Стихи о ближней Элладе

Стихи о ближней Элладе  Ольга Постникова  Понтийская соль   изд. ВРЕМЯ  2014

В книгу Ольги Постниковой вошли стихи разных лет, вызванные к жизни различными обстоятельствами.  Они поэтически содержательны, включают в себя и ожидание, и удивление, и разочарование и боль, и новую радость узнаванья.  Со словом она работает как взыскательный к себе художник, и у неё есть своя тема, которая её раз от разу вдохновляет - она поэтближней Эллады.  Дальняя – та за Чёрным морем, за Понтом Эвксинским - уходит вглубь Средиземноморья и на Балканы, охватывает Малую Азию… 
А Постникова воспевает северо-причерноморскую и приазовскую Элладу, отсюда название книги – «Понтийская соль».

И слёз её особая солёность –
вся Меотида в капле на губах…

(Меотидой, или Меотийским болотом греки, селившиеся здесь с 6 века до Рождества Христова, называли Азовское море.)

Постниковскую Элладу уместно назвать ближней ещё и потому, что она автору интимно, тактильно близка: придут полнотелые девы камней/ И прозрачные руки протянут ко мне…

А наиболее близка автору по обстоятельствам  судьбы и по профессиональным занятиям реставратора-античника Керчь, то есть столица древнегреческого Боспорского царства Пантикапея.   Рассматривая найденные ею неподалёку  синие античные бусины, поэтесса обращается к боспорской гречанке с близкого расстояния:

Ты отряхнула пеплос/  От жертвенной золы,/ Неся кристально-синий/  Сапфировый кулон/ Сквозь гром землетрясений/  В пантикапейский сон…

Греки заплывали и основывали свои города и колонии далеко от Итаки, но Гомер их сопровождал повсюду.  Женскую долю Постникова рисует через образ Пенелопы, и у неё это выглядит элегично, протяжно: О сестра моя, Пенелопа, как пальцы твои обрусели…  Не только исток женственного лиризма открывается ей в другой гречанке - Сафо, но образ живой и решительной женщины:

Так Сафо, притворяясь коварной,/  Говорила на ложе: «Уйди!»,/ Чтоб лавандовой каплей янтарной/  Озлатить полусферы груди…

Пристально изучая и вглядываясь в остатки античных строений, в украшения, в сосуды, в камни Боспора и Пантикапеи, автор отмечает и последовавшие за древнегреческим римские, византийские, генуэзские и более свежие культурные слои, пытается переплавить и их в  поэтическом тигле, «подключает» природу – море, небо, деревья, травы… 

Ах, лаванда, лаванда, лаванда,
Сизый стебель и синий цветок -
Светоносной Эллады прохлада
И Востока тряпичный восторг…

В керченских стихах Постниковой история прокатывается по горе Митридат, бывшей и местопребыванием боспорских царей, и главной огневой высотой города во время Великой Отечественной войны:

 Счастья не было здесь, эти тысячелетья жестоки/ На двугорбой горе, где никто никого не зовёт, /Созревает шиповник и рдеет на солнцепёке/ И на бабочке каждой траурный зольный налёт.
История утюжит, а современность скрывает прекрасные черты Эллады, оставляет запахи гари и знаки тлена. «Обращение к античности порождено бегством от удручающих обстоятельств века», - писал некогда Фридрих Шлегель. Но у Постниковой не бегство, а присутствие, и обращенное к курганам Крыма драматическое стихотворение о коллизиях
личной жизни вопреки всему заканчивается так:

Но сколько тут знаков счастливых времён,
Цветов, чьи названия мы потеряли,
Бесхитростных ликов, античных имён,
Стихов, что с тобой вперебой повторяли.

Уроженец Керчи Юрий Терапиано в эмиграции вдохновенно утверждал:

 Эллада в скалах Таврии нетленна,/  И корни лоз, и рыба в глубине,/  Забывши обо всём, что современно,/ Классической покорствуют весне…

В поисках истоков своей стихотворной речи наши поэты обращаются порой к тени Овидия, высланного Цезарем в северное Причерноморье, а Постникова идёт дальше вглубь времён, когда  и Рим ещё не был столь значителен и велик.  Она признаётся в том, что любит античное чувство свободы, которое связано не с Римом, а с Грецией.

Всегда волнительно и радостно открытие Эллады, ибо там истоки наших мыслительных и пластических образов. Так было у  немецких романтиков. Так было у Николая Щербины, у Иннокентия Анненского и, конечно, у Мандельштама.

Считается, что лирика не изображает, а выражает, и в отношении поэзии вопрос темы уходит глубоко внутрь. Вовсе не обязательно для поэта иметь видимую тему – мало ли что может вызвать поэтический отклик. Но бывает, что для поэта лучше иметь перед глазами тему и ею вдохновляться. В случае с Постниковой и открытой ею ближней Элладой именно так и произошло.
 
Только молодость, только над морем восход
И струение аквамариновых вод.
И в трёхгорлые льют ойнахои
Виноградное пламя сухое.
…           …        …
Я пойду на зелёный, в промоинах, склон,
Я найду тетрадрахму (восторженный конь
На монете царя Митридата).
Так я счастлива, так я богата!

Олег Мраморнов