это возможно?
– Да, конечно,– ответил дворецкий.– Вы сейчас пойдёте в столовую, пообедаете, а за это время ваши комнаты приготовят, так, как вы того хотите. У Джона Смита к вам одна просьба, сейчас к вам выйдет мастер, он снимет с вас мерки, они нужны для предстоящего бала. На этом балу будет присутствовать мэр Нового Орлеана и поэтому вам потребуются смокинги, а вашим дамам вечерние платья.
Снятие мерок заняло минут десять, после чего их пригласили в столовый зал. Серёга поразился разнообразию яств на столе, на нем не хватало только «птичьего молока». Такой стол он видел всего лишь один раз в своей жизни, и это было на приёме у Арабского шейха, когда они с Ритой заняли первое место в танцевальном конкурсе.
Дворецкий указал каждому место за столом. Когда гости расселись по своим местам, в зал вошли Джон с женой и дочерью. Все присутствующие встали со своих мест, каждый из них воспринимал происходящее здесь по-своему. Петрович заметил, с каким изумлением Рита смотрела на вошедшую хозяйку дома. А Надя смотрела на стоящую рядом с матерью девочку – оценивающе. Серёга понимал, она как врач, определяет послеоперационное самочувствие своей маленькой пациентки. Толик своим вставанием тоже приветствовал ребёнка, это Петрович определил по устремлённому его взгляду на девочку. Шеф смотрел уважительно на Джона, а Данилович просто встал, подражая Прокопьевичу.
Рита вышла из-за стола. И направилась к жене Джона, которая тоже шагнула ей навстречу. Они обнялись, было очевидно, – эти две молодые женщины давно знакомы.
– Здравствуй, Сара! Оказывается, вы путешествовала вместе с нами? – воскликнула Рита, и, наклонившись к ребёнку, спросила, на английском языке: «Как тебя зовут?»
Та ответила на русском языке, но немного с акцентом:
– Меня зовут Дороти Смит. А вас как зовут?
– Я Рита Березина. Мы с твоей мамой учились в Париже.
– А, я вспомнила, вы с мамой на фотографии,– радостно воскликнула девочка.
– Да,– подхватила Рита, – мы с твоей мамой очень были дружны, пока учились в Парижском университете.
Затем, этот восхитительный ребёнок подошел к Надежде Николаевне и, протянув руку к ней, сказал:
– Вы наверно и есть та женщина, которая помогала доктору, вовремя моей операции?!
– Да, – ответила Надя, выходя из-за стола, и взяв в свою ладонь, протянутую детскую ручонку. – Я ассистировала Василию Петровичу, во время операции, и мой муж – Анатолий, тоже помогал. – Она дотронулась, свободной рукой до плеча Якута.
Тот почтенно склонил голову. Девочка отпустила ладонь Надежды, отступив назад на шаг, присела в глубоком реверансе и склонив голову, дрожащим голосом сказала:
– Я вам безмерно благодарна за то, что вы помогли мне снова смотреть на красоты мира. Теперь я смогу учится дальше и думаю, что те знания, которые я получу в дальнейшем, тоже будут полезны многим людям. Спасибо, вам, за ваш труд и ваши знания и умения.
– Надежда Николаевна шагнула к этому милому ребёнку присев напротив, прижала к себе и сказала:
– Твои слова нас радуют, но в той ситуации, в которой находишься сейчас ты, не следует так сильно нагибаться. Прошло слишком мало времени после операции и тебе необходимо немного поберечься. Я понимаю, что этикет и твоё воспитание к чему-то тебя обязывает, а также сегодняшний вечер будет насыщен торжествами и помпезными речами. Я бы хотела сегодня находиться недалеко от тебя, у меня большой опыт по уходу за больными. И я знаю, что тебе необходимо много ходить, а вот другие упражнения делать пока рано.
– Я сама хотела какое-то время побыть с вами, – смущённо сказала Дороти. – Но насколько я знаю, вы завтра уходите в плавание, и второе, как я могу выразить свою благодарность доктору. Он тоже скоро прибудет сюда, и многие важные гости будут сегодня вечером на банкете, в честь моего второго рождения. Так хочет мой папа, а я так сильно люблю его и маму. И как мне поступать в этой ситуации?
– Хирург Василий Петрович – врач и всё поймёт, не волнуйся, – уверенно ответила Надя, поглаживая по голове девочку. – Я его хорошо знаю, с ним мы работали ещё в Москве. А вот как тебе вести себя с уважаемыми гостями? Это твоим родителям решать, я не знаю ваших обычаев и культуру. По нашим понятиям, хватило бы наклона головы, – замолчав, Надежда посмотрела на родителей ребёнка.
Все время диалога девочки с Надеждой Николаевной, её мать переводила для мужа русскую речь на английский язык. Подумав немного, отец ребенка согласно кивнул головой и что-то сказал. Серега ничего не понял из сказанного хозяином дома, но жест головой был красноречивей любых слов.
После ответа отца, девочка по порядку подошла к каждому из присутствующих в столовом зале гостям, и представлялась: «Дороти Смит», – и в знак признательности, просто наклоняла свою прелестную головку.

Обед прошел в изысканной обстановке, подавали блюда разных народов, и не только американского континента. На столе присутствовала кухня и западных стран Европы – постарался Джон, видимо связался с поварами по телефону. Также были на столе и русские пельмени.
– Джон так сильно обожает пельмени, ,– говорила Сара. Студенческие подруги сидели рядом с ним, и Серёга слышал весь их разговор за столом. – Спасибо тебе, Рита, что научила меня готовить сибирские пельмени, – благодарила хозяйка подругу.
После обеда вышли на террасу. Перед ними открылся замечательный полуденный вид Мексиканского залива. Рита взяла за руку Сергея, и, указывая на серебрящиеся под солнцем гребни небольших волн, сказала:
– Смотри милый, ласковые и красивые волны, а те, в Атлантике, что подарили нам такую неожиданную встречу с моей подругой и её семьёй, были просто ужасны. Вон, покачивается в этой зелёно – голубой лагуне кораблик. А он не настолько уж и мал, но эти гребешки волн, как бы обтекают его, кажется, будто их вовсе нет. А с нашим лайнером стихия играла как с детской игрушкой.
– Это просто счастье, – подхватила сказанные подругой слова, подошедшая к ним Сара, – что мы встретились! Я уже несколько лет мечтала увидеться с тобой, а тут такое случилось с дочерью. Мне было очень тяжело видеть мучения Дороти. Это мой рассудительный Джон, понимая, что дочь уже вне опасности, обратился к таможенникам, и взял у них фотографии всех прибывших иностранцев. Он принёс снимки вашей группы, чтобы найти и поблагодарить всех, кто принимал участие в спасении дочери. И когда я увидела тебя на фото, я просто не поверила себе. А теперь мы стоим вместе и любуемся морем. Кстати, на этом, как ты выразилась, кораблике, вы все пойдёте в путешествие. Эту яхту, носящую название «SUERTE», по-русски «Судьба», мой муж приобрёл у одного местного миллиардера. Если ты и твои друзья не против, то я и моя семья можем выйти в море вместе с вами.
– Я думаю, что выскажу общее согласие, – вступила в разговор Надежда,– тем более, что мужчины уже обсуждали этот вопрос. Я обещаю помогать вам, Сара, ухаживать за вашей дочерью.
– А я, – откликнулась Рита, – помогу тебе с радостью на кухне. И может быть, Дороти научиться готовит русские шанежки, если конечно ей это занятие будет интересно.
– Пойду, расскажу мужу эту добрую новость. Он сейчас занят приготовлением к завтрашнему отплытию и сегодняшнему торжеству, – радостно воскликнула Сара и удалилась в дом.

