Глубина 4

                Поход

   Кончился март, прошел апрель, и май подходил к концу, а Василий все сидел на базе, работал на тренажерах и в бассейне, пару раз за компанию с Гришей сходил к подругам в поселок, но впечатления не произвел. Как объясняли Грише: "Странный он у вас, молчаливый какой-то, все о чем-то думает. А вон Маринка морпеха подцепила, так то парень. А этот..."

   Да, май. Весна в полную силу. Ветры, дожди, но теплые. Растет все, даже камни (по крайней мере так казалось Василию). На базе тоже растительность была повсюду: кустарнички, палисаднички, все цветет. Был палисадник и перед зданием глубоководного отдела. По краям два куста метра по три, усыпанные алыми цветами. А между ними поляна, усыпанная цветами ну всех цветов радуги (да простит меня читатель за корявую фразу). А посредине поляны начальник отдела, Андрей Дорофеевич, с садовым инструментом.

   - Василий Семенович? Очень удачно. Я уж собирался попросить кого-нибудь поискать вас.
   - Так я все время здесь.
   - Нет-нет, я не в смысле укоризны. Ну что, засиделись на берегу?
   - Да ничего, дело и здесь есть.

   - Засиделись, засиделись. Помните, вы с библиотекарем нашим про серные выбросы разговаривали?
   - Помню.
   - Только-только анализатор закончили. Вот вы и испытаете. Поход около двух месяцев, южная часть Тихого океана. Ну и там будете, где Аркадий Сергеевич...

   - Да, я помню.
   - И не хочется мне никого туда отправлять, но ведь надо выяснить, в чем дело. Дополнительную защиту вам поставили. Пока только вам, тоже для испытаний.
Пойдете вместе с Григорием Алексеевичем, первый выход у него тоже удачный, пора заниматься серьезными делами. По два выхода у каждого. Пойдете на "Кавказе". Какие-нибудь серьезные дела здесь есть?

   - Нет.
   - Вот и хорошо. И не откладывайте. Прямо сегодня визит вежливости к капитану, осмотритесь. Отход завтра, подробный инструктаж на борту.
   - Понял, - ответил Василий. А что еще скажешь?

   "Кавказ" был значительно крупнее "Востока", капитан тоже был непохож: лет сорок, высокий, светловолосый, чувствовалась скандинавская кровь. А вот бородка тоже была.
   - Может, это знак принадлежности к сословию? - подумал Василий.

   - Василий Семенович, Григорий Алексеевич, рад знакомству. Завтра перед отходом я буду занят, а сегодня прошу отобедать со мной.
   За обедом капитан, Сергей Адамович, был очень словоохотлив:
   - Я на "Кавказе" капитаном уже несколько лет, с вашими коллегами встречаюсь постоянно, и ненужных вопросов задавать не буду.

   - Ну, записи, разрешенные к открытому доступу, есть в библиотеке, - заметил Гриша. И после небольшой паузы добавил:
   - От тех, кто вернулся.
   - Слышал, слышал, - вздохнул капитан. - Давайте я лучше в общих чертах о том, что нам предстоит.

   Пройдем мы через проливы Лаперуза и Кунаширский, затем все время будем находиться в восточной части Тихого океана, по ту сторону разлома.
   - А какая обычно погода сейчас в тех местах? - поинтересовался Василий.

   - Понимаю, почему вы спрашиваете. График погружений будет составлен с учетом метеопрогнозов. Думаю, волнение будет в норме. В любом случае последнее слово за вашим научным руководителем и, конечно, за вами. Ну что же, не буду вас задерживать, ваш научный руководитель и доктор уже на борту. Идите, знакомьтесь, располагайтесь.

   Научный отсек был побольше, чем на "Востоке", и обилие свободного места удивляло.
   - Так мы подводную лодку в этот раз не взяли, - засмеялся руководитель. Погружаться будете на тросе, дно там на тысяче трехстах. Анализатор все сделает автоматически, хитростей особых нет. Да если и был выброс, то это редчайшая вещь. А вот кашалоты на этих глубинах водятся.

   Так что если столкнетесь со стаей кальмаров, держитесь от них подальше. Ну а на глубине сами определитесь. Вот еще что: это верхушка подводной горы, относительно небольшая. А затем дно резко уходит вниз. Повнимательнее. До места идти около недели, отдыхайте, ну и записи прошлых погружений просмотрите.

