Номер 2856. Глава 2. Секрет

О повести http://www.proza.ru/2015/03/10/967

Предыдущая глава http://www.proza.ru/2015/03/10/984


Село Плавна, Климовский район, Брянская область, 1968 г.

Николка бегал по дому как угорелый. Полчаса назад он вернулся со школы и теперь тратил свободное время на игры. Он погонял гусей, распугал кур, вытоптал клубнику и получил от матери затрещину.

- Ах ты окаянный, - кричала она. – Нет, чтоб матке помочь! А ён бегая, крутится як веретено! Да куды ты несёсси, ноги не поломай сабе!

Николка дал дёру, не замечая, что бежит по грядке с молодой редиской.

- Ну, стервец! – крикнула вслед мать. – Батька прийде, ён табе даст лупки!

Николка отца уважал, но боялся. Поэтому искренне ликовал, что тот на работе и лупка не светит еще часа два. Мальчишка отворил калитку из огорода во двор, попил из ведра колодезной воды, помыл в корыте грязные ноги и забежал в хату.

Дома было скучно, и он вновь рванулся во двор, чуть не сбив мать, идущую с огорода. Не дожидаясь очередного чтения морали, кинулся обратно, спрятавшись под кроватью, но, получив по попе веником, вылез и извинился.

Сначала он посидел у окна, потом полежал на печи и в итоге принялся носиться по дому, не зная, чем себя занять. По правде говоря, на нем висела ежедневная повинность, или для соседских ребят – «партийное задание», но для этого ему нужна была Валька – старшая сестра. Стоило ей прийти со школы, как они взяли косу, серп и пустой мешок и отправились на луг. Хочешь-не хочешь, но каждый день корова должна получать целый мешок травы.

Едва они зашли в дом, как услыхали громкий голос отца. Николка тут же бросился на печь – самое время затаиться. Задернул штору, будто его и нет, но тут же высунул нос, втянув запах свежей, еще горячей картошечки.

"Эх, была-не была", - подумал голодный Николка и занял место за столом. Все равно бы спуститься пришлось – ужинали они всегда вместе.

Мать быстро нагрела супа и разлила по тарелкам. Затем достала горшочки с запеченной картошкой, добавила крохотку смальца и посыпала зеленью. После чего выставила компот и выдала каждому по помидору, огурцу и краюшке ржаного хлеба.

Отец пришел с работы уставший, поэтому вдаваться в подробности рабочего дня не стал. Да и ели они почти всегда молча. К удивлению Николки, отец налил стопку самогона. Невиданное дело, чтобы тот выпивал. Разве что по особому случаю.

Почуяв неладное, Николка быстро поклевал еды и бросился на печку. Закрывшись занавеской, принялся делать уроки. Валька же убежала к подругам.

После ужина отец, как правило, уходил во двор мастерить. Не было еще такого дня, чтобы он лежал без дела с ногами в завивку. Он всегда был чем-то занят: то обувь ремонтировал, то сети и корзинки плел, то рамочки для картин выстругивал, то в хате молотком стучал. Для такого мастерового дело всегда находилось.

Но сейчас отец молча достал папиросу и закурил, глядя в окно. Николка подсел ближе к краю печки и аккуратно отодвинул шторку – за отцом понаблюдать. И ударился головой о полку. Книги, шурша, полетели вниз.

- Ой, - жалобно произнес мальчик, потирая ушибленное место.

Метнув резкий взгляд в сторону печки, отец крикнул:

- Коляй! А ну слезай с печи, иди сюда. Швыдко, швыдко!

Николка спрыгнул с черены* на грубку, покрытую ковриком, затем перелез на табурет и лишь после этого коснулся ногами пола. Подошел к столу, сел напротив и опустил голову в ожидании, что отец будет читать мораль.

- Так, - сказал отец. – Голову что опустил? Натворил, небось, чего?
- Не, батька, - покачал головой Николка.
- Тогда чего в глаза не смотришь, бандюган? Ты мать не обижай, ей и так тяжко.
- Ня буду, батька, - пробубнил Николка, все еще не поднимая глаз. Стыдно было.
- Ты уроки сделал?
- Делаю, - сын уныло кивнул на печку.
- Ну ладно. В школе все нормально?
- Нормально, - буркнул Николка и наконец поднял глаза. Учился он с неохотой, и отец это прекрасно знал.
- Ты смотри, сынок, не прогуливай, веди себя хорошо, - по-доброму произнес отец. - Ты у меня хлопец башковитый.

 Николка понимал, к чему тот клонил, - негоже стыдить мать, которая трудится в той же школе учительницей.

- А я вот любил учиться, сынок, да возможности не было. А потом... – он заметно погрустнел и достал из пачки "Беломорканала" еще одну папиросу. - А потом, ты сам знаешь, что произошло.
- Война? – засияло лицо Николки. Безусловно, он не считал эту тему веселой или смешной, просто, сколько он ни просил отца рассказать о войне, никогда не получал ответа. Отец вспоминать не любил, непрестанно переводя тему. «Да ладно, сынок, было дело. Да, тяжело, да, трудно, ну ничего…» - постоянно отвечал он. И теперь у Николки появилась надежда, что отец ему что-нибудь поведает.

- Да, сынок, - с грустью ответил отец и положил недокуренную папиросу на тарелку. Он закатал штанину чуть выше колена и показал длинный неровный шрам. – Смотри, сынок, тут у меня до сих пор сидит минный осколок.

Николка аккуратно коснулся шрама на колене и сочувственно спросил:

- Болит, да, батя?
- Мучает, сынок, мучает. Пуще всего при смене погоды. В дождь, в снег, в жару…

Он опустил штанину и ловко подхватил папиросу.

- Ранение у меня было. Боевое.
- Ух ты! – у Николки аж глаза на лоб полезли. Он хотел еще как-то выразить свой восторг, но тут же осекся.

Мальчик всегда считал отца героем, но теперь тот вырос в его глазах до небес.

 – Расскажи мне что-нибудь, бать! – аккуратно попросил он.

Отец усмехнулся и откинулся на спинку стула.

- Ну что ж, - сказал он, туша окурок о тарелку. – Так и быть. Видать, время пришло.

И Николка тут же облокотился о стол, с интересом уставившись на отца.



* - Черена (устар.) - лежанка на печи


***
На фото - тот самый дом, с. Плавна.


***
Продолжение http://www.proza.ru/2015/03/10/2276