Глава 6. Шпион

Натали, не подозревая ловушки, шла к королю, когда путь ей перегородил граф. Он передвигался по дворцу, как тигр, неслышно, незаметно, то растворяясь за портьерой, то возникая в дверях.
- Мадемуазель! Вы не расположены к разговору, - Марк улыбнулся, когда ее тонкие пальцы обвили рукоять кинжала. - Не покажете ли, что вы прячете под корсетом? И я сейчас говорю о том, что передал вам Гастон через своего доверенного, - Натали пошатнулась, судорожно втягивая воздух. Ее поймали.
А ведь она почти отказалась от безумной просьбы друга: мушкетер, обнаружив, что девушка не покинула города, но завоевала расположение короля и стала добрым ангелом, прикрывающим промахи полка и мягко воздействующим на правителя, написал Элизабет, что ее дочь в полной безопасности и под его опекой. А, убедившись, что положение Натали при дворе прочное, как-то раз протянул ей сложенную вдвое бумагу с их смертным приговором – письмо Анне. Любовь вынуждала мужчину страдать и допускать опасные промахи: его видела фрейлина возле дофина, гвардейцы едва не схватили под балконом Ее Величества... Натали согласилась стать посыльным, надеясь, что это облегчит участь Гастона. И до сих пор, хоть и дрожа, краснея, задыхаясь, она справлялась: навещала Анну утром и вечером, не вызывая подозрения ни у кого. Но вдруг потребовался немедленный ответ, а спешка всегда приводит к ошибкам: Гастон послал слугу и подставил Натали, вынужденную задержаться дольше обычного и попавшуюся графу.
- У вас какие-то безумные мысли, - ее горло пересохло. - Этот мушкетер не дает вам покоя.
- Не усугубляйте ситуацию, - промурлыкал Марк, упиваясь ее растерянностью. - Отдайте письмо, иначе я заберу его силой, - он предвкушал, как вцепится в нее.
- Оно адресовано мне, и вы его не получите, - срывающимся голосом произнесла Натали.
- Раз не хотите по-хорошему, - ее упрямство раздражало и привлекало. - Последнее предупреждение: письмо! – граф двинулся к ней.
- Считайте, я не услышала вас, - девушка выставила руки вперед, даже не выхватив кинжала. Растерянность, неуверенность, страх сквозили в ее расширенных зрачках. - Думаю, вы признаете, что не в праве меня трогать! – Марк прижал ее к стене, не давая пошевелиться.
- Либо отдаете письмо мне, либо королю...
- Королю. Лично. И прекратите демонстрировать свою силу! – Натали чувствовала его руки, сжимающие талию, дыхание, обжигающее щеку, губы, едва не касающиеся кожи.
- При мне, я должен видеть это! – прорычал граф. Он выпустил жертву, когда Людовик вошел в зал. Король стоял за дверьми, разрываясь между желанием скорее разоблачить девушку и оттянуть этот миг: сознание, что Натали преступница и пользовалась им, ранило: правитель давно никого не впускал к себе в душу, но ей предложил бы сердце. – И, надеюсь, вы объясните, что делали столь поздно вечером у покоев Ее Величества, - не преминул Марк сгустить краски, памятуя о хитрости женщин: нельзя недооценивать противника.
- Я… заблудилась, - выдала девушка. Суровый взгляд Людовика и жестокий блеск серо-голубых глаз графа пугали ее, но она не цепенела от страха, напротив, адреналин в крови и замершее сердце позволяли мыслить здраво. – Я возвращалась, когда в одном из залов заметила вас, Марк, и, надеясь избежать встречи, предпочла пойти незнакомой дорогой. Право, сир, я потерялась… дворец уже спал, и никто не мог помочь мне… а потом я услышала плач ребенка. И подошла к двери, в которую не посмела зайти, - Натали потупила взор, как праведница, что возымело положительное воздействие на короля: он не верил, что это очаровательное создание может причинить ему вред. Да и складная история оправдывала ее. – Больше подобного не повторится, обещаю.
- Мадемуазель, у вас есть дети? – внезапно поинтересовался граф.
