Холодная земля

Было холодно. Конец октября. Ветер быстро гнал с одного конца пустыря на другой сухие желтые листья и какой-то мусор.
Мы стояли и смотрели. Вот уже больше десяти минут. Мы просто стояли и смотрели: на ее мраморно белые руки и ноги. Она лежала на этой грязно- холодной земле лицом вниз.  Скорее всего, она стояла на коленях, а когда, совсем обессилила, упала на живот, широко разбросив руки. Хорошо, что она лежит лицом вниз, лицом в грязь, лица покойников пугают застывшей на них маской смерти.
Судя по трупным пятнам, она отдала Богу душу около полуночи. Сейчас было около полудня.
Мы стояли и смотрели. Земля, как и ее одежда, были окровавлены. Кровь смешалась с грязью.
Нож лежал здесь, неподалеку. Резала наверняка. Несколько очень глубоких ран были  на запястьях левой и правой руки. Судя по количеству ран и их глубине, вскрывалась несколько раз. Если бы при первых порезах повредила сухожилья на обеих руках, может быть, не истекла бы кровью.  Она не проводила ножом по той  ране, которая переставала кровоточить. Она делала новую.
Скоро приедет скорая и заберет ее труп. Его отвезут в морг и вскроют. Вскроют, как и всех остальных за пять минут, если патологоанатом будет опытным,  или за десять, если не очень. Дальше дело пойдет еще быстрее: за несколько минут будет написано заключение. В причине смерти будет указано - большая потеря крови. Все напишут красиво и правильно, но суть от этого не поменяется, причина смерти – суицид.
Еще несколько минут  и ее увезут, а мы сейчас пойдем к большому зданию, что виднеется там, за лесом.
Скорее всего, она пришла оттуда - это больница для сумасшедших. Коль так, то спрос с ее смерти  вообще канет в лету. Умерла? Ну, так и умерла! Суицид? Ну, что поделаешь! Кто ж знает, что в голове больного?!
Видим дырку в решетке ограждающей сумасшедший дом. Именно через нее сбегают хронические алкоголики в ближайший магазин за «чернилом».
Пройдем ее путь. Пролезаем через дырку. Немного узко, но пролезть можно. Идем по грязи к корпусу. Кажется, что на мягкой от постоянных дождей земле остались ее следы, а может быть, и не ее. Это уже не важно.
Заходим в корпус. Люди в белых халатах снуют кто куда. Больных не видно, скорее всего, все сидят по палатам. Ведь случилось ЧП: сбежала пациентка и вскрылась. Вскрылась! На пустыре за больницей. В нашем менталитете всегда принято «чесаться», после того, когда произойдет что-то очень серьезное. Не думаю, что ей было очень сложно сбежать отсюда. Молодая медсестра встречает нас на вахте. Огромными светло- голубыми глазами она с детской невинностью смотрит на нас. Она указывает на коридор и негромко, запинаясь, произносит:
- Сюда. В конце коридора, палата № 17.
Как быстро разносятся слухи. Нас уже ждут. Неспеша, идем. Больных не видно, а жаль.
Ну, вот и она палата № 17. Открываю дверь. Глухой скрип разноситься по всему коридору. Входим…
Комната, именно комната, она не похожа на палату. Шторы задернуты, кровать заслона. На стене несколько фотографий с изображением  молодого человека. Замечаю на кровати записку. Хочу взять ее и прочитать, но как-то боязно. Кажется, что она смотрит на меня откуда-то со стороны, кажется, что она здесь. Хотя этого не может быть, она сейчас в морге или на пути к нему.
Разворачиваю записку и начинаю читать: «Все думают, что я сошла сума. Поэтому, никто не поймет меня, почему я решила уйти. А мне вашего понимания не надо. Если в вашем мире любовь к своему ребенку сумасшествие, то мне здесь нет места. Лучше я уйду на небо к своему мальчику. Думаю, Бог поймет, простит и примет меня».
Ложу записку на место. Выходим. Встречаем главврача. Он что-то говорит о том, что после смерти сына у пациентки, ныне уже покойной, возникло депрессивное расстройство. Он говорил еще что-то, но мы его не слушали. Зачем?
Через сутки в ее палате будет лежать кто-то новый, ее уже похоронят, разговоры поутихнут. Я смотрю в окно, начался проливной дождь – земля уже сейчас смывает с себя кровь грешников. С другой стороны, кто мы такие, чтобы называть ее грешницей или осуждать. Каждый делает свой выбор. Каждый несет свой крест…