Парадокс Ольберса

I.

Однажды мы с другом Славой пошли на юбилей к бывшей сотруднице, ибо не удалось отвертеться от настойчивого приглашения ни под каким предлогом: таковы уж законы этики. Мы расположились за патриархально сервированным столом и окидывали взглядом квартиру, выдержанную в не менее традиционном стиле. Когда гости все до единого собрались, началось застолье. Словно бильярдные шары, катились по столу разговоры на темы житейские и не очень; разливались спиртные напитки; ходили по рукам хрустальные вазы с салатами и блюда с закусками.

Где-то после третьего или четвёртого тоста воцарилась атмосфера непринуждённости, ранее надуманные темы разговоров сменили вполне естественные и злободневные. Мы полагали, что не будем признаны в кругу знакомых сотрудницы, однако всё заладилось, и пропасть между нами и этим полубомондом оказалась не так уж велика; с нами беседовали даже охотнее, чем со своими давними знакомыми, чего я не мог не заметить. И вот, примерно на третьем часу застолья, когда я рассказывал одному из гостей, сидящему напротив меня и не чуждому астрономической романтики, про парадокс Ольберса, а Слава готовил очередной анекдот, хозяйка, заметно побагровев, оскалила зубы, сгребла нас обоих за шиворот и, визжа: «А ну пошли на *** отсюда оба!!!», — вытолкала из квартиры. Гости проводили нас осуждающим взглядом, многие красноречиво сдвинули брови и качали головами.

Мы стояли на площадке в носках, сквозь которые чувствовался мертвенный холод грязного цементного пола, и пытались осознать, что произошло.

— И шмотки свои заберите!!! — сказала сотрудница всё тем же противным голосом, когда буквально через секунду открыла дверь и выбросила наши куртки, одновременно пинками выкатывая ботинки за порог.

Дверь снова захлопнулась, а мы всё стояли и думали. Первым заговорил Слава:

— Что это было?

— Не знаю, — ответил я, поднимая и отряхивая куртку. — Может, внезапно решила пересмотреть вопрос о нашем с тобой присутствии на её юбилее, а может, не понравилось то, о чём мы говорим, — кто поймёт этих женщин!

— А я самый смак не успел рассказать, — горестно рассматривая желтоватые пятна пыли на своей куртке, сказал Слава. — Ты видел, как на нас посмотрели остальные?

— Да. Как будто мы её или их чем-то оскорбили, странно очень…

Мы оделись и вышли на улицу; на ясном вечернем небе тускло сияли находящиеся друг от друга на приличном расстоянии звёзды, дул холодный восточный ветер. Я всё думал, что же мы сделали не так. Слава тоже, по всей видимости, ломал голову над этим вопросом.

II.

Через неделю раздался телефонный звонок. Увидев на дисплее знакомое имя и отчество, я поначалу не хотел брать трубку и намеревался установить беззвучный режим. Но всё же интересно было узнать, чего хочет эта злобная истеричка.

— Алло! — сказал я по возможности максимально бесстрастным голосом.

— Здравствуй, Лёша! Я понимаю, ты обиделся, прости… Я, кажется, не совсем правильно вас поняла. Мне показалось, что вы… — она запнулась, потом продолжила: — Но я ошиблась.

— Понятно. И что вы от меня хотите?

— Я приглашаю тебя и Вячеслава на извинительный ужин сегодня в шесть тридцать. Право же, как-то неловко тогда получилось… Я места себе не нахожу…

— А стоит ли? Вдруг это снова повторится?

— Нет, — ещё раз прости, — этого больше не будет, обещаю!

— Мы подумаем, — сухо ответил я и бросил трубку.

«Интересно, — задался я вопросом, — что же ей тогда могло показаться, что она так бесцеремонно вытолкала нас? Я даже забыл спросить. А не едет ли часом у неё крыша? Надо позвонить Славе».

— Конечно, находиться в ссоре с сотрудницей, пускай и с бывшей, неприятно, — с сомнением произнёс Вячеслав, — но согласись, что не менее неприятно идти к ней на ужин после этой выходки. Мы и в первый раз не очень-то хотели идти, помнишь?

— Помню. Но если не придём, это будет означать, что мы отказываемся от примирения, а это расстроит её ещё больше. Словом, тоже неэтично получится.

— Чёртова этика, — проворчал Слава.

— Ну, если она внезапно назначила ужин на сегодня, мы можем сказать, что куда-то спешим. Посидим у неё минут сорок и уйдём. И отношения вроде как восстановим.

— Ладно, — помолчав, ответствовал Слава. — Во сколько?

— В половину седьмого.

— Только не больше сорока минут, а если лимит будет превышен, станем сообща подводить дело к концу.

— Договорились.

В назначенное время мы со Славой стояли на пороге и, оказавшись в знакомой обстановке, снова испытывали неприятное чувство. Вячеслав три раза нажал квадратную кнопку звонка, который на грани слышимости блеял во хлябях враждебной квартиры. Приблизились шлёпающие шаги, защёлкала странными замками дверь, по ту сторону которой стояла растрёпанная хозяйка в пеньюаре.