Среди находившихся на террасе путешественников, повисло тягостное молчание.
– А что ты, друг, насупился? – обращаясь к шефу, спросил Якут. – Может, кто сказал, что-то не то?! Смотри, какая большая яхта, на всех места хватит.
– Толик, ты опять всё драматизируешь, как всегда, – возразил Прокопьевич.– Всё и все говорят правильно, когда не так, ты меня знаешь, я могу вовремя поправить коллегу. Особенно близкого или родного мне человека, сам ведь не раз нарывался на неприятности.
– Извини, друг, – с пониманием произнёс Толик. – Так что же тебя так встревожило сейчас?
– Вот теперь, мой верный товарищ, ход твоих мыслей в правильном направлении,– дружески хлопнув по плечу ладонью Якута, сказал шеф. – Вы все делаете свое дело как надо. Но и я делаю своё. Сейчас передо мной встала не простая задача. Вы видите, как к нам отнесся Джон. Нас пригласили на день рождения, а что отсюда следует. А то, друзья мои, необходим подарок новоиспечённой имениннице. Правильно я говорю?
Все присутствующие дружно закивали головами.
– Вижу,– продолжил шеф, – что все согласны, так давайте же, в этот раз помогите мне. Все вместе подумаем, что нужно купить или сделать, а времени у нас ой как мало, но мы должны подарить оригинальный подарок. Я мыслю так: в этом подарке необходимо присутствие русской души. Чтобы эта маленькая, и весьма достойная девочка, любовалась им и в дальнейшем.
После слов Павла Прокопьевича, над путешественниками нависла тишина. Каждый из присутствующих думал: «А что он, конкретно, может предложить?»
Серёга ломал голову, но ничего стоящего на ум не шло. Слишком мало времени, чтобы придумать что-то оригинальное.
– У меня есть такой подарок! – сказала Рита, – но я не знаю, как мне поступить. Этот подарок мне самой подарили и он мне дорог.
– О чём ты говоришь, дочь моя? – спросил Прокопьевич. – Ты нам расскажи что это, а мы посоветуем как поступить.
– Это моя диадема!
Услышав эти слова, Серёга возмутился и отойдя вглубь террасы, нервно закурил. Первой его мыслю было:
«Она меня совсем не любит! Ну, зачем она так при всех. Могла ведь вначале поговорить со мной наедине. Стоп! – он остановил себя. – Это я, глупая голова – эгоист. Считаю себя и её одно целое, а всех тех, что находятся с нами рядом – чужими. Но это же не так! Я сам себе не раз говорил: эти люди для меня родные и близкие. Какие испытания нам пришлось преодолеть! И каждый раз мы, все вместе, находили верное решение. По этой причине отец и сама Рита обратились ко всем присутствующим, в решении этой неординарной задачи. А я веду себя, как неразумный мальчишка».

Петрович погасил сигарету и направился к своим товарищам, которые о чём-то бурно спорили. Когда он подошёл, все замолчали, глядя на него. А он смотрел на любимую: её голубые глаза были полны слёз. С того первого момента, когда он увидел Риту там, при его отборе, и даже когда её завалило, а он понимал, какие боли она испытывает, – в её глазах не было слёз. А сейчас, на её лице застыл не то ужас, не то глубокая печаль, а в глазах, через преломляющую призму слёз, его двойное отражение. Глядя в такие для него родные глаза, он понял, как ей тяжело даются эти мгновения, и что она передумала и испытала в те минуты, пока он курил в одиночестве.
Он обнял Риту и поцеловал в эти такие родные и в данный момент заплаканные глаза, тихо сказал, в этой нависшей над всеми пустоте:
– Моя любимая! Поступай так, как ты считаешь нужным. Но в этот вечер я хочу, что бы на голове у тебя была эта диадема. А подарок,– он удержал паузу и обвёл всех присутствующих взглядом, продолжил. – Подарок ничуть не станет хуже, если ты его вынешь из своих волос и наденешь на головку этой, не по возрасту развитой, девочке.
Сказав эти слова, он немного отошёл и, оперевшись руками на парапет, стал смотреть на морской пейзаж. С боку его встал Якут и, пожав ему руку, сказал:
– Опять ты, мой молодой ученик, обошел меня. Но я рад за вас обоих.
– Этот вопрос Принцесса сама решит, а я ей лишь подсказал выход из сложного положения, – ответил Серёга, не принуждённо глядя на кромку горизонта.
А для себя он пытался понять: «Как отделить линией горизонта поступки людей? Вроде один делает для другого человека доброе дело, а для третьего – это оборачивается неприятностью или несчастьем».
Толик, хлопнув Серёгу ладонью по плечу и насвистывая что-то, направился к беседующим Павлу и Даниловичу. Надежда, отгородив собой Риту от остальных, что-то тихо шептала девушке.
Сергей мельком взглянул в их сторону, и его пронзила мысль: «Сейчас и здесь произошёл его жизненный отбор, и неизвестно, прошёл ли он его? Время покажет!»

На террасу вышел управляющий и пригласил гостей в гостиную. Там их ждал портной с уже готовыми вечерними одеждами. Он попросил примерить каждого то, что принёс. Мужчины брали вещи, которые он им подавал, и по очереди скрывались за установленной ширмой, а выходили в смокингах и в белых накрахмаленных рубашках. Настала очередь женщин. Когда они вышли из-за ширмы в вечерних платьях, мужчины дружно зааплодировали. Новые одежды на всех сидели безукоризненно, а женские платья были к тому же ещё и к лицу их хозяйкам.

Проснулся Серёга под шум дождя за иллюминатором. На ходу яхту чуть покачивало, он оценил ход «Судьбы» – высокий. На соседней койке мирно спала Рита.
«Да, не плохо мы вчера повеселились», – припомнил Петрович и, раскинув руки на своей кровати, стал смотреть на струи дождя, стекавшие за стеклом. Он вспомнил, как проходил вчерашний вечер.
К назначенному времени подъехали приглашенные гости Джона. Стоя на террасе, Сергей оценил их благосостояние: у одних были лимузины, другие подъезжали на маленьких, юрких дорогостоящих спортивных машинах.
Он помнит, с каким восторгом публика встретила появление Василия Петровича Сенкера – хирурга в банкетном зале. Местный мэр открывал банкет. Было сказано много хороших слов в адрес врачей спасённой девочки. Дороти молодец, в знак признания, только склоняла свою прелестную головку. Большим сюрпризом для Сергея стало то, что после застолья, в бальный зал Рита вышла к гостям в платье и украшениях, подаренных им к свадьбе. Когда она появилась, не только Серёга, но и все гости были искренне поражены. Раздались первые такты произведения Чайковского «Зимние грёзы». На этот танец вышло несколько пар, но и они остановились, после того, как Серёга закружил Риту по залу в ритмах вальса, любуясь на экзотический наряд девушки. Когда стихли последние такты мелодии, женщины зааплодировали, а мужчины разразились таким свистом, что казалось, находишься на стадионе и наши забили финальный гол. После этого, их первого танца, к Рите подходили кавалеры разных возрастов, и Серёге оставалось только кивать головой в знак согласия, на просьбу нового претендента потанцевать с его Принцессой. А это действительно было так, на этой вечеринке Рита была – принцессой. И когда подошло время дарить подарки имениннице, то и здесь Рита Березина перещеголяла многих других гостей. Она, от имени русских гостей, подошла к имениннице и, вынув из своих волос, аккуратно водрузила диадему на детскую головку Дороти Смит.
Дороти, до этого очень сдержанно благодарила присутствующих гостей за подарки, которыми её одаривали приглашённые господа. Почувствовав на голове диадему, с которой она не сводила глаз на протяжении всего вечера, девочка от избытка чувств, запрыгала, подтанцовывая на месте.
Смотря на счастливого ребенка, Сергей подумал: «Конечно, эта девочка воспитывается в лучших американских традициях. Но, дети, в такие радостные минуты ведут себя одинаково, и я рад за Риту. Она с первого взгляда определила, что надо этой малышке».

Серёга повернулся на своей кровати и посмотрел на спящую жену. Та, почувствовав его влюблённый взгляд, обращённый на неё, не открывая глаз, сказала:
– Что, любимый, не спишь? Видимо, много вы выпили с друзьями, после того как Джон, решил выйти в море на яхте ночью. А ты, мой дорогой, помнишь, как ты себя вёл, после того, как все взошли на «Судьбу»?
– Если честно, то не очень, – ответил Серёга. – А что я натворил?– Извиняющим тоном спросил он.
– Ты, милый, не защищал меня ночью, а пил спирт, из аптечки, вместе со всеми. Вам показалось мало выпитого алкоголя за столами виллы…
Сказав это, Рита отвернулась к стене. Петрович не мог видеть её лица. А она продолжала говорить.
– Мне стыдно за вас всех, даже отец напился. Я никогда не видела его таким пьяным.
– Не обижайся, моя любимая, прости! – тихо промямлил он. – Я тебе обещаю, больше никогда не напиваться. Ты скажи мне, где, этот идиот, который приставал к тебе? Я пойду и разберусь с ним.
– Поздно, дорогой! Иди лучше опохмелись и своих коллег не забудь. Только чуток, а то твои собутыльники умрут от жажды. – Посоветовала ему жена. – А насчёт ухажера, я сама позаботилась. Нет его больше на этой красивой яхте. Я его увлекла на палубу и просто столкнула за борт. Даст бог, выплывет, – подытожила Рита.
В этот первый дождливый день путешествия на яхте, мужчины опохмелившись после дня ангела Дороти, изучали конструкцию акваланга и как им пользоваться. Эту науку им преподавал помощник Джона – Фред. Фред был доверенным лицом семьи Смитов: капитан в море, и поверенный во всех финансовых делах. И как объяснял сам Джон: «Я во всём доверяю ему».
Женщины, собравшись в кают-компании, говорили о чём-то своём, и по признанию Риты, были счастливы. Сара всё вспоминала студенческие годы, проведённые в компании вместе с Ритой на Елисейских полях. Об этих разговорах Рита поведала вечером мужу в их каюте. Она рассказала, что Сара встретила Джона именно там в Париже. Но это произошло уже после её отъезда из города студентов. Надежда достала полотна для вышивания, что взяла я собой в путешествие и показывала Дороти, как рождается картина.

