Забытые шушморские боги

Экспедиция шла по спадающей кривой. Сначала разведывательный самолет разбился, пилот едва успел выскочить. Потом грузовик застрял в тонкой болотной полосе, что, словно специально пролегла здесь для того, чтобы определить достойных идти дальше. И Леонид Кондратьевич шел. Шел, аккуратно на привале разворачивая засаленные трёхвёрстки, уводя за собой вглубь два десятка исследователей, из которых лишь половина имела университетское образование. Остальные были рабочими, нанятыми специально для экспедиции. И еще Никодим. Его Леонид Кондратьевич заполучил в деревне Химках, что была за шестьдесят километров отсюда. Он был не очень старым, но четвертый десяток уже разменял. Он единственный согласился провести экспедицию сквозь урочище, но сегодня утром, когда с неожиданности весь отряд выбежал на небольшую полянку, прямо посреди дороги и уткнулся в странный каменистый шар, метров два в диаметре, Никодим наотрез отказался идти дальше…
- Прохладно сегодня, Леонид Кондратьевич! – высокий и худой Павел Аркадьевич, геодезист, был полной противоположностью низенькому и толстому профессору Леониду Кондратьевичу.
- Есть немного, - ответил тот и опять перевел взгляд на карту, где плясали огоньки от костра.   
- Что с проводником делать будем? – опять подал голос Павел Аркадьевич.
- А где он? – рассеяно ответил вопросом на вопрос Леонид Кондратьевич.
- Развел себе костер рядом с камнем, но ни на шаг не заходит дальше. Я сам весь день наблюдаю. Студентов развлекает, истории рассказывает, обереги мастерит. Но дальше не идет и все тут.
- Значит дальше сами? – вздохнул Леонид Кондратьевич.
- Сами, - продолжил геодезист, - я уже прикинул остаток дороги. Если будем делать семь – восемь миль в день, через неделю будем на месте. Полетели бы вертолетом…, - как-то совсем неловко закончил Павел Аркадиевич.
- Нельзя вертолетом, - наконец оторвался от карты Леонид Кондратьевич и снял с костра кипящий чайник, - падают они с неба, как мухи зимой. Тут был тебе на радаре, и нету. Двух пилотов потеряли, еще двое с такими травмами, что навряд будут летать когда-то.
- Здесь вообще приборы странно себя ведут, - продолжил Павел Аркадиевич, - компас скачет, как безумный, все, кроме оптики словно сошло с ума.
- Я знаю, - заметил Леонид Кондратьевич, - но объяснения такому феномену еще не нашел.
- Профессор! – раздался крик, - профессор!
Он, с Павлом, сорвались на ноги. Леонид Кондратьевич невольно было потянулся к карману, где у него на самый крайний случай был припрятан еще армейский, наградный пистолет, но передумал. Голос был не испуганным, а наоборот, прямо-таки светился радостью.
К ним подбежал Миша, аспирант, который собственно, и увязался в эту экспедицию, только затем, чтобы получить материал для кандидатской работы. В руках у него была странного вида коробка, железная и вся почти насквозь проржавевшая. Из дыр в свете костра блестели маленькие предметы…
- Вот так находка, - Леонид Кондратьевич снял очки и протерев их полой рубашки, водрузил обратно.
На земле, возле костра простелили большой кусок ткани, на который высыпали содержимое коробки. Между землей обнаружилось в высшей степени интересное. Маленькие и очень искусно сделанные фигурки, были несомненно из золота, но кроме них были и другие вещи – пара колец, подвеска, три наконечника стрел с зазубринами, каменный шарик, размером с теннисный и фигурка какого-то божка с зелеными глазами.
- Черт побери, да уже здесь оставаться можно на неделю, - Леонид Кондратьевич в восхищении взглянул на Михаила, - Миха, где ты это взял?
- Ну…- покраснел тот, - я как раз отошел немного… размяться хотел…
- Да не красней ты, - толкнул его в бок Сергей. Сергей был однокурсником Миши, да и похож на него как две капли воды. Различие было только в разговоре, да глаза – у одного голубые, у другого карие, - ходил он в туалет. А как отошел – видит, под кустом блестит что-то. Вот нагнулся, посмотрел. Да и раскопали мы с ним…
- Не следовало сходить с тропинки, - прозвучал угрожающий голос, - так и с жизнью проститься недолго.