   Неделя прошла быстро. Если на "Востоке" Василий с доктором и научным руководителем резались в преферанс, то здесь оба они оказались большими любителями японских шашек. И Василий тоже втянулся. Отдохнул, в общем. Повар, опять же, на "Кавказе" был хорош. Но отдых отдыхом, а пришло время погружения.

   Задание у него, в общем-то, было рутинным: выйти на тысяче трехстах (контейнер опускали на дно) и пройти по краю плато, оно было всего-то километра четыре в поперечнике.

   А вот живности было много. Но Василий вспомнил, что это сейсмичная зона, и не удивлялся. Вокруг него был настоящий аквариум, только света было мало. Василий не выдержал и включил подсветку на малую мощность.

   Чего только вокруг не было, он всех и опознать не мог: морские ежи, морские перья, морские огурцы, морские звезды, кальмары. Василий вспомнил про предупреждение и оставил их в стороне. А уж рыб он и опознать всех не мог. Ну анчоусы светящиеся были, целой стаей. Рядом и удильщики, еще какие-то хищники.

   Ну и акулы там же. Довольно крупные, пару раз пришлось в грунт зарываться. И на радость Веретенникову минут двадцать снимал видео про химеровых.
   Часов за двенадцать Василий выполнил всю программу, отвлекся на поиски контейнера и не заметил, как очутился в середине стайки кальмаров. И тут боковая линия буквально взорвалась, а звуковой сигнал сообщил, что объект вверху.

   Василий поднял голову и ошалел:
   - Кашалот? Не обошлось все-таки.
   Он вспомнил занятия в бассейне и включил прожектор, но в последний момент опомнился и перевел его на малую мощность.

   Зрелище было... еще то. Массивная тупая голова, огромная пасть, глаза со странным красноватым блеском. В последний момент кашалот почему-то скользнул в сторону. Какой же он был огромный. Длинное темное туловище плавно прошло мимо, но Василия се-таки притянуло к нему, и под конец он получил щелчок хвостом.

   Костюм выдержал, но правая нога сразу занемела и перестала слушаться. Тут было уже не до того, чтобы высиживать на глубине весь срок погружения. Василий вплыл в контейнер и подал аварийный сигнал.

   - Ну что же, могу вас успокоить, Василий Семенович, перелома у вас нет, гематома и растяжение, - сказал доктор.
   Да, гематома. Формально так оно и было. На самом деле все правое бедро у Василия было багрово-синим.
   - Думаю, за пару недель все пройдет. Ну, на недельку постельный режим.

   Вмешался научный руководитель:
   - Там посмотрим, если надо, еще недельку прихватим. Сейчас у Григория Алексеевича погружение будет, а потом мы сделаем вам этакое сдвоенное погружение, дня через три один после другого. И он успеет отдохнуть, и вы отлежитесь. Мы же пока займемся работой с корабля: анализы, замеры, траления. График и не нарушим. А собственно, что это было?

   - Да как вы и говорили, - поморщился Василий, - кашалот.
   - Надо же. Ну тогда вы идите спать (понятно, что сутки восстановления уже прошли), а я повнимательнее посмотрю ваши записи.
   Вечером научрук зашел снова.

   - Да, впечатляет. Я ведь читал ваше личное дело и обратил внимание, что первые повышенные баллы в бассейне были вам поставлены именно за встречу с макетом кашалота. Но тогда вы ослепили его прожектором, а сейчас дали самую слабую подсветку. Почему?

   - Даже и не знаю - растерялся Василий.
   - А у вас не сложилось впечатления, что он вас пожалел?
   Василий только развел руками:
   - Как-то и не думалось об этом.

   - Конечно, вам изрядно досталось, но это случайность. Кто в этой ситуации успеет подумать о спутной струе? Да, придется вносить изменения в рекомендации для остальных. Ну, отдыхайте.

   Все, в общем-то, так и получилось. Неделю Василий не выходил из каюты, затем вышел на палубу и сразу увидел капитана. Сергей Адамович любовался тем, как садится солнце за горизонт, в абсолютно спокойный океан.
   - Василий Семенович? Рад видеть в добром здравии.
   - Слышали уже?

   - Вы не обижайтесь. Я три года уже хожу на "Кавказе", и каждый рейс с вашими коллегами. Поверьте, каждый раз переживает вся команда. В прошлом году два моториста хотели попасть в вашу школу. Но... раз врачи с психологами отказали... и заметьте, без объяснения причин. Нет - значит нет. И никаких апелляций.