Проснувшись рано, Серёга вышагивал по палубе яхты, а в нутри у него всё пело от предчувствия того, что произойдет. «Настал долгожданный день, о котором я мечтал с детства! Сегодня спущусь под воду в настоящем лёгком морском костюме, с аквалангом на спине – мечты сбываются!» – радовался он.
«Судьба» стала на якорь. Фред замерил глубину и крикнул: «О’ кей». Петрович понял – яхта стоит на мелководье. Невдалеке, над водами южной Атлантики, поднимался остров. Первыми спустились под воду Серёга и Фред. Инструктор держался в паре метров от него, давая тем самым, молодому пловцу освоится в морской стихии. Эти первые минуты, проведённые с аквалангом в живописной лагуне, среди водорослей и разноцветных рыбешек остались в его памяти на всю жизнь. Это совсем иное, чем смотреть подводных обитателей в аквапарке или на экране очень хорошего телевизора.
Толик спустился в воду во вторую очередь, тоже с инструктором. Та масса эмоций, которая была на его лице, когда он вынырнул, говорила о тех чувствах, которые испытал Якут. Затем, под воду с аквалангами на спинах, ушли Джон с Прокопьевичем. Пока их ожидали, Сара рассказывала: «Я обожаю плавать с мужем, и исследовать морские глубины. Там так красиво, но много опасности подстерегают дайверов. С виду безобидная рыбка, а своим ядом может убить человека. Джон научил пользоваться аквалангом Дороти и всегда брал её с собой. Но сейчас дочери нельзя, морская вода разъест рану. Что-то долго он под водой». Даже Фред начал заметно волноваться, ожидая ныряльщиков. И вот они – два шефа, появились на поверхности моря, далеко от яхты. После руководителей на дно живописной лагуны спустились Рита и Сара. Такой бурной радости у жены, Серёга ещё не видел, когда подруги поднялись на палубу яхты.
А вот Надя категорически отказалась спускаться в море, мотивируя свой отказ такими словами: «Я с детства не любила купаться, а тут столько воды и не важно, что она теплая». Данилович с неохотой спустился в воды лагуны, но через десять минут, они с Фредом поднялись на палубу. Серёга подумал: «Не каждому дано понять и любить всё то, что других людей сводит с ума!»
В этот солнечный день, многие по нескольку раз опускались на дно лагуны. «Судьба» не раз меняла место стоянки, и каждое новое погружения путешественники делали всё глубже и глубже. К вечеру все были уставшими, но безумно довольными. Так закончился этот счастливый день их путешествия.

На следующий день путешественникам предстояло посетить одну из шахт, принадлежавших золотодобывающей фирме, в которой Джон Смит являлся владельцем основного пакета акций. Поэтому всю ночь яхта шла вдоль побережья Южной Америки с крейсерской скоростью, на которую способна. Утром «Судьба» пришвартовалась к небольшому причалу. Все сошли на берег и сели в поджидавший их автобус. Несколько часов по грунтовой дороге, петляющей по джунглям, и путешественники оказались у золотодобывающей шахты. Мужчины сразу же зашли в клеть, Рита с ними, и та, понеслась вниз. Остальные женщины и Дороти остались дожидаться их возвращения в гостинице, расположенной неподалёку, на живописном холме.
Находясь внизу, Серёга обратил внимание на укрепление стен. По его мнению, это было излишество, и свои мысли он высказал Фреду. Тот в свою очередь донёс эти высказывания до Смита. Джон не стал долго рассуждать о плюсах и минусах таких, а так же действиях руководства шахты, он просто сказал:
– Лет пять тому назад, мы много времени затрачивали на то, чтобы откопать проходчиков и снова запустить шахту, подводя заказчика и теряя людей и прибыль. Последнее время, после того как укрепили все стены, наша компания не терпит больше никаких убытков. Теперь добыча золотоносной руды не прекращается не на минуту. Этот способ мы внедряем и на других, нам принадлежащих шахтах. А вам самим предстоит решить, как вам поступить с вашей ещё не построенной шахтой. Насколько я располагаю данными о вашем климате, то знаю, что у вас там большой годовой перепад температур, что влечёт неизбежное обрушения.
В дальнейшем экскурсия по шахте проходила спокойно и без каких-либо происшествий. Толик осматривал гидравлику, а Петрович отмечал для себя работу режущих каменистую породу инструментов. А также как эти инструменты хранятся и, самое главное, как резцы охлаждаются во время работы. Когда они поднялись на поверхность земли, Петрович обратился с просьбой к Джону:
– Господин Смит! Разрешите мне посетить заточной участок резцов.
Джон, немного подумав, сказал:
– Это секретная часть нашей шахты, и я не могу провести вас туда.
А на просьбу Риты осмотреть, как промывают и сортируют золотой песок, он дал согласие. Но поставил условие: после того как все поднимутся на поверхность, она пойдёт и ознакомится с работой обогатительной фабрики, а остальные будут обедать. Рита без сожаления пошла на этот шаг.
Оказавшись за обеденным столом, Серега не желал есть, аппетита не было. Он видел, как во время застолья на него внимательно смотрел отец девочки. В середине обеда у того зазвонил телефон, поговорив, он встал и, извинившись перед гостями, пошёл к выходу. Проходя мимо Петровича, Джон, обратившись к нему непосредственно через Фреда, спросил: «Не желаешь ли Сергей, встретить свою жену у шахты? Меня туда вызвали, могу подвезти».
Серёга с готовностью согласился. Они сели в машину, Фред посоветовал Сергею переодеться в спецодежду рабочих шахты, которая была в машине. Ко всему в машине были рабочие ботинки, и размер его. Пока Петрович переодевался, Джон объяснил ему:
– У нас такой порядок, чужим мы не должны открывать свои секреты, ну а с тобой – это другой случай. Тебя проводит Фред, и всё покажет, а я заберу пока Риту, и мы вас подождем.
Всё прошло нормально, что хотел увидеть Серёга – увидел: на каких станках происходит заточка режущего инструмента, под каким углом, и как ремонтируют резцы. Когда они вчетвером вернулись за стол, никто и не придал значения их отсутствию.

После обеда мужчины поехали на охоту. Пробираясь по джунглям, Серёга думал: «А на кой ляд, мне нужна эта охота. Вот для их шефа она необходима. Он любит всё неординарное. Но охотится на ягуара, никогда не входило в его планы». Он видел, как загорелись глаза у тестя, когда они оказались в оружейной комнате. Все стены этой комнаты были увешаны оружием ведущих стран в производстве охотничьего оружия. Прокопьевич долго выбирал оружие для предстоящей охоты. И вот он идёт немного впереди Петровича, неся в своей руке штуцер – двуствольный «двойка»: один ствол гладкоствольный, а другой нарезной. Серёга выбрал для себя нарезной «винчестер», а Данилович взял наш русский карабин «Барс».
Перед выходом в джунгли, Джон всех охотников повёл на стрельбище. Там они вволю постреляли по мишеням в виде птиц и зверей, а также по летающим тарелочкам. Серёга не очень старался, ему все эти тренировки надоели ещё в армии. У них был знакомый земляк при штабе, и он приглашал Серёгу и Лёху на «зелёную поляну», так назывались пикники у офицеров. У приезжих генералов были свои развлечения, пострелять по мишеням и по дичи, как днём, так и ночью. А солдаты, да к тому же не болтливые, им были нужны как помощники – ведь не каждый «слуга народа» мог после застолья залезть в машину. Пока офицеры праздновали свои «победы» за столом, они стреляли по мишеням вволю – тогда такие стрельбы Сереге очень нравились. Но сегодня он шел следом за «командиром» и рассматривал заморскую природу.
Придя в назначенную точку джунглей, все встали на места, которые указал местный абориген. Получилось так: шеф стоял метрах в шести справа от Сергея, а слева и чуть сзади – Данилович, дальше – Джон и Фред. Загонщики зверя ушли раньше и уже сообщили по телефону, что гонят ягуара на стрелков.

