"Святослава: Челночница – Наложница – Гарем – Любовь" эротический роман Трилогия
ISBN: 978-5-00073-181-9 Кол-во страниц: 316
Взаимопроникновение двух культур – славянской и мусульманской – процесс сложный и деликатный: как говорится, Восток – дело тонкое! А если вопрос касается такой интимной сферы, как любовь и брак, всё становится ещё сложнее и запутаннее: разница в религии, традициях, общем восприятии мира – всё это, казалось бы, делает взаимопонимание почти невозможным... И тем не менее, любые трудности преодолимы, если два сердца связывает настоящая любовь и искреннее желание понять друг друга!
Об этом повествует эротический роман Нины Каменцевой "Святослава: Челночница – Наложница – Гарем – Любовь"
Святослава Челночница -Наложница-Гарем -Любовь Том 1
Роман 1-1
Эротический роман
1. Разорванный Союз- открыты все пути
1. Восток дело тонкое
Летняя беседка сада
Уже давно её ждёт,
И сердце ёкнуло внезапно:
– Неужели не придёт?!
Но вот она пришла,
желанная,
Помог ей я в шатёр войти,
Где было ложе на двоих
Усеяно в цветах граната...
Блаженство, и я затих...
А яства – точно там Восток!
Шербет, халва,
Янтарь топазного вина!
Для улучшения сна...
Ведь знал, что ты на ночь,
А может, не любовь,
А страсть –
Овладеть ею в соцветии звёзд...
В необыкновенную ночь
ко мне пришла... любовь!
Мерцание звёзд, их перелив
манили к себе её верность.
После развала Союза, и даже в последние годы, ни-
чего невозможно было достать в магазине, и кину-
лись во все края все люди, даже те, которые ничего обще-
го не имели с торговлей. Так и я – окончив медицинский
институт, будучи уже интерном в больнице, получала
копейки, несмотря даже на то, что жила в Сибири... под-
рабатывала на скорой помощи. Рафик старенький, вечно
не хватало бензина, меняли покрышки на трассе, стави-
ли уже сто раз залатанную покрышку запасную... Итак, я
в двадцать три года почувствовала на себе всю тяжесть
переворота в стране, где пустые магазины, инфляция,
воровство. Так как людям нужно кормить свою семью,
многие кинулись за границу – повезти товар, что имели
и наживали почти всю жизнь, а привезти шмотки или же
что-нибудь покушать. Так и была у меня подруга, и звали
её Надежда! Правда, красивое имя, и она надеялась на
что-то. Она моя подруга ещё по лестничной площадке.
Помню, как её изнасиловали в последнем классе, когда
она шла домой из магазина. И один этот случайный раз
надолго оставил ей отпечаток. Она родила девочку через
девять месяцев – правда, после окончания школы в авгу-
сте. Но так больше нигде и не училась. Еле-еле содержа-
ла себя и дочь Наташеньку. Родители были старенькие,
нетрудоспособные, помощь от них состояла только в том,
что помогали смотреть за внучкой.
Надежда была красива: прекрасные голубые глаза, о
которых говорят – бездонные. Чёрные брови и ресни-
цы, светло-русые волосы; бантиком, слегка увеличенные
губы, сама стройная – высокая точёная фигурка. Но так и
не смогла определиться в семейной жизни. Каждый хотел
лишь поглумиться над ней, особенно когда она возвра-
щалась из кафе, где работала посудомойкой в последнее
время. И после очередного нападения ночью и изнасило-
вания она твёрдо решила уехать за границу и зарабаты-
вать челночницей. Она собрала, что имела дома, и на ско-
пленные немного денег поехала на толкучку, купила там
большие китайские клетчатые сумки и подешевле товар,
который решила отвезти на Ближний Восток. Оформила
временную визу, заграничный паспорт, купила билет до
Одессы, а там на пароходе до Турции, а там и дальше.
И вот она впервые спускается с корабля по лестнице в
Александрию, которая находится на расстоянии 220 км
от Каира на побережье Средиземного моря. Что ей было
предложено, то и она взяла, ведь бежали тогда из Союза,
не видя никогда, что делается за пределом границ. Она
еле-еле допёрла свои сумки вниз, как к ней подбежал ма-
ленький мальчик, говоря ей на английском:
– Вы хотите отель?
Она, конечно, так устала на пароходе, и её качало до
сих пор, она сказала на ломаном:
–Да, а сколько это стоит?
Он ответил:
– 30$ ночь.
Она согласилась, он поставил её сумки на свою тачку
и провёл её достаточно далеко. Он не попросил ничего
за услуги, но она заметила, как ему сунули в отеле 10$.
Значит, он на них работает: зазывал в отель, там – потом
заметила – все такого же возраста, до 10 лет, зазывают в
отели. Тогда она не придала этому значения, сейчас же
думала: конечно, если бы к ней подошёл парень постар-
ше или взрослый мужчина, она бы с ним не поехала.
Отель, комната, входит, а там такие же русские, как и
она, женщины, мужчины в большой комнате и кровати,
как в казарме. Когда попросила отдельную комнату, они
сказали, что есть за 100$. Таких денег не было. Она согла-
силась, подумав: «И лучше же со своими, могут понять
меня». Но вечером прямо здесь же началась торговля,
каждый открывал свои сумки и начали продавать и по-
купать друг у друга. Не понимала: зачем им это нужно?..
но потом поняла, что многие «челночники» не первый
раз здесь, они свой товар давно продали, но им хотелось
ещё здесь остаться, облюбовавшим красоту неописуемо-
го пляжа. Поэтому они скупали товар, уже зная, где его
потом можно продать подороже. Оплачивали за ночь, а
дальше, за утро продав всё, целый день находились на
Средиземном море.
Она очень быстро вошла во вкус их жизни. Вот уже
почти шесть месяцев она живёт в Александрии, и не хо-
чется возвращаться домой. Единственное, что ещё тяну-
ло, – дочь Наташенька, которой уже было почти шесть
с половиной лет. И вот однажды, когда она лежала на
пляже, к ней подошёл парень красивой внешности, рус-
ский, но с таким красивым шоколадным загаром... Раз-
говорились. И он объясняет, что это не проблема – при-
везти ребёнка сюда – и знакомит с арабом. Тот быстро
сообразил, что она ещё алмаз и можно его обточить... и
оплатил всю её дорогу, чтобы та возвратилась и привез-
ла с собой девочку.
Надежда возвращается в Сибирь, делает соответству-
ющие документы и вылетает в Александрию уже вместе
с дочкой. Встречи с арабом у неё зашли достаточно дале-
ко, и он нанимает ей маленькую квартирку, куда и везёт
из аэропорта Надежду с ребёнком.
– Так не может долго продолжаться, – однажды сказала
ему Надежда. – Ты приходишь, когда хочешь, и не стес-
няясь даже дочери... ведь она подросток... а у нас одна
маленькая комната. И работать ты меня не пускаешь.
2. В Любви божественном огне сгорать
В Любви божественном огне сгорать,
забыться бы с тобою мне на время...
и с каждым днём и с каждым часом
в блаженстве дней себя там находить...
Она просила, умоляла разрешить работать, он же не
обращал внимания, единственное, что он делал –
выводил её на базар, как будто бы на поводке, а главное –
он шёл впереди, а она за ним: купить одежду и продукты,
он на это не жалел, сам не пил и ей ничего не покупал...
у них был сухой закон. Она ходила, укрывшись паран-
джой. Но сквозь неё легко заметить её красивый стан,
глаза, шелковистость волос, которые отдавали рыжим,
выгоревшие под палящим солнцем Востока, как бы она
ни укрывала их.
Однажды на базаре произошла у них встреча. Они
встретились с мужчиной лет до двадцати пяти, с орли-
ным носом, высокой шеей, широкоплечим, но небольшо-
го роста.
– Ты можешь нас познакомить, Абдулла {(араб.) – раб
Божий}? – сказал незнакомец властно.
– Конечно, мой повелитель Аббас {(Габбас) (араб.) –
хмурый, строгий, суровый; крутой}.
А она просто ответила: «Надежда».
За небольшое время проживания там она уже чи-
сто владела английским языком, но с акцентом, также
учила арабский и турецкий язык. Турецкий и арабский
различные и не похожие языки. Но несмотря на это, она
уже почти разговаривала. Как вдруг он на русском языке
произнёс:
– Надежда, а на что вы надеетесь здесь?
Его вопрос удивил её – и его хороший русский. Она
опустила голову, паранджа скатилась с её головы, и она
перед ним оказалась такой, какая она есть, неописуемой
красавицей. Это – та девушка, о которой мечтает каждый.
Он не смог оторваться от её необыкновенно белого есте-
ственного лица, без всякого макияжа. Потом наконец вы-
молвил:
– Жду вас в моём аэропорту завтра, я хочу вам пока-
зать землю и небо, каким я его наблюдаю, потом вместе
пообедаем у меня.
– Хорошо, – ответил Абдулла, видя, что Аббас уже по-
ложил глаз на Надежду.
А когда тот отошёл, сказал:
– Это был султан.
– Как султан?! Я думала, что падишах не гуляет про-
сто так по базарам, и тем более без охраны...
– Он современный, даже учился в Англии. А охрану
ты просто не заметила, она была повсюду, они предпо-
чтительнее белых – чернокожие евнухи.
Но это ему не мешает иметь гарем, где находятся почти
700 женщин, и самая главная там его мать, полновластная
хозяйка гарема. И ещё первая фаворитка – обитательница
верхнего гарема, которая родила ему сына.
Он очень развит – много обучался и два года даже жил
у вас в России, в Казани. Он вызвал крупных современ-
ных архитекторов, построил дворец и всё оборудовал по
высшему классу техники. Он тебя будет удивлять с каж-
дым днём.
– Неужели он спит со всеми женщинами?
– Нет, конечно, в число их входят не больше сорока.
И каждая из них мечтает переспать с ним хотя бы одну
ночь, чтобы стать госпожой от случайной беременности,
ведь каждой разрешается родить лишь одного сына, кото-
рый сможет тоже стать когда-нибудь султаном.
– А вдруг больше, например, двое? – удивлённо вос-
кликнула Надежда.
– Тогда остальных сразу же убивают.
– А если дочь?
– Их можно иметь сколько хочешь, сразу же выделя-
ются хоромы и жалования, они живут в достатке и в бо-
гатстве.
– А что же делают те, которых султан не хочет видеть
у себя в ночь?
– Те живут в достатке девять лет, их обучают ремеслу,
музыке, как ухаживать за собой, чтобы привлечь султана,
но в основном каждой объясняют, как надо себя вести, и
даже изучают познания сексуальной жизни. Это как обя-
зательное обучение.
– А если у них есть половое влечение к мужчинам, что
же тогда?
– Они часто надушенные платочки бросают через окно
проходящему мужчине, но даже морковь и хрен делят на
мелкие части, подавая на обед, чтобы не возбуждать их.
– А кто ухаживает за женщинами? Охраняет их, гото-
вит им?
– Привезённые из Африки мужчины, но при этом ка-
стрированные. А у дверей спальни двое сильных черно-
кожих евнухов на страже, но они глухонемые, им проко-
лоли уши или же отрезали язык, чтобы не слышали и не
говорили, что делается в спальне султана.
– ...Как страшно там оказаться...
– Нет, не страшно, быть любимой султана – это на-
града, он сделает всё, чтобы жизнь прошла в любви, в
страстных объятиях ночной тьмы. И она не будет казать-
ся тьмой, а лишь рассветом. Гарем – это слово, которое
часто используют слишком свободно, произошло от араб-
ского «харим», означающего «то, что запрещено». Жена
должна знать о том, что ей постоянно придётся делить
своего мужа с другими жёнами, которые вначале могли
бы быть наложницами. Девушку, как правило, покупали
в очень юном возрасте, чтобы в гареме успела получить
достаточные навыки в искусстве обольщения мужчин.
Гарем вовсе не похож на дворец, где женщины бездель-
ничают, каждая обучается какому-нибудь ремеслу в ожи-
дании, пока позовут ублажать хозяина. Это маленький
мир, и им управляет мать хозяина. Ужас тем, кого она не-
взлюбила, или же кто перечил ей, их наказывали вплоть
до избиения розгами.
Он долго рассказывал о гареме и о султане, но Надеж-
да не воспринимала это на свой счёт. Абдулла спешил,
видно, домой: как-то раз он сказал, что женат и имеет
детей, хотя, согласно Ислама, у него есть право иметь
четырёх жён, но он пока не предлагал Надежде, и она не
навязывалась ему. Живёт он средне, но уже успел полю-
бить красавицу Надежду. И он сказал:
– У меня растёт дочь и лучшего я бы не желал ей, а
если за девять лет султан к ней не подойдёт, он выдаст
её замуж, даст большое приданое и меня обогатит за до-
стойную дочь.
Она удивилась, ей не понять восточных обычаев, но
и русских у неё было мало, своего мужа она не имела и
родила дочь по случайности. В глубинке Сибири многие
мужики уже к сорока годам атрофированы водкой. Нет
сексуальной жизни у женщин, а даже если и есть, то с
любовником раз в неделю, который временный, чей-то
муж. Так что после ухода Абдуллы она стала размышлять
и написала мне письмо.
После её возвращения мы с ней сблизились и стали
переписываться, я ещё не была замужем, как-то пере-
бивалась, а её родители уже стали получать переводы и
зажили хорошо. Неужели мне тоже надо выехать за гра-
ницу, чтобы найти себе работу или просто мужика... ведь
наши женщины голодные в половом отношении, а сама
даже ещё хожу девицей. А может быть, это связано с
моим именем – Святослава – свято хранящая свою честь
и славу...
Я долго думала над её последним письмом и всё же
стала делать себе загранпаспорт на всякий случай. Если
она с ребёнком нашла мужчину, то, может, и я найду,
думала про себя, ведь я её ровесница и хороша собой.
Наверно, после развала Союза мечтой каждой женщи-
ны стало выйти замуж и жить за границей, побывав
однажды, никогда не возвратиться. Сделала паспорт,
визу, купила билет в Александрию, ведь надо только за-
цепиться, иметь к кому приехать и облокотиться, а там
сама дорога выведет тебя, так думала я, уже находясь
в самолёте. Прощай, Россия; прощай, Родина; прощай,
Москва!..
3. Любимые твои красивые глаза...
Любимые твои красивые глаза...
В них сколько нежности всегда!
Они смогли меня околдовать,
В любви желанной свести с ума.
В отражении солнечных лучей
Прочесть в них сможешь радость!
На раскрытых веером ресницах
Капельки слёз блестят алмазом...
А цвет? Их никогда не поймёшь!
Словно в море смотришь голубое,
Сапфиром отдаёт в ночь темноты,
А в отражениях лучей – янтарь.
Если смотрят на зелёную траву,
Изумрудно-зелёными блестят!
Ох, как я их тогда люблю, люблю,
Как будто на поляну трав попал!..
После того как ушёл Абдулла, Надежда долго не
могла уснуть, почему-то ей мерещился перед гла-
зами Аббас, может, оттого, что с ним было легче общать-
ся на своём родном русском языке. Встреча назначена
на одиннадцать часов утра, взять ли с собой ребёнка?
Правда, хозяйка всегда присматривала за девочкой за не-
большую оплату, когда Надежда уходила, должен был
быть насыщенный день, и тем более, вечером должны
ещё встретить подругу Святославу в Аэропорту Борг
Эль-Араб (Alexandria Borg El Arab Airport), который был
основным международным аэропортом в 40 км юго-за-
паднее города Александрии. Она крутилась в постели в
ожидании встречи, вспоминая, каким властным был Аб-
бас, когда он разговаривал.
В то же самое время он, мужчина, видевший многое,
имея гарем, желал её, зная, что она спутница его друга,
вернее, однокурсника.
Ох, как Абдулле повезло встретить такую женщину! Он
мечтал ещё раз заглянуть в её глаза и всё же понять, како-
го же они цвета... ведь они менялись с каждой секундой.
Ночь он провёл в своей мужской половине дворца, долго
не мог уснуть, поднялся, пригласил танцовщиц на развле-
чения, но даже танец живота ничем его не привлёк. Он
прошёл в массажную. Массаж, ароматизированные масла
только больше накаляли страсть увидеть ещё раз Надежду.
Утро, уже одиннадцать часов, частное владение аэро-
порта Аббаса, подъезжает такси. Абдулла и Надежда
выходят из него. Она как будто бы плывёт, вся в белом
одеянии с золотой отделкой – наверно, это было самое
дорогое платье из её гардероба, на которое Абдулла был
способен потратиться, он же был в национальной одеж-
де. Когда подошли, Аббас сказал:
– Опустите чадру, считайте себя как дома.
Он проводил их под большой шатёр, удаляя от жгуче-
го солнца.
– Самолёт готов, вы когда-нибудь прыгали с парашю-
том? – спросил Аббас.
– Только не я. Я никогда и не летал в самолёте; этот
экстрим не для меня, – ответил Абдулла.
– Я не прыгала, но очень люблю экстрим, лыжи, сан-
ки, горы, снег...
– Тогда полетим вместе, и прыгать будем вместе.
Мужчины отошли в сторонку, она не слышала, о чём
они говорили, только всё время по мимике заметны были
кивки головой Абдуллы, который во всём потакал и со-
глашался. Потом, когда они подошли, Аббас сказал:
– Абдулла даже не хочет с нами полететь, он останется
здесь и будет нас ожидать.
Её повели в комнату, где можно было переодеваться.
Надежда думала: «Странное знакомство – с первого раза
летать вместе, и ещё с парашютами...» Она ни о чём и не
задумывалась на этот счёт. Её тянуло к нему, как магнитом.
Оба уже переодетые в соответствующие костюмы, они
направились к небольшому самолёту, он пропустил её
вперёд, она быстро пробежала вверх.
В самолёте находились несколько чернокожих евну-
хов. Через несколько минут закрылась дверь. Самолёт
взлетел. Сделал круг над аэропортом, потом немного над
морем и, повернув на север, стал уменьшать ход.
– Вы готовы, Надежда, прыгнуть со мной на всю
жизнь? – сказал он на русском. Может, она ослышалась...
она кивнула, и он взял её за руку и подвёл к двери, кото-
рая была уже открыта, уступая ей право прыгнуть первой,
держа за плечи. Ей было страшно, но почему-то очень
приятно от его прикосновения, у неё появилась слеза. Аб-
бас заметил, вытер её и сказал:
– Вам нечего бояться, я здесь и буду всегда рядом с
вами.
Она не успела даже опомниться, как камнем полетела
вниз, а за нею – он. Резким движением он, уже в прыжке,
схватился за неё, и открылись сразу два парашюта. Она
хотела ему что-то сказать, но он так сильно держал её в
своих объятиях... через несколько мгновений они очути-
лись на земле.
– Надежда, дайте только надежду, – он прильнул к её
губам. Она не сопротивлялась. Он сам ей очень нравился,
и она понимала, что, наверно, Абдулла выдумал, будто Аб-
бас – султан. Только... как здесь, на Востоке? Она не знала
их обычая, у нас в России это просто: не нравится – пода-
ют на развод, а если жили гражданским браком, как сейчас
она живёт с Абдуллой, проще простого: собирает вещи,
кто у кого живёт, и разъезжаются. Здесь же Восток – дело
тонкое. «Как решится мой вопрос?!» – думала она.
Через несколько минут подъехала машина, они сели,
машина быстро двигалась по пустыне, змейкой тянулась
всё вперёд и вперёд, он сидел впереди, всё время смо-
трел на Надежду, оборачивая голову, она же одна поза-
ди, думая о нём. А за ними – ещё одна машина, полная
чернокожих евнухов. Небольшой крюк, опять аэропорт,
и машина подвезла к этому шатру, где и сидел до сих пор
Абдулла.
– Какие планы у вас на сегодня? Сделайте мне честь
отобедать со мной.
Абдулла рассказал, что сегодня они встречают под-
ругу Надежды Святославу, и после обеда, если он хочет,
может присоединиться к ним. Они отобедали здесь же
поблизости в ресторане «Барракуда» (Barracuda), недале-
ко от аэропорта Борг Эль-Араб, куда должна была при-
лететь подруга Надежды. Во время обеда Аббас сказал:
– Наверно, это что-то значит – побывать сразу, в один
день, в двух аэропортах, – посмотрев на Надежду. Они
сидели долго, он интересовался всем: как она жила, чем
занималась, зачем оказалась здесь, и даже подробно
спрашивал о её дочери, Наташеньке. Также он сказал, что
имеет школу девиц и что там набор с семи лет, если она
хочет, он с удовольствием возьмёт на обучение, особенно
когда он увидел, как она живёт и в каких условиях, и де-
вочка, русская красавица, часто остаётся без присмотра.
– Я подумаю, – ответила Надежда.
– Аббас, я бы отдал свою дочь на обучение к тебе, ей
тоже семь.
– Хорошо, подъезжай к моей матери завтра, привези её
и, если согласится Надежда, привези обеих.
Объявили посадку самолёта. Аббас расплатился, и по-
ехали уже встречать международный рейс, проверка па-
спортов, визовый режим...
– Привет, Святослава! Это Аббас и Абдулла, зна-
комься! – сказала Надежда.
– Абдулла, – сказал тот, протягивая руку.
– Аббас. Святослава – свято хранящая свою честь, –
тихо, почти на ухо сказал Аббас.
– Вы говорите по-русски, даже знаете, как расшифро-
вывается моё имя?!
– Я не только знаю, но даже чувствую вас, – сказал он,
и ы уже оказались в машине и у дома Надежды. Мужчи-
ны не стали заходить.
– У вас будет о чём поговорить, ведь столько не виде-
лись, – сказал Аббас. Попрощались после того, как за-
несли вещи в дом.
– Какие хорошие ребята, и кто же твой? – спросила я.
Надежда не ответила, она уже не знала, кто же её. Страст-
ный поцелуй Аббаса до сих пор жжёт ей губы.
– Здесь всё не так просто, и Аббас, кажется, султан, –
ответила Надежда.
Мужчины же удалялись медленно, но Надежда услы-
шала, как Аббас на арабском сказал: «Какие они разные,
и обе красивые, а Святослава похожа на восточную жен-
щину, в ней что-то есть...»
4. Ты всегда таинственный и новый...
«Ты всегда таинственный и новый»,
Я же, повинуюсь прихотям твоим,
Потому что люблю хорошую погоду в доме
И не позволю ветру прогуляться в нём...
Делаю всё то, что ты захочешь...
Неужели в этом заключается любовь?
Я с тобой живу, как в неволе...
Но на людях в этом я не сознаюсь...
Может, в этом заключается любовь?...
Я желаю этой-то неволи!..
Тихо дома, хотя бы шевельнулся лист...
Чтобы почувствовать что-нибудь другое...
«О чём Абдулла и Аббас постоянно шептались?
Вспоминаю, сколько раз они отходили от меня
как и в аэропорту, так и в ресторане. И этот поспешный
их уход непонятен», – так думала Надежда.
Мы сели вечером за стол, я достала русскую водку, ко-
торую привезла на продажу, но так как узнала, что здесь
сухой закон, продать её практически невозможно, реши-
ли сами немного побаловаться. Я долго рассказывала, как
трудно жила там, в Сибири, и как перебивалась, чтобы
выжить, ведь в последнее время месяцами даже зарплату
не выдавали. Привезённое от родителей письмо Надежда
сразу же открыла, всплакнула.
– Ты успокойся, они живут лучше всех, ведь твоя по-
мощь для них велика, – сказала я ей.
Тогда Надежда только рассказала, что она полностью
зависит от Абдуллы, он оплачивает квартиру, продукты,
одежду.
– И тем более – нас уже двое с дочерью, а сейчас ста-
нет трое, – сказала Надежда.
– Я не собираюсь сидеть на его шее, несколько дней –
и я сама что-нибудь придумаю, – ответила я.
– Когда он даёт деньги потратить на питание или же
на одежду, собираю понемногу и высылаю это им. Он об
этом не знает. У него своя семья, туда он нас не берёт, а
здесь мы просто содержанки. А вчера я поняла: у него
тоже есть дочь, и он хочет отдать её в школу к Аббасу, –
сказала Надежда.
– Надежда, это может быть гарем. Гаремы есть у бога-
тых мужчин в мусульманских странах в Алжире, Египте,
Иордании, Ираке, Иране, Йемене, Мавритании, Марокко,
может быть, он просто богатый человек и хочет помочь
тебе и Абдулле, но точно знаю, что поступившие туда
дети – девочки с семи лет – должны быть мусульманки,
или же надо перейти в ислам, получают новые имена,
они живут и учатся без забот.
– А ты откуда знаешь? – спросила Надежда.
– Я много читала про Восток и знаю, что самый боль-
шой гарем в Константинополе пал после того, как султан
изменил традициям гарема: у него была жена, то ли укра-
инка, то ли русская, и звали её Роксолана... только она ро-
дила ему трёх сыновей, а по закону после рождения сына
он должен был отделить их, но он не только не отделил,
она родила ещё двоих, и он даже женился на ней, такая
была у них любовь.
– А кто же стал султаном? – спросила Надежда.
– Это долгая история, пока под постепенным наго-
вором султан казнил старшего сына Мустафу, который
был первый претендент на сан султана, ведь его военные
победы приносили в казну много драгоценностей и ото-
бранных у разных стран территорий, пополнял – раба-
ми, ремесленниками, красивыми женщинами и детьми.
За победы и войны любили его. Он их герой, но он был
от его первой фаворитки, а не от Хуррем («радостная»,
Роксолана или Александра Лисовска).
– И что же казнь, через повешение?
– Нет, Надежда, он вошёл к нему со своими евнухами,
и они по его приказу удушили сына Мустафу. Это чудо-
вищное злодеяние против детей, правда, при рождении
второго ребёнка, и если это был сын, его сразу же уби-
вали, но здесь, мне кажется, в этом замешена Роксолана,
жена султана. Начало и конец упадка империи в значи-
тельной степени... не было больше смысла расширения
границ. Она боялась, что после смерти султана такая же
участь постигнет её сыновей. Хотя сам султан правил
почти сорок шесть лет, значит, постепенно старился на
троне. Он становился всё смиреннее.
– Спасибо, Святослава, продолжай дальше, мне очень
интересно... Но кто же стал править после султана?
– Роксолана умерла, её султан похоронил с почестями,
построив большой дворец. А стал править первый сын
Роксоланы, но он оказался пьяницей, и ему было доста-
точно того, что было, и он развалил династию. Содер-
жать гарем было позволено лишь только самым богатым.
В этом обвинили Хаcеки Хуррем «кровожадную», но сул-
тана привлекало её знание греческого языка, любовь к из-
умрудам, он даже сделал для неё дворец, украшая боль-
шими изумрудами потолок.
– А какой камень любил султан? – спросила Надежда.
– Он любил рубин, потому его кольца украшали насто-
ящие большие рубины.
– И что же было дальше? Мне так интересно, а что
же, если наложницы рожали дочерей, какова была
участь дочек?
– У них была самая прекрасная учесть... они сразу
отделялись и росли в дворцах со своими матерями. Ког-
да дочь вырастала, султан сам выдавал замуж и давал
огромное приданое.
– А как там – тоже был гарем?
– Нет, зять не имел права ни на гарем, ни на несколь-
ких жён, это был такой закон.
– Как интересно, продолжай и... что же дальше?
– А дальше характер династии изменился... наследни-
ком Сулеймана стал сын Селим, в гареме матери взбунто-
вались, больше не могли вынести смерть своих младен-
цев, гарем закрыли, и многие оказались в ярмарочных
балаганах... Ислам ограничил количество жён до четы-
рёх, пресекали разный флирт, все попавшие в гарем – это
светлая комната, куда мог войти только их господин, жен-
щины должны были принять ислам и поменять имена...
Я рассказывала, а Надежда уснула. Что думала она о
себе, кто она сейчас? Я не знала, но я так не опущусь,
чтобы меня содержали, отправлюсь в русскую церковь,
найду себе работу, ведь я врач, но здесь я согласна рабо-
тать даже медицинский сестрой.
Я убрала со стола, спрятала незаконченную водку в
холодильник, затем достала и вылила в раковину. Надо
быть здесь внимательной, так и не заметишь, как ока-
жешься в руках хищных обманщиков, которые продадут
в сексуальное рабство. А Надежда наивна, какая была,
такая и сейчас, но хорошо – я приехала, хотя бы немного
подскажу, как надо жить и что жизнь на свете стоит.
5. Красоту находят в некрасивом
Красоту находят в некрасивом. Какие правильные
слова. Есть много яблок – на вид посмотришь –
красота, а съешь его – кислинкой отдаёт. И вкус не тот,
который бы ты хотел вкусить, а есть наоборот: некраси-
вое оно. Попробуешь... сладок, лучше мёда. И кожура
тонка, и вместо косточек молочко вкушаешь... Всё как у
людей: красив – так гнильё в душе, наверно. А смотришь,
там и ничего, и не найдёшь души богатой. Но хочется
тебе общаться. И все минуты отдавать, взамен тех мгно-
вений побыть с ним.
Раскрывшиеся после 1990 года границы изменяли жи-
телей, не только из бывшего Советского Союза, но и са-
мих жителей Востока, и Азии, и Европы. Женщины стали
более дешёвым, доступным товаром для мужчин Восто-
ка, уже хорошо проголодавшимся по белой женщине. Не-
возможно пройти русской или же украинской женщине,
чтобы им не предложили секс за деньги, порой многие
соглашались, хотели легко обогатиться и в скором вре-
мени оказывались в сексуальном рабстве. Особенно если
это женщина без паранджи, мужчины могут пойти за ней
табунами, так постоянно думала я.
За дочкой Надежды Наташенькой должны были за-
ехать в три часа дня, и поэтому Надежда и я решили
пройтись по улицам Александрии. Квартал, где была
устроена на проживание Надежда, оказался ниже сред-
него, на тротуарах расположились торговцы, с раннего
утра с примусами, и там же продавали приготовленную
пищу. Всё было настолько грязно, что я сказала Надежде:
поедем в центр города, – и мы пошли на автобусную
остановку. Автобусы пыльные, грязные, трудно протол-
кнуться вовнутрь, в основном там были мужчины, но
ближе к центру стало уменьшаться количество пассажи-
ров, и можно было даже сесть и смотреть сквозь стекло,
наблюдая панораму города и достопримечательности.
Пока мы ехали в автобусе, Надежда всё расспрашива-
ла меня о гареме, о маленьких девочках, которых покупа-
ют или же устраивают учиться. Я рассказала:
– В таких школах резвые юные ученицы находятся
под строгим присмотром. Это значит, что позднее она
будет готова провести с господином ночь, если этого он
захочет. Иногда в таких случаях, посмотрев девиц, он
оставляет свой выбор, бросая носовой платок в сторону
приглянувшейся девушки. Её купали в ванне восточной
бани, натирали душистыми маслами, выщипывали не-
нужные волосы, делали вакс, массаж, наряжали и укра-
шали. Утром он поднимается первым и надевает чистую
одежду, а хранящуюся в его карманах немалую сумму
оставляет в качестве подарка спящей наложнице.
Александрия – жемчужина Средиземноморья, я знала,
что наряду с Римом и Афинами она являлась одним из са-
мых величественных и значительных городов античного
мира, в котором переплелись друг с другом самые древ-
ние культуры – египетская, греческая и римская. Второй
по величине город, и нам не удастся посмотреть его весь
за один день.
– Давай возвратимся, не выходя из автобуса, он нас до-
везёт обратно, – сказала я Надежде. Так и сделали, и толь-
ко к двум часам мы были уже дома. Освежились, искупа-
лись, привели себя в порядок и уже ожидали Абдуллу. Мы
решили поехать вместе с Наташенькой, не доверив ребён-
ка ему. Такси остановилось, постучал в дверь Абдулла:
– Вы готовы?
– Да.
– Святослава, надень тоже паранджу, так будет легче
общаться с его матерью.
Я согласилась. Надежда подала свою паранджу крас-
ного цвета и показала, как закрыть лицо, оставив только
глаза.
Мы сели в такси, которое направилось ко дворцу Аб-
баса. Нас уже ожидала его мать. Аббас утром за завтра-
ком, видно, поговорил с матерью, чтобы она посмотре-
ла всех четверых: двоих девочек в школу, а на русских
женщин обратила особенное внимание. Особенно на
первую, Надежду, голубоглазая приглянулась сразу, он
почти влюблён в неё, и что он уже переговорил с Абдул-
лой: «Если возьму его дочь учиться, то он её уступит,
вторую – Святославу – мы встретили вчера, она благо-
родная, девственница – девушка, которая ещё чиста в
плане интима, мне с ней будет интересно, очень эруди-
рованная и по специальности врач, можно пристроить
здесь же медсестрой, а когда она изучит полностью
арабский язык, может стать и врачом, у неё прекрасный
английский».
Надежда была увлечена дворцом, постоянно озиралась
по сторонам. Я же ни малейшим движением, ни мимикой
не показала, что чем-то заинтересовалась. Мать посмо-
трела на нас своим женским взглядом.
– Да, Аббас прав: дочь Наташу можно хоть сейчас
определять в школу, она будет красива и обогатит наш
гарем своим пребыванием здесь.
Дочь же Абдуллы ей сразу не понравилась, восточная –
мужская внешность, грубоватое лицо, будут большие
груди, потому что уже выпирают чуть не в четвёртом
размере, но ничего не сделаешь против воли сына, а он
сказал, чтобы взяла обеих девочек. Надежда сразу же
понравилась, тем более – у Аббаса была жена, но до
сих пор она не родила не только мальчика, но и даже
девочку, и нет у него детей. Она посмотрела на меня –
восточная внешность, видно, когда было нашествие
Чингисхана, его войско сделало своё дело, так, наверно,
подумала она. Меня Аббас не рассматривал как жену в
гарем, но матери больше всех понравилась я. «Чиста,
непорочна, сохранить себя до двадцати трёх лет – во-
первых. Внешность – миндалевидные янтарные глаза,
как у тигра, все черты лица прекрасны, правда, неухо-
женные, надо с ними поработать – это говорит о том,
что в ней не это главное, а её душа. Высокая, стройная,
широкие бёдра подсказывают, что именно эта девушка
родит сына Аббасу – а мне внука и наследника», – про
себя думала мать.
Мать Аббаса пригласила за низкий стол, подали кофе
и все сладости Востока, сама же вышла в другую комнату
к сыну, который через потайное окно в стене смотрел за
происходящим в зале. Ему было всё интересно. Мать по-
дошла к нему и рассказала своё мнение.
– Ты права, в Святославе что-то есть, проведи потом в
массажную комнату, а затем пусть поработают, сделают
им макияж, я ещё раз хочу посмотреть на неё, – ответил
Аббас.
Мать вышла как будто ни в чём не бывало, подсела к
нам и начала вести разговор на разные темы. Потом она
отвела нас в сторону и на английском сказала:
– Девочек я определю в первый класс сразу же и хочу,
чтобы мы прошли туда, и вы посмотрите своими глазами,
как им здесь будет хорошо. Ваша дочь Наташа поменяет
имя и примет ислам. Это здесь такое правило. Я пони-
маю, что вы не сможете быть без неё, и если хотите, вас я
тоже возьму в гарем, а там посмотрим, может, вы осчаст-
ливите моего сына, у него нет сына и вообще детей, и вы
осчастливите нас.
Потом добавила:
– Вам же, Святослава, предложу служить у нас мед-
сестрой, и вы тоже должны быть в нашей светлой ком-
нате, иначе мы не сможем вас здесь задерживать, поме-
нять имя и принять ислам. Пока ответа мы не хотим,
подумайте, но я хочу вас пригласить в женскую светлую
часть гарема... показать, как здесь живут, и предложить
вам восточную баню с массажем, и также сделать вос-
точный макияж.
Мы встали, мать сопровождала нас в женскую поло-
вину, повернули направо по длинному коридору и оказа-
лись в школе девиц. Девочки разного возраста все были
в одинаковой одежде и все как на подбор красавицы. Мы
посетили комнаты, где будут спать девочки, у каждой
своя комната, письменный стол и на столе компьютер.
Такого ещё не было в наших школах России, так поду-
мала я. Потом подошли к игральной комнате. «Девочки
могут остаться здесь, а вы пройдите за мной, – сказала
его мать. Мы возвратились обратно и, повернув в левую
часть, остановились около больших дверей.
– Сейчас за вами выйдут, – уже спокойнее сказала
мать. Вышли две женщины и нас повели в восточную
баню, в атмосферу восточного уюта и тепла.
Женщина с именем Желанная.
Такую радость взамен принесёт,
Что паришь с нею в облаках.
Награждён любовью и вниманием.
Забылся на минутку: кто ты есть?!
Если рядом – она с тобой рядом!
Поцелуй ждёшь, не говоря о другом,
Наслаждаясь, словно напившись
Холодной воды в знойный день,
Солнечной лаской прикрывшись,
И бриз с океана в себе ощутишь.
Восторг – находиться с ней рядом.
6. Мимолётная пыль – боль – любовь
Посидеть за столом, почувствовать взгляд,
Хочется поверить, что он на всю жизнь,
Нежно – смотрит – влюблённо.
На столе – зажжённая свеча, вино –
Слишком долго ждала, чтобы потерять.
Запах нежных цветов пронесётся –
И туманная пыль раскрывает лицо,
Ароматы духов покоряли его,
Нежным голосом о любви освещал.
По словам поняла: мимолётная пыль.
Мимолётная пыль – боль – любовь.
Оставляет меня – на потом.
Остаёшься залётным – на часок.
Но любовь не игра! – мне не надо чуток.
И две молодые русские красавицы вошли в восточ-
ную баню – хамам. Всё было обдано паром, слов-
но в тумане. Вдалеке не заметишь, есть ли кто впереди.
Нас держали за руку, провели до скамейки. Стены, кра-
сивый синий кафель – кобальт, до самого потолка, и по-
толок орнаментом византийского стиля, откуда повисли
большие капельки пара и капали холодом то и дело на
уже тёплое тело. «Конечно, баня отличается от наших
чёрных бань, где надо почти ползком проходить в низ-
кую дверь», – сказала Надежда. Нас довели до широких
каменных лежаков, застланных циновками, обдали горя-
чей водой, потом подошли к каждой – обслуживающие
парильщицы-тёрщицы – и стали натирать «кисой» – эти
мочалки (кисе) являются основным атрибутом каждой
восточной бани. Бани называются здесь на восточный
лад – хамам. Вот этой «кисой» из твёрдой ситцевой ткани
женщина ловкими движениями тёрла купающуюся, об-
ливая нас предварительно горячей водой, но что касается
до искусства – мыли, растирали и переминали костомят-
ной манипуляцией суставы, так стало приятно, что я, ку-
пающаяся, погружалась в какое-то сладостное изнеможе-
ние. «Прекрасный массаж», – сказала я. Надежда ничего
не слышала, с её стороны доносилось только лёгкое по-
храпывание. Потом нас обмыли, сначала горячей, потом
холодной водой, и сразу же стали намыливать мыльной
пеной – всё там же, на скамье. Уже нежными движения-
ми... потом горячая, тёплая, холодная вода – и обернули
нас в большое банное полотенце.
Вывели из бани в массажную комнату, уложили на
мягкий массажный стол лицом вверх, закрыли глаза
тёмной маской. И вдруг я почувствовала, как с высоты
прямо на лоб между бровями капает масло в одну точку,
которое мгновенно нежными движениями растирается
по всему лицу. В ногах уже работала вторая массажист-
ка, переминала каждый пальчик моих ног. Необъяснимое
понятие – массаж, наслаждаешься каждым движением.
Опять я услышала храп – это была Надежда, уснувшая
под лёгким массажем – движением рук. Массаж, потом
фейшел, потом педикюр и маникюр, и нас вывели из мас-
сажной комнаты в макияжную. Там было кресло, сдела-
ли вакс бикини, убрали ненужные волосы, сделали бро-
ви тоненькими, натягивая в руках обыкновенную нить,
постепенно корректируя бровь. Гладили брови, ресницы
щёточкой, обвели контур губ, много потратили на веки,
сделали их разным оттенком моря. Намазали чем-то ду-
шистым зубы. Причесали нас очень красиво, надели на-
рядное платье и украшения, а на английском сказали:
«Это макияж не из Европы пришёл на Восток, а наобо-
рот, с Востока в Европу». Когда я подошла к зеркалу, себя
не узнала. Я никогда не занималась макияжем лица...
всегда носила конский хвост, быстро подняв волосы, и
больше ничего, но сейчас просто красавица, и почему я
не замечала такую красоту в себе? Что значит приодеть
женщину, девушку, подумала в ту минуту я... Надежда и
так была красива, а макияж её сделал просто красавицей.
Когда всё закончили, они вывели их опять к матери.
Мать пригласила в эту комнату и Аббаса. Он был очень
удивлён большой моей переменой и даже кивнул мате-
ри. Потом они отошли, якобы решать дела, но ясно было,
что он восторженно желал, чтобы в его гарем попали две
девушки. После вчерашнего поцелуя ему легко удастся
справиться с Надеждой, но как же ему придётся трудно
уговорить меня, он уже понимал. Тогда ему мать посо-
ветовала: «По очереди, пока забери Надежду и дочь, если
ты считаешь, что её легко уговорить, а Святославу возь-
ми медсестрой. Она будет рядом привыкать к тебе, мо-
жет, и откроется у неё любовь». Так они и поступили, и
за обедом они предложили свой план. Аббас сказал:
– Комната, где живёт Надежда, оплачена всего за два
дня, а надо платить дальше за месяц – это накладно, а я же
вам предоставлю комнату, все услуги, как моим женщинам
гарема, бесплатно и ещё жалование медицинской сестры.
И когда он озвучил, сколько будет платить, то сразу же
согласилась и я, подумав: несколько лет отработаю здесь
и возвращусь обратно в Россию. Я даже готова была при-
нять ислам, лишь бы не возвращаться в холод и голод.
Тем более – он брал своей возлюбленной Надежду. И мне
даже и в голову не мог прийти их коварный план на тот
момент, что он одним ударом может сразу троих нас сва-
лить. Мы хотели распрощаться, сказали, что хотим при-
везти вещи, документы и одежду сюда.
Аббас сказал:
– Не надо беспокоиться, я пошлю за ними, вы перебе-
рёте завтра, что захотите оставить – оставьте, остальное
раздадим нищим, они каждый понедельник подходят ко
дворцу и забирают ненужные вещи.
Потом нас повели по комнатам. «Хорошо, что комнаты
наши рядом», – подумали обе.
– Общаться же с дочерью можно только в летнем саду,
куда выводят детей с четырёх до шести вечера. Мне ка-
жется, ваша дочь подружилась с дочерью Абдуллы. Сей-
час позвольте мне удалиться, – сказал Аббас и вышел. Он
удалился, я же заметила, как жадно он смотрел на каж-
дую. Надежда рассказала, почему она согласилась сразу:
ведь Абдулла ей ничего не предлагал и не обещал. И тем
более – он был не обеспечен, даже не имел своей маши-
ны. Ничего здесь она не видела из достопримечательно-
стей, только базар. Он приходил иногда вечером, но но-
чью всегда возвращался домой в семью.
– Аббас же начал с неба, и, я думаю, он мне всё по-
кажет. Я не училась, но я хочу быть счастливой женой
и преданной спутницей жизни. А любовь придёт сама.
Мимолётная пыль – боль – любовь. Оставляет меня – на
потом. Остаёшься залётным – на часок... Но любовь не
игра!.. Мне не надо чуток, – так она добавила насчёт Аб-
дуллы.
7. Принятие Ислама – Умма
Может быть, в словах Надежды я нахожу немно-
го правды. Сама я так быстро решилась здесь
остаться, не попробовав даже поискать работу, и как
жить самостоятельно на свои заработанные деньги здесь.
Может быть, мне и подфартило сразу найти такую рабо-
ту. Первое время Надежде быстрее удавалось изучение
арабского языка и Корана, вызубрить алфавит ва бара-
кяту. Нам выдали учебники – программы для изучения
таджвида и арабского языка. Обязанность каждого му-
сульманина – читать Коран. Также вызубривать священ-
ные слова Корана... Видимо, она способна к языкам: ей
удавалось легко, а может, была такая настойчивость из-за
дочери, которая в общении с дочерью Абдуллы уже поч-
ти говорила. Конечно, понимаю, что детям всё даётся с
лёгкостью. Но вскоре я заметила, что у меня тоже про-
резалось. Праведный мусульманин – приводит русских
женщин в дом и даже женится на принявших Ислам. Но
я не думаю, что Аббас меня хочет взять женой, только как
работающей, пока медицинской сестрой, а затем врачом.
Две мои книги – «Мир души» и «Мусульманское право
1–2» полностью изучены до последнего слова, я даже не
ожидала. Единственное хочу попросить Аббаса: чтобы не
менял мне имя Святослава, очень уж оно мне нравится...
ведь я точно уже знаю, что не обязательно менять имя.
Надежде так тоже захотелось, и он не был против, даже
сказал мне, что ему очень нравится моё имя Святослава.
Принятие Ислама – Умма. Главное основополагающее
условие – это вера в Единого и Единственного Господа и
подтверждение пророческой миссии Мухаммада. Честно
сказать, мои родители не были очень верующими, право-
славными, они ходили в церковь только освятить пасху,
даже не было в доме икон. Отец бывший коммунист, пар-
тийный работник. И мать тоже передовик производства,
коммунист, и мне не была привита необходимость об-
легчения, посещения церкви и молитвы. Единственное,
что я помню – это молитву «Отче наше», но, кажется, не
до конца. А здесь – что за рвение у меня? – выучить за
несколько месяцев арабский язык и Коран. Неужели сам
Аббас заинтересовал меня? Неужели пришла любовь, о
которой так пронзительно описывают... В последнее вре-
мя всегда на моей тумбочке лежало много книг, как ро-
мантической литературы, так и познавательных учебни-
ков сексуальной жизни.
Аббас был очень современный мусульманин. За не-
сколько месяцев пребывания здесь я увидела больше,
чем за всю свою жизнь. Он приглашал меня, наверно,
из-за Надежды, как подругу, при этом для меня всегда
приносили очень дорогой наряд и украшения, конечно,
не такие, какие носила Надежда, но в этом я смотрелась
очень привлекательно. Он показывал нам все достопри-
мечательности Египта и Турции, вывозил на отдых в
Грецию и на Кипр. Был хороший собеседник, разгова-
ривая, часто вставлял русские слова. Однажды даже рас-
сказал, как в Казани он чуть-чуть не женился на русской
женщине, но потом выяснилось, что она просто была лёг-
кого поведения. Он всегда удивлялся, вводя меня в кра-
ску, что до сих пор храню целомудренность, – зная, что
многие уже в шестнадцать теряют её... Но чем больше
мы общались, тем всё больше и больше хотелось видеть-
ся с ним. Один раз он вошёл в мой кабинет и сказал:
– Я что-то неважно себя чувствую, могли бы вы меня
послушать?
– Конечно, Аббас, это непосредственная моя работа.
Он снял халат и оказался около меня наполовину ого-
лённым. Я его видела на курортах оголённого, лежащего
на золотых песках, и даже в шортах, но здесь, у себя в ка-
бинете, и так близко... впервые... «Как подойти и притро-
нутся к его шоколадному телу, покрытому тонким чёрным
волосом?» Я собралась, взяла тонометр и подошла к нему.
– Садитесь, Аббас, я пока проверю у вас давление. Хо-
рошо, 120/70, как у космонавта, – тихо сказала я, – но я
хочу послушать сердце и лёгкие.
Я прильнула к его телу и начала слушать лёгкие, затем
сердце. Кончики моих пальцев стало колоть непонятно
от чего. Сколько раз я это проделывала у нас в Сибири,
особенно работая на скорой помощи, но почему же сей-
час он меня привлекает, просто тянет к себе...
Надежда часто делилась со мной, какой он ласковый
в постели, иногда до таких подробностей, что невольно
чувствуешь его взгляд «коршуна», желающего разорвать
меня. Он заметил моё смущение и, одной рукой придер-
живая за талию, тихо сказал, почти на ухо:
– Я люблю, желаю тебя, ты бы пришла ко мне.
– Вы уже женаты на моей подруге Надежде, – в ответ
произнесла я, не отодвигаясь. Мне было и правда прият-
но с ним так стоять.
– Но ты же знаешь, что у нас разрешено многожёнство,
тем более что никто мне ещё не родил ни сына, ни дочь.
– А может, всё дело в вас, Аббас, – опять произнесла
я как врач.
– Я проверялся, но сегодня я тебя хочу видеть у себя в
спальне.
– Меня не любит ваша первая жена, – вымолвила я.
– Когда ты будешь моей женой, то у неё поменяется
к тебе отношение. Не любить мою жену – значит не лю-
бить меня. Родишь мне сына или дочь?
– И что же будет потом? А если будет двойня сыновей?
– Ах, вот в чём дело, ты же начиталась... я совсем за-
был, что ты могла бы знать историю гарема и про Роксо-
лану, русскую любимую жену султана и падение гарема
султана...
– Конечно, знаю, я даже её рассказала Надежде.
– Можешь не беспокоиться, цивилизация намного
ушла вперёд, и ты будешь самая желанная моя жена, тем
более – ты очень нравишься мне и моей матери.
Он накинул халат и вышел. Я же долго ощущала его
тепло на своих руках.
Аббас же направился к матери и сказал, что Святослава
созрела и что он хочет меня видеть у себя в спальне се-
годня вечером. Через час мать послала за мной и после
всех надлежащих процедур массажа и макияжа надели
на меня одежду, всю расшитую золотом, и по коридору
провели в комнату Аббаса. Дверь раскрылась настежь.
Когда я подошла, он сидел на большой широкой крова-
ти, вокруг было разложено много разных подушек раз-
ного размера. Он встал и подошёл ко мне, после того как
закрылась дверь. Взял за руку.
– Случайно ты не думала, что я позволю себе придер-
живаться закона, чтобы ты ко мне ползла или же целовала
мне покрывало? – сказал он. – Нет, не дождёшься... я со-
временный человек и уже успел полюбить тебя.
Он усадил меня за маленький журнальный столик, где
было много яств и даже красное вино.
– Я думала, что у вас сухой закон, вы всё больше и
больше меня удивляете!
– Я тебя буду удивлять всю жизнь, нет, не думай так.
Я тебе хочу показать, какой я на самом деле, – а сам, как
будто случайно, опрокинул бокал, выливая мне на пла-
тье красное вино. Я не удивилась, я просто за время на-
шего знакомства узнала его хорошо, он не заставит меня
раздеться, а сделает это так неожиданно, нежно, сам, как
будто бы помогая снять платье, чтобы не остаться мо-
крой... покрывая своим халатом меня, притягивая к себе
и пылко целуя.
8. Долгожданная ночь
«Не бойся казаться смешной», –
Роза, бутон, только созревшая,
Распусти лепестки в летний зной,
Tакая у тебя жизнь короткая...
Выпрями листья, ажур, рукавами,
Высоко стройность стебля покажи...
Захотел поближе подойти к тебе,
Оказались шипы недоступности...
Долгожданная ночь утопала в любви, сколько
страсти нашёл нерастраченной, тихий стон... и
прильнула к груди, как в мечте, так и в повинности. По-
чему так он манит меня, неужели влюбилась в него я? Он
же тихо на руки берёт и несёт на кровать, окропляя неж-
ностью. Клин кувалдой забит, боль терпимости, красной
речкой устроил поток, оставляя многоточие. Но ночи не
хватило ему. Он сказал, что срочно вылетает в Стамбул
и берёт меня не наложницей, а женой, чтобы остаться со
мною наедине. За неделю привыкла к нему. Как же быть
по возвращении?! Что сказать подруге своей? Ведь и она
полюбила его... Неделя медовая так вскружила голову,
что я забылась на чуть-чуть. Я хищница – и думала, что
он весь мой. Но быстро всё поменялось по возвращении.
Меня перевели в комнату – большущую и ближе всех к
нему. Но слух дошёл и до меня, что Надежда беременна.
И кто же будет, неужто сын, наследник Аббаса? Немного
я тоже нервничала. Через два дня мы встретились в бане
с Надеждой. Она уже знала всё, поздравила с ехидством.
Как будто бы случайно горячей водой обдала мою ногу,
но я стерпела... не высказалась даже. Это она из-за рев-
ности, так подумала я, но здесь такой закон восточный, и
мы его не переделаем. Мы знали, на что идём. Что будем
вместе рядом, но кто же одарит его сыном? – у всех был
один вопрос. Иметь ведь ему дозволено до четырёх жён.
А что, у нас разве не так, в России? Одна жена, может,
только на бумаге, всё терпится из-за детей, пока они ма-
ленькие, а когда вырастают, часто разводятся, редко кто
живёт всю жизнь до гроба. Вторая – любовница, с ней
удобнее: покормит, напоит и спать уложит на дармовой,
ничем не упрекнёт, лишь бы хотя бы в неделю раз к ней
приходил, а третья – случайный роман в командировке,
на работе, особенно если работают вместе в ночь, сколь-
ко таких случаев видела за жизнь в больницах, четвёр-
тая – случайная, на вечеринке или же в кафе познако-
мились на раз и, может, на два. А тут все четыре, кого
хочет, ту и выбирает на ночь, и все за счастье считают
быть в ночь с ним, родить сына или дочь. Быть обеспе-
ченной всю жизнь. А как любовь? Любить?! Наверно,
только у меня. Ни на что не надеюсь, лишь бы быть с
ним рядом. И он любил меня, правда, своим жёнам всем
он отдавал супружеский долг, но больше всех была я в
спальне у него и чувствовала, что он любит, лелеет, жа-
леет. Вам не понять?! Мы просто разговаривали часами,
нас влекло друг к другу. И, конечно, сексуальная жизнь,
с которой я была не знакома до него, и он обучал меня
всему изначально. Были специальные классы, которые
преподаются здесь же, в гареме, как себя надо вести и
удовлетворять своего господина. Надежда прошла эти
классы, несмотря на то, что у неё уже был опыт, она
даже со мной делилась. Но меня не послали на эти клас-
сы: он желал сам меня постепенно обучить.
Последний крик любви, последнее прости...
Оставил ты меня на перекрёстке судьбы.
Пожар в груди, такую боль перенести!..
Не мысленно и с каждым днём труднее...
Ты обжигал, целуя... начиная с запястья...
Обводя губами тело, будто играл на рояле...
Звук – словно треск пламени огня в объятиях,
Искрились у меня глаза от счастья и любви...
Пробраться по остывшей лестнице заката.
Не в силах, форс-мажор столкнул с пути.
Любовь была, прости, книгу б написала...
В подробностях любви, нежности твоей...
И это всё прожитые наши года золотые...
Но позавидовала подруга нашему счастью,
Отбила тебя, на дом наш навела проклятье
В ненастье разлучница, ревную, страдаю...
Время шло быстро, день длился медленно, но вечер
переполнял нас любовью. Мы уже знали, что у Надеж-
ды будет дочь, плод развивался нормально, она стала
большой. Я же пока не забеременела, и мы наслажда-
лись каждой нашей встречей. Он одаривал меня разны-
ми драгоценностями почти в каждую ночь, проведён-
ную с ним. Но мне хотелось всегда его попросить, что
я бы хотела иметь компьютер в комнате и что необяза-
тельно иметь даже интернет... наверное, он не разрешит,
а просто хочу записывать свои мысли о нём, о жизни
здесь, о моей первой любви, первом поцелуе и первой
брачной ночи, – когда я одна и нечего делать. Хотя у
меня было много книг, которые мне приносили, на араб-
ском, на английском языке, а мне бы хотелось писать
по-русски, ведь со временем без общения у меня может
совсем стереться из памяти русская речь. Хорошо, что
здесь Надежда и я разговариваю с ней, но я же знаю, что
её скоро переведут, после рождения дочери...
Однажды, когда Аббас позвал меня к себе, я его хо-
тела попросить об этом. Но он меня опередил, как буд-
то бы прочёл мои мысли, он подарил мне томик стихов
Пушкина и роман «Анна Каренина» Толстого на рус-
ском языке. И несколько больших тетрадей, правда, в
клеточку. Я аж подпрыгнула от радости, поцеловала его.
– Завтра тебе, дорогая, принесут компьютер, если ты
захочешь, подключат и интернет, – сказал Аббас.
– Ты очень добр ко мне, – ответила я, и мы долго в
этот вечер читали стихи Пушкина.
– Я тоже люблю русскую поэзию, – сказал он. – Но
завтра я достану томик восточной поэзии. ГАЗЕЛЬ –
одна из наиболее распространённых стихотворных
форм в персидской и тюркской лирике, тебе понравится.
Я смотрю, сколько у нас с тобой общего, и наверно, ты
создана для меня. Мне ещё ни с кем не было так хоро-
шо, как с тобой.
И он прочёл несколько строк из греческой лирики:
«Только посмотрит, да только приблизится,
Только притронется нежными пальцами, –
Тотчас я становлюсь её молитель.
Только из реки прекрасной показались Нереиды,
Каждый возжаждал, чтоб, с девою ложе деля,
Всё, что жёны для мужей приготовили, –
Брака изведать конечную сладость».
Я записала это в тетрадь и зубрила целый день... после
первой ночи уже не занималась своей работой, и хоте-
лось бы чем-то пополнять свой день, и я начала читать,
запоминать. Однажды мысль пробежала, и я записала
в тетрадь, но остановиться не могла, и так в своё сво-
бодное время я писала... Не знаю, ценны ли мои записи,
ведь я далеко не Пушкин и даже не поэт, но мне так хо-
телось впустую не тратить своё время. Мы выходили в
сад встречаться с дочерью Надежды, которой поменяли
имя, почему-то Аббас не захотел ей оставить имя Наташа
и назвал женским именем Алсу – «красивая, прекрасная,
розоволицая».
– Дать ребёнку красивое и доброе имя – очень важ-
но, – так он говорил. В мусульманстве считается, что
имена с праведным смыслом будут приносить благосло-
вение человеку и защищать его от всевозможных бед.
Я даже слышала, что когда Надежда родит дочь, то её
назовут Гульнара, в переводе – «гранатовый цветок». И
после рождения дочери она будет иметь уже маленький
дворец, куда они переедут вместе с дочерью. Остались
считаные дни до рождения, все ждали с нетерпением.
У Аббаса ещё не было детей, и это будет первый долго-
жданный ребёнок – любимая дочь, но никогда она не
будет наследницей. Её уже при рождении наделят всем,
что хватит на всю оставшуюся жизнь, и даже останется
детям. Сам Аббас будет решать, за кого её выдаст за-
муж, и даст самое хорошее приданое.
В один день в гареме засуетились: Надежда рожает.
Крик, шум нарушили спокойствие гарема. Все забегали и
потом притихли в ожиданиях. Даже Аббас нервничал, не
выходил из своей комнаты, ожидая вестей.
Ты – моё Спасенье и Удача,
что бы делала я без тебя?
Твою руку ночью ощущая,
сплю спокойно от тепла.
Ты поможешь разобраться,
без проблем, с тобой живя,
и обидеть никто не сможет;
за тобой – как за каменной спиной.