Позади сгрудившихся в кучку ученных стоял Никодим. Он скрестил руки на груди и хмурился, рассматривая находку. Его походный топор был заткнут за пояс, за спиной висела винтовка, превосходно сохранившаяся еще со времен Второй мировой. За халяву сапога был заткнут охотничий нож, красивый, с самодельной колодочкой, набранной из разноцветных пластин, и кончался литой фигуркой оленя с вьющимися рогами.
- Нельзя сходить с тропинки, я сколько раз повторял, - опять сказал Никодим, - говорил же, если хочешь посмотреть, что, обвяжись веревкой, позови еще кого-то, чтобы следил, да и то далеко отходить нельзя. А без веревки в лес вообще не ходить.
- Но почему? – Леонид Кондратьевич тряхнул головой, - я понимаю, здесь очень много феноменов, много всего неизученного и непонятного, но нельзя же жить одними легендами. Мы же не ученные-этнографы, что собирают пословицы да предания…
- Лес притягивает, - как-то загадочно и неопределенно, ни к кому не обращаясь, ответил Никодим, - камни притягивают людей.
И тут, словно в подтверждение его слов раздался вопрос, -- а где Катя?..
Катерина пропала в семь или полвосьмого вечера. Все разбились попарно и принялись обыскивать территорию разбитого лагеря. Пары не было только у Никодима и Родиона. Никодим, скрестив ноги сидел у костра и курил трубку. Родион, студент-пятикурсник, был угрюмым и совсем не разговорчивым. Дай ему лист бумаги и карандаш, он тебе вмиг мог написать все, что угодно, но, чтобы сказать…
Поиски ничего не дали.
- Глупая девка, - устало буркнул Леонид Кондратович, - ломанулась куда-то, да и заблудилась. Нет уж, пока солнце не взойдет, поиски можно не продолжать, сами заблудимся.
Он подтянул к себе жестяную кружку с чаем и перевел взгляд на костер, что горел ровным, бело-желтым светом…
Утро встретили почти все без сна. Кто-то проснулся только – только, кто-то всю ночь проворочался без сна, кто-то, как Леонид Кондратьевич, не сомкнули глаз. Никодим уже сложил свои совсем нехитрые пожитки, в сумку и решительным шагом направился к профессору.
- Покидаешь нас, Никодим, - старик устало, но твердо решил не обидеть проводника, - домой доберешься?
Это был глупый вопрос – конечно же, родившись здесь, Никодим от отца и деда знал все дороги и тропы, все лазейки, и без проблем мог бы провести экспедицию куда угодно в радиусе двух сотен километров от своей деревни. А летом – так и еще дальше. Но в этой стороне все его путешествия заканчивались здесь, возле каменного шара. И идти дальше, он совсем никак не хотел.
- Присядем на дорожку? – предложил Леонид Кондратьевич.
Никодим махнул рукой, но нарушать традиции не стал.
- А дальше там что? – взгляд профессора впился в лицо проводника, - чего нам ждать-то? Что там может быть?
- Разное, - уклончиво ответил Никодим, - всякое можете встретить, может опасное, может и нет. Но не спешите, потому что может быть найдете совсем не то, чем оно будет казаться. А еще встретите дом. Это очень странный дом. Не ночуйте в нем, ночуйте рядом. И не входите надолго. Дом построен давним давно, и раньше камень стоял возле него.
- Как так? – удивился Леонид Кондратьевич.
- Так, - ответил проводник, - лес растет, земля растет. Камни движутся. Уходить скоро надо будет.
- А что не так с этим камнем, - напоследок спросил профессор.
- Смерть там, - чуть помедлив, ответил Никодим и ушел не оборачиваясь. Глаза его при этом нехорошо сверкнули…
Большинство было то ли напуганные, то ли просто следовали за остальными, но веревками обвязывались все. Один за другим разбившись на пары прочесали лес рядом, как вдруг Родион, начал звать всех обратно. Екатерина сидела в лагере и чуть покачивалась. Лицо у нее было бледное и утомленное.