И вот настал этот момент. Петрович увидел впереди в кустах пятнистого зверя. Сомнения не было – на них движется ягуар, от волнения вспотели ладони, а в груди вспыхнул охотничий инстинкт. Он едва сдерживал себя, понимая – первый выстрел тестя. Как поступать дальше покажет время, хотя в таком деле, это понятие, приобретает совсем особый статус.
Серёга увидел прыжок зверя, и в туже секунду прозвучал выстрел Прокопьевича, но полёт зверя продолжался. Он на вскидку выстрелил в ягуара. Успел заметить, как шеф уклоняется от когтей падающего к его ногам хищника: ягуар своими когтями успел содрать рукав куртки у Прокопьевича. Опуская свой винчестер, Серёга вначале услышал полёт пули у своего уха, и лишь затем, в ушах у себя почувствовал волну выстрела. От резкой боли в голове он выронил оружие и схватился за голову.
– Какой дурак, выстрелил возле моего уха? – закричал Петрович, глядя на улыбающегося Седого, опускающего дымящийся карабин. – Ты что, пенёк седой, совсем охренел, от здешних красот? В кого ты стрелял?
Петрович видел, что его напарник кривляется, и хлопая губами, показывает язык.
– Ты Вячеслав Данилович перегрелся в этом влажном климате, ведёшь себя по-детски, – сказал Серёга, немного успокоившись и понизив голос, и понял: «Да я – оглох! Даже собственного голоса не слышу». А Данилович дулом своего карабина показывал ему под ноги. Взгляд Серёги скользнул вниз и упёрся в то, что лежало у его ног. Сразу он не понял что это. Начал соображать: «Похож, на ягуара! – перевёл свой взгляд на шефа, у ног того лежал зверь. – Но откуда взялся второй? Мистика происходит какая-то, или это он сам перегрелся в этой лесной сауне? Надо было мне, остаться в гостинице и попивать холодненькое пепси, в обществе любимой жены, так поступил Якут». Прошло какое-то время, и к нему стал возвращаться слух.

Этим же вечером, уже на яхте, собравшись в кают-компании путешественники, обсуждали итоги прошедшего дня. «Судьба», управляемая Фредом, продолжала своё движение вдоль побережья Южной Америки. Сара переводила всем объяснения Джона о сегодняшней охоте:
– Случилось непредвиденное. Вовремя гона зверя, когда загонщики сжали «кольцо», самка ягуара оказалась рядом с самцом. Загонщики не знали, о её присутствии в загоне. Хорошо, что ваш Данилович не растерялся в такой сложной ситуации, и смог убить разъяренную пантеру. А вот что получилось при охоте на самца ягуара, я не понял и надеюсь получить разъяснения, у участников охоты.
Прокопьевич встал и как провинившийся школьник, опустив голову, что ему не свойственно, тихим голосом сказал:
– Получилось так, что я перепутал курки, и выстрелил дробью, а не пулей. Спасибо моему зятю, он подстраховал меня и не промахнулся. А те царапины, которыми меня наградил ягуар, надеюсь, в скором будущем заживут.
Серёга сидел и слушал: ему промыли уши, и серные пробки выскочили. Но голова немного побаливала. В конце дискуссии, после того, когда все высказались, Джон Смит сказал:
– Завтра наша яхта прибудет к островам Мартин-Вас. Я вам обещаю хорошую рыбалку, а если нам повезёт, то увидим летающих рыб.

Рано утром Серёга был разбужен длинными звуками рынды. Они с женой поднялись на палубу яхты. Туда же подошли и другие путешественники. На небе ещё не погасли ночные звёзды, а на востоке уже пробивались первые лучи восходящего солнца. Но когда люди устремляли свой взгляд на гладь Атлантического Океане, и то, что они там видели, каждый понял причину раннего переполоха.
Вода вокруг яхты светилась, как Северное сияние. За бортом творилось что-то неописуемое. Глубины вод переливались всеми цветами радуги, светились рыбы и водоросли. Всё вместе создавало такую гамму красок, и чтобы выразить виденное, у Петровича, просто не хватало слов. Рядом с ним стояла малышка Дороти, радостно и громко кричала, подпрыгивала на месте и неистово хлопала в ладошки. Рита, повиснув на плечах у Сергея и смотря на эту красоту, громогласно всхлипывала и по её лицу текли крупные слёзы радости. Петрович нежно и страстно целовал её в эти мокрые щёки и глаза. Надежда, перекинув своё туловище через парапет ограждения мостика, махала руками в воздухе, как бы приветствуя кого-то, при этом громко и томно стонала. Её ноги тоже болтались в воздухе. Толик, стоя сбоку, крепко удерживал любимую за талию в таком положении, ему приходилось прикладывать неимоверное усилие, для того, чтобы она просто не упала за борт. Шеф и Данилович, обняв друг друга руками за шею, как старые друзья, и молча стояли, любуясь этой открывшейся для них красотой. Чета Смитов, нежно обнимая друг дружку, целовалась. Серёга понимал,– это зрелище для любящей пары Смитов, невновинку. Но было видно, незабываемая картина, написана живой природой, не может, оставлять их равнодушными к ней и на сей раз.
Венцом всему этому были летучие рыбы. Они на всём пространстве, которое охватывал взор, выпрыгивали из воды, и словно парили, неся на себе завораживающие свечение. Летающие рыбы, падая, попадали и на палубу яхты, но не задерживались на ней, и снова оказывались за бортом. Лучи солнца все настойчивее освещали океан, и краски, игравшие в глубинах вод, стали потихоньку блекнуть, а с исчезновением радуги в водах, прекратился полёт рыб. Люди ещё какое-то время стояли, чего-то, ожидая, а затем тихо разошлись по своим каютам.

Яхта стояла на якоре, невдалеке от острова. Путешественники отсыпались в своих каютах, после такого обворожительного раннего утра. По ударам рынды на обед, все собрались в кают-компании. После обеда решили понырять в водах лагуны.
Первым ушёл под воду шеф, его подстраховывал Данилович, сидя в шлюпке. Прокопьевич находился долго под водой, а когда вынырнул, то закричал на всю округу: «Смотрите друзья, какую я нашёл раковину!» – и высоко поднял над головой свой трофей. На палубе Рита посоветовала отцу отвезти раковину в подарок маме, а также попросила сегодня больше не спускаться в воду. «Ты хочешь, чтобы твои раны загноились», – спросила она. Прокопьевич обещал дочери больше не мочить повязку на руке.
Надежда и Дороти плавали на большом надувном плоту: у них появилось новое увлечение. Сидя на надувных креслах за надувным столиком, они занимались вышиванием крестиком. Девочка выбрала для себя полотно из коллекции своей спасительницы, и старательно вышивала крестиком. На этом холсте был набросок мчавшейся по зимнему лесу русской тройки, запряжённой в сани, а конями управлял Дед Мороз, рядом с ним сидела Снегурочка.
Серёга с Ритой поплавали вместе среди кораллов и морских обитателей, и даже пробовали целоваться в океане, но солёная вода попав на губы – щипала. Когда они поднялись на палубу, Данилович находившийся рядом, глядя на довольные лица молодых, сказал:
– А не искупнуться ли мне. Сегодня очень жарко,– и начал раздеваться.
Рита посмотрела на полуобнажённое тело дяди и, не сдержавшись, сказала:
– Дядюшка, ты настоящий сибирский инженер.
– С чего ты, племянница, это взяла?
– А это видно по твоему не загоревшему телу,– ответила Рита и громко рассмеялась.
– Да ну тебя! – воскликнул Седой и, бросившись в воду, поплыл к Толику, что находился в лодке и ловил рыбу удочкой.
– Слав, не плыви ко мне, распугаешь рыбу. У меня только начало клевать, – крикнул Якут. – Плыви лучше к плоту, и подтолкни его сюда, видишь, мою Надюшку и Дороти отнесло ветром.
Седой, услышав это, поплыл к плоту. Он плыл спокойно и уверенно, а потом вдруг стал молотить руками по воде, крича: «Меня кто-то тянет за ногу в глубину», – и уцепился за край плота руками.