С благодарностью за Любовь,
которою щедро одаряешь,
наверстала годы упущенные
Будь всегда со мною вместе.
9. Способным завидуют
Способным завидуют, талантливым вредят,
гениальным – мстят.
Н. Паганини
Так и мне здесь все завидовали, ничего не пред-
принимая, но своими глазами все сжигали меня.
За два года я изучила много восточных языков, даже,
мне кажется, говорила без акцента. Аббас меня любил,
и если не семь дней, то шесть дней в неделю я была
в его спальне. Он вывозил меня в разные страны, ког-
да выезжал в деловые поездки, не стесняясь знакомить
со всеми. Он просто уже не мог обходиться без меня
ни одного дня. Даже в тот день, когда он не приглашал
в свою спальню, он обязательно пошлёт какое-нибудь
послание с подарком от него, давая знать, что он рядом,
просто занят. Я же пополняла свои знания, изучала раз-
ные языки, а самое главное – писала. Мне в комнату
был подключён интернет, и я даже говорила с родите-
лями по скайпу. Нас здесь когда-то называли наложни-
цами, но я считала даже и тогда себя не наложницей. Я
просто его любила. И если бы не любила... у меня было
много моментов, когда я могла бы уйти от него, особен-
но когда мы были за рубежом и у меня в сумочке нахо-
дился мой заграничный паспорт, не говоря о кредитной
карточке и наличии долларов. Пускай это временная
любовь с его стороны, пока не появится другая, более
молодая, я же чувствую, что он любит и желает меня.
Нам хорошо вместе сегодня, и не буду забегать напе-
рёд. В этом месяце что-то грудь наполнилась, немного
подташнивает, надо сделать тест на беременность. Про-
верила – да, какая радость! Я обрадовалась не потому,
что эта радость даст мне право быть его госпожой. Нет,
я рада материнству, я рада иметь от любимого дитя, и
мне безразлично, будет это девочка или же мальчик.
Лишь бы стать мамочкой и чтобы нести это имя до кон-
ца дней своих заслуженно.
С Надеждой стали встречаться редко, иногда в саду,
когда она приходила, чтобы навестить дочь Алсу. Я же
чаще её навещала, ведь у меня было больше времени, а у
неё был ребёнок. Она стала замкнутой, неразговорчивой.
Может быть, она устала от такой затворнической жизни
в достатке и без любви, но она ничего об этом не выска-
зывала, она мне завидовала так же, как и все жёны га-
рема. Я стала самой любимой фавориткой Аббаса, и все
считались с этим. Мы по-старому иногда вместо имени
Алсу, забываясь, говорили «Наташенька». Она росла не
по годам, хорошела с каждым днём. Очень похожа на
Надежду, такие же бездонные голубые глаза, великолеп-
ный цвет кожи и светлые волосы с отливом пепла. Уни-
форма ей подходила, но мне было легко заметить, что
она округлилась. В последней встрече впервые Надежда
попросила меня зайти к ней.
– Я что-то плохо себя чувствую в последнее время,
кровит уже целый месяц, – тихо сказала она.
– Хорошо, я зайду завтра, а почему ты не встретишься
с врачом? – сказала я.
– Я хочу, чтобы ты посмотрела.
– Но я же не гинеколог?..
– Ничего, ты работала на скорой помощи, ты много
знаешь.
– Я всё-таки спрошу у Аббаса, пускай он решает, – от-
ветила я. Мы попрощались, она спешила к дочке. Я же
осталась в саду, под большим куполом всё цветёт нату-
рально. Им занимаются, ухаживают, и можно это назвать
райским садом, поют птички – напоминают вольную
жизнь, но, как и они, я живу в неволе, ведь дальше купола
им не улететь, и мне тоже.
Меня уже искал Аббас, хотел встретиться со мной. Я
прошла в его кабинет. Он подошёл ко мне.
– Я счастлив,что ты беременна, мне уже доложили, не
мог выдержать до вечера, чтобы не сказать о моей радо-
сти и не поздравить тебя.
Он стал так нежно целовать, надел мне на грудь
бриллиантовое колье, которое было выполнено по ста-
ринному ювелирному стилю, в виде цветов, а листья – в
изумрудах. Может быть, другая бы обрадовалась, но я
так привыкла к его подаркам, что единственное вы-
молвила, что прекрасная работа.
– Ты чем-то расстроена? – спросил он. – Я сразу заме-
тил, когда ты вошла.
– Да, я встречалась в саду с Надеждой, она сказала,
что больна – уже месяц как кровоточит, и она стесняется
тебе сказать или же кому-нибудь. Я обещала зайти к ней
завтра, но думаю, что лучше пускай врач её посмотрит.
Он тут же распорядился, чтобы вызвали врача из цен-
трального госпиталя, гинекологического отделения, и
послал за Надеждой, которую привели в мой кабинет, где
я когда-то работала.
– Ты не уходи, Святослава, посмотрим, что скажет
врач, посиди около меня. Ты знаешь, я по тебе скучаю,
давай поедем куда-нибудь отдыхать, помнишь, как нам
было хорошо в Стамбуле? Поедем в Грецию, я уже пере-
сматривал курорты, – опять сказал Аббас.
И нас прервали, за дверью уже стоял врач с докладом.
Как он сказал, у неё обильное кровотечение, надо сделать
чистку, и всё нормализуется.
– Тогда начинайте, она мать, у неё маленький ребё-
нок, – он сказал с такой нежностью, что я поняла, как он
щепетилен к детям, особенно к своей дочери. Несмотря
на то, что мы были совсем рядом, я её никогда не виде-
ла, Аббас всегда восхищался ею, говорил, что его окраска
преобладает и что ребёнок больше похож на него, чем на
Надежду. Девочка восточного типа, но очень красивая, с
правильными очертаниями лица. Мы долго оставались в
кабинете, пока доктор обслуживал Надежду и даже когда
её уже перевезли к себе. Увидеться с Надеждой он мне не
разрешил:
– Ты должна быть очень сейчас внимательна, не при-
трагиваться ни к крови, ни к мясу, ни к печёнке. У нас го-
ворят, что это может привести к красному пятну на теле
ребёнка. Может быть, это суеверие, но я хочу, чтобы у нас
было всё хорошо, пока ты беременна, я буду тебя опекать.
С нетерпением жду я вечера, чтобы вновь увидеть тебя,
моя дорогая. К Надежде мы вместе пойдём завтра, я хочу
больше быть с тобой сейчас. Я тебя познакомлю с моей
дочерью, она уже ходит и немного говорит.
10. Гарем – жилище женщин, но...
У губ твоих конфетный вкус,
И не могу я насладиться...
Малиновый там привкус...
Но понимаю, что мне снится...
А как мне хочется сейчас
Ими наяву, родная, насладиться,
Ты объяснила, что помады вкус,
Вымолила, сама же сердится...
Гарем – жилище женщин, рабынь и детей султана.
...Известно также, что некоторые распутные на-
ложницы занимались любовью друг с другом, и поэтому,
может быть, меня никогда не пускали к Надежде. Гарем
долгое время оставался запретным местом, куда европей-
цы проникать не могли, и поэтому даже Аббас никогда
не приводил гостей, особенно европейских, в дом. Если
ему нужно было с кем-нибудь встретиться, то он встре-
чался на нейтральной территории, не у себя в дворце. Но
он был совершенно другой, когда мы с ним выезжали за
границу. Никто и не мог бы представить, кто он! Всегда
в обыкновенной одежде, в костюме с галстуком, а на от-
дыхе больше в джинсах и в шортах. Никогда ни с кем,
даже со мной, он не делился о своих жёнах, ничего не
рассказывая, это всегда была запретная тема. После по-
лучения статуса «калфа» наложница получала высший
статус в зависимости от её красоты, это не связано с её
положением до этого, если бы даже она была знатного
рода, всё равно выбирается по критерию красоты, хотя
я себя красивой не считала, мне кажется, что Надежда
красивее меня, но у каждого своё мнение, и поэтому я по-
лучила высший статус «калфа». Может, из-за этого Аббас
полюбил меня, или же нас тянуло к общению. Я ожидала
новость, куда же мы поедем вместе отдыхать, когда меня
пригласили к Аббасу.
– Я уже не мог дождаться, когда ты придёшь, – сказал
он мне, подходя чуть ли не к двери. Взял меня за руки
и повёл в середину комнаты. – Мы завтра утром посе-
тим Надежду и мою дочь, а вечером улетаем в Грецию
на остров Крит – один из самых лучших в Средиземном
море. Я хочу полностью отключиться и уделять внима-
ние лишь тебе. Я нашёл его на новом курорте Out of the
Blue, Capsis Elite Resort на Крите, в местечке Агия-Пела-
гия, на частном полуострове, в 20 минутах от Ираклиона.
Я счастлив, и мы едем туда на целый месяц, я хочу откры-
то любить тебя, когда я только захочу.
Ночь прошла бурно, как будто бы впервые, он был
счастлив, что я забеременела. Вспомнились сразу же
женщины, делающие аборты, когда причина лишь в том,
что мужчина не хочет признать ребёнка. Здесь же, наобо-
рот, беременность приносит и признание, и уважение, и
обращение с тобой как с царицей.
Утром он зашёл за мной, и мы направились во дворец
Надежды и его дочери. Нас хотели подвезти на откры-
той машине, выделенной для перевозки пассажиров из
одного дворца в другой, но он сказал, что хочет пройтись.
Длинный коридор, широкий, он был под стеклом, по бо-
кам утопающий в цветах, только сейчас я поняла, почему
всё под стеклом: это для того чтобы оберечь от солнца,
и здесь был кондиционер, поддерживающий нужную
температуру. Мы дошли спокойно, тем более что он мне
много рассказывал об острове, и даже если бы не это, у
нас всегда бы нашлась тема, о чём можно было бы по-
говорить... Итак, мы уже у входа во дворец, к нам вышла
Надежда, она была очень бледна.
– Не надо было подниматься, мы тебя пришли прове-
дать, – сказал ей Аббас, как вдруг привели дочь Абба-
са – маленькое красивое создание. Она подбежала к нам
и начала лепетать. На каком языке она разговаривала,
мне было трудно определить: когда дети слышат одно-
временно несколько языков, то путаются, единственное
выручает – телевизор и сказки на арабском, но я чув-
ствовала, что у дочери проскальзывали и русские слова:
«мамочка», «девочка». Аббас, как ребёнок, тоже радо-
вался этим словам. Он знал, что его дочь будет разгова-
ривать по-арабски, тем более что её помощница арабка,
но он всё же хотел, чтобы она знала речь матери. И во-
обще считал, что женщина должна знать много языков.
Чем больше знает она, тем больше её уважают в обще-
стве. Мы были там около часа, потом Аббас сказал, что
у него неотложные дела, оставил меня здесь до вечера
и сказал, что сам лично заедет и заберёт меня отсюда.
Я видела ехидную улыбку Надежды. Она не помнила,
чтобы он так бережно относился к ней.
После того как он ушёл, мы вместе позавтракали, раз-
говорились. У Надежды, которая никогда ничего не гово-
рила, вдруг как бы прорезалось:
– Ты знаешь, он ко мне даже не подходит и не вызы-
вает в свою спальню после рождения дочери. Женщине,
наверно, необходима половая жизнь, я же здесь сгнию, и
никто даже не заметит.
Я не знала, чем её утешить, не говорить же ей, что все
ночи он со мной. И что мы любим друг друга и скуча-
ем даже днём. Я даже не сказала, что тоже заберемене-
ла, чтобы не сглазить. Пускай она узнает от других. Я не
сказала, что мы вечером улетаем, зачем ей знать подроб-
ности, ведь она сказала, что ещё кровит, я же предложи-
ла полежать неделю, и если не пройдёт – вызвать опять
доктора.
– Я не гинеколог и ничем тебе не смогу помочь.
Время пробежало быстро. С дочерью мы много игра-
лись, а она уже стала не бояться меня, а почувствовала
знакомую речь, даже позволяла целовать ей ручку. За
мной уже приехал Аббас, он ожидал внизу, не подняв-
шись во дворец, я выбежала, но вспомнила, что мне нуж-
но быть осторожнее, и уменьшила шаг.
– Я немного раньше, мы же уезжаем сегодня, тебе не
надо лишнего из одежды, всё купим там.
Мы вместе обедали, потом я прошла к себе и с собой
взяла только томик Пушкина, положила в сумочку, на-
правилась опять к Аббасу, как он сказал. В его комнате
были развешаны наряды современной одежды.
– Выбери и переоденься, мы поедем просто, и я так
хочу с тобой отдохнуть и насладиться. Переоденься за
ширмой, я не могу на тебя смотреть спокойно, у нас нет
времени на любовь, – и он улыбнулся. Он протянул мне
мой паспорт и билет на самолёт: – Положи себе в су-
мочку.
Когда я открыла сумочку, он заметил книгу и, ничего
не сказав, опять улыбнулся:
– Ты меня не перестаёшь удивлять.
2."Жизнь в Гареме с приливами и отливами"
1. Тайная власть женщины
Тайная власть женщины полностью заманивала Аб-
баса в ловушку. Он был по своей натуре добрый,
относился к своим жёнам одинаково, первые две жили
в отдельных дворцах, но не добавили никакой радости в
его жизнь, Надежда же родила дочь, но он желал иметь
наследника, я её бывшая подруга, сейчас же жена, он
всегда так ласково меня называет: «Святослава, ты моя
четвёртая жена, моя фаворитка и самая любимая», – и он
очень хотел, чтобы именно я одарила его сыном. Мы не
вправе учитывать его время, и он никогда не рассказывал,
где бывает... я даже не замечала, когда он встречается с
другими жёнами, практически мы не пересекались вме-
сте никогда. Он, наверно, знал цену ревности из истории
гаремов, но откровенный рассказ Надежды об Аббасе по-
сле рождения дочери, что он не соблюдает супружеского
долга по отношению к ней, меня удивил. Может быть,
он так поступит и со мной. Я обязательно его спрошу
на пароходе, когда мы окажемся в каюте, – так думала
я, переодеваясь за ширмой. Когда переоделась, он надел
на меня женский тёмный халат и набросил паранджу, мы
спустились вниз к машине и налегке поехали в порт, по-
том поднялись на корабль.
Когда оказались в каюте, там он сказал положить верх-
нюю одежду в чемодан, который был почти пуст. Я так
и сделала, но всё же сразу же решила спросить насчёт
Надежды.
– Ты выполняешь супружеский долг с Надеждой?
Он был очень удивлён такому вопросу, может быть,
ни одна мусульманка не задала бы такой вопрос своему
мужу.
– Я понимаю, о чём ты говоришь, я хорошо знаю Ко-
ран, но ты многого не знаешь, я просто не хотел тебя рас-
страивать, но так как до конца хочу быть с тобой честен,
тогда послушай... – сказал он.
– Когда Надежда родила дочь, были очень трудные
роды, врачи настаивали на том, чтобы сделать ей кесаре-
во сечение. Она отказалась, потом открылось кровотече-
ние, и надо было спасать её и ребёнка, и, спасая её... ей
удалили полностью матку, иначе не смогли бы справить-
ся. Она бы умерла прямо на столе, не увидев даже ре-
бёнка. Первое время она не допускала меня, ссылаясь на
боль, а там, ты же понимаешь, ты же врач, у неё просто
не было необходимости иметь со мной половой акт, и она
вечно посылала отказы, я ничего не мог сделать, жела-
ние женщины-жены у нас закон, и тогда, когда открылось
кровотечение – это была последняя капля. Медицина бес-
сильна, я сделал всё, что можно было, приглашал светил
со всего мира, но у неё осталось всего несколько месяцев.
Мне сказал об этом доктор на последнем визите. Подарки
я покупаю всем одинаково. С тобой же я хочу прожить
всю мою жизнь. Насколько можно, я люблю тебя и чув-
ствую: любим я тоже.
Мне стало не по себе, очень опечалилась, но он бы-
стро переключился на другую тему, пригласил в ресторан
на палубу корабля... За столом мы больше не касались
этой темы, у меня это было всё в душе, я по-настоящему
пожалела Надежду и задумалась о её детях, ведь у неё
здесь остаются две дочери, кто же будет помогать её ста-
реньким родителям, она до последнего отправляла им
денег, наверно, они даже не знают, что она больна. Надо
ей помочь, не переставая думала я, пока наш корабль не
причалил к берегу в Грецию на остров Крит.
Там нас встречали у трапа с курорта Out of the Blue,
Capsis Elite Resort на Крите и повезли в местечко Агия-
Пелагия, наверно, потому что у нас был оплачен самый
дорогой номер с выходом балкон на Средиземное море,
так тогда думала я. Но, как выяснилось, каждый отель
встречает своих туристов.
Солнце, воздух и вода вскружили мне голову, и я пол-
ностью отдавалась любви и заботе Аббаса. Однажды за-
горали на лежаках, рядом с нами разместилась русская
пара, которые тоже загорали на лежаках. Мы разговари-
вали то по-английски, то по-арабски, они даже не мог-
ли представить, что мы знаем русский язык. Пара была
из Москвы. Видно, начинающие олигархи, вечно хотели
себя показать, она лежала на пляже увешанная брильян-
тами. Я же даже не взяла ничего особенного, зная, как по
неловкости можно засеять всё в песке. Или же в море. И
слышу, он говорит ей:
– Интересные наши соседи, какая она красивая, не-
ужели арабка? Мне бы такую!
Она ответила:
– Ничего особенного, но странно – они на нашем эта-
же занимают такой же пентхаус, видно, состоятельные.
– Не такая, как ты, увешалась вся в брюликах, бле-
стишь, как ёлка... Надо с ними познакомиться, – сказал
он, встал, подошёл к лежаку Аббаса и на ломаном ан-
глийском спросил:
– Вот мы с женой спорим, откуда вы?
Аббас, долго не думая, на русском отвечает:
– Мы из Казани.
– Ах, сейчас я понимаю, откуда у вас такой размах, –
ответил Александр, так он представился.
– А какой у нас размах? – удивился Аббас.
– Здесь, на острове, и ещё в этой гостинице один из луч-
ших номеров?.. Надеюсь, встретимся за обедом вечером.
Он отошёл, но так зорко посмотрел на меня, что я даже
смутилась, это заметил и Аббас. Когда они направились
окунуться в море, мы ушли к себе наверх в номер.
– Мы приехали здесь отдохнуть ото всех, но не нахо-
дить новых знакомых, – сказал Аббас.
Но мы ошиблись, потому что наше общение продол-
жилось с ресторана. Там я была в нарядном платье с
большим декольте. Мы его купили здесь же в бутике.
Оно подчёркивало мою фигуру, немного загорелое вос-
точное лицо не портил, а напротив, выделял красивый
макияж, который твёрдо вошёл в моё повседневное за-
нятие, как нечто обязательное. Я всё делала сама и вы-
глядела как после салона. Правда, причёску я доверила
парикмахеру, которая пришла в номер, и осталась ею
довольна.
В ресторане мы снова повстречались с ними, когда
Аббас разговаривал с официантом. Я услышала, что она
сказала:
– Никакого украшения, смотри, и здесь?
– А зачем ей украшение, она сама как украшение, – от-
ветил он и подошёл к нам. – Давайте присоединяться к
нашему столику, – сказал Александр.
– Только не сегодня: у нас уже заказан столик.
Официант проводил нас за столик, на котором уже сто-
яло множество яств.
– Что ты хочешь на обед? – спросил Аббас.
– Только рыбу с овощами, – ответила я.
Он же заказал себе шашлык из баранины, «хумус» и
салат на двоих. В ведре со льдом стояла бутылка белого
вина.
– Тебе налить немного? – спросил он.
– Ты забыл, что я беременна. А что, здесь сухой закон
отменяется? – спросила я.
– Давай расслабимся немного, будет даже хорошо, – и
он налил мне неполную половину бокала белого вина. Я
пригубила.
– О Господи, какая кислятина, – сказала я и поставила
бокал на стол обратно.
– Ты что, ещё никогда вино не пила?
– Нет, но это не говорит о том, что я ничего не пила,
мы в Сибири пили водку, а когда я работала врачом, даже
спирт, – я улыбнулась.
– Ты меня удивила, я рад, что взял тебя сюда, может,
ещё что-нибудь новое узнаю о тебе?.. Ты когда-нибудь
любила? – его вопрос тоже удивил меня, и я рассказала,
как в детском саду любила мальчика, и он даже целовал
меня в щёчку, когда его забирала мама.
– Я жду твоих откровений, они меня вдохновляют на
подвиги! – сказал он и пригласил меня на спокойный
танец.
– Ты тоже меня удивляешь, Аббас, я люблю тебя!
Мы танцевали и были самой красивой парой вечера.
Александр облизывался за столиком и уже мечтал обо
мне. Он думал, что ему всё по плечу, но он ошибался.
Потому что через несколько минут после окончания тан-
ца мы исчезли в свой номер, о чём мечтали оба, не сводя
глаз с друг друга. Возвратившись, занимались любовью,
потом обессиленный Аббас уснул, мне же не хотелось
спать, я достала свою тетрадь и начала писать. «Что по-
буждает строфы тебя писать?» – неоднократно спраши-
вал Аббас, и я начала именно с этого.
«Что побуждает строфы тебя писать?»
Вдохновение, немного дурость в голове,
А больше всего в глазах влюблённость,
Которая зарылась нежно... в тишине...
И высказаться хочется, в порыве страсти
Рассказать не словом, не строкой – стихами,
И даже можно и пропеть любовь напевно...
– А может, грустью, которая с души не смыта?
Так много есть... сказать и мне... любимый,
Но сердце затворяет дверь... ранимой...
И в то же время никем не победимой. Горда,
Как дуб высокий, годами упираясь в небо!
2. В этом мире ты одна такая
«В этом мире ты одна такая,
Любовь моя к тебе без края
Весёлая, как весна ясная!
Летом добрая – прекрасная!
Осенью счастьем – золотая!
В зиму холодную – страстная!»
–В этом мире ты одна такая, – проснувшись, ска-
зал Аббас.
– А где ты видел зиму? – удивилась я. – У вас я её не
видела.
Он встал, направился в ванную комнату, я же ещё ле-
жала, мне так было хорошо после прошедшей ночи...
Хоть бы мы почаще покидали дворец и выезжали ку-
да-нибудь, чтобы полностью отдаться в любви. Говорят,
что с милым хорошо и в шалаше. И если я, как певчая
птичка, закрыта на территории его гарема – правда, уже
в отдельном доме, как у Надежды, – это не значит, что
мне не нравится такая жизнь. Я его люблю. Меня полно-
стью обслуживали, он баловал, вывозил на курорты, но
почему так защемило сердце, когда я увидела русских
из России?.. услышала эту родную разговорную речь?
Почему я не сказала ни слова на русском? Ведь я так
хотела поговорить с ними...
Когда Аббас возвратился обратно в постель, то сказал:
– Нечего делать так рано, сегодня ветрено, давай по-
валяемся немного.
Но разве может спичка лежать около огня? Лишь толь-
ко разгорится пламя, – так было и с нами: он постоянно
разжигал огонь во мне. Только к одиннадцати часам ре-
шили позавтракать на большом балконе, где было мно-
го диванов и журнальный столик. Весь балкон по бокам
был в цветах, а спереди толстое стекло вместо железных
балконных перегородок, немного меньше метра высотой.
Можно было наблюдать за бушующими волнами сегод-
ня, не вставая даже с диванов.
– Да, ты прав, Средиземное море неспокойное.
– Давай, не пойдём к морю, пройдём к бассейну, там
большие волны, наверно, будет дождь, – сказал Аббас.
Так и поступили, прошли к бассейну, как вдруг к нам
подбегает Александр:
– Ох, долго же вы спите по утрам! Уже почти все ле-
жаки заняты у бассейнов, но я оставил для нас беседку на
целый день, так что можете присоединиться к нам.
Шляпы, очки, пляжные халаты до неузнаваемости из-
менили нас, но как же он нас заметил?
– Ты не стесняйся, разговаривай, а то он подумают,
что ты не знаешь русский, – сказал Аббас. Мы шли за
Александром, подошли к беседке – стол и вокруг него из
белой кожи полукруговой диван с трёх сторон.
– Что вам заказать? – спросил Александр, обращаясь
к Аббасу.
– Мы не употребляем сильные алкогольные напитки
днём, но от холодной бутылочной воды не откажемся.
Александр подозвал официанта, что-то сказал, и че-
рез несколько минут на нашем столе была бутылочная
вода, два стакана со льдом и фрукты, к которым мы даже
не притронулись.
– Мы давно живём четырёхразовым питанием и в се-
редине ничем не заедаем. Если только турецкий кофе,
можем позволить себе несколько чашек в день, – сказала
я на русском.
– Тогда закажем кофе, мы тоже любим его.
И он опять позвал официанта.
Мария, так представилась его спутница, была намно-
го старше него, и видно было, что именно она правит
всем бизнесом и делами. Перед моими глазами в вос-
поминании прошло моё детство, когда мать моя вечно с
авоськами – по магазинам, по базару, по лестницам, так
как жили мы на третьем этаже. А отец лежал целыми
днями на диване, смотрел телевизор, а внизу валялись
откупоренные разбросанные бутылки от пива и водки,
он даже не поднимался с места. Она же – как навьючен-
ная лошадь, а у нас в Александрии и даже в Стамбуле,
где мы были в прошлый раз, все эти функции выполняет
мужчина, и если у него четыре жены, то обеспечивает
всех одинаково. Правда, Аббас этим не занимается, но у
него есть кому этим заниматься в доме.
– А чем занимается ваш муж? – внезапно спросила
Мария, обращаясь ко мне.
– Он предприниматель, – коротко ответила я.
– А вы, милочка, чем занимаетесь, неужто домохо-
зяйка? – ехидно спросила она.
– Нет, я врач-терапевт, лечу людей.
Вдруг неожиданно сказал Александр:
– Надо сделать к вам апойтмент.
– Я здесь никого не принимаю, мы здесь просто от-
дыхаем.
– Я запишусь куда угодно, лишь бы попасть к вам на
визит.
Аббасу не понравилась такая настырность, и он мог
бы и вспылить, если бы не учился раньше в Казани и не
знал, что не всё, что говорит русский мужчина, он сдела-
ет, часто присутствуют в разговоре «шутки-прибаутки».
Он только добавил:
– Только после моей резолюции, – усмехнулся. – Ве-
тер усиливается, мы, наверно, поднимемся в номер.
– Можно нам тоже с вами, нам так было скучно
здесь, – сказала Мария. – Не с кем даже поговорить.
Мы уже вторую неделю здесь, совсем одичали.
– Мне нужно сделать несколько звонков по работе, за-
ходите к шести часам к нам на обед, и мы с удовольстви-
ем составим вам компанию, – сказал Аббас, беря меня за
руку. – Пойдём, дорогая, погода портится, а мы так хоте-
ли насладиться морем.
– Вы ещё насладитесь, погода, как женщина, пере-
менчива здесь, завтра опять будет хорошо, – сказал Алек-
сандр.
По дороге до лифта Аббас сказал:
– Хорошо, что ты назвала меня предпринимателем,
но не надо было им говорить, что ты врач, я знаю этих
русских мужчин, они придумают что-нибудь, лишь бы к
тебе притронуться. Я уже ревную, ты замечаешь, как он
сжирает тебя глазами?
Хотя я тоже замечала, но сказала, что не заметила. Мы
поднялись в номер, вышли на балкон, я сидела, держа то-
мик Пушкина в руках, а Аббас постоянно перезванивал
по работе. И даже, чтобы мне не мешать читать, несколь-
ко раз выходил в гостиную. Не знаю причину, почему –
может, не хотел меня обременять своими делами. Но он
делал для меня сюрприз. Потом он обратился ко мне:
– Как ты думаешь, я хочу пригласить танцовщицу
«танца живота» к обеду, пускай они немного повеселятся.
– Я не думаю, что это ново для них. Конечно, они ви-
дели по несколько раз, ведь они же сказали,что часто от-
дыхают на Ближнем Востоке, если приглашаешь, то ска-
жи им к семи часам, и мы успеем пообедать, и пускай
пошлют самую красивую.
– Конечно же, этот вызов будет дороже. Но я сделаю
так, как ты хочешь.
Он зашёл опять в гостиную. Я же осталась в размыш-
лении, что же было бы со мной, если бы я осталась жить
в глубинке Сибири, когда тулуп закрывал всё, кроме глаз.
Наверно, до сих пор была бы незамужней и не встрети-
лась бы с ним. Так мне хорошо с ним, пускай моё счастье
продлится вечно!..
Время пробежало быстро, позвонили в дверь и занес-
ли одежду: несколько сорочек и брюк из бутика и разные
платья – длинные, до пола, по самой последней моде.
– Мы примерим, и вы зайдите через час и заберёте
остальное, – сказал Аббас. Мы примерили всё, выбрали,
Аббас снова перезвонил, и они пришли забирать. Когда
открылась дверь, наши новые знакомые стояли около
лифта, видно, только пришли. Аббас машинально поздо-
ровался опять.
– До встречи, – сказал он и прикрыл дверь.
Потом Аббас спустился вниз и через полчаса при-
носит мне кулон и кольцо. Драгоценные камни синего
цвета, сапфир натуральный, обнесённый бриллианта-
ми. Кулон как бочонок, верхнюю часть только украша-
ли шапочкой бриллианты и ушко, соответственно, так
как подарок был тяжёл, висел на длинной массивной
цепочке. И кольцо – большой круглый сапфир в размер
американских двадцати пяти центов, всё вокруг в брил-
лиантах, и подведены с двух сторон к корзиночке, где
сидел камень, в виде двух узких обручальных раздвоен-
ных колец, но усыпанные все в мелкий бриллиант... всё
было исполнено в платине. Он подобрал это к платью,
которое я выбрала на вечер. Позже зашёл парикмахер и
уложил мои волосы наверх. Аббас очень любил мои во-
лосы, когда они распущенные, почти чёрные с шоколад-
ным отливом, длинные, до колен. Он любил любоваться
ими сам, но когда мы находились в командировке или
же на отдыхе, желал, чтобы каждый день у меня была
изысканная причёска.
– Это так приятно – получать от тебя такие подарки,
но, видно, ты дорого заплатил за них, – сказал я. Но он
лишь ответил, что ему для меня ничего не жалко, как
вдруг постучали в дверь.
Это были наши новые знакомые. Аббас открыл. Они
сразу обратили внимание на украшение, и Аббас слышал,
как она сказала:
– Ты видишь на ней – это с нашего ювелирного, ты
представляешь?!
– На ней почти целое состояние, – ответил он.
3. Новое знакомство. Стихи Пушкина
–Проходите прямо к столу, у нас час на обед, я
пригласил танцовщицу на семь, так что вечер
будет насыщенным, – сказал Аббас. Мария и Александр
не сводили глаз с меня. Мария не выдержала:
– Вы хорошо сегодня выглядите, просто красавица, за
вашей шляпкой и очками невозможно было рассмотреть
женщину такой величины.
– Спасибо, вы немного преувеличиваете, – сказала я.
Но Александр повторил почти то же самое, только до-
бавил:
– Неудивительно, что именно вас рассмотрел Аббас.
Мы уже сидели за столом напротив друг друга. По-
стучали в дверь и завезли коляску с салатами и закуской,
взяли заказ на горячее у каждого. Когда они ушли, Аббас
спросил:
– Что вы бы пожелали выпить?
– Русскую водку, – усмехнулся Александ.
– А вы, Мария?
– Я тоже бы присоединилась.
Аббас подошёл к бару, достал минеральные воды, а
«Русскую водку» и шампанское – из холодильника.
– Святослава, ты, наверно, шампанское?
– Нет наверно, ничего сегодня.
– Да, ты права, дорогая, я совсем забыл, что тебе нельзя.
– А почему? – удивлённо спросил Александр.
– Неужели тебе не понятно? – добавила Мария.
– Вы правильно поняли.
Но когда разливали водку, я тоже захотела чисто сим-
волически хотя бы вдохнуть.
– Ты меня удивляешь, – нежно на ушко сказал Аббас.
– Пускай, если мальчик, знает, как пахнет русская вод-
ка, – ответила я.
– Так вы ещё не знаете, кто будет?
– М аленький срок ещё, но через месяц, надеюсь, бу-
дем уже знать.
– А сколько вы пробудете здесь? – спросила Мария.
– Как раз целый месяц.
– Значит, и мы продлим, тем более что мы здесь по
бизнесу, взяли в аренду землю под застройку большо-
го дома отдыха. Раньше мы все отдыхали в Грузии, но
после раздела Союза кинулись закупать землю в аренд-
ное пользование и строить гостиницы в Турции, Греции,
Египте. И у нас это хорошо получается. Отдыхаем, и биз-
нес в действии.
Нам занесли горячие блюда и десерт, и через двадцать
минут постучались в дверь. Аббас открыл. В дверях сто-
ял телохранитель и девушка в красном платье – танцов-
щица. Мужчина сказал, что через час он придёт за ней.
Она прошла, поставила на рояль усилитель и с теле-
фона нашла необходимую для танца музыку, включила и
начала танцевать. Мы все пересели на диваны. Она очень
была похожа на меня, восточного типа. Если я выкупа-
юсь, то после душа мои волосы сами становятся волни-
стыми, точно как у неё. Аббас смотрел на неё и на меня, я
чувствовала его страсть в эти минуты движения её тела,
своими глазами он полностью раздевал меня... Господи, и
это я, которая жила, как в затмении, не чувствовала муж-
чин, сейчас же только его взгляд – я готова сдаться. Уча-
стилось моё дыхание, он заметил, наклонился ко мне:
– Тебе нехорошо?
– Нет я просто чувствую тебя.
Он просто поцеловал меня в лобик. Александр и Ма-
рия тоже внимательно смотрели танец живота. Потом всё
же сказал:
– Я много, конечно, видел, но она меня покорила сво-
ей красотой и движением – как тростиночка на ветру
качается.
Она всё ближе и ближе подходила к мужчинам, но в
пределах дозволенного. Через час за ней пришли. Аббас
расплатился долларами.
Когда она ушла, Аббас позвонил – пришли, собрали со
стола и увезли всё.
– Мы получили огромное удовольствие, но хотим и вас
немного удивить. Сейчас Мария вам прочтёт стихотворе-
ние Пушкина – это один из любимых её поэтов.
Красавица
Всё в ней гармония, всё диво,
Всё выше мира и страстей;
Она покоится стыдливо
В красе торжественной своей;
Она кругом себя взирает:
Ей нет соперниц, нет подруг;
Красавиц наших бледный круг
В её сияньи исчезает.
Куда бы ты ни поспешал,
Хоть на любовное свиданье,
Какое б в сердце ни питал
Ты сокровенное мечтанье, –
Но встретясь с ней, смущённый, ты
Вдруг остановишься невольно,
Благоговея богомольно
Перед святыней красоты.
Хорошо она сказала, с выражением, потом Александр
добавил:
– Я вас любил; любовь ещё, быть может, В душе моей
угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Ну и я уже, без стеснения после него – стихи о любви
Пушкина!!
Весна, весна, пора любви,
Как тяжко мне твоё явленье,
Какое томное волненье
В моей душе, в моей крови...
Как чуждо сердцу наслажденье...
Всё, что ликует и блестит,
Наводит скуку и томленье.
Отдайте мне метель и вьюгу
И зимний долгий мрак ночей.
Не выдержав такого поэтического вечера, Аббас по-
дошёл к роялю, открыл крышку, проверив звук, начал
играть «Подмосковные вечера», и даже пел, и мы все
подхватили. А когда закончил, то в завершение прочёл
стихотворение Пушкина:
В крови горит огонь желанья,
Душа тобой уязвлена,
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.
Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнёт весёлый день
И двинется ночная тень.
Потом долго, непринуждённо мы разговаривали на
разные темы на русском языке – это то, чего мне недо-
ставало. Когда они распрощались с нами, мы вышли на
балкон. Ветер утихал, над головами прекрасное сапфиро-
вое небо, усеянное звёздами.
– Точно как мой подарок сегодня, – сказала я. – Ты не
перестаёшь меня удивлять.
– И ты тоже, Святослава, когда ты успела выучить сти-
хи Пушкина?
– Это в те свободные холостые вечера в ожидании
тебя, – усмехнулась я ему.
– Сейчас мы всё нагоним, – сказал он, беря меня за
руку, и, медленно растёгивая змейку, сказал: – Драгоцен-
ности положим сразу в сейф.
Не хотелось мне спать, я выпила, наверно, грамм двад-
цать водки, Аббас выпил достаточно, они распили всю
бутылку на троих. Он то и дело объяснялся мне в любви,
а сам распускал причёску и гладил мои волосы.
– Я знаю сейчас и твоё увлечение... поэзией, – сказала
я ему. – Видно, потому ты мне подарил томик Пушкина,
сам увлекаешься?
Он только кивал. У нас была настоящая любовь, и
Александр и Мария это поняли. Когда они уходили, ска-
зали нам, что утром к десяти часам спустятся к пляжу.
Мы же ничего не ответили, мы не хотели связывать себя
с кем-то, мы приехали отдохнуть и насладиться самим,
но в то же самое время питали к ним уважение за про-
ведённый прекрасно вечер. Я вошла в ванную, немного
ополоснулась, потом он тоже.
– У нас вся ночь впереди, не засыпай, – сказал он, вы-
ходя из спальни. Но пока он возвратился, я засыпала, как
только он сел на кровать, я открыла глаза.
– Опять переполнила страсть, я чувствовал тебя, когда
она танцевала, – уже целуя...
Смотря, что считать грех ей?!
Любить не грех, скажи мне?
А сколько раз любви твоей
Хватит на всю жизнь тебе?
Любовь она, вулкан в ней,
Пока затухнет, а затем хлынет,
Лавой прольётся, затихнет,
А затем опять, ещё сильней...
Не говори, что грешница...
Обижусь, ведь жизнь одна,
Не камин, где выгорят дрова,
Ей вулканом любовь дана...
Каждый день любви радость,
Одно мгновенье полетать!
В небесах от счастья сладость,
Которая даётся раз... на жизнь...
4. Душа – весна... всё это сказки
Душа – весна... всё это сказки... весну сменяет знойная
пора... потом сползают без оглядки все лепестки,
как строчки у стиха...
И холод пробежался, и разлука... как утомительны
тяжёлые времена... и холод разрывает душу,
когда... там льдинками царапают любовь...
Но вот весна, опять потёки, как лак, над свежестью
горя... любви начало, может, и поступки...
тебя приводит к новому с утра...
И день прекрасен – вдохновлённый, как ярко у неё
горят глаза... твоя же муза, ты к ней привязан,
только так бывает у прекрасного пера...
Скомкал листок и снова пишешь... и вдохновением
горишь, когда же, кто б тебя послушал... ты ищешь,
всё выкладывая в Интернет...
На обозрение чужих... ведь муза долго спать готова...
её ласкает добрый луч... ты ж ароматом кофе
и сигар овеян...
Ты лётчик, желающий взлететь, без права на ошибку,
отдыха, помех... лететь всё выше в своих стихах...
К большой звезде – всеми любимый поэт.
Аббас проснулся раньше, тихонько прошёл к
письменному столу, открыл компьютер, нашёл
свой сайт и начал писать, не останавливаясь, пока у него
было вдохновение, он хотел записать каждую минуту,
сладостную секунду, которую он ощущал из вчерашней
ночи. Я не знала, что Аббас поэт и писатель, поэтому он
писал, когда я спала, но остановить свои мысли уже не
мог. Когда увидел, что я закрутилась в постели, выклю-
чил компьютер и лёг рядом.
– Ты работал? – спросила я.
– Да, не хотел тебя будить, бессонница, и решил не-
много поработать. Тебе понравился вчерашний вечер? –
добавил он.
– Да, очень понравился, ты очень щедрый, – опять в
благодарность поцеловала. – Но мне понравился вечер
поэзии.
– Как это приятно слышать именно от тебя, Святосла-
ва, ты права, я очень люблю поэзию.
– Я это заметила сразу, когда ты подарил мне томик
Пушкина.
Мы разговаривали в постели, так непринуждённо, что
мне почему-то захотелось, чтобы он всегда оставался со
мной на ночь, даже не обязательно иметь близкие сексу-
альные отношения, а просто рядом... Может быть, я хищ-
ница? Ведь он на мне женился, уже имея жену, подругу
Надежду. И в то же самое время я отбрасывала такую
мысль, не я – так другая, ведь он хотел наследника, и ему
нужна была четвёртая жена, об этом он сказал мне ещё
раньше. Но как же это приятно! – просыпаться на плече
любящего супруга. Я этого не ощущала там у него. Пока я
была как наложница и меня приводили из гарема к нему в
спальню после тщательной подготовки, разных процедур
(баня, массаж, макияж и разные мелочи, вплоть до того,
что чистили зубы необыкновенно ароматизированной
смесью). Он наслаждался мной и в любой момент, даже
ночью, могли бы меня перевести в свою комнату. Когда
он назвал меня женой, то перевёл меня в отдельный дво-
рец, тогда я ещё даже не родила и не была беременной.
Он приходил ко мне, но уходил, когда хотел, я не вправе
даже была спросить, куда и зачем, оставляя только след
на простыне. Если даже знала, что он направляется в га-
рем или же к какой-нибудь жене, ведь он должен был от-
давать всем супружеский долг.
Но здесь, или когда мы ещё куда-то выезжаем, наши
ночи становились незабываемыми, страстными, и по-
этому хотелось бы продолжить, так и жить там, в Алек-
сандрии, но я никогда об этом ему не говорила и не
скажу, он должен сам решать. А пока мы вместе и нам
хорошо, будем наслаждаться каждой минутой. Несмо-
тря на то, что он был очень богат, он не выбирал себе в
жёны, чтобы обогатиться, богатую невесту, как многие
мужчины Востока, а придерживался критерия красоты.
Он говорил:
– Дети должны быть красивы, походить на родите-
лей, – всегда гладил меня по животику, часто наклонял-
ся, хотел услышать сердцебиение малыша, хотя я ему
говорила, что ещё рано. Он сам решал все проблемы,
все заказы, все организационные дела, я же была при
нём как за каменной стеной. Если Надежда рассказыва-
ла раньше мне, что она вместе с Абдуллой ходила как на
привязи – он шёл на метр впереди, когда шли на базар, –
здесь же я такого не замечала, мы не ходили на базар. А
если даже выезжали, то он стоял рядом, всегда придер-
живая меня за локоть. Он умный, добрый и мне повез-
ло, что он моя первая любовь, мой первый мужчина и я
скоро буду иметь от него дитя. Это меня всегда бодрило.
Пускай лучше несколько лет в счастье, чем всю жизнь в
несчастье, – вспоминая, сколько раз отец бил мою мать
ни за что, только из-за того, что был пьян, но наутро
отрезвевший падал на колени, прося прощения. И она
прощала. Как она могла так унижаться?! Неужели жен-
ская половая зависимость делает женщин такими бес-
помощными? Ведь у нас в России женщин больше, чем
мужчин, особенно в моё время, когда многие мужчины
погибали десять лет подряд совсем ни за что в Афгани-
стане. Бедные женщины, так думала я...
– Что-то долго мы валяемся в постели, – прервал мои
мысли Аббас. – Давай подниматься, пойдём в ресторан
на завтрак, который прямо у моря. Позавтракаем на
воздухе.
Так и сделали, через несколько минут он в шортах, я же
в купальнике и в пляжной накидке, под шляпку спрятала
свой волос, накрученный бубликом, он же в соломенной
кепке, в очках – совсем нас не узнать. Мы подошли, сели
за свободный стол, и сразу же к нам подошёл официант.
Пока он принимал заказ от Аббаса, который уже знал, что
я люблю, я наблюдала за чайками: не боясь людей, под-
летали и клевали прямо у них из тарелок, если замеча-
ли, что те отошли, пока не подбегал официант, забирая
тарелку. Великолепная природа на острове. Он утопал в
зелени, и хотелось его посмотреть лучше. Мы ещё не за-
кончили завтрак, как к нам подошли Мария и Александр.
– Доброе утро, хотя уже день, – сказала Мария. – Ис-
кали вас, мы наняли яхту и приглашаем вас посмотреть
остров, он очень красивый, мы видели несколько раз, но
хотим вам показать нашими глазами и отобедать вместе
там же. Как вы насчёт японской кухни? Я пригласила из
японского ресторана повара.
– Положительно, мы любим японскую кухню, – хотя я
в то время пробовала несколько раз, и Аббас всегда сме-
ялся надо мной, как трудно мне овладеть палочками, а
сейчас может ли он выставить меня, чтобы посмеяться?!
Но Аббас добавил, улыбаясь:
– Святославе нельзя притрагиваться к свежей рыбе, и
если будут вилки, мы примем ваше предложение.
Я же облегчённо вздохнула и подумала, что надо всё
знать, чтобы не вляпаться во что-нибудь, если я дорожу
любовью Аббаса. Я была благодарна ему, что он именно
так сказал, я-то понимала – почему! Аббас положил на
стол оплату и чаевые.
– Мы сейчас поднимемся и возьмём с собой тёплые
вещи, не хочу, чтобы Святослава простудилась. Встре-
тимся внизу через час.
Мы отошли, он нагнулся ко мне и чмокнул меня в
носик.
– Никогда я не сделаю такого, чтобы опечалить или
унизить тебя, – сказал он, положил мне руку на плечо,
притягивая к себе, и так мы дошли до лифта. В комна-
те собрали необходимое в одну сумку. Я немного навела
марафет на своём лице, ещё раз перекрутила волосы в
бублик, надев шляпку, и мы пошли к выходу. «В мужских
глазах молодость всегда, и не считайте у него года».
5. В любви вдыхаю осени аромат
В любви вдыхаю осени аромат,
Алмазной ночи призрак – страж,
От солнца забрезжит рассвет,
Любовно ветром зацелован свет.
А в небе чистом крылья павы,
Скользящиe судьбе наперекор,
Чтобы побороться у переправы,
Сияющий голубизною проложить путь.
С плывущих лодок вёсел звук.
С огнём взгляд меж бархатных ресниц.
Готов он плыть и утонуть.
И провожать оранжевый закат...
Воспоминанием вплетённый в косу бант,
И только лишь немного удержать.
–Осенняя погода, возьми что-нибудь потеплее,
ведь здесь не Александрия, будет прохладно в
открытом море, и особенно под вечер, ведь только вчера
лил дождь, – сказал мне Аббас, сам же подошёл к сейфу,
достал драгоценности, положил опять в коробку. – Для
сохранности положу в центральный банк, он по пути к
гостинице.
Я пересмотрела, выбрала кое-что из верхней одежды
для нас обоих, но когда он посмотрел, то сказал:
– Этого недостаточно, зайдём докупим.
Мы прошлись, сели на такси, и нас довезли до банка,
хотя он был в двух шагах, но у нас был всего час. Я оста-
лась сидеть в фойе банка. Аббас пошёл сразу в админи-
страцию и через несколько минут подошёл ко мне. Мы
спустились вниз на лифте, прошли по коридору вместе с
банковским работником, он открыл ячейку сейфа, Аббас
положил туда все карточки, кроме одной, и драгоценно-
сти, повернул его на код, запомнив, нам дали ключ, и мы
поднялись наверх. Вышли, взяли такси и потом на пер-
вом этаже гостиницы прошлись по магазинам. Тёплого
ничего не было. Но мы заметили плащи с капюшоном и
взяли себе. Когда мы вышли, встретились снова с Алек-
сандром, как будто бы он преследовал нас.
– Вы здесь ничего тёплого не найдёте, надо выехать в
город.
– Я думаю, достаточно, что имеем. Сейчас мы подни-
мемся за сумкой и спустимся в фойе в назначенное время.
– Я поднимусь с вами за Марией, она подготавлива-
ется, – сказал Александр, когда поднялись, кивнул нам,
и мы открыли дверь. Я поняла предостережение Аббаса,
ничего не сказала, но подумала, кто же мог так быстро
раскрутиться после девяностых? Те, кто занимался кри-
миналом – мошенники, убийцы, воры... мне даже стало
не по себе. Или же бывшие партийные работники, кото-
рые знали, где что лежит, за бесплатно приватизировали
и за дорого продавали, а сейчас расстроились по всему
миру. Простому человеку трудно было подняться в те
годы. Даже те, кто имел головы на плечах, без малых
средств не смогли бы ничего осуществить, ведь прода-
вались даже наши сибирские земли за копейки, каждый
клочок земли, а покупатели – кто?.. нечистые на руку. А
народ, как страдал, так и страдает. Когда я выезжала, то
на полках ничего не было... впроголодь жили профессо-
ра, не только врачи и педагоги, помню мою учительни-
цу, заслуженного педагога, которая сидела около церкви,
прося милостыню. Тогда было такое время. И я думаю,
что Аббас прав, что такой рассудительный, и полностью
поддерживаю все его действия про себя, чтобы не обдать
грязью своих соотечественников.
Через пятнадцать минут мы спустились в фойе гости-
ницы, где нас уже ожидали Мария и Александр. Мы на
такси доехали до причала, подошли к нашей заброниро-
ванной пришвартованной новой – современной – яхте,
куда и прошли по мостику наверх, первым пробежал
Александр, затем Мария, я, и замыкал Аббас. Мы разме-
стились в каюте, которая была достаточно большая, раз-
весили плащи и положили там же сумки. На яхте уже был
капитан, два обслуживающих матроса в красивых грече-
ских морских формах и шеф-повар японского ресторана,
который тоже спустился вниз, положил свою большую
походную сумку-охладитель и какой-то мешок. Яхта че-
рез десять минут отчалила, как только к нам подошёл гид.
Гид был мужчина средних лет, хорошо говорящий на
английском языке. Когда он по-гречески поздоровался с
капитаном, то Аббас его спросил на греческом:
– А сколько времени займёт наше путешествие?
Он сказал:
– До семи часов вечера, вы ещё успеете насладиться ухо-
дящим закатом – это только надо увидеть, красоту такую.
Потом я подсоединилась, спросив:
– А большой этот остров?
Он ответил уже на английском:
– Крит – крупнейший остров Греции с площадью бо-
лее 8000 квадратных километров и самой длинной бере-
говой линией.
Мария была изумлена нашим греческим диалектом.
– Прелесть, вы знаете и греческий?
– И не только его, – отрезал Аббас и продолжал уже
по-английски: – Большая ли посещаемость острова?
– Крит – остров гористый, но, несмотря на это, име-
ет миллионное посещение туристов. Этот остров самый
большой из всех островов Греции. Также здесь имеются
большие дома отдыхов для отдыхающих с детьми.
Аббас посмотрел на меня, положил руку на плечо,
прижал к себе.
– Чтобы тебя не продуло, – сказал он. Но я точно зна-
ла, о чём он подумал в эту минуту.
– ...Здесь на острове множество ресторанов, кафе,
магазинов, диско-баров. Туры: Крит, Халкидики, Родос,
Корфу; я с удовольствием всё вам покажу. Познакомлю
также с героическим и легендарным прошлым остро-
ва. На острове Крит сможете поблуждать в лабиринтах
дворца царя Миноса.
– Так давайте это сделаем сейчас. Вы согласны, Ма-
рия? – спросил Аббас, когда яхта уже достаточно отплы-
ла от берега и издалека была видна вся его красота, уто-
пающего в зелени и деревьях, которые уже слегка имели
разноцветный отлив красок, так как была осень.
– Конечно, согласна, я была там два раза, но это мне не
помешает пойти с вами за компанию ещё раз.
– Между многочисленными островами Греции снуёт
множество паромов, но нам будет легко туда попасть, –
потом гид добавил: – Уровень преступности в Греции
невысок, однако соблюдение стандартных мер предосто-
рожности не помешает. В шумных многолюдных местах
держите вещи, что называется, «ближе к телу». Не остав-
ляйте ни в каютах, ни в гостиницах.
Я посмотрела на Аббаса и подумала: он всё знает, на-
верно, не раз бывал здесь, а повёз меня, чтобы я всё по-
смотрела... – как вдруг меня стало укачивать, но Аббас
радовался этому, как ребёнок, зная, что это первые при-
знаки беременности.
6. Ничего страшнее в мире нет,
чем прожить, любви не зная.
Ничего страшнее в мире нет,
Чем прожить, любви не зная.
Чёрствым быть и без забот,
Как любить и ждать, мечтая.
Быть любимым, не жалеть
Отдавать жизнь, когда надо,
Вечерами ждать, не ревновать,
Наслаждаясь лишь мгновеньем,
Которым одаривает подарком.
Так прими его и дорожи им,
Время молодости отведено мало,
Наслаждайся секундой каждой.
Не пожалеть бы – жизнь угасает,
Тогда тебе будет всё равно,
Какая погода в доме – берёшь,
Что Бог безвозмездно дарует?!
Ничего страшнее в мире нет, чем прожить, любви не
зная, – так думала я, пока Аббас стоял рядом, меня
всё укачивало и укачивало, уже чувствую, что подташни-
вает, он спустил меня вниз в каюту, я немного успокои-
лась, полежав на тахте, но как только поднималась, опять
мне становилось плохо.
– Надо возвращаться обратно, – сказал Аббас. – Видно,
на парусах нам в этот раз не покататься, мне и не надо,
лишь бы ты себя чувствовала хорошо.
Он поднялся наверх и попросил капитана возвратить-
ся к берегу. Александр тоже так и предложил, но только
добавил:
– Отпустим там гида и пообедаем на яхте. Тем более – у
нас здесь самый лучший повар японского ресторана.
Так и решили, как только яхта начала подплывать
к острову, мне стало лучше, и я даже вышла наверх. В
конце яхты был стол со стульями, там сидели Мария и
Александр. Аббас ни на минуту не отходил от меня. Я
подошла к ним.
– Извините, испортила вам день, – я стояла перед ними
как виноватая. Ветром сдуло за борт мою шляпку и в одно
мгновенье распустило мои волосы, которые крутились на
небольшом ветерке, а от бриза стали волнистыми. Аббас
не мог оторвать глаз от меня. Он даже не обращал внима-
ния, как смотрит и Александр. Мария чуть не всхлипнула
в улыбке:
– Святослава, как же вы похожи на вчерашнюю краса-
вицу!
– Она намного лучше, вам повезло, Аббас, неужели та-
кие девушки живут в Казани? – добавил Александр.
Аббас только заметил, что он со мной не один.
– Вы поезжайте, найдёте там, – уже улыбаясь, сказал
Аббас. Я стала закручивать волос, Александр добавил:
– Подождите, сделаю фото на память.
– Не надо фото, давайте же приступим к обеду, я про-
голодался.
Я закрутила в бублик свои волосы и села рядом с Ма-
рией. Она тоже добавила:
– У вас восточная красота. Но правда, чтобы на Вос-
токе создать такую красоту, многие мусульманки ложатся
под нож, чтобы исправить нос и грудь.
– И что, увеличивают грудь?
– Нет, наоборот – уменьшают.
Яхта причалила к берегу, гид вышел, получил от Алек-
сандра за полную программу, Аббас добавил ему чаевые.
И яхта опять направилась в море. Уже было ближе к ве-
черу. Заря уходила на покой, оставляя на волнах прыжки
своего великолепного оранжевого цвета. Мы разговари-
вали на разные темы. Совсем забыла, что я затворница из
гарема Аббаса. И даже он, Аббас, так себя вёл непринуж-
дённо, спустился в каюту, принёс гитару, начал петь. У
него великолепно получалось, и голос был прекрасный.
– Я не жалею, что мы не поехали экскурсией, мы про-
вели время прекрасно в вашем обществе, давайте дру-
жить семьями, – сказала Мария.
– А у вас есть дети? – спросила я.
– Да, есть мальчик, но он достаточно большой, почти
ровесник моего супруга Александра, он живёт, работает в
Москве, правда, ещё не женат. Он мне не родной, я взяла
из приюта, – ответила она, всё время запивая водой, вид-
но, навернулись слёзы от воспоминаний. Уже темнело,
нам не хотелось расставаться, но всё же надо было вер-
нуть яхту на берег, и капитан уже поворачивал к берегу.
– Мы можем посидеть у нас на балконе, – предложила
Мария. Мы согласились, только зайдём переодеться.
Вот уже мы в такси, подъезжаем к гостинице, подни-
маемся вместе в лифте. Наша дверь была близко от лиф-
та, как вдруг Александр сказал:
– У вас дверь открыта! Не входите, я сейчас сбегаю за
администратором.
Он сел обратно в лифт и поехал за кем-нибудь из ме-
неджеров гостиницы. Мария сказала:
– Так поздно никто не убирает в комнатах...
Только Аббас стоял равнодушным, ему было всё равно,
ведь абсолютно всё, даже паспорт и билеты, он положил
в банк. Александр, администрация с полицейскими под-
нялись на наш этаж. Полицейские сказали: «Уведите
женщин». Мария предложила пройти к ним.
Я вошла, комнаты были такие же, как и у нас.
– Включи телевизор, Мария, посмотрим новости. А
здесь есть, интересно, русские каналы? – спросила я её.
Она переключила канал на русское телевидение.
– Ты смотри, а я пойду переодеваться, – сказала мне
Мария. Широкий мягкий бархатный диван, я сняла обувь
и, подогнув колени, залезла на него.
Так давно я не видела новости, сколько изменений! –
и там тоже. Через час пришли Аббас и Александр вместе
с полицейскими, которые задавали вопросы: где мы были
целый день? Закрыла ли я комнату, когда уходила? Когда
последний раз вы были там, в комнате? Кто видел, что у
вас такие дорогие драгоценности? Сколько денег лежало
в сейфе?.. «Я ничего не знаю, этим всем занимается мой
муж Аббас», – добавила я в конце. Они всё записывали
в протокол. «Прочтите, подпишите». Мы подписались, и
они ушли.
– Странно, кто мог знать о драгоценностях, я только
вчера их купил, а сегодня сейф был взломан. Ничего дру-
гого не взяли, и как не сработала сигнализация? Это, на-
верно, кто-нибудь из гостиницы, будем ждать показания.
– Надо пойти завтра обратно в магазин и попросить
квитанцию, они обязаны выдать, ведь вы покупали стра-
ховой полис на них?
– Конечно, покупал, я так и сделаю, тем более что я
брал на дебет карточку. Ничто нам не помешает хорошо
провести здесь время, – сказал Аббас. – Закажите чай хо-
роший и десерт, посидим в тишине у вас на балконе.
7. Храните Любимых... Храните!
«Храните Любимых...» Храните!
Любовь от зла схороните,
Не надо выставлять напоказ,
Злые люди могут сглазить вас...
Свой очаг всегда оберегайте,
На порог чужого не пускайте,
Издавна об этом был сказ...
Разговаривала бабка, рассказ...
Не писала, не читала, но всё ж
До наших лет дошёл её указ...
Оберегайте дом – велит подчас,
Пока пагубный не пришёл час...
Мочою помой подстилку у двери...
А в вазу ты колючку положи,
Вошедший чтоб с плохой ноги
Не смог бы наговор принести...