   Ну а что касается вас, разумеется, никаких вопросов, что можно посмотреть из записей - будет в открытом доступе. Да, а друг ваш со вчерашнего дня в контейнере, скоро будет погружение.
   - А где? И глубина?

   - Вот это я могу сказать более-менее точно. У нас сейчас вся исследовательская работа в восточной зоне океана. У вас задание было на плато подводной горы, ему выбрали зону более-менее резкого перехода от глубоких разломов к прибрежному поднятию ложа. Глубина измерена точно, дно на трех восьмистах.

   - Тяжеловато.
   - Ну, выбираю не я.
   Помолчав, капитан добавил:
   - Посмотрите лучше, как тихо. Почти штиль. И ведь давно уже вышли, а ветерок умеренный, ровный, спокойный. Этак нам повезет, как Магеллану в свое время. А?

   Василий еще полюбовался океаном и пошел в научную часть. Было там, кроме научного руководителя и доктора, еще несколько человек: техники, сотрудники, но с ними Василий никаких контактов не поддерживал, держался особняком.

   - Василий Семенович? - радостно спросил научрук. Он был явно в духе. - Как здоровье?
   - Да вроде в порядке. Нога уже не болит. Ну, почти. Когда хожу - еще немного сказывается. Синяки уже небольшие.

   - И прекрасно. Доктор говорит то же самое. Да, утром связывались с базой. У вас там друг был. Ринат?
   - Почему был? - насторожился Василий.
   Научрук засмеялся:

   - Да все у него в порядке. Он ведь в последнее время был подавлен, а ему оставалось последнее погружение. Поэтому дали ему отдохнуть подольше, а задание подобрали попроще. Опустили на две пятьсот, но не на дно. Он несколько дней назад вернулся на сушу, задерживаться не стал и уехал к себе, на Урал или еще куда, за Волгу. Пожить в лесах, в полях. Но на хуторе, в одиночестве. Это уж издержки нашей профессии. Обещал написать вам, как устроится.

   - Спасибо, - искренне поблагодарил Василий. К Ринату он относился очень хорошо.
   Научрук несколько методично, как профессор на лекции, продолжил:
   - А у вашего друга все должно быть нормально. Рядом проводили подводные траления, автоматические замеры делали. Спокойный участок, ни термальных источников, ни грязевых вулканов. Значит, и живности немного. Ну, возможно, течения, еще какие-то форс-мажорные обстоятельства. Но и он не ребенок.

   Научрук взглянул на часы и заторопился:
   - Пора, пора. Надо лебедку проверить. Там, конечно, техники, но и мне надо быть. Хорошо бы, конечно, каждый раз опускать вас тысячи на две с половиной, но ведь количество погружений у вас невелико. А основные интересы у вас на дне.

   Само погружение будет часа через два, можете понаблюдать. Но заранее предупреждаю: ничего интересного. Как трал опускают, так и ваши контейнеры. Полчаса барабан у лебедки крутится, сорок минут, иногда дольше. Вот и все.
   - Да, чего там смотреть, - сказал Василий.

   Гриша вернулся как положено, и, пока он еще проходил процедуры в контейнере, к Василию зашел научрук:
   - Ох, ребята, не было еще у меня рейса с такой шебутной парой. Раньше почти всегда было спокойно: сдали видеозаписи, показания приборов, пробы воды для анализов - все. А тут: один с кашалотом воюем, другой...

   - Что другой?
   - Пойдем, пойдем, Василий Семенович. Покажу.
   В каюте у научрука было тесновато, но экран монитора был большой, во всю переборку. Сразу включили видеозапись в ускоренном режиме.

   - Так, это нам не нужно, нам нужно двенадцать двадцать пять по условному времени, - бормотал тот. - О! Смотри внимательнее.
   Где-то через полминуты появилась тусклая подсветка, Василий увидел непонятный силуэт на фоне дна.

   Затем подсветка стала ярче, и можно было разобрать небольшую выступающую часть борта и две мачты, косо нависающие надо дном. Третья, видимо, обломилась. Все, конечно, было под слоем ила и ракушками.
   - Ну как?! - поинтересовался научрук.

   - Ну корабль. И что?
   - Так ведь Григорий Алексеевич кусок украшения ножиком обломил, бронзовый. Никогда раньше ножик не нужен был, а тут пригодился.
   - И что нам даст этот кусок бронзы?

   - По составу примерно можно будет определить век постройки и принадлежность корабля.
   - И что? Утоп и утоп.
   - Так мы же его затем поднимем!
   - ??