Но сила, которая тащила Даниловича вниз, была мощной. Его голова начала уходить под воду, но он держался крепко, и вначале край плота, а потом вся его площадка, начала погружаться. Плот встал стоймя, и всё, что находилось на нем, полетело в воду. Надувное кресло Дороти, плавно соскользнуло в воду и, выровнявшись, закачалось на волнах, с сидящей в нем девочкой. Надежда с шумом, подняв брызги, упала в воды океана, зажав в руке нож, которым отрезают концы ниток.
Якут налёг на весла, чтобы помочь любимой женщине, но видя, что не успевает, прыгнул и поплыл. Оказавшись рядом, плот уже полностью ушёл под воду, он крикнул: «Прости, милая», – и, выхватив из её рук нож, нырнул.
С яхты было видно, с каким шумом плот как пробка вылетел на поверхность: поднявшаяся волна опрокинула надувное кресло и Дороти, оказалась в воде. Но тут же, рядом с ней, всплыл Данилович, и выпустил край плота, жадно хватал ртом воздух. Увидев возле себя беспомощно барахтающегося ребёнка, одной рукой подхватил девочку, а другой стал грести к яхте. На поверхность вынырнул Толик, и спокойно огляделся. Увидел невдалеке от себя хватающуюся за борт лодки Надю, быстро погреб к ней. Поравнявшись, громко пошутил: «Может тебе помочь, дорогая?» – подсадил любимую через надувной борт в лодку.

Когда все уже находились на яхте, Толик рассказал товарищам свои действия:
«Увидел происходящее, я бросил удочку и начал усиленно грести веслами, к оказавшимся в воде людям. Но, видя, как плот почти уже полностью скрылся под водой, прыгнул за борт лодки. Оказавшись возле Надежды, выхватил нож у неё из руки, и нырнул в глубину. Мне пришлось приложить немало усилий, прежде чем погрузился на ту глубину, где находился Данилович. Тот, держась одной рукой за плот, а другой рукой и одной ногой, отбивался от какого-то чудища. У меня не было времени рассматривать это морское животное, я просто полоснул ножом по тому, что держало за ногу Седого, и тащило его в глубины океана. В воде появилась какая-то тёмная жидкость. Я посчитал, что это кровь чудища, и ещё несколько раз ударил ножом. Затем еле успел схватиться за пролетавшие, мимо меня ноги Даниловича, так сильно плот тянул его на поверхность, после того как морское чудовище выпустило свою жертву».
Серёга слушал друга, держа на руках Дороти. Он оказался в роли простого наблюдателя и не успел ничего предпринять, всё произошло быстро.

Подошедшая Сара взяла дочь и унесла в свою каюту. Все с облегчение вздохнули, понимая, что трагический случай закончился довольно удачно. Но через некоторое время на палубу вышел Джон и сообщил: «Дороти уронила в воду свою диадему, с которой она не расставалась. Дочь плачет, ей очень жалко потерянного украшения».
Поняв, что случилось беда, Серёга хотел тут же спуститься под воду и постараться найти утонувшее украшение. Но его стремление остановил Фред. Он сказал:
– Я полагаю, что на Даниловича напал большой кальмар. Головоногий моллюск, принял белые ноги купальщика за большую рыбу, и схватил добычу. Возможно, что кальмар мог подхватить диадему. Я настаиваю, что бы под воду, мы спускались попарно. Полагаю, раненый хищник спрятался в своём подводном убежище.
До наступления темноты ныряльщики, вооружённые подводными ружьями, попарно спускались под воду, искали диадему на дне, и высматривая убежище морского монстра. Но удача явно отвернулась от них в этот вечер. Обессилевшие и уставшие, они уже за полночь собрались в кают-компании. Обсудив проделанную сегодня работу, решили завтра продолжить поиски диадемы, расширив зону поисков, лишь затем разошлись по своим каютам.

Эта ночь для Серёги прошла, как одно мгновение. Лишь только его голова коснулась подушки, он мгновенно уснул. Под утро ему приснился чудный сон: он купался в золотых украшениях, открывал и закрывал сундуки, полные золотых монет. Утром Петрович проснулся с лёгкой головной болью. «Видимо вчера я много спускался под воду», – подумал он.
Поднявшись на палубу, Серёга встретил там Джона и его помощника. Они вдвоём смотрели на пасмурное небо, затянутое легкими облаками.
– К вечеру будет шторм, – с уверенностью сказал Фред. – Надо уходить в ближайшую бухту.
– Нет! – возразил Петрович. – Давайте хоть раз спустимся и поищем, в более глубоком месте, а то когда ещё появится такая возможность.
– Конечно, ты прав, – согласился Джон. – Но я не могу рисковать жизнями людей.
– А я предлагаю, – высказался Серёга, пользуясь в основном жестами, – спустится нам с тобой Джон. Эта диадема, нам обоим дорога.
Смит, немного поколебавшись, сказал:
– Пойдём с парой баллонов к аквалангам, так как глубина будет большой, и нам понадобится больше времени на безопасное всплытие.
Подняли якорь, и мотор понёс яхту ближе к остовам, на более глубокое место, указанное на лоцманской карте. Через двадцать минут хода, Фред выключил мотор, и «Suerte» стала на якорь.

Джон и Серёга спустились под воду. На поверхности уже начали подрастать волны, а здесь в глубинах океана царила тишина и спокойствие. Петрович не сразу заметил перемены, произошедшие в этих водах. Ракообразные спускались глубже и прятались в расщелинах подводных скал. «Да, – подумал Серёга, – если здесь подводный мир готовится к чему-то серьёзному, то, что же будет происходить наверху?»
Джон указал рукой в низ. Петрович понял, необходимо осмотреть каменистую впадину, простирающуюся впереди. В знак согласия он кивнул головой и начал спускаться глубже. Смит шёл параллельно, метрах в десяти от него. Они старательно осматривали каждую пещерку, но ничего не находили интересного для себя. Сергёй заметил немного ниже небольшой грот. Он повернулся, чтобы показать напарнику, куда он направляется, но Смит уже начал всплывать, указывая на часы. Петрович поднял палец, прося этим жестом, подождать одну минуту. В ответ Джон отрицательно закачал головой и ещё раз указал на часы, продолжая неторопливо подниматься к поверхности океана.
Серёга, отвернувшись от Джона, сделал резкие движения, загребая руками, поплыл вниз к гроту. Когда он оказался напротив пещеры, увидел почти отрезанное щупальце державшееся на нескольких оставшихся волосках тканей моллюска. Петрович, не целясь, пустил трезубец из подводного ружья, тот угодил в тело спрута. Почувствовав боль, хозяин пещеры рванулся прочь, выпустив облако чернил и чуть не сбив пловца своим объёмистым телом. В голове у Серёги мелькнула мысль: «Сейчас, это чудовище, увлечет меня в бездну, ведь гарпун привязан к капроновому шнуру, а другим концом закреплён на поясе. Быстро выхватив кортик, он полоснул им, по уже натянутому шнуру. После того, как угроза для его жизни миновала, Серёга, включил фонарь и заглянул в грот.
То, что он там увидел, его поразило, много золотых украшений, находилось в пещере. Все отблескивало чуть тусклым светом, под лучом фонаря. Серёга понял, морской гигант, живший в этом гроте, отполировал их своим телом, поэтому, этот клад, неизвестно кем помещённый сюда, не покрылся моллюсками и был на виду.
Он почувствовал вибрацию на своей руке, понимая, что это сигнализируют эго часы, у него в запасе осталось всего десять минут на всплытие, а потом воздух в баллонах закончится. Серёга осмотрел эту живописную кучу драгоценностей, ища диадему, сделанную умелыми руками Карла Самуиловича. Её негде не было видно.
«А может этот морской гигант, невольно, закопал своими щупальцами, наш Сибирский шедевр, среди других предметов?» – подумал он и стал методично перекладывать клад. Чего здесь только не было, жемчуг, много золотых монет и старинные украшения.
Перекладывая очередной предмет искусства, Серёга и не предполагал о существование таких, украшений. Вот он выдернул из кучи, то, что отдалённо напоминало вазу с ручкой. За эту ручку он привязал свой кусок обрезанного им шнура. В этот кубок он и складывал, те изделия, которые ему больше понравились. Туда он опустил нить жемчуга, несколько монет, а потом нашёл небольшую корону, украшенную драгоценными камнями. Она еле поместилась в кубок. Серёга хотел бы много чего взять, но его останавливало не только то что, тот был полон, а мысль: зачем он здесь. У него перед глазами, стояли глаза Дороти, полные слёз и необъятной тоски, да и зуммер на его руке, пищал не переставая.
Перелопатив всё, а диадемы не было. Серёга ещё раз осмотрел грот, но толи та пыль, которую он поднял, скрывала искомую вещь или действительно её здесь не было. Он выплыл из грота, голова кружилось, видимо уже сказывалось нехватка кислорода. В голове мелькнула мысль: «Не думал старый мастер, что вот так бездарно пропадёт его творение, сделанное в память о его любимой Марте».
В следующую минуту Петровичу захотелось на все наплевать, и он почувствовал, как его стал разбирать смех и перед глазами поплыли сказочные картины. В них присутствовал его город, где они с другом Алексеем шагают в дембельской форме по родной улице. Затем увидел заснеженные просторы Сибири, а посреди этого белого безмолвия стоит босоногая женщина и указывает ему под ноги. В ушах слышится шепот: «Серьга, сделай ещё одно усилие, нагнись, там тебя ждёт удача».
Серёга устремил свой туманный взгляд туда, куда указывала эта белая женщина. Сознание его на какое-то время прояснилось, и он ясно увидел, у подножья грота из ила высовывается одним краешком – диадема. Пока он укладывал её в кубок, успел подумать: «Видимо, когда я вплывал в грот, подковырнул ластами её из осадочного ила. Оттолкнутся от дна и заработал ластами, он устремляясь к поверхности. Что происходило дальше, вообще не помнил, его опять разобрало такое безразличие, что он просто машинально ещё какое-то время работал ногами, а потом махнул на всё рукой.