Мы много беседовали, и я рассказала, как мне од-
нажды бабка сказала, как сберечь свой дом от
разных невзгод. Мария взяла ручку и записала: «Мочою
помой подстилку у двери... а в вазу ты колючку положи».
Она сказала:
– Неужели вы верите старинным предрассудкам?
Но вместо меня ответил Аббас:
– Бережёного бог бережёт. Нам пора, а то мы у вас за-
сиделись, уже перевалило за полночь.
Мы встали, попрощались и вышли к себе. Александр
чуть ли не проводил нас до дверей, разговаривая о про-
паже. Аббас открыл дверь, мы вошли. Когда закрылась
дверь, он сразу же меня поцеловал и сказал:
– Сколько в тебе такта, ты даже не сказала, что мы всё
отвезли в банк, решая, что именно я должен отвечать на
главные вопросы.
– Я не знаю, что ты задумал, это не моё дело, и как ты
хочешь, так и решишь этот вопрос.
– Случайно ты не думаешь, что я хочу обвинить кого-
нибудь в краже? Нет, я хочу добиться, кто же нас хотел
обворовать, ведь круг замыкается на наших русских зна-
комых, которые видели вчера драгоценности и специаль-
но нас увезли на целый день в море.
– Он же не отходил от нас и был с нами, – сказала я.
– Какая ты ещё наивная... А что, он сам должен был
совершить это? Ведь были, наверно, сообщники.
Я расстроилась.
– Не могу даже поверить в это, – сказала я.
– Тогда утром я найму своего детектива, пускай он раз-
берётся.
Нам не хотелось спать, мы вышли на балкон и ещё
немного посидели там, наслаждаясь прекрасным видом
чёрного, ночного моря, где лишь плавали звёзды и полу-
месяц в отражении на воде.
– Любовь, что ты делаешь с нами... – сказал Аббас,
взял меня за талию и повёл в спальню.
Нежность Аббаса не имела границ, он был очень
страстный мужчина, и так как не с кем было мне его срав-
нивать, полностью была в его объятиях-желаниях и ему
подвластна. Он нежно мог раздевать часами, гладя кожу.
Расправлять волосы после причёски и даже расчёсывать
их крутящейся щёткой. «Неужели все мужчины такие тё-
плые с своими женщинами на Востоке», – думала я. В
нём была радость, что он скоро станет опять отцом, не-
смотря на свой молодой возраст, был очень умён и не-
предсказуем. Мы не спали почти целую ночь. Я утопала
в его ласках и поцелуях, начиная с мизинца ног. В эти
минуты не думала ни о чём, мне было с ним хорошо и
будь что будет.
Мы ещё спали, когда к нам позвонил следователь. Аб-
бас дал ему номер телефона своего адвоката и детектива,
с которым ещё вчера ночью он переписывался по интер-
нету. «Нас не беспокойте, особенно по утрам, мы любим
поваляться», – добавил он по-гречески. Сон был перебит,
мы поднялись, приняли душ и пошли к морю.
Там опять пересеклись с нашей парой из России.
– Как ваши дела? – спросил Александр...
– Не знаем, я всё передал адвокату и детективу, не хо-
тим этим заниматься здесь, мы приехали отдохнуть.
Погода была прекрасная, мы расположились у берега
моря. Несколько раз даже заходили в море, оно было та-
кое спокойное, можно было понаблюдать за плавающей
мелкой рыбой. Несколько раз прошлись по берегу, про-
валиваясь в песок. Аббас вёл меня за ручку, не стесняясь,
наше тело получало солнечные ванны, и я немного за-
горела.
– Надо обратно под навес, – сказал Аббас, и мы от-
правились к нашим лежакам. Там устроились поудобнее
и заснули досыпать за бессонную ночь.
Когда мы показались в фойе, к нам подошёл сотрудник
гостиницы и попросил, чтобы мы зашли к администратору,
который чуть было не в дверях поспешил встретить нас:
– Мы очень извиняемся, что так получилось с вашим
номером, приносим вам глубочайшие извинения, и вот
вам письмо от хозяина гостиницы, где говорится, что он
полностью оплатил вам месяц пребывания здесь, включая
все расходы на рестораны в этой же гостинице, так как вы
постоянный наш клиент и он не хочет вас потерять.
Аббас взял письмо.
– Передайте спасибо хозяину, всё бывает в жизни.
Мы поднялись наверх в наш номер, он сделал несколь-
ко телефонных звонков и подошёл ко мне.
– Чем мы будем заниматься днём?
– Ничем, просто посмотрим в обнимку на диване теле-
визор. Здесь так много русских программ, я наслажда-
лась вчера.
– Ты права, это моё упущение, когда мы возвратимся, я
распоряжусь, чтобы тебе и Надежде установили русское
телевидение, – сказал он.
– Надо позвонить Надежде, как она себя чувствует? –
ответила я ему.
– Я уже звонил, ты не переживай, пока всё нормально.
– Когда ты только успеваешь всё делать?
– Я же говорил, что я должен успевать всё. И даже за-
казал столик на сегодняшний вечер в ресторане. Покажи,
что ты наденешь, я хочу всегда тебя видеть нарядной, моя
ты королева, на 5:30 я вызвал того же стилиста, надеюсь,
тебе он понравился. Пускай украсит твоё личико краси-
вой причёской.
– Аббас, ты такой внимательный, неужели все такие,
как ты?
– Мир жесток, на Востоке многие женщины живут как
рабыни, и их даже бьют, но я вырос в хорошей семье,
мой отец очень уважал мою мать, и, между прочим, она
была его единственной женой, а после того как он умер,
она полностью всё взвалила на себя, пока я не вырос и не
стал помогать ей.
– А почему же ты женат на четырёх?
– Первые две не принесли мне потомства, Надежда
меня соблазняла, а тебя я полюбил, – сказал он, целуя
меня. – И поэтому я тебя прошу: найди общий язык с
моей матерью, она мне дорога.
«Мудрость независима от времени года во вселенной».
8. Когда ты любишь!
Ничто с Любовью не сравнится,
когда ты Любишь – ты живёшь,
сердце наполнено счастьем,
без музыки словно уже поёшь.
Ты горд, задравши нос всё ходишь,
ты знаешь, что любим, сам любишь.
Никто не может отобрать, хранишь
от глаз завидных, нежно бережёшь.
Закрыть хочешь счастье и Любовь
на семь замков, лишь любоваться,
никто б не смог к ней прикасаться,
один ты всецело должен обладать.
Тогда ты счастлив на жизнь в Любви,
победа в доме, в семье, особенно в Любви.
Не всем дано сберечь, как ангела, её
красот души, Любить и быть Любимым!
Когда ты любишь, то по-другому воспринимаешь
окружающее. И это правда, многое прощаешь, не
замечаешь изъянов, заглядываешь милому в глаза, ищешь
там спокойствие. Мне с ним было хорошо, я даже себе
не хочу представлять, что было бы со мной, если бы он
не встретился на моём пути. С детства я не привыкла к
шику и драгоценностям. Он же постоянно, будто бы про-
сто предлагает, но показывает именно то платье, которое
мне подойдёт, в котором он бы желал меня видеть, а по-
том, после ресторана, так безжалостно его сам и снимал,
окропляя меня по всему телу поцелуями. Такое мог бы
позволить себе лишь очень богатый человек. Я же никог-
да даже не интересовалась его состоянием.
Правда, один раз, ещё в гареме, он зашёл за мной, по-
вёл меня в свой кабинет, нажал на кнопку за занавесом,
и стена раздвинулась. Потом он меня завёл в маленькую
комнату, там был огромный сейф, он прошептал на ухо:
– Это откроется только если набрать твоё имя и год
нашего знакомства, надеюсь, ты не забудешь этот год и
день, который для нас оказался самым счастливым.
Сейф открылся, и там было очень много драгоценно-
стей, золото в слитках и разная валюта, много бумаг – это
всё на недвижимость. Тогда он мне сказал:
– Если что-нибудь будет со мной, ты будешь распоря-
жаться всем состоянием сама, там и дарственная на тебя.
И она есть у моего адвоката.
«Не знаю, зачем он всё это мне показал? Может, хотел
меня полностью расположить доверием к себе», – так я
думала, смотря телевизор, слушая концерт. Он же сидел
за компьютером. К нам постучался стилист. Висело уже
платье, которое я надену. Аббас открыл дверь и сказал:
– Надеюсь, вы сегодня покажете класс.
К такой красивой жизни быстро привыкаешь. Я не
сводила глас с Аббаса, который оставил работу и наблю-
дал за мной, как мне поднимают и укладывают фантасти-
чески волосы. В этот раз они быстро справились, и он
помог мне надеть платье, чтобы не испортить причёску.
Оно не было длинным, немного ниже колен, однотонное,
цвета стали, лёгкое, шелковистое. На тоненьких, как ве-
рёвочки, бретельках. Никогда не думала, что этот цвет
мне подойдёт. Он же оделся проще, без галстука, но в се-
ром костюме. И вообще в вечерний ресторан не разреше-
но было входить в джинсах, не говоря о шортах.
Мы вышли из номера и в коридоре столкнулись с на-
шими русскими знакомыми.
– Мария, вы случайно не в ресторан? – спросила я её.
– Да, в ресторан, затем на седьмой этаж, там в боль-
шом зале сегодня представление. Будет выступать ан-
самбль греческого танца «Тродос» (TRODOS). Мы зара-
нее купили билеты через инет: сам выбираешь, где, какой
ряд, платишь через инет, печатаешь билеты... На первом
этаже тоже можно приобрести у менеджера.
– Мы так и сделаем, – сказал Аббас, и когда мы спу-
стились, подошли, приобрели билеты. Так как все биле-
ты были уже проданы, нам достался первый балкончик,
близко к сцене. Аббас оплатил все места в ложе. Мы вме-
сте прошли в ресторан, но сидели отдельно за столиками.
Когда Аббас переписывался с адвокатом и детективом,
уточнил, что наши знакомые русские к этой краже не
причастны. Они сказали, что подозрение падает на двух
людей, которые стояли в магазине, когда Аббас покупал
драгоценности. И они же с ним поднялись на его этаж,
только прошли в другую сторону от лифта. Значит, они не
знали, в каком номере мы живём, и отпадает версия, что
это мог бы сделать кто-нибудь из работников гостиницы.
Они показали ему запись видеонаблюдения по компью-
теру, и он вспомнил этих людей, потому что они тоже
приценивались к дорогой покупке в магазине, то и дело
меняя мнение, не купив ничего. Единственное – надо мне
поехать в полицейский участок и помочь составить пор-
трет, так как на всех снимках с видеокамер они стояли
спиной или же боком, и ничего не было видно. «Как не
хочется Святославу завтра оставлять одну», – думал Аб-
бас, пока обедал и потом всё же высказался вслух.
– Не переживай, Аббас, я даже не выйду на пляж, буду
тебя ожидать, читать, смотреть телевизор, пока ты при-
едешь, – спокойно ответила я.
После обеда вместе с нашими знакомыми поднялись
наверх к нам в ложу.
– Аббас, я очень себя неловко чувствую, не подумайте
даже, что я мог быть причастен к этой краже, – как бы из-
виняясь, говорил Александр.
– Можете не волноваться, это точно не вы, – сказал
Аббас.
– А что, уже определили, кто? Ох эта полиция, как они
быстро здесь работают по горячим следам! – воскликнул
Александр.
Занавес открылся, на сцену под зажигательную музы-
ку Сиртаки выбежали сразу несколько пар в националь-
ной одежде, меня немного удивила чёрная обувь мужчин,
носок которой был вздёрнут, и на нём красовался шар,
похожий на красный теннисный мяч. Но когда они стали
танцевать, я больше не обращала внимание на одежду, а
моё сердце и всё тело танцевало вместе с ними.
– Спасибо, Мария, если бы не вы, мы и не знали бы,
что сегодня такой замечательный концерт в нашей гости-
нице, – прошептала я ей.
– Пожалуй, надо вместе посещать по вечерам кон-
церты, они бывают и в других гостиницах в вечерние
часы, – ответила Мария. Концерт понравился мне, и
даже Аббас не мог усидеть спокойно под такую музы-
ку. После завершения концерта мы вместе поднялись на
этаж, попрощались и зашли в свой номер.
– Ты выглядела прекрасно сегодня, – Аббас подошёл ко
мне, помогая снять платье, как всегда. Потом добавил: –
Хорошо, что это не их работа, а то у меня складывалась
плохое мнение о них.
Мы оба надели банные халаты после ванной, повали-
лись на диван, включая телевизор.
– Не хочется спать... хотя смотрю на тебя – и появля-
ется желание пройти в спальню, – сказал Аббас, потушив
телевизор.
Ты мне подаренный судьбой,
с тобою мне нигде не страшно.
Ты стал опорой для меня,
охраняешь от всех ненастий.
Тобой гордиться я должна,
ты для меня гора надежды,
прикроешь от беды всегда,
а главное, любишь нежно.
Такой любовью, что пером
не описать, не рассказать
стихами, прозой, а перед сном
согреваешь постель любовью.
9. Как прекрасно, когда ты рядом
Правильно прочтённое обоснованное замечание,
искореняeт недостаток...
«Как прекрасно, когда ты рядом, когда чувству-
ешь тебя, засыпать и просыпаться, но неуже-
ли это кончится, когда уедем мы домой? Опять одна, в
ожидании встреч...» – так думала я, когда проснулась. Но
Аббас рядом не спал. Я вышла из спальни, он сидел у
компьютера, даже меня не заметил. Я уселась на мягкий
диван и стала наблюдать за ним. Он писал на компью-
тере – и так быстро, как будто бы играл на клавишах,
создавая новую мелодию. Я поняла, что это совсем не ра-
бота, он пишет роман или же рассказ, но так увлечённо,
зажимая губы с мимикой, что поневоле я поняла: когда
он пишет, лучше не подходить, посидеть и помолчать,
чтобы не сбить мысль. Я свернулась, как кошка, и опять
здесь же заснула, не знаю, как скоро, но чувствую, что он
меня подымает и несёт на кровать. Я сразу же очнулась.
– Ты давно легла на диван? Я даже не заметил, – спро-
сил он.
– Нет, наверно, час назад, но ты так увлечённо писал,
что я тебя не хотела потревожить, – сказала я.
– Муза подкрадывается совсем неожиданно, я могу
не писать целый месяц, но когда она появляется, не могу
остановиться. Это мой единственный недостаток, Святос-
лава, и я очень рад, что ты не потревожила меня, если бы
я поставил точку, то не смог бы продолжить дальше. И
если ты заметишь, что я пишу, старайся не отвлекать, – он
сказал это так тихо и нежно, что я поняла и мне не надо
повторять дважды. Мы немного поговорили в постели и
решили подняться раньше. Он сразу же заказал завтрак
в номер. Я же знала, что он должен был уезжать с утра
в полицейский участок, и дала возможность выкупаться
первым, так как обычно он меня пропускал вперёд, го-
воря, что он быстро купается, а у меня длинные волосы,
требуют внимания. Когда он вышел и оделся, я ещё была
в халате. Позвонили и привезли завтрак. Как только он
выпил кофе, сразу же убежал, потому что опаздывал в
фойе гостиницы, его уже ожидали адвокат и детектив.
Когда он ушёл, я приняла хорошую ароматизированную
ванну, полежала там, потом душ шарко. У меня была уйма
времени, куда это время девать?.. Я подошла к письменно-
му столу. Аббас забыл выключить компьютер. Несколько
раз я отходила и подходила, любопытство меня раздирало
изнутри. Но всё же я не села и не прочла ни слова. Толь-
ко заметила, что писал он на английском языке. Я немно-
го удивилась, ведь поэту легко писать на родном языке,
даже когда роженица рожает, то она тоже кричит на род-
ном языке, а он писал на английском? Конечно, он владе-
ет им прекрасно! Он несколько лет жил в Англии, также
знал греческий, арабский. Я молчу за русский, он каждо-
му фору даст, но говорит немного с акцентом, похоже,
как будто разговаривает кавказец. Но ему подходит... Я
взяла в руки томик Пушкина – надо ещё выучить что-
нибудь – и вышла на балкон. Какой прекрасный бриз до-
носится прямо сюда с моря!.. Может быть, ветер в нашу
сторону, подумала я. И правда было ветрено, но солнце
обжигало прямо с утра, несмотря на осенний бархатный
сезон. Дверь открылась, я не слышала; только когда на
балконе появился Аббас, поняла: он возвратился.
А это он уже рассказал мне:
– Встретившись с моим адвокатом, мы вместе поеха-
ли в полицейский участок. С детективом сразу же рас-
платился, он нам больше был не нужен. Там следователь
попросил, чтобы я составил словесный портрет молодых
людей, которых видел в магазине, когда покупал драго-
ценности. Когда они приблизительно сделали портрет на
компьютере, следователь попросил зайти в его кабинет.
«От вас нет заявления о краже, напишите», – сказал он,
протягивая ручку и листок бумаги. Конечно, я не напи-
сал. Я сказал, что не создам им работу и себе хлопоты,
просто надо быть в такой гостинице очень внимательны-
ми, когда посторонние садятся в лифт. Если бы я подпи-
сал, то пришлось бы здесь оставаться несколько месяцев
до суда. Когда их поймают? Когда осудят? Или же воз-
вратиться и заново лететь сюда обратно?!
– А мне нравится здесь! Нет пустыни, много зелени,
цветов. А главное, всегда ты рядом! – сказала я.
– Ты права, когда мы постареем... отыщем где-нибудь
райский уголок и будем жить: я, ты и наши дети.
Я не поверила его словам, но всё же подарила ему
страстный поцелуй.
– Неужели ты и правда хочешь со мной прожить здесь
на острове с семьёй? – шептала я.
– Да, хочу, и всё сделаю, чтобы мы были счастливы.
Нам позвонил Александр.
– Вы спускаетесь к морю сегодня? Прекрасная погода!
– Да, мы через полчаса будем на пляже. Там же и за-
кажем что-нибудь на полдник, – сказал он мне. – Давай
одевайся, и через пятнадцать минут мы выходим.
Он заметил, что не потушил компьютер, когда подошёл
к столу, скопировал и сохранил написанное в файл. И по-
смотрел на меня.
– Ты читала?
– Нет, но я хотела, несколько раз подходила, но всё же
не прочла, подумала: это некрасиво – читать чужие за-
писи, чужие письма.
– Это не чужая запись, но хорошо, что ты не посмотре-
ла сама, я сам тебе хотел рассказать: у меня есть прекрас-
ный мой роман, который я очень люблю, и я его перево-
жу на английский, но сегодня – не знаю почему – у меня
было желание написать прозой новую часть совершен-
но нового романа, и сразу на английском. После нашей
бурной ночи, когда ты уснула, я писал. Я сам тебе хотел
предложить переводить мой роман на русский язык, я ни-
чего не скрываю от тебя, просто мы здесь отдыхаем, и не
хочется отвлекаться на поэзию, но мысль не остановишь.
Она как мяч: покатишь – катится, и не остановишь.
– Я понимаю тебя и поэтому никогда не забегу впере-
ди тебя, пока ты мне не скажешь и не покажешь, никогда
не открою твой файл.
Мы спустились вниз, прошли к пляжу, по дорожке за-
бежали в летний ресторан-кафе, перекусили по-быстрому
и направились на пляж. Моё тело становилось шоколад-
ного цвета, Аббас радовался, как ребёнок: «Сейчас ты
точно похожа на восточную красавицу». И так за ручку
мы дошли до наших русских знакомых, которые уже за-
няли нам два лежака рядом. Там Аббас рассказал, что был
в полицейском участке, но не вдавался в подробности.
Мы с ними виделись каждый день, они украсили наш
незабываемый месяц. За эти дни мы побывали в разных
местах, посмотрели много концертов. И они нам даже по-
казали отель, который строят здесь, рядом же.
– Это будет ваш отель? – спросил Аббас.
– Нет, мы только строители и исполнители, заказчик
тот, кто имеет огромные деньги. Если вы захотите, мы
построим и вам.
– Спасибо, это не моё, но сегодня у меня открылась
новая идея: если будет хорошее место с видом и пляжем
на море, я бы купил, и построили бы вы мне огромный
дом для нас.
– Здесь, хотя и самый длинный берег острова, но уже
всё схвачено. А если вы захотите, Кипр – полуостров
Акамас является национальным парком и объектом все-
мирного наследия ЮНЕСКО. Там даже лучше! Мы там
тоже строим, и есть возможность построить на участке
земли бывшего владельца, который купил его, не рассчи-
тав свои возможности, а на строительство у него не хва-
тило, и он вынужденно продаёт.
– Надо посмотреть, это не решается так быстро, но за-
манчиво... Покажите план участка, сбросьте мне на мой
Е-мейл, и я подумаю, поговорю с моим адвокатом, потом
можно полететь туда на день, посмотреть только место,
потому что Кипр я знаю и он мне очень нравится.
Пока Аббас переговаривал с Александром, мы тоже
обменивались с Марией о разных женских мелочах.
– Ах, забыл заказать даже столик в ресторан на сегод-
ня! – сказал Аббас.
– Ничего страшного, у нас заказан, – сказал Александр.
10. Прощай, незабываемые дни любви
Русская душа – добром всегда полна!
Человеческая душа без границ,
она способна осознать, на что ты способна.
В ресторанах я затмевала почти всех, Аббас был
сильным мужчиной, занимался спортом, бегал,
имел у себя даже комнату борьбы в спортивном зале: его
любимое занятие – проверить свои силы... Но он не был
очень высоким, а когда я обувалась в туфли с каблуками,
я была наравне с ним. И все обращали на нас внимание.
Наша разница в возрасте была лишь четыре года, но он
был на макушке немного лысоват, и поэтому я выгляде-
ла намного моложе. Потом, наряд, что он мне покупал,
всегда подчёркивал мою грушевидную фигуру. Если в
гареме мой наряд был тёмный, расшитый золотом, здесь
же, наоборот, за этот месяц я поменяла все цвета радуги.
Он восхищался мной и никого не стеснялся. Мы встре-
чались за обедом с Марией и Александром уже за одним
столиком почти каждый день и так сдружились, просто
были не разлей вода. Планы Аббас пересмотрел, ему по-
нравился берег Кипра, где была в продаже земля под за-
стройку. План дома снаружи тоже понравился, а внутри
он набросал изменения. Мы даже на один день полетели
туда и посмотрели место. Красота неописуемая.
– Неужели мы будем здесь жить? Даже не верится! –
сказала я.
– Но во всяком случае, приезжать отдыхать – это пре-
красно, – так он мне ответил. Я никогда не вмешивалась,
потому что в строительстве я ничего не понимала, но
удивилась, сколько знал сам Аббас, он стал для меня са-
мым дорогим и любимым.
Последний вечер на острове, завтра мы вылетаем, а
потом на корабле – до Александрии. Сколько внимания и
любви я получила здесь от него! У меня собрались целые
две большие сумки платьев и красивой обуви, но Аббас
сказал, что ничего с собой не возьмём. Мне было жаль
оставлять столько воспоминаний и любви. Он же сказал:
– Возьмём с собой, когда поедем в банк, и где-нибудь
положим, найдётся кто-нибудь, кому они будут впору.
Так и сделали по дороге в банк, он остановил маши-
ну, зашёл в чужой подъезд и оставил там. Вышел как
будто ни в чём не бывало. Опять вместе спустились в
хранилище банка, и он положил себе в сумку всё, что
было здесь. На такси вернулись обратно. У нас был ве-
черний рейс. Последний раз пообедали у себя в номере
вместе с Марией и Александром, обменялись телефон-
ными номерами. Аббас сказал, что планы ещё раз пере-
смотрит в спокойной обстановке дома, но уже выставил
свою цену на покупку по рыночной себестоимости, че-
рез риэлтора, так как уже земля была на маркете. Алек-
сандр был очень рад знакомству и за бизнес, который он
будет иметь, построив нам дом. Через несколько часов
они ушли, мы же пересмотрели, всё ли мы забрали, не
осталось ли что-нибудь в ящиках. Мы налегке спусти-
лись вниз, один чемодан, где лежала паранджа и его
одежда. И мужская сумочка у него в руках, где лежали
драгоценности, деньги и карточки. Паспорта и билеты
были у меня в сумочке. Мы подошли, чтобы расплатить-
ся. Нам сказали, что за нас полностью заплатил хозяин
гостиницы. Но Аббас всё же взял счёт и, успокоившись,
что ноль к оплате, положил себе в сумочку.
Такси пришло вовремя, мы уже в аэропорту, скоро
объявили наш рейс, и мы уже летим; и так как ночь, нас
немного сморило. Прилетев в столицу Греции Афины,
мы остались в гостинице аэропорта, он хотел мне пока-
зать столицу, немного увидели достопримечательности
города. Меня удивляла чистота везде, убранство дворов,
покраска домов в разные цвета. Совсем не так, как я на-
блюдала в Египте... в центре красиво, а немного дальше
грязь и нищета. В музеях посмотрели много статуй бо-
гов из мрамора, привезённого с остова Наксос. Также в
первом же зале Музея мы увидели мраморную голову
Македонского. Торжественную смену почётного караула
у дворца. Национальную библиотеку независимого Гре-
ческошл государства. Посмотрели Акрополь, но за один
день посмотреть было очень трудно, и ещё в моём поло-
жении – Аббас заметил, что я устала, и мы возвратились
в гостиницу.
– Насыщенный был день, спасибо, Аббас, сколько ты
мне показал, – сказала я ему.
– Нет, когда мы приедем в следующий раз, до этого
обязательно я буду тебе приносить историческую лите-
ратуру той страны, куда мы поедем, чтобы ты пополняла
знания и оттуда. Нелегко туристам охватить всё, пока они
не знают приблизительно, что смотреть и на что обра-
щать внимание.
Мы немного отдохнули, потом поехали на причал. Там
стоял уже наш корабль, поднялись в каюту.
– Неужели домой? Мне так было хорошо здесь с то-
бой! – сказала я ему, он подошёл, начал целовать... В
связи с нашими перелётами и перемещениями у нас три
дня не было близости, наши страсти переполняли нас. В
любви даже не заметили, что не обедали, и как уже при-
швартовался корабль в Александрии.
– Надо переодеваться, – сказал Аббас, когда услышал
по радио, что мы уже в Александрии.
Он встал, положил на кровать чемодан и достал мою
чёрную накидку и паранджу. Я смотрела на него: неуже-
ли опять будет чёрная неприступная стена между нами,
как эта паранджа... Я переодевалась, он быстро собрал
разбросанные вещи и бросил в угол в ванной комнате в
мусорное ведро. Мы вышли из каюты, попрощались с ка-
питаном корабля, который стоял у длинной лестницы, ве-
дущей в неизвестность. Таксист довёз нас до моего двор-
ца, Аббас даже не вышел из машины, единственное, что
сказал: «Драгоценности положи в мой сейф, ты знаешь,
как он открывается».
Почему он спешил? В чём дело? В такси он разгова-
ривал со своей матерью, что она могла бы ему сказать?
Может быть, плохо с Надеждой? Вопросы, одни вопро-
сы... Я вышла, он единственное сказал: «Я к тебе зайду,
как только управлюсь здесь». Правда, он не звонил домой
целый месяц, он хотел подарить его мне, но мне не по-
нравилось его настроение: как только причалили в Алек-
сандрии, он постоянно говорил по телефону. В чём дело?
3. Как хорошо,когда ты рядом
1. Полоса трудностей и неудач
После того как я приехала во дворец, Аббаса долго
не было. Мне было очень интересно, и так как нам
не разрешалось встречаться с жёнами Аббаса, решила
навестить только дочь Надежды Алсу (Наташеньку), ко-
торая училась, встретиться с ней в специально опреде-
лённые часы в саду. Я прошлась по коридорам, там по
дорожке встретилась с его матерю. Я поздоровалась, она
лишь кивнула мне, не останавливаясь. Она была в пло-
хом настроении, мне так показалось. Как-то неприветли-
во мы встретились, хотя я знала, что я ей с самого начала
нравилась. Может, она злилась, что Аббас уехал со мной
на один месяц и ей не звонил? Только она знала, что мы
выехали вместе. Аббас ей не докладывал, куда. Он толь-
ко сказал, что вылетают по бизнесу, а я нужна как пере-
водчик. Я уважала её как мать Аббаса и не обратила на
это внимания, тем более – так хорошо мы провели время
вместе. Я счастлива, что скоро буду матерью от любимо-
го мной человека, и меня ничто уже не омрачит.
Я встретилась с Алсу, она была печальна. Она сказала:
– Мама уже две недели не навещает меня.
– Ничего, успокойся, у тебя ведь сестрёнка Гульнара,
видно, она занята с ней.
– Прошлый раз я заметила, что она плохо себя чув-
ствует, – добавила Алсу.
– Ничего, я сегодня проведаю её и завтра тебе расска-
жу, я буду тебя проведывать каждый день.
Мы с ней немного посидели на лавочке, она практиче-
ски не разговаривала по-русски, а если и вставляла что-
нибудь, то с акцентом. Как быстро дети воспринимают
языки, подумала я. Но всё же с ней я говорила на русском,
думая про себя: «Пускай не забывает свой родной язык».
– Может быть, ты что-нибудь хочешь? – спросила я.
– Нет, здесь всё есть, хочу увидеть только маму.
Разговаривая на разные темы, а больше я расспраши-
вала, как у неё идут дела с учёбой, я с ней попрощалась и
возвратилась к себе.
Аббас, видно, был занят, он даже ни разу не звонил
мне, но когда я вошла в гостиную, то заметила работни-
ков, которые устанавливали русское телевидение. Значит,
он помнит обо мне, подумала я и ждала с нетерпением
новостей. Когда они ушли, включила телевизор, но не
могла смотреть. Я думала о том, что бы могло произойти
в наше отсутствие. Я прошла в ванную комнату, чтобы
принять душ и подготовиться к встрече с Аббасом, мне
не захотелось идти в баню и после бани принимать соот-
ветствующую процедуру, но когда открыла воду, решила
всё-таки пойти: восточная баня, массаж, фейшел, маки-
яж, и всё будут делать тебе... полностью меня отключи-
ли от плохих мыслей. Я пахла как спелый персик после
всех процедур,только сейчас поняла, что мне не хватало
на Кипре – этих восточных прелестей бань и их аромата.
Когда я возвратилась обратно, мне сказали, что звонил
Аббас. Я прошла в спальню, в гардеробную комнату, и
выбрала, что мне надеть. После Кипра моя одежда каза-
лась такой серой... Я долго стояла и наконец нашла, во
что мне одеться.
Позвонил Аббас и сказал, что сейчас за мной заедет,
Надежде плохо, и врачи сказали, что у неё осталось не-
сколько дней. Метастазы распространились по всему
телу, особенно в ноги, она уже не ходит.
Он позвонил, я спустилась вниз, и мы поехали к На-
дежде, хотя это всё рядом, но не хотелось ему терять вре-
мя на ходьбу. Когда я села в машину, то почувствовала,
как он страдает. Не буду забегать вперёд, пускай сам мне
расскажет. Он наклонился ко мне.
– Как ты прекрасно пахнешь... – и сказал: – Вечером я
буду у тебя, мне многое надо тебе рассказать.
Машина остановилась, мы поднялись во дворец На-
дежды. Когда я вошла в спальню, трудно было в её лице
узнать Надежду, стала зелёной и худой. Она, увидев нас,
обрадовалась. Начала тихо говорить:
– Только не перебивайте, я понимаю, что скоро умру,
и поэтому, пока я жива, хочу, чтобы ты, Святослава удо-
черила моих детей Алсу и Гульнару, а Аббас бы удочерил
Алсу, это моё последнее желание, и прошу выполнить его.
– Я не против, – сказал Аббас, – тем более – Алсу по
крови сестра моей дочери Гульнары, я даже буду рад
иметь ещё одну дочь. Я давно об этом хотел сказать и
сегодня же её переведу к тебе во дворец, пускай отсюда
возят на занятия.
Надежда обрадовалась даже, глаза заблестели. А когда
я тоже согласилась, она даже попросила принести поку-
шать, ведь целый день не притронулаь ни к чему. Аббас
распорядился вызвать адвоката и нотариуса, и через час
был составлен протокол удочерения детей. Аббас удоче-
рил Алсу, я удочерила Алсу и Гульнару. Всё закрепилось
подписями и печатями. Была трогательная сцена, когда
здесь появилась дочь Алсу. Ей всё рассказали, и она по-
няла, что мать больна. Вокруг нас бегала маленькая Гуль-
нара, всё просилась к отцу на руки. Через час мы оста-
вили их одних посекретничать, он повёз меня обратно,
но несмотря на то, что у него были дела, он поднялся со
мной в спальню.
Мы сели вместе на маленький диванчик, и он откро-
венно стал рассказывать эпизоды из его жизни.
– Когда я был маленьким, наверно, как сейчас Алсу,
моя мать тоже была при смерти, она сама была русская, и
несколько поколений в нашем роду жёны были или рус-
ские, или украинки, я даже не знаю, какой крови во мне
больше, русской, наверно, ведь в Израиле по матери счи-
тается... А сегодняшняя моя мать – первая жена отца, и
она усыновила меня, но я к ней отношусь с почётом. Она
вырастила меня, дала столько образования. Я прожил,
даже не чувствуя, что не её сын, правда, у неё не было
детей, и она всю жизнь отдала мне, как опекун после
смерти отца заботилась обо мне, и тебя она первая рас-
смотрела как настоящую любящую женщину для меня.
Но в восемнадцать лет всё состояние моего отца перешло
в мои руки по завещанию. У неё есть свой дворец, но она
очень любит меня и помогает во всём, чтобы было всё в
порядке в гареме.
Он положил мне голову на колени, я гладила его, как
ребёнка, успокаивала: даже самый сильный мужчина мо-
жет иногда выронить слезу. Это было трогательно, я тоже
еле сдерживала слёзы. Он поднялся, стал меня целовать,
перешли на кровать, и в минуты слабости он совсем за-
былся, что у него дела. Остался со мной на всю ночь.
– Как я привык к тебе, дорогая, всю жизнь бы так в
любви прожить, – сказал он утром, перед тем как убежать
по делам.
2. Талак, талак, талак
Талак, талак, талак – три раза произнесённые од-
ним из супругов мусульманской веры слова озна-
чают развод. Разводы почти не случаются на Востоке,
женщины терпят всё, лишь бы не услышать такие слова
от мужа, но жизнь складывается по-разному, и поэто-
му бывают семьи, в которых могла бы сказать такое и
жена, когда мужчина не соблюдает супружеский долг
или же много времени уделяет своей фаворитке. Но так
как жёны Аббаса находились в разных дворцах, то им
никогда не пришло бы в голову такое обвинение. Всегда
у него есть причина: работа, занятость в оправдание. Но
когда мы приехали, что-то часто он стал совещаться со
своей матерью, а я же каждый день по разрешению Аб-
баса заходила к Надежде. Туда приходила после учёбы
и Алсу, её старшая дочь.
Что касается женщин, родивших детей, то обычно муж
больше не спит с ними, отсылает в другие гаремы, откуда
им легче вырваться, или с согласия повелителя выходят
они замуж, но так как Надежда заболела, Аббас оставил
её во дворце, то есть близко и в то же самое время далеко.
По велению Аббаса установили русскую программу к
телевизору и даже подключили к телевизору в спальне
Надежды, где она так беззащитно страдала от боли, лёжа
в постели. Мне было её жаль, я приходила к ней утром и
оставалась до четырёх часов каждый день, а оттуда ухо-
дила на массаж и разные процедуры лица.
Я уже точно знала, что у нас будет сын. Аббас не мог
нарадоваться, и как мы приехали, ни одну ночь не пропу-
стил, чтобы не быть у меня в спальне. Нас связывала не
только сексуальная жизнь, но и любовь к поэзии, я тоже
стала писать и этим радовала его.
Однажды он сказал, что первых двух жён его мать ули-
чила в чрезмерном внимании друг к другу. Такие нагово-
ры на жён порой отличаются особой достоверностью и
часто являются сплетнями злопыхателей. Но установлен-
ная камера доказывала обратное. Она понимала, что по-
ловое общение с единственным мужчиной в силу своей
временной локализованности никак не могло удовлетво-
рять всех жён гарема, чувствующих себя обделёнными и
разочарованными. И эти отношения поневоле приходи-
лось сохранять в глубокой тайне от постороннего глаза,
в противном случае любовниц ждало суровое наказание,
которому их подвергал разгневанный муж. Это наказа-
ние, безусловно, оказалось бы более суровым, если бы
муж застиг жену совокупляющейся не с любовницей, а с
любовником. В любом случае лесбийская любовь служи-
ла ещё одной причиной ревности и интриг среди обита-
тельниц гарема.
– Мать заметила, как одна к другой ходили по ночам, и
ей пришлось установить там камеру. Они «любили» друг
друга много часов подряд. Они просто лесбиянки, им не
нужен мужчина, и я вызвал их отцов и возвратил домой.
Отцы попросили, чтобы я не распространялся в Алек-
сандрии, и никакого барыша за них они не хотят, что я
должен был отдать, когда произнёс «Талак, талак, талак».
Им же не надо было, лишь бы репутация их дочерей не
очернила бы их среди населения. Но я всё же отдал, на
небедную старость.
У меня сразу же возник вопрос: были ли эти женщины
в целом счастливы или несчастны здесь? В подавляющем
большинстве случаев белые девушки попадали в гаремы
без всякого принуждения, мечтая улучшить материаль-
ное положение. Может, и выпадет честь стать женой Го-
сподина – хозяина или же султана – за такую малость, как
переспать с ним, чего им же не хватало. Не стоять бы на
трассах и не работать в борделе. Зная, что здесь заботят-
ся, чтобы жили в роскоши и имели своих собственных
служанок-невольниц. Но я ничего не сказала.
Он долго рассказывал законы, но я давно всё это знала,
ведь всё было написано в Коране. Он, мне кажется, не-
много радовался такому положению дел в гареме.
Надежда при смерти, двоих он отправил, значит, оста-
юсь я одна у него женой, но как же может быть это?! Не-
ужто он наметил заново жениться ещё раз на молодой, у
меня прошло это в мыслях. Он был такой ласковый в этот
вечер, что скоро всё выскочило у меня из головы. Я пол-
ностью отдалась ему, он же часто целовал мой животик,
своего сыночка-наследника, щекотя своей маленькой бо-
родкой. Как было мне спокойно засыпать у него на плече,
когда он рядом.
В это же утро мы узнали, что Надежда умерла, как
вдруг я вспомнила ночной сон:
Сквозь время и пространство тоннель,
Яркие персонажи там тоже пройдут...
И древо страха стоит пред нами, то жизнь,
А из дупла огонь и пепелище... просто ад!
А там, как прокажённые, люди в ожидании
Сидят в тени, все в думах и страданиях...
Не знают, что им предначертано...
И ждут, пока их время, очередь придёт...
Только голуби свободно парят на древом,
Они так жили, никого не предавали, любили...
Птицы смотрят, как страдают, с сожалением,
Хотят помочь всем, но никак не могут...
Боятся крылышки свои там обжечь.
И только лишь один протянул руку,
Хотел помочь родной душе, его не видно...
Кто он? А может, Бог? Случайно попала она туда...
Аббас пошёл к ней во дворец и возвратился с ребёнком
на руках.
– Святослава, люби её, как меня, я же тебе обещаю,
что больше никогда не женюсь. Ты будешь единственная
моя жена, мать моих детей и любовь, – сказал он. По-
том открыл шкатулку, там было много драгоценностей
Надежды. – Подаришь всё поровну Алсу и Гульнаре на
совершеннолетие, как память о матери.
Он оставил Гульнару, сам вышел опять, у него было
чем заняться. Гульнара подбежала ко мне и обняла. Я вы-
ронила слёзы на её головку. Она маленькая, она ко мне
привыкнет, но как мне справиться с подростком Алсу?
Я вспоминаю, сколько подростки доставляли неприятно-
стей своим родителям. Но в этом я ошиблась, и правду
говорят, что восток – дело тонкое: она с большим уваже-
нием и даже, можно сказать, с любовью относилась ко
мне, как к старшей и фаворитке в гареме. Аббаса она не-
много побаивалась. После школы сам Аббас привёл её
сюда в мой дворец и рассказал ей, что мать умерла и бу-
дет она жить теперь со мной.
Время бежало быстро, прошло несколько месяцев. Од-
нажды утром, когда ушёл Аббас, я почувствовала боль
внизу живота и позвонила Аббасу. Практически – я не
имела права ему звонить, и никогда не звонила, только
в экстренных случаях. В основном он звонил, и даже по
десять раз за сутки. Он сразу понял, что нужно вызвать
врача. Организовал всё, и роды принимали здесь же, во
дворце.
– Мальчик, мальчик! – так кричал он от радости. Врач
подтвердил:
– Мальчик – здоровый, ребёнок крепыш.
Мне положили на тело его уже в пелёнках.
– О Господи, как долго я ждала тебя! – воскликнула я.
– А как мы его назовём? – спросил Аббас, видя, как я
мучаюсь на столе, ни на минуту меня не оставляя.
– Если ты не против, я хочу назвать его Александром! –
сказала я.
– Я уже ревную, именем нашего знакомого?
– Нет, именем Александра Македонского!
– Ах ты, куда замахнулась... конечно, я согласен, но
если будет второй сын, обещай – мы назовём его именем
моего отца.
Я согласна была в эти минуты на всё, лишь бы дать
желанное имя своему сыну.
Он же взял ребёнка на руки, посмотрел в лицо.
– Правда сейчас не определить, но мне кажется, он
похож на тебя, значит, будет покоритель женских сер-
дец, – сказал он.
– Как ты?
– Нет, я однолюб и это я тебе докажу, – ответил он и вы-
шел по своим делам. Я же оставалась в постели, и рядом
в маленькой кроватке спал наш маленький Александр.
День был насыщенный, зашла его мать поздравить, пода-
рила прекрасной работы ювелирное украшение – кольцо
и серьги с большими бриллиантами в три карата, огран-
ка Хайлайт-Кат... много поздравительных подарков было
послано всеми, кто нас знал, но самый дорогой из них
занёс мне Аббас к вечеру. Украшение из сапфира, которое
он купил на Кипре. Оно было дорого мне в воспоминани-
ях о любви там.
– Носи и никогда не снимай, они тебе очень подходят, –
сказал он.
Потом присел на диван и немного задремал, но, чтобы
меня не беспокоить, всё же вышел в гостиную и открыл
мой компьютер, стал читать. «Да она уже пишет, надо
почитать её роман. Интересно, как она его назовёт?» Но
роман пока был без названия, только три звёздочки... Он
прочёл немного и подумал про себя: «Я бы поставил сра-
зу пять звёздочек – за первую работу, совсем неплохо! – а
сам улыбнулся: – Она пишет как-то по-женски, что ли,
а впрочем, женщины любят читать любовные страсти,
мало эротики, но она здесь не нужна, она ставит героиню
на первый, высший план, вполне серьёзную, случайно,
не о нас будет речь? Пока её юношеские годы, а может,
она решила описать нашу с ней любовь?» – но вскоре
он встал и зашёл в спальню, где лежала новоиспечённая
мать и родное дитя, сын наследник Аббаса.Он прилёг
сбоку, чтобы они не проснулись.
Ночь коротка, когда ты занят.
Ты пишешь, тишина вокруг,
Чтобы не отвлёк тебя стук,
Случайно за стенкой сосед.
Ведь даже шорох отвлечёт,
Сорвёшься с мысли в целом,
Ты не готова даже отвечать,
Если кто-то позвонит в дверь.
Хочешь лишь покой, он есть...
Никто тебя не потревожит.
Задвинув штору, чтобы свет
Уличного фонаря не отвлёк,
Полностью роману отдалась.
Но иногда посвистывает чайник,
И потушить однако даже лень,
Он сбил тебя в тиши, проказник...
3. Разбросанных детишек по стране...
Русское телевидение постоянно показывало ужасы
страны после девяностых, а я сидела во дворце, на
всём готовом. Как хорошо жить и чувствовать себя за-
щищённой! Аббас заботился о нас, он уже постоянно был
в моей спальне. Его сын Александр был спокойным ре-
бёнком. Но утром рано, просыпаясь, Гульнара вбегала в
нашу спальню и забиралась на нашу постель, постепен-
но стала заходить и Алсу, и они игрались с нашим малы-
шом. Утренний смех раздавался по всему дворцу, и это
радовало Аббаса, он иногда был как ребёнок: садился на
ковёр, как лошадка, и на него садились дочки и держали
Александра. У нас образовалась идиллия семейной жиз-
ни, и он не спешил никуда, он даже поставил свой стол с
компьютером здесь, в маленькой комнате около спальни,
лишь бы слышать смех детей. Мы часто смотрели рус-
ское телевидение, и он возмущался, как можно так остав-
лять детей на произвол судьбы, и когда один раз он ушёл,
я открыла компьютер и написала:
Разбросанных детишек по стране –
как осенью грибов
К тебе все отнести слова...
Один достойно расскажешь,
Какая жизнь раньше была?
Оценивая любовь за грош.
Точнее, маялся в быту семьи,
Заметив вольность на стороне,
Устраивая соблазн на пустыре,
Неровным дыханьем в досаде.
Неверие, думая, что это ложь,
Понятно стало, но уж поздно,
Цветник красивый отцветал...
Пронзая злобой запоздалой.
К осени возвратившись вновь,
Другим, пожалуй, стал совсем,
Прошедшее... в жизни оценив.
На это тебя сподвигла жизнь...
Возвратившись, одним живёшь:
Догнать бы лет ушедших,
В призрачных облаках любовь...
Но с болью в тумане огорошит.
Уходят многие из семьи, хотя там были и дети... по
воле – по неволе. Влюбились где-то на стороне, и ка-
жется, что всё, нашёл ты свой идеал, – но всё не так,
поверь мне. Как говорится в старой пословице, «новый
веник хорошо подметает». Так и здесь: насытился лю-
бовью, начинаешь придираться, уже перебираешь ты
обед, не хочешь, не желаешь... до ссор доводишь, как
бы она ни старалась. Потом к другой спешишь уже ты
на свиданье... Собрал сумку и ушёл. Конечно, мужчине
легче. Работает, не надо думать про детей. А ей ребёнка
накормить, одеть и в садик отвести, затем опять и забе-
ри, бегом везде, после работы. И выйти и пройтись одна
себе ты не позволишь, не оставишь дома одного дитя, и
так изо дня в день хлопоты. А он ещё молод и прыгает
с квартиры на квартиру. Всё остановиться не может, по-
знать женщин разных всё желает. И не остановишься,
как заводной бежишь, не помнишь и имён, всех путает в
постели. Порой чужих детей... ведёт он в школу. Своих
же встретит в школе – будто не признает. Одёргивает
дочь за рукав: «Сегодня день рождения у меня, придёшь
ли, папа?» А он не помнит этот день, не помнит и её, и
других, разбросанных детишек по стране, как осенью
грибы.
Какой позор этой стране, где так относятся к семье.
К детям своим и не своим, приют детьми заполнен. Бро-
сают в мусор, под забор, в воду, как котят. И не боятся
гнева Бога. Наверно, так желая прожить всю жизнь. И
не почувствовать любовь, заботу. А только к старости
возвратись, с почётом ли примут жена и дети? За улета-
ющие года одни вспоминания из фотоальбома. И где б
ты ни был по работе, в командировке, на войне... всег-
да ты холост и найдёшь, куда зайти, и оставляешь там
детей – может, непрошеных, но так желанных матерям.
Потом в конце узнаешь, что он знаменит иль олигарх с
деньгами, свободно можешь и поискать, и адвоката... в
суд ещё подать, мол, содержи на старости, дитя, хотя не
поднимал, участие в жизни не принимал. Хотя имеете
собак и любите, заботитесь о них: и по врачам, и нуж-
ный корм, но только не ребёнку своему, уж лучше он
пропьёт...
Но есть – уходят не по своей воле... долг отдать стране
солдат, а может, на войну и погибать за дело правое всег-
да. И тут опять дитя и мать в одночасье пострадали... Она
вдова, хотя и молода. И ищет всё любовь на воле. Кому
же сердце отдать, ведь природа требует своё.
Очнитесь, люди, что с вами? Когда вы будете пом-
нить, что если раздавать себя по разным семьям, родят-
ся деточки, и мальчики подчас. И вы должны в ответе
быть. А сколько рождаются и больных! Один я случай
приведу из юности своей. Рожала в акушерском одна
юная медсестра того же отделения. И родила дитя без
мужа. Но это всё бы ничего, как он родился – одна нога
на три сантиметра короче другой. И мать, хотя тоже мед-
сестра, пишет отказ. А роды в этот день принимала аку-
шерка, имеющая четверых детей. И все знали, что она
больна и скоро умирать, подполз к ней рак – онкологи-
ческая была. Недолго думая, она взяла к себе дитя и так
и вырастила его. И в награждение себе – она не умерла.
Простил, наверно, Бог разные грехи взамен за добрые
дела. И вырастила сынишку она одна. Профессором он
стал медицинских наук. Пускай у него на ноге увеличен
каблук, зато он ценил свою новую мать – наверно, и не
знал, что усыновлён был он. Так она отлично воспитала
его среди своих детей. Есть много случаев в жизни не-
завершённых, но вопрос о детях до сих пор остаётся от-
крытый. Ненаказуем, не осуждён, он может их клепать
каждый день везде, не чувствуя забот.
Я написала за несколько минут, как вдруг подошёл
Аббас.
– Ты раздражена? – сказал он.
– Да, можешь прочесть, мне жаль, что до сих пор дети
не определённые страдают из-за родителей своих. Сегод-
ня я смотрела программу «Пусть говорят» – там всегда
показывают чёрствых родителей, крик и страх, мордо-
битие иногда, но как же хочется, чтобы спокойствие моя
страна обрела.
Аббас прочёл, успокоил меня, и мы вышли в детскую
комнату, где нянечка играла с двумя нашими детьми.
– Алсу ещё не пришла? – спросил он. – Я поеду за ней, –
и вышел из комнаты.
Любовь приходит к тем, кто ждёт,
они ж забыли, о чём мечтали.
Вдруг однажды открылась дверь,
с любовью привалило счастье.
Не смотрите, что молодость прошла,
ведь любви все возрасты покорны.
Она придёт, когда уже надежды нет,
но залетев, останется надолго.
Вы сохранить готовы на всю жизнь,
её беречь научились вы с годами,
оберегая от ненужных слов раздора
в семье, где с лаской обретена любовь.
4. Первое прикосновение...
Висят настенные часы,
Всё ж напоминают о тебе...
О тех счастливых днях,
Держали всё в сердцах...
Украдкой... влюбчивость...
Наклоняясь, на тебя смотрел,
Ты ж робея, всё отодвигалась...
Каким хорошим было время!
Впервые он за руку взял,
Помнишь каждое мгновенье,
А когда впервые он обнял! –
Ты чувствовала сердцебиенье...
А даже когда поцеловал,
Огонь пламени коснулся к губам,
И ты почувствовала дрожь
В упругости груди впервые...
Ты ж, когда отдалась, ругаясь,
Думая, за любовь жизнь отдашь,
А он, бережно наслаждаясь,
От возбуждения стонал, пищал.
Воспоминания о первом прикосновении до сих
пор приводили к страсти нас обоих, особенно тот
день, когда он вошёл в мой медицинский кабинет, пер-
вую нашу ночь. Тогда понимали, что просто любим и до-
полняем друг друга. Я никогда не могла бы представить
такую огромную силу любви мужчины ко мне и как отца
к своим детям. Он был очень нежен с ними, и вскоре я
забеременела снова. Может быть, мне было спокойно на
душе, что меня и моих детей любят. Алсу и Гульнара ста-
ли меня называть мама, продолжая за Александром. Мне
было приятно, что именно Алсу, всё же она была большой,
но по имени меня не называла никогда. Я её не заставляла,
она как-то повторила за Александром, так и осталось. Мо-
ему Александру исполняется уже два годика. Думаешь,
прошло всего два дня, так быстро летело время. Аббас не
только не ослаб в любви, а наоборот, с большой любовью
отдавал свой супружеский долг в страсти. В радости раз-
делял всё своё свободное время с нами.
Скоро наш дом на Кипре отстроят за наши же деньги,
и Аббас обещал повезти всю семью туда отдыхать в это
лето. Он как-то мне сказал:
– Я должен тебя вывозить каждый год на Кипр, чтобы
ты, услышав о поездке, беременела, – потом добавил: –
Шучу.
Мы с ним стали часто разговаривать по-русски, осо-
бенно дома, чтобы дети тоже воспринимали эту речь. То,
что я забеременела, было просто совпадением. Мы не
предохранялись никогда, а сейчас точно знаю, что у нас
будет ещё сын: уже сделали эхоскопию и видели снимок.
Он счастлив, он просто был семейным по своему нутру.
Несмотря на то, что у нас было кому привозить Алсу
из колледжа, он не пропускал эту возможность – встре-
тить, пообедать вместе с нами, немного побаловаться,
поиграть с детьми. Но после того как я осталась в поло-
жении, он чаще был дома, играл с сыном, который до сих
пор просился на руки.
Мне кажется, Аббас очень изменился, особенно по-
сле смерти Надежды. «Что жизнь на свете стоит?» – так
часто он повторял. Стал более мягким, щепетильным,
любящим отцом. Давно мы не выезжали с ним на ку-
рорт, если честно, не было ни у меня желания, ни у него
– оставлять детей одних, но когда он сказал, что всех нас
повезёт на Кипр, я обрадовалась. Нашим детям нужна пе-
ремена климата – это я понимала как врач. Однажды он
принёс заграничный паспорт на Алсу и справки на выезд
за границу на детей. Он сказал:
– Забронировал билеты на июль, документы положи в
сумочку, там остался твой и мой паспорт.
Я уже забыла о них, но он потом сказал:
– Я специально оставил твой паспорт в твоей сумочке,
хотел проверить, сбежишь ли ты в Россию.
– Меня не надо проверять и следить за мной, и даже
устанавливать камеры, где бываю и куда хожу. Я люблю
тебя, и если бы хотела убежать, давно бы убежала, тем
более что у меня была такая возможность – улететь со
своим паспортом, а сейчас меня связывают с тобой дети,
которых я люблю, хотя Алсу и Гульнара мне не родные. Я,
как тигрица, буду биться за них до конца, лишь бы никто
не смог снять красивую шкуру с их тела, – ответила я ему.
– Я пошутил, я тебя узнал как себя, не будем больше
об этом говорить, но чтобы ты знала: если ты меня раз-
любишь, я неволить тебя не буду, ты достойна жить вез-
де, но ты должна знать, что дети всегда будут жить со
мною рядом. Ты только намекни, я лучше тебя повезу,
куда ты захочешь.
Я ничего не сказала. И как сказать, когда он делает всё,
что надо, больше обычного, но про себя подумала: хо-
телось посмотреть Россию, Москву, Ленинград. Он как
будто читает мои мысли.
– Когда дети немного подрастут, возьмём их в Россию,
покажем, откуда мама родом, к этому времени Россия
ещё больше поднимется и расцветёт, мы смотрим телеви-
зор почти каждый день – русские программы, приучаем
смотреть и детей, чтобы сохранить русскую речь. Я пре-
клоняюсь перед матерью моей, что сохранила для меня
русский язык, нанимая гувернанток.
– Да, посмотрела, какие большие изменения в строи-
тельстве во всех городах России, – ответила я, хотя хоте-
лось добавить больше.
К июлю мой животик хорошо уже выпирал. Он опять
всё оставляет на свою мать, и мы все вместе, даже няня
детей, вылетаем на Кипр, отдохнуть и принять наш дом
после строительства на берегу, со своим пляжным бере-
гом и с бассейном, наконец дети научатся здесь плавать!
Нас встречали Александр и Мария. Мы были рады
встрече. Мы переписывались по электронной почте, зво-
нили друг другу, разговаривали по скайпу. И они до сих
пор думали, что мы живём в Казани, а что Аббас очень
богат, они не знали. Потому что многие русские уже за-
крутились, и они также скупали места дороже, отдавали
большие миллионы за красивые дворцы, замки, виллы на
побережьях Ближнего Востока, а также элитные кондо-
миниумы в Америке. Русские женщины выезжали в Ев-
ропу и тратились в бутиках, покупая одежду и сумки за
несколько тысяч долларов. Это всё мы видели по теле-
визору, но я не была расточительна, и поэтому никогда
ещё не была в магазинах Александрии. Не было необ-
ходимости. Мне привозили, я выбирала себе и детям, а
остальное увозилось обратно. Я просто не могла понять,
зачем покупать сумочку за 300 тысяч долларов, из змеи-
ной кожи, из-за того, что это «прикольно». У меня были
сумки и даже обувь из змеиной кожи, и из кожи крокоди-
ла сумки, но не за такую же цену!
Время убегало, а я довольствовалась судьбой и своей
семьёй. Мы все рядом, заботимся, любим друг друга, что
нам было надо ещё? После развала Советского Союза не
только русские и украинцы появились на ближнем восто-
ке и за границей в Европе, а все из бывшего Союза. И они
сыграли большую роль в цивилизации Востока. Многие
мусульманские женщины сняли паранджу. По закону ис-
лама, снять паранджу с мусульманской женщины – зна-
чит обесчестить её. Но они стали более современными,
оставив лёгкую шифоновую косыночку на голове. Пла-
тье осталось до сих пор с длинными рукавами. И поэтому
восточная женщина любила расписывать свои руки кра-
сивым орнаментом, хной, когда краска высыхала, стано-
вилась гранатового цвета. Как-то Аббас мне предложил:
– Не желала бы ты иметь на руках такую красоту?
Но я ответила:
– Женщину украшает лицо и фигура, а Менди* – до-
полнение к красоте, но я бы не желала иметь у себя на
руках такое художественное оформление.
Аббас был современным, но ему всё-таки нравилось
не только Менди, а всё, что касается надлежащего ухо-
ду женщин за собой. Он всегда говорил: «Женщина – это
сочный, сладкий, желанный фрукт, она должна всегда
быть ароматной и красивой, чтобы хотелось вкусить её».
И поэтому я никогда не ленилась, уходила на несколько
часов в восточную баню при гареме, каждый день, на об-
служивание, оставляя детей на няню, которую мы взяли с
собой, чтобы у нас было свободное время расслабиться.
Аббас сказал:
– Ты должна не напрягаться, быть внимательной, ро-
дить мне здорового второго сына.
Этого желала и я.
_______
* Менди – так называется роспись по телу хной (другие назва-
ния – мехенди, механди, мэнди). Менди наносится на руках и ногах
женщин.
5. Больше не нужен?!
Значит, ты потерял веру в себя....
