Павел и Екатерина

До сих пор вспоминаю их – Павла и Екатерину. Их встречу на празднике Пасхи в ростовском лечебно-педагогическом клубе «Свеча», занимающимся лечением и реабилитацией детей, страдающих аутизмом, о котором в своё время написал публицистическую повесть «Гори, ростовская свеча!».

Но есть у меня своя теория. Или, скорее, так – фантазия. Её я высказывал в своё время некоторым из числа сотрудников вышеупомянутого клуба, и все они при этом задумывались, а потом – после некоторых раздумий – говорили, что не могут утвердительно сказать на мои рассуждения ни «да», ни «нет», но, что повод для размышлений, действительно, имеется. А суть вот в чём. Я сравнивал этих детей – и взрослых, страдающих этим недугом, разумеется, тоже – со средневековыми Катарами, что были примерно в 13 веке полностью уничтожены. Это случилось в Провансе и в Тулузе, куда с этой целью был организован крестовый поход. Катары (от слова «катарсис» - очищение) проповедовали добро и любовь к ближнему (они имели ещё одно название, вернее – самоназвание: Добрые Люди). Они были убеждены, что каждый человек, нашедший Истину есть как бы священник, способный и имеющий полное право передавать Божию Благодать другим. Все Катары считали себя священниками – и мужчины, и женщины. Грубый материальный мир они вообще воспринимали как какое-то недоразумение, а жить призывали, руководствуясь исключительно духовными запросами. Они и официальную-то церковь, если за что-то и критиковали, так, прежде всего и более всего, за её чрезмерное увлечение земными делами и даже за чрезмерную привязанность к земным, материальным делам, за которыми часто бывает о душе и подумать-то некогда.

  Многие не понимали этих людей, считали их странными, сумасшедшими, официальные власти – как светские, так и духовные – безжалостно преследовали по малейшему подозрению в сочувствии Катарам. Даже за сам факт знакомства, пусть даже случайного и мимолётного, с кем либо из Катар можно было взойти на костёр инквизиции.

Но были и другие, коих тоже было ни мало, происходившие и из знатных и из простых, тянувшиеся к Катарам, оказывая им всемерную поддержку, даже и не собираясь принимать их учение, слишком возвышенное, и потому, увы, трудно совместимое с грубыми житейскими реалиями, но видя в них, если и не пример для подражания, то, по меньшей мере, ориентир, нравственный эталон, сверяя с которым свои дела и мысли, пусть и далеко не всегда соответствующие, да и далеко не всегда способные в окружающей обстановке, соответствовать этому эталону, всё же становишься сам лучше, чище, светлее, благороднее, и тем самым – хоть в малой степени, но всё же меняя в лучшую сторону окружающий мир. Те люди понимали, или – быть может – интуитивно чувствовали, какого духовного и нравственного сокровища лишится человечество, потеряв учение Катар и личный пример тех, кто связал с этим учением свою жизнь.

Катары были уничтожены. Уничтожены физически. Но не возрождаются ли сейчас их духовные искания на более высоком, и при том – на более глубоком, более тонком, если хотите – на более природном уровнях? Разница же в том, что тогда это был выбор людей, примкнувших к движению Катар, сейчас же – эти новые Катары фактически назначены к исполнению своей Высокой Миссии. Назначены по факту своего рождения. По факту своего рождения с альтернативной одарённостью. Ведь именно так, как альтернативная одарённость сегодня всё чаще и чаще трактуется аутизм, чему находим всё больше и больше конкретных подтверждений. Не так давно в телевизионном выпуске новостей прошло даже сообщение о том, что одна довольно крупная западная фирма (к сожалению, не запомнил её названия), занимающаяся производством электронной техники, теперь резервирует квоту именно для людей страдающих аутизмом, делая это так, чтобы процент таких людей среди её сотрудников всегда совпадал с процентом таких же людей среди всего человечества! Наверное, о чём-то этот факт говорит!

Должен сказать ещё об одном моменте. Как уже неоднократно писалось (я сам об этом тоже писал), деятельность большинства организаций занимающихся во всём мире лечением и реабилитацией аутистов вообще и детей-аутистов в частности, основывается на идеях немецкого учёного, врача, педагога и мыслителя Рудольфа Штайнера, являющегося также основателем так называемой «вальдорфской педагогики». И в самих его духовно-религиозных исканиях, и в самих его философских и мировоззренческих идеях, то тут, то там, угадывается немало общих мест всё с теми же Катарами и с их идейными предшественниками  Манихеями, являвшими собою причудливейший синтез идей Христианства, Зороастризма и возможно отчасти даже – Буддизма. (Про Богомилов и Павликиан не будем здесь говорить, поскольку при всей их схожести с Манихеями и Катарами, они стоят несколько особняком, являясь, кроме того, по сути дела чисто локальным явлением: Богомилы – для Болгарии, Павликиане – для Армении, да и то, лишь для некоторых ей областей.) В частности, у Рудольфа Штайнера можно отыскать идеи дуалистичности, идеи начал света и тьмы, имеющих равное влияние на процессы, происходящие на Земле и во Вселенной, отождествляемые им (вместе с последователями Зороастризма) с Агурамаздой (Свет) и Ариманом (Тьма). Кстати, по Рудольфу Штайнеру, земным, материальным воплощением Аримана являются деньги.