   - Ну вот примерная схема. Мы по тросу уже опустили ультразвуковой маячок, он работает года два, нам хватит. По маячку находим место, выпускаем лодку, она ложится на дно рядом с кораблем, выпускает кракена. В это время с "Кавказа" на тросе опускается робот.

   Он уже есть, предел глубины у него шесть. Вместе с ним опускаются все грузовые приспособления. Как только кракен находит корабль, он берет управление роботом на себя. Вместе с ним промывает каналы под килем корабля протаскивает стропы, фиксирует их на тросе робота и с него же подает сигнал.

   Сам уходит в подводную лодку, и на этом его работа закончена. А "Кавказ" поднимает кораблик до уровня воды, затем более крупное судно с помощью обычных ныряльщиков зачаливает его и забирает к себе в трюм. Там его сразу герметизируют от воздуха, чтобы не развалился. У военных что-то такое крупное ремонтное есть. Все!

   - Да, - вздохнул Василий, - работенка будет.

       
   - А что-то такое у нас рассказывали, - заметил Николай. - Мол, с того момента военные про вас и узнали.
   - Ну значит мы сами себе и нагадили, - вздохнул Василий.

       
   Где-то через пару дней Григорий отоспался и сразу пошел в столовую. Василий составил ему компанию.
   - Ну расскажи про находку.
   - Да что там, ты уже все видел. Лежит в илу старая деревяшка, сверху ракушками обросла.
   - Научрук говорит, что можно поднять. Информации там много, сенсация.
   - Ну да, ну да, - равнодушно согласился Гриша.

   - А как там, на четырех?
   - Тяжеловато. Видишь - я сейчас сонный, хотя и спал дольше обычного.
   - Это понятно. А там как?
   - Я же говорю: тяжеловато. В буквальном смысле. Хрустят косточки.

   - А-а, понятно. Рассказывали же: давление выравнивается, но внутри костей замкнутые поры, там прежнее сохраняется.
   - Ну не надо этой науки, - сморщился Гриша. - Ринат предупреждал и говорил, что потом будет легче.

   - Что, опять глубоко пойдешь?
   - Пойду, и глубже буду проситься.
   Погружения глубже пяти тысяч совершались лишь по предварительному согласованию с кракенами, и многие отказывались без дальнейших последствий. Все понимали: организм у каждого свой, а работы и на трех-четырех тысячах достаточно.

   - А живность как? Что-нибудь необычное было?
   - Акул не было и ладно. Ты же знаешь, для меня там все необычно (уроки Веретенникова явно не пошли Григорию впрок).
   Еще через несколько дней, когда Василий ходил весьма резво и чувствовал себя полностью здоровым, к нему на палубе подошел научрук:

   - Да, не зря надеялся капитан.
   - Это вы про то, что погода идеальная?
   Ветер был ровный, спокойный, волн почти не было. Помолчали.
   - Да, - продолжил Василий, - в самый раз погружаться.

   - Вот об этом я и хотел с вами поговорить, - обрадовался научрук. - Вы как себя чувствуете?
   - Да в полном порядке, - удивился Василий. - Что и было-то со мной. Ушиб, растяжение. Обгадиться не успел.

   - И прекрасно, - обрадовался научрук. - Тогда к делу. Дня через два мы выходим на место вашего погружения.
   - И где это?
   - Вы по карте помните, где Григорий Алексеевич погружался?
   - Помню.

   -Сейчас на ближайшие походы у нас задача протянуть цепочку погружений вдоль западного побережья Северной Америки. Нет-нет, к военным это никакого отношения не имеет. Это как раз зона перехода от широкой полосы глубиной километра два к большим глубинам. Там и разломы. Но вам туда не надо.

   У вас, как и у Григория Алексеевича, глубина будет около четырех тысяч, уклон у дна небольшой. Траления были, видеосъемки. Вулканов нет точно, крупных грязевых вулканов тоже. А вот мелкие грязевые вулканчики или горячие источники - черт его знает. Ну с источниками вы сталкивались, грязевые вулканчики регистрируются метрах на пятидесяти.

   Вам поставили специальный анализатор. Ничего сверхсложного, чтобы не отвлекать, лишь цветной значок на экране. Сработала боковая линия - живность. Боковая линия и значок - вулканчик. Хорошо бы в этом случае обойти его по кругу и зафиксировать результаты.