–Больше не нужен?! Значит, ты потерял веру в
себя, – так я однажды сказала Аббасу. – Твои
слова теребили мне душу долгое время: «...но чтобы ты
знала: если ты меня разлюбишь, я неволить тебя не буду,
ты достойна жить везде, но ты должна знать, что дети
всегда будут жить со мною рядом». Я понимаю, что ты
очень любишь меня и допускал даже раздеваться в дру-
гих странах и на пляже. Не говоря о том, что при тебе
никогда во дворце у себя не надевала паранджу, а только
покрывала волос тонкой косынкой от постороннего глаза
своих подчинённых. У нас не было чернокожих евнухов,
которые могли бы засмотреться на меня, но были женщи-
ны старшего возраста из бедных семей, которые могли
бы случайно разболтать, что делается у нас во дворце, по
неосторожности. Я поддерживаю здесь по возможности
все законы ислама, и не повторяй больше такие слова, и
не угрожай. Я так же люблю тебя, как и прежде, и рожу
тебе детей, сколько будет возможно, потому что я вижу
счастье в них.
Аббас ещё ближе подошёл, поцеловал меня в лобик,
как он целует своих дочерей, и сказал: «Забудем».
Встретившись с Марией и Александром, мы поехали
прямо домой. Всё было сделано в модерновом стиле, с
новейшей бытовой техникой. Фойе, большая гостиная,
семейная комната уже с установленным плоским телеви-
зором на стенке. Большая столовая, большая кухня, и на
втором этаже меня удивило количество спален – около
десяти, и мастер-спальня, огромная для нас... спортив-
ный зал поверх гаража, который был на четыре машины.
Всё то, что необходимо, было из техники, но было пусто,
не было мебели. Понравилось, конечно.
– А где вы остановились? – спросил Александр.
– Constantinou Bros Asimina Suites Hotel: лучший пя-
тизвёздочный отель на Кипре! И отсюда недалеко, – от-
ветил Аббас.
– Тогда сейчас же надо позвонить, мне нужен боль-
шой номер, а в худшем случае – две двухкомнатные, –
Александр позвонил, и мы поехали туда. Устроились в
большом номере, пообедали вместе, и они согласились
помочь нам обставить дом, ведь они знали, где можно всё
достать. Мы оставили детей, переодевшись, так как было
жарко, я набросила на себя косыночку, чтобы не смущать
ни Алсу, ни нянечку, а когда сели в машину, отпустила на
плечи.
Когда у тебя есть возможность, то купишь всё за один
день, правда, не всё было в наличии, завозилось несколь-
ко дней. Это было хлопотно, но приятно. Остальное за-
казали через интернет в отеле. Целая неделя в хлопотах,
а когда мы переехали полностью сюда, то заметили, что
этого нам достаточно. Не нужны дворцы, не нужна даже
школа-колледж, которую он имеет, мы здесь полностью
отдались своим детям. Отдались своей любви. Правда,
здесь не было восточной бани, но была сауна, парилка,
большая ванна-джакузи в нашей ванной комнате, не го-
воря о том, что каждая комната имела свою ванную с
туалетной. У нянечки была своя комната, и она, уже не
стесняясь нас, надела косынку, снимая паранджу. Алек-
сандр и Мария, когда Аббас полностью расплатился,
уехали в Москву, оставили адрес и московский домаш-
ний телефон.
– Всегда рады видеть вас у нас в России, – они так ска-
зали – наверно, поняли, что мы не из Казани.
Бассейн, собственный пляж, сад вокруг дома, всё уто-
пало в зелени, виноградная лоза обвивала беседку, много
гранатовых и мандариновых деревьев. На рынке Аббас
купил двух огромных годовалых кавказских овчарок. На-
нял работников по дому и охранников. Ему было легко
общаться на Кипре, все языки он знал, и я тоже – лишь
разговорную речь. Не знаю, как у него, но у меня стала
проскальзывать мысль: может, остаться здесь жить?
Как-то вечером, когда я была в ванной комнате, при-
няла душ и хотела немного полежать в джакузи, постучал
Аббас:
– Можно зайти?
Уже несколько лет мы живём вместе, и он никогда не
позволял себе войти в ванную комнату, когда я была там.
– Входи, – ответила я. Страсти у нас накалялись, он
помог мне выйти из джакузи и провёл до душевой, вошёл
тоже... слияние тел, мыльные пузыри, вода, движение его
рук... совсем я забылась, что беременна. Потом он укрыл
меня полотенцем, и наша любовь продолжалась уже в по-
стели.
– Сколько тебе осталось?
– У меня семь месяцев, – ответила я. Но сразу же по-
чувствовала боль внизу живота и поясницы, поняла, что
скоро рожаю. «Может, вода была немного горячей, или
наша активная сегодняшняя половая связь...» – подумала
я и сказала:
– Вызывай скорую помощь, буду рожать через час-два
ночью.
Скорая была через пять минут, меня забрали в родиль-
ное отделение центральной больницы на Кипре, и через
несколько часов я родила мальчика, правда, семимесяч-
ного, небольшого веса, но длинненького – в 52 санти-
метра. Роды прошли благополучно, единственное – нам
только показали его, а потом увезли в блок реанимации.
– Назовём его Фарис, что означает рыцарь, именем мо-
его отца? – попросил меня Аббас.
– Как ты хочешь, мне нравится имя Фарис, пускай он
будет храбрый рыцарь, – сказала я.
Пока я лежала в больнице шесть дней, за детьми при-
сматривал Аббас, он так сблизился с детьми, что ухажи-
вал за ними лучше, чем нянечка. Когда случайно наш
Александр клал в памперсы, он так быстро их менял,
всегда подмывая, – я была удивлена, когда это увиде-
ла после возвращения домой. Детская была полностью
оборудована, меня выписали, а ребёнка оставили, пока
не наберёт вес, только на следующий день нам отдали
ребёнка, когда узнали, что я тоже врач, и мы подписали
соответствующие бумаги. Если Александру Аббас особо
не уделял внимания, когда он был маленьким – грудным
ребёнком, здесь же наоборот: вместе купали всех детей, и
маленького особенно он любил сам купать. Фарис очень
быстро набирал вес, грудное молоко давало о себе знать.
Активное участие отца в жизни детей меня радовало. Мы
здесь остались только до первого сентября... провели не-
забываемые дни в семейной жизни. Алсу надо было в
колледж. Нашу нянечку оставили здесь ухаживать за до-
мом, сказали: «Сейчас часто будем прилетать сюда». Она
не могла нарадоваться такой щедрости хозяина. Мы же
уже с четырьмя детьми летим обратно в Александрию.
Тёплый приём со стороны матери – опять драгоценные
подарки. Её слова долго звучали у меня над ухом: «Спа-
сибо, что назвала Фарис!» Видно, она очень любила отца
Аббаса.
Женщина – дающая продолжение жизни на земле –
будь достойна называться женщиной!
Что такое любовь к себе?
Когда просто желаешь жить,
Когда сердце – душа поёт...
Не поэт, но хочется писать...
Шёпот губ любви поймёшь,
Говорящих о тебе в любви...
Не заметишь, что восход...
Околдована чарами ночи.
Любовь впитываешь враз,
Невозможное обременить...
Одним мгновеньем на ощупь.
Оказываешься пленницей.
Не по своей волe, в любви
Наставлен капкан страсти.
6. Таинственность
я ещё нахожу в тебе
Таинственность я ещё нахожу в тебе...
И не смотрю на то, что старею летами,
Твой светлый разум до сих пор храню...
И мне приятна привязанность годами...
И чей характер установился раньше?
Нам не понять... время быстротечно,
Кто пишет – увядать он может на лицо,
Но никогда он не потухнет душою.
Я часто читала послания Аббаса в стихах, прозе, ко-
торые он писал для меня, даже когда днём он был
занят. Я стала переводить его роман с арабского на рус-
ский, увлеклась. Дети росли, мы же становились старше,
за последние три года я родила ещё троих детей – дево-
чек, с разницей почти по полтора года между ними. Имена
арабские дал сам Аббас, я не возражала. Первая – Азиль
(нежность) вторая – Амина (достойная доверия, имя ма-
тери Пророка), третья – Аттика (девственница, чистая), –
«совсем как твоё имя», – сказал он мне. Мы выезжали
четыре раза в году отдыхать на Кипр. В основном я была
занята с детьми и проводила полноценную ночь с Абба-
сом. Года бежали так быстро, что я стала замечать у себя
вялость кожи, видно, старею, уже не была такая грудь,
как прежде, ведь всех детей, а у меня их было уже пяте-
ро, я вскармливала до года грудным молоком, не отдавала
кормилице, как это было принято здесь у богатых людей.
Пока вскармливала, не беременела, как только прекра-
щала, сразу в этот же месяц оставалась. Но не только я
замечала изменение во мне. Наверно, замечал это и Аб-
бас. Он меня любил, и детей, и ничего, ни разу, даже не
намекал мне об этом. В Москву и в Россию мы уже не
поехали, и куда поедешь, когда я обросла детьми. Но мне
было в удовольствие ухаживать за ними, следить за их
воспитанием и образованием. Колледж при гареме мы не
закрыли, хотя хотели раньше закрыть, потому что дети
стали там учиться. Сыновей обслуживающий персонал
вывозил в платный колледж. Аббас уделял все свободные
минуты детям, в основном сыновьям. Учил просто быть
мужчиной, занимался с ними борьбой и разными видами
спорта, а затем вызвал профессионала.
Девочек, помимо всех языков, ещё обучали француз-
скому. Учились играть на фортепиано, не знаю, при-
годится им или нет, тем более что они хорошо знали
арабский, английский, русский, греческий и терский. Но
Аббас всегда говорил: пускай дети будут заняты, чтобы
не лезли в голову дурные мысли.
В последнее время Аббас часто обращал внимание на
девушек из гарема-колледжа, где учились Алсу и дочь
Абдуллы, последний год. Один раз он мне сказал:
– Как они выросли! Когда видишь дома Алсу каждый
день, не замечаешь, что она стала девушкой, а надо бы её
скоро отдать замуж, чтобы не перезрела. Она стала очень
похожа на Надежду, просто красавица!
– Зачем спешить, пускай учится в университете,
пошли её в Англию, – ответила я.
– Нет, она не будет учиться, она достаточно получила
у нас в колледже образования, лучше я её выдам замуж.
Хотя я знаю наш закон – в достоверном хадисе говорит-
ся: «Нельзя жениться на женщине, которая уже побывала
замужем, не посовещавшись с ней, и нельзя жениться на
девушке, которая ещё не была замужем, не спросив её со-
гласия».
Я спросила, как же мы узнаем, желает ли она выйти
замуж? Как она может выразить своё согласие? Она же
будет стесняться нас.
Он ответил:
– Молчанием. Также Коран запрещает жениться на
матерях и бабушках, дочерях и внучках. Мужчина также
не может жениться на матери, дочери или сестре своей
жены, а женитьба на дочери жены становится невозмож-
ной после того, как супруги имели близость. И ты знаешь,
что у меня даже есть дочь от Надежды, и выкинь дурную
мысль из головы, я никогда не позволю себе даже посмо-
треть в её сторону плохим глазом. Хотя, живя в Казани,
я слышал много историй, когда родные отцы насилуют
своих дочерей, и не только в Казани, а это частые случаи
сейчас, неужели нет для этого женщин? – нервно добавил
он. – Мусульманину также запрещается жениться на пре-
любодейке, пока она не покается, или на не мусульманке
(за исключением целомудренных женщин, исповедующих
иудаизм или христианство). Вот почему я женился на тебе.
Ты моя самая верная, любимая жена. У нас много общего,
что нас объединяет, а самое главное – у меня семеро детей,
к которым я остаюсь неравнодушным, хотя они растут с
такой скоростью, за ними не угонишься. В Коране неодно-
кратно указывается на то, что женщина не выходит замуж
самостоятельно, а её выдают замуж, – он всё говорил мне,
но я-то понимала, что он мужчина в полном соку и что, на-
верно, не миновать того, что он опять женится.
Обидно, правда, но вспоминая опять нашу глубинку
России, откуда я была родом, понимала, что даже про-
житые с ним года – больше десяти лет – это уже много. Я
люблю его и дорожу им. Он любит, и даже если и женится
ещё раз, я должна смириться. Правда, не знаю, смогу ли
я перенести такое. Давно не видела дочь Абдуллы, при-
гласила её с Алсу специально помыться в нашей восточ-
ной бане, сделали им массаж, убрали ненужные волосы,
особенно подправили брови, макияж. Посмотреть хоте-
лось быстро на них, женским глазом, правду ли говорил
Аббас? «Алсу пора выйти замуж». Когда их привели в
порядок, я вошла. Аббас был прав, он посмотрел на Алсу
своим мужским глазом. Копия красавица Надежда и, на-
верно, она уже созрела. А дочь Абдуллы даже перезрела,
её груди, фигура и нос говорили о том, что не мешало бы
здесь поработать хирургу, хотя я знаю и читала, что Евро-
па любит пышную грудь, но здесь Восток. Вечером я ска-
зала своё мнение Аббасу. Он же, в свою очередь, ответил:
– Не будем спешить, надо найти достойную кандида-
туру. Это всё же моя дочь.
А когда вечером ещё увидел её макияж, кивнул мне
головой.
7. Восторг Любви – как яркая заря
Восторг Любви – как яркая заря.
Послушать только можно звуки,
Как те напевы из души твоей,
Когда пылают от Любви сердца,
Когда ещё пламенем горит душа,
Ты любишь, ждёшь Любви ответа,
И медленно проходит наше лето,
А осенью собираешь плоды Любви,
Которые по вкусу и солодки.
– Опять беременна ли ты?
Мёд осенний, собранный с цветка
Хризантем, светлый, как весенний,
Напитком этим напоишь любовь,
Раскиснет от радости, от счастья,
Опять же будет он отцом,
Прислушался: бьётся
маленькое сердечко.
И тут ты можешь срывать плод.
B счастье – страсти той Любви,
О которой мечтала ты летом!
Рождения дитя продлило счастье.
Восторг Любви, как яркая заря, с новой силой на-
хлынул на нас летом, когда мы отдыхали на Кипре.
Он от меня не отходил, постоянно затягивая в спальню,
и только в конце лета я поняла, что опять беременна. Он
очень обрадовался, и когда мы прилетели обратно в Алек-
сандрию, оказалось, что у нас будет ещё сын. Он был так
горд этим событием, что даже не заметил, что его мать
уже несколько дней к нам не заходит, я же сразу это за-
метила, решила к ней пойти навестить. Выяснилось, что
она заболела и лежала в постели, врачи сказали, что оста-
лись считаные дни. Она не говорила, но, увидев меня, об-
радовалась, всё время показывая пальцем на сейф. Я не
поняла её, позвонила Аббасу, которому уже имела право
звонить в любое время суток. Он пришёл, и когда увидел,
что она показывает на сейф, понял, что там что-то лежит.
Она понимала – слышала, но не могла сказать. Он спро-
сил её:
– Ты хочешь, чтобы мы открыли сейф? – она кивнула
головой. Аббас подошёл к сейфу, видно, он знал код, и
когда открыл, увидел много денег, шкатулку и бумагу. В
этой бумаге, заверенное нотариусом, было её последнее
распоряжение и завещание. Много чего она завещала,
но самое главное – она просила, чтобы Аббас никогда
больше не женился: «...потому что у тебя жена, достой-
ная быть единственной, и она увеличила твой род, также
оставила меня быть после неё главной в гареме, следить
за поступающей в колледж молодёжью – девочками».
Шкатулку с драгоценностями она завещала тоже мне, с
дальнейшим моим перераспределением. А когда узнала,
что я жду ещё ребёнка, улыбнулась, закрыв облегчённо
глаза, и умерла. Аббас похоронил её с почестями.
После её смерти я стала заниматься ведением дел в
гареме: полностью была убрана паранджа, остались хид-
жабы (косыночки), а в гареме можно было обходиться и
без них. У меня была своя электронная почта, куда по-
ступали просьбы взять по какой-то причине девочку в
гарем-колледж. Но кроме этого очень много поступало
писем от женщин – беженцев из бывшего Союза, которые
просили о помощи, когда они находились в сексуальном
рабстве, и я попросила Аббаса, так как дворец матери
был немного далеко от наших, сделать там центр по за-
щите прав женщин, и я сама возглавила этот центр, пока
на свои деньги и деньги, что мне завещала его мать. Аб-
бас согласился, даже помог. Но туда приходили и письма
от всех женщин со всего мира, ищущих защиты от раб-
ства и сексуального насилия в семье; многие факты мы
выявляли и печатали о них в газетах. А потом я открыла
журнал, так и назвала: «Сексуальное насилие и рабство».
На Аббаса пошли сначала угрозы со стороны населения,
особенно мужчин, а потом, наоборот, зачисления на наш
счёт – большие средства, ведь даже Коран запрещает на
стороне иметь женщину.
Вскоре я родила мальчика и назвала Владимиром, по
разрешению Аббаса, именем своего отца, который тоже
скончался недавно. Я постоянно помогала им, и не только
им, до сих пор я отправляла деньги родителям Надежды,
которые уже знали, что она умерла. Мы продолжали жить
вместе, Аббас был постоянно у меня в спальне. Наверно,
когда ты любишь, не замечаешь изменения любимой, и
даже появления морщин, видно, белая кожа старится бы-
стрее, или же тёмные питаются не так, употребляя боль-
ше фруктов авокадо, киви и разных тропических фрук-
тов, к чему я не приучена. И, видно, любовь не исчерпала
себя, я просто себя накручивала.
В этот же год, закончив летом колледж, Аббас отдал
дочь Абдулле, его другу, с хорошим приданым, и Абдулла
сразу же её выдаёт замуж. Получение престижного об-
разования у нас в колледже давало возможность успешно
выдать девушку замуж. На её свадьбе дочь Алсу встрети-
лась глазами с порядочным человеком, и, видно, сразу он
приглянулся. И когда он пришёл сватать, её тоже выдали
замуж за него, обеспечили состоянием на всю жизнь.
Вот видите, как глубоко вошли мои корни в совсем не-
знакомой для меня стране, и я живу здесь очень много
лет, не стёрлась память о России и русская речь, всегда
ностальгически смотрю телевизор с русскими програм-
мами, но когда разговариваю на арабском, замечаю, что
разговариваю так свободно, как будто на русском. Ведь
хорошо человеку, когда рядом любовь, а если эта любовь
размножилась на детей, значит, ты живёшь там свободно
и счастливо.
Однажды я сказала Аббасу:
– Ты обещал показать нашим детям мою родину.
– Ты права, как только ребёнку станет больше шести
месяцев, а впрочем, наверно, поедем на следующее лето
в Москву, я обещания напрасно не разбрасываю.
Я посмотрела на него: и он тоже сдал, мой любимый,
облысел почти полностью, если бы не бородка и усы, не-
чего бы было вспоминать, и я улыбнулась, потому что
есть что помнить. Наша жизнь проходила в любви и в
согласии. Я ему никогда не перечила, соблюдала всё, что
касается Корана, в пределах возможного, и если мы ого-
ляли тела у себя на Кипре до купальников у моря и бас-
сейна, видели только работники и нянечка, которая так и
осталась на всю жизнь там. У неё не было семьи, и она
получала достаточно за свой труд, а всё остальное было
бесплатным – и жильё, и питание. Она готовила и кор-
мила охранников нашего кипрского дома. В таких ожи-
даниях лета меня часто замечал Аббас, но он никогда не
входил глубоко в мои мысли, всегда давал возможность
самой высказаться, особенно после любви ночной. Мы
беседовали, рассказывали, что было днём, потому что
утром на нашей постели шумели наши дети, несмотря
на то, что они уже выросли, но наша спальня была для
них как крепость нашей прекрасной семейной жизни, где
штиль существовал в наших отношениях и любовь.
Майский мёд и крепкие объятия –
всё на молодость можно свалить,
но тому, кто любит, возраст – не препятствие.
Любовь в страсти с годами прибавляется.
В молодости на губах пока помадой
майский мёд обмазанный.
А с возрастом заcахарился,
и можно им подкармливать пчёл, любя...
А дальше прошлогодний мёд – как старость:
он крепок, ложкой порой не выковырнешь.
Ттак и в любви застой прекрасный,
не оторвёшь мужского глаза в любви страстной.
Только сильный человек способен обойти ссоры,
чтобы сохранить семью.
8. Таинственность
я ещё нахожу в тебе
Таинственность я ещё нахожу в тебе...
И не смотрю на то, что старею летами,
Твой светлый разум до сих пор храню...
И мне приятна привязанность годами...
И чей характер установился раньше?
Нам не понять... время быстротечно,
Кто пишет – увядать он может на лицо,
Но никогда он не потухнет душою.
–Таинственность я ещё нахожу в тебе, – так я
слышала в последнее время от Аббаса. – Про-
нести любовь через всю жизнь не каждому дано.
Но я-то понимала, что именно в этом возрасте мужчи-
на, как сейчас Аббас, нуждается в сближении с молодой
женщиной, как свежий воздух, как глоток воды, получать
адреналин свежести, который он отдавал ночью мне же.
Я по-прежнему не могла и даже не хотела учитывать
его свободное время, но, я же женщина, порой чувство-
вала посторонний женский запах от него или же аромат
парфюмерии не из нашего гарема. Я ревновала: может,
когда цветок вянет, он больше сохраняет себя. Бьётся изо
всех сил, наклонившись головкой к земле, молясь. Так
и я, имея центр по защите прав женщин, не имела пра-
ва даже спросить: «Откуда у тебя парфюмерия чужая на
твоей одежде?» Правда, он постоянно находился ночью в
моей спальне, может, лишь из-за того, что по утрам там
собирался рой детей, и этой встречей он очень дорожил.
Он до сих пор был самым замечательным отцом. Но когда
он заходит ко мне ночью и начинается любовь, я полно-
стью отбрасывала дурные мысли под его страстными по-
целуями, чувствуя его любовь ко мне и как он привязан.
Зима пробежала быстро, я приняла на работу жен-
щину, одну из бывших учениц нашего гарема, которая
находилась постоянно во дворце матери Аббаса и при-
нимала там уже беженцев и женщин, у которых были
сексуальные домогательства в семье или в рабстве. Она
полностью справлялась с делами, я же только писала
статьи для нашего журнала, приводя некоторые громкие
примеры сексуальных домогательств. И также тихо про-
должала свой маленький роман, который скоро придёт к
завершению. Как только закончилась школа и учебный
год у детей, мы все вместе полетели на Кипр, немного от-
дохнуть у себя дома. Также у нас были уже билеты в Мо-
скву, маленьких детей мы оставили с няней: «Они устанут
и не поймут пока, возьмём их в следующий раз», – так ска-
зал мне Аббас. Я тщательно подготавливалась к поездке,
даже покрасила волосы хной, потому что уже была видна
седина на висках. Сами волосы мне завили и оставили
распущенные, сказали, что сейчас в Москве такая мода.
Сделали френч маникюр, почистили лицо, навели мара-
фет; я, как всегда, в шикарном платье – одета с иголоч-
ки, до сих пор этим занимается Абасс. И дети прекрасно
выглядят, на фоне нас блестел и Аббас. Нас встречали в
Москве Мария и Александр!
– А вы совсем не изменились, Святослава, такая же ин-
тересная женщина, как и много лет назад, – сказал Алек-
сандр. Аббас посмотрел на меня и только заметил, что я
покрасила волосы. «Да, – сказал он, – ей очень подошёл
этот цвет волос». Я же желала это услышать раньше, но
этого не произошло. Он как будто ничего не замечал –
моих перемен.
Нас повезли в Гостиницу «Хилтон» в Москве на Ле-
нинградской, потому что гостиниц много, но эту гости-
ницу, под названием «Хилтон», мы знали, были знакомы
по многим нашим служебным командировкам по Европе
и Америке. У нас были забронированы два люкса поч-
ти на самом последнем этаже. Из окон можно было на-
блюдать всю панораму города. Также был забронирован
рядом однокомнатный номер, где уже один день находи-
лись мои родители. Встреча произошла очень тёплая, и
надо отдать должное нашим знакомым, которые встреча-
ли их несколько лет назад в Москве, помогли купить им
двухкомнатную квартиру на высланные нами деньги, а
сейчас подселили в гостиницу, чтобы быть рядом. Ока-
зывается, Аббас сделал мне сюрприз, чтобы встретить-
ся здесь же с родителями. Александр оказался хорошим
гидом для нас, сопровождал по Москве, и они даже уде-
лили нам время – поехали в Ленинград, мне хотелось
показать детям Эрмитаж.
Сколько впечатлений! – особенно у Аббаса, который
так и хлопал глазами, видя красивых наших русских жен-
щин, которые могут быть и голодными, но всегда выгля-
дят нарядно, выложат последние деньги за сумочку или
же обувь. Были и в Оперном театре, конечно, всё обнов-
лённое, не такое, как было много лет назад. Я заметила:
отношения у Александра и Марии неважные, – и она
мне по секрету рассказала, что он стал подгуливать. Я её
успокоила, назвала этот возраст у мужчин самым труд-
ным, можно о них так сказать: «как утопающий хватается
за соломинку».
– Они слабеют, и им нужен всплеск эмоций и адрена-
лин, – сказала я ей.
– А как у тебя, он женился ещё? – спросила она.
– Нет, он обещал, что я буду у него единственная жена,
и просил, чтобы я рожала и рожала ему детей, и каждый
ребёнок для него адреналин! – ответила я ей. Но сама
вспомнила, как блестят у него глаза и как он зажигается,
когда видит красивую русскую женщину.
И если бы мы жили здесь, в Москве, то, наверно, он
давно бы загулял, но последние ароматы, запахи с одеж-
ды не покидали меня, и я еле справлялась с собой, чтобы
один раз не высказать ему это.
От утомительных экскурсий дети устали, мы прервали
наш тур по России и пригласили Марию и Александра к
нам на Кипр. Там они познакомились со всеми нашими
детьми. Мария сказала:
– Хотя бы ты знаешь, для чего живёшь, а у меня так и
не было детей, первый я сделала аборт – так, видно, нака-
зал меня Бог, и я не забеременела больше никогда, и если
Александр от меня уйдёт, всё к этому ведёт, я останусь
одна на всём свете.
– Ты не одна, всегда мы рядом и рады видеть тебя здесь
у нас. Ты же помнишь, сколько у нас спален.
И правда, как будто бы мы вычеркнули все года, ко-
торые не виделись, и так хорошо провели время у нас в
доме, что даже в Александрию не хотелось улетать. Мы
открылись полностью, кто Аббас, и пригласили их зимой
к нам в Александрию.
9. Жизнь бежала, мы старели вместе
А может, я сама накручиваю себя, может, этот за-
пах – аромат женщин и духов – случайны? Он по-
стоянно заботится обо мне. Его желание, чтобы я рожала
ему детей, было и мне в радость. Он до сих пор выби-
рал мне самый дорогой наряд, в котором желал меня ви-
деть, даже иногда становилось непривычно, чтобы здесь
кто-то был так одет. Ну так что же из этого, если сразу
не заметил, что я покрасила волосы? Он меня и такую
любил. По приезде всегда у меня были такие мысли. Но
жизнь продолжалась, и всё было хорошо в нашей боль-
шой семье. Не чувствую разницу в отношениях, значит,
уже хорошо, значит, наша семейная река, бегущая строка
жизни, не поменяла своё русло.
Зимой к нам приезжали Александр и Мария. Они поч-
ти уже разведены. Я сказала, что если Мария захочет
успокоиться на старость, может переехать к нам во Дво-
рец матери, где я создала «Центр помощи женщинам»,
будет, соответственно, получать хорошую зарплату, так
как многие беженцы из бывшего Союза знали лишь рус-
ский или же ещё родной им язык. И мне нужна была такая
женщина, как она. Ведь многие не понимали арабский,
не говоря об английском. Мне нужна была женщина, что-
бы заниматься с беженцами и с женщинами, потерпев-
шими неудачу в своей жизни, а их особенно много здесь
из России и разных бывших республик. Они приехали
обрести счастье, а очутились в сексуальном рабстве, ча-
сто подпольном, в отдалённых деревнях, потому что это
противозаконно.
Она согласилась, даже не уехала вместе с Алексан-
дром, сказала: «Он уже живёт у другой». Она была «биз-
нес-леди». Совсем по-другому повела дело, теперь мы
помогали не только выбраться оттуда, а и возвратиться
на Родину. Их здесь обучали танцу живота, и, переехав,
они открывали школы танца уже у себя на Родине. Ведь
здесь была у них пройдена большая подготовка, затем
практика, так как мы при этом дворце, и многие хотели
научиться чему-нибудь: вязать, рисовать, шить нарядную
одежду. Они были рады находиться здесь, быть ближе со
своими, разговаривать на родном языке и получать одно-
разовое питание бесплатно, а некоторых до вылета в пол-
ном смысле слова содержали здесь. Они спали на втором
этаже в спальнях, там же находилась спальня Марии, хо-
рошо, что её спальня была постоянно на замке. Не все
были благодарны до конца, многие, уезжая, укладывали
домашнюю утварь нашего дворца себе в сумки. Не про-
верять же каждого, даже увозили уже бывшие в употре-
блении постельные принадлежности, полотенца, банные
халаты, вообще всё то, что помещалось в больших сум-
ках бывших челночниц.
Аббасу я полностью перевела его роман, он начал пи-
сать трилогию, уже заканчивал третий том, но мне не да-
вал читать, зато всегда заглядывал в мои записи. Но не
только в мой роман, а даже в мою переписку по почте.
Наверно, когда мужчина чувствует, что он слабеет в
сексуальном смысле, начинается ревность к своей лю-
бимой женщине. Хотя я не давала ему повода. Насчёт
цвета волос – он меня попросил перекрасить в свой цвет,
сказав: «Не хотел тебя в Москве расстраивать, мне ты
нравишься та естественная Святослава, которую я встре-
тил впервые».
– Но всё же ты с первого раза выбрал и женился на
Надежде?
– Надежда была для вдохновения, я бы не смог с ней
до конца моей жизни прожить (она была пустышка), так
душа в душу прожить, всю жизнь и менял бы жён, как
перчатки, ты же для меня навсегда будешь единственной,
неповторимой любовью, женой и матерью моих детей.
Я посмотрела на него и не смогла больше сдерживать
ревность, зарождающуюся в моём сердце.
– Так почему ты пропах французскими духами из фла-
кона «Сhannel № 5», которых нет в нашем гареме? – ска-
зала я ему по-английски. Он посмотрел на меня удивлён-
но, подошёл, поцеловал в лобик.
– А ты и правда ревнуешь, а знаешь, мне нравится твоя
ревность, значит, до сих пор любишь, но я тебе скажу, что
до того как мы вылетели на Кипр, я лечил свои зубы у
стоматолога, и там была медицинская сестра, женщина, и
ты права, когда она наклонялась, чтобы ассистировать, у
неё была такая большая грудь, чуть-чуть не притрагива-
лась она к моему телу, и от неё я ощутил тонкий аромат,
мне нравился он, и сегодня же я их куплю тебе.
Он вышел, а я осталась в своих мыслях: неужели я
ошиблась? Но наверное, нет, женщины чувствительны,
когда мужчина идёт на сторону. Вечером он принёс мне
флакон «Сhannel № 5», сам же его и немного намазал мне
на руки и за ухом, на грудь... Я растаяла. Этот вечер и
ночь были прекрасны, нас обоих возбуждал аромат духов,
и мы поняли, что надо меняться, убрать привычную ат-
мосферу в доме, и наутро я дала распоряжение поменять
полностью всю мебель в спальне, гардины, также немно-
го в гостиной, чтобы струя свежего воздуха вошла в наш
дворец с новой силой. Но этого было нам, видно, мало,
мы решили продолжить, поехать на Кипр, на неделю рас-
слабиться, оставляя всех детей на нянечку и гувернантку.
Мы просто поняли, что должны иногда вырываться одни,
там я заново перекрасила и выпрямила свои волосы, ко-
торые он так любил. Когда мы возвратились, всё продол-
жалось привычной чередой, без разных недопониманий.
Жизнь бежала, мы старели вместе, уже выдали за-
муж Гульнару, дочь Надежды и Аббаса, за порядочного
человека, который через полгода забрал её жить в Аме-
рике. Я часто думала о своих детях, после того как она
согласилась выйти замуж, зная, что они уезжают: «Вот и
рассыпаются мои дети по всему миру...» Вспомнив, что
сам Аббас учился в Англии и два года в Казани, так что
участь сыновей уже предначертана, но как же дочери?
Ведь у меня было уже десять детей, и последние всё до-
чери. Семейную идиллию здесь никто не мог нарушить
и разрушить. Аббас сам даже не ожидал, что я смогла бы
ему родить столько детей, это заметила сразу его мать,
посмотрев на мои широкие бёдра, хотя талия была очень
узкая. Она оставалась и сейчас такой же, я быстро возвра-
щалась в свой вес после рождения каждого ребёнка. По-
следняя дочь отказалась от грудного молока, и моя грудь
восстановилась, стала упругой, как в молодости. Жен-
щина Востока! – особенно прожившая в достатке – уха-
живает всю жизнь за собой, и это делает её грациозной
и величественно красивой до конца её жизни, поэтому,
наверно, был в древности закон закрывать своё лицо от
постороннего глаза, чтобы не соблазнять своей красотой
мужчин и не затмевать женщин, которые отличались по
внешности в худшую строну, с недостатками. Но все они
женщины, матери и жёны. И один у них властелин – это
муж, но я, прожив всю жизнь с ним, не думала так: он
не властелин, а муж, любящий свою семью, жену, детей.
Создавая каждый день праздник для меня, когда прихо-
дил ко мне на ночь, даже если не заниматься любовью, а
просто поговорить, чем день он пополнял.
10. Как пусто без тебя...
Как хорошо, когда ты рядом, – так думала я всегда,
хотя он был восточный мужчина, все свои силы он
отдавал лишь мне, может, он нагулялся в молодости, мо-
жет, был очень хитёр, что ни разу не дал заподозрить, что
имеет кого-то на стороне. Его зажигательные ночи долго
преследовали меня днём. Он это замечал и даже один раз
сказал, что я очень сексуальная. Я не знала, как это отно-
сится ко мне. Я никогда этого не чувствовала, ведь он был
мой первый мужчина, и не с кем мне было сравнивать.
Конечно, никакого не было отказа с моей стороны, и как
же я могла отказать, когда он вначале разжигал страсть, от
которой я пылала. Никогда не заканчивал один раз, ино-
гда наши сближения в ночь проливались многократно. Я
понимала, что просто мы с ним подходим друг другу в
сексуальном плане, и знаю как врач: можно долго искать
пару и не найти, чтобы так подошли бы друг к другу.
Старшие дети учились в Англии в аспирантуре, млад-
шие ещё резвились у нас в спальне по утрам, хотя были
достаточно большими. Получая от них адреналин, видно,
Аббас всё же испытывал недостаток адреналина и ино-
гда вылетал в свой собственный аэропорт прыгать с па-
рашютом. Но один прыжок был неудачным, не открылся
парашют, и он камнем упал на землю и умер. Когда мне
сообщили, я подумала, что опять с кем-нибудь летел из
женщин. Немного опечалилась. Но затем выяснилось,
что он был с другом, у которого парашют открылся, и
он летел так быстро, что тот даже не успел подхватить,
и даже подумать, что может не открыться его парашют.
Это было сделано специально или нет, я не знаю, неуже-
ли старший сын хотел получить всё состояние и быть во
главе, я всегда отбрасывала такую мысль. После похорон
я единственная знала, как открывается сейф. Я позвала
всех детей, даже вызвала Алсу, дочь Надежды, вызвала
нашей семьи адвоката и при всех открыла сейф. Там ле-
жало завещание.
Прежде чем достала завещание из сейфа, адвокат за-
читал из своей папки завещание, где было сказано, что
всё состояние он завещает мне, любимой жене Святос-
лаве. Много чего он написал заранее, но почему всё мне?
Когда мы проверили, что завещание точно и нет измене-
ний, адвокат ушёл, а я осталась со своими детьми в гости-
ной. Все ждали моего решающего слова, которое давало
одному из сыновей, наверно, старшему, право занять его
место. Я встала, положила завещание в сейф. Его место
никто не займёт, так подумала я. Для меня большое горе
потерять любимого человека, мужа. Я тихо сказала:
– Мы с ним прожили почти тридцать лет душа в душу,
его пожелание оставить всё мне я принимаю, и пока я
жива и не вырастут наши младшие дети до совершенно-
летия, полностью буду решать и продолжать дела Абба-
са, я принимаю.
Старшие сыновья переглянулись и ничего не сказали.
Я посмотрела в их сторону и сказала:
– Не надейтесь здесь получить причал в его гареме и
дворцах, вы достаточно получили образования, откры-
вайте себе дело, а материально я вам помогу.
Может, я сказала сгоряча, очень была расстроена его
нелепой смертью. Но через несколько дней я созвала их
опять и раздала копию завещания, каждому уже от себя.
Я полностью разгромила все планы, продала дворцы, за-
крыла школу-гарем для девочек, не окончивших послала
учиться в другой колледж, доплатив за учёбу. Закрыла
журнал свой и «Центр помощи женщинам», попросила
Марию выехать со мной на Кипр, в дом, который по за-
вещанию я оставила себе, и взяла самых маленьких моих
двоих детей. Остальные мои дочери были замужем и уже
проживали в разных уголках планеты. Несмотря на то,
что у меня было много детей, каждому досталось боль-
шое состояние, и если у них голова есть на плечах, смо-
гут его приумножить, так думала я. Драгоценности тоже
подарила детям, за исключением тех, которые он мне да-
рил, оставила на память, а также младшеньким, для них
всё положив в банковскую ячейку на Кипре. Конечно, я
взяла бы с собой жить моих родителей, но и они давно
умерли, почти в один год с родителями Надежды, кото-
рым я помогала до конца, даже послала на похороны.
Не знаю, обрадовались ли дети распределению, но я
думаю – да, ведь они должны были зависеть от старше-
го сына и его настроения, а как бы он распорядился, мой
первенец? – не знаю. Дети хороши, когда их держишь за
ручку, когда твоё слово весомо для них. Но если честно,
я вырастила хороших детей, и они все меня поняли, каж-
дый раз у нас гостили – то один, то другой сын. Марии
я переписала квартиру моей матери в Москве. Хотя она
и была бизнес-леди, в последнее время её очень обманул
Александр, который забрал с её счёта все средства. И на
старость оставил её незащищённую. За время бесплатно-
го проживания у нас в центре она собрала большие деньги
и купила себе на Кипре студию. Она сказала один раз мне:
– Я очень благодарна тебе, Святослава, и считай меня
матерью, ведь ты достаточно моложе меня.
Мы с ней общались, мне надо было с кем-то делить-
ся. И она часами выслушивала меня, и я даже ей пере-
читывала и переводила синхронно романы Аббаса, ко-
торые отдала в типографию отпечатать Трилогию, это
то, что он мог написать про нас, поместилось только
в трёх книгах, говорила я ей. Читая роман повторно, я
ещё раз подтвердила себе его чистоту, любовь и чест-
ность по отношению ко мне, он описывал эротические
наши ночные увлечения так, что даже я стеснялась его
откровенностей. «Ох да мужчина!» – всегда повторяла
Мария, когда я читала. Мне было с ней интересно об-
щаться. Может, потому, что она была участником моих
воспоминаний. Но название «С тобой мы одно целое» я
дала книгам сама, чтобы случайно не выявили, что он
описывает нас... под псевдонимом «неизвестный писа-
тель». Я также издала несколько сборников стихов, по-
следний том, полностью посвящённый мне, но уже под
его именем.
Здесь, на острове Кипр, мне нужно было привыкнуть
к другой жизни, полностью поменяться, ведь, живя с
ним, я никогда никуда без него не выходила и привыкла
к таким большим заботам, по закону ислама женщина не
должна сама садиться за руль. Но здесь мне пришлось, я
купила самую лучшую машину, ведь мы выезжали уже
сами в магазин и закупали одежду, о которой никогда не
беспокоилась раньше. Но жизнь продолжается, я уже на-
печатала свою книгу под псевдонимом и перешла к сти-
хам, где каждая строка до боли показывает моё одиноче-
ство. «Как пусто без тебя...»
Одинокая осень – одинокая жизнь,
Как верёвка, с годами моими сплелись,
Трудно жизнь коротать, если ты одинок,
И глядеть из окна целый день на восток.
Никуда не уйти мне от прожитых лет,
От печали о счастье, которого нет,
От истоков моих, что согреют в ночи,
Где чистейшей водою слезятся ключи.
Я наброшу на плечи пуховый платок
И на лавочку сяду лицом на восток,
Слышу где-то вдали затихающий звук,
Это время уходит потерь и разлук.
Одинокая осень – одинокая жизнь,
Вы с годами моими верёвкой сплелись,
Только чудится мне, вроде что-то не так,
А вокруг никого, лишь один полумрак...
Тебя давно нет, я чувствую, мой дорогой:
запах остался в подушке, где спал со мной,
и на всей одежде, чувствовала чутьём,
своей кожей, как будто ты где-то рядом.
Ласкаешь по ночам, в доме всё напоминает –
сорочка в клеточку, что носил, лежит со мной
каждый вечер, любимый, и слышу во сне голос,
чувствуя прикосновения к телу, к лицу, к волосам...
Как смириться, что тебя нет, я чувствую везде тебя,
где останавливается мой взор, первая любовь моя,
останешься навсегда – жизнь невыносима без тебя,
воспоминания прошедшие останавливают меня, любя...
You are long gone, I feel you in the room
Your scent stays in the pillow where you slept
With me, throughout your clothes
I feel you on my skin as if you are somewhere near
Caress me at night. Everything reminds me of you
I take the checkered shirt you wore to sleep with me
Every evening. I hear your voice in a dream, feel you
Touching my body, my hair, and my face. My beloved
How can I live without you when I feel you here?
My eyes see your remains, You’re my first love
Always and forever – Life is unbearable without you
Our loving memories will keep me going.
"Святослава- Челночница -Наложница-Гарем - Любовь"
Эротический роман.
Святосава-Челночница -Наложница-Гарем -Любовь
Роман том 2- 1-1
1."Ощутить себя женщиной"
1."Одиночество"
Одиночество не украшает и не радует,
оно на подвиги подталкивает...
Очень трудная жизнь в одиночестве, и её никогда не
поймёшь, ты сама её делаешь одинокой, когда он
попрощался с тобой... Самое страшное – почувствовать
одиночество... Почувствовать себя ненужным обществу...
Почувствовать к себе отношение сожаления... Почув-
ствовать, что ты не любима, а одна видимость... Почув-
ствовать иронию, на которую не можешь ты ответить...
Почувствовать боль за прожитые годы, оставаясь к ста-
рости одинокой...
Одиночество разрывало меня на части, особенно после
того, когда отдала младших дочерей Беллу и Гулю в кол-
ледж. Они учились далеко от нашего дома, и мне прихо-
дилось на целую неделю везти и оставлять там, и только
по воскресным дням разрешали встречаться с ними, и то
на три часа: с двенадцати часов до трёх. Они росли не по
дням, а по часам, очень были похожи на Аббаса, и когда
я смотрела на младшую Беллу (красавица), как две капли
была похожа на отца, а предпоследняя, Гуля (цветок), она
и правда была как цветок, такие сочные краски щёк и губ,
как будто бы навели макияж, она даже уже переросла и
меня в росте. Оба стройные, красивые и очень весёлые.
Они сильно отличались от всех остальных детей, может,
оттого, что были постоянно с нами в последнее время,
как маленькие, не хотелось их оставлять, и мы часто вы-
возили их с собой, даже по Европе.
На Кипре у меня никого не было, кроме Марии, мы
с ней перезванивались почти год и потом только встре-
чались где-нибудь в открытом ресторане на набережной,
выпить кофе или просто побеседовать. Чаще я выезжа-
ла за ней, но когда она купила себе маленькую машину,
могла самостоятельно встретиться со мной. Я была рада,
что она смогла вывести меня из такого состояния, когда
я терзала себя после смерти Аббаса. Мы порой часами
сидели за чашкой кофе, беседуя. Как-то я сказала:
– Мне не нравится, как охранники смотрят на меня
своими чёрными глазами, как угольки, готовые, словно
быки, забодать рогами, особенно когда я плаваю в бас-
сейне.
– Ничего здесь удивительного, ты так хорошо выгля-
дишь, намного моложе своих лет, и каждый мужчина
смотрит на тебя, как добытчик, – сказала Мария. Потом
я добавила:
– Кроме этого, никак не нашла здесь Спа-стилиста и
массажиста. А у меня так напряжены плечи, как будто
бы у меня камни там. Может, от стрессового состояния,
может быть, оттого, что давно не делала массаж. Если бы
ты знала, как мне не хватает восточной бани здесь, на
Кипре, которая была у нас там, когда меня обслуживали
женщины.
– Всё поправимо, – сказала мне Мария. – У нас около
нашего кондоминиума я видела Спа, сейчас узнаю номер
телефона и сразу же сделаю апойтмент (appointmate – на-
значенный визит в Спа, сейчас и в России говорят так,
сокращая...), и поедем туда.
Она была очень шустрая, и через несколько минут
мы уже направлялись к ней в кондоминиум, у неё был
паркинг на две машины внутри высотного здания. Мы
запарковались и спустились на лифте в фойе, а потом
вышли на улицу. Легко перебежали каменную мостовую,
немного прошли и оказались у дверей Спа-отель на Ки-
пре (Le Meridien Limassol Spa And Resort). Я останови-
лась и сказала Марии:
– Это же отель и Спа при нём?
– Да какая нам разница, лишь бы нас обслужили, я сама
давно не стриглась. И заодно покрашу себе волосы, – ска-
зала Мария, беря меня за руки и настойчиво чуть не таща
туда.
Мы вошли, к нам сразу же подошли в холле, Мария
сказала, что у нас апойтмент в Спа, она показала влево
рукой, а по-английский сказала: «Вам туда». Конечно,
подумала, что мы из Европы, посмотрев на нашу внеш-
ность. Когда мы свернули налево и увидели Спа, я успо-
коилась.
– Святослава, не разговаривай по-русски пожалуйста,
давай общаться по-английски или же по-арабски.
На то время Мария прекрасно разговаривала на араб-
ском, ведь столько времени она проработала у меня в
Центре по защите прав женщин, в Александрии. Я только
спросила: «Почему?»
– Здесь много приезжих, работающих в Спа, из быв-
шего Союза, не хочу, чтобы знали, кто мы! Иногда не-
известность покажет, и случайный разговор поможет
разобраться, что нам делать дальше здесь. Я понимаю,
как тебе трудно, пока единственное твоё занятие стихи
и проза, которые отвлекают от такого горя, как потеря
мужа, потеря прекрасного человека и отца твоих детей.
А главное – ты потеряла любовь и веру в жизнь. Ты как
корабль, который пришвартовался в последний раз к
причалу из-за того, что пришёл в негодность.
Мы немного посидели в маленькой комнате, потом за
нами пришли одновременно. Наши кресла стояли рядом.
Я посмотрела на Марию, подумав: «Сдала совсем...» –
и несмотря на такую разницу в годах, мне было с ней
интересно. Они сказали, что массажист сегодня занят
на целый день и завтра у него есть свободное место на
одиннадцать часов утра, и в то же самое время есть ещё
место для Марии. Я забронировала эти два места для
нас. Мне помыли мои длинные волосы, сделали массаж
головы под пушистой пеной, затем, промыв, завернули
в белое банное полотенце и посадили в кресло к мужчи-
не-стилисту. Молодой парень, лет тридцати пяти, нежно
взял мои волосы в руки. Меня как будто облило кипят-
ком. «Неужели так делают все мужчины», – думала я,
в эти минуты вспоминая Аббаса, как он ласкал меня за
мои волосы, накручивая себе на руку и нежно притяги-
вал к себе... и даже расчёсывал их, когда в порыве стра-
сти они становились запутанными. Аббас так игрался с
ними, что его только самые неожиданны прикосновения
заставляли меня краснеть. И сколько раз вызывал сти-
листов к нам в номер, где бы мы ни жили, – это была
женщина. Неужели он замечал, что от прикосновения
мужских рук я вскипаю в страсти?
Так и сейчас: он со мной говорит, а я не смогла выска-
зать ничего. Как вдруг рядом женщина-стилист говорит
ему по-русски:
– Начни, она, наверно, не понимает тебя, делай, как ты
считаешь лучше.
Мой волос – тяжёлый, длинный – он завернул опять в
маленькое мягкое полотенце и стал массировать затылок
и плечи, спинку. Не скажу, что мне не было приятно, за
всю жизнь впервые получила такой массаж мужских рук,
я плыла в неизвестность... Я чувствовала, каждое его дви-
жение вызывало поток ощущений в любви, я просто была
женщина. После того как он окончил небольшой массаж,
повёл меня к сушильной машине. По дороге он сказал:
– Ваши прекрасные волосы очень длинные, они дохо-
дят до колен, и если вы захотите, в следующий раз я их
немного подрежу и покрашу, вам очень подойдёт рыжий
цвет. И ещё завью немного по-модному, вы будете похожа
на кинозвезду.
Я вспомнила, как однажды стилист тоже окрасил мне
волосы в рыжий цвет, правда, употребляя хну, и как не
понравилось Аббасу, он заставил перекраситься и выпря-
мить волос. Только сейчас я поняла, что он меня ревновал
в последнее время. После недолгой сушки волос стилист
расчесал мои волосы, немного подрезал и, подняв наверх
всё, сделал прекрасную причёску. «С такой причёской
только в ресторан в нашем отеле сегодня, концерт, а затем
танцы», – сказал он, подумав, что мы из этого отеля. Я
заплатила за себя и за Марию, вышли, и только в дверях
Мария сказала:
– Брависсимо!!! Он тебе хорошо уложил волос, давай
пойдём на концерт в ресторан и останемся на танцы. Не
будешь же ложиться спать в такой причёске. Ты должна
понять, что жизнь продолжается.
– Но у меня неподходящее платье...
– Твоё любое простое платье, поверь, лучше, чем будут
одеты отдыхающие. Чем проще, тем лучше, не обязатель-
но покупать платье на один вечер за две тысячи баксов,
как это делал тебе Аббас, – я чуть-чуть не расплакалась,
вспомнив, как он мне надевал платье и как небрежно сни-
мал в страсти, когда мы только входили в спальню.
2. Не бойтесь – одиночество иллюзия
Не бойтесь – одиночество иллюзия.
Любовь! Не уголь она – пожар не тлеющий,
Когда в тебе пылает всё вокруг,
Ты дышишь только тем, о чём мечтаешь...
Встретится, увидеться ты хочешь,
Ждёшь каждой встречи с нетерпением,
Чтобы зажечься пламенем объятий.
Тебе не страшен тёмный покров ночи,
И ты бежишь к нему на встречи,
Чтоб только любоваться! Наслаждаться!
Минутами счастья!
Которое тебе даны все безвозмездно!
Мария увидела, что я колеблюсь, и чтобы не услы-
шать «нет», сразу же позвонила и заказала столик
ближе к эстраде, и мне нечего было делать, как только
сдаться. Мы посидели на её балконе. Какая прелесть
– свысока наблюдать море в июне: тёплое море, безоб-
лачное небо, лёгкий морской бриз, доносившийся даже
до нас. Кипр со всех сторон омывается Средиземным
морем, но каждая часть Средиземного моря имеет своё
название, Кипрское (юг), Левантийское (запад) и Кили-
кийское (север) моря. И если я жила на Кипрском побере-
жье (юг) моря, то Мария жила на Левантийском (запад).
Я заметила здесь большее движение кораблей вдали, а
яхты, лодки, парусные лодки – словно чайки, разбросан-
ные по всему побережью. Я засмотрелась и не заметила,
как Мария подала кофе. Наслаждалась, даже подумала,
не купить ли мне здесь кондоминиум и быть поближе к
ней, мне этого хотелось. Не поймите меня неправильно,
я не лесбиянка, а просто хотела находиться рядом – как с
подругой, с которой мне интересно.
Но когда я ей об этом сказала, она ответила:
– Зачем здесь? Купи в Айа-Напа – это самый попу-
лярный курортный город Кипра, который расположен в
восточной части острова. Название же города Айя-Напа
произошло от от Венецианского монастыря Монастырь
Айя-Напа, расположенного на площади Sepheris, явля-
ется самым известным памятником в данной области и
имеет особое очарование. Кроме того, из всех крупных
городов Кипра это популярный курорт с бурной ночной
жизнью, здесь прекрасные трассы и даже ходят автобусы.
И у тебя есть возможность купить там недвижимость.
Она быстро позвонила риэлтору, и мы договорились о
встрече на завтра в два часа, так как на одиннадцать у нас
был массаж.
– Ну и хорошо, ты здесь всегда желанный гость, и мы
как-нибудь поместимся, если захотим допоздна остаться
в ресторане.
Время бежало быстро, и нам нужно было выходить.
Мы спустились вниз и через несколько минут были
уже в резорте отеля (Le Meridien Limassol Spa And Resort).
Нас провели до заказанного столика. Официант то и дело
подходил, предлагая соки и напитки. Мы взяли себе ещё
кофе-мороженое и сели. Представление началось. Я ни-
когда не была на таких курортах, на концертах и пред-
ставлениях. Аббас меня полностью оберегал от внешнего
мира, правда, с ним я посмотрела почти весь мир от Ев-
ропы до Азии, от Америки до Японии. Сначала под при-
крытием паранджи, затем под косыночкой и колпаком
своей любви. В молодости наш Советский Союз не очень
и пускал, особенно молодёжь, в капиталистические стра-
ны. И даже после развала страны всё же бы я не смогла
осилить – купить такую путёвку, и если я всё на свете и
увидела, я должна была благодарить своего Аббаса, кото-
рый по возможности открывал мне глаза с вышины бога-
того мира дорогих гостиниц и ресторанов. Он был моей
первой любовью, хотя и поздней.
Открылся занавес, началось представление, для меня
всё ново, я удивлялась, как они показывают в присутствии
зрителей почти интимную часть тела почти всё представ-
ление. Я стеснялась, смотрела по сторонам, не смотрит
ли кто-нибудь на меня. Меня охватывал тот ужас страсти,
которую я иногда срывала с Аббасом. Может быть, из-за
этого он меня никуда не водил, он читал с лица, когда
полностью удовлетворял меня, и лишь тогда засыпал.
После представления включили эстрадную музыку.
Артисты спрыгивали со сцены, приглашали танцевать, я
не успела опомнится, как ловким движением меня под-
хватил сильный черноволосый мужчина и увёл в середи-
ну танцплощадки ближе к сцене. Был быстрый танец, и
он крутил меня чуть не в своих объятиях. Но после танца
он не остановил своё движение, а продолжал дальше, как
будто знал, что сейчас будет ещё и ещё. Он просто дви-
жением рук полностью облапал моё тело, но поверьте,
мне не хотелось вырываться, бежать на своё место. Он
крутил меня в объятиях почти весь вечер, потом подвёл
к столику и исчез навсегда, больше я его здесь и не виде-
ла, хотя мы с Марией приезжали сюда уже часто. Мария
сказала, что я красиво танцую. Я же добавила, что у меня
был хороший партнёр.
– Останься у меня, и мы можем у бара немного вы-
пить, – сказала Мария.
– Я так давно ничего не пила, хочется обыкновенной
русской водки, – ответила я ей. Мы сели за барную стой-
ку. «Два «шат», потом ещё два «шат» русской водки», – так
командовала она. Мы не успели опомниться, как к нам
подсели двое мужчин среднего возраста и тоже присое-
динились к нам на дармовую, за что потом платила Ма-
рия – после того как они ушли якобы «отлить». Но мне
было приятно их общество, может, во мне опять откры-
лась та страсть, которую мы срывали по ночам с Аббасом
много-много лет подряд... «Если бы сейчас меня здесь
видел Аббас...» – промелькнула у меня мысль. Только
сейчас я поняла, как он мне нужен, не только как муж, но
и в женских прихотях, помня, как его поцелуи скользили
по моему телу, удовлетворяя полностью меня, разворачи-
вая вулкан до извержения. Я вспомнила его стихотворе-
ние-триолет, и мне стало сразу не по себе.
из Спа, который всё время, прижимаясь, водил как будто
бы специально по губам, делая мне макияж после уклад-
ки волос. И у меня крутились такие мысли... которые я
записала на салфетке утром...
Любимая рука очерчивает губы,
Сегодня он наносит яркие тона...
Я знаю, что мы разные, – далёки...
И он не позволит тронуть меня...
А я сижу в гримёрке и жду его...
Уложит волосы, пройдётся по лицу,
Ласковые, нежные руки нахожу...
Попробовать бы их прикосновение
к телу своему...
Когда Мария увидела, салфетку и прочла, она сказала:
– Так ты, милочка, влюбилась, но хочу тебе дать совет:
молодые люди альфонсы, вспомни моего Александра, я
понимаю, что ты в состоянии оплачивать, чтобы удовлет-
ворять себя, но я не ошибаюсь, он не тот, кого тебе надо.
Я думаю, на такую, как ты, скоро клюнет петух.
Она улыбнулась, но мне было не до смеха, мне нужен
был просто мужчина, и чем быстрее, тем лучше. Сейчас
я только понимала, почему у Аббаса была я одна-един-
ственная женщина, он хотел полностью меня удовлетво-
рять, заметив мою страсть.
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать.
Парить и обо всём забыть.
Какое счастье нам любить!
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить,
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать...
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить,
Под утро солнца луч искать.
А ночью звёзды зажигать.
Желанной быть и не страдать.
Тебя с полслова понимать,
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить...
Я встала, попросила Марию, и мы направились к
выходу. Спокойно в ночь, никто тебя здесь не тронет,
если ты сама этого не захочешь. Я впервые в эту ночь
не спала дома, единственное, что сделала до рестора-
на, – позвонила главному из охранников, чтобы меня не
ждали, я перед ними не оправдывалась, но всё же в па-
мять Аббасу я пока делала всё, что надлежало сделать.
Хотя чувствовала, что сорвусь. Мария уступила свою
кровать, сама лежала на диване. Я всю ночь не могла за-
снуть, передо мной стоял этот молодой русский парень
из Спа, который всё время, прижимаясь, водил как будто
бы специально по губам, делая мне макияж после уклад-
ки волос. И у меня крутились такие мысли... которые я
записала на салфетке утром...
Любимая рука очерчивает губы,
Сегодня он наносит яркие тона...
Я знаю, что мы разные, – далёки...
И он не позволит тронуть меня...
А я сижу в гримёрке и жду его...
Уложит волосы, пройдётся по лицу,
Ласковые, нежные руки нахожу...
Попробовать бы их прикосновение
к телу своему...
Когда Мария увидела, салфетку и прочла, она сказала:
– Так ты, милочка, влюбилась, но хочу тебе дать совет:
молодые люди альфонсы, вспомни моего Александра, я
понимаю, что ты в состоянии оплачивать, чтобы удовлет-
ворять себя, но я не ошибаюсь, он не тот, кого тебе надо.
Я думаю, на такую, как ты, скоро клюнет петух.
Она улыбнулась, но мне было не до смеха, мне нужен
был просто мужчина, и чем быстрее, тем лучше. Сейчас
я только понимала, почему у Аббаса была я одна-един-
ственная женщина, он хотел полностью меня удовлетво-
рять, заметив мою страсть.
