Может быть!..

В Санкт-Петербурге зима. Стоя у окна своего кабинета, он рассеянно смотрел на заснеженный двор. Вот от людской с пустыми ведрами пробежала дворовая девка в накинутой на плечи какой-то драной шубейке, по самый нос закутанная в дырявый платок. Дворник в холщовом фартуке, надетом на тулуп, и в здоровенных подшитых валенках деревянной лопатой убирал снег. Холодно. Нервно, как от озноба, он передернул плечами... Обернувшись, медленно скользнул взглядом по книжным шкафам, и остановился на массивном письменном столе. Быстро присев за него, обмакнул перо и начал писать. Это были письма. Одно из них к А.О. Ишимовой, деловое, в котором приглашал к сотрудничеству в своем журнале: «Сегодня я нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах, и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!»
Привычно осыпав песок на свежее написанное, сложил лист вдвое и оставил на столе. Каминные бронзовые часы мелодично пробили. Пора!  Еще заглянул в детскую, осторожно прикрыл вдруг заскрипевшую дверь. В прихожей слуга подал шубу, меховую шапку, перчатки, трость. Догадываясь о цели ухода барина, печально рукой смахнул слезу. «Ну-у, будет, будет», - похлопал тот старика по плечу. Легко сбежал по ступеням вниз и, выйдя во двор,  вдохнул морозный воздух. Посмотрел на небо,  которое сегодня было особенно высоким и чистым. Решительно зашагал через арку мимо почтительно склонившегося перед ним дворника. Небольшая мохнатая собачка возле его ног весело вильнула хвостом.
Быстрее, быстрее!.. Его карманный Breguet показывал точное время. Легкой,  стремительной походкой направился к месту встречи –   угол Невского и Мойки... Открыл дверь. Звякнул колокольчик. В лицо пахнуло теплом. Сбросил шубу на руки швейцару. Здесь, в кофейне, у окна за столом ждал его давний товарищ, который уже несколько часов терзаемый противоречивыми сомнениями думал,  как спасти друга, предотвратить... В нем боролись его офицерская честь (он не вправе был вмешиваться в ход этого дела) и верное сердце друга. Константин оглянулся. К столу подошел тот, кого он в тревоге ожидал. Они обменялись крепким рукопожатием. Спросив стакан воды у  официанта, еще раз взглянул на часы. Пора!
У входа двух господ ожидал нанятый городской извозчик. Лошади по-зимнему были укрыты попоной. Возница в сером армяке, подпоясанном широким кушаком, сидел на козлах саней. «Трогай», - слегка хлопнув по спине кучера, сказал офицер. Лошади пошли хорошей рысью. Замелькал утонувший в сугробах город. Господин в шубе сидел, задумавшись, положив обе руки на трость, не замечая мест, которые проезжали. Его друг, наоборот, лихорадочно высматривал среди встречных знакомых и экипажей тех,  которые могли бы их спросить о цели поездки в столь позднее время...
Возница, придерживая лошадей, чуть подтянул вожжи, спускаясь по пологому берегу на зимнюю дорогу Невы. Сани проехали через Невские ворота, пересекли Петропавловскую крепость. Офицер в санях понял, что его друга может спасти только чудо. «А может быть…», - мелькнула мысль, незаметно он начал бросать за санями оружейные пули, надеясь, что кто-то обратит на это внимание.
Проследовали по Каменному острову.  Караульный солдат у ворот Петропавловки заметил странных седоков и по команде доложил свои наблюдения. Жандармский поручик, посланный вдогонку, приказал остановиться.  Константин Карлович, привстав в санях, что есть мочи закричал: «Стой!» (властно, коротко, громко. Военные отдают приказания именно так). Разгоряченные  лошади замерли. Из их ноздрей  валил пар. Рывком распахнув полость, Данзас бросился к офицеру на лошади. Узнав причину столь странных действий, поручик завернул сани.
Во двор , Наталья Николаевна выбежала, едва завидев в окне экипаж. Решительно оттолкнув слугу, она  бросилась к своему мужу, отцу их маленьких детей. Не сдерживаясь,  в слезах она уговаривала его, гладила своей тонкой, нежной рукой его бледное лицо с большими бакенбардами. Забыть! Забыть это! Уехать из такого чужого ненавистного ему Петербурга в деревню, где в тишине и покое он будет работать...
         Пушкин обнял в почти обморочном состоянии жену,  обернулся,  крикнул что-то с упреком Данзасу. В прихожую на руках внес без чувств свою Ташу. Камердинер Никита Козлов радостно принял шубу у барина.
          Секундант Александра Сергеевича Константин Карлович Данзас у Черной речки передал слова господина Пушкина, который считает ниже своего достоинства драться с таким человеком, как Дантес, и выражает свое презрение...
          Если бы...
       Император, узнав о несостоявшейся дуэли,  уволил с воинской службы Жоржа Дантеса,  который вскоре уехал из Петербурга и России вместе с женой баронессой Екатериной Дантес де Геккерн навсегда.               
          Если бы...