— Привет! — сонно сказала она. — Совсем забыла, что пригласила вас на ужин: думала, что вы не придёте. Ну, заходите, располагайтесь.

С тем развернулась и пошла на кухню, а мы раздевались, удивлённо переглядываясь. Гремели кастрюли, тихо шипел газ, журчала вода.

— В сорок минут точно не уложимся, — злобно сказал Слава, — ещё есть возможность тихонько свалить.

— Да подожди ты!.. Есть вовсе не обязательно: примем извинения и уйдём.

— Вы проходите в гостиную, я сейчас! — послышался голос из кухни.

Мы сели на диван и, невольно ёжась (насколько всё-таки сильны негативные воспоминания!), рассматривали мещанский интерьер. Минут через десять наша бывшая сотрудница принесла и поставила на стол небольшой сотейник, из которого, окутанный паром, наполовину торчал крупный кабачок.

— Кушайте! — приветливо улыбаясь, сказала хозяйка, показывая ладонью на сотейник. Ни тарелок, ни приборов на столе не было.

— Спасибо! Подождём, пока остынет, хорошо? — не растерялся я.

— О’кей! — весело сказала сотрудница, всё так же улыбаясь.

— Видимо, мы с вами немного друг друга не поняли, — прервав неловкое молчание, сказал Слава.

— Ах да, простите! Я не понимаю, что на меня тогда нашло. Когда я вас… ну, когда вы ушли, мы с друзьями думали, что вы… — запнувшись, она заметно напряглась, — а вы не… Я снова прошу прощения, так неловко получилось…

— Да мы, собственно, и… — начал было я, удивлённо рассматривая варёную половину кабачка, расквасившуюся по дну сотейника. Но тут меня оборвала хозяйка:

— Заткнись! — она вытаращила глаза и недружелюбно выпятила челюсть. Слава напряжённо смотрел на неё. А я, как человек интеллигентный, пропустив грубость мимо ушей, продолжил: «Мы, собственно, и не думали чем-то оскорбить…»

— Да захлопни ты своё ****о!!! — в ярости вскочила бывшая сотрудница и разразилась тирадой: — Сволочи!!! Козлы!!! Я думала, что вы не… а вы опять!!! Пидарасы!!! Убирайтесь отсюда к чёртовой матери!!! Чтоб я вас тут больше не видела!!!

Мы вскочили с дивана и бросились в прихожую, где быстро, не зашнуровывая, напялили ботинки, схватили куртки и были таковы. Позади нас гремела мебель и раздавались крики обезумевшей фурии, сыплющей проклятиями и оскорблениями.

III.

Не помню, как мы добрались до сквера. Было уже совсем темно, облака начали рассеиваться. Я уселся на мокрую скамью отдышаться, рядом пристроился Вячеслав, который саркастически подытожил: «Замечательно помирились, правда?» Я лишь очумело помотал головой.

— У неё точно ку-ку! — Слава покрутил пальцем у виска.

— И не говори! — ответил я. — Мы с тобой, как ишаки, повелись на её приглашение, а по ней уже дурка плачет!

— Бывает же такое: всё вроде бы нормально, а потом, — бац! — и перемкнуло что-то.

— Ладно. Теперь мы знаем, что нужно держаться от неё подальше. Кстати, она тебя стулом не задела?

— Нет. А тебя?

— Тоже вроде бы нет.

Мы немного помолчали, потом я кое-что вспомнил и засмеялся.

— Что ты ржёшь? — спросил Слава.

— Я вспомнил, после чего она в тот раз нас выгнала: ты, кажется, рассказывал анекдот про чукчу и эскимо, а я — про парадокс Ольберса, помнишь о нём?

— Что-то слышал.

— Суть его в том, что теоретически вселенная должна быть молочно-белой от множества звёзд, но на практике это не так, — я воззрился на небо, где в прорехах облаков сияли одинокие звёзды.

— Не так… — повторил я задумчиво.

— А что она вообще имела в виду?

— Не знаю. Я не разбираюсь в нравственных категориях душевнобольных.

— Но всё-таки какой-то из этих категорий мы не удовлетворили. Может, она нас за голубых приняла?

— Ну ты как скажешь! Она же нас давно знает.

— А что тогда?

— Какая разница, что! Это сумасшедшие, они вне логики!

Сзади послышались шаги, мы резко и опасливо обернулись: к нам шёл дворник в оранжевом жилете.

— Ладно, пойдём, — сказал Слава, всё время оборачиваясь на приближавшегося коммунальщика. Едва мы успели отойти от скамьи, как услышали оклик: «Эй, ёб вашу мать, ****ь, сюда подошли!»

— Что тебе надо, придурок? — спросил я у него.

— Да вы же!.. — ответ его до боли знакомо оборвался, и ошарашенный дворник, раскатисто матерясь и потрясая бывалой метлой, пошёл на нас. Мы не сговариваясь бросились бежать.

17.07.2013