3. Мимолётный летний роман
Я сплю, а сердце моё бодрствует.
Ото сна не проснуться мне, наверно,
Как будто всё – как было до него...
Продолжения летнего отдыха шлейф.
Мимолётный летний роман окончен.
Но почему так защемило сердце,
Неужто день сменился давно в ночь,
А может, лето входит в сырую осень.
Я сплю, а сердце моё бодрствует, неужели как дев-
чонка влюбилась в этого русского парня-стилиста?
Не может этого быть! Может, меня влечёт к нему как жен-
щину? Всю ночь не смогла уснуть, но наконец заснула. А
может, виной алкоголь, к которому я не привыкла? Так по-
думала, когда утром проснулась.
– Надо ещё выскочить и купить себе сарафан и мод-
ные босоножки на низком, не пойду же я в этом же, в чём
была вчера, на массаж, – сказала Марии, она согласилась,
и мы выехали вместе на моей машине в центр. Мария под-
сказывала, что мне купить, я же посмотрела на неё и по-
думала, что она взяла на себя заботы, которыми раньше
занимался Аббас, выбирая мне платье, потому что у меня
не было вкуса, а просто столько лет я прожила наложни-
цей, затворницей в гареме, что и мода поменялась. Было
выбрано много чего из одежды и обуви, не ходить же в
Спа нарядной. На одном сарафане остановились, что на-
дену сегодня, впереди закрыто до шеи, а спина вся откры-
та. Мне понравилось. Не заметил бы кто из знакомых... но
вспомнила, что знакомые не отдыхают в таких местах и
тем более – не вывозят своих жён...
Мы возвратились к Марии обратно, позавтракали там
же, на плазе. Немного посмотрели новости по телевизору
и поехали на машине Марии до Спа, потому что у нас
встреча была тоже в центре в два часа с реактором. Мы
подъехали к центральной части Спа (Le Meridien Limassol
Spa And Resort), к валет-паркингу, нашу машину забрали,
выдав номерок. И мы пошли в резорт, сразу повернули
влево, зная, где находится Спа. Нас уже ожидали, когда
мы подошли, Марию первую провели в массажный ка-
бинет, а мне пришлось ожидать, потом ко мне подошёл
парень, который мне делал вчера причёску, поздоровался,
назвав себя Саня, и сказал:
– Массажист опаздывает по уважительной причине, не
хотели бы вы, чтобы я сделал вам массаж? У меня сейчас
есть свободное время полтора часа. У меня тоже есть ли-
цензия массажиста.
Я согласилась и пошла за ним, вспоминая, как под дви-
жением его рук я обливалась вчера.
Он завёл меня в кабинет. Темно, только синий свет
лампочки давал что-нибудь увидеть, запах ароматизатора
был немного резковат. Он подал мне разовые трусики с
одной верёвочкой позади и скомандовал:
– Я зайду через пять минут, ложитесь на живот.
Я разделась полностью, надев трусики, слегка при-
крыла себя простынёй, когда же он зашёл, снял просты-
ню, сказав: «Вам будет жарко». И больше ничего за пол-
тора часа, нежная музыка с сопровождением бьющихся
о песок волн заставляла меня подчиняться его рукам и
командам. Он начал с самого мизинца ног, постепенно
двигаясь всё дальше и дальше, переминая каждую ко-
сточку моего тела. Точно как я получала массаж в гареме,
в бане, только от женщины. Он вплотную наклонялся ко
мне, когда обрабатывал мои бока, я же чувствовала его
раздражённость, которая на протяжении всего массажа
присутствовала: твёрдым наконечником то и дело водил
по телу. Я дрожала от страсти, не сорваться бы...
Вдруг он скомандовал: «Сейчас перевернитесь». Я
перевернулась и даже в темноте заметила, как из-под его
штанины выпирала длинная кувалда, которая смогла бы
в любую минуту тебя ударить. Но этого не произошло.
Он лёгкими движениями обработал мою верхнюю часть,
даже неоднократно массируя живот и грудь, потом на-
крыл меня простынёй и, выходя, сказал: «Всё, ваше вре-
мя истекло». Он вышел, включая опять голубой свет, я же
ещё лежала, как несолоно хлебавши.
– Я купила полную программу на завтра, куда всё
было включено на двоих. И не хочу сказать, что он меня
не удовлетворил, но я всё же ожидала большего, – так
сказала я Марии, когда с ней встретилась в холле.
– А ты хотела, чтобы он тебя здесь же изнасиловал?
Ты что, он же лишится лицензии или же места работы,
это грозит выдворением из страны, но ты посмотришь,
он тебе предложит встретиться, раз ты его возбуждаешь.
Мы поехали в центр, где должна была состояться
наша встреча с риэлтором, и я всё же решила купить ещё
одну студию поближе к Марии, но это не значит, что я не
буду рассматривать запасной вариант. Аббас оставил мне
столько, что я могла себе позволить покупать достаточно
недвижимости, где бы только я ни пожелала, чтобы вы-
езжать с южного побережья, где у нас дом и куда иногда
приезжают дети. Не хотела оставлять пятна, ведь у меня
с ними со всеми хорошие отношения, вскоре они тоже
поняли, что я сделала правильно, разделив состояние
отца между ними.
У нас было много времени, мы зашли выпить сок и
слегка перекусить. Я купила брошюру на греческом и на-
чала читать и переводить вслух Марии:
– На острове Кипре живут греки и турки – исторически
народы, которые боролись за Кипр. ... После разделения
подавляющее большинство греков-киприотов живёт на
юге, а турки-киприоты – на севере. Кипр многонациона-
лен, здесь на острове Кипр проживают турки, армяне, ара-
бы, англичане. Кроме этого, на Кипре живут мигранты из
Болгарии, Румынии, России, Украины и других бывших
республик Союза, очень много из нынешнего Евросоюза.
Расстояние от западного побережья (мыс Арнаути) до вос-
точного (мыс Андреас) – 230 км, с севера на юг – 96 км,
и легко передвигаться на машине. Кратчайшее расстояние
от берегов Кипра до Турции – 65 км, Сирии и Ливана – 110
км, Египта – 400 км. Название Кипра происходит от латин-
ского обозначения меди – cuprum: страна издавна была из-
вестна своими медными рудниками. Берега острова Кипр
преимущественно низменные, лишь на севере – крутые и
скалистые. Вдоль северного побережья почти на 150 км
тянется хребет Кирения (высота до 1023 м) и низкогорный
хребет Карпас (до 364 м) «Турецкой республики северного
Кипра» (ТРСК). Греки составляют 78% населения острова,
турки – 18%, армяне и представители других национально-
стей – 4%. Древний Кипр был одним из центров эгейской
культуры. Финикийцы колонизовали Кипр в 9 в. до н. э. В
кон. 8 в. до н. э. покорён Ассирией, затем был под властью
египетских фараонов, в 333–323 гг. до н. э. входил в со-
став Македонии (государства Александра Македонского).
В 1925 году Кипр был объявлен колонией британской ко-
роны. В 1960 году в результате четырёхлетней освободи-
тельной войны Кипр стал независимой республикой.
В дела Кипра постоянно вмешивались Великобритания,
Турция и Греция. В 1963–1967 годах на острове начались
межобщинные столкновения между греками-киприотами
и турками-киприотами. В июле 1974 года греческой воен-
ной хунтой был организован переворот, что дало Турции
предлог для вторжения на остров. Для прекращения кон-
фликта на остров были введены войска ООН. ... На юге
основу экономики составляют туризм, банковское дело
и сопутствующие им сферы услуг. Также здесь распо-
ложено несколько крупных морских портов, имеющих
важное экономическое значение. Кроме того, здесь раз-
вита горнодобывающая промышленность (железо, медь,
хром и др.). Выращивают пшеницу, ячмень, картофель,
табак, миндаль, оливковые деревья, грецкий орех, бахче-
вые культуры. Развиты виноградарство и шелководство,
в горах животноводство. В Средиземном море ведётся
лов рыбы и губок. Основу экономики северной части
острова составляет сельское хозяйство и местная про-
мышленность. Официальные языки Кипра – греческий
и турецкий. Широко распространён английский язык.
Увеличивается знание и использование французского и
немецкого языков. На Кипре достаточно большая рус-
ская община и русский язык становится всё популярнее.
Located in Limassol, St Raphael Resort is by the sea and
close to Amathus Ruins and Amathus Beach. Желательно
посмотреть «Ставровуни» – монастырь Кипра.
Мария остановила меня:
– А зачем тебе всё это надо?
– Как зачем, надо же знать место, где ты хочешь ку-
пить недвижимость.
Мария улыбнулась:
– Тебе, милочка, не недвижимость нужна, а место, где
ты будешь скрывать свои любовные похождения от знако-
мых и детей. Я заметила, как он на тебя смотрел в Спа, твой
Саня, смотри не ошибись, он вытрусит тебя – они такие.
К нам подошла риэлтор, она была гречанка и спроси-
ла, не мы ли её ожидаем. Я ответила вначале по-гречески:
«Да», – но вскоре мы перешли на английский, так как Ма-
рия не понимала, о чём мы разговариваем.
4. Мимолётный летний роман ли?
С риэлтором мы много объехали, посмотрели квар-
тиры в разных частях, она очень была удивлена,
когда я отказывалась от предложений показать мне что-
нибудь на южном побережье Кипра, не скажу же я, что
там у меня большой дом с собственным пляжем. В этот
день мы ничего не выбрали, и когда она нас довезла до
плазы обратно, назначила встречу на завтра на этом же
месте и в этот же час ушла. Тогда Мария сказала мне:
– Знаешь, Святослава, может быть, это некрасиво, что
я тебе предложу, но для временных интимных услуг я
тебе предоставлю пока мою квартиру. Я просто замечаю,
как это тебе необходимо, и если завтра он во время мас-
сажа тебе что-нибудь предложит, не отказывайся, толь-
ко заранее позвони мне, и я спущусь к бассейну или же
пройдусь к пляжу.
Она протянула мне запасной ключ и сказала код от
сигнализации. Я согласилась. Может, мне не было трид-
цать, но я просто чувствовала, как мне необходимо иметь
половую связь с мужчиной. Так как вела её активно трид-
цать лет подряд. За время проживания с Аббасом я доста-
точно сохранена ежедневными массажем, восточной ба-
ней, косметическими процедурами; вспоминаю, как меня
называл он иногда персиком... Упругость тела, груди, ни
одной морщинки на лице. «Надо бы покрасить завтра во-
лосы», – подумала я, взяв ключ у Марии.
– Спасибо, опять ты меня выручаешь, – прошепта-
ла я, немного стесняясь её. Приехав домой, всё же ре-
шили вернуться в Спа-отель, зайти в ресторан. Обычно
проживающих там окольцовывали разными цветными
кольцами в зависимости от того, за что было уплачено,
у нас же было кольцо жёлтого цвета в виде браслета на
левой руке, это давало право входа, но всё нужно опла-
чивать.
Мы сели в ресторане и заказали себе обед. Я заказала
рыбу с овощами, Мария – баранину и цветную капусту с
салатом. Во время ожидания принесли по маленькой бу-
тылочке каждой минеральной воды и стаканы с льдом.
А на первое подали французский суп из жареного лука
и сыра, как крышкой растопленного поверх кружки. Мы
ели, разговаривали, заметили Саню, сидевшего с каким-
то парнем за другим столом.
– Конечно, он сможет здесь питаться в этом ресто-
ране, получая такие большие чаевые только за массаж
и укладку твоих великолепных волос. Он даже к нам
не подойдёт, такие, как он, петушатся, заставляют нас,
женщин, страдать, – сказала мне Мария. И она была пра-
ва, он заметил нас, но лишь кивнул головой и не подо-
шёл. А когда они уходили, он издалека сказал: «Увидим-
ся завтра», – на ломаном английском. Как хорошо, что
меня Мария предупредила не разговаривать по-русски!
Сколько уже нового узнала об этом человеке, который
как мужчина притягивал меня, расставляя капкан, в ко-
торый я уже попалась.
На втором этаже был небольшой бар, и мы после обе-
да поднялись туда. Когда мы подошли, они сидели уже у
барной стойки. Мы присоединились, но заказали лишь
«Маргаритку», потому что Мария была за рулём, хотя и
близко, но здесь полицейские очень суровы к выпившим
водителям за рулём, особенно к женщинам. Мы с ней
разговаривали то на английском, то на арабском. Саня
удивлённо смотрел на нас и не мог понять, кто же мы
по национальности. Но ничего лишнего... они напились
водки по-русски, несколько раз опрокидывая стаканы по
две порции, и вышли из бара.
Мы же ещё даже потанцевали, Мария тоже была на-
расхват, нам это нравилось, и мы только за полночь вош-
ли к Марии в квартиру.
– Давай меняться, Мария, сегодня я сплю на диване, а
ты на кровати, – сказала я ей.
– Ты, милочка, уже в гареме забыла, что называется
гостеприимством? Нет, живи сколько хочешь и спи на
кровати, – ответила мне Мария.
– Я всё равно ещё останусь два дня, ведь у меня в вос-
кресенье встреча со своими дочерьми Гулей и Беллой.
Если хочешь, я тебя возьму с собой, они стали такими
большими и красивыми!
– Конечно, хочу! – залпом ответила мне Мария.
– Тогда несколько дней отдохнём у меня в доме на юге.
Я освежилась в душевой, не оберегая свою причёску,
зная, что завтра у нас большой «пекич» в Спа.
Долго крутилась в кровати, не могла уснуть. Руки сти-
листа Сани – чувствовала прикосновением, меня манили
они. Я уснула, но проснулась рано, на всю комнату ощу-
щался обворожительный запах кофе.
– Наконец проснулась! Поднимайся, нам через пят-
надцать минут бежать в Спа, – и подаёт мне шорты, май-
ку и шлёпанцы.
– Я не надену шорты, мне стыдно, я никогда их не но-
сила! – ответила я.
– Здесь будешь носить: это удобная одежда, ходить в
Спа и даже на пляж поверх купальника. И вообще, хватит
прятать то, что тебя украшает, у тебя такие стройные
ножки!
Я её послушалась, выпили кофе, переоделись, не ку-
паясь, я накрутила себе бублик из волос, высунув из него
конский хвост, и убежали в Спа.
Нам предстояло с восьми утра посетить все виды
обслуживания, начиная с душа шарко, сауны, таких же
тёрщиц, как у нас в восточных банях гарема, после кос-
метического кабинета (где мы принимали кислородные
маски) – педикюрный-маникюрный, потом повели, уку-
тав в банный халат, в массажный. Когда вошла, я подума-
ла, что у меня будет новый массажист, но я, наивная, ещё
ошибалась: кто отдаст лакомый кусок, который кормит!..
Саня был уже в кабинете в ожидании. Поздоровался, как
всегда, кивком, потом опять, как бы оправдываясь, что
и сегодня нет массажиста и он с удовольствием сделает
мне массаж, если я желаю. Я ему тоже кивнула. Опять всё
то же самое: подаёт мне разовые трусики и выходит. Во-
шёл, я лежала на животе, он так двигал руками, как будто
бы лепил, словно из пластилина, постоянно наклоняясь
ко мне и уже без стеснения упираясь им в ягодицы, затем
поднимаясь, руками чуть не притрагиваясь к верхним ча-
стям моих половых губ. Чувствуя, что я полностью ему
подвластна и не отталкиваю его, он всё глубже уходил
туда руками. Я стонала, он замечал мою активность, как я
помогала ему входить в себя большим пальцем, двигаясь
вперёд-назад, но не больше. Движениями имитировал
половой акт до того, пока я не потекла. Но его «кувалда»
из-под штанин до сих пор водила и упиралась в моё тело.
Видно было, что ему трудно, нужно было большее, и он
сказал мне: «Перевернитесь»
Когда я перевернулась, он продолжал массаж в ожи-
дании моего согласия, но его не было, как сегодня, так и
через несколько дней. Он меня удовлетворял полностью,
не входя «кувалдой» в меня, и этого пока было мне до-
статочно. Чтобы не потерять такую клиентку, как я, кото-
рая так щедро платит, он и не настаивал. После массажа
он мне немного поправил волосы, достаточно выровняв
концы, покрасил в рыжий цвет, накрутил мелкой завив-
кой, сделал мне макияж, постоянно водя своим пальцем
по моим губам, желающим целовать, раздражаясь заново.
Причёска очень подошла мне, я помолодела на двадцать
лет. Вернувшись домой позже, чем Мария, я рассказала,
что у нас было с ним в массажном кабинете.
– А у меня ДУБЛЬ-ПУСТО, меня опять обслужива-
ла женщина, – сказала Мария и позвонила в пиццерию,
заказала пиццу с пивом. Мы наслаждались на балконе,
и Мария постепенно выпытала, как же было сегодня, до
малейшей подробности. И всё же она потом добавила:
– Он там ничего себе не позволит, боясь потерять
работу.
5. Мимолётный летний
роман окончен?
Но у меня забронированы были два массажа – на
четверг и пятницу, – и я всё-таки пошла. Всё было
как обычно, никакого сближения не произошло, только
раздразнив меня. Всё больше и больше я мечтала о про-
должении, но всегда заходила в тупик. Когда, расплатив-
шись, я уходила, Саня сказал:
– У вас нет апойтмента на субботу?
Я ответила:
– Я до шести вечера очень занята.
Он с сожалением посмотрел на меня:
– А может, записать на воскресенье?
– Нет, только не на воскресенье, но если бы бы делали
массаж на дому, то я бы смогла принять массаж в субботу
в шесть.
Он как будто бы случайно посмотрел в своё расписа-
ние и сказал:
– Именно в шесть я свободен, оставьте адрес, и я при-
еду, телефон возьму из картотеки. У меня всегда в маши-
не портативный массажный кожаный стол.
– Ну и хорошо, договорились, – сказала я и вышла из
Спа. Я не спешила домой, хотя Мария уже с нетерпением
меня ожидала. Когда вошла, она спросила:
– В чём дело?
– Ты была права, он опять там себе не позволил.
– Ну, милочка, – так она меня называла постоянно ла-
скательно. – Если бы ты знала, сколько я таких альфон-
сов видела на своём пути... Ты успокойся, будет и у тебя
праздник.
Весь субботний день мы с утра провели с риэлтором,
она показывала одну за другой квартиру, но ни одна мне
не понравилась. Всё старое оборудование, и без ремон-
та. Более-менее понравилась одна в параллельном кон-
доминиуме с Марией, но и там нужен был капитальный
ремонт. Квартира была с видом на берег моря, с боль-
шим балконом, высотный этаж. Когда Мария заметила,
что месторасположение и паркинг на две машины мне
понравились, она сама мне предложила её полностью от-
ремонтировать.
– Тряхну я стариной, – сказала она.
Я согласилась. Подписали контракт, так как я знала
безупречную работу Марии в строительстве и полно-
стью полагалась на её вкус. Вторую квартиру времен-
но перестали искать, так как Мария будет занята с этой
пока одной.
– День перехода в мою квартиру будет в середине ав-
густа, там ещё ремонт, пускай месяц и у меня будет ря-
дом с тобой квартира.
Мы пообедали в городе и возвратились к пяти часам,
я освежилась, надела халат. Уже почти шесть, Мария вы-
шла в парк, я осталась одна. Через несколько минут зво-
нок в дверь, я быстро открыла, увидев, что он стоял внизу
с большой сумкой. Через несколько минут он уже звонил
в дверь. Он вошёл, поздоровался.
– А у вас ничего, красиво... а где можно раскрыть стол?
– Здесь же раскрывайте, – сказал я, посмотрев на бо-
лее свободное место около большой стеклянной двери на
балкон.
Он очень ловко раскрыл стол, подал мне разовые тру-
сики и сказал: «Ложитесь на живот...» Всё было так же,
без изменений, но до того, пока он не сказал мне:
– Перевернитесь. У вас достаточно жарко, можно я
тоже разденусь?..
Я перевернулась, сейчас я отчётливо видела, что он
был возбуждён. Он массировал грудь, живот, нажимая
им в тело, потом он меня полностью стал целовать с пят
небольшими укусами, словно змея, обвивая, наклоняясь
к мочкам ушей, легонько зажимая их зубами, тихонько
спросил: «Можно?» Не услышав ответа, взял меня на
руки, перенёс на кровать, натягивая на свой «нефрито-
вый стебель» «резиновый плащ» (презерватив – прим.
авт.) и полез к «нефритовым вратам». Я этого ожидала, и
хотелось получить удовольствие, но он так быстро спра-
вился со своей задачей, что я даже ни разу не выбросила
лаву. Мой вулкан закипал, но остался холодным и неиз-
вержимым. Он понёс меня опять на стол, зашёл в ванную
комнату обмыться и докончил массаж.
Вы спросите: а что же я чувствовала в эти минуты? –
ничего, кроме огорчения. В нём я не заметила для себя
партнёра. У меня было с кем и с чем сравнивать, я не
вчерашняя девчонка. Ни одного поцелуя в губы, ни по-
вторного раза за пять минут, а то и меньше весь акт... О
Господи, сколько раз мне придётся ещё сравнивать кого-
то с тобой, Аббас?.. он полностью подходил мне, во всех
параметрах, у него был самой благоприятной грибовид-
ной формы «нефритовый стебель» с большой боеголов-
кой, которую вводил сначала несколько раз, затем, уско-
ряя, не до конца и потом поглубже, иногда чуть-чуть не
доходило до матки, но до точки G полностью доходило,
он как будто бы считал, сколько раз это проходило, он
наслаждался и наслаждал меня, в обычной супружеской
позе – лицом к лицу, заглядывая мне в глаза, эффективно
стимулируя и массируя внутренние стенки «нефритовых
врат» и точки G – точки высшего удовольствия у жен-
щин. И если бы только раз! – несколько раз за вечер, но
больше всего он любил близость по утрам. Сексуальный
акт доставлял особое наслаждение мне, и я в полной мере
испывала оргазм.
Саня закончил массаж. Его «нефритовый стебель» на-
ходился в положении полшестого. Он берёт мою руку и
тянет к нему.
– Вы ошиблись, – сказала я ему, – я не занимаюсь раз-
нообразными позами, одевайтесь, я сейчас с вами распла-
чусь. Сколько я вам должна за массаж на дому?
– В два раза дороже, и за удовольствие нужно допла-
тить столько же.
Хотя я никакого удовольствия не получила, открыла
сумочку, он заметил полный кошелёк евро, я достала 400.
– Достаточно?
Он прямо чуть не вырвал их у меня из рук. Вдруг ему
позвонили.
– Сейчас я буду, запиши номер, я у старухи.
Мне стало обидно: никакого удовольствия, ещё и
оскорбления! Я опять сделала вид, что не понимаю, о чём
он говорит, захлопнула дверь за ним и пошла в ванную
комнату – смыть с себя его лобзания, сигарного-спиртно-
го перегара. Затем позвонила к Марии, и она зашла.
– Ну, рассказывай, – сказала мне.
«Я вычистил подушку и матрас и наполнил светиль-
ник драгоценными благовониями. Давай теперь запрём
двойные двери на золотой засов и зажжём лампу, что-
бы она наполнила комнату своим сиянием. Я снял с себя
одежды, смыл с лица краску и пудру и повесил свиток с
картиной с одной стороны подушки. Я возьму себе в на-
ставницы Светлую Девушку, и вместе мы испробуем все
разнообразные позы, те, которые редко видит обычный
муж, те, которым Тянь-Лао («Светлая девушка») обу-
чает Жёлтого Императора».
из стихотворения Цзэн Хы
(78–139 гг. до н. э.)
6. Идда после смерти мужа
и соблюдение траура
Может ли выйти замуж мусульманка, если у неё
умер муж? – неожиданно спросила Мария, когда
отдышалась после прогулки по парку.
– Идда после смерти мужа означает, что женщине, у
которой умер муж, не разрешается выходить замуж до
истечения четырёх месяцев и десяти дней по лунному
календарю после смерти мужа. Соблюдала это я больше
года, ходила в чёрном одеянии, без макияжа, без единой
косметики и аромата духов. Арабское слово «хидад»
(траур) означает «запрещение, отказ», что указывает на
то, что женщина, находящаяся в трауре, должна отказать-
ся от многого из того, что ей было дозволено прежде. В
Шариате под словом «хидад» подразумевается период
времени (т. е. времени идды), в течение которого женщи-
на, у которой умер муж, избегает всего, что способствует
её новому замужеству и привлекает к ней внимание чу-
жих мужчин, а именно: не надевает нарядной одежды, не
использует благовоний и сурьмы, не выходит из дома без
необходимости.
Запрещалась яркая одежда, привлекающая взор посто-
ронних, также запрещалось красить хной то, что видно
из частей тела, таких, как лицо, руки, ноги... запрещается
носить любые украшения, будь то из золота или серебра,
даже кольца. Но я этого всего не желала, делала в память
Аббаса, для меня это была большая утрата.
– Так почему ты не выходишь замуж? Ведь ты ещё
молода, пятьдесят три – это не конец света, можешь
выйти замуж заново, и не надо будет тебе искать, с кем
бы переспать и провести ночь, утихомиришь свой жен-
ский пыл, – продолжала допытывать Мария.
– Я никогда не выйду замуж из-за детей, они знали,
как мы любили друг друга.
– Но это же хуже, если, не дай Бог, тебя кто-нибудь
увидит здесь? Или же в другом месте, сделают фото и
будут тебя шантажировать.
– Я уже ничего и никого не боюсь, дети все взрослые,
разбросаны по всему миру, замужем девочки и старшие
сыновья женились, а остальные учатся, но поверь, что и
им скоро я не буду нужна.
– Но всё же твоя пара не стилист, и я знаю, что он ста-
нет «голубым» – со временем.
– Забудем о нём.
– Нет, я всё же хочу знать подробности расстроенного
твоего настроения, когда встретила у дверей! – сказала
мне Мария.
– Ты знакома с китайской теорией о половом акте?
– Ещё в молодости я читала, когда была студенткой.
Зачем мне это было читать, ведь я всё прошла: Крым, Рим
и медные трубы, – сказала она и улыбнулась.
– Я же нет, мой первый мужчина был Аббас, который
полностью меня удовлетворял, мы с ним подходили по
всем критериям наших половых органов. Он очень боялся
нашей первой брачной ночи, рассказывая однажды. Имея
большой... я должна соответствовать ему. Значит, тоже
иметь выше среднего. Когда он женился на первой жене,
она имела нормальное... но так как у него был большой...
то упиралось прямо до боли, и с ней не было интересно
иметь интимную связь. То же самое и случилось со вто-
рой. Бедная Надежда ему подходила, но Бог не сжалился
над ней, и она умерла. Ты просто не понимаешь: когда со-
вместимость хорошая, удовлетворение получают оба... Я
хочу тебе сказать, что мне нужно достаточно перебрать,
чтобы остановиться на одном. Это всё равно, что най-
ти иголку в сене. И несмотря на то, что мы устраивали
сексуальные игры, наша единственная поза – миссионер-
ская, он был сверху, смотря мне в лицо, и потому, навер-
ное, я родила ему столько детей.
– Если мужчина и женщина искренне любят друг дру-
га, совершенно неважно, большие или маленькие у них
половые органы, толстые они или тонкие, и если половой
орган вводится с нежностью и осторожностью, если лю-
бящая чета живёт в гармонии, их сексуальные органы со
временем сумеют приспособиться друг к другу, – сказала
мне Мария. Я тоже об этом читала.
– Да, ты права, у нас произошёл половой акт с Саней,
я даже не успела опомниться, как он понёс меня на кро-
вать, и в ожидании удовлетворённости я получила как бы
пощёчину, он заранее натянул презерватив, насладился
для себя и вышел обмыться. Возвратившись, тянул мою
руку к его ... тихо шепнул: жми. Я нагрубила, может, если
бы я позволила, это произошло бы и второй раз, но ве-
ришь, что и первый раз для меня был достаточным, что-
бы понять, что мы друг другу не подходим, он никогда до
горячего не дойдёт.
– Бедная ты моя милочка, одевайся и пойдём немно-
го пройдёмся по парку, там прекрасная погода. Мне так
приятно с тобой общаться как с человеком умным, эруди-
рованным и как с врачом.
Я оделась – не сидеть же вечер дома, – платье шикар-
ное, из бутика; и мы решили пойти в бар Спа-отеля (Le
Meridien Limassol Spa And Resort) сразу на второй этаж.
Там уже заметили и Саньку, который сидел с какой-то де-
вушкой, наверное, с русской, с соломенными волосами.
Но я полностью вычеркнула его из своих списков. Я
была в этот вечер неотразима, меня постоянно пригла-
шали – то одни, то другие, но грек по национальности,
говоривший со мной на чистом греческом, не отходил ни
на минуту. Неудовлетворённая в постели днём, была как
растопленное масло в его объятиях вечером, так он меня
притягивал к себе. Я невольно посмотрела на большой
палец, он был похож немного на палец Аббаса. И что же
я постоянно сравниваю... но ведь по китайской теории
... должен походить на большой палец, и если верхуш-
ка у пальца толстая, такой мужчина тебя гарантированно
удовлетворит. Он сказал:
– Хочу продолжить танцы у себя в номере.
– Я не проститутка, – сказала я ему, сама желающая
получить большее, согласна была на всё, шепнула Марии,
чтобы та уходила сама домой, я же останусь у него на ночь.
– Ты с ума сошла, не зная человека, с первого раза в
постель! – шепнула она мне на ухо. Мы попрощались.
Это была незабываемая ночь. С такой нежностью он
снял с меня платье, обдавая моё тело шипучим шампан-
ским, затем покрывая жаркими поцелуями. Да, мы по-
дошли друг другу, учитывая его активность. Не спали всю
ночь. Он был, наверно, мой ровесник. Он то и дело жадно
целовал мне губы. Утром я встала рано, хотела убежать,
не попрощавшись, он меня остановил: неужели всё?
– Может быть, тебе на расходы нужно? – спросил он.
Я посмотрела на него.
– Ты всё испортил, я же тебе сказала – я не проститут-
ка. Сегодня воскресенье, я занята.
– Ты замужем и должна быть в воскресенье дома? –
спросил он.
– Нет, год как вдова.
– Значит, я правильно понял: поймал нерастраченные
силы любви сегодня, которыми ты одаривала ночью, ца-
рапая мне спину!
– Извини, мне надо уйти.
– И это всё? Не может быть! Я жду тебя здесь же в по-
недельник в два часа.
– Мне самой не хочется расставаться, поверь.
Я осмотрелась по сторонам, комната была большой и
светлой, балкон выходил на море, это не каждый смог бы
себе позволить, такой комфорт.
– Всё же у меня дела, – повторила я, но при выходе до-
бавила: – Я приду, мне было хорошо с тобой, – я выбежа-
ла из отеля и направилась к Марии, открыла дверь своим
ключом. Она, бедная, не спала всю ночь, думала об мне.
– Сейчас я быстро пополоскаюсь и оденусь, – доста-
вая платье, в чём приехала, и косыночку на голову; Мария
увидела, что я подвязалась, взяла себе тоже, сказав – под-
вяжет в машине. И мы уже летим по скоростной трассе
к детям в колледж, приехали вовремя. Как обычно, была
тёплая встреча, они знали Марию и очень обрадовались,
что я приехала не одна, время истекло быстро, мы по-
прощались и поехали к нам домой, как-то подозритель-
но на меня смотрел мой обслуживающий персонал. Но
увидели Марию, значит, есть оправдание. Мы пообеда-
ли, поплавали в бассейне, как в парном молоке. И под-
нялись на второй этаж, я заранее попросила нянечку под-
готовить комнату Марии. Мы зашли в мою спальню, я
достала большую сумку и начала туда складывать обувь
и в чемодан разные платья, купленные мне ещё Аббасом.
Утром слегла перекусили, я позвала охранника, чтобы
снёс вещи в машину.
– Вы опять уезжаете?
– Да, я опять вылетаю в Александрию по бизнесу, – мы
сели в машину и обратно по скоростной, я спешила. «Я не
должна пропустить это свидание», – думала я про себя.
– Ты очень быстро сдалась ему, – сказала мне Мария. –
Мужчины не очень это любят.
– Ты знаешь, в нём что-то есть, но что, сейчас я не
могу сказать, наверно, через несколько дней сама разбе-
русь, главное – он ночью меня полностью удовлетворил.
7. Нежданная вторая любовь
Если бы год назад мне сказали, что я сломя голову
буду мчаться на машине к незнакомому мужчине,
я бы не поверила, мне должно быть стыдно после такой
нашей любви, на протяжении тридцати лет, кидаться на
мужчин, как ворона на падаль... но я чувствую в себе та-
кой прилив сил в сексуальной зависимости, что не могу
спать ночами, передо мной воспоминанием ласки рук и
жаркие поцелуи.
Что в нём не так? Чем он меня притягивает больше,
чем Аббас? Я вспомнила, как он вошёл в меня в ванной
комнате в душевой и как мы обливались страстью под
большим потоком воды. Этого не было у нас с Аббасом,
может, он считал, что неудобно заходить в ванную ком-
нату к женщине – жене? Правда, помню один случай, и
то утром, я получила тысячу извинений, хотя мне было
приятно, и мне хотелось, просто не позволила себе об
этом сказать или же позвать его во второй раз, когда-ни-
будь. Но здесь совсем друге дело, я почувствовала то, что
может чувствовать женщина в полном удовлетворении,
в отличие от индийской Камасутры, любовная игра под
стук и шелест воды являлась привлекательной и прино-
сила наслаждение обоим партнёрам.
– О том, как поворачивать сексуальную энергию и ор-
газм и возвращать их в мозг, он знает не понаслышке, а на
деле, – сказала я Марии.
– Так ты, моя милая, не поняла ещё сексуальную
жизнь, ты думала, что она заключается в рождении де-
тей в конечном итоге – нет, у меня была очень бурная
сексуальная жизнь, и если даже кто и подвернётся, я бы
с радостью продлила удовольствие и сейчас, – ответила,
улыбаясь, мне Мария...
– Мы желали погостить у меня несколько дней, но
видишь, не получилось, лечу к нему опять на встречу, –
продолжая оправдываться, я сама пылала от счастья. Не-
ужели полная сексуальная жизнь женщины доставляет
радость, счастье, настроение... в таких мыслях мы доеха-
ли до Марии. Поднялись, у меня было время успеть при-
вести себя в порядок.
– Ты со мной в Спа? – спросила я Марию.
– Да, если даже мне ничего не надо, я должна этому
петуху Саньке насолить.
– Не надо, я на десятом небе от счастья!..
Позвонили в Спа, забронировали место на все виды
услуг, там же за барной стойкой позавтракали...
Подбежал Саня:
– Извините, у меня не было времени сегодня на мас-
саж, надо бы звонить заранее, – сказал он на ломаном ан-
глийском. Я же ему ответила на русском:
– Мне совсем безразлично, кто будет делать массаж,
мне его надо сейчас, и я его сделаю, я за это хорошо плачу.
– Извините, если что не так, – добавил он по-русски.
Я не знаю, за что он извинялся, может, подумал, что это
произошло из-за согласия на близость в минуты моей
слабости, или же он понял, что не удовлетворил меня.
Мне было безразлично, зная, что через несколько ча-
сов я попаду на растерзание настоящего мужчины. Алек-
сис – в переводе с греческого означает «защитник». Так
я и думаю: только он сможет меня оградить от наважде-
ний, которые на меня набросились.
– Хорошо ты ему сказала! – поддержала меня Мария. –
Я уже ничего не добавлю, пускай знает, что потерял
цесарку, несущую золотые яйца, – когда мы уже были на
банных процедурах. Я сказала Марии:
– Своей неблагоприятной формой... он только меня
раздразнил.
И нас позвали в массажный кабинет. У меня была
массажистка женщина, я расслабилась и получала удо-
вольствие от массажа, про себя вспоминая ночь с Алекси-
сом, возбуждение и сексуальные игры, которых я не ис-
пытывала раньше, получая величайшее удовлетворение,
особенно когда он эффективно массировал внутренние
стенки «нефритовых врат», доходил до последней точки
G. И после чего наш сексуальный акт доставлял особое
наслаждение двоим. Не помню, я испытывала ли оргазм
с Аббасом, но здесь... это просто невозможно описать.
Хотя его «нефритовый стебель» казался первое время
не таким и большим, но это лишь первое время, потом
сильно увеличивался в размерах, что в порыве страсти
чуть не доходил до «сердца», заставляя стонать от боли и
удовольствия.
Массаж окончился, села в кресло к Сане, всё же он
хороший стилист. Он сделал мне причёску, макияж, уже
не позволяя себе трогать ничего лишнего, даже не при-
тронулся к губам. Мы закончили всё почти одновременно
с Марией и пошли к ней. Я оделась и без пятнадцати два
вышла из фойе Кондоминиума на улицу, прошла до Le
Meridien Limassol Spa And Resort. Он уже стоял у дверей
в ожидании.
– Ты хорошо выглядишь, – сказал он мне, поцеловав
ручку. Он заметил мой наряд и драгоценности, ничего не
сказав, повёл в ресторан, не сводя с меня глаз.
– Ты хорошо пахнешь, наверно, только из Спа, – ска-
зал он мне.
– Да, я привыкла к таким ежедневным шалостям.
Он посмотрел ещё раз, ничего не сказал, но я думаю,
что оставил себе, что добавить в его номере. Мы пообе-
дали, он наклонился ко мне:
– Ты не против, если мы сейчас же поднимемся ко
мне?
Я ответила:
– Не против.
И мы уже через полчаса занимались любовью. Он был
более осторожным, нежно снимая с меня платье и рас-
пуская мои волосы – только что сделанную причёску, за
которую я заплатила пятьдесят баксов.
– Ты моя Афродита Книдская, – так он сказал, когда я
оказалась перед ним с распущенными волосами полно-
стью раздетой. – Мне кажется, у тебя прекрасный свой
цвет волос, можешь ли ты для меня обратно перекрасить
в свой цвет?
Я согласилась, но в то же самое время постеснялась,
что даже не знала, о ком он говорит. Правда, слышала об
Афродите, но это всё не то, чтобы поддержать с ним раз-
говор, я увидела большой пробел между нами, как в про-
изведениях искусств, так и в знании древней истории. Он
заметил моё смятение. И добавил:
– Если ты не видела, это поправимо, я тебе покажу
всё, ты моя Афродита, – он уже полностью поменял моё
имя, даже не спросив. Для меня это уже не было принци-
пиальным, ведь не замуж же он зовёт? А сколько общего
у него с Аббасом! Он наслаждался моими волосами и так
же накручивая себе на руку, притягивал к себе, чтобы за-
вершить наслаждение завершающего акта. Он понимал,
что я новичок Камасутры, и не сразу, постепенно стал
обучать только в порыве страсти, вначале полностью
удовлетворив меня. Он был непобедимый, страстный
портнёр, который иногда заставлял сомневаться в его ис-
кренности, такой привязанности ко мне. Или же у него
была другая цель? Или же он так же, как и я, искал, с кем
можно провести своё время...
– Ты можешь остаться у меня сегодня на ночь?
Я ответила, что да.
– Тогда давай пройдёмся вечером по пляжу.
– У меня нет с собой соответствующего наряда.
– Это поправимо, такой наряд, как на тебе, здесь не
купишь, но для пляжа найдётся, пойдём в душевую осве-
жимся и выйдем подышать воздухом и бризом моря.
Я зашла в ванную комнату, и он за мной, под душем
мы ещё долго наслаждались любовью. Он постепенно
поднимал меня и усаживал на себя. Потом быстрым дви-
жением завершал акт, заглатывая воду с глубокими поце-
луями губ. Он вышел первым, я же в своих мыслях про-
мывала волосы от лака, который нанёс мне стилист Саня.
Я ничего не знала о Алексисе, но с ним было хорошо.
Если он расскажет о себе, будет хорошо, если нет, тоже
ничего. Он же не требует, чтобы я рассказывала о себе.
Мы разговаривали пока только на греческом, он даже не
мог представить себе, что я знаю так много языков, и он
тоже не пустышка, который ищет женщину, чтобы только
переспать. И кто же он?
8. Неделя в любви с Алексисом
Пока я вышла из ванной комнаты, мне же надо было
ещё немного подсушить мои длинные волосы, на
кровати уже лежали шлёпанцы, сарафан пляжный, очень
открытый с двух сторон и не длинный, пляжная сумочка,
шикарные дорогие Gucci (Гуччи) – духи и очки – и новое
банное пляжное полотенце.
Если честно, мне стало приятно! Я переоделась, и мы
через несколько минут уже бродили по белоснежному
песку, а волны ударяли нас в ноги. По дороге он мне рас-
сказывал об Афродите:
– Афродита Книдская была самой знаменитой статуей
греческой богини любви. Пракситель (древнегреческий
скульптор IV века до н. э.) впервые изобразил её полно-
стью оголённую. Скульптору позировала его возлюблен-
ная, Фрина – натурщица... Она, увидев, что она всё же
красива и может сравниться с богиней, возомнила себя
богиней... И при всех оголилась на берегу, словно Аф-
родита, выходящая на берег, окутанная только морской
пеной. Из-за этого её хотели наказать. На суде защит-
ником был Гиперид. Он сбросил прикрытия с её тела, и
она оказалась оголённой во время суда. Красота её была
настолько велика! – что её не осудили. Обнажённую ста-
тую Фрины забрали жители острова Книда, и именно
там она стала более знаменитой, привлекала множество
паломников, торгуя собой, нажила большое состояние,
которое потратила на стену, разрушенную захватчиками
во время войны...
Я внимательно слушала его, перебирала в мыслях,
в чём же он сравнивал её со мной... Я не собираюсь
торговать своим телом... Но не успела ничего сказать,
как он притянул меня к себе и добавил:
– Я тебя сравниваю с её красотой, дорогая, ты просто
себе не знаешь цену.
«Цену себе уж точно знаю, – подумала я, – но как же
справиться с другими женскими прихотями?..»
Но вскоре он меня потянул в море, которое было не-
много прохладноватое, несмотря на летний сезон. Стали
плескаться, я заметила уходящий закат, ускользающий за
горизонт, почти темнело, и на пустынный пляж ложился
в вечерних сумерках туман. Видно, он хорошо знал вре-
мя обеда, и отдыхающих здесь в это время мало.
Я не испугалась за себя и даже за сумочку и драгоцен-
ности, что оставила в ней, документы, карточки разные
на тысячи и тысячи долларов, которые я оставила у него
в номере. Ведь Мария знала, что я с ним. Он же, всё про-
должая наслаждаться, как ребёнок, стягивал с меня уже
почти измокший сарафан. Одно движение – и я опять у
него в объятьях, он был очень сильным мужчиной, выше
среднего роста, и в любви лишь волны закрывали нас от
постороннего взгляда. Он что-то мне говорил, я же не по-
нимала, чувствовала лишь удовлетворённость от нашего
обоюдного окончания. Когда он успокоился, повторил
опять, ловко вытаскивая меня одной рукой на берег:
– Ты останешься со мной эту неделю?
– Да, останусь, но в воскресенье я занята.
– Я уже ревную, неужели у тебя кто-то есть?
– Нет, честно, у меня никого нет, – я не хотела перед
ним раскрывать всю подноготную и оправдываться.
– Нет, ты честно должна мне сказать, куда ты ездишь
по воскресеньям? Ты же знаешь, что мы, греки, ревнивы.
Я посмотрела в его больше чёрные глаза, будто только
заметила, какие они у него красивые, большие, с длин-
ными ресницами.
– Откровенность за откровенность! – ответила я ему.
– Хорошо, начнём с меня.
– Ты женат?
– Да, но моя жена уже три года в коме, у неё была
авария за рулём, она скатилась с машиной с обрыва и
уже три года живёт с помощью аппаратуры, которую я
не даю им отключить, оплачиваю полностью. Она была
очень похожа на тебя в молодости, но ничего не осталось
от былой красоты. Я её очень любил. Не хочу сказать,
что у меня не было больше женщин, но ты для меня что-
то большее, и не спрашивай никогда – почему. А сейчас я
спрошу тебя: куда ты ездишь каждое воскресенье?
– Я была замужем, мой муж умер, дети взрослые, рас-
сыпаны по миру в поиске счастья и бизнеса, а у меня
двое дочерей младшеньких. Они в колледже, и я каждое
воскресенье еду навестить их.
Он немного успокоился, но всё же сказал:
– Продолжай, ты что-то скрываешь? Где ты живёшь?
Мне хочется больше знать о тебе.
– Я неделю как приехала в эту часть Кипра, живу
у своей подруги Марии, ты её видел, купила здесь же
квартиру напротив Le Meridien Limassol Spa And Resort
в кондоминиуме, чтобы быть поближе к ней. Она же обе-
щала мне его привести в порядок и обставить.
– Уже теплее, правдоподобнее, но это не ты, что ты
скрываешь?
– Ты хочешь знать, что я скрываю, я тебе скажу, но
ты отвернёшься от меня, а я бы этого не хотела. Между
мной сегодняшней и вчерашней стена, и эта стена – па-
ранджа.
– Ты что, носила паранджу?
– Да, мой муж был араб, – я больше ничего не могла
добавить, слёзы выступили из моих глаз, он начал цело-
вать их, прижимая меня к себе.
– У каждого человека есть своё прошлое, не будем
больше его ворошить, люби меня, и я тебе покажу весь
мир.
Я вспомнила: и Аббас мне говорил так же, но он ушёл
так рано из жизни, я видела много с ним, но вслух ска-
зала:
– Покажи, я нуждаюсь в сильном плече, как у тебя.
Он поднял меня на руки, заметил, что мои шлёпанцы
уплыли, и донёс чуть ли не до дверей отеля. Там опять
наткнулись на Саню, вечно он стоит у меня на пути! Мы
поднялись в номер. Пока Алексис сидел на балконе и чи-
тал газету, я позвонила Марии.
– Ничего не буду тебе рассказывать по телефону,
встретимся у стилиста в Спа в 11 часов, – сказала я по-
английски.
– Ты знаешь английский? А какой ещё? – уже доно-
сится с балкона его голос.
– Секрет за секрет, – сказала я, улыбаясь, и вышла к
нему. Он перезвонил, говоря по-английски, и к нам за-
несли фрукты и хороший зелёный холодный чай с лимо-
ном со льдом.
– Тебе легче на английском общаться?
– Мне всё равно!
– А вообще, чем ты занимаешься? У тебя есть про-
фессия? Ты окончила высшее образование? – оставив
читать, забросал он меня вопросами.
– Откровенность за откровенность, – ответила я и вы-
рвала у него газету. Но там было стихотворение, которое
впервые на греческом прочитал наизусть мне Аббас. Я
его прочла вслух, тоже наизусть, с выражением. Алексис
удивлённо спросил:
– Ты пишущий поэт? Писатель?
Я молчала, и это молчание всё больше раздражало
его, он всё хотел обо мне знать и сейчас. Хотя сам был
скуп на рассказы, откровения, воспоминания из про-
шлого. Единственное, что он сказал, что у него взрос-
лые пять сыновей. Трое живут в Англии. А двое в Мо-
скве. Он заметил, как я вздрогнула, когда услышала
слово Москва, но больше ничего не спросил. И не было
возможности и времени расспрашивать, нас тянуло друг
к другу, и мы слились в одно целое. На Востоке сексу-
альные союзы рассматриваются как «подходящие» или
«неподходящие». И я вскоре поняла, что мы абсолютно
подходим друг к другу в полной гармонии.
9. Откровенность за откровенность
Ещё даже не было одиннадцати часов, но мы уже
сближались несколько раз, он был чересчур ак-
тивный, и это радовало меня. Он поднялся с постели.
– Не могу уснуть, может, это зелёный чай? Ты ку-
ришь? – спросил он меня.
– Нет.
– Тогда я пойду на балкон покурю сигарету.
Он вышел, я набросила на себя большой банный ха-
лат и вышла за ним.
– Тебя что-то беспокоит?
– Нет, дорогая Афродита, я не услышал правды от
тебя, и я в в глубоких раздумьях.
– А что бы ты хотел, чтобы я тебе рассказала?
– Ты думаешь, что я не понимаю и не знаю цены тво-
ей одежды и драгоценностей? Одна твоя сумочка стои-
мостью квартиры, которую ты покупаешь! А ежеднев-
ные похождения в Спа, где ты запросто оставляешь по
500 Евро в день? Кто ты? Зачем ты её покупаешь и есть
ли у тебя вообще дом, твой родной дом, где ты жила с
мужем? Вот, например, я могу тебе сказать, что у меня
большой дом в Греции в городе Афины, я тебя когда-
нибудь повезу туда. Это... тоже моя комната в отеле Le
Meridien Limassol Spa And Resort, потому что я его хозя-
ин и это мой бизнес. И таких отелей у меня несколько.
Я хочу пригласить тебя даже в другие отели на недель-
ку поехать со мной со следующей недели. Моя жена ле-
жит здесь в госпитале. У меня свидание каждую среду,
я хочу... чтобы ты тоже со мной пошла и увидела, что я
говорю правду, и только правду. Я тебя впускаю в свой
мир, куда никого не впускал никогда. И ты же до конца
будь со мной откровенна. Не могу понять пока, неужели
я влюбился с первой встречи, но ты притягиваешь меня,
не говоря уже о том, что у нас полная совместимость в
половой жизни, что редко бывает.
Я стояла перед ним, как наказуемая девочка-ребёнок,
хорошо, что он меня в угол не поставил, думала я. Когда
он успокоился, подошла к нему.
– Потуши сигару, страшно не переношу сигарный дым
и запах. Ты хочешь знать?! Так слушай. Ты читал книгу
«С тобой мы одно целое» неизвестного писателя? Я её
переводила на греческий язык, она в интернете есть на
английском тоже, я сейчас же тебе найду – это моя – наша
жизнь с моим мужем, он был писатель и писал о нас, я
не знала, что он пишет о нас, и когда он умер... я только
опубликовала, получаю и сейчас большие гонорары от
издательства и имею право тратить на Спа, прочти – и ты
всё узнаешь.
Я подошла к компьютеру. Он назвал пароль, я вошла
на сайт.
– На каком ты хочешь языке читать?
– На английском, я окончил аспирантуру в Англии,
доктор исторических наук.
Я нашла на английском, оставила открытым.
– Утром поговорим, я тебе отвечу на все вопросы, – и
вернулась в спальню. Наблюдала издалека, в щёлку при-
открытой двери, как горел свет всю ночь, как он жадно
читал, как пил то кофе, то коньяк, он сидел всю ночь, и
даже ночи не хватило, чтобы почувствовать ту любовь,
которую имел Аббас ко мне. Он ревновал к уже ушедшему
мужу. Я же специально не поднималась рано утром, зная,
что у нас встреча в Спа в одиннадцать с Марией. А он
продолжал читать. Я поднялась, открыла гардероб, чтобы
достать своё платье, и была удивлена, когда это он успел?
Нашла полгардероба новой одежды, предназначенной
для Спа, моря, как говорится – повседневной. Я натянула
шорты и майку, подошла, поцеловала Алексиса в щёчку.
– Я убегаю в Спа, скоро возвращусь.
Он встал, подал мне запасной ключ.
– А тебе хорошо в шортах, не нужно больше кудряшек
на голове, скажи – пускай тебе выпрямят твой прекрас-
ный волос, и никакой лишней восточной косметики, ты
натуральная выглядишь намного лучше.
Он поцеловал меня, и я убежала. Там встретилась с
Марией, которая уже разговаривала с Саней. Она подо-
шла ко мне, и начались наши женские вопросы и ответы.
Но самое главное, она сказала, что пригрозила Саньке,
чтобы он не распространялся, а то во время массажа он
её изнасиловал, и едва что-то услышим, подадим заявле-
ние в полицию, я была свидетелем. И что-то резиновое
спрятала как вещественное доказательство. Нас скоро
позвали, Мария сидела на соседнем кресле, ей делали
причёску, я её называю «одуванчик». Её делает каждая
вторая бабушка – накручивают волосы на бигуди. Мне
же покрасили в красивый цвет тёмного шоколада и вы-
прямили волосы. Я не стала делать макияж и, попрощав-
шись с Марией, вернулась обратно. Когда Алексис меня
увидел, остолбенел от радости.
– Ты стала намного моложе выглядеть, излишний ма-
кияж портит внешность. Одевайся, пойдём пообедаем в
ресторан, пропустили завтрак – хотя бы успеть пообедать.
Я обратила внимание: на моей подушке были белые
розы. Аббас никогда мне не дарил цветов, он всегда ода-
ривал драгоценностями и своей щедростью не уступал
ни одному мужчине, но цветы – это было очень трога-
тельно для меня.
Я подошла, взяла цветы, понюхала и поставила в вазу.
Потом пошла в ванную комнату освежиться, чтобы пере-
одеться, он зашёл за мной, и мы ещё продлили там свою
любовь на полтора часа, он так мылил меня мочалкой
и смывал эту пену, что я подумала, что баня, если жить
вместе с ним, не нужна. Потом вытерлась полотенцем и
надела платье, змейка была такая длинная, что начина-
лась прямо с ягодиц. Он застегнул, и мы через несколь-
ко минут сидели в ресторане. Только сейчас я заметила,
с каким почтением персонал относится к нему. Но и от
меня не могли оторвать глаз уже все женщины и мужчи-
ны. После ресторана мы вышли и с валет-паркинга вы-
вели чёрную машину «Бентли». Я села и не сказала, что
моя машина такой же марки. Машина везла нас в центр
города.
10. Откровение за откровением
Откровение за откровением были у нас вчера, но я
не рассказала главного: что я наследница огромно-
го состояния. И что бы он мне ни покупал, удивить меня
уже ничем не сможет. Единственное – конечно, приятно,
когда любимый человек внимателен к тебе, добр и хочет
от чистого сердца что-нибудь приобрести. Помню, как
это делал мне Аббас. Он никогда не говорил «пойдём», а
всегда добавлял «пожалуйста» или же «дорогая», значит,
я ещё для Алексиса не дорогая, значит... но я быстро ото-
гнала такие мысли, и кто же я ему? Женщина, с которой
познакомился в баре, всю ночь танцевали, и с первого же
раза затащил в койку, не отклонила его предложения под-
няться в его номер. Он, наверно, думает, что у Марии в
доме бордель, а она сутенёр... я же промышляю здесь в
его отеле?!.. Опять дурная мысль... Мне нужна нежность
и доверие по отношению к себе. А может, я многого хочу
и сразу. Мы знакомы несколько дней, нужно набраться
терпения. Вдруг мои мысли прервал Алексис:
– Святослава, как я понял, ты русская?
Я ожидала его вопросов, но что он начнёт с этого, не
думала.
– Да, я русская, из далёкой сибирской глубинки, за-
кончила Новосибирский государственный медицинский
университет ГБОУ ВПО НГМУ Минздрава России, по
специальности – врач-терапевт (семейный врач), а также
подрабатывала врачом неотложной помощи по ночам, не
хватало на жизнь. И что же? Ты только этим заинтересо-
вался, откуда я?
– Нет, не этим, мне понравилось, как к тебе относился
твой муж, и к твоему имени Святослава – свято хранящая
свою честь и славу. Кажется, так он расшифровывал?
– Ты прав, и я свято хранила свою девичью честь, пока
не отдала её своему мужу Аббасу.
– Я до конца не прочёл, не успел, хотя мне каждая
часть была интересна. Он пишет, что тебя очень любил
и никогда не изменял. Вот, у меня сразу появилось два
вопроса. Первый: как ты могла сохранить свою честь до
двадцати трёх лет? И как такой муж, как твой, имеющий
гарем, ни разу тебе не изменил за всю вашу жизнь? Спал
только в твоей спальне?
– На первый вопрос я тебе отвечу, что была занята учё-
бой, было не до ребят. Я приехала в Египет просто под-
работать, чтобы не умереть там с голода после развала
Союза, но уже чисто разговаривала на английском и по-
могла много его книг перевести.
Разговор наш прервался, он припарковал машину, мы
вышли. Я поняла, что он долго меня будет расспраши-
вать. Он взял меня под ручку и завёл на плазу, где было
много именных магазинов.
– Начнём с одежды.
Он повёл меня в сеть мультибрендовых бутиков и оста-
новился у магазина нижнего белья. Я посмотрела на него.
Обычно мне всё покупал Аббас, нам завозили домой, мы
вместе выбирали и отвозили обратно не выбранное, но
здесь был такой выбор, что у меня разбежались глаза! Я
смотрю на одно, он же предлагает другое, даже выбрал
мне трусики с верёвочкой между ягодицами, которые я
в жизни не надевала, лишь только разовые, и то здесь в
Спа, он же предлагает на каждый день. Но всё равно взя-
ли и то, и другое, чтобы его не обидеть.
Перешли рядом – роскошные вечерние наряды, одеж-
да на каждый день и для отдыха.
– Я думаю, что вечерних нарядов у тебя предостаточ-
но, нам нужна одежда на каждый день и отдых.
Продавцы забегались, я примеряла и примеряла, он
сидел, пил кофе, лишь кивал головой, если мне подходи-
ло. Моя одежда была в основном длинная, до пят, он же
выбирал до середины колен или немного ниже колен, или
же выше колен. Я удивлялась, какой он знаток женской
одежды. Перешли к обуви и аксессуарам, тоже выбира-
лось на каждый день. Ювелирный мы прошли:
– Я думаю, что в твоей коллекции гораздо лучше укра-
шения, чем можно купить здесь? – сказал он мне.
Мы вышли с большим количеством сумок и направи-
лись к машине. Он положил всё в багажник, и мы уже
повернули на трассу, чтобы возвратиться в отель Le
Meridien Limassol Spa And Resort, как вдруг он сворачи-
вает в другую сторону, ничего не говоря, а только взял в
рот сигарету, которую так и не закурил, пока мы не доеха-
ли. На повороте я заметила, что это госпиталь. Алексис
первый раз сказал мне:
– Пожалуйста, пойдём со мной.
Он открыл дверцу машины, я вышла, он взял меня под
руку и повёл до лифта. Мы поднялись высоко, я не запом-
нила, на какой он нажимал этаж. Мы оказались в длин-
ном коридоре. С двух сторон были палаты только для
таких больных, которые находятся в коме. Ещё не успев
войти, увидела портрет девушки на стене – как две кап-
ли воды похожа на меня. Я посмотрела на кровать, там
лежала измождённая старуха с открытыми глазами, про-
сящая у Бога смерть. Было очень трогательно. В палату
вошёл врач, и Алексис с ним разговаривал на английском
с британским акцентом. Врач посмотрел на меня.
– Это её дочь? – спросил он.
Алексис ничего не ответил, продолжал справляться о
здоровье её и будет ли улучшение. Врач ответил:
– Она живёт с помощью аппаратуры и аппаратов, ко-
торые вы оплачиваете. Но она мучается. Конечно, мы
имеем доход, но поверьте, ей лучше быть наверху и от-
туда смотреть на вас.
– Я сообщу своё решение, мне нужно согласовать со
всеми моими детьми.