Петрович, очнулся. Ему на лицо падали капли. Он облизал свои губы: «Капли-то соленые, видимо я ещё в море!» Открыв глаза, он увидел любимое лицо Риты. Она склонилась над ним, и закрыв глаза – плакала. Он нежно обнял жену и привлёк к себе, целуя её руки, шептал: «Успокойся, моя дорогая, всё уже позади». Рита обхватила его голову руками и, начала покрывать поцелуями его лицо. «Хватит, дочь, ему и так недавно провентилировали легкие. Потом нацелуетесь». Прозвучал властный голос шефа. Прокопьевич подошёл к зятю и крепко обняв за плечи, сказал:
– Я очень рад за тебя. Ты сумел выполнить поставленную задачу и найти пропажу. Мы все решили прервать это путешествие. Сейчас яхта движется в Новый Орлеан. Джон уже по радио заказал нам всем билеты на самолет до Москвы, а ты отдыхай пока.

«Судьба» шла, вдоль побережья Южной Америки, подгоняемая приближающимся к этим широтам штормом. Почти все члены команды, находились в каюте Сергея и слушали его рассказ.
Петрович, рассказал, как нашёл морское чудище и оно чуть не увлекло его в пучину. А так же, что было дальше. Не забыл упомянуть о нехватке кислорода и, какие видения у него были там.
Все выслушали дополнения Толика, как он нашёл парня и, дыша с ним одним аквалангом, помог подняться на поверхность. С особым вниманием слушала Дороти, у неё в волосах красовалась «морозная» диадема. А когда в словах говорившего человека звучали трагические слова, о его злоключениях, девочка поправляла диадему у себя на голове, осознавая, с таким трудом вернулось к ней украшение. Серёга, глядя на неё, понимал, как Дороти дорожит русским подарком.
А почему ты оказался там? – спросил Петрович.
Толик начал рассказывать но новому кругу.
– Когда подошло время вашего всплытия, я спустил лодку на воду и взяв акваланг, поплыл в том направлении, где, по моему мнению, находились вы. Возле меня всплыл громадный кальмар, в нем торчал гарпун, с отрезанным шнуром. Я надел акваланг и спустился в воду, – продолжал свой рассказ Толик.– Погружаясь, увидел поднимающегося Джона. Он много раз указал мне вниз. По жестам понял, что ты в глубине. Спустившись в какой-то каменный каньон, я, проплывая мимо его стен, осматривал многочисленные пещеры, ища тебя. Да, я проплыл над тем гротом, в котором ты мой юный друг, перебирал украшения. И уже довольно далеко находился, когда меня развернули и указали на тебя: ты «буксовал» на месте и не пытался всплыть. Мне потребовалось некоторое время, чтобы оказаться рядом с тобой, а ты, Серёжа, в это время уже плавно шёл ко дну.
Затем, мы с тобой долго всплывали, я давал тебе свою маску подышать. Но ты сам не старался вдыхать воздух, поэтому мой друг не обижайся на меня, смотря на синяки на своём теле. Мне приходилось сильно ударять тебя кулаком в грудь и в другие части тела, заставляя тем самым дышать. Приходилось тебя и подталкивать к поверхности. Ты сам не из лёгких людей, к тому же, набрал с собой, немало украшений. Вон они лежат на столе. Мы их немного помыли, а так они все целы. Никто не может понять, для чего ты их набрал. А диадема, сам видишь, уже в волосах своей молодой хозяйки, – закончил свою речь Толик.