История оказалась очень простой – напившись с ребятами водки, она просто уснула, а те сдуру, укрыли ее с головой и забыли. В общем все были рады, что так обошлось. Все, кроме геодезиста Павла Аркадиевича…
- Земля дрожит, - сообщил он, сбросив свой рюкзак. Начинало темнеть, а они, хоть и устали, как собаки, но не продвинулись больше, чем на десять километров от странного камня. Хотя Леонид Кондратьевич рассчитывал пройти все пятнадцать. 
- Это верно, - сказал профессор, аккуратно поставив свой рюкзак рядом, - руки и ноги словно свинцом налились.
- Дом, дом! – раздались возгласы за поворотом тропинки. Подняв рюкзаки, они поспешили туда.
Дом выглядел, точно на картинке – печная труба, низкие окна, дверь, пол, ниже уровня земля, колодец с красивой резьбой, покрытой лаком – плесень обошла ее стороной, сарай. Все, как в простом крестьянском дворе. Вот только двор был очень странным.
- Аркадиевич, не кажется ли тебе двор немного искривленным?
- Сам удивляюсь, Леонид Кондратьевич, отсюда смотрел – вроде квадратный, а так стану – кривой, и все тут…
Но это было не последнее удивление…
Профессор был не только расчётливым человеком, а и человеком бесконечной выдержки. Дождавшись, пока рабочие разобьют лагерь, поставят палатки, разведут костры, он лишь тогда приблизился к хижине. Дважды он постучал в дверь. За свою жизнь, Леонид Кондратьевич стучался не один десяток раз в пустые и заброшенные дома, но с этим точно было что-то не в порядке. Он прямо-таки чувствовал это. Внутри дом имел форму трапеции. Одна стена была короче, другая длиннее. Хотя, с наружи все казалось одинаковым. В довершение картины – стрелка компаса, что вертелась, словно флюгер при урагане.
Павел Аркадиевич, так и вовсе бегал, словно пес, учуявший дичь, с одного угла в другой.
- Леонид Кондратьевич, дик здесь Клондайк целый. Дом построений полностью и целиком в аномальной зоне. Особенно вот здесь, - Павел Аркадиевич указал на дальний конец комнаты, - чувствуете? Когда начинаешь подниматься, то тебе словно что-то мешает. Есть у вас шар?
Как у настоящего профессора-исследователя, у Леонида Кондратьевича было множество инструментов для исследования, и шар, для проверки поверхностей был одним из них.
- Вот чертовщина какая-то, - хлопнул себя руками по боках Леонид Кондратьевич, - смотрите-ка, по уровню пол совершенно ровный. А катишь с силой шар вперед – он замедляется, а потом с разгоном катиться обратно. Словно кто-то невидимые его толкает!
- Тоже скажете, - улыбнулся геодезист, однако стоило ему увидеть своими глазами, как массивный шар сам останавливается на полпути, а затем резко возвращается, как под его почти лысой головой чуть не зашевелилась шапка.
- Ничего не понимаю, - махнул рукой он, - пол ведь ровный. Да если бы там и магнит стоял, то к нему тянуть должно, а не от него.
- Я думаю, пока может студентам ничего не показывать? Дом опечатаем, а потом уже, когда сами разберемся…
- Леонид Кондратьевич! – прозвучал тоненький голосок девушки. Девушку звали Нина и она была самой подающей надежды стать хорошим этнографом-археологом.
- Леонид Кондратьевич, - повторила она настойчивым голоском.
Профессор с геодезистом повернулись, причем Павел Аркадьевич расставил руки в бока, словно хотел заслонить от Нины то, что находилось в конце комнаты.
- Чего тебе? – строго спросил Леонид Кондратьевич, - не видишь, заняты мы…
- Там Игорь со Степаном грибов наелись… Говорят звезды синие…
- Чего-чего? – не сразу понял тот, а куда смотрели… Я сейчас их…
От волнения профессор даже говорить начал с отдышкой. Студенты на этот раз от тропинки не отходили. Но, поскольку Никодим их покинул, Леонид Кондратьевич сразу же всех предупредил – незнакомые ягоды и грибы не собирать. Но разгоряченные водкой парни уже слабо соображали, что можно, а что нельзя.