Я вышла в коридор, слёзы лились ручьём. И я должна
быть недовольна своей жизнью? Не надо гневить Бога,
такое горе у людей бывает!..
Единственное хорошо, что Аббас скончался мгновенно,
я бы не позволила так над ним издеваться. А впрочем, ни-
кто ничего не знает, любовь на многое закрывает глаза...
Но когда он вышел, ничего не сказала, понимая, как ему
тяжело. Мы дошли до машины, он подошёл к ручке, дверь
по сканированию руки открылась, он включил машину,
чтобы не париться на жаре, заработал кондиционер, от-
крыл дверцу с моей стороны, я села. Он же минут десять
курил сигареты под пальмой. Всю дорогу никаких вопро-
сов, как будто бы меня не существовало рядом. Я его по-
нимала. Я тоже, когда получила извещение, что Аббас раз-
бился, была в таком же состоянии и даже думала наложить
руки на себя, так же хотела – на машине с обрыва... но вы-
держала всё из-за детей, всё для них, и, имея десять детей,
я одинока. Только телефонные звонки от них, и то вначале,
сейчас звонят, наверно, в месяц раз, и то, чтобы поставить
галочку в блокноте, что звонили. Я думала о своём, он о
своём. В своих мыслях, дорога показалась нам быстрее.
Он остановил около валет-паркинга машину, её увезли по-
сле того, как мы взяли сумки из багажника, но работник
подхватил их и донёс до дверей Алексиса. Мы вошли, не
знали, что сказать друг другу. Он подошёл ко мне.
– Ты знаешь, когда я читал о вашей первой ночи с Абба-
сом, я завидовал и ревновал к нему: почему это был не я?
Он повернул меня, расстёгивая змейку, одновременно
уводя в спальню.
2 Почувствовать себя вновь любимой
1. Любовь, что ты делаешь с нами?
Любовь, что ты делаешь с нами... так я думала по-
сле бурной в любви ночи. Утром я смотрела в при-
открытую дверь, где Алексис сидел около компьютера
удобно в кресле, поставив около себя несколько бутылок
воды и взахлёб читал роман Аббаса, чтобы не отвлечься.
Неужели из-за меня? Он хотел понять меня?.. или же по-
нять нашу любовь, которая возникла случайно. Я поду-
мала: обязательно позвоню к Марии и напрошусь к ней
в гости, чтобы у него не было посторонних иллюзий по
поводу нашей дружбы с ней. Я понимаю, как неудобно,
когда ты читаешь, а тебя отвлекают, и поэтому долго ва-
лялась в постели. Наконец он повернул голову ко мне.
– Ты уже проснулась, дорогая? Быстро одевайся, про-
бежки трусцой по берегу ещё не отменили, – сказал он
мне, улыбаясь. – Нам нужна пробежка, – и уже, чуть не
смеясь, стаскивал меня с постели.
– У меня здесь нет спортивной обуви, и, как назло, я
забыла там их купить, а бегать без них мне неудобно, и я
вообще не помню, когда я бегала, только студенткой!
Он открыл вторую дверцу гардероба, там лежало всё
моего размера спортивное. Я быстренько оделась, и он
переоделся, и выбежали из номера. Много было бегаю-
щих, занимающихся спортом людей у моря. Даже уже с
утра играли волейбол прямо на песках, была натянутая
волейбольная сетка, и когда мы пробегали, кто-то позвал:
«Алексис, присоединяйся». Для меня было ново, мы с Аб-
басом никогда не бегали, не играли в волейбол, жили спо-
койной уравновешенной жизнью. У нас был тренажёрный
зал, Аббас был самбист, и я часто наблюдала его занятия
с сыновьями, он занимался фехтованием и прыгал с па-
рашютом, получая адреналин, но никогда меня не брал с
собой. А я как нежное существо при нём, только в спальне –
маленький коврик и упражнение из детства на память.
Мы бежали быстро, но так как я ненатренирована, бы-
стро устала. Он остановился: «Сейчас пройдёмся». Это
было так приятно – наблюдать рассвет... Сквозь небо
прорезались первые лучи, слегка царапая гребешки волн,
оставляя зайчики на поверхности.
– Я вижу, что ты устала, давай немного посидим? –
сказал мне Алексис. Мы уселись прямо у берега на мо-
крый песок, ощущая бриз и мелкие капельки от воды,
разбивающихся о песок волн.
– Святослава, дорогая, вчера ты спала, я позвонил де-
тям и переговорил с ними, они приезжают в это воскре-
сенье. Я бы хотел тебя с ними познакомить.
– Не надо торопить события, мы ещё не узнали друг
друга, ты читаешь роман, но до конца не прочёл. Я хочу,
чтобы ты полностью знал об мне.
– А что, разве у тебя есть что скрывать?
– Не люблю заглядывать вперёд паровоза, зная, что буду
раздавлена. Давай лучше пойдём к Марии, сегодня утром
на чай, она очень обрадуется. Я уловила твоё желание?
– Я тебе поражаюсь: читать чужие мысли на растоянии,
а может, у тебя есть что скрывать, и я об этом ещё не знаю?
– Успокойся, ничего важного, я просто хочу понять,
что нас так сильно притягивает?
– Святослава, Святослава, я уже полюбил твоё имя.
– Любить имя ничего не значит, надо любить человека
с этим именем, и я понимаю, что между нами бездна, где
находится пока твоя жена. И это знаю как врач, что у неё
остаются несколько дней жизни, зависящих от вас. Ты
случайно нас не сравниваешь? и я, может, тебя притяги-
ваю, так как в молодости её она была похожа на меня, или
наоборот, я похожа на неё... какая я сейчас? Ведь между
нами всегда будет эта полоса, ты должен понять, что её не
вернуть, и я никогда не заменю её. Я другая, понимаешь,
нутро другое, тебя будет раздражать моё спокойствие, по-
тому что она была активная. Тебя будет раздражать, что я
не курю, она курила. Тебя будет раздражать моя одежда,
обувь, парфюмерия. Я не смогу быстро измениться, хотя
хочу ради нас. Я пропахла сладостями и ароматами вос-
тока, гарема, так глубоко, что они будут долго тебе напо-
минать о них. Я привыкла к женским шалостям, чтобы
за мной ухаживали, купали, наряжали, любовались днём.
Активную жизнь по ночам, как глоток воды, я ко всему
привыкла, прожив с Аббасом, которого очень сильно лю-
била. Передо мной тоже всегда стоит в воспоминаниях
наша первая брачная ночь, где боль и радость сближения
слились в одно...
Он слушал меня и ни разу не перебил, потом, когда я
остановилась, он сказал:
– Пойдём обратно, слишком мы далеко отошли.
В каком смысле он мне это сказал?.. я не поняла, пото-
му что он давал мне понять этими словами: не забегай на-
перёд, надо притереться. Он взял меня за руку, я чувство-
вала лёгкую дрожь и его сердцебиение. Я остановилась,
дотянулась до него, поцеловала, как маленького ребёнка.
– Я всегда буду рядом, пока ты этого хочешь.
Он успокоился, повеселел, и мы, уже разговаривая на
другие темы, дошли до нашего номера. Так как я не взяла
телефон с собой, где был сохранён номер Марии, я по-
звонила сразу же и сказала:
– Мы зайдём на яичницу.
– Она оттуда, ты не шутишь?
– Нет, не шучу, так что готовься!
– Какая яичница, ты разве не знаешь, что у меня всегда
пусто в холодильнике, кроме минеральной воды и сока,
ничего нет. Я даже кофе себе не варю, выхожу в Старбакс.
– Ах ты моя щепетильная, ну хорошо, мы с собой что-
нибудь захватим, поставь чайник.
Когда я закончила разговаривать, он меня спросил:
– Ты пойдёшь сегодня в Спа купаться или же предпо-
читаешь со мной в душевой?
Он посмотрел на меня так лукаво, что я поняла, чего
ему не хватает для полной разминки.
– Только с тобой, ты мне доставляешь удовольствие.
Он схватил меня, и мы уже плескались, повторяли вче-
рашние изученные пируэты, чтобы закрепить. Потом он
укутал меня в банное полотенце, и мы уже продолжили
в постели, получая адреналин. Когда поднялись, было за
двенадцать.
– Сейчас я понял, как ты сжигала свои жиры, зачем
тебе бегать при таких скоростях? – улыбаясь, сказал Алек-
сис. – Хочешь я закажу что-нибудь в номер на завтрак?
– Закажи не в номер, а на выдачу... понесём к Марии, а то
она сказала, кроме соков у неё ничего нет в холодильнике.
Он заказал. Я досушивала свои волосы, он вошёл, стал
помогать их расчёсывать щёткой. Какие они оба одинако-
вые, подумала я, вспомнив, сколько раз Аббас играл, рас-
чёсывая мои волосы... неужели все мужчины одинаковы?
Или же потому что они такие длинные? Мы переоделись,
захватили из ресторана две сумки и вышли из отеля. Он
хотел вызвать машину.
– Не надо, у нас в гараже нет места для машины, там
стоит моя, а во дворе вечно занят паркинг. Это напротив.
И мы подошли к дому, к двери, я открыла ключом, за-
ранее три раза постучав, чтобы она знала, что это я.
– Я вас ждала утром, – сказала Мария, знакомясь с
Алексисом.
– У вас что, студия?
– Мне достаточно, у меня никого не бывает, и за год
первый раз перешагнул этот порог мужчина, с почином
вас, – сказала Мария и достала из пустого холодильника
сок и бутылочку шампанского. Добавляя, правда, с утра: –
За знакомство.
Мы разговаривали и завтракали на балконе, беседы
были на разные темы. Когда он понял, что она сдаёт в
аренду московскую квартиру, то даже обрадовался, ведь у
его детей заканчивалась аренда и надо было искать заново.
Она так обрадовалась, что даже предложила вторую,
которую она не сдавала в центре Москвы.
– Её уж точно не надо моим шалопаям, её я арендую
у вас, и будем мы со Святославой выезжать туда в гости,
когда она пожелает.
Я посмотрела на него вопросительно: он мне об этом
не говорил. Он решает сразу всё без меня, располагает
мной, точно как Аббас, ставя в известность в самый по-
следний день или час. Может быть, это черта восточного
мужчины? Но мне было приятно, что появился мужчина,
который не только позаботится обо мне, но и даже защи-
тит, если это будет необходимо.
– Совсем забыл, я же в городе что-то заказал, пойдём
возьмём мою машину и поедем опять в город.
– Зачем? Моя машина в гараже, – сказала я ему. Мы
спустились в гараж, я подошла к моей машине Бентли
белого цвета, она открылась. Он посмотрел на меня.
– Сколько в тебе такта, я восхищаюсь тобой. Можно я
сяду за руль?
– Садись.
Когда сели, он сказал:
– Новенькая, ещё пахнет свежей кожей!
– Ну да, посмотри на спидометр, недавно купила
Bentley.
– Самый дорогой автомобиль, – я не назвала сумму,
за сколько купила, но он-то знает, что она достаточно се-
рьёзный противник Порше и стоит почти 600 000 €.
Он сидел за рулём, мы доехали до той же плазы, в кото-
рой были вчера, зашли в ювелирный магазин, он спросил:
– Какой у тебя размер пальца?
– Не знаю, никогда себе не покупала.
Он посмотрел ласково.
– Надо померить, – обратилась продавец.
– Нет, у меня был здесь заказ, покажите на моё имя –
Алексис.
Она достаёт коробочку, а там четыре обручальных
кольца, он заказал, не зная даже моего размера. Она из-
мерила мой размер и достала одно из них, из платины об-
ручальное кольцо в бриллиантовой россыпи. Он оторвал
бирку и надел мне на безымянный палец.
– С сегодняшнего дня ты моя невеста, – поцеловал в
лобик. Я даже не успела опомниться, как он схватил меня
и понёс до машины.
Конечно, это радость, а если она приходит тогда, когда
её совсем не ждёшь, то радость вдвойне...
– Не знаю, что со мной, но я понял, что влюбился в
тебя, как мальчишка.
Мы вернулись в номер, он только сказал:
– Ты хочешь разделить со мной оставшуюся жизнь?
– Я мечтаю об этом, но ты не знаешь, что у меня де-
сять детей!
– Нет, уже не десять, а пятнадцать... я осилю, ты не
переживай, я очень богат, на всех хватит.
– Я не в этом плане, каждый обеспечен на три поколе-
ния вперёд, только тебя не смущает, что я мать десятерых
детей?!
– Меня уже ничего не смущает, я люблю тебя, и будем
учиться жить заново вместе, – целуя, умоляюще смотрел
он мне в глаза.
– Я даю согласие, – и я прильнула к его широкой груди.
2. Жизнь поменялась,
надо к ней привыкать
–Жизнь поменялась, надо к ней привыкать, пой-
дём ещё раз к Марии, принесём твою сумку с
одеждой и перевезём машину сюда, в валет-паркинг, кото-
рый находится под землёй. Чтобы тебе было комфортно!
– А может, тебе? Ты просто хочешь, чтобы я всегда
была рядом?!
– Мечтаю об этом, – сказал он, смотря мне прямо в
глаза. – Пройдёмся.
Я посмотрела на кольцо на безымянном пальце моей
правой руки – очень красиво! У меня было много по-
дарков от Аббаса, и даже стоимостью моей машины, но
никогда он мне не дарил обручальное кольцо. Мне было
очень приятно получить его, каждая девушка мечтает об
этом, и хотя я перешла в мусульманскую веру, он даже
не намекнул, чтобы я консервировалась обратно в право-
славную. Он, видно, очень меня полюбил и не беспоко-
ился таким вопросом, хотя у Аббаса это было на первом
плане. Почему я всё сравниваю его с Аббасом? Неужели
это будет продолжаться до конца моих дней?..
По дороге он спросил:
– Не хотела бы ты перевести с сентября своих детей
сюда в колледж?
Но когда услышал, что одна заканчивает в этом году,
просто осталась летом с сестрой, а вторая на следующий,
даже обрадовался, потому что знал мои планы, о которых
я рассказывала, – что пошлю их учиться в Англию.
– Там мои сыновья, и они присмотрят за сёстрами.
Хотя я уверена, что они свою девственность отдадут
лишь в первую ночь своему мужу.
– Неужели ты так уверена в своих детях? Ведь на се-
годняшний день большая часть, даже восточных деву-
шек, теряет девственность в конце школы, или в коллед-
же, или же на первом курсе в университете.
– Во-первых, они учатся в женском колледже, а до это-
го у нас в гареме был свой колледж. А во-вторых, я про-
сто уверена в них.
– Ну да, после такого затворничества женского бата-
льона, как с корабля на бал...
– Успокойся, я тоже была новичок в сексуальной жиз-
ни. И Аббас даже не посылал меня на курсы по ублаже-
нию господина, которые проходили у нас в гареме. Он
меня учил нежно и терпеливо, шаг за шагом.
– А какой он был мужчина?
Мне трудно было объяснить ему прямо, и я пошла по
кругу, но он меня остановил:
– Он тебя удовлетворял?
– Да, и не один раз за ночь!
– Ты его сравниваешь со мной?
– Нет, у нас была с ним лишь супружеская поза, он
даже стеснялся заходить ко мне в душевую, когда я ку-
палась.
– Значит, ты ещё не поняла сексуальную жизнь и сто-
ишь лишь на первой ступеньке, я постепенно поведу за
собой до глубины познания половой жизни. Этот крите-
рий зависимости мужчины и женщины сближает на дол-
гое время.
– Ну хватит об этом, иначе нам нужно повернуть обрат-
но, ты меня раздразнила, – сказал он, заходя в лифт, под-
нимая юбку... вошёл в меня, упирая мою спину в стенку
лифта, легко вибрируя то вверх, то вниз... Успокоившись,
он опустил меня. Такой оргазм я не ощущала никогда! Что
от него можно ещё ожидать?! Он, как реактивная ракета,
зажигается и входит в атмосферу, поджигая всё на своём
пути... Уже стучали в лифте в дверь, и мы выскочили на
нужном этаже. Я отрыла дверь Марии, её не было дома,
и он опять потащил меня в ванную комнату, чтобы завер-
шить свою возбуждённость; усадив меня на косметиче-
ский стол, обхватил за спину, то и дело задвигая, скользя
по столу, на себя, вибрируя до извержения.
– Ты с ума сошёл, Мария может прийти в любую ми-
нуту! – взмолилась я. – Неудобно перед ней!
Он же переворачивает меня и продолжает заново.
– Извини, я утром не успел тебя порадовать, – сказал
он доходя до самой G... так, что мне оставалось только
визжать от удовольствия. – Зайдём освежимся. Где у неё
полотенце?
Я достала полотенце, и мы продолжали ещё и ещё
повторять пируэты. Нет, Аббас не был таким, этот меня
разорвёт на части... но когда мы обоюдно завершили,
успокоились, он спустил меня, словно с гвоздя, и вынес
из душевой.
– Кажется, Мария пришла, – сказала я.
– Пускай пришла, мне хочется сейчас, я такой, не
удивляйся.
Теперь я поняла, что он, наверно, может обладать мной
даже при посторонних, если этого пожелает, но я оши-
блась, потому что интимная жизнь возбуждала его только
в присутствии нас двоих, ему не нужны были посторон-
ние глаза, как некоторым, которые на людях словно пе-
тухи, а к жёнам не подходят, наверно, годами. Я надела
свой халат, вышла оправдаться перед Марией:
– Пока дошли, упарились на солнце, решили осве-
житься.
– Знаю я ваше молодое дело, что, сама не была моло-
дой, что ли?
Алексис вышел как будто ни в чём не бывало:
– Вы пообедаете с нами, Мария? Мы едем в город в
ресторан.
– С удовольствием, – ответила Мария.
Я вопросительно посмотрела на него и поняла, что он
очень активный и всё время меня будет удивлять, и не бу-
дешь знать, что он может выкинуть в следующую минуту.
– А завтра мы едем проведать дочек в колледж, не хо-
тите ли к нам присоединиться, Мария? Мне кажется, в
прошлое воскресенье вы были со Святославой.
Он меня проверяет? Или нет, он даже не говорил, что
мы завтра уезжаем проведать детей, но расписал уже все
мои дни, поменял привычный мой распорядок дня.
Я вопросительно подняла глаза. Он же продолжал:
– В воскресенье я знакомлю своих сыновей со Святос-
лавой как со своей будущей женой, и поэтому у нас не
будет времени навестить их, зато у нас найдётся время в
любой день, так как заведующая этого колледжа, где на-
ходятся наши дети, моя школьная подруга.
Когда он всё успевает? Я поражалась его настойчиво-
сти в решении всех проблем. Я отвернулась и начала со-
бирать свою одежду, бережно укладывая опять в чемодан
и в сумку.
– Недолго, пташка, ты здесь пела, – сказала Мария и
всё же пошла переодеваться. Увидев разбросанную пар-
фюмерию и флаконы духов на полу, добавила:
– Молодец, ай да мужчина, ей только такой и нужен
был, – она собрала всё, положила на место, пока я соби-
ралась. Он же не отрывал глаз от меня, но всё же вышел
на балкон и прикурил сигарету.
3. Слезою по стеклу стекает грусть...
Слезою по стеклу стекает грусть осеннего дождя,
я знаю, не вернёшь то, что потерял, а мне так хочется
обнять и тихим поцелуем в ухо тебя прижать,
но звук вдали мне эхом отвечает: «нет»,
за что потерян
Миру свет, за что не видно мне выхода из туннеля,
ведь я любил и дорожил ею, как мать добро, берёг,
но шквал дождя, пронёсший над головою: «не сберёг
ту, о которой можно помечтать, любить,
боготворить»...
А как мне жить, воспоминания всё душат,
а как любить, я не могу её сравнить,
и дни мне кажутся дождливы,
о той любви, которую не смог сберечь,
о светлом образе пронесённом осталось вспоминать...
Предполагаешь одно, а получается другое. После
того как мы посидели в ресторане в центре горо-
да, мы отвезли Марию домой, сами остановили машину
у валет-паркинга, Алексис достал мою сумку и чемодан,
отдал швейцару, мы налегке поднялись в номер. За сто-
лом, во время обеда, Мария случайно сказала, что она
нам строила дом на южном берегу Кипра, и даже сказа-
ла, в каком месте. Он вспомнил, что тоже хотел купить
этот участок, но ему сказали: «Купил его какой-то мил-
лионер». И он очень расстроился: тоже хотел там сделать
Спа-отель-резорт, а у нас одиночный шикарный дом с
собственным пляжем и только для нас. Почему я об этом
промолчала – я ожидала, когда он дочитает книгу, ведь
там это всё есть... Когда мы вошли, он мне сказал:
– От тебя как по чайной ложке тянуть надо, не расска-
жешь всё подряд.
– А что ты хотел ещё знать, ведь подробнее, поверь, я
не расскажу, как ты сам прочтёшь в книге.
– Прости, дорогая, – раздевшись, он натянул только
шорты, сел к компьютеру. – Подойди ко мне, я тебе по-
кажу, где остановился читать. Включи, пожалуйста, ком-
пьютер, пока я принесу воды.
На мне был уже домашний лёгкий китайский халатик,
и только трусики, разделяющие верёвочкой ягодицы.
Видно, он это заметил, когда я укладывала свою обувь в
сумку у Марии, ещё там видна была его возбуждённость.
Он возвратился, сел на кресло у компьютера и, двумя ру-
ками обхватив талию, осторожно посадил себе на колени,
уже целуя мне затылок, потом быстрее и быстрее, подни-
мая и опуская на него... я чувствовала, что скоро закричу
от удовольствия, учащённого движения, пока не расше-
велил вулкан и не потекла лава. Но он на этом не успоко-
ился, взял меня на постель, в ванную комнату, обмывая в
пенной воде. В горячих поцелуях понёс на кровать. Сам
же встал, совершенно спокойно, подошёл к компьютеру
и начал читать, как будто ничего не было... Что не так?
Почему он такой голодный в этом плане? Неужели он,
такой темпераментный мужчина, не имел женщину так
долго, пока болела жена?
Я лежала, не хотелось ему мешать, вспомнила опять
Аббаса, когда у нас были дни поэзии и как много мы
могли бы друг друга дополнять. Здесь же он всё знает
наперёд. С ним интересно, он не жадный, что я считаю
самым плохим качеством для мужчины. В таких мыслях
я стала засыпать, как вдруг к нам позвонили по телефону
в номер. Я слышала, как он взволнованно разговаривал с
врачом, его слова:
– Может быть, так лучше, что она сама ушла из этого
мира, не заставив нас сделать преступление... – он пове-
сил трубку, сел на кровать.
– Мне надо выехать в больницу, только что сообщили,
что моя жена Афродита умерла.
– А что, её звали Афродита?
– Да, так её назвала бабушка, когда заметила, что роди-
лась красивая девочка.
– Конечно, поезжай, не беспокойся, я буду ждать твое-
го звонка с сопереживанием.
– Может, она... – он хотел что-то добавить, но поцело-
вав в щёчку, пошёл одеваться и через пятнадцать минут
захлопнул дверь.
Я встала, не хотелось спать и до этого звонка, настоль-
ко он меня взбудоражил своими разнообразными сексу-
альными играми. Неужели, не познав их за тридцать лет,
я бы и дальше ничего бы не понимала, а видела лишь по
картинкам или в кинофильмах... Неужели об этом он мне
говорил, что в половой жизни нужна полная совмести-
мость? Я позвонила Марии:
– Ты не спишь?
– Нет, легла спать, а спать не хочется. Вот мы дали по-
русски сегодня, выпили бутылку водки на двоих, он же
не пил, так как был за рулём.
– Да, не пил, но зато меня так изнасиловал, что до сих
пор всё горит внутри.
– Привыкнешь, первое время всегда такая активность
бывает. Забыла, ты мне рассказывала, что Аббасу тоже не
хватило и он тебя вывез в гостиницу на отдых из гарема
на целую неделю, вы не выходили из койки.
– Ты права, но Алексис очень темпераментен! Он мо-
жет пять-шесть раз висеть на мне.
– Не может быть, чтобы такой мужчина висел на тебе,
а может, ты над ним, как мотылёк на зажжёной свече? – и
она стала смеяться прямо в телефонную трубку.
– Ты знаешь, только звонили из госпиталя, сообщили,
что его жена умерла. Он поехал туда – распорядиться и
попрощаться. И ещё новость: сегодня он мне сказал, что
его жену звали Афродита, так вот почему он в первое вре-
мя меня называл Афродитой, видно, очень любил её.
– Так вот в чём дело, ты его этим взяла. Он с тебя глаз
не сводил в баре, когда мы были там, помнишь, впервые,
и просто вынудил пройти с ним в номер.
– Не наговаривай на него, я этого хотела. Тогда даже не
думала, что это так обернётся. Как и что я скажу своим
детям? И когда это надо сказать, и как? И где?.. До сих
пор у меня открытый вопрос. Думала, начну с младших
завтра, подготовлю почву, но не получится, он будет вы-
зывать экстренно своих сыновей, в связи с новыми обсто-
ятельствами.
– Не спеши, само время покажет, как поступить. Пу-
скай приедут его дети, и ты пока с ними встретишься. Им
тоже нелегко: теряют мать и встречают новую жену.
Я повесила трубку и заметила, что Алексис возвра-
тился с поникшей головой. Он занёс письмо, которое она
оставила у адвоката.
– Хочешь почитать? – он протянул мне. Я не хотела
читать, сказала:
– Это слишком личное.
Он поцеловал меня в глаза.
– Я так устал, давай спать.
Я лежала на его плече, пока не заснёт...
4. Затишье после бурных дней
Затишье после бурных дней, так я подумала, когда
утром провела рукой по подушке, а его не было. Я
встала и сразу не заметила его на балконе, посмотре-
ла – письмо там и лежало, на столе. Я вышла на балкон.
Полна пепельница окурков. Он дремал в кресле, склонив
голову. Но когда почувствовал меня, встал.
– Святослава, ты меня должна понять, ведь с этой
женщиной я прожил всю мою сознательную жизнь, была
любовь, были и разочарования, но память не сотрёшь, –
сказал он мне, сам притягивая и обнимая, как ребёнка.
Потом, посадив меня на колени, долго рассказывал о себе
и совместной жизни.
– Я переговорил с сыновьями, они сегодня приезжают.
– Алексис, может быть, мне уехать временно к Марии? –
спросила я. – А после похорон я возвращусь.
– Я всю ночь думал, как мне тебе об этом сказать, а ты
сама это сделала за меня, ты упрощаешь мою жизнь, и
это мне нравится. Но я не хочу, чтобы ты жила у Марии
в этой маленькой студии, поезжай домой. Ты, кажется,
хотела пригласить Марию к себе, так у тебя будет в этот
раз возможность, потому что мы больше с тобой никогда
не расстанемся. Я тебя там найду!
Мы позавтракали в номере, и после завтрака я стала
одеваться. Я даже не собрала свои вещи, чтобы он не по-
думал, что уезжаю навсегда, позвонила Марии, чтобы она
собралась в дорогу в гости ко мне. Он проводил меня до
паркинга, когда привезли машину, я села за руль, он на-
гнулся и через стекло чмокнул меня, никого не стесняясь.
Я заехала за Марией, по дороге зашла в магазин, купи-
ла для себя и Марии несколько светлых хиджабов (ко-
сынок), потому что забыла свои в гардеробе у Алексиса.
Через несколько часов мы были уже дома. Там все пере-
полошились, увидев хозяйку впервые без намёка на ма-
кияж. Нам помогли поднять чемодан Марии, и мы вышли
на балкон, выходящий из моей большой спальни прямо
на берег моря.
– Даже не верится, что я дома! – сказала я Марии.
– А мне казалось, что ты там с ним была как дома!
– С ним было хорошо, но он очень активный.
– Тебя не поймёшь, какого тебе надо, любая женщина по-
завидовала бы его активности! – улыбаясь, добавила Мария.
– Ты меня неправильно поняла. Мне, наоборот, нрави-
лось с ним проводить активно ночь, но я тебе не расска-
зала, что когда мы шли к тебе домой вчера, он взял меня
прямо в лифте!
– Трудно поверить, но когда мужчина хочет, и ещё
страстный, он потащит даже в кусты. В своей жизни пом-
ню одного такого, которому лишь повод дай, как он уже
«боец» тот ещё!
– Как хорошо, что ты есть у меня, есть с кем поделить-
ся... Давай переоденемся и спустимся к бассейну.
Там я немного успокоилась, проплавала почти час кро-
лем, это было моё любимое занятие в этом доме. В гаре-
ме бассейна не было, и мне не хватало его, так я любила
с детства плавать, была пловчиха, а здесь – красота!
Звонок по телефону, текстовое сообщение:
«Ты доехала, дорогая? Обещала позвонить! Я беспо-
коился за тебя! Люблю! Я звонил, трубку не взяла, я бес-
покоюсь, перезвони».
Я сразу же перезвонила:
– Дорогой, не надо было столько беспокоиться, я толь-
ко доехала, пришлось по дороге останавливаться в запра-
вочной, кое-что купить.
Сама же не разу не заправила машину, и даже когда её
завозят в гараж, сами работники подключают к батарее –
это не для меня, ничего не смыслю в технике. Мы с ним
немного поговорили, и он рассказал, что в письме Аф-
родита выразила желание быть захороненной в Греции и
что он дал уже распоряжение, чтобы её забальзамирова-
ли и перевезли в Афины. Ритуал похорон в воскресенье,
у нас в Греции не возбраняется производить отпевание
дома. Всё же это будет лучше в действующем монастыре
Кесариани в Афинах, куда он тоже уже позвонил.
– Но у меня уже есть билет обратно на среду... будь
готова, я заказал столик на пять часов вечера в ресторане,
там, где мы были с Марией, я хочу познакомить тебя со
своими сыновьями, а то у них времени в обрез, они долж-
ны вылететь обратно. Можешь пригласить на церемонию
обручения и Марию.
Я сияла от счастья, я всё же стала понимать, что моя
жизнь не окончена, она продолжается, пускай с шу-
стрым, активным человеком в любви, потому что я за-
метила, что через несколько часов нашей разлуки уже
притягивает друг к другу обратно. В воскресенье, как
обычно, поехали навестить дочерей в колледж, надев
хиджаб на голову.
Дома меня не узнавали мои служащие, я на всё давала
согласие, мы часто плавали в бассейне и загорали, так что
даже моя кожа стала красивой, молочно-шоколадной. Вы-
зывала на дом ежедневно массажиста-женщину из Спа...
здесь же она делала нам массаж, расстелив свой столик
прямо на балконе. Куда иногда дотягивались любопыт-
ные глаза моих охранников, но мне были они полностью
безразличны, меня ласкали слова Алексиса, который всю
ночь со мной разговаривал.
За эти дни разговоров я о нём узнала больше: там он
прямо не давал опомниться, как вскипал от соблазна быть
со мной в близости, здесь же, в спокойной обстановке, он
тысячу раз сказал, что меня любит. Также рассказал, что
собрал всех сыновей и объявил, что женится. Они были
в восторге, потому что понимали, как отцу было трудно
три года, пока Афродита находилась в коме. Также они,
переглянувшись, обсмеяли его, сказав, что они не дети и
сразу же заметили две зубные щёточки в ванной комнате
и дамскую одежду в гардеробе.
– Я счастлив, что встретил тебя, иначе мой день был
бы опять как пепел выгоревших дров. До встречи доро-
гая, я люблю тебя.
Он отключился, а я чувствовала, что моя душа пере-
полнена, еле-еле дотерпела до утра, чтобы не разбудить
ночью Марию и не рассказать всё.
5. Встреча в ресторане,тайная помолвка
Всё же утром я разбудила Марию раньше обычно-
го и выхлестнула всё сразу. Рассказала, что в сре-
ду приглашены вместе в тот же ресторан, где обедали с
Алексисом. У нас будет там помолвка, и он приглашает
туда своих сыновей познакомиться со мной.
– Пойдём ко мне, Мария, выбери, что мне надеть в
этот торжественный день, я должна хорошо выглядеть.
Мы перешли в мою спальню, я открыла дверь в гар-
деробную – большая комната, больше спальни.
– Что только не висит здесь! – сказала мне Мария.
– Я не виновата, всё заказывал Аббас, – ответила я,
одну за другой открывая дверцы.
– А где то платье, которым ты так нас поразила? – с
украшениями, которые украли.
– Оно есть, и украшение тоже, нам их вернули, – не
хотелось рассказывать ей в подробностях.
– Надень сейчас же, я посмотрю: ты изменилась? Оно
на тебе сходится? Ты в нём была как высокая гордая
пава с узкой талией! Но, может быть, родив десятерых
детей, ты поправилась в талии? Хотя в бассейне я не за-
метила ни одной растяжки на коже, ни единой голубой
ниточки, сеточки вен.
Я разделась перед нею полностью, она прямо ахнула:
– Ты и правда Афродита! Не может быть, что он тебя
называл именем жены, это – за твою красоту! Я просто
восхищаюсь... кормя десятерых детей грудным молоком,
сохранить такую упругую грудь! Можно, я её потрогаю?
Ты случайно не делала липосакцию груди? – сказала она
после того, как притронулась. Я посмотрела на Марию,
сама крутя грудь, показывая, что нет ни единого шва от
операции. А когда я примерила платье и оно сидело так
же, без изменения, она сказала:
– Ну, вопрос с одеждой решён! А что ты будешь де-
лать с волосами?
– Алексису не нравились мои причёски, что мне де-
лал Саня. Помню, Аббасу всегда нравилось, когда я за-
кручивала бублик в виде гнезда и оттуда выпускала во-
лос в виде конского хвоста.
– Но это очень просто на такой торжественный день...
– Может, мне позвать в этот день стилиста домой и
рассказать, как хочу, и она мне сделает?
– Так и решили, давай сейчас опять в бассейн, ты
должна произвести фурор (от франц. faire fureur).
– Ты права, ты права, только шумный успех может ско-
сить пятерых сильных молодых ребят, – сказала Мария. – Я
думаю, что само платье тоже надо сделать немного ниже
колен, сейчас днём в ресторан в таких длинных не ходят,
просто Аббас прикрывал твои красивые ножки.
– Ты права, сейчас я перезвоню в ателье, пускай
сегодня же приедут и подрежут. Но в отличие от него
Алексис делает необычное, хотя и ревнив, заставляя
даже нижнее бельё покупать, которое я не носила ни-
когда – с ниточкой в попе, и в прошлый раз на пробежку
подал мне шорты, где половина ягодиц была наружу, без
лифа натянул майку, так что выделялись соски, и с боль-
шим декольте, чуть грудь не выступала.
– Привыкнешь, привыкнешь, милочка, к хорошему
быстро привыкаешь...
Позавтракали прямо у бассейна, я плавала, плеска-
лась, загорала, сегодня даже Мария не выдержала и за-
лезла в бассейн.
– Знаешь Мария, мне нужен такой человек, как ты,
который подскажет, откроет, что сейчас в моде. Я только
сейчас понимаю, что, находясь в царстве гарема, многое
упустила, хотя купалась в шелках и бриллиантах. Давай
поднимемся и будем смотреть мой гардероб, что мне
можно ещё перебрать? Ведь каждое платье стоимостью
в несколько тысяч долларов, а сейчас настолько всё про-
стое, что и выбрать не из чего.
Мы поднялись наверх опять в гардеробную, я только
сейчас заметила, что не брала с собой телефон к бас-
сейну. Снова пришло текстовое сообщение от Алекси-
са: «Любовь моя, перезвони, я соскучился по твоему
голосу, это расстояние сделало меня одиноким, мечтаю
о скорой встрече, целую».
– Ты представляешь!.. скорей звони, а то он сейчас
же вылетит, я таких мужиков ревнивых знаю, он будет
контролировать каждый твой шаг.
Я набрала номер:
– Алексис, не беспокойся, всё в порядке, и что со
мной может случиться, когда в доме шесть охранников,
и прислуга со мной, и Мария. Я просто забыла телефон
в спальне... не думала, что ты так рано позвонишь. Мы
спускались вниз к бассейну, люблю тебя.
– Хорошо, что ты позвонила, сейчас объявлена по-
садка в самолёт, лечу в Грецию, когда прилетим, пере-
звоню опять. Что ты сделала со мной? Всего день раз-
луки, а я не нахожу себе места!
– В воскресенье можешь не звонить... я поеду к до-
черям в колледж.
– Именно тогда, когда ты выезжаешь, мне страшно,
хочешь, я найму тебе водителя?
– Алексис, я вообще не пью, особенно когда я за ру-
лём. То, что было и ты увидел – мы выпили с Марией,
наверно за эти тридцать лет впервые.
– А я совсем не против, если ты выпьешь стаканчик-
два, а со мной можешь и больше, я люблю твоё настро-
ение, ты становишься непредсказуемой.
– Я сделала что-нибудь лишнее?
Он напоминал, как хорошо провели время ночью по-
сле ресторана, но посадка была объявлена, и он пошёл
к выходу.
– До скорой встречи, любовь моя, будь умница. Пока,
пока, люблю, – я отключила телефон.
– Он тебя заводит и по телефону, Святослава, будь с
ним осторожна, он, видно, очень ревнив. Посмотришь,
как только сойдёт с трапа, по какой-то либо причине по-
просит, чтобы ты мне передала трубку, я таких знаю!
Так и было: через полтора часа он позвонил, пока го-
ворил с мной, потом сказал:
– Передай трубку Марии, я хотя бы поздороваюсь с ней.
Мария, улыбаясь, взяла трубку.
– Как вы долетели?.. – короткий разговор, и ещё ми-
нут двадцать разговаривал со мной, слышны были гудки
машин и шум покрышек, значит, его везли домой.
– Я тебе перезвоню ночью, держи телефон рядом, –
сказал он и отключил телефон.
– Да, твои великолепные наряды нужно пересмотреть,
не всё трогать, ты должна себе оставить кое-что, и длин-
ные до пола, и длинные рукава, как надлежит носить
мусульманской женщине, не забудь, что тебя будут наве-
щать дети, внуки, если появятся, и сыновья с невестками.
Выбрали, что нужно укоротить, убрать длинные рукава,
если были. Но в целом больше всего понравилось – это
платье, которое мне очень походило. Пришли из ателье,
сделали примерку, сказав, что завтра завезут всё обрат-
но. Они ушли, мы же сели смотреть, какие новости сей-
час в мире и в России. Потом началась передача «Давай
поженимся».
– Выключи, или же переключи, слишком наигранно,
что эти девушки, с ума все посходили, им по двадцать
пять, а хотят выйти замуж за пятидесятилетних...
6. Новое знакомство. Помолвка
Неужели несколько дней нашей встречи дали такую
привязанность, что я не могу уже быть без него: дни
стали длинными, а ночи бессонными. Он звонил, нас раз-
делял лишь провод, невидимая нить, но так притягиваю-
щая друг к другу. Я встала, брожу, не могу уснуть, знаю,
что сейчас будет звонить, как будто бы на расстоянии чув-
ствую его, и что сейчас он возьмёт телефон. Вспомнила:
когда-то мне мой Аббас, первый муж, рассказывал грузин-
ский анекдот. Умерла жена у грузина, и он идёт на клад-
бище после похорон, сидит и плачет, голову опустив, и
приговаривает: «Остался я на свете совсем один, совсем
один, совсем один... АССА!» – поднимает руки и начина-
ет танцевать. Как сейчас у нас: оставшиеся одни вдовец
и вдова нашли друг друга, и это в радость, может быть,
и горько, но хочется танцевать, петь, веселиться. Может
быть, потому и вспомнила его анекдот. А впрочем, жаль
того, кто уходит. Но во многих случаях уходят друг от
друга, чтобы создать новую семью. Разлюбили, надоело,
ищут что-то новое. Но я думаю, надо разобраться пока в
себе: а что надо?! В таких мыслях я бродила по спальне,
включила лишь ночник. Вспомнила, как нас встретили
хорошо мои дочери в воскресенье. Они никогда даже не
подумали бы: после такой любви и привязанности к их
отцу у матери новая, другая любовь, я настолько с ними
была добра и ласкова...
Звонок и опять ночной разговор с Алексисом.
Утро среды, всё готово, я жду встречи, как никогда.
Что он сделал со мной?! Если Аббас был уравновешен,
спокойным... порой мы встречались в кабинете, он си-
дел в тишине, писал поэмы, стихи, прозу, я же рядом
или переводила, или писала своё наблюдение о нём,
автобиографический роман, нам было хорошо, спокой-
но плечо к плечу, и если муха пролетала, можно было
услышать. Здесь же – ни на минуту он не останавли-
вается... у него всегда есть тема, о чём мне рассказать.
Много рассказывает о художниках и их картинах, много
о древней истории, особенно древней Греции, познава-
тельно, увлекательно. Я часами могла его слушать, мне
было интересно, ему приятно, что я слушаю его. Ещё
вчера я вызвала главного из охранников и предупреди-
ла, что уезжаем мы в круиз с Марией надолго. И если не
смогу случайно навестить детей в колледже по воскре-
сеньем, буду названивать, чтобы он вместе с нянечкой
посещал их, отвозили все сладости, которые я всегда
покупала для них. Как будто бы всё сделано. Мария по-
стучалась ко мне:
– Что-то не спалось сегодня, – сказала я ей.
– Всё будет хорошо, скоро встретитесь и никогда не
будете разлучаться.
– Я нервничаю, как девчонка, никогда такого не было
со мной.
– Успокойся, всё будет хорошо.
В бассейн мы сегодня не спускались, потому что там
хлорка и на коже долго остаётся запах серы. Я хочу пах-
нуть ароматом цветов и немного посидела в джакузи в
лепестках белой розы... привела себя в порядок, искупа-
лась, и уже ожидаем стилистку. Позвонили у ворот, я по-
смотрела – там стояла машина «Лимузин». Водитель пе-
редал, что он за нами, и через несколько минут позвонил
Алексис: «Я послал машину с водителем, чтобы ты не
устала в дороге за рулём, ты готова?»
Я сказала:
– Ещё рано, я ожидаю стилиста, с минуты на минуту
она подойдёт.
– Пускай водитель подождёт в машине, и когда вы бу-
дете готовы, приезжайте, я соскучился и умею ждать, лю-
блю, целую.
Подъехала другая маленькая машина, «Акура», и вы-
шла низкорослая женщина с большой сумочкой на колёси-
ках. Я позвонила охраннику и сказала, чтобы пропустили.
У нас внизу был как бы предбанник, где и располагалась
моя большая комната-салон: стояло педикюрное кресло,
стол и всё, что необходимо для стилиста. Она заново по-
мыла волос своим шампунем, посадила меня в сушку для
волос, накрыв голову мягкой шапочкой из хлопка, и очень
быстро накрутила волосы Марии. Я была в халатике, что-
бы легко было раздеться, не испортив причёску. Так как
маникюр и педикюр были сделаны вчера, она укладывала
только волос, как я объяснила. Видно было: она профес-
сионал, справилась очень быстро. Получилось хорошо, я
даже не ожидала.
– Вы хотите макияж?
Я ответила: «Нет», – но она сказала:
– Тонкая полоска сверху век только увеличит ваш раз-
рез глаз... – и она обвела и покрасила ресницы.
– Красиво! – сказала мне Мария.
Я расплатилась, стилист собрала свои принадлеж-
ности и спустилась к машине. Мы быстро поднялись, я
переоделась, Мария помогла застегнуть длинную змейку.
Собранный чемодан и сумку охранник отнёс в лимузин.
Я достала из сейфа украшения, взяла в руки сумочку, и
мы спустились вниз. Все чуть не ахнули, сами охранники
были греками, они никогда не видели, чтобы я выходи-
ла без хиджаба (косынки). А тут платье ниже колен, без
рукавов, на высоком каблучке, как светская европейская
женщина. И пока машина не уехала, даже не закрыли во-
рота – стояли, разинув рты. Что они думали, мне было
уже безразлично, ведь я еду навстречу своему любимому
и на свою помолвку.
Около дверей ресторана стояли пять высоких строй-
ных парней, прямо на одно лицо. Лимузин остановился,
водитель вышел и открыл нам дверь, сказав по-гречески:
– Хозяин предупредил, чтобы чемоданы отвёз в отель.
Мы с Марией прошли мимо парней. Кто-то сказал:
– Обратите внимание на эту женщину, какая она кра-
сивая. Мне кажется, у неё есть какое-то сходство с нашей
матерью.
Мы зашли, подошли к стойке.
– У нас забронирован столик на имя Алексис, на пять
часов.
Высокая девушка в чёрном костюме провела нас к
столу. Через несколько минут появился Алексис... с боль-
шим букетом полевых цветов, красиво оформленных.
– Извини за опоздание, с цветочной не успевали при-
везти цветы, пришлось самому ехать. Водитель отвёз
ваши вещи в отель? – не сводя глаз с меня, спросил он.
– Да, отвёз, – сказала я. И только он посмотрел на меня,
ахнул от неожиданности, как будто бы до этого была меж
нами пелена и он меня не замечал от счастья встречи.
– Вы хорошо выглядите, Мария, но Святослава сегод-
ня убёт наповал моих сыновей.
Но он даже не успел продолжить, как они все хором
сказали, что она уже всех убила. Смеясь, не сводили
взгляд с меня.
– Ну ты даёшь, отец, не думали, что ты в твои годы
сможешь найти большой бриллиант.
– Давайте знакомиться! Это Святослава, моя жена, но
я думаю, мы поправим, узаконим наш брак, пока у нас
гражданский. Это её лучшая подруга Мария. А это мои
сыновья: Адонис (возвышение), Байон (жизнь), Дракон
(дракон), Иоаннис (бог добрый), Никиас (победа).
Когда со всеми познакомились, сыновья сели напро-
тив нас и не сводили с меня глаз, я даже засмущалась.
Алексис встал, поцеловал меня и спросил громко, чтобы
все слышали:
– Ты согласна выйти за меня замуж?
Когда я ответила «да», то достал маленькую коробоч-
ку и к обручальному кольцу на безымянном пальце надел
ещё одно, с большим круглым бриллиантом. Только тогда
обратил внимание на моё украшение:
– Видел, видел это украшение в продаже, оно стоило
больше пяти миллионов.
– Не знаю стоимость – это подарок.
Он посмотрел на меня, сыновья переглянулись, он-то
понимал, от кого мог быть такой подарок, поправил мне
кресло, чтобы я удобно села рядом.
7. Помолвка
Как приятно, когда ты находишь свою половину, с
кем хочешь до конца жизни прожить, – думала я,
когда Алексис представлял меня своим сыновьям. Он
заказал много выпивки, но почему-то все пили русскую
водку, сегодня пил даже и он. Никогда не видела его ещё
таким. Он всё время ближе и ближе придвигал ко мне
своё кресло.
– Ты уже сообщила своим детям о помолвке? – накло-
нившись ко моему уху, чуть не целуя, спросил Алексис.
– Нет, но я впервые вышла из дома без хиджаба и даже
не взяла с собой его в сумочку.
– Это уже достижение, но ты, видно, не уверена до сих
пор во мне и поэтому не сообщила им такую важную но-
вость. Я хочу, чтобы ты меня тоже познакомила со всеми
своими детьми, они такие же мои дети, как и твои, если
мы уже собираемся вместе жить.
– Я тебя познакомлю, но по частям будем знакомить, я
не смогу их собрать сразу всех, как сделал ты. Уж слиш-
ком всё попутано, у многих уже есть семьи.
– Живи просто, моя ты золотая! Люби меня, а осталь-
ное я возьму на себя, завтра же мы поедем в колледж к
дочкам. Познакомим с твоими младшими дочерьми и
моих сыновей.
Я посмотрела на него виновато.
– Ты прав, пока лето, надо позвать всех вместе, как это
сделал ты, и поставить перед фактом.
– Я уже горю желанием оказаться в нашем номере на-
едине, но не получится, наши дети не дадут так скоро нам
отделиться... Ты смотри, как эти шалуны смотрят на тебя!
Я уверен, мечтают встретить такую же красавицу, как ты.
– Хватит шептаться, удели им внимание!
Но вижу, что он всё ближе и ближе придвигается ко
мне, уже гладя рукой мои колени, и тянется всё выше и
выше... я встала.
– Хочу предложить тост за наших детей, – я говорила
на английском языке, они смотрели на меня, не понимая
ещё, какой же я национальности, недавно говорящая на
греческом, безупречный британский говор их сразил ещё
больше, а на английском я стала говорить, чтобы Марии
было понятно, ведь она не понимала по-гречески.
– Сейчас перед нами сидят дети Алексиса, но если бы
были и мои, пришлось бы добавить ещё два стола. Я лю-
блю своих детей и буду любить вас материнской любо-
вью, если от вас я буду получать взаимопонимание. Мо-
жет, это наваждение, что в нашем возрасте мы полюбили
и решились на такой шаг – снова начать с чистого листа
нашу жизнь. С нашими возможностями и с сегодняшним
непростым миром, где столько лжи и обмана, я нашла че-
ловека, которого можно полюбить. И в присутствии вас
хочу сказать, что у меня нет заинтересованности мате-
риальной, как это происходит сейчас на каждом углу. Я
вполне самодостаточная и очень богатая женщина, и за-
ранее хочу сказать вам, чтобы вы знали: будет написан
и опубликован контракт, где я полностью отказываюсь
от его состояния, как будущая жена, ибо всё это должно
принадлежать в будущем вам. У меня десять детей, и все
они также стоят на высокой планке обеспеченных, бога-
тых людей мира. Я не хочу, чтобы с первого раза вам по-
казалось, что я полюбила вашего отца за то, что он имеет
огромное состояние. Извините, мои дети ещё не знают,
я им сегодня же сообщу. Я просто сама не представляла,
что нас так глубоко затянет друг к другу. Несколько дней
нашей разлуки дали понять мне... как я люблю его. Да! я
люблю вашего отца!
Меня никто не перебивал, я рада, что в первый день
нашла силы высказать им всё. Потом встал старший сын
Адонис:
– Нет, наоборот, мы восхищаемся вами. Такую женщи-
ну найти здесь на Кипре?! Мы только приветствуем отца.
Услышала – и на русском сын Дракон говорил Иоаннису:
– Мы и в Москве не видели тоже таких красавиц.
Тогда я на русском добавила:
– Осторожно с русской речью, я сама русская.
Они были удивлены полностью: отец ничего им не
рассказывал обо мне. Они все выперли глаза на меня.
– Чем вы ещё нас можете удивить? – сказал младший.
– Только поэзией, мои вы родные, – я сказала на рус-
ском и перешла на английский. Иоаннис спросил: «А вы
знаете поэзию и на греческом?» – Я знаю на нескольких
языках, но лучше я прочту вам своё на русском.
Мне жаль,
года-вёсны меня покинули...
Прошло лето знойное уже,
и осень за горами...
А мне так хочется любви!
Хотя встречаюсь
уж я... с зимою...
Ах бурные,
весенние года прошли,
И жар
тепла от летних поцелуев,
Осеннее лобзание!
в них не было конца,
А встреча! Закат!
в любви необыкновенный...
Потом я его прочла на английском, на греческом... я
хотела этим стихотворением выразить мою вновь от-
крывшуюся любовь к Алексису.
– Отец, ты счастливый человек, сейчас мы за тебя спо-
койны! – сказал Никиас. Все встали, хлопая в ладоши.
Алексис встал, поцеловал меня.
– Как ты читаешь! Никогда не слышал твоих стихов,
в ним завуалирована вся твоя жизнь – в этих нескольких
строчках.
Мария тоже поднялась, добавила пару слов. Уже
было поздно – пора, а нам так было приятно находиться
в этой тёплой атмосфере его детей. Подъехал лимузин
и всех нас повёз к отелю, заранее остановив у дома Ма-
рии, чтобы она вышла. У нас долго ещё оставались дети
в номере, радуясь, что отец наконец нашёл себе жену-
любовь. Оказалось – это самая большая проблема была
в их семье. Только после трёх часов ночи они перешли
в свой номер.
Алексис подошёл ко мне, целуя и расстёгивая змейку.
– Ты меня сегодня покорила ещё больше, я тебя буду
изучать, смаковать по капле мёда, чтобы никогда у нас не
закончилось время любить.
Помог снять платье, бережно стал разматывать при-
чёску.
– Ты была в ней обворожительна, наконец я увидел то,
что хотел видеть в тебе...
Я прошла за пеньюаром, он не сдержался:
– Ты моя Афродита! Как тебе подошёл этот молочно-
шоколадный загар, – он взял из рук пеньюар и бросил на
постель. Подняв на руки меня и занёс в душевую. – Давай
освежимся... – шептал он; но я-то чувствую, что... Да, он
хотел меня, набросившись, жаждущий, давно не пивший
воду, большими глотками поглощал, поглощал, поглощал
и затих, затем с особенным рвением поднял меня опять и
опять... отнёс на постель, и слышны были только скрип
кровати и нежный стон от каждого удара. Поток ручья
уже не остановить... И, обессиленный, заснул.
8. Прекрасное продолжение
Утро, стук в дверь.
– Вставайте, молодожёны, хватит спать! – будили сы-
новья.
– Мы на пробежку, пойдёмте с нами играть в волей-
бол, – сказал один из сыновей, и потом всё утихло. Я хо-
тела подняться, Алексис удержал меня за руку.
– А с добрым утром?
– Надо всегда совмещать приятное с полезным, мне
это особенно нравится по утрам.
Хотя я этого не замечала, он был страстный и ловил
меня уже везде, не считаясь ни со временем, ни с удоб-
ством. А когда встали, быстро освежились, он был одет,
а для меня сам достал и подготовил шорты, маечку, спор-
тивную обувь.
– Ты с ума сошёл, Алексис, как я в таких шортиках
буду в присутствии твоих сыновей играть?
– Я же тебя просил быть проще, здесь курортный го-
род, и тем более резорт, здесь все ходят так!
Он уложил меня на постель и сам стал натягивать
шорты.
– Хорошо, хорошо, я сама, хотя бы майку дай поскром-
нее, а то подумают, что я тебя этим взяла.
– А я не отказываюсь, именно этим, моя ты дорогая,
пойдём же скорее, потому что, видно, они проголодались,
обычно мы вместе завтракали.
Он положил все украшения в сейф, сказал мне код и
ещё добавил:
– Днём отвезём в банк положим в сейф-бакс, там более
надёжно. «Сколько общего с Аббасом!» – подумала я, но
ответила:
– Ты прав.
Когда мы бежали по дорожке у моря, наши ребята
играли в волейбол.
– Присоединяйтесь, в нашей команде как раз не хвата-
ет двух игроков.
Давно не играла в волейбол и получила огромное удо-
вольствие, я одна была из женщин, представляю, как все
мужчины получали удовольствие от моей фигуры: напо-
ловину выставленные упругие круглые ягодицы и грудь,
постоянно вываливающаяся из-под декольте майки, кото-
рую он на меня натянул без лифа. Но я уже не обращала
внимания, я играла, а Алексис наслаждался мною.
Если всю свою жизнь я была сдержанной, можно ска-
зать – скромной, никогда не демонстрируя свои досто-
инства, и даже после того, как стала жить с Аббасом, он
тоже этого не любил, он был захватчиком, но в пределах
разумного, наслаждаясь мною лишь наедине...
А он, Алексис, желал выставлять напоказ своё досто-
яние, чтобы видели и любовались все, но владел сам. К
тому же – я не понимала его! – был очень ревнив, когда
его не было рядом. Неужели он думает, что я бы могла
ему изменить? При такой его-то активности...
Закончили игру с победой, видно, за мной наблюдали
и из другого поля, даже потом поплавали в тёплом море
у берега и возвратились в отель. Алексис сказал детям,
чтобы после душа сразу же спустились в ресторан, за де-
сятый стол, он его забронировал на время присутствия
сыновей. Мы тоже зашли в душевую, но...
– Ты очень страстный, – сказала я ему, когда уже вы-
ходили из номера.
Пока спустились, дети уже заканчивали запоздалый
завтрак.
– Что тебе заказать? – спросил он. – Надеюсь, в омлете
больше не нуждаешься, – улыбаясь посмотрел на детей,
те же – ржать... видно, всегда он был таков, и мне нужно
привыкать к его шуткам, к жизни, в которую он меня пой-
мал во время моего повышеннобалльного сексуального
шторма. Он заказал нам обоим овсянку, даже не спросив,
люблю ли я её, много нарезанных фруктов с воздушной
кремовой пенкой, а когда их положили около меня, опять
лукаво посмотрел на меня, чуть не лаская ими мои губы.
И чёрный турецкий кофе с натуральным соком апельси-
на. Он совсем не стесняется своих детей... А как будет с
моими? Целый год после смерти Аббаса я их не видела...
Я поняла: будет всегда так, он не только будет следить,
что мне надевать, но и за тем, чем я питаюсь. Не знаю,
как вам? Не странно ли? Но мне понравилось чрезмерное
внимание, потому что было с чем сравнивать. Когда отец
приходил с работы, мать наливала ему борщ с мясом, ни-
когда себе не положив ни кусочка, он никогда даже не
спрашивал: а ты ела мясо? Не говоря о другом: сколько
раз она плакала, когда он завёл себе любовницу – не ду-
мал даже: а как она? нужна ли ей половая связь... Потому
она так быстро постарела.
Женщина – как цветок, который нуждается, чтобы его
поливали. Сыновья наблюдали, как я ем, думали, что за
столом я не разговариваю, я же утопала в своих воспо-
минаниях из детства, где была так обижена моя мать и
лишь в конце, когда любовница пнула отца под зад но-
гой, он возвратился беспомощно больным... и мама его
приняла.
– Чем займёмся после завтрака, отец? – спросил Дра-
кон, его средний сын.
– Я же вам сказал: поедем знакомиться с сёстрами, а я
с дочками, у вас их нет, так вот: они совсем рядом. Оде-
вайтесь поскромнее, я-то вас знаю, ведь едем в женский
колледж.
Мы поднялись вместе, прошли по холлу, поднялись на
лифте, оказалось, что они тоже на нашем этаже.
– Что-то не спалось ночью, ты не слышал земле-
трясение, Никиас? – спросил Иоаннис, тот улыбнулся,
отец тоже, и только в номере он рассказал, к чему кло-
нит его сын.
– Встретимся через полчаса в холле, я вызову лимузин.
Я стала переодеваться.
– А у тебя изменился гардероб, – сказал он мне.
– Нет, у меня изменилась жизнь, – я сама подошла к
нему и поцеловала нежно в губы. Он был уже одет, до-
стал драгоценности, опять надел мне обручальные коль-
ца на безымянный палец правой руки.
– Никогда не снимай, днём и ночью, чтобы я чувство-
вал, что ты только моя, – остальное достал и положил в
коробку: – А это завезём по дороге в банк.
Так и сделали – по дороге остановились в банке, я от-
крыла себе счёт, он положил туда энную сумму в евро,
так как я не была в этом банке, и нам сразу же дали ячей-
ку в сейф-баксе. И мы поехали дальше в колледж. Все
смотрели на нас и были поражены красотой моих детей.
Алексис переговорил со своей бывшей однокурсницей,
и нам разрешили забрать их до восьми часов вечера –
дочерей Гулю и Беллу – пообедать в ресторан.