Христианство – во всяком случае, в том виде, в каком его знает современное человечество (безотносительно того, какое именно: Православное, Католическое, или Протестантское, никогда не представлявшее, кстати, из себя единого целого, поскольку подавляющее большинство различного рода сект являют собой, как известно, ни что иное, как различного рода ответвления именно Протестантизма, чего они сами и не скрывают) – не признаёт существования прошлых и будущих воплощений того, или иного человека. Но, Катары-то как раз в это верили. И я часто задаюсь вопросом: а не случилось ли с ними (или, хотя бы с некоторыми из них) именно того самого, о чём сказано по сути дела и в Евангелии: «По вере вашей вам будет»?

Однако, вернёмся к нашим героям – к Павлу и к Екатерине.  Мать Павла - Надежда Николаевна Рыскаль - преподаёт в «Свече» рукоделье,  обучая девочек. Надежда Николаевна, несмотря на свой, достаточно солидный, возраст, поехала в Днепропетровск, где находится Высшая Школа Штутгарта, в которой готовят учителей тех, или иных предметов для вальдорфских школ. Надежда Николаевна избрала для себя специальность преподавателя рукоделья. Там она обучалась и тогда, когда автор этих строк дописывал свою, упомянутую выше, публицистическую повесть. Как сама она говорила:

-Решилась всё же, хотя возраст у меня уже давно далеко не студенческий.

А привёл сюда, в «Свечу» Надежду Николаевну её сын Павел – сам в прошлом один из подопечных «Свечи». И начиналось всё это ещё тогда, когда не было этого, милого, симпатичного домика, на окраине Ростова-на-Дону, что называется, даже в проекте, а занимались тогда возле центрального рынка, где снимали помещение. В момент той встречи Павлу было 23 года. Он проживал в психоневрологическом доме-интернате, находящемся в городе Сальске. Там он проживает и сейчас. Туда он отправился, когда ему было 19. Говорят, что он сам так захотел. И это, действительно, правда. И от Надежды Николаевны я тоже об этом слышал. Я не имею морального права что-либо здесь комментировать. Говоря о своём сыне, Надежда Николаевна признаётся:

  -Он многому меня научил.

  В тот год Павел приехал в гости на Пасху. Я видел его. Во время праздничного чаепития, что состоялось в «Свече» после завершения праздничного выступления её сотрудников и подопечных, он сидел за столом рядом с Катей – дочерью Светланы Владимировны Алдабаевой, другой сотрудницы «Свечи», с которой когда-то вместе ходили в «Свечу» в те, теперь уж достаточно далёкие, времена, будучи ещё совсем детьми. В момент их означенной встречи и Кате уже было 17. Как же быстро несётся время! Но, друг друга они узнали.

Болезненная, конечно, тема. Но всё же давайте чуть-чуть пофантазируем. Как знать. Быть может и они в своих прошлых воплощениях были всё теми же Катарами? Наверное, Павел – или, какое он тогда носил имя? – незадолго до самых страшных событий, предчувствуя трагическую развязку, отличаясь особой впечатлительностью и ранимостью, принял Таинство Освобождения, допускавшееся среди Катар только в самых крайних случаях. Ванна с горячей водой. Проходит ночь, наполненная ожиданием предстоящей беды. Утро. Рассвет. Он ложится на каменные плиты, где умирает от переохлаждения. Жизнь кончена. Трагедия замка Мон-Сегюр теперь для него – примерно то же самое, что для бабочек, или стрекоз, этих милых, Божиих созданий, так напоминающих Ангелов, дни поздней осени.

В то же время Катрин суждено сгореть заживо в пылающем замке, из которого её собратья по Вере всю ночь выносили Священные Книги, в коих скрыты тайны Катар, их доктрина о возникновении Вселенной, Земли, Природы и Человека, так до сих пор никем и не найденные, несмотря на интенсивнейшие практически никогда не прекращающиеся попытки.

А теперь они оба воплотились в этих детей, а впрочем – теперь уже и далеко не детей – Павла и Екатерину, таких трогательных в своей беззащитности, но отмеченных какой-то таинственной Печатью, что чувствуешь почти сразу, глядя на них. И сейчас, сидя рядом, чувствуют они своё душевно-духовное родство, восходящее из прошлой жизни в жизнь настоящую, а возможно через неё – и в жизнь грядущую. Но пока что их расставание неизбежно.

А в окна льётся весеннее солнце. И ещё целую неделю люди, встречаясь друг с другом, будут говорить: «Христос воскресе!» и слышать в ответ: «Воистину воскресе!».

2015г.