Оба лежали на земле, подложив под головы спальные мешки. На улице было не холодно, но чуть ветрено и зябко. Игорь курил самокрутку с крупно нарезанным плохим табаком, а Степан просто смотрел вверх, закинув обе руки назад.
- А звезды, то звезды, Степашка, - сказал Игорь, - когда-то мы к ним хотели улететь, да вот только страшные они, холодные…
Леонид Кондратьевич как раз подоспел, и уже был готов разразиться громким криком, как словно по неведомому приказу поднял голову и посмотрел на черное небо.
- А ведь и правда, ребятки, - прошептал он, - звезды то синие…
Группа студентов уставилась в небо, и вскоре к ним присоединились рабочие, что уже успели насобирать хвороста и развести костры. Блики огней на уставившихся вверх лицах выглядели особо жутко в ночное время…
Утром пропал один рабочий. Начальник обеспечения, Рустам Гаюнович разбудил Леонида Кондратьевича и спросил что делать.
- Понимаете, - говорил он, - тут тебе был, и уже нету. Не могу же я людей оставить в лесу, когда мы уйдем, поискать надо…
- Вы не волнуйтесь, Гаюнович,- успокоил его профессор, - мы пока остаемся. Может на день, может и на два. Отыщется ваш рабочий, идти ему все равно некуда.
Но рабочий не вернулся. К тому же закончилась вода.
- Профессор, - подошел Игорь, - вы извините нас со Степаном за вчерашнее. Мы самую малость…
- Ладно, - махнул рукой Леонид Кондратевич, - это Нина немного панику подняла. Откуда ж я знал, что вы грибники такие, все грибы знаете? Сыроежки, так сыроежки, ежели токсин и был, так водкой сняло…
Услышав про водку, Игорь покраснел, но продолжил, - Леонид Кондратьевич, у нас вода закончилась.
- Как не кстати, - покачал головой тот, - до реки по карте еще день идти…
- Здесь колодец есть, - мигом нашелся Игорь, только в нем загадка какая-то что-либо…
- Загадка, - посерьезнел профессор, - а ну идем, посмотрим…
Колодец был очень странный. Деревянный сруб, который был подпорчен плесенью, но все равно оставался довольно крепким, был забран толстой ржавой решеткой. На цепи висело ведро с зеленой зацветшей и грязной водой. Ни достать, ни вылить.
- Как же ее поднять? - Леонид Кондратьевич с интересом осмотрел толстую решетку со всех сторон.
- Никак, - сказал Игорь, - фонариком я засветил механизм внизу в колодце, но кроме того, что он соединен с цепью, больше ничего не видно.
- Опускай, - приказал профессор и ведро медленно и плавно поехало вниз…
Вечером Леонид Кондратьевич и Павел Аркадьевич сели на пороге дома, поставив сбоку керосиновую лампу. Леонид Кондратьевич не курил никогда в жизни, а вот геодезист часто потягивал трубку, набивая ее табаком, что растил у себя на даче. Возвращаясь из похода, он первым делом ехал туда, восстанавливать запасы. Профессор делал зарисовки дома и колодца.
- Странное это место, Аркадьевич, - подал голос он, и геодезист, решив, что это – сигнал к действию, принялся разливать по жестяным кружкам водку, что перед самым отъездом купил на рынке – целых пять бутылок, - вроде посмотришь, так само блаженство. И от людей далеко, и от шума – тишь да гладь. А с другой стороны – страшно. Ну не могли люди построить такие вещи, не зная об их свойствах. А если знали – зачем строили? Или специально строили, для поклонения? Тогда это объясняет колодец. Но почему воды достать нельзя? Должны же пить из божественного колодца?
- Давай и мы выпьем, Кондратьевич, - предложил Павел Аркадьевич и кружки звякнули. Водка обожгла горло, и геодезист чуть закашлялся, но мигом наполнил кружки опять.