Во время обеда я официально познакомила их с моим
мужем и его сыновьями. Они пока были опечалены такой
быстрой изменой отцу, но понимая, что он ушёл и не вер-
нуть, они разговорились, даже улыбались. Разговор был
на английском языке, хотя мои дочери знали почти все
языки Востока, на которых общался с ними отец. Ког-
да отвезли дочерей в колледж, случайно услышала, как
младший сын шептался с отцом: ему очень приглянулась
моя младшая дочь Белла, а старший добавил, что он влю-
бился в Гулю и всё сделает, лишь бы она обратила на него
внимание.
Я же думала: интересно, можно ли у них, у греков,
вступать в брак с не кровными братьями и сёстрами, если
отец и мать женаты и у них дети от другого брака? Они
же православные, могут ли жениться дети на своих свод-
ных братьях и сёстрах? Нельзя, наверно, лишать ребёнка
любви. Время покажет. Насколько это возможно, нужно
постараться сохранить нормальные отношения, уже на-
делав огромное количество ошибок – в том числе и в се-
мейной жизни. Не надо спешить, всё станет своим чере-
дом и по местам. Мне надо срочно перезвонить детям,
пока они не услышали это от младших...
В таких мыслях я сидела с Алексисом на одном сиде-
нии лимузина, а напротив сыновья притихли, как будто
бы что-то их озадачило, наблюдая за нами, даже не зашли
к нам в номер, сказали, что ещё хотят посидеть в баре и
выпить пива.
9. Молчание, молчание... и только ты
Молчание, молчание... и только ты,
Тебя я чувствую везде, милая моя...
Твои разбросанные вещи обнимая,
Целую их, и вспоминал я встречи...
Где могли бродить босиком часами
По пляжу, обрызганные водой волны
Бежать, догонять друг друга в любви,
Прикрываться брызгами её пузырей...
Любил я наблюдать, как нежишься ты, –
Лучи солнца освещали твоё тело...
Как жмуришься ты на рассвете...
Любил, волчком переворачивалась, любил.
Любил смотреть, как одевалась, но
Трепетнее становилось, когда раздевалась...
Любил распущенные волосы, ветром колышимые...
Смотреть, когда в душевой льёт вода на тебя,
любить.
Детям всем перезвонила, через несколько дней в
субботу приедут все. «Как у Алексиса всё просто,
дети понимают его с одного взгляда, а я должна всё обго-
ворить заранее, а сейчас сразу же всё сказать. Поймут ли
они меня? Его дети, узнав, что мои сыновья и остальные
дочери с зятьями прилетают, решили остаться и познако-
миться с ними. Я волнуюсь. Особенно за старшего сына
Александра, который практически должен был стать
наследником всего состояния и гарема отца, но в заве-
щании было написано – на моё усмотрение, и я разру-
шила его планы, не допустила вражды между братьями
и разделила всё поровну на всех, оставив мне лишь то,
что завещал Аббас: дом на Кипре и большой счёт в бан-
ке, все подарки, что он дарил, как за первую брачную
ночь, так и за все последующие, одаривая меня брил-
лиантами и изумрудами. Это ему доставляло удоволь-
ствие: когда я просыпалась, на тумбочке в маленькой
пиалочке лежал мне подарок. Он меня берёг, как самое
дорогое, нежно ухаживая за мной. Но эти все подарки
настолько велики в цене, что моё состояние далеко за-
ходит за миллиарды долларов. Как я посмотрю своим
дочерям в глаза и их зятьям, и без хиджаба, в коротком
платье без рукавов», – думала я, пока Алексис вышел из
номера встретиться с сыновьями.
Возвратившись, он принёс мне известие, что они уле-
тают в следующую среду, решили уважить отца и немно-
го побыть с нами.
– Как тебе просто! – сказала я немного с грустью.
– Положись на меня, мы зарезервируем стол там же в
ресторане, в отдельной кабине, и там встретимся – сна-
чала только я с сыновьями, а когда они все соберутся,
зайдёшь ты и Мария. Но до этого мы познакомимся с
ними как гости, а ты должна осилить и представить
меня, пока гражданским мужем, и моих сыновей, и день
назначенной свадьбы – на сентябрь, пятнадцатое, как
раз выпадает на воскресенье, все будут знать и заранее
подготовятся.
– Какой ты находчивый – то, что я решаю часами, ты
решаешь за одну минуту.
– Я такой, ты меня ещё узнаешь!
– А разве мы с тобой уже обговорили день свадьбы?
– Давно всё обговорено, ты в минуты слабости вчера
дала согласие!
– Я не помню, я была немного пьяна, а ты всё время
подливал и подливал водку в ресторане...
– Я люблю, когда ты немного пьяна и в настроении, в
эти минуты твоя любовь пополняет полный колодец! Я
принёс из бара одну бутылочку шампанского и шоколад,
пока оно холодное, немного посидим на балконе и выпьем.
Я даже не заметила, когда он принёс всё на балкон, на-
верно, была в душевой. Там стояли в вазе цветы... опять
белые розы, шампанское в бочонке со льдом, фрукты и
два фужера. Разливал стоя, потом посадил меня себе на
колено, которое упёрлось прямо между ног, разлил шам-
панское, и мы медленно, один бокал за другим, смакова-
ли его вместе с шоколадом.
Море было совсем чёрным, без единого огня, звёзд нет
и луны, просто чернота. Наверно, сейчас хлынет дождь...
Так и было: через несколько минут пошёл тёплый дождь,
вымокли полностью, но не хотелось заходить, вода текла
с нас, вызывая чувства к сближению. Поцелуи усилива-
ются, и тут ещё шампанское даёт о себе знать. Он крутит
над своим острым коленом, как будто бы над теннисным
мячом... о Господи, будто в первый раз... в любви сгорать
и чувствовать, как он ползёт в тебя, целуя грудь, одним
движением руки прижав к себе, другим фужер держа,
проливая на тебя, желая разорвать стену препятствия в
любви. Замолкли все слова, и трудно говорить, его всо-
сало в водяной поток и тащит за собой, он в сток, взасос
целуя язычок, потом опять, опять, движением ты стала
помогать... взорвало всё, что можно было взять.
Поднял на руки – и в кровать.
– Ты этого желала, Святослава? Ты темпераментна
больше, чем я ожидал: не остановить, не разорвать в
сближении опять, стон один подать, услышать уже имею
страсть, потом заснуть, неужто в этом смысл жизни всей...
Уже далеко за полночь, но он не успокоился, всё кру-
тит... Видно, подействовала на него водка и вечернее
шампанское. Я уже почти засыпаю, он хочет всё опять,
опять, стягивая покрывало, и начинает целовать с мизин-
ца всё выше и выше... Не оставляя время в страсти на
раздумывание. Наконец он успокоился и уснул. Да, вид-
но, нельзя столько пить, наверно, с сыновьями пива на-
мешал, а водка подняла тонус. Страсть, разыгравшаяся
на многочасовой пробег.
Утром он встал как ни в чём не бывало, мне же было
больновато, как будто бы после первой брачной ночи.
– Я тебя не обидел вчера?
– Нет, дорогой, всё было по первому разряду!
– Давай оденемся, пойдём на пробежку.
– Давай, сейчас я ополоснусь...
– Я с тобой! – и он опять заходит со мной в душевую.
«Что не так?.. может, он был «голодным» уже как три
года или же пока мы только сошлись, «молодожёны», –
так я думала, пока не попала под душ, который меня бы-
стро привёл в порядок, и его ласка и поцелуи заставляли
меня забыть вчерашний вечер, где почти полночи он кру-
тил меня, как волчок.
Быстро справившись, как обычно, высушил меня, на-
крыв полотенцем, и пошёл выбирать, что надеть на про-
бежку, потом достал две теннисные ракетки, положил
в сумку вместе с мячами и несколько бутылочек воды,
подал мне теннисный костюм с маленькой юбочкой и
сказал:
– Да ну её на фиг, эту пробежку, на сегодня, мы её за
ночь пробежали, пойдём играть в теннис.
«С ним не соскучишься, – подумала я, – тридцать лет
не держала в руках большую ракетку...»
Он перезвонил сыновьям и сказал:
– Найдёте нас на теннисных кортах.
Я закрутила в бублик свои волосы, продела конским
хвостиком изнутри. Он посмотрел – как-то не так, не-
обычно – и ничего не сказал... единственное, когда меня
увидели с этой причёской его сыновья, то услышала, как
они говорили между собой, что и их мать носила такую
же причёску, и я очень похожа на неё.
10. С ним я забываю, сколько мне лет
–С ним я забываю, сколько мне лет, он очень ак-
тивный, ты представляешь, Мария, вчера меня
крутил полночи, а утром носились по теннисному корту
два часа, я так давно не играла в теннис, а там пришлось
играть и с его сыновьями, – позвонив, сказала я Марии.
– Привыкай. Если бы меня пригласили на теннисные
корты, я даже не знала бы, как держать ракетку! Сейчас
это популярно, и все богатые люди нанимают тренера,
чтобы научиться.
– А вчера играла в волейбол, вспомнила молодость, хо-
рошо, что в детстве занималась спортом и была активной.
– Ну хорошо, время не теряешь.
– Я забронировала нас в Спа, пока он уделяет вре-
мя сыновьям, так что через полчаса встретимся, я тебе
должна рассказать новости!
– Мне уже не терпится узнать, – сказала мне Мария.
И мы встретились в Спа, искупались, принимая все
прелести водных процедур, приняли массаж и фейшел...
привели в порядок мне бикини, убрали нежелательные
волосы, подправили брови.
– А почему ты назвала фейшелистке бразильское би-
кини? – спросила Мария, когда мы уже переодевались.
– Мне стыдно тебе сказать это... Он, зная, что я на-
правлялась в Спа, сказал: «Чтобы они тебе сделали бра-
зильское бикини!»
– Тогда показывай, я даже не слышала о таких.
Я задрала сарафан, а там голо, только маленькая под-
стриженная полоска в ширину два сантиметра и несколь-
ко закрученных волос, спускающихся вниз.
– Тебе, наверно, было больно?
– Ещё как больно! А ну выдержи: на живое намазали
горячим ваксом, приклеив специальную бумагу, ободра-
ли, как козу. Но потом приложили что-то холодное, и сра-
зу же боль прошла. Видно, такая мода?!
– Ну, ты попала, следит, чтобы везде было в порядке, –
улыбаясь сказала она. – А насчёт детей – он прав, надо
сразу всё сказать, лучше горькая правда, чем ложь. А на-
счёт платья не переживай, подберём тебе что-нибудь ори-
гинальное, как, например, однотонный светлый костюм,
здесь будут «и волки сыты, и овцы целы».
– Как это понимать?
– Так и понимать, костюм не бывает без длинных ру-
кавов, уже плюс, юбку подберём так, чтобы была длин-
нее колен. Это небольшой минус, но... На костюм при-
стегнёшь самую дорогую античную брошь, что тебе
подарила мать Аббаса, ты мне её показывала, после того,
как ты родила первенца сына Александра. Когда дорогая,
красивая брошь, вряд ли кто-нибудь посмотрит на юбку,
все сосредоточатся лишь на тебе и на броши. Под ворот-
ничок костюма найдём лёгкий шарфик – как хотят, так
пускай считают: хотят – шарфиком, хотят – хиджабом. В
такую жару могла бы ты и снять его, тем более – все свои.
Ещё снимешь костюм, если будет жарко, останешься в
прекрасной кофточке, что будет радовать Алексиса!
– Что бы я без тебя делала, Мария! Надо позвонить до-
мой, чтобы привели дом в порядок, дети будут съезжать-
ся к субботе. И сказать, чтобы на воскресенье открыли
большой тент прямо у бассейна. Я хочу всех пригласить
к нам домой, сыновей с Алексисом.
Она усмехнулась.
– Почему ты смеёшься, Мария?
– Такой мужчина, как Алексис, тебя туда возьмёт се-
годня или же завтра, чтобы, когда приехали дети, он знал,
где что лежит и находится. Ты что, не замечаешь, что он
властный, он всегда будет делать всё по-своему.
– Ничего не замечаю, я его люблю!
– Моя милочка, я не уверена, что он и сейчас не явится
за тобой, он сильно ревнив! Он всегда будет рядом и кон-
тролировать каждый твой шаг!
– Не думаю, – не успела я выговорить, как в дверях
появился Алексис.
– Ох и долго протянулось ваше Спа сегодня, я уже
скучаю.
– Мы только закончили.
– Пришёл сообщить, что выезжаем в город обедать,
не хотели ли бы вы, Мария, присоединиться к нам? За-
хватите пару вещей переодеться и купальник, поедем к
нам домой, поплаваем в бассейне, мне очень понравился
загар Святославы, пускай останется таким же до приезда
детей, заодно проведаем детей в колледже.
– Конечно, конечно, мне всегда с вами интересно об-
щаться! – и она пулей выскочила домой. Мы поднялись
на лифте в квартиру.
– Ты непредсказуемый, ты даже не говорил сегодня
утром, что собираемся домой.
– Ты права, всё решаю мгновенно, но это лучший ва-
риант, что можно на сегодня придумать. Во-первых, я по-
смотрю, где будем жить, во-вторых, надо осмотреться:
может, что надо завезти домой, приезжают наши дети,
и нужны напитки, воды, соки в большем количестве.
В-третьих, заберём наших девочек из колледжа, им про-
сто необходимо выйти из этого женского монастыря, ведь
они даже с мужчиной не общались, кроме как с отцом?
Как ты хочешь в сентябре послать нашу дочь Гулю в Ан-
глию? Что – на растерзание львам? Её, наивную, там и
обманут – это Европа.
– Я же не посылаю её одну, её встретят мои сыновья –
Александр, Фарис. Они более свободны, окончили аспи-
рантуру в Лондоне и там же работают на кафедре.
– А жёны чем занимаются?
– Не знаю, но когда они приедут, узнаем вместе.
– А у Гули есть права (водительское удостоверение),
водить машину?
– Нет, я думала, что ей не нужно, этим всем занимался
мой муж Абасс... помню, что первая Азиль, вторая Ами-
на, третья Аттика... проходили классы по вождению.
– Не переживай, это всё поправимо, я всё это буду ду-
мать за тебя, ты только люби меня, – он так посмотрел на
меня, что мне пришлось его остановить:
– Мы же спешим, тем более – сыновья могут посту-
чаться в любую минуту.
– Они не постучатся, понимают, я сам им позвоню,
когда надо спускаться... Ты права, у нас сегодня уйма вре-
мени вечером дома.
Всё же подошёл и поцеловал. Мы быстро оделись и
выскочили к лифту. По дороге он позвонил детям.
– Как мне с тобой спокойно: все мои заботы ты берёшь
на себя.
Внизу нас ждало такси, он вызвал и свою машину, сел
за руль, сказав детям:
– Езжайте за мной на такси, мы должны заехать за Ма-
рией, потом в японский ресторан, по дороге заберём на-
ших дочерей из колледжа, пообедаем вместе.
3. В любви дорога без конца
1. О любви говорят, что сердца не имеет
О любви говорят, что сердца не имеет
И может ворваться стихией и стихнет,
Пожаром в груди и холодной водицей,
Днём палящее солнце, а ночью льдиной...
Но вы не верьте такой любви, не годится,
Она зайдёт в тебя и хочет потрудиться,
Остаться долго там, без ссор родиться,
Как аленький цветок, в весне стремиться.
О любви говорят, что сердца не имеет, но это не-
правда. Год прожив одинокой вдовой, я и не дума-
ла, что встречу кого-нибудь, чтобы выйти замуж, зная,
что и молодым почти не хватает мужей... Чтобы быть
полностью счастливой, я искала уже через год кого-то, с
кем бы провести ночь, хотя бы в неделю раз, потому что
чувствовала половую потребность, но встретившись с
Алексисом, даже с ним я не думала сначала о серьёзных
отношениях. Случайное сходство с его первой любимой
женой и её смерть заставляют его взглянуть на меня со-
всем с другого ракурса: он влюбляется, как мальчишка,
в меня и решает во что бы то ни стало вымолить моё
согласие на помолвку. Выпив в минуты слабости в ре-
сторане, я даже не помнила, что в порыве страсти дала
согласие на брак, но мне приятно, как он ухаживает, ка-
кой внимательный, а самое главное, полностью отучая
меня рысью смотреть на мужчин, как на цель к половой
жизни. Он просто сидел на мне ночами, в любую мину-
ту мог сблизиться со мной, чтобы я насытилась после
года холостых дней, заставляя стонать в страсти, выть
от удовольствия.
Так я думала, сидя рядом с ним, когда он был за ру-
лём и мы двигались по широкому Хайвею в сторону Юга
Кипра, где должны были забрать моих дочерей из кол-
леджа и здесь же в центре пообедать. Мне уже было без-
различно, кто встретит нас вместе, потому что с каждым
днём привязанность к нему росла. Неужели это возмож-
но – после такой прекрасной первой любви полюбить
второго, не думая о последствиях... Не люблю отвлекать
на трассе, он же несколько раз смотрел на меня, включил
музыку «Сиртаки», и у меня поднялось настроение...
Мы скоро доезжаем, я обернулась назад. Мария задре-
мала, а сквозь заднее окно видно было двигающееся за
нами такси. Остановились около колледжа, он вышел со
мной, и через полчаса наши дочери уже сидели на заднем
сидении с Марией. Она потянула с них хиджабы на пле-
чи, они вопросительно посмотрели на меня.
– Так надо, очень уж жарко в косыночках, – добави-
ла я им по-русски. Они прекрасно общались позади на
русском языке с Марией, и я могу отдать должное себе
как матери: все мои дети прекрасно говорят на русском, а
также пишут и читают.
Алексис припарковал машину у японского ресторана,
и все вышли.
– Мария, возьми, пожалуйста, у них хиджаб и спрячь
в сумочку, чтобы не запачкать.
И только сейчас Мария обратила внимание, какие
у них шикарные волосы и коса до пояса. Она сложила
косыночки, сыновья его сразу же поздоровались с Гулей
и Беллой, я обратила внимание на их пронзительный
взгляд. Нас позвали и провели в небольшой кабинет от-
дельно ото всех. Конечно, вспомнила, как не могла вла-
деть палочками, чтобы кушать японские суши (Sushi), и
поэтому своих детей я с детства приручала быть комиль-
фо. Они были довольны, впервые сняв хиджаб, почув-
ствовали себя совсем европейцами. Легко справились
с обедом и поехали дальше к нам домой. Видели бы вы
удивлённые лица охранников, когда я явилась с Марией и
с своими дочками в присутствии шести незнакомых му-
жиков! Но Алексис сразу показал, что он здесь хозяин,
позвал главного охранника, сказал по-гречески, чтобы
освободили багажник и поставили машину в гараж.
Я же с дочками и Марией проводили сыновей по вто-
рому этажу, показав каждому спальню. Гуля и Белла за-
бежали в свои, Мария уложила свою сумку в её комнате,
где она бывает в ночь, когда остаётся у меня. Алексис
поднялся тоже, как будто бы всю жизнь здесь прожил и
сказал:
– Я распорядился положить спиртное в холодильник
и в бар, я же помню, ты говорила, что вы с Аббасом вели
трезвый образ жизни, – сам посмотрел так лукаво, что
мне показалось, что он сейчас же потянет меня в постель.
– Я тебе не говорила, у нас полный бар, но он не при-
водил в дом чужих мужчин никогда и, ты прав, не увле-
кался выпивкой.
– Я тоже, поверь, не привожу чужих мужчин в дом.
Дом это моя крепость. Но я люблю пару стаканчиков
выпить за обедом – коньяка или же водки, очень люблю
ублажать жену, когда она немного навеселе... Пойдём
вниз к бассейну, такая жара, после длинной дороги надо
освежиться. Я видел – около бассейна душевая, нам сра-
зу надо туда, – и, открывая сумочку, достаёт мне яркий
оранжевый купальник и такой же халатик.
– Ты с ума сошёл, у меня есть нормальные купальни-
ки, здесь лишь верёвочка между ягодицами и полоска
одна тонкая на соски! Как я покажусь так при охраннике,
который вечно около бассейна, и при твоих взрослых сы-
новьях?
– Давай меняться, забудь, что было, я тебе покажу
жизнь, какую ты не видала до сих пор, не всё же в этом за-
ключается, чем бы прикрыться. Своё красивое тело надо,
Афродита, показывать, чтобы люди понимали, замечали
красоту. Тем более – здесь никого нет, как у нас у моря. Я
смотрю, у нас даже пляж собственный, и огорожен.
Он так говорил «у нас», как будто бы всю жизнь про-
жил здесь со мной...
– Хорошо, только позови, пожалуйста, Марию, она в
спальне под номером пять. Пускай она посмотрит, иначе
я не смогу там раздеться.
Он вышел и через несколько минут зашёл с Марией.
– Прелесть. Я хочу сказать, что такая редкость иметь
такую фигуру!!! – сказала мне Мария.
– И не стыдно так выйти к бассейну?
– Конечно, нет, ведь у тебя загар и ничего лишнего, всё
закрыто. Так, сейчас я поняла, зачем нужны были бики-
ни: чтобы убрать всё лишнее, вы, наверно, уже заранее
подготовили купальник.
– Вы правы, Мария, приятно иметь дело с такой жен-
щиной. Я не против, если вы даже переселитесь к нам
и будете управлять нашими делами по дому, чтобы не
беспокоить по таким мелочам Святославу, а мы будем с
ней путешествовать.
Мария посмотрела на нас и согласилась. Я послала её
за всеми детьми, чтобы спускались к бассейну, а сами с
Алексисом уже спускались вниз. Он был наполовину ого-
лён, только в шортах, босиком, а я в халатике. Он снял с
меня халат, мы пополоскались под душем на открытом
воздухе, затем прыгнули в бассейн. А тут и дети подош-
ли, разговаривая между собой, как будто знали они друг
друга годами, так легко у молодёжи.
Не оторвались с моей фигуры ни глаза охранников,
ни его сыновей, и даже Мария восхищалась моими со-
хранёнными прелестями, которые Алексис рассмотрел в
первую нашу ночь, ведь Аббас никогда на этом не ставил
акцент, а может, из-за своей скромности, любви и нежно-
сти ко мне, и никогда моей фигуры никто не видел.
2. Всё вокруг закопошилось, ожило!
Всё вокруг закопошилось, ожило! – когда, я замети-
ла, к воротам подъехала большая машина-трак. И
из неё стали выносить в больших горшках свежие моло-
дые пальмы, цветы, кустарники. Мы вышли из бассей-
на; надев халат, я легла у бассейна, где лежала Мария,
загорая.
Меня уже ничего не отвлекало, я стала привыкать к
щепетильности Алексиса, я только надела очки, натянула
шляпу на лицо, как будто меня ничего не касается. Из
машины вышли несколько рабочих и начали усаживать
новые пальмы около бассейна, цветы, кустарники, всё
сразу ожило. Хорошо, что дочери сразу поднялись, до их
приезда. Они боялись в первый день обгореть. Рабочие
всё подмели, вымыли за собой, увезли негодные кусты
и саженцы, помыли весь каменный двор вокруг бассей-
на прямо напорной водой и уехали. Через час приеха-
ла другая, такая же большая машина, привезли лежаки,
столики, новые зонтики от солнца, поменяли все наши
старые летние лежаки на новые, белого цвета и прекрас-
ного качества, с брезентовым покрытием матрасов рыже-
ватого цвета. Установили новый тент в свободном месте
между гаражом и бассейном. Старое погрузили и увезли,
опять убрав, помыв за собой. Я не сдвинулась с места,
пока Алексис не взял меня на руки и не переложил на уже
установленный новый лежак, прикрыв полотенцем. Ког-
да они уехали, привезли комнатные цветы и расставили
по всем вазам в доме. Потом новые постельные принад-
лежности и тысячу банных полотенец, которые отнесли
в предбанник, немного оставив на свободном лежаке.
Сыновья тоже не обращали внимания, видно, знали
отца. Потом приехала машина, и выгрузили соки, воды,
напитки. Когда он успел всё это заказать?! Правда, вчера
ночью я заметила, что он работал на компьютере. Я толь-
ко подняла глаза.
– Спасибо, Алексис, ты всю работу сделал за меня, я
даже не знала, как и куда звонить, всё это делал Аббас,
только, если честно, ему ничего не было нужно, главное,
чтобы я была рядом и сидела около него, он много ноча-
ми работал, вернее писал.
– А мне нужно всё, чтобы моя Афродита утопала в
цветах и роскоши, – сказал он и, схватив меня, бросил в
бассейн. – Давай освежимся.
Такая близость, что даже его взрослые дети в смуще-
нии сказали, что они лучше поднимутся в спальни и по-
говорят по скайпу с друзьями. Мария тоже встала:
– Пойду-ка и я к себе!
Бедный охранник отвернулся со стыда. А ему хоть бы
хны, не говорю, что он меня в бассейне ... но к этому шло.
– Ты с ума меня сведёшь! Девочки могут случайно по-
смотреть из окна.
– Пускай лучше смотрят на нас, чем кто-то позволит
их обмануть, – он так сказал, потом поднял меня из воды,
укутывая в новое полотенце. – Пойдём в спальню, ты ви-
дишь, все разошлись, и нам пора быть наедине.
– Что ты делаешь со мной?
– Ничего, я просто люблю, – и, невзирая на охранни-
ка, взял меня на руки и понёс на второй этаж по лестни-
це в спальню. Он был силён, спортивного телосложения
и мне напоминал киноактёра из картины «Спартак» – с
такой же ямочкой на подбородке и сильно накачанной
грудью. Обессиленные, мы уснули, проснулись – совсем
было темно, но очень хотелось воды. Он спустился вниз
в кухню, а там все дети собрались и кушают пиццу, сами
заказали себе.
– Ну вы и спите долго, – улыбнулся второй его сын
Байон. – А мы проголодались.
Но дальше он ничего не сказал, потому что здесь были
и Гуля с Беллой.
– Пойду подыму нашу мамочку и Марию, поиграем в
какую нибудь игру, что-то спать не хочется.
Когда мы спустились, его дети уже учили играть в кар-
ты моих дочерей. У нас никогда не играли в карты. Аббас
никогда меня не заводил в игральный дом или же в ка-
зино, и всё я слышала понаслышке, что многие играют,
выигрывая, а многие – проигрывая. Алексис сказал:
– Это поправимо, завтра же я возьму тебя в казино,
на Кипре есть даже в моём резорте, Отель Kaya Artemis
Resort & Casino 5 а. Правда, я не любитель проигрывать.
Гуля с Беллой останутся дома с Марией. Если мои сыно-
вья захотят поехать с нами, возьмём и их.
Они живо замахали головой, давая согласие.
Я посмотрела на него... он и правда хочет показать
мне весь мир! С благодарностью я подошла к нему и по-
целовала в щёчку на виду у всех, чтобы наши дети по-
няли, что он мне дорог, как и я ему. Играли долго, конеч-
но, оставались дураками наивные девочки. Я удивлялась
сначала, откуда такое знание, как я считала, русской игры
на картах у ребят, но быстро сообразила, что двое из Рос-
сии и живут в Москве, пускай акцент у них как у кав-
казцев, но они прекрасно говорят на русском и общались
с моими дочерьми на русском, даже Адонис пожалел,
почему он не знал языка, хотя бы несколькими словами
перебрасываться с Гулей, с которой не сводил глаз... Но
он с ней общался на греческом и английском и даже спро-
сил, в какой университет хочет она поступать в Лондоне,
намекая, что может всегда помочь ей. У девочек волосы
были распущены после душа и высыхали натурально, без
фена. Волосы доходили уже почти ниже попочки, шел-
ковистые, тяжёлые, с коричневым отливом. Глаза у них
были такого же цвета, немного миндалевидной формы, с
детскими, ещё неочищенными, не поправленными бро-
вями, почти соединяющимися на переносице.
– Надо вызвать завтра из Спа кого-нибудь, пока мы бу-
дем в казино, – шепнула я Марии, – чтобы моих красавиц
привели в порядок. Они стали уже девушками, а я всё
ещё думаю, что пока дети...
Играли долго, не хотелось спать. Может быть, не
столько из-за игры, а просто не хотелось расходиться, та-
кая семейная идиллия здесь создалась, что и поднявшись
наверх в спальню, мы долго не могли уснуть. Он тысячу
раз говорил, что любит и что я осчастливила его и де-
тей. Выходили на балкон, сидели, целовались, смотря на
море, на проходящие пароходы, издали лишь мигающие
огнями. Ветерок нежно ласкал мои волосы, то поднимая
их наверх, то укладывая вниз.
– Пора ложиться, дорогая, у нас вся ночь впереди, –
сказал он мне и потянул в спальню.
3. Я люблю тебя до слёз!
–Я люблю тебя до слёз, – так он шептал мне на
рассвете. – Любовь моя, я спать не в силах,
прочёл слова из романа Аббаса, неужели у него были
враги и его могли убить? Завязать на узел его парашют, и
потому он не открылся?
Я встала, надела халат...
– Покажи, как будто бы я такое не помню, не читала...
чтобы писал он?!
И начала вслух читать...
«Прекрасная лирика, утопает в сновидениях, и было всё
уходящего времени, но жил не зря – оставил стопку книг,
пускай листают постранично, меж строк заметят смысл,
жизнь, пускай гора, пусть пирамида, куда отпущен лишь
билет... туда, ведь человек везде найдёт себя, куда б ни по-
падала его нога. Ты сильный, и в этом наша правда, когда
б солнце попадало в срок, и жить в темнице можно, когда
ты из рода поэт, когда ты пишешь, не догонит мышь ком-
пьютера, угнавшись, когда ломается карандаш, берёшься
ты за ручку, но и здесь облом, ты просто исписал чернила,
когда всё мысленно бежит, откуда взялась эта сила? Не
остановить уже её, не остановить движения рук, как буд-
то бы ты выпил кофе, горишь желанием раскрыться... Не
ставить точки никогда, ведь порох в пороховницах... зелё-
ною травой дорога обросла, и ты выходишь – отыскал тот
выход, который был единственный в пути, ты, побеждая
лабиринт, вспорхнул, как ястреб, ввысь... и здесь открыл
глаза. Так это сон, но как красив! – закончился и он. Под-
нявшись медленно, надеть халат, направился к окну –
и там, вдали, улетающий ястреб тебе помахал крылом,
что это было? Не поймёшь, но тихо хочется на кухню, вы-
пить снова кофе, пробудиться ото сна, от тех невзгод и
забыться. Да будет свет, и солнца луч уже к тебе подполз,
и начинаешь улыбаться...»
«Закроют дверь – пора зайти в окно, пускай смешон
поступок, но ротозеев здесь полно, когда упрёшь ты в пол
колено, когда ты молишься ему, Всевышнему, и просишь
милость, когда ты молишься, а они смеются тебе в спину,
больно слышать этот смех, ведь ты поэт и слышишь зако-
рючки, какой жестокий этот век, помилуй их... и подни-
маешь кверху ручки, – помилуй живших на земле. Зачем
навязывать идеи, зачем ходить по реке вброд, когда тун-
нель, когда шикарный мост сердец ты протянула миру, но
тут какой-нибудь подлец тебе подставил мину.
Когда поймала первый луч, согреться ты желаешь и
крутишь у себя в двух руках солнечный зайчик...
Ласкает, и тепло его идёт уже по телу, но кто же его
поймёт, ты распылила зверя, прокрался он уже к другим
и ласкою своею покроет полностью тебя и многостра-
дальную землю».
– Неужели он всё знал и потому заранее тебе всё на-
писал в завещании? Ведь он был совсем молодым ещё.
– Не знаю, в чём дело, но у нас, у поэтов, это как наваж-
дение – забегать вперёд... пускай в иллюзиях, писать, что
будет. Пойдём спать, ещё рано, ты разбудишь всех в доме.
Мы легли, впервые он положил мне на плечо голову,
как маленькое дитя, и сказал:
– Если я тебе не скажу, я с этим не смогу жить.
– А что, у тебя есть скелет в шкафу?
Он поднял свою и мою подушку и стал рассказывать...
– Я очень любил свою жену, она была хорошим пар-
тнёром в моём ночном увлечении, и мы очень подходи-
ли друг другу. Я же работал, а знаешь, что такое бизнес,
это постоянная гонка за обогащением. Итак, я, немного
угнавшись за евро, стал уезжать в командировки... стро-
ить и перепроверять резорты свои по всему миру. А дома
что-то упустил, находился всё меньше и меньше. Когда
наши дети были маленькими, она очень много уделяла
им внимание, но со временем я стал замечать ненужные
телефонные номера у неё в телефоне. Она стала мне изме-
нять. Наверно, я стал её не удовлетворять как мужчина, и
ей нужно было большее. Я не понимал и, как твой Аббас,
был с ней только в супружеской интимной половой связи.
Она же почувствовала свободу и разнообразие, и я заме-
тил, что её теряю. Она стала пить, и по-чёрному. Я мог бы
её найти с любым матросом позади таверны. Я привозил
обратно, обмывал, жалел, но этого ей всё равно не хвата-
ло. Она брала мою машину, выезжала за город и подце-
пляла всех, кто её остановит, чтобы здесь не светиться. Я
положил её в больницу, чтобы вылечить от алкогольной
зависимости, и не был в контакте с ней много лет. Однаж-
ды, убежав из больницы, выехав на поиски любви, она
взяла мою машину, напилась и разбилась, машина упала
с обрыва. В её судьбе я виню себя. И я тебе обещаю, что
никогда не позволю себе оставлять тебя одну, хотя бы на
один день. Да, я любил её, также и ненавидел.
Я обняла его, прижав к своей груди. «Какие иногда
сильные мужчины становятся слабыми», – подумала я.
– Усни, тебе будет спокойно, никогда я не позволю себе
такое. Ты даже выброси из головы эти мысли. А то, что
зашла в номер к тебе, это был единственный раз после
смерти своего мужа Аббаса, чтобы я перешагнула порог
двери мужчины. Забудем всё и начнём жить сначала. Не
открывай больше его роман, он любил, ты ж ревнуешь,
он жалел... ты благотворяешь... будем мы до конца вер-
ны друг другу. Обещай мне, как когда-то обещал Аббас и
своё слово сдержал.
Постепенно он успокоился... разбушевался, как шторм
в океане, уже забыл о своей слабости, поплакать у меня
на плече – любил, любил, любил...
4. Рассвет, что нам даст новый день!
Рассвет, что нам даст новый день?!
– Дорогая, давай немного поваляемся, я хочу немно-
го поговорить с тобой, узнать о тебе больше, я никак не
могу понять: ты говоришь, что у тебя десять детей, а я
насчитал восемь...
– Ты прав, но я двоих детей Надежды тоже удочерила,
это её дочь первая Алсу и вторая, дочь Аббаса и Надеж-
ды, – Гульнара, она просила перед смертью не оставлять
их, потом я родила первого сына, назвали Александр, за-
тем, родился второй Фарис, затем пошли дочери: первая
Азиль, вторая Амина, третья Аттика, затем родила я тре-
тьего сына Владимира, потом мои младшие дочери Гуля
и Белла.
– Так значит, у тебя родных восемь и двоих ты удоче-
рила?
– Нет, для меня они все родные, я так считала до сих
пор и буду так считать... Все дети у меня устроены и по-
лучили большое состояние. Все женаты и замужем, кро-
ме Гули и Беллы. И все живут в разных частях света. Ког-
да приедут, я со всеми вас познакомлю.
С проходной позвонил охранник:
– У ворот машина, сказали – привезли заказ.
– Сейчас я спущусь, – он надел шорты и без майки
спустился вниз по лестнице. Я посмотрела, какие они
разные: Аббас всегда был в халате, никогда даже при
мужчине, водителе или же охраннике, не прошёлся так
обнажённым, а этому хоть бы хны, и не то, наверно,
увижу. Ревновал свою жену, а меня выносит напоказ: вот,
смотрите, какая у меня жена!
Через некоторое время он поднялся. Завезли разо-
вую посуду, разовые скатерти, салфетки. Я посмотрела
на него. Никогда не занималась этим вопросом, даже не
знаю, кто у нас занимался этим, но всегда было всего до-
статочно, просто с учётом того, что прилетают столько
детей... надо было бы принять экстренные меры, и он
похлопотал – наверно, потому хочет оставить здесь и
Марию, чтобы этим не заниматься. Он даже сказал, что
нужно добавить ей обслуживающий персонал, но так как
была я одна, мне не нужно было, тем более – я дома не
ем, а только в ресторане. Я ему сказала:
– Хочу выехать в город на торжественный день в суб-
боту, что-нибудь себе купить и девочкам, возьму с собой
Марию.
Он изменился в лице:
– Почему не меня?
– С ней легче, она подскажет, что купить. Но прежде
чем пойдём, пока займёмся и пересмотрим свой гарде-
роб. У меня есть эксклюзивная одежда, ещё с бирками, я
даже ещё не успела её поносить.
– Хорошо, займись сегодня одеждой, я же позвоню,
чтобы завезли завтрак, что ты хочешь?
– Наверно, то же, что и ты, помнишь, как ты выбирал
мне, не спросив, люблю ли я по утрам овсяную кашу?
Мы начали смеяться...
– Я пошутил, неужели ты думаешь, что я такой де-
спот? И всё же, что ты любишь на завтрак?
– Всё, что ты мне заказал в прошлый раз, только вме-
сто каши свежий творог.
– А что дочки наши любят?
– То же самое! И Марии тоже... а нашим мальчикам –
на твоё усмотрение, я не знаю, что они предпочитают по
утрам.
Он перезвонил, и каждому решили не портить стол
разнообразием, заказали всем одинаково, даже на обслу-
живающий персонал.
– Ну всё, больше нечего заказывать!
– Не надо, пойдём плавать, нам же надо поддерживать
себя в форме.
Опять подаёт мне купальник, примерно такой же, толь-
ко другого цвета.
– Ну держись, Алексис! – я надела купальник и боси-
ком, даже не накинув халат, сбежала с лестницы прямо в
бассейн. Он же за мной.
– Это уже по-моему! – он тоже запрыгнул в бассейн,
и через полчаса наш бассейн был полон детей, и даже
спустилась Мария. Наши девочки абсолютно не стесня-
лись мальчиков, единственное – поверх купальника у них
была надета майка, как они объяснили, чтобы не сгореть,
а я-то знаю причину.
Завтрак под зонтиками, бриз с моря... я никогда не за-
думывалась, полноценно ли мы отдыхали раньше здесь,
как-то этот дом в радости и в веселье был построен, мы
с Аббасом уединялись здесь, лишь бы любить друг друга
не в присутствии кого-нибудь, иногда днями пропадали
в спальне. Здесь же всё на виду, он даже не стесняется
никого, лаская, любит и говорит самые что ни на есть ла-
сковые слова. Я как-то спросила: а когда ты работаешь?
Он ответил: никогда, за меня работают, а сейчас самая
главная моя работа – находиться всегда с тобою рядом.
Подъехала машина, вошёл обслуживающий персонал
из Спа: две женщины со своими массажными столами,
развернули их у бассейна, и одна фейшелистка забрала
девочек в предбанник, в комнату, отведённую для Спа,
сделать им маникюр, педикюр, убрать ненужные волосы.
– Это надолго? – спросил Алексис.
– Я думаю, на два-три часа, потом я хочу, чтобы они
сделали им массаж.
Имея только сыновей, он не понимал, как можно столь-
ко уделять времени Спа.
– Тогда мы немного пройдём к морю, поплаваем в мор-
ской воде.
А я и Мария залезли на массажный стол – получать
удовольствие. Время очень быстро пробежало, мы по-
менялись... зашли в дом, а девочки принимали массаж.
Через час я расплатилась за работу из Спа. Поднялись
выбирать и смотреть кладовую с одеждой, которую я ещё
не надевала.
Мария нашла там костюм светло-голубого цвета, тон-
кая летняя ткань известной фирмы.
– Так, почему ты его не надевала?
– Юбка была недлинная, и я считала, что это непри-
лично, в то время.
– Примерь! Как будто сшито на тебя! Значит, костюм
у нас есть... Посмотрим сорочки, и это выбрали, значит,
здесь, моя дорогая, тебе и в магазин не надо будет хо-
дить... на всю жизнь запас сделал Аббас.
Мне стало по-человечески жаль его.
– Правда, он был хороший муж, любил меня, берёг,
одевал, дарил. Наша жизнь была словно река, несущаяся
по долинам, а сейчас я чувствую, что захватывает меня
горная река и тащит вниз по склонам, не раз буду уда-
ряться и о камни, – сказала я Марии.
– Зачем так ты нагоняешь страх на себя? Он хороший
и тебя любит, просто он не знает, что ещё сделать, чтобы
ты его так полюбила, как любила Аббаса, и даже он ушёл,
но Алексис к нему ревнует. Ты постоянно сравниваешь
и напоминаешь о нём... меньше говори о нём и вообще,
лучше не говорить о мёртвых.
Наши шумные мальчики возвратились с пляжа. Они,
точно как их отец, шастают по дому полуобнажёнными
и радуются жизни, а когда я сказала, что выбрали из кла-
довой новой одежды всё себе и нашим дочерям, он даже
обрадовался:
– Тогда поедем в казино, одевайся...
Я открыла опять дверь, и Мария предложила надеть
лёгкий брючный костюм молочного цвета. Я освежилась,
переоделась и спустилась по лестнице. Они все были в
восторге: я надела эксклюзивное дорогое украшение:
тройку из больших белых жемчугов, висевших будто из-
под купола, и такой же кулон; конечно, его обручальные
кольца. И взяла из сейфа доллары, зная, что буду играть,
положила в сумочку...
– Ты, словно солнышко, спускаешься с небес, – сказал
Алексис. Мы сели в машину, но все не поместились, надо
было выводить вторую машину, тогда Адонис сказал:
– Я останусь дома.
– И я тоже, – добавил Никиас.
– Закажите себе обед, мы же пообедаем в городе.
– Хорошо, папа.
Мы сели с тремя сыновьями и ухали в казино.
5. Новое увлечение! – казино (Casino)
Зачем я сравниваю их? Неужели все мужчины, имея
вторую, а то и третью жену, сравнивают с первой
или же до неё? – так я думала, когда сидела рядом с ним
в машине, стараясь не отвлекать Алексиса. Понимая, что
могло бы быть с нами: ведь место гористое, много спу-
сков и подъёмов, особенно когда направляешься на север
Кипра. Аббас редко сам сидел за рулём, за всю жизнь не-
сколько раз, и то когда хотел меня перевезти из одного
дворца в другой, особенно это делал, когда заболела На-
дежда. В гареме же все наложницы, и даже я, передвига-
лись с одного места в другое по длинному коридору пеш-
ком. Они были как закрытые полностью, так и открытые
частично, которые вели в основном к искусственным са-
дам. Ходьба якобы сохраняет фигуру наложницы.
Но Алексис любил сам сидеть за рулём, он был очень
активный и живой, любил немного выпить, курил сигары,
сигареты, травку, любил кальян и даже иногда вдохнуть
белый порошок. Разговаривал громко, активно, с помо-
щью рук, что свойственно многим мужчинам Востока. И
при этом часто, когда беседовал, бросал руль на самотёк,
выражая разговор руками.
Я немного нервничала, потому и не заводила разговор
на длиной трассе, но, со всеми его шалостями и недостат-
ками, он меня любил и хотел всё сделать, чтобы я при-
выкла к нему, и создать крепкую семью. С одной сторо-
ны, не дозволял выходить одной куда-нибудь, а с другой
стороны – выставлял напоказ.
Машину он припарковал около Отеля-Казино. Помогая
мне выйти из машины, сказал:
– Это не то, что Лас-Вегас, но здесь тоже интересно.
Можно играть, не делай сразу большие ставки!
Я посмотрела на него. «Я впервые в казино и един-
ственное, что смогу сегодня – это дёрнуть «однорукого
бандита». Виден был его азарт. Усадив меня за машин-
ный аппарат, сказал: «Играй, а мы с мальчиками будем
совсем рядом, в соседнем зале, играть в покер».
Казино, изобилие напитков, к тебе всё подходят и под-
ходят, и подносят выпивку бесплатно, только клади на
поднос чаевые или же фишку, это тоже считается здесь
деньгами, можно обменять их здесь же в банке. Мне не
везло, уже несколько стодолларовых купюр я засунула в
машину – и ничего, никакого выигрыша, хотя бы на двад-
цать долларов!.. Перешла на другую машину – и там та-
кое же. А за третьей поняла: наверно, здесь так устроено,
чтобы все уходили домой в проигрыше. Я встала и пере-
шла в зал, где играют в покер.
Несмотря на то, что был хороший кондиционер, всё
было в тумане от сигарно-табачного дыма. Я их легко на-
шла, все сидели за одним столом, но я заметила, что сига-
ры курил лишь Алексис, видно, дети не курят. Это удобно
сейчас в Европе – не курить, так как нельзя в обществен-
ных местах, учреждениях и ресторанах. Дракон сразу же
отодвинул свободный стул и предложил сесть. Я села,
ставки делались большие, мне достаточно было посмо-
треть, как играют, и я сразу же сообразила. Алексис мне
улыбнулся, затем на долгое время забыл, что я существую.
Ему постоянно приносили «шат» водки, он был безот-
казным. Где ещё ты узнаешь человека, как не в казино за
игральным столом, когда азарт, ты не понимаешь, что ты
делаешь и как ты можешь обидеть человека. Он уже не по-
нимал, что ради меня сюда приехали. Несколько раз дети
говорили: «Отец, тебе сегодня не везёт, пойдём», – но он
продолжал ставить на кон тысячи и тысячи долларов. Он
был пьян. Как я возвращусь с таким выпившим в свой
дом в присутствии всех работников и своих дочерей?.. Я
попросила, чтобы остаться с ним здесь в отеле, пока он
отрезвеет. И Иоаннис позвонил, и сразу же дали нам но-
мер, так как отец был здесь хозяин. Практически трудно
найти номер на одну ночь, всё забито, особенно в летнее
время. А сыновьям я предложила вернуться домой, захва-
тить что-нибудь из китайского ресторана, зная, как любят
китайскую кухню мои дочери.
– Я же останусь здесь, и мы вызовем такси и приедем
обратно, когда он протрезвеет.
Его помогли поднять в номер с разными уговорами.
Когда завели и положили на кровать, прямо в одежде,
он не давался раздеть его. Я не трогала, сын снял с него
обувь, достал из кармана ключ от машины, и они выш-
ли. Как мне не сравнивать с Аббасом, когда он никогда
себе не позволял такого за тридцать лет! Во-первых, он
не пил, а если и было иногда, когда мы выезжали с ним,
то не больше двух стаканов красного вина или же, пом-
ню, бутылку шампанского на двоих. Вспомнила, сколько
женщин страдало, наших соседей в России, когда их му-
жья были пьяницы. Он немного отоспался, открыл глаза.
– Извини, я перебрал сегодня, – разделся полностью и
пошёл под холодный душ. Вышел, ему не хватало люб-
ви для полного счастья, и он стал раздевать постепенно
меня. Я не сопротивлялась, он ещё был пьян, и не знаю,
как могло бы быть дальше, он мог бы разорвать на мне
одежду в порыве страсти. Он страстный восточный муж-
чина, подумала я. Раздев полностью, стал покрывать
меня такой ласкою, что я визжала, забыла даже о недав-
них неприятностях.
Его тело было холодное от холодной воды, его сталь-
ная грудь так и манила меня, он поднимает, укладывая на
кровать... нелегко устоять женщине от напора таких ласк,
и я стала ему отвечать толчками пятибалльной системы,
потом сильней, сильней, и из вулкана льётся лава. Затем
опять, опять, его не остановить уже... Обессиленный, он
уснул. Я же не спала, во-первых был ещё вечер, я взяла
телефон, вышла на балкон, позвонила Марии: «Всё ли
дома нормально? Как дочери? Возвратились ли сыновья
домой?! Наверно, приедем утром, он потащил меня в от-
ель», – «Я знаю, кто кого тащил... ты просто не понимаешь,
если он пьёт – это полбеды, но если он пьёт и играет – это
беда. И пока не поздно, ты должна отказаться от него и
даже не показывать его старшим твоим детям», – «Мария,
недавно он просыпался, ты просто не представляешь, как
мне хорошо с ним, он такой ласковый, как вихрь в постели,
насколько было мне хорошо с Аббасом, но только с Алек-
сисом я почувствовала, что я женщина», – «Ну смотри, не
ошибись, ты ставишь жизнь взамен ночного увлечения, ты
состоятельная дама, уж наняла бы себе кого-нибудь для
этого, но соединять себя узами с пьяницей и с картёжни-
ком я тебе не посоветовала бы».
Она повесила трубку, очнулся Алексис, ища меня в по-
стели, протягивая руку. Вышел на балкон, уже темнело.
Он был почти трезв, падая на колени, стал извиняться,
опять оправдываться, что практически не пьёт и не игра-
ет, не знает, что с ним случилось днём в казино?! «Может,
что-то подсыпали в стакан? Я не помнил, как выклады-
вал деньги и что со мной». Конечно, я его простила. Он
же меня осыпал мелкими поцелуями, унося опять в по-
стель. А там можно ли было устоять против его напора
страсти, и я простила, обещала никогда не напоминать об
этом. Он поднял меня, понёс в душевую, как это делает
всегда после сближения, он был в этом плане аккуратист.
Когда мы освежились, сказал: «Одевайся, сейчас я вызо-
ву такси, дети не должны в такие предпраздничные дни
находиться одни дома». Мы подъехали домой, они опять
сидели в маленькой комнате для завтраков, за большим
круглым столом играли в карты, с ними сидела и Мария.
6. Скелет в шкафу –
skeleton in the closet
За такой короткий срок знакомства столько впечатле-
ний, столько душевной радости, столько разочарований,
он как ветряная мельница, крутит своими жерновами,
исходя из случая сегодняшнего дня, исходя из набе-
жавшего ветра, а я же в его руках игрушка. Он за это
время столько носил-таскал меня на руках, как куклу,
может, оттого что у него не было дочерей. К моим доч-
кам он тоже сильно привязался, и с такой добротой и
лаской ко всем, как будто бы мы живём с ним много-
много лет. Завтра пятница, последний день до встречи
со всеми нашими детьми. Уже знаем, что все приезжают
утром в субботу, как будто договорились, хотя прилета-
ют с разных концов света. Мы немного посмотрели за
игрой детей и поднялись наверх в спальню. Я думала,
что он опять сейчас будет объясняться мне в любви или
же оправдываться о необдуманном поступке в казино.
Но он повёл меня в гардеробную комнату, открыл двер-
цу. Там висело платье для меня – на торжество надеть
в субботу. Я удивилась, когда он успел его заказать, ку-
пить, ведь всё же надо было примерить?
Оно было с глубоким мысом (V-образным вырезом),
без рукавов, приталенное, ниже колен, с золотым и
перламутровым отливом, украшенное сватовским хру-
сталём, и к нему длинный костюм, на два сантиметра
выше платья, с длинными рукавами, как раз по сезону
на прохладное лето. Бренды, представленные в бутике
на этот сезон: платье из новой ELISABETTA FRANCHI.
Collezione, обувь на высоком каблучке, сумочка, очки,
нижнее бельё, всё лежало в одной коробке. Там же ви-
сели платья для дочерей – скромнее, но абсолютно всё,
включая даже расчёски для волос, парфюмерию, духи и
зубные щётки. Даже Марии он подобрал платье. И как
я должна была поступить? Я подошла и поцеловала, но
это было не всё! Достаёт мне народное греческое платье
и заставляет переодеться, сам тоже переодевается в на-
циональный костюм, хватая меня, и по лестнице тащит
уже вниз.
– Не знаю, как вы, но мы уходим в ночной танцеваль-
ный клуб, вернёмся под утро... будем зажигать там под
музыку сиртаки.
Сколько в нём энергии?!
Пока охранники вывели машину из гаража, я подума-
ла, что он ещё будет не раз меня зажигать и удивлять.
В нём было столько энергии, как у сильного мужчины,
как у великолепного отца, желающего всех развеселить.
Мы сели в машину, не помню, когда я столько танцевала
и танцевала ли когда?.. У Аббасса никогда – это минус
тридцать лет... Помню, зажигались в танцах в обще-
житии, но мне было не до них, я всегда была с книгой.
Но слух у меня великолепный, голос хороший, значит,
смогу и танцевать. Мы долго ехали по трассе, потом он
остановил на паркинге, около небольшого двухэтажного
бара – зала танцев, прямо на улице уже звучала музыка,
и невозможно было устоять. И нас волною музыка за-
бросила вовнутрь, где было настолько всё зажигательно,
что мы не заметили, что уже рассветает.
– Ты знаешь, мы на половине пути к нам домой, или же
ко мне в номер, куда поедем?!
Я понимала, к чему он клонит, он не хочет посторонне-
го глаза охранников, и согласилась пойти с ним в номер.
Наши танцы продолжались уже в постели, он возгорался,
как фитиль, и, затухнув, опять возгорался.
Только к девяти часам утра, обессиленные, заснули. Но
не долго спали, проснулся он первым:
– Мне с тобой хорошо здесь... это напоминает первую
нашу ночь в любви с тобой.
Немного полежали, и он спросил:
– Ты знаешь уже всё обо мне, я же хочу услышать о
тебе, есть ли у тебя «Скелет в шкафу – skeleton in the
closet».
– Есть, но мне тебе стыдно рассказать.
– Ну если начала, расскажи, иначе Бог знает, что я могу
подумать о тебе?
– Ты меня вынуждаешь. Я всё же расскажу, чтобы в на-
ших отношениях была полная ясность... Живя в гареме, я
каждый день соблюдала для своего тела и лица надлежа-
щий соответствующий порядок, то есть все женские при-
хоти ухода за лицом и телом, массаж с самыми лучшими
маслами. Когда же я переехала жить на Кипр, мне не хва-
тала такого блага здесь, я просто не нашла такое Спа по-
близости в городе. И я сгорала от желания попасть в Спа,
плыть по привычному руслу. Может, ты думаешь, я ка-
призна, но нет, это мой атрибут, как почистить зубы. Мы
с Марией давно не общались, наконец встретились один
раз посередине трассы в ресторане, и я рассказала, с чем
я столкнулась здесь. А она как раз живёт напротив этого
Спа, где мы и познакомились с тобой. И она предлагает
приехать к ней и полностью посвятить день Спа. Я со-
брала сумку и поехала к ней в гости. И мы забронировали
место на целое утро в Спа, на все виды услуг. Массаж
мне делал ваш массажист Саня. Он делал это несколько
дней подряд, но я не смогла сделать массаж в пятницу,
ты же знаешь, мы искали квартиру с риэлтором. Он же
предложил вечером у нас дома, чтобы получить дополни-
тельный доход. Он принёс массажный стол, так он меня
размасажировал, что я допустила его к сближению. Это
было только один раз. Может, это была моя самая боль-
шая ошибка, а потом, когда он ушёл, Мария, чтобы успо-
коить меня, повела к вам в Спа-резорт бар, где ты меня
встретил и танцевал весь вечер со мной. Ты меня снял в
номер, как проститутку, но поверь – то был единствен-
ный случай в тот день – сначала с ним, потом с тобой.
Он посмотрел на меня немного со злостью и сказал:
– «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Согласен
с пословицей, женщина является провокатором в этом
деле... Но я тебе верю. Хотя все знают, что он гей и любит
мужчин. Но у них тоже иногда стреляет. Надеюсь, что в
твоём шкафу ничего не осталось больше.
Постучали в дверь, занесли букет алых роз.
– Это тебе за твоё откровение, я знал, что ты мне рас-
скажешь.
– Когда ты всё успеваешь?
– Я люблю, и это главное, – ответил он, поднося мне
букет.
7. Он свалился как снег на голову!
«Он свалился как снег на голову», – думала я, пока
возвращались обратно по длинной трассе до-
роги, домой, заранее прихватив из ресторана приготов-
ленный завтрак на всю нашу большую семью. Заказал
блины, правда, не такие, как русские блины, но они тоже
вкусные... и с разной начинкой... на завтрак!
– Почему ты молчишь, когда мы едем по трассе? –
вдруг неожиданно спросил он.
– Ты хочешь откровенности?
– Только и только, и во всём!
– Ты разговариваешь очень эмоционально, как любой,
наверно, восточный мужчина, и ты часто, разговаривая,
бросаешь руль. Можешь долго смотреть на меня, а не
вперёд на трассу, и мне немного страшно.
– Я водитель с большим стажем, и поверь, что дове-
ряю больше себе, чем водителю по найму.
Я больше ничего не ответила, он же усилил звук ра-
диоприёмника, и вчерашнее Сиртаки напоминало мне
вчерашние танцы всю ночь и головокружительное утро.
Он открыл все окна, был нежаркий день. Моя причёска
растрепалась, волосы развевались, словно флаг, из окна,
возвращаясь, подымались до потолка машины, немного
подхлёстывая по лицу – то его, то меня.
«Что тебе ещё надо? Жизнь уходит, и Бог тебе пода-
рил самых лучших людей – мужей – во всех отношениях.
Таких разных по характеру и таких любвеобильных», –
подумала я. И придвинулась к нему, поцеловав в накачан-
ную руку. Он был без сорочки, в майке.
– Давай не будем, а то придётся останавливаться где-
нибудь здесь, – сказал он мне и свернул с трассы, направ-
ляясь ближе к берегу в безлюдное место. Любовь в ма-
шине! Это ещё раз мне говорило, что с ним надо быть
осторожнее, каждый мой взгляд и поцелуй он восприни-
мает как желание быть с ним в интиме. С небольшого
обрыва мы спустились вниз к морю и ещё здесь кувыр-
кались в воде.
– Ты себя ведёшь как мальчишка!
– А я и есть мальчишка, я обещаю прожить с тобой
так, чтобы ты забыла об всём, в любви.
Несмотря на то, что мы возвратились домой поздно
и дети позавтракали, они с удовольствием набросились
на блины, сладости к ним, крем и фрукты. Потом мы ещё
несколько часов плескались в море на нашем пляже, по
волнам которого уже плавали лепестки от нашей азалии.
Не хотелось идти в дом. Немного посидели около бас-
сейна, где всё расцвело в разноцветных цветах недавно
посаженной азалии. Какая была красота! Поднявшись в
спальню освежиться после моря, Алексис сказал:
– Я с сыновьями после обеда возвращаюсь в наш отель,
встретимся в субботу в ресторане, я за вами пошлю три
лимузина, не садись за руль, не хочу, чтобы кто-нибудь нас
опередил и застал врасплох дома.
Немного посидели за столом за обедом, потом они все
откланялись и уехали. Мой дом как бы опустошился. Я
только что поняла, что мне нужна именно такая жизнь,
когда муж активный, а дети спокойные, и вокруг раздаёт-
ся их счастливый смех. К вечеру мы с дочками и с Мари-
ей пошли примерять обновки. Я не беспокоилась, будут
ли они впору или нет, потому что у нас был свой наряд
на всякий случай. Но всё, что он купил, оказалось впору.