Серёга встал и подошёл к столу, на котором были разложены ценности, добытые в глубинах океана.
– Для чего были взяты эти золотые изделия, я вам сейчас покажу, – и, взяв со стола корону, протянул её жене, сказал. – Рита, примерь эту новую диадему.
Рита кокетливо надела на свою голову корону, усыпанную драгоценными камнями. Все окружающие с интересом смотрели, как это новое украшение смотрится на её голове. Она стояла перед зеркалом и любовалась своей новой диадемой. В каюте повисла тишина.
– Эта корона тебе идёт – Принцесса,– сказал Якут.
– Я и сама это вижу, крёстный, – ответила Рита, и, подойдя к Сергею, промолвила:
– Спасибо, дорогой, за подарок! Я думаю, это изделие сможет гармонировать совсем тем комплектом, который ты мне подарил раньше, – и страстно поцеловала мужа в губы.
Петрович взял со стола нить жемчуга, в ней были жемчужины, разного размера, а в центре – самая крупная – чёрная.
– Этот жемчуг, я хотел бы преподнести нашей матери. Но хочу сделать это, руками её мужа. Серёга протянул нить жемчуга шефу.
– Спасибо, сын! Мать будет очень рада, – поблагодарил Прокопьевич зятя.
– Эту монету, я повешу на шею своему первенцу, и не важно, будь это мальчик или девочка, – взял одну из монет сказа Серёга. – Мне бы хотелось, чтобы вот это колье из золота и жемчуга, носила на своей груди Нина Ивановна, – и протянул украшение Даниловичу.
Тот пообещал передать подарок жене.
– А теперь, друг мой старший, Толик, выбирай всё, что тебе подойдет, или твоим родным, – и развёл руки над столом. – Не стесняйся, если бы не ты, то наверно ни этих украшений, ни меня, не было бы в этой каюте. Анатолий прими от меня большое спасибо!
Толик склонился над столом и стал внимательно рассматривать разложенные украшения. К нему подошла Сара и попросила:
– Анатолий, оставьте, пожалуйста, эту амфору. Я увлекаюсь историей Америки, и мне кажется, что этот предмет, поможет в моих изучениях. К тому же это старинное золотое изделие, будет не так просто провести через таможню.
Эти слова повергли в недоумение всех присутствующих, и они устремили свои взоры на Джона. Смит дослушал перевод русской речи, и немного подумав, поговорил с Фредом. Затем сказал:
– Эти украшения не так просто достались вам, но ещё сложней вывести их из Америки. Я предлагаю покрыть их специальными красками, которые потом смоются. Думаю, что найду такого мастера, что бы они выглядели, как изделия сделанные для туристов.
По мере того как Дороти переводила речь отца, лица путешественников светлели, и на их губах появлялась улыбка.
– Ну, раз такая вырисовывается картина, то я, пожалуй, выберу кое-что своим близким, – сказал Толик и стал неспешно раскладывать ювелирные украшения.
Многие уже начали немного скучать, глядя на его действия. И вот последняя маленькая монетка легла на стол. Немного отступив от стола, Толик полюбовался своим творением, посмотрел на Серёгу: тот утвердительно кивнул головой.
Сначала Якут надел себе на шею золотую цепочку, с мудреным узором, почти такая же осталась лежать. Взяв со стола небольшую монету, и подняв её над головой, промолвил:
– Даст Бог, я эту монету повешу на шею своему наследнику, – и выразительно посмотрел на животик своей любимой Нади.
Под этим много говорящим его взглядом, Николаевна залилась краской и смущенно опустила голову. В каюте раздались жидкие аплодисменты, но после того как Дороти, перевела отцу услышанную речь, он и Фред усиленно стали бить в ладоши. Толик поднял руку, и все притихли. Только звуки движения воды за бортом яхты и вой ветра догонявшего их урагана, был слышен в кают-компании. Джон мельком взглянул в иллюминатор, на уже начинавший бушевать океан. Серёга подумал: «Волнуется! Успеет, ли яхта уйти от урагана, или нам всем придётся не сладко».
Между тем, Степанович продолжал, и взяв со стола пару серёжек, с голубыми бриллиантами в центре и подойдя с смущённой Нади сказал:
– Прими от нас и этого, не всегда ласкового океана подарок, – и протянул ей украшения.
Николаевна, приняв подарок, поблагодарила всех присутствующих кивком головы. Затем Якут взял со стола один из трёх лежавших там перстней, и подойдя к Джону протягивая ему это ювелирное изделие, произнёс речь.
– Этот символ власти, мы, я полагаю, что все присутствующие так считают, преподносим Вам, за ваше умелое руководство, как на море, так же и в быту. Будем надеяться, что и ваши люди, которыми вы руководите в золотодобывающей компании, поймут и поддержат наш выбор.
Все начали бурно аплодировать, устремив свои взгляды на Джона, пока эти слова ему переводила жена. Поняв весь смысл сказанных слов, Смит принял подарок, надев его на указательный палец, поцеловал перстень, и указывающим предупреждающим жестом, в шутку погрозил им, а затем сложил руки на груди, низко поклонился присутствующим.
Благодарность Джона, убедила Петровича, в правоте своего поступка, когда он там, в подводном гроте, тратил кончающийся воздух, выбирая, и конкретно для этого человека – перстень. «Интересно, – предположил Серёга, – а угадает ли Якут с выбором, между двух оставшихся перстней? Посмотрим!»
Но и тут, к его радости, Толик не оплошал. Следующий, массивный, как и первый перстень, он надел на палец – шефу, сказав следующие слова.
– То, что твоя власть над нами старателями – неоспорима, не вызывает сомнения. И потому прими символ своей власти, от своих подданных.
– Да, Анатолий, ты не можешь не юродствовать, – ответил Прокопьевич. – Но я очень рад за оценку моего вклада в вашу бытность.
Сказав это, шеф привлёк к себе Толика, и троекратно по русским обычаям, расцеловал друга в обе щёки, под рукоплескания окружающих.
Следующим, отмеченным за свои прошлые и будущие заслуги, был Данилович. Этому человеку, надев, перстень на палец, Якут сказал:
– Вот этим перстеньком ты будешь заверять важные документы на нашей шахте, ведь ты там есть и останешься главным инженером. Я правильно говорю, друзья мои? – обратился Толик к товарищам.
Под гул одобрительных возгласов, Данилович, долго и смущенно тряс руку Якута, глядя на своих родных и близких. Затем Толик подошел к Фреду, держа на вытянутых руках массивную золотую цепь с золотым амулетом на ней.
– Я высказываю этим преподношением наше и не только наше уважение к твоей преданности, – при этих словах многозначительно посмотрел на семью Смитов.
Когда перевод его слов дошёл до сознания Фреда, тот склонил свою голову. Толик с сознанием дела надел помощнику Джона на шею украшение. Фред пожал протянутую руку Анатолия, присутствующие долго аплодировали произошедшему событию, а сам виновник общего внимания множество раз поклонился.

Затем Якут взял золотую цепочку, такую же, как у него уже висела на шее, и подойдя к Сергею, бесцеремонно рукой нагнув тому голову, повесил её на шею друга. После чего сказал:
– Извини, друг, но теперь мы близнецы. Нам всегда приходится делать всё дела вместе, и довольно часто у нас это получается. Толик повернулся спиной к Сереге, и начал громко аплодировать. Через какое-то время его поддержали другие искатели.
После чего, Толик взял в свою руку колье со стола, высоко подняв его над головой, смотря на Серёгу.
Петрович смотрел на Якута – не мигая, показывая всем видом,– мол, тебе решать, а я определю, правильно ли ты поступишь. На лице у Толика, менялась мимика, от нерешительности, до растерянности. Видя, что помощи не дождаться, его глаза приобрели хитрый прищур, и он нежно положил колье в амфору, краем глаза наблюдая за Петровичем. Серёга с шутом выпустил воздух. «Угадал!»
Радуясь своей маленькой победе и широко улыбаясь, Толик подошёл к хозяйке яхты, и с поклоном преподнёс ей амфору, с находящимся в ней украшением. Сара с радостью приняла подарок, и не понятно для многих присутствующих, почему, с размаху чмокнула мужа в губы.
«Может она, этим поступком отблагодарила Джона за то, что он позволил им всем провести такие чудные дни на яхте? Ведь как бывает в этой жизненной карусели, не всегда близкие люди имеют возможность находится рядом друг с другом», – сделал вывод Сергей, глядя на поступок Сары.
На почти опустевшем столе оставались лежать два предмета, колье и маленькая монетка.
Толик провёл рукой над ними, глядя на Риту, и незаметно подняв один палец. Серёга понял, и улыбнулся своим мыслям: «Он спрашивает у Принцессы очерёдность подношений. Ну, впрямь, ведёт себя как казначей при раздаче царских наград. Рита параллельно полу повела рукой и выразительно указала взглядом на дочь подруги, при этом немного приподняла пальчик.
Степанович, взял монету со стола и, подойдя к Дороти, вложил её в ладошку девочки. Затем нагнулся и, поцеловав ребёнка в чудную головку, сказал:
– Эта монетка, находясь на твоей груди, будет оберегать тебя от злых чар, – она заговоренная.
Надо отдать должное воспитанию Дороти. Она по очереди подходила к каждому присутствующему и, прося нагнуться, целовала того в щёку, благодаря за подарок. А когда она целовала своего отца, тот подхватил её на руки, и прижимая к себе, с волнением прошептал:
– Для этой монеты доченька, я сам сделаю золотую цепочку – обещаю!
И вот настал последний штрих этой радостной церемонии. Анатолий, взяв колье, и подойдя к Рите, сказал:
– Разреши, моя крестная дочь, мне самому надеть на тебя это украшение. Ты должна знать, каких трудов стоило добыть, это колье, всем нам присутствующим здесь людям. Это колье сработанно давно, а как давно и для кого и тем более кем, нам возможно никогда не узнать, да если честно, – ни к чему. А вот насчет присутствующих здесь людей я скажу. Благодаря твоей матери и конечно отца, ты появилась на свет. Вот рядом стоит твой дядя, он и его жена Нина Ивановна, участвовали в твоем воспитании. А дальше благодаря нашему шефу, мы оказались здесь, и при помощи твоей подруги и её мужа, смогли посетить эти места, и любоваться светящим океаном с летающими рыбами. А если бы не его помощник, нам бы пришлось сложно и в других ситуациях. Я уже умолчу о вкладе в это украшение Нади и всех нас вместе взятых, включая и тебя. Даже Дороти, внесла свою лепту в развитие этих событий. Так что – Принцесса, носи это украшение с честью! Все украшения, преподнесённые сегодня, в том числе и моё, стоят дорого – проверенной дружбой, и наших совместных трудов! Полагаю, все будут дорожить этими знаками.
В каюте стояла тишина, каждый осмысливал услышанные слова.
Потом путешественники разошлись: мужчины зашли в кают-компанию, женщины остались в Серёгиной каюте, Джон и Фред пошли осматривать машинное отделение – от работы двигателей яхты зависит дальнейшая их судьба.