   Василий почувствовал, что опять сходить спокойно не выйдет. Но все равно тянуло. Постояли, полюбовались океаном. Научрук спросил:
   - Нерешительности... м-м-м... не испытываете?
   - Нет, - ответил Василий, - испытываю желание погрузиться.
   - И прекрасно. Отдыхайте, готовьтесь, где-то через сутки в контейнер.

   Через сутки научрук лишь добавил:
   Ничего нового. Походите надо дном вокруг контейнера, радиусом километра в два. Главная задача - наблюдение. Обычное плановое погружение. Счастливо!
   Василий с некоторым сомнением покивал головой и зашел в контейнер.

   Погрузились нормально. Контейнер вошел в ил почти вертикально, несмотря на уклон дна, где-то на две трети длины. Устойчиво, и есть свобода действий вокруг люка. То, что на четырех тысячах будет тяжело, Василий ожидал. Повисел несколько минут, подышал с трудом, выравнивая давление. Кости гудели, но в целом терпимо.

   Первая неожиданность была в том,  что траление показало глубину дна четыре двести, его настроили на среднюю глубину четыре, чтобы было триста метров запаса по глубине. А контейнер попал в ложбинку на четыре четыреста, и запаса осталось всего сто. Ну да ладно, никто и не заставлчл все время болтаться надо дном.

   Василий определился с направлением и пошел вдоль склона, не меняя глубины. Но уже метров через пятьсот резко загудела боковая линия, и не ровно, а пульсирующе. Сразу же загорелся огонек в углу экрана. Василий после разговора с научруком и ожидал чего-то в этом роде.

   Он остановился и почти сразу почувствовал резкое жжение в легких. Ну да, не только грязь, но и сера. Полный комплект. Василий развернулся и пошел в обратном направлении. Но и там метрах в четырехстах от контейнера было то же самое.
   - Вулканчики, значит, - подумал Василий. - А ведь, похоже, знал гаденыш.

   Он пошел по склону вверх, но и там было тоже самое: дно поднималось достаточно резко и просто прижимало к выбросам. Контейнер попал в этакую подкову из горячих сернистых потоков, и выход из этой подковы был только на большую глубину. Василий вернулся к контейнеру и повис, отдыхая и размышляя.

   Но вскоре жгучая горячая вода добралась и туда. А с начала погружения прошло всего два часа. Впоследствии Василий, вспоминая этот случай в беседах с молодым пополнением, не уставал повторять: "Никогда не бойтесь давать команду на экстренный подъем и прослыть трусами. Никто никогда о вас этого не скажет и не подумает. Никакой самый опытный специалист не поймет, что там было, потому что каждый случай наособицу".

   Но сейчас Василий сам был молодой и амбициозный. Он вздохнул и пошел вниз.
   - Хрустят косточки, - вспомнилось ему.
   Косточки не хрустели, а трещали. Сто метров запаса выбрались быстро, но вода все еще была горячей и жгучей. Лишь на отметке четыре семьсот стало терпимо.

   Василий пошел вдоль склона, но его резко потянуло вниз. Откуда здесь течение?
Пытаться идти против течения было бессмысленно. Но оно не может быть широким. Василий плыл через поток, который тащил его вниз, кости трещали, в голове гудело, дышать уже не получалось, лишь запас кислорода в организме, закачанный перед погружением, как-то помогал.

   И вдруг уже на пяти тысячах его, полубесчувственного, подхватил теплый вертикальный поток и выкинул чуть ли не на три пятьсот, до предела. Василия участь разорваться от избыточного давления радовала не больше, чем быть раздавленным внизу. Из последних сил он выбрался из потока, немного опустился, завис... и отключился.
   Когда он пришел в себя и посмотрел на таймер, времени с начала погружения прошло уже шесть часов.

          
   Когда потом на берегу он спрашивал у океанологов, что же с ним случилось, те сильно возбудились, рисовали ему различные схемы... а потом признались, что сами ничего не поймут.

          
   Но надо было определяться. Даже если бы хватило сил, тем же путем вернуться не было возможности. Нужно было бы менять направление течений. Василий решил пройти вокруг горячей сернистой зоны на минимальной глубине, не торопясь. Выброс у вулканчиков может быть и кратковременным, а время еще было.

   Толща воды была абсолютно пуста, что для такой глубины неудивительно, а тут еще извержение. В течение нескольких часов Василий потихоньку, медленно пошевеливая ластами и плавниками на костюме, огибал опасную зону. Жжение в легких постепенно утихло, и он почти пришел в норму.