- Уверена, мое письмо не имеет никакого значения, - поспешила девушка пресечь происки врага: попасться в сети Марка ничего не стоило. - Это лишь… - Этьен, однажды поймав Натали, предостерег ее: перестраховка никому не мешала. Но второе письмо, как и первое, девушка прятала в корсете, и память упорно отказывалась дать подсказку, какое из них подведет Гастона к эшафоту. - Я покажу его вам, - непослушными пальцами она ухватилась за краешек бумаги, боясь, как бы другой конверт не выдал ее. Однако удача благоволила ей: никто не заподозрил, что вниманию Его Величества представлена подложная записка Гастона, якобы извиняющегося за ссору.
- Вы не ответили, мадемуазель, - одернул ее граф. Восхищаясь ей, он жаждал победы все сильнее. Девушка зиждилась на грани, не представляя, насколько ее обвили нити интриг. Хоть для провинциалки, не сталкивающейся с льстивыми придворными и подлыми шпионами, Натали отлично справлялась.
- Вы же знаете все, - к ней возвращались колкость и румянец. Всего мгновение назад ее коленки дрожали, готовые подкоситься, а слова покаяния обжигали губы.
- Может, я хочу услышать от вас, - не сдавался Марк. Он представлял, как веревка затягивается вокруг ее шеи.
- Ваше желание для меня – ничто.
- Что вы делали во вторник у Лувра с новорожденным ребенком на руках? - Натали пошатнулась. Ее лицо исказилось гримасой ужаса. - И зачем передали младенца Гастону? – мушкетер жаждал увидеть своего малыша после продолжительной болезни, и девушка, увлеченная успехом, а потому не слишком боящаяся опасности, позволила отцу и сыну провести полчаса в саду, когда на страже стоял Каспар, а королеву окружали только верные ей фрейлины. Никто и не догадывался, что из кустов за ними следят два темных глаза той, кто завидовал родительской любви, ведь ей не досталось ни капли.
- Я надеюсь, у вас есть достойное объяснение, - Людовик нахмурился: ее виновность была очевидна, иначе отчего бы так побледнели ее щеки, задрожал подбородок? Но луч надежды, что Натали опровергнет обвинения, еще брезжил.
- Право, граф, вы обознались, - заплетаясь, выговорила девушка. - Тогда я была в казарме, что могут подтвердить. И Гастон. Мы поссорились. Громко. Свидетели есть. Письмо - подтверждение. Ваше Величество, вы знаете содержание, - она напоминала утопающего, погрязшего в болоте и отыскавшего тонкую соломинку, готовую сломаться от одного неосторожного движения. И потому Натали, неторопливо, аккуратно нанизывая слова, составляла предложение. Ее ложь получилась безупречно гладкой, так что и Марк, скрежещущий зубами, не находил, к чему придраться. - Я бы могла так же безосновательно твердить, что вы шпион, граф. Но соблюдаю правила приличия. Прошу, поучитесь им у меня!
- Вы ведете игру и неплохо. Но проигрыш будет дорого стоить, - зловеще прошептал Марк.
- Вы следите за мной, а я за вами. Месть - мое любимое блюдо, и вы заслужили испробовать его, - не осталась в долгу Натали.
- Вы честны со мной, мадемуазель? – внезапно спросил Людовик. Одна мысль не давала ему покоя: отчего девушка так переживала, если правда столь проста? Зачем оттягивала время?
- Ваше Величество… я не смею лгать вам, - она выдержала его взгляд, испытывая ужасное чувство вины. Гастон обманывал короля, а вместе с ним и Натали. Это требовалось прекратить во имя чести. Принести чувства в жертву.
…
Розмари ловила каждое слово, укрывшись в одном из тайных ходов Лувра, и улыбалась, когда Натали находила лазейку. «Мадемуазель мушкетер» начинала ей нравиться. Пусть самоуверенная и невнимательная, так что следить за ней не составляло труда, но с шустрым языком и железными нервами, Натали справилась с ее отцом, хоть он обладал всеми сведениями, чтобы отправить девчонку на виселицу. Не захотел. В этом Розмари не сомневалась: Марк мог вытрясти письмо Гастона, но не стал. Он питал к этому котенку, прячущему коготки под мягкой шерсткой, слабость. И Розмари ревновала.