Первые слова, которые прозвучали в кают-компании, были шефа. Обняв за шеи Якута и Серьгу, он сказал:
– Правильно вы поступили. Молодцы!
Потом, куря, Толик спросил Серёгу:
– А как так? ты подобрал украшения каждому по его желанию? Как тебе хватило времени, или действительно было из чего выбрать?
– Да, выбор у меня был огромный! Весь тот грот завален золотом и драгоценными украшениями. А вот времени мене как раз и не хватило, поэтому я и отрубался. А диадемы там и не было.
– А как же ты её нашёл, и где? – поинтересовался Данилович.
– Да в тот момент, в котором я тогда находился, я бы не смог найти и слона в зоопарке. Просто диадему мне указали.
– Так не томи. Скажи людям, где она находилась? И кто или что, указал её местоположение? – с нетерпением воскликнул шеф.
– В этом деле,– задумчиво ответил Серёга,– не обошлось без мистики. А может, мне так показалось, – ведь у меня было кислородное голодание.
– Да, не тяни ты, договаривай, до конца, – потребовал Седой.
– Не торопи, парня. Кажется мне, я теперь его очень понимаю. Сам там кое-что не понятное для себя испытал,– сказал Якут. – Серьга, говори как было.
– Я и говорю,– продолжил Петрович. – Просто я видел, там, в глубинах,– женщину. Это она конкретно, указала на диадему, а мне оставалось лишь её поднять.
– Я тоже хочу добавить к сказанному, – высказался Толик. – Я уже вам говорил, когда проплыв над гротом, и стал удаляться от него, впереди увидел расплывчатую фигуру белой женщины. Она в буквальном смысле развернула меня. А когда я, подчиняясь её воле, повернулся, вначале не поверил, – Серёга оказался позади меня. И ещё, что я хотел добавить, когда я помогал выталкивать друга, мне самому, тоже кто-то помогал. Тогда я не придал этому особого значения, а после того как услышал из его уст о подводном приведении стоит по-новому подумать о произошедшем.
– Это было не приведение, а Марта – жена Карла Самуиловича. Хотя, я её никогда не видел, но уверен, – это она, – заверил Серёга.

Яхту покачивало на подросших волнах, но она уходила от шторма накрывающего это побережье.


Серёга вышагивал вдоль входа в здание аэропорта Оймякон. Он с нетерпением ожидал прилёта самолёта, сюда летят его родные и близкие. «Ох, как же я соскучился по жене и сыну! – всматриваясь в прозрачное осеннее небо, вздыхал он. – На семнадцатое сентября назначен пуск шахты имени «Малов А.». На торжества прибудут из Москвы представители Министерства Золотодобычи, зарубежные гости. Штат проходчиков, рабочих обогатительной фабрики и многих вспомогательных служб уже набран.
По совету Джона Смита, в первую очередь мы возвели ТЭЦ, которая уже второй год работает на каменном угле и вырабатывает электроэнергию, подаёт горячую воду в построенные дома для рабочих шахты. После пуска обогатительной фабрики, ТЭЦ начнёт подачу пара для разогрева и промывки золотоносной породы. Шахта «Малов А.» будет работать круглосуточно. А как поставлялось оборудование! По океанам и морям, затем по зимнику волокли сюда и даже в морозы монтировали и возводили стены и крыли крыши. Сколько энергии и труда вложено в эту Сибирскую землю! Мы с Якутом учились и работали, помогая друг другу. Для этого постоянно летали в Москву на сессии и сюда работать. Молодец Данилович, руководил стройкой и набирал людей – энергичный человек! Мы с Толиком практически не видели свои семьи, у него дочь родилась, а у меня – сын.
Ох, как быстро пролетели эти три года! Теперь мы все дипломированные специалисты: кто экстерном, кто не высыпаясь ночами, но мы «грызли» гранит науки – грызли. Были и светлые деньки: как мы все веселились на свадьбе Якута, а как радовались появлению первенцев! Были и тяжёлые дни: замерзали с грузом в дороге, теряли друзей и знакомых, но шли к намеченной цели. Энтузиазм, вера в друга и в общее дело помогали. Дочь Толика – Тамара с семьёй, давно уже живут и работают здесь.
Павел Прокопьевич, редко посещает строящуюся шахту, у него много обязанностей и по другим золотодобывающим районам области. Заключает сделки на поставку оборудования и отчитывается перед руководством в Москве».

Самолёт приземлился вовремя. Серёга целовал Риту, Алёшку и дочь Толика – Машу, а Надежде Николаевне просто руку. По дороге из аэропорта к шахте, Петрович, сидя в «Газели» и держа на своих коленях двухлетних Лешу и Машу, объяснял Николаевне:
– Да пойми же ты, на завтра назначен день пуска шахты, а недоделок – выше крыши. Сейчас я вас завезу в гостиницу, и тоже уйду работать. Возможно, твой «странник», вырвется к тебе на часок. Толик, также как и я, соскучился по семье. Вы поймите, мои родные, – оправдывался Серёга, глядя с тоской в голубые глаза жены. – Завтра прилетает руководство, и шеф с женой, Джон Смит с семьёй прибудет, а у нас работы не початый край!
Разместив в гостинице близких, он отправился на шахту. В семь часов утра к нему подошёл Данилович, Серёга в это время проверял крепление резцов и сказал: «Серёжа, ты какую ночь к ряду не спишь? Иди к своей семье, отдохни пару часов, побрейся, совсем одичал – зарос как медведь. Я сам встречу гостей в аэропорту и пришлю за тобой и Толиком машину, он тоже не отдыхал». – «Сейчас, пойду, мне ещё нужно минут десять».

Придя в номер гостиницы, он подхватил сына на руки, целуя его и жену. Затем сел на диван, держа Алёшку, выдохнул:
– Как я вас люблю!
Жена, выскользнув из его объятий, шепнула:
– Сейчас я тебя накормлю, – и скрылась за дверью.
Откинув голову на спинку дивана и гладя по волосам сына, подумал: «Как прекрасна жизнь, когда рядом любимые и родные люди!»

Его разбудил клаксон машины под окном. «Неужели я заснул?» Петрович огляделся, на стуле перед ним лежала рубашка, под стулом туфли с носками, а на вешалке висел тёмный костюм. Успев чисто выбриться и одеться, взял на руки уже одетого сына и следом за Ритой вышел к машине. Через минуту появилась чета Собининых. Толик, держал на руках дочь Машеньку.
Все с трудом разместились на заднем сиденье «Волги», за рулём Игорь, а рядом Тамара держала на коленях уж взрослую Светлану. Подъехав, увидели большую массу людей возле ворот шахты. Прокопьевич открыл митинг. Под аплодисменты собравших, слетело покрывало, и взору людей открылось название над воротами шахты – «Малов и К.». После короткой и ёмкой речи, Прокопьевич пригласил всех войти на территорию шахты.
Многие специалисты разошлись по цехам: кто направился осмотреть ТЭЦ, а кто на дробильную фабрику. Рабочие, инженеры и специалисты запустили все вспомогательные цеха. Котельная, работавшая на одном котле, заработала на полную мощь. И вот основная задача, запуск горнопроходческого агрегата, состоялся: с гулом и скрежетом – резцы машины врезались в скальный грунт золотоносной породы. По ленточным конвейерам руда «потекла» в шаровую мельницу, и та плавно началась вращаться. Гости и свободные от вахты рабочие и служащие, собрались в актовом зале управления шахты.
Было сказано много хороших и нужных слов, как в адрес строителей, также и всех людей, причастных к пуску шахты. Не забыли и зарубежных поставщиков оборудования. Семья Смитов сидела рядом с командой «первых искателей».
Петрович, в перерывах между овациями, успел поговорить с Дороти. «Я счастлива, что приехала в Россию и вижу Сибирь», – говорила уже взрослая девушка, играя с Лёшей и Машей и радовалась, что у них троих, на шее одинаковые монетки.
В зале раздался шквал аплодисментов. В маленькой прозрачной баночке, с плотно закрытой крышкой вынесли то, ради чего строили шахту – золотые крупинки. Эта баночка с золотым песком, передавалась из рук в руки сидящих людей. Все искренне радовались началу работы шахты и состоявшемуся триумфу прогресса и инженерной мысли.
Зачитали телеграмму, полученную из Кремля. В которой президент России поздравил руководство, рабочих и строителей с успешным пуском современной шахты. Особо отметив, что эта новая шахта, отвечающая всем мировым требованиям по технике безопасности, будет способствовать укреплению России на международном рынке.
Теперь, недалеко от Оймякона, золотодобывающая шахта «Малов и К.», работает автономно в круглосуточном режиме, независимо от времени года.
Трада.  2008 - 2015г.