Моё платье облегало всю фигуру – это то, что он хотел
видеть на мне, сам материал – ткань чулочного производ-
ства – обтянул тело, словно оно было в рыбьей чешуе. Я
стояла перед зеркалом как русалка без хвоста.
Потом дети и Мария залезли ко мне на большую широ-
кую кровать. И я им стала читать русские сказки. Несмо-
тря на то, что они были уже большими, но читать сказки
на русском перед сном осталось традицией по привыч-
ке... они заснули здесь же, у меня, а мы с Марией вышли
на балкон посекретничать. Постучалась няня, спросила:
– Постель всю менять?
– Да, поменяй всё на новое, что завёз Алексис на днях.
Только сейчас я поняла, почему он всё предусмотрел.
Марии же не терпелось всё узнать, и подробнее. Я
всё ей рассказала, не переводя дыхание, даже про мас-
сажиста.
– Ну и дура, сейчас он больше будет тебя ревновать!
Каждая женщина должна полностью не выкладываться!
А он молодец, настоящий мужчина, ты смотри, и розы
заказал... Знаешь, наверно, я в нём ошибалась, я дума-
ла, это ловелас, который втирается в доверие, чтобы тебя
полностью обобрать.
– Меня нелегко обобрать, у меня был такой хороший
учитель, как Аббас, и случай с драгоценностями... он же
знает, что я буду писать брачный контракт, и то, что его,
остаётся его детям, а то, что моё, останется моим.
– Ты такая наивная, как была, так и осталась, я уве-
рена, что он захочет иметь совместных детей! Ты же не
предохраняешься, и он тоже?!
– Я никогда с Аббасом не предохранялась, и сколько
Бог дал нам детей, все мои, и это радость, и если окажусь
беременной, рожу ещё, и наш дом пополнится счастьем,
детским лепетом и криком! Как я любила это время, ког-
да все дети были со мной рядом!
– А ты уверена, что он этого хочет? Ты что, не заме-
чаешь, какой он активный, не сидит и пять минут у теле-
визора?!
С проходной позвонил охранник:
– Ваши сыновья из Лондона приехали!
– Какая радость, целый год не видела Александра и
Фариса, и их жён!
Потом, через час, подъехали дочери Алсу и Гульнара –
Аббаса и Надежды, из Калифорнии со своими мужьями.
Потом мои дочери Азиль, Амина, Аттика из Австралии.
Мой третий сын Владимир прилетел один, без жены, из
Франции! Такая была радость, что я на время забыла,
зачем их звала!.. Разместились все, остались несколько
свободных спален, так как дочери Азиль, Амина, Аттика
захотели поместиться в одной и посплетничать немного,
позвав к себе Гулю и Беллу. Но они молчали: предупреж-
дены заранее, чтобы не открывали секрет.
8. Исповедь!
После того как собрались все дети и успокоились,
побрели по своим спальням, я легла и не могла ус-
нуть. Подошла к компьютеру и решила исповедоваться
перед Аббасом, моим первым мужем, который так любил
меня!
«Дорогой Аббас, я никогда не думала, что выйду за-
муж вторично, после такой сладкой и бурной любви, что
была у нас. Но ты смотришь и видишь всё с небес, я не
могу устоять против чар Алексиса, и перед тобой я вино-
вата... Аббас, если можешь, прости и дай мне весть се-
годня ночью. Завтра в присутствии детей я должна дать
согласие человеку, которого мало знаю, но вошедшему в
мою жизнь как что-то главное, неизведанное и желанное.
Хотя бы приснись в ночь – и я бы поняла, что ты одобря-
ешь и благословляешь этот брак. Ты же знал, я была тем-
пераментна, как ты посмел рисковать нашей любовью?!
Ты понимал, что я не смогу остаться без мужской ласки и
ночной страсти, но он пополняет меня не только в ночь...
Вспомнила, как-то мы были с тобой в пустыне, ты пока-
зал, как два скорпиона присосались друг к другу в инти-
ме, и один, заметив нас, не бросил свою партнёршу, а в
такой же позе сближения уводил за собой всё дальше от
нас. А ты меня бросил здесь одну среди пустыни.
Так и он, Алексис, сам Скорпион по натуре, по знаку
зодиака, он независим, умён, проницателен, смел, прямо-
линейный, обладает незаурядными сексуальными спо-
собностями, доставляя удовлетворение обоим, любящий
комфорт во всём, уже давно вошёл в меня, и когда его нет
рядом, я чувствую его любовь, словно ползущую в меня
змею, ужалившую вначале несколько раз, и вползает до
боли, до самого конца G... вызывая оргазм. Ох, как я лю-
блю эти моменты, прости, что высказалась тебе, но лучше
скажу я сама, чем ты поймёшь, что я тебе изменяю, хотя
ты мёртвый, но ты останешься в памяти всегда у меня, ты
останешься в памяти детей наших, когда смотрю на них,
они как капля воды похожи на тебя, особенно сыновья».
Я писала до самого утра и только под утро поставила
точку, выключила компьютер и легла спать. Заснуть не
смогла, искала тёплое тело Алексиса, который по своей
привычке обвивал меня длинными ногами, как лоза под-
порку.
Проснулась от шума во дворе, вся семья уже в нашем
большом бассейне и джакузи. Надела халат и спустилась
к ним. Не узнала своих дочерей, будто бы попала на евро-
пейский пляж: купальники, наколки чуть ли не у каждой,
были они даже и у сыновей. Курили, запивали шампан-
ским. Потом, заметив, что я спускаюсь, вышли и побежа-
ли все в море. Уставшие, возвратились прямо на кухню,
где уже был доставлен завтрак из хорошего ресторана,
похлопотал Алексис, он такой, его почерк я уже узнаю...
Потом перезвонил, спросил, доставили ли.
– А цветы?
– Нет, ещё не завезли.
– Я горю желанием увидеться, но потерплю до пяти
вечера, пускай все выезжают на двух лимузинах, а ты с
Марией на третьем, через полчаса.
– Так я и сделаю, больше не могу говорить, дети под-
слушивают, им очень интересно, почему я их всех вы-
звала, и вместе.
Не успела поговорить, как подвезли цветы во все вазы,
свежие полевые в каждую вазу, отдельная композиция
для каждой и шарик-сердце «Люблю»...
«Что бы это могло значить?! – думают дети. – Никогда
не было в доме столько цветов, нашим родителям было
неинтересно, что делается вокруг, они переселялись в
свои романы и компьютер и писали, лишь бы находиться
рядом и слышать дыхание вдвоём, но особенное внима-
ние обращали они на ночь, где муж и жена воплощались
друг в друге... соединялись и сгорали без огня».
Я подошла к моим дочерям.
– Что же вы приехали без мужей, Азиль, Амина, Ат-
тика?!
– Мы не хотели тебя расстраивать, мы жили с ними в
гражданском браке, но уже поменяли троих. Ты просто
не представляешь, какая жизнь в Австралии: свободная
любовь, свободные нравы, бары до самого утра, зажига-
тельные танцы, а какие мужчины!
Я посмотрела на них... я-то сейчас понимаю: если бы
они мне сказали об этом год назад, у меня было совсем
другое понятие о жизни, о сексе и преданности мужу.
Сейчас я стою, с ними разговариваю, а сама не могу ды-
шать, меня переполняет страсть, движения его рук в объ-
ятии...
– Я вам не судья, каждый вправе решать свою жизнь,
тем более что она одна, думайте, но если вы уже опре-
делитесь и будете выходить замуж, не забудьте хотя бы
пригласить!
Я отошла, подошла к дочерям Надежды. Подъехав-
шие стилисты из Спа, несколько человек, укладывали
и подстригали ненужные волосы... хотела всем уделить
внимание, смотрела, как им всем делают, радовалась, что
они все собрались вместе и что сегодняшний день и се-
годняшний вечер подведёт черту в наших отношениях с
Алексисом, которого я люблю и от одного воспоминания
о котором жжёт у меня внутри желание сблизиться. Так
я подходила сначала к дочерям, потом к сыновьям, узна-
вала: на сколько они приехали? Многие приехали пого-
стить на две недели, так что наше бракосочетание тоже
будут здесь, и если бы даже уехали, они бы возвратились,
это мои дети, моё воспитание. Они меня уважают и будут
уважать и любить как мать, которая вывела их из гарема
и дала путь в самостоятельную жизнь. Не успели поза-
втракать, надо было пройти каждому в комнату выбрать,
что они наденут, тем более что я всех предупредила, что
надо быть в парадной форме.
Я посмотрела: невестки тоже с наколками на руке.
Мир тесен, но разнообразен, не будешь и не сможешь на-
вязывать свою историю и свои нравы своим детям, и ка-
кие нравы, когда ты?!.. «Как под каждым ей листком», –
имеешь интимную близость с ним. Ты не отталкиваешь,
не журишь, а наоборот, ты полностью отдаёшься ему, а
он крутит тебя в сексуальных играх, где только поймает,
как муха.
Все почти готовы, оделись, выглядят хорошо, даже
слишком.
– Какие вы у меня красивые! – подъехали три лимузи-
на, и я сказала: – Вы одеты, а я нет, не хочется опоздать, у
нас зарегистрирован столик на пять в ресторане...водите-
ли знают, где. Я бы хотела, чтобы вы выехали туда рань-
ше, а мы с Марией подъедем через пятнадцать минут.
Все, шумно стуча каблуками о паркет, спустились
вниз по лестнице, вышли со двора и уехали. Остались я
и Мария. Мне сделали причёску, небольшой нежный ма-
кияж, что нравился Алексису. Я переоделась, на костюм
пристегнула античную брошь, даже забыла шарфик. И
мы через полчаса направлялись уже по трассе в ресторан.
«Неужели я смогу отодвинуть занавес между прошлым и
будущим?» – так думала я.
С тобою, и лишь с тобою, мне весело живётся,
С тобою мне годами жить не безразлично...
С тобою, как в песне, весело поётся... пьётся,
С тобою, и лишь с тобою, мне весело живётся,
С тобою жизнь потратить в согласии готова,
С тобою дорога с любовью вперёд рвётся...
С тобою, и лишь с тобою, мне весело живётся,
С тобою мне годами жить не безразлично...
9. Молва цветов влюблённой:
«Ты единственный»
Молва цветов влюблённой: «Ты единственный».
С ирисами – вера, надежда, обещание на будущее,
С ландышами добьюсь покорности и смирения.
Молва цветов влюблённой: «Ты единственный».
С совершенством орхидей ясно – утончённость.
Белой лилией заслужу чистоту в отношении.
Молва цветов влюблённой: «Ты единственный».
С ирисами – вера, надежда, обещание на будущее,
Совершенство орхидей ясно – утончённость.
Белой лилией заслужить чистоту в отношении.
С магнолией не потерять достоинство в любви...
Совершенство орхидей ясно – утончённость.
Синие незабудки – одаривать в настоящей любви.
Жёлтые нарциссы – добиться уважения,
Совершенство орхидей ясно – утончённость.
Белой лилией заслужить чистоту в отношении.
Ещё не успели мы подъехать к ресторану, Алексис
позвонил мне на сотовый: «Успокойся, дорогая,
оказалось, что мы знаем твоих старших сыновей Алек-
сандра и Фариса. Байон и Дракон близкие друзья их и
часто встречаются в кафе «Восток» в Лондоне, дружат
несколько лет, я тоже их знал, встречался там в Англии, а
с остальными познакомились, только тебя не хватает. Не
беспокойся, я выйду встречать».
Лимузин парковался, Алексис подошёл, открыл двер-
цу, увидел меня в его платье и несколько минут... не мог
ничего сказать. Наконец выпалил: «Как точно подобран
размер и цвет, и тебе очень подошло!» Взял нас обеих
под руки, и перед нами открылась дверь в ресторан. Про-
стиралась красная ковровая дорожка, усыпанная лепест-
ками роз, до самой отдельной комнаты, откуда уже доно-
сились голоса слегка выпивших детей. Дверь открылась,
я как будто бы попала в оранжерею цветов. Чуть ли не с
потолка спускались разноцветные и разновидные цветы
украшенных композицией художественной натуры, и на
столах украшение цветами дополняли красные свечи.
Я поздоровалась со всеми, не села... Алексис стоял ря-
дом, и я произнесла:
– Вы хотели узнать, почему я вас созвала всех вместе,
так слушайте, только меня не перебивайте. Можете по-
знакомиться ещё раз: Алексис, мой гражданский муж,
и пятнадцатого сентября мы узаконим это своим брако-
сочетанием. Не знаю, одобрите вы или же не одобрите
этот союз, но я хочу вам сказать, что полюбила этого
человека и буду с ним до конца жизни, а если кто из
вас... не одобряет этот союз, не высказывайтесь сегодня,
в этот праздничный день для меня, а скажете мне от-
дельно, и ваши мотивации.
Алексис достал из кармана небольшую коробочку и от-
крыл, положив на стол. Вся комната наполнилась зайчи-
ками от блеска камней и бриллианта. Он достал оттуда
колье, снял с меня костюм, повесив на мягкий стул, и обо-
шёл меня, чтобы застегнуть. «Я скучал по тебе», – шептал
он мне на ухо. Твёрдая «кубышка» впивается в ягодицу...
вздёрнулась несколько раз. «Успокойся, ты с ума сошёл».
Он ответил громче, чтобы все слышали: «Я минуты счи-
тал», – повернулся к лицу, надел на меня серьги и по-
целовал. Дети стояли, просто опешив, не зная, что и ска-
зать. Я выглядела так красиво, что за всю жизнь они меня
не видели такой. Хиджабы были только у младших, и то
они опустили их на свои плечи позже, когда стало жарко.
Первым меня поддержал Александр:
– Ты достойно любила отца, желаем тебе счастья, ма-
мочка, ты молода и должна любить, жизнь продолжается.
Дочки тоже поддержали меня, невестки и зятья мол-
чали. «Что они должны сказать, когда поставлены перед
фактом, – подумала я. – Никакого поздравления от них, а
жаль. «Сколько волка ни корми, всё равно на стадо смо-
трит» – так и они, получив бездонное богатство, наде-
ялись, может быть, от сегодняшней встречи получить до-
полнительно, потому так быстро сбежались?!»
Но постепенно вино, водка, коньяк, шампанское всем
развязали языки, даже невесткам и зятьям. Я ничего не
сказала о брачном контракте. И зачем, я сама знала, как
буду распоряжаться своим состоянием. Единственное – я
сказала Алексису на ушко:
– Если бы не ты, я бы не справилась с такой трудной
задачей.
Говорили на разные темы, знакомились друг с другом.
Дочка Амина поднялась, произнесла тост:
– Ты сделала правильный выбор, лично я привет-
ствую. Конечно, лучше, когда с тобою рядом такой силь-
ный мужчина – наш второй папочка, чем тебе находиться
в одиночестве. Будем уважать... я лично приветствую вы-
бор! – повторила опять.
Мне было приятно, что каждый вставал и вставлял
свои «пять копеек» в разговор, который был для меня не-
обходимой поддержкой в этот день. Все решили остать-
ся до пятнадцатого сентября у нас дома и познакомиться
лучше друг с другом. Фарис только сказал, что у него уже
запланированная поездка в США на несколько дней, и
потом он вернётся, но свою жену он оставит с нами.
Время пробежало быстро, пора уходить. Алексис сказал:
– Вызвал лимузины, но поедем здесь поблизости в го-
стиницу, чтобы не мчаться по трассе час.
От него можно ожидать всё! Я постепенно стала при-
выкать к его неоднообразной жизни! Он накинул на меня
костюм, только дети заметили моё укороченное платье,
дочери улыбнулись, ведь их наряд не уступал моему.
Зарегистрировались в гостиницу быстро, как будто
бы у него было всё схвачено везде. У нас был шикарный
люкс прямо под небом на самом высоком этаже, с от-
крытым балконом под звёздами... он осторожно снимал
с меня украшения, потом стягивал платье – так нежно,
как будто бы чулки с ног, я уже чувствовала его поцелуи,
ползущие по плечам и телу.
– Ты зачем нас не повёз домой, мы же там всё подгото-
вили и на всех...
Он не отвечал, молчал, чувство любви задушило его, и
только успокоившись, он ответил:
– Я бы не вытерпел час, что ты делаешь со мной, какая
ты была сегодня обворожительная, я смотрел и бесился от
ревности, когда официант разливал около тебя шампанское.
– Так ты же не ревнив?!
– Нет, ревнив, я собственник, моё хочу иметь при себе.
Огни любви, ночная тьма и высота!
«Люблю я всё, что связано с тобою»,
Бледнеет ночь, утро, тает темнота,
Огни любви, ночная тьма и высота!
Ты стала горькой болью неземною,
Дыханьем сна наполнены твои уста.
Огни любви, ночная тьма и высота!
«Люблю я всё, что связано с тобою».
Наша кровать утопала в лепестках роз, которые он за-
ранее подготовил. «Как ты смотришь на это, если... я всех
приглашу к себе домой в Грецию на несколько дней, в
Афины?» Я подумала про себя: он будет ежедневно меня
огорошивать, озадачивать своими предложениями и ак-
тивностью! А вслух ответила: «Одним словом я хочу
сказать тебе, если ты поймёшь. Ты иголка – «Скорпион»,
я же нить – «Дева», и всегда буду идти за тобою в сча-
стье и в горести, но лучше не в горести». Он стал опять
целовать, и наши страсти продолжались долго. Потом он
встал к компьютеру и заказал на послезавтра билеты на
самолёт, на всю нашу семью до Афин. Затем написал и
отправил по компьютеру письмо в колледж, что Гуля, так
как окончила колледж, не будет больше посещать его, а
Беллу мы возвратим к началу учёбы к первому сентября.
«Как мне легко с тобой, ты решаешь все мои проблемы,
никогда не думала, что мне в жизни так повезёт». Я хоте-
ла сказать дважды, но передумала, не хотела ему больше
напоминать про первого мужа, особенно в этот день.
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать,
Парить и обо всём забыть...
Какое счастье нам любить!
А ночью звёзды зажигать,
В стихах с луною говорить,
Какое счастье нам любить!
Средь белых облаков летать...
А ночью звёзды зажигать,
В стихах с луною говорить,
Под утро солнца луч искать.
А ночью звёзды зажигать.
Желанной быть и не страдать.
Тебя с полслова понимать,
А ночью звёзды зажигать.
В стихах с луною говорить...
10. «И жить торопится,и чувствовать спешит...»
«И жить торопится, и чувствовать спешит»1, не
успели даже опомниться, как оказались в Гре-
ции, в его доме, можно сказать – в своём доме, потому что
я так сильно вросла в него, что мы стали одно целое. Дом
в Греции был в три раза больше нашего, что на Кипре,
это ещё раз подчёркивает знак Скорпиона: всё иметь и
сразу, и самое лучшее. К жизни он никогда не относился
легкомысленно, презирал слабость, создавал необыкно-
венный рай на своей территории. Мы не успевали от-
крыть глаза, как нас ожидали новые экскурсии, новые
увлечения. Так же я оказалась в присутствии всей своей
родни в действующей Византийской церкви в Афинах,
где осуществлялся переход из ислама в православие.
Бог всё прощает, за исключением одного – отречения от
веры, и поэтому он сделал всё, чтобы я дала согласие. Он
из меня лепил новый образ, который хотел видеть рядом
и ночью, и днём. В Греции остались несколько дней, по-
смотрели все достопримечательности. За время поездки
мои и его дети сблизились. Слышала, как он разговари-
вал с сыновьями и предупредил, что Гуля и Белла – его
дочери, и чтобы они смотрели на них, как на сестёр: «По-
тому что чувствую такой большой прилив сил и не ис-
ключаю возможность, что сам скоро буду отцом». Меня
тоже это обрадовало, что он так уже заботится о моих
дочерях, как о своих.
Он был очень щепетильным и активным в сравнении с
детьми, каждую минуту можно было ожидать от него не-
ординарных решений; не давал вздохнуть, везде брал нас
всех – на теннис, гольф, на пробежку, на карнавал, на от-
крытие и закрытие сезона по большому теннису, на олим-
пиаду в Сочи, даже на несколько дней увёз всех в Альпы,
покататься на лыжах. Он был активен и не представлял
жизнь иначе. От гарема остались лишь воспоминания,
спокойствие, первая любовь и привычка утро проводить
в Спа. Потакая моим женским прихотям в Спа, заметил,
что это надолго, больше мне не мешал, я могла себе по-
зволить двухчасовую отлучку в Спа везде и каждый день,
если мы отдыхали где-нибудь, а дома приходили ко мне,
а он же в это время, наверно, работал, потому что в моём
присутствии он никогда ни с кем не разговаривал о биз-
несе. И даже не звонил, правда, открывая почту в интер-
нете изредка, когда я чем-то занята, бывало, и ночью, ког-
да, обессиленная, я уже засыпала.
Назначенная на пятнадцатое сентября церемония бра-
косочетания всё же состоялась в Кипрской Православной
Церкви и прошла великолепно! Не буду рассказывать,
объяснять, в каком была я платье! И он в костюме – это
нужно было посмотреть! Увидеть! Хочу сказать: всё на-
столько элегантно, красиво, богато, что любая молодая
пара могла бы позавидовать – только тому, как он кру-
жил меня, не опуская на землю, нёс до машины и занёс в
наш дом, в котором сделал необыкновенный банкетный
зал, прямо на берегу, на песках у моря, сверху на палатке,
осыпанной цветами длиной почти на весь берег нашего
пляжа. Подняв на метр деревянный пол на песке, попа-
даешь словно в ботанический парк. Звучала прекрасная
зажигательная музыка Сиртаки в исполнении оркестра в
отдельной палатке. Это всё было сделано, пока мы нахо-
дились вместе с ним в Греции и в Альпах. До свадебной
церемонии был составлен брачный контракт, где было
маленькими буквами написано, что при рождении новых
детей весь контракт пересматривается.
Через день дети стали разъезжаться, много было тё-
плых слов от них нам. Никто не высказывался отрица-
тельно. Александр, мой старший сын, увозил с собой се-
стру Гулю в Лондон учиться, уже был оплачен первый
семестр, она пожелала стать врачом, как и я когда-то.
Беллу повезли доучиваться в колледж... последний год.
Но это не значит, что мы с ними не встречались, мы были
их тенью, он меня отвозил то к его детям, то к своим. И
зачем я так говорю – к нашим детям, – потому что не раз
были уже в Калифорнии у Алсу и Гульнары, детей На-
дежды. Он хотел видеть всё, чем занимаются дети и чем
живут, он был необыкновенный любящий отец. Марию
же оставил у нас дома помощницей в организационных
вопросах. Свою и мою квартиру она сдавала в рент, полу-
чая небольшую прибыль на женские шалости, такие как
Спа... В дом он добавил работников и даже садовников,
и дом расцвёл всеми радугами цветов сезонно. Он мог
завозить тысячу тюльпанов из Европы и оригинальные
орхидеи из Японии, Китая, и разнообразные цветы со
всего света, лишь бы радовать меня. Но он ждал чего-то
большего и нового, и наконец – это свершилось.
Через несколько лет нашей бурной жизни мы отдыха-
ли в Африке на маленьком острове, где жило очень много
европейцев. Один раз он пригласил меня в общую баню.
Я подумала: кабина на двоих, как это было во многих ба-
нях, где мы уже побывали, – и знала, каким страстным
он становится именно там. Я зашла... на деревянном чи-
стом мокром полу... сидят множество мужчин и женщи-
ны. Все полностью обнажённые, Havana Vanille (Vanille
Absolument) – это аромат восточных гурманов прошёлся
вблизи меня... вспомнив гарем... я постеснялась войти, но
он шептал, уже стоял обнажённый и, нежно целуя заты-
лок, подталкивал вперёд: «Ты должна это сделать», – ста-
скивая с меня лёгкий сарафан.
Запаренные тела незнакомцев стали обвивать друг
друга в нашем присутствии, и когда я присмотрелась
ближе... многие имели секс... не стесняясь, не обращая
внимание на пополнение... в каждом углу, слегка прикры-
ваясь паром, силуэты в туманной страсти в разных по-
зах, он меня потащил за угол, уже ища дорогу к соблазну.
Я не понимала, что он делает, этот чужой секс в твоём
присутствии, и вскрики, стоны со всех сторон доставля-
ли уже удовольствие, я ослабла и подчинялась всем его
желаниям, мы остались здесь несколько часов, сгорая от
страсти и любви, прямо на полу занимались любовью,
а больше он крутил меня сверху, доводя до безумия. А
через неделю я поняла, что оказалась в положении. Это
можно отнести на этот день и случай или же нет? – не
знаю... Где мы только с ним не были, и в каких банях – в
Москве и в Сочи, в Сибири и в Казани, на Альпах па-
рились в парилках, в банях по-чёрному и имели сближе-
ния, это было одним из самых любимых его занятий, под
действием воды и горячего пара быть более активным в
любви... но забеременела именно здесь, в Африке.
Он не мог нарадоваться новости и, если честно, сильно
изменился, он как будто бы со мною вынашивал ребёнка.
И правду говорят, что детей мужчины должны иметь в
намного старшем возрасте, потому что они чересчур ста-
новятся щепетильными и нежными в сексе. Он стал осто-
рожен, как будто бы оберегал дитя, боясь притронуться
к головке. Девять месяцев пролетели быстро. Я родила
ему долгожданную дочь, назвали Афродита. Не в память
имени его первой жены, а за её необыкновенную красоту,
которая была видна с рождения. У нас в доме появилась
новая няня-кормилица, гувернантка, которая полностью
взяли обязанность по воспитанию девочки на себя – под
большим присмотром Марии. Беллочка уже окончила
колледж, она очень любила литературу. И её послали
учиться в Англию, получать журналистское образование.
Замуж дочки младшие не собираются, решили, что
ещё успеют. Мы же, несмотря на наш возраст, после по-
явления на свет нашей дочери Афродиты стали юными,
бодрыми. Было временное затишье после бури, рожде-
ния дочери. Вскоре закружил он меня опять волчком по-
старому. Он не давал мне прохода. И через год я ему дарю
сына, оставаясь такой же тоненькой и красивой. И всё же,
наверно, роды, не портят внешность, а делают её более
утончённой и нежной. Ежедневно я утопала в новых и
новых цветах, в самых эксклюзивных вещах... После
рождения сына, которого я навала Слава – Вячеслав, мы
полностью переписали брачный контракт, куда внесены
наши совместные дети. Гуля и Белла вышли замуж в Ан-
глии, не вернулись после учёбы. Выдала им право распо-
ряжаться своим состоянием, как свадебный подарок, но
опять был составлен и обговорён брачный контракт. Это
удобно и безопасно. Внуками дети долго нас не одаривали,
решили взять пример с нас и стали путешественниками.
Мы же часто стали разъезжать опять по миру – эта его
жизнь и стала моей тоже. Наша жизнь не заканчивалась,
а наоборот, взяла начало. Мы жили долго в любви и со-
гласии, время нас не изменило, открылось: «В любви до-
рога без конца!»
Хурмой уходит яркая заря...
Оранжевым потёком в небо.
На славные пейзажные поля
Хурмой уходит яркая заря...
Растаял снег, но ещё снежно.
С расщелин виднеется трава...
Хурмой уходит яркая заря...
Оранжевым потёком в небо.
Растаял снег, но ещё снежно.
С расщелин виднеется трава...
Подснежникa белые головки...
Растаял снег, но ещё снежно.
Расстлалась словно пелена.
Незабудки нежились, сестрёнки...
Растаял снег, но ещё снежно.
С расщелин виднеется трава...
1 Из стихотворения «Первый снег» (1819, опубл. 1822) Петра
Андреевича Вяземского (1792—1878):
«По жизни так скользит горячность молодая,
И жить торопится, и чувствовать спешит».
КОНЕЦ.
Святослава! Челночница - Наложница-Гарем - Любовь
Эротический роман
Святослава! С тобой мы одно целое- Трилогия
1.С тобой мы одно целое-
1. Исповедь Аббаса – юношеские годы
С тобой мы одно целое, когда я написал эти несколько
строк, я понял, что должен создать роман о нашей
любви, мной пока двигала её страсть, но всё же я хотел
немного описать и о себе, чтобы когда-то она прочла это
и знала, кто же я и как я посмел влюбиться и любить её
отставшие наши годы, тридцать лет подряд, которые про-
бегают одним мгновеньем.
Не буду описывать, как я родился и с каких пор помню
себя, я начну с тех пор, когда я стал взрослеть и пони-
мать, что мне просто нужна была женщина. Может быть,
малолетки в двенадцать лет – мальчишки – ещё витают
в облаках, но я уже замечал, что созреваю. Живя рядом
с гаремом отца, я быстро понял, что хорошо и что плохо,
красоту женщин, ведь там находились одни красавицы,
когда кого-то из них вели в спальню к моему отцу, я, где-
нибудь притаившись, смотрел ей вслед, и у меня он... под-
нимался на девяносто градусов и резал до боли. Посте-
пенно я даже научился самопроизвольно освобождаться
от этого, но желание попробовать, узнать прикосновение
к женщине рвало меня на части. У меня всегда были по-
тайные дыры, откуда я мог наблюдать, как моется та или
иная красавица, но все они были для меня недоступны.
Один раз мой отец, султан, поймал мой взгляд, когда я
с ним занимался борьбой. Он обратил внимание, что мой
... стал выпирать достаточно в большом размере, он мне
ничего не сказал, а на следующий день увёз в город, я не
знаю, сколько мы ехали, потом дорога шла по кишлакам,
далеко отошла от основной трассы. И наконец машина
припарковалась. Мы вышли и зашли в дом, снаружи ни-
чего не представлявший, но когда зашли, там было кра-
сиво, нас встретил мужчина и спросил: «Вам на сколько
часов?» – подавая альбом с самыми красивыми женщи-
нами. «На пару часов, – ответил отец, – оставьте нас сей-
час, мы выберем себе».
Когда тот отошёл, отец посмотрел на меня:
– Ты хоть знаешь, что надо делать?
Я, стесняясь, сказал:
– Может, не надо, отец?
– Не говори глупости, ты молодой парень и мой сын,
ты должен знать всё. И меня тоже приводил сюда впер-
вые отец. Хотя по Корану нельзя иметь на стороне жен-
щин, но восточный мужчина без этого не может.
– Отец, прости, может, не надо?!
– Молчи, я случайно заметил, как ты справляешься со
своим недугом, но ты мой сын, тебе непристойно руками
работать, я всегда заплачу за тебя.
Стесняясь, я опустил глаза. Он же на ушко:
– А впрочем, что мне объяснять, она сама тебя нау-
чит... Только выбери, кого ты хочешь?
Я машинально показал на первую.
– Ну, ты иди, а там разберёмся.
Он подозвал мужчину, перевернул несколько листов и
указал на другую. Меня повели в комнату, где была со-
всем низкая кровать – наверно, десять сантиментов от
пола, стояла на большом ковре, и сотня подушек, разбро-
санных везде. Я сел, через несколько минут вошла жен-
щина лет двадцать шести, почти оголённая, в прозрачном
одеянии, я подумал, что она танцовщица. Она включила
арабскую музыку. Подошла ко мне и стала в виде танца
разжигать меня, потом тихонько раздевать себя и меня,
я не мог вытерпеть боль, потянулся рукой к нему, но она
так раздвинула ноги, что он влетел, как птица в клетку,
и нежными сначала движениями направляла его, потом
быстрее и быстрее, и наконец остановилась, но я, неу-
довлетворённый, хотел ещё и ещё, мне с самого начала
понравилось это занятие: не работая рукой, получал удо-
вольствие и эрекцию. Прошло два часа, а мне всё мало.
Она остановила от сильной боли, сказала: «Вам пора». Я
быстро оделся, смотрю, мой отец вышел через пять ми-
нут. «Значит, он здесь частый гость», – подумал я.
Всю дорогу мы не обмолвились ни словом, потом он
мне сказал:
– Не говори матери. Ты ещё не понимаешь: когда дол-
го живёшь с одной и той же женщиной, у мужчины про-
падает желание, он хочет молодости, бальзам на душу,
чтобы взбодриться. И не всегда ты позволяешь быть с
женой так, как ты можешь позволить себе здесь. Когда
ты хочешь, чтобы я привёз тебя сюда обратно?
Я ещё стеснялся, и как сказать ему, что мне и два часа
не хватило, чтобы закончить, и я хочу возвратиться се-
годня...
– Раз ты молчишь, видно, понравилось, поедем завтра,
у меня тоже сегодня была ничего! – такое откровение у
нас было впервые с отцом, потому что я рос в строгих
домашних суровых восточных правилах и боялся даже
взгляда отца. А он сейчас показывает, что его не надо бо-
яться, а даже делиться всем с ним. Всю ночь я провалялся
с мыслю, что завтра опять он меня повезёт. С утра, как
обычно, даже не было намёка, что мы поедем. В после-
обеденное время он подошёл ко мне: «Пойдём», – и мы
вышли к машине.
Когда мы приехали, мужчина как-то подозрительно на-
чал шептаться с отцом, потом он подошёл ко мне и сказал:
– Молодец, сынок, ты имеешь самый большой размер
и всегда будешь удовлетворять партнёршу, но вчераш-
няя заболела после твоего усилия, надорвалась! – улыб-
нулся он мне. – Ты проходил чуть ли не через два кольца
в матку, а сегодня у тебя будет другая.
Я немного опечалился, только как будто бы привык к
ней. Но когда вошёл, то там была совсем юная девчонка,
лет шестнадцати, и даже симпатичная, с прекрасной фи-
гурой. Она пока начала танцевать зажигательный танец
живота под арабскую музыку, затем всё больше и боль-
ше тёрлась об меня, пока не заметила, что он вырос в
два раза. Она подошла, нежно стала целовать мне губы,
до сих пор нецелованные и с запахом грудного моло-
ка. Это ещё больше меня раздразнило, и сейчас я был и
стал более настойчивым, сам разрывал от нетерпения её
и свою одежду. Мы уже занимались любовью, и здесь
я сам понял, что именно она мне подходит, ударяя её
так глубоко, что она текла потоком. Два часа было до-
статочным, после чего я, довольный, встретился с отцом
в холле.
– Ну как, приедем завтра, сынок?!
– Да, отец, ты помог избавиться от недуга. Я не мог с
собою справиться уже как полгода!
2. Первая ступень к познанию...
Чем больше меня отец отвозил в это заведение, где
торгуют женским товаром, тем больше я мечтал
туда попасть и иногда, когда он говорил, что сегодня
вечером занят, то я чуть на стенки не лез. Как я понял
потом, у отца здесь свои обязательства, и по закону он
должен был обеспечить своих жён, которых имел у себя
в гареме, отдать им супружеский долг. Он не был таким
молодым и не мог распылятся, как пчёлка на цветах.
Моя мать давно умерла, и я помню только, какая она
была: красивая, русская, краснощёкая. Как-то её при-
обрели на Стамбульском базаре, в Турции, подпольно
и переправили в Египет к нам. Она долго жила налож-
ницей, а когда один раз попала к нему в спальню, он
надолго оставил её у себя и женился на ней, не мог на-
сладиться красотой и каждый день вызывал в спальню
только её, пока она не забеременела мной. Её невзлюби-
ли здесь – не знаю, кто из жён, но кто-то стал подливать
что-то ей в чай, может, не они сами, потому что жёнам
не дано право встречаться между собой, может, кого-ни-
будь подговорили...
А после того как я родился, отец перевёл нас с мамой
во дворец. И там она стала угасать, а может, стала уга-
сать оттого, что отец перестал к ней заходить в спаль-
ню?! Он был очень влюбчивым, глаза так и бегали на
посторонних, новых, молодых женщин. Я был совсем
маленьким, когда отец привёл меня за руку к его первой
жене и сказал:
– С сегодняшнего дня ты будешь её называть «мама».
Твоя мама умерла.
Я посмотрел на неё и увидел женщину-арабку с очень
некрасивой внешностью. По сравнению с моей бело-
снежной мамой она была как волосатая обезьяна, и я её
невзлюбил. Но потом привык. У неё не было детей, её
давно бы отец увёл или же развёлся – это здесь просто,
только три раза сказать «талак», «талак», «талак» – раз-
вод по-арабски... И можно выпроводить из гарема, легко
найти причину, за что... но он посмотрел, что она ладит
со мной. Оставил присматривать за мной, воспитывать
и, может, так как она называлась женой, несколько раз
в неделю или в две вызывал её в спальню отдавать свой
супружеский долг. Видно, она его любила, потому всё
терпела, ублажала как могла... А на следующий день –
милее неё не сыскать! Она была в приподнятом настро-
ении и доброй ко мне. От неё я научился многому, в том
числе и разным восточным языкам. Ведь у самого отца
вечно не было времени заниматься со мной. Были у него
жёны ещё, но он бежал в подпольный бордельный дом,
получать большее наслаждение, ни о чём не думать и
возвратиться до ночи обратно, как будто бы ни в чём не
бывало, чтобы вызвать кого-нибудь ещё в постель в гаре-
ме, поставить палочку, пускай раз, не удовлетворить её,
а создать видимость, что бывает в спальне с ней тоже. У
него была привычка именно в спальню заходить в нацио-
нальной одежде с карманами, набитыми деньгами. Вста-
вал рано, оставляя спящую жену или наложницу, пере-
одеваясь в новое чистое там же, а наложница или жена
понимала, что он оставлял подарок в кармане за ночь.
Он был скуповат, никогда не одаривал золотом или же
бриллиантами красавиц, кроме моей родной мамы, кото-
рая всегда блестела красиво в камнях. Он ни перед кем
не отчитывался, а тем более – он стал выезжать со мной.
Даже постороннему глазу понятно, куда-нибудь с сыном:
на спорт, игры, футбол, волейбол, большой теннис. Он
любил смотреть, играть и приучал к играм и меня...
Вечером он через несколько дней подходит ко мне:
– Извини, сынок, занят был, сейчас пойдём, – и мы
вышли и сели в машину. Он редко сам сидел за рулём.
У него был персональный водитель, но именно туда он
сам садился за руль. Машина двигалась всё быстрей и
быстрей, а у меня в подсознании, что скоро увижусь с
ней, уже растёт... так я привык уже к моей незнакомке.
Доехали, я выбежал из машины, пока отец парковался.
Зная, в какой она комнате... не дождался, пока подойдёт
Мухаммед к стойке, побежал по длинному коридору и от-
крыл дверь. А там старик и она, молоденькая девушка,
вьётся над ним, сидя на коленях, как рябина кудрявая. Он
же лижет, целует грудь. Я опешил, хлопнул дверью и вы-
шел. Когда я вернулся в холл, меня тошнило, несколько
минут отец упрашивал войти туда же. Я не пошёл. Я по-
нимал, что здесь идёт торговля женщинами, но пересту-
пить свою боль не смог.
Отец сказал:
– Мухаммед, дай ему новый товар, я хорошо заплачу.
– Это будет в десять раз дороже.
– Хорошо, – отец достал крупную сумму и бросил на
стол. – Я заплатил за неё, не подпускай никого, пока он
не насладится ею.
– Только привезли, она сербиянка, ей, кажется, нет и
пятнадцати.
– Это то, что ему надо, он молодой, и его вынесет мо-
лодая, юная красавица.
Её подготавливали и через пятнадцать минут позва-
ли меня. Мы прошли далеко вглубь коридора и открыли
ключом дверь, а за мной закрыли обратно.
– Мы вернёмся через два часа.
Я посмотрел на постель, там никого не было, потом
заметил: молодая девочка, совсем как ребёнок, забилась
в углу. Я подошёл к ней, сказал по-арабски: «Ты меня не
бойся, я тебе больно не сделаю». Видно, она меня не по-
няла, я ей сказал по-английски: «Ты не бойся, я тебе боль-
но не сделаю».
Она стала плакать. Я поднял её.
– Я купил тебя, и пока ты сама не захочешь, я тебя не
трону. Лишь помоги мне избавиться от недуга, только це-
луй меня, я всё сделаю сам.
Я уже был опытным и понимал, что с ней так нельзя. Я
уложил, не снимая платье и шаровары, на кровать, кото-
рая была практически без ножек. Медленно продвигаясь
к ней, начал целовать, постепенно она, не боясь, стала
отвечать мне поцелуями. У меня увеличился он... в два
раза и стал упираться в неё, но я же обещал, я мужчи-
на и должен сдержать своё слово. Я достал, засунул его
между ножками, которые были достаточно аппетитными.
И очень быстро справился один раз, не притронувшись к
половым губам. Такое сближение, видно, ей понравилось,
и если можно так сказать, понравилось и мне. От неё ве-
яло чистотой. И чем-то непонятным, но таким вкусным...
Я почти её ровесник, она же не знала, что мне пока две-
надцать лет, я был крупным ребёнком. Но один раз было
мало для подростка, и я всё ... ещё, и ещё, всё подымаясь
выше и выше. Полностью уже облил её длинные шарова-
ры. «Поменяем», – шепчу на ушко. Она осторожно сняла
шаровары и бросила в угол, и я же опять между ног – на
голое её упругое тело. Стало приятнее, удобнее, эффек-
тивнее. Она же сжимала их.
Я стал подниматься всё выше... я уже чувствую, уже
ударяю по ним, одним движением, одним ударом, она
должна помочь открыть немного, думаю про себя. Но тут
я опять вылил и запачкал уже трусики, почти немного не
дотянув. Тихонько одним мизинцем стягивал, сам целуя
в губы... опять возбуждаясь, и тихо моя змейка заползла
вовнутрь. Я чувствовал её боль, не входя далеко, немного
тише, но полностью порвал девственную плеву, вспоми-
ная недавнюю боль свою, когда впервые переспал с жен-
щиной. Она изнемогала от боли, пролилась кровь на про-
стынь. Я её поцеловал, больше к ней не подошёл, хотя
ещё оставалось полчаса, и горел желанием прорваться... я
лежал довольный и смотрел в потолок, потому что имен-
но сегодня получил великолепное наслаждение впервые.
Она же лежала рядом и стонала... я повернулся к ней:
– Я буду у тебя каждый день, и никто тебя здесь не
обидит.
Я оделся, и через два часа мне открыли дверь, а потом
закрыли её.
3. Первая любовь подростка...
Не успел я доехать во дворец, снова желал с ней уви-
деться, отец улыбался всю дорогу, ничего не гово-
ря, во мне же бушевала вечерняя связь. Страсть и неж-
ность к этой маленькой девочке, которая отдалась мне
непроизвольно. Я не был настолько опытен, но понимал,
что сделал правильно, постепенно наступал и взял её, как
крепость, в порыве страсти, которую она уже чувство-
вала. Только при одном воспоминании меня бросало в
дрожь, и когда приехали ко дворцу, я сказал:
– Отец подвези меня туда после колледжа.
Он меня понимал, наверно, тоже был в такой ситуа-
ции, и не один раз, имея гарем, где впервые препятствием
брал узкий проход в пещеру девушки. Он сказал:
– Хорошо, подойдёшь к моему кабинету завтра... не-
много поговорим и поедем.
Я не спал всю ночь, представляя наше вчерашнее сбли-
жение. Под утро только меня одолел сон. В колледже всё
прослушал, как будто бы летал в облаках. Уже стою око-
ло кабинета, вхожу в него. Отец сидел за столом. Увидев
меня, он подвёл меня к сейфу.
– Сын, это наше почти всё состояние из золотого фон-
да, остальное всё в банке. Ты ещё мал, но, вижу, созрел
как мужчина. Вот завещание, – показывая на папку, – вто-
рой экземпляр у адвоката, я с ним тебя познакомлю.
А вот дополнительный сейф, потайной, к нашим со-
кровищам, переходящим к нам из поколения в поколение.
Запомни код к нему, это имя твоей родной матери – «Ана-
стасия» – и год, день, месяц твоего дня рождения. Что бы
со мной ни случилось, ты мой единственный наследник.
А сейчас возьми это и подари этой маленькой девочке,
хранящей свою честь! – протягивая мне золотую цепочку
с маленьким брильянтиком.
Мне стало приятно, что отец уже так мне доверяет, но
в то же самое время стыдно, что он всё знает обо мне. Я
взял цепочку и положил себе в карман. Потом отец до-
стал презервативы и сказал:
– Не хочешь ли ты воспользоваться ими, чтобы она не
забеременела? Она такая свежесть, что сразу может сли-
вать сливки, – закручивая ус, смотря на меня исподлобья.
Он так сказал, что мне показалось, что он снимал такие
сливки сам, и не раз. Я положил в карман, правда, не по-
нял, как им пользоваться.
– Ты обедал? – неожиданно спросил он.
– Да, успел в колледже.
– А я нет, пойдём вместе пообедаем.
И мы пошли к столовой. Пока отец обедал, я же за-
ворачивал несколько лепёшек с мясом, с сыром и с ово-
щами, с зеленью... для своей незнакомки, которой даже
имени не знал. И положил всё в сумку.
Мы уже ехали по трассе, она была вначале перегруже-
на, много светофоров, но когда свернули с трассы, меня
охватила дрожь. Припарковались, я вбежал, как угоре-
лый, охранник провёл к ней, открыл дверь, сказал:
– Она ничего не кушала со вчерашнего дня.
– Принесите только воду, – сказал я.
Она сидела на кровати, увидела меня, искра надежды
и слезы выступили у неё на глазах. Я подошёл к ней, я
чувствовал, как она встала, кривясь от боли. Надев ей
цепочку на шею, сказал:
– Ничего не бойся, пока я с тобой! Тебя никто не трогал?
Она покачала головой, я понял, что нет. Я сел, поса-
дил себе её на колени и, как маленького ребёнка, стал
кормить. У меня не было сестры, и вообще я был един-
ственным сыном султана, и мне в то время так захоте-
лось иметь младшую сестру и так заботиться о ней...
Но видя, как она корчится от боли, далеко отбросил эту
мысль. «Что здесь и кто здесь женщины Востока, они
наложницы своих мужей и только, подчиняются им, как
в первобытно-общинном строе».
Когда она поела, я всё отложил на маленький столик.
И сказал:
– Не бойся, не трону, не подойду сегодня, но ты долж-
на меня понять тоже, я страдаю и, смотри на меня, как
мучаюсь – помоги.
Она, ничего не сказав, опять легла, так же, не раз-
деваясь. Я же разделся, не дотрагиваясь до влагалища,
несколько раз опорожнял около её ног, затем раздевая,
опять упираясь между ножками, и не тронул, не дошёл,
дал немного зажить тому, что наворотил вчера. И мы
долго и долго целовались. Я целовал её маленькие не-
целованные губки, у которых ещё был конфетный вкус,
но такие манящие. Целоваться научился здесь и поэтому
учил уже её. Ей это нравилось, она свободно подавала
грудь и все эротические места, чтобы я прикоснулся. Два
часа пролетело быстро, в дверь постучали, я сказал: «Че-
рез пять минут», – ещё лаская и снимая с неё остатки,
пенку.
Возвращаясь домой, отец спросил:
– Ты воспользовался презервативом?
Я молчал, он понял, что нет. Через некоторое время
меня укачало, и я уснул, очнулся, когда подъезжали. Отец
уже не спрашивал меня, поеду завтра или нет, он меня
возил к ней каждый день, презерватив как-то хотел я при-
мерить, но он сразу лопнул, как шарик – то ли не мой раз-
мер, то ли... не знал, как надеть, но это был единственный
случай, что я натягивал на себя, за всю жизнь... Всегда
я приносил еду, даже под подушку подсовывал доллары,
когда уходил, не знаю почему, но мне было её жаль. В
половом смысле мы подошли друг другу, она оказалась
очень сексуальна, несмотря на то, что была малолетка.
Отец мне подарил индийскую книгу «Камасутра» –
специальная литература о любви-каме, и каждый день
мы с ней изучали всё новое и новое. Мы пополняли и по-
глощали друг друга! Уже несколько лет, как я приезжал к
ней, она росла, и я тоже.
После окончания колледжа меня направили учиться в
Лондон, и я попросил отца выкупить её и сделать ей па-
спорт. Забронировали билет на самолёт в Белград. Потом
посадили на самолёт Адрияну, всунув ей немного денег,
и так я больше её не видел. Я был однолюб, часто вспо-
минал её.
Европа, Великобритания! Свободная любовь, здесь
сами тебя затащат в постель, если ты не захочешь, я стал
очень быстро нарасхват, как сексуальный маньяк, тёрся
около женского общежития, чтобы меня заметили – ве-
чер обеспечен! Здесь я впервые стал курить и пить, ино-
гда курить травку, пока слабые алкогольные напитки, но
в холодные зимы даже сильные. Любил русскую водку. В
Королевском колледже Лондонского университета закан-
чиваю факультет: литературовед, литературный критик,
публицист. И возвращаюсь обратно.
4. Долгожданная встреча с отцом...
Долгожданная встреча с отцом в аэропорту не
получилась, почему-то в этот раз он не приехал
меня встречать, может быть, если я в детстве не чувство-
вал привязанности к нему, то с двенадцати лет ощущал
его орлиный взгляд в каждых моих действиях, может
быть, не напрямую, параллельно, каждый раз в два своих
острых глаза, следивших за мной. Даже когда я находил-
ся на учёбе за границей или куда-нибудь выезжал (мы,
молодые, желали отлучиться в Альпы или же в Париж, в
Испанию или же Италию), ко мне были всегда неофици-
ально приставлены два сильных человека, которые меня
охраняли там. Я понимал, что это всё отец, но никогда
ему не перечил: значит, так надо. Даже один раз чуть не
подрался в баре Лондона по случайности. Не успел опом-
ниться, как оказался у себя в квартире. Мне так нрави-
лось жить в Лондоне, в высотных домах! Иметь много
знакомых и подруг, которые бесцеремонно оставались у
меня на ночь.
Меня встретил водитель в аэропорту Александрии, и я
уже дома. Машина припарковалась, я взял подарок, кото-
рый специально вёз отцу – это шахматы из слоновой ко-
сти. С детства помню, как играли с ним, где за медленной
игрой он свободно мог разузнать при помощи своих не-
определённых вопросов мои мысли, и для него это было
хорошим подарком, я просто был уверен.
Мне сказали: «Отец болеет», – и я пошёл сразу к
нему в спальню, где он был под присмотром врачей и
аппаратуры. Он лежал, и видно было, что борется со сво-
ей болезнью. Хотя мы с ним разговаривали каждый день,
он даже вида не подавал, что заболел. Он мне улыбнулся
и сказал:
– Вот и я дождался твоего возвращения, видно, твоя
мать меня зовёт к себе.
– Всё будет хорошо, – сказал я, но он опустил на кро-
вать руку и умер, как будто бы ожидал в последний раз
меня увидеть, оставляя меня наследником большого со-
стояния и гарема.
Вот тогда-то я решил при гареме открыть школу для
девочек, вернее – колледж, для одарённых с семи лет.
Но всё равно первым критерием являлась красота дево-
чек. Гарем и до меня был в руках моей матери, первой
жены султана – отца. И она каждый раз предлагала мне
в спальню то одну девушку, то другую, завезённых из
разных стран. До развала Советского Союза больше за-
возились с Востока и из Югославии. Но среди них ни-
когда я не мог найти чистый цветок, непорочный, ни
разу не опылённый. Я уже их щёлкал, как семечки, и ни
одна, как не беременела, так и долго не задерживалась
у меня. Мне нужна была подходящая пара, но все по-
падались средние и через несколько дней выли от боли.
После развала Союза в девяностые годы к нам стали
приезжать девушки с Кавказа, Украины и России, были
и таджички, татарочки и узбечки. С некоторыми мне
было хорошо, но всё же я искал ту единственную, кото-
рую смог бы назвать своей женой или же любимой. Мне
посоветовали поехать в Казань, там много татарочек, где
бы мог найти себе любовь на долгие годы. Я на целых
два года задерживаюсь там. Во-первых, хотел полностью
изучить русский язык, так как моя мать была русская, а
во-вторых, мне и правда нравились русские женщины,
свободные во всех отношениях. Голодные, как вы хотите,
так и понимайте, хотите – в прямом смысле, из-за того
что на полках магазина ничего не было и за продукты, ко-
торые я покупал с рынка, я мог часами висеть над ними.
То ли им я доставлял удовольствие и их и не корми, а дай
лишь сексуальное наслаждение и водку... Тем более – я
уже был ас в этом. Но вскоре я возвращаюсь домой, поду-
мав: имея гарем, я же могу и там у себя быть рядом, вести
и продолжать дела отца. И я был прав, хлынул голодный
поток женский сюда тоже.
Один раз моя вторая мать показала девушку из гаре-
ма, нашу, из Александрии, и потом привели её на ночь
ко мне... по моему согласию. Я думал, она-то должна
быть хрустально чиста, но в ней не нашёл, что искал, тот
чистый ручеёк, с которого хотел напиться. Но, не имея
лучшего, постепенно привязался и, несмотря на то, что
она не забеременела, всё же решил жениться, всё же свой
язык. И она стала вторая женщина в гареме после моей
неродной матери. Она вмешивалась в подборку женщин
гарема, и все почему-то были страшилища, которые мне
очень быстро надоедали. Я искал идеал, я искал ту неж-
ность, которую и сорвал однажды за всю свою жизнь,
когда мне было двенадцать, но до сих пор всё безрезуль-
татно. Я не чувствовал той первой юношеской любви, что
была раньше. И попросил мать найти более современ-
ную, и обязательно девственницу. Она через свои каналы
выбирает девушку из богатой семьи Александрии, и я
женюсь на ней, итак, у меня уже две жены, но в первую
же ночь после нашей первой брачной ночи я заметил, что
она не девица, она же упросила временно оставить её в
гареме, боялась отца и позора. Но и она не беременела,
иногда я тоже желал видеть её в ночь. И мне пришлось
всё же обратиться к врачу... всё ли со мной в порядке?
Когда врачи дали ответ, что со мной всё в порядке, я стал
менять женщин, как перчатки, и твёрдо решил: женюсь
на той, кто забеременеет от меня.
А когда впервые я встретил Абдуллу с Надеждой, я по-
настоящему влюбился, и мне даже не затмило, что у неё
был ребёнок – дочь семи лет, и что она челночница, тор-
гующая товаром на базаре, и то, что она была пустышка
в полном смысле этого слова, ничего собой не представ-
ляла, одна только внешность: светлая кожа, светлые во-
лосы, почти соломенный цвет, бездонные голубые глаза,
высокая, стройная, с прекрасными перламутровыми зу-
бами. В общем-то, я её хотел, желал, бредил и торговался
с Абдуллой, за какую цену он мне её уступит. Но после
того, как она прыгнула с парашютом вместе со мной, не
испугавшись, и первый там же поцелуй, я уже не торго-
вался и купил обеих вместе с дочкой, и даже взял бес-
платно учиться в колледж его дочь. Такая сила любовь,
что пойдёшь на многое, лишь бы завладеть ею. У меня
созревал план: решил дочь Надежды оставить у себя в
колледже и со временем, когда она вырастет, это имен-
но будет тот цветок для меня, что так давно ищу. Я и не
думал, что Надежда так быстро забеременеет, и мне при-
шлось жениться на ней, хотя вначале я думал, что будет
она лишь наложница, пока растёт её дочь под нашим при-
смотром. Мне с ней было хорошо, наши ночные увлече-
ния были подходящими. И я ничего не хотел менять, всё
шло своим чередом. Но после первой брачной ночи со
Святославой я понял, что именно она идеал чистоты, ко-
торый я искал всю жизнь.
Мы часто перечитывали роман Аббаса
«С тобой мы одно целое»;
хотели понять суть его любви ко мне,
но время шло быстро,
и в своей второй любви к Алексису...
я стала постепенно забывать его...
Мы с ним прожили в любви
до глубокой старости...
КОНЕЦ
Полное название трёхтомника
«Святослава»
«Челночница – Наложница – Гарем – Любовь»
1 том «Челночница – Наложница – Гарем». Увлека-
тельный Роман написан за 22 дня.
(начат роман 30.01.2015, окончен 20.02.2015)
2 том «Челночница – Наложница – Гарем – Любовь».
Увлекательный Роман написан за 10 дней.
(начат 22.02.2015 08:09, окончен 03.03.2015)
3 том «Челночница – Наложница – Гарем – Любовь».
Увлекательный Роман написан за 2 дня.
(начат 05.03.2015 01:15, окончен 06.03.2015 05:53)
Весь роман написан почти за месяц. Читайте!!!
Большое спасибо прекрасному человеку, Галине Рим-
ской, поэтессе, которая меня вдохновила на написание
второго тома, потому что я хотела в первом томе поста-
вить точку. Её слова: «Так нелепо закончился роман, обо-
рвалась жизнь её любимого мужа, когда ей было всего 53,
а он на 4 года её старше (когда познакомились, ей было
23, ему 27, я запомнила). Для твоей ЛГ начинается новая
жизнь – без любимого». – и эти строчки меня вдохновили
написать дальше, читайте и пишите ваше мнение...
* Гаре’м, точнее харе’м (харам – запретное, священное
место) или сера’ль (итал. seraglio – «огороженное место,
зверинец») – закрытая и охраняемая жилая часть дворца
или дома, в которой жили жёны мусульман. Посещение
гарема дозволено только хозяину и его близким родствен-
никам. Женщины при гареме назывались хура’м.
** Главная героиня – Святослава – свято хранящая
свою честь и славу. Ласк.: Света, Светик, Слава, Славочка.
Подруга героини – Надежда – верная, надёжная. Ласк.:
Надя, Наденька, Надюша.
Дочь подруги – Наташа – Наташенька... второе имя –
Алсу.
Султан Аббас (Габбас) (араб.) – хмурый, строгий, су-
ровый; крутой.
Абдулла (араб.) – раб Божий. Первый покровитель На-
дежды – подруги героини Святославы.
Первая дочь Аббаса и Надежды – Гульнара.
Знакомые Мария и Александр.
Александр, первый сын Аббаса и Святославы.
Фарис, второй сын Аббаса и Святославы.
Дочери Аббаса и Святославы: первая Азиль, вторая
Амина, третья Аттика.
Третий сын Аббаса и Святославы Владимир.
Младшие дочери Аббаса и Святославы Гуля и Белла.
Вторая любовь Святославы Алексис (защитник).
Сыновья Алексиса: Адонис (возвышение), Байон
(жизнь), Дракон (дракон), Иоаннис (бог добрый), Никиас
(победа).
Дети Святославы и Алексиса – дочь Афродита, сын
Вячеслав (Слава).
КОНЕЦ
Литературно-художественное издание
© Нина Каменцева
Эротический роман
КОНЕЦ
Святослава! Челночница - Наложница-Гарем - Любовь
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2015
Свидетельство о публикации №215031001019
Свидетельство о публикации №215031001019
Рецензии
Прекрасный яркий, увлекательный эротический роман! С удовольствием перечитал снова и снова очень впечатлён прекрасной, волнующей работой! Новых успехов и удач во всех жанрах, Нина! С глубоким респектом,
Алексей Абель 21.02.2016 07:59 • Заявить о нарушении
Алексей Абель 21.02.2016 07:59 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 7 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.