- Когда-то давно, я жил еще маленьким мальчиком в деревне у бабушки, а называлась деревня Чернотопь. Отец с мамой редко наведывались – они жили в городе, им мало было до меня дела, и бабушка воспитала. Так вот, ходила легенда, что на месте Чернотопи когда-то был большой-большой город. Его центральная площадь была такой величины, что человек на хорошей свежей лошади мог скакать от рассвета до самого захода солнца и не проскакать и половины того, что на ней было. Но затем, жители города начали отдаляться от богов и забывать их. Перестали поклоняться им, перестали приносить жертвы, праздновать праздники. А все больше начали склоняться к другой вере, к другим бокам. У них и праздники казались им веселее, и боги добрее и обычаи лучше. И обозлились тогда боги – принялись осаждать город.
Кружки опять стукнулись, Леонид Кондратьевич достал спортивную сумку и принялся вытаскивать оттуда банку с помидорами, сухари, вяленное мясо и лук.
- Да у тебя тут целая находка, - обрадовался геодезист, - так вот. Обозлились боги. Трава и плющ бросились на дома, мошкара и вороны, мыши и хомяки накинулись на запасы зерна, ряска загрязнила всю питьевую воду. А за тем со всех сторон двинулось болото. Его люди не могли остановить никак и город становился с каждым годом все меньше и меньше. Пока только над болотом не остался ржавый крест, что раньше стоял на самой высокой колокольне города. Малышом я еще ходил на болото, и крест видел своими глазами…
Голос Павла Аркадиевича в темноте становился все тише и тише, а водка лилась в кружки все больше и больше…
- Леонид Кондратьевич! – тот протер глаза и нацепил очки, - вставайте, вам нужно это самому увидеть.
Игорь стоял у входа в палатку и глаза у него прямо – таки горели от нетерпения.
Кое-как выбравшись из палатки, профессор направился прямо к колодцу, где они вчера опустили воду.
Крышка с решеткой была открыта, а на бортике стояло ведро свежей и кристально чистой воды.
- Как? – удивился он.
- Я решил проверить, - принялся пояснять Игорь, - подошел, начал тянуть. А когда ведро показалось – вижу – вода чистая. До верху дотянул, а крышку тут только щелк и съехала в бок. Я ее перевернул, ведро достал и мигом к вам.
- Нужно сказать девчатам, чтобы проверили ее, - махнул рукой Леонид Кондратьевич, - а сам замок?
- Нет замка, Леонид Кондратьевич, я все осмотрел. А еще знаете, что?
Игорь наклонился и подобрал с земли камень. И тут же бросил его в колодец. Профессор нахмурился и принялся ждать. Но всплеска все не было.
- Что он в саму преисподнюю падает? – буркнул Леонид Кондратьевич и в тот же миг раздался громкий всплеск, словно вода была в двух метрах от крышки.
- Вот же странности, - только и развел руками профессор…
Вода оказалась на удивление вкусной. Даже под микроскопом выявить в ней хоть какие-то вредные бактерии было невозможно, хотя микроскоп был довольно надежный – экспериментальная модель переносного оптико-электронного микроскопа института оптики им. Владимира Дланского. Сюрпризы сыпались один за другим, как из рога изобилия, пока не наступил вечер. После воды, Сергей внезапно заметил торчащий из-под земли кончик ржавого лезвия. Раскопав, они обнаружили ни много ни мало – полуметровую статуэтку девушки с большим широким копьем в руках. У Леонида Кондратьевича дар речи вернулся, только когда статуэтку полностью извлекли с земли. Пока студенты все записывали и зарисовывали, к нему подошел Рустам Гаюнович.
- Что Гаюнович? Рабочий нашелся? – спросил профессор.
- Напротив, - понурил голову тот, - еще два пропало.
- Как пропало?
- А вот так пропало. Ушли в лес, сказали, что сейчас вернуться, только рассмотреть камень хотят один. И не вернулись…
- Никодим ведь предупреждал к камням не ходить.
- Да хрен его знает, этого дикаря вашего. У него свои причуды, у нас свои. Мы православные, в камни не верим.
- Я завтра лично посмотрю, что там такое, - пообещал Леонид Кондратьевич и напоследок щелкнул фотоаппаратом статуэтку, ушел в палатку спать. Ночью со всех сторон на них пополз туман…
С собой Кондратьевич взял троих – Игоря, так как тот был довольно мускулистым и здоровым, Павла Аркадьевича – он мог быстро сориентироваться на местности и одного из рабочих. Звали того Вадим. Он был целой горой мускулов и спокойным, как Шаолиньский монах. Пробираясь сквозь лесную чащу, они наткнулись поистине на нечто удивительное…
Ветка больно хлестнула по руке, но за то Игорь успел прикрыть глаза.
- Рельсы, - услышал он свой голос, - здесь рельсы идут.
Профессор с геодезистом поспешили на его крик, Вадим неторопливо двинулся за ними следом, раскуривая горькую самокрутку.
Рельсы были старыми и ржавыми, и очень узкими.
- Наверное, только вагонетку по ним и покатишь, - улыбнулся рабочий, выпуская серебристый дым.
Кроме, как пойти по ним, никто ничего другого не предложил. Холодный ветер утром сменился на теплый, а пейзаж был такой, что прямо загляденье. Густой лес неожиданно перешел в сосновый, затем в березовую рощу, затем вокруг остались только одни дубы. Они становились все реже и реже, пока наконец, немногочисленный отряд не выбрался на опушку. Там они сделали небольшой привал, развил из термосов горячий чай по кружках.
- Хорошо то как, - сказал Леонид Кондратьевич, - прямо как в моем детстве, у бабушки в деревне.
- И то верно, - поддержал его Павел Аркадьевич, - я все вот думаю, что очень похоже на мою родную Чернотопь.
- Гасканз, - улыбнулся в усы Вадим, - совсем как Гасканз в Урлуйм-баты-Улэ.
Один лишь Игорь сидел посреди леса и недоуменно осматривался по сторонам. Трое взрослых смотрели в пустоту невидящими завороженными глазами, а он ничего не мог понять.
- Бабушка, - внезапно сказал Павел Аркадиевич, - бабушка идет.
Вот только вместо бабушки студент увидел косматую спину бурого медведя, что пару раз мелькнула в кустах, чуть поодаль их стоянки. Дрожащими руками он достал из рюкзака сигнальную ракетницу, что профессор берег до «особого случая». Но, с момента, когда разбился их самолет-разведчик, ракетница стала почти ненужной.
Медведь все напирал и напирал, а Игорь, поднял оружие, тщательно прицелился точно в кусты, откуда должен был появиться косолапый. И когда морда медведя показалась из только-только пробивающихся листьев – нажал на спуск. Ракета загорелась зеленоватым огнем и взорвалась аккурат у медведя под передними лапами. Ослепленный ужасом, зверь заревел и бросился бежать прочь. Одновременно с этим, вспышка привела в чувство и троих взрослых, сидевших у наспех разожжённого огонька.
Игорь, ориентируясь по своих же следах от тяжелых ботинок, привел их назад в лагерь…
На следующий день вся группа вышла на большой перекресток, от которого прямо-таки и веяло древностью. В центре перекрестка, словно на старой, заросшей клумбе, стояло два круглых шара, и несколько каменных фигур. Внизу под каждым были какие-то надписи.
К обеду все они уже были расшифрованы.
Лацерь, Грифор и Дармир – три божества, три проклятия. Здесь же было и небольшое, вырубленное в камне капище, где, судя по всему приносились жертвы.
- Забытые шушморские боги, - обрадованно восклицал Леонид Кондратьевич, - всех нашли. Ликовал не меньше и Павел Аркадиевич – место перекрестка идеально выходило по географическим координатам на все самые важные мировые точки…
Рабочий нашелся. Правда, не сразу и не здесь, а в Прихватках – деревне, за 500 километров отсюда. Вот только для него прошло пару часов, а получилось, что прошло пару недель.
А еще Павел Аркадиевич, прогуливаясь на вторую неделю экспедиции по дороге, слева от перекрестка, заприметил болото, посредине которого возвышался старый железный крест…