   Когда он шел в обратную сторону, то с удивлением отметил, что сигнал от контейнера стал сильнее. Ослаб выброс? Или совсем закончился? Но прошло еще часов пять-шесть, прежде чем стало можно опуститься ко дну и дойти до контейнера. Живности на дне не было. А ведь это зона рядом с источниками, теплые выбросы, соли и прочее.

   Должен быть небольшой оазис. Конечно, актинии и губки с моллюсками были. Живые или нет - кто знает. А вот все, что могло ползать или плавать - исчезло. Видать, чувствовали что-то. Впрочем, одну водоплавающую живность Василий увидел. Бывшую. Метровая рыба с уплощенным, сжатым с боков телом и башкой, сплюснутой сверху, лежало, наполовину погрузившись в ил.
   
   - Батизавр, - автоматически отметил Василий, вспомнив лекции Веретенникова.
   Больше искушать судьбу он не стал, залез в контейнер и пошел наверх.
   Когда через сутки научрук увидел Василия, вышедшего из контейнера, то сам побледнел, пробормотал: "Спать", и ушел.

   Василий открыл глаза. Все было привычно: каюта, Григорий, играющий с компьютером в покер. Услышав шевеление, тот обернулся:
   - Проснулся?
   - Долго я спал?

   - А ты не помнишь?
   - Ты ведь уже просыпался, я тебе поесть приносил, ты поел, минут пять рассказывал, какая у вас на Кубани весна красивая, и снова уснул. Аж с храпом. Доктор сказал, что все нормально, не кома, не потеря сознания, а обычный восстановительный сон. В общем, четыре дня. Ты как?

   - Терпимо. Пора уже вставать.
   - Научрук просил сообщить ему, как ты проснешься.
   - Я сам зайду. Время сейчас как?
   - Да нормально, часов шесть вечера.
   - Вот и зайду.

   Научрук был у себя в каюте. Увидев Василия, он прокашлялся, глядя в угол, затем глянул исподлобья и сказал:
   - Василий Семенович, но вы хоть не думаете, что вас сознательно туда послали? Чем хотите могу поклясться, что это была случайность.

   Ну да, вам поставили дополнительный датчик, но это только потому, что вся зона сейсмоактивна. Вот через пару дней Григорий Алексеевич пойдет в ту же зону, только глубина три-три с половиной на дне. И сейсмологи говорят, что пика сейсмоактивности нет. А что именно там эти вулканчики...

   - Но вы же сами знали, на какую работу шли? - почти просяще закончил он.
   - И в мыслях ничего подобного не было. Все я понимаю. Вот когда я полностью в себя приду...
   - А это ничего. Доктор говорит, что это просто слабость. Все будет в норме. План свой вы сделали, теперь наслаждайтесь морской прогулкой и отдыхайте. Какой сейчас закат...

   Василий поднялся на палубу, по которой прогуливался капитан. Закат и впрямь был великолепен.
   - Василий Семенович? - заулыбался капитан. - Восстанавливаетесь?
   - Да свежим воздухом подышать. А я не думал, что вас здесь увижу.

   Капитан захохотал:
   - Думали, что я из каюты на мостик и обратно?
   И потише:
   - А на своего научрука вы зла не держите. Ну сами подумайте: крупное судно идет в рейс на два месяца только из-за четырех ваших погружений. Траления что? Мелочь.

   И еще тише:
   - Я вам скажу, но вы делайте вид, что не знаете. Все на судне знают, и все делают вид, что не знают. Научрук сразу после того, как вы вышли из контейнера, на три дня в запой ушел.
   И опять погромче:
   - А на палубу чаще выходите. Такая тихая погода в это время - большая редкость.

   Григорий пошел в контейнер через сутки. Вернулся планово, из контейнера вышел, завалился спать, все в порядке. Но пока он спал, научрук позвал Василия к себе.
   - Василий Семенович, я хочу показать вам свежую видеозапись. Это погружение Григория Алексеевича.

   На настенном экране появилось изображение.
   - Так, побыстрее, третий час, пятый... вот!
   Василий увидел на дне какую-то тушу, похожую на крупного кашалота, лежащего на дне. На такой глубине? Может, сдох? А где хвост? Да, он же плоский, в ил зарылся.

   - А вот я вам подсвечу размерную шкалу!
   - Сорок метров? - удивился Василий. - А это что за выступ?
   - Ну-ну, дальше.
   - Подводная лодка?

   - Именно!
   - Так ведь на таких глубинах они не ходят?
   - Наша опускается на шесть тысяч, - напомнил научрук.
   - Так она одна.

   - А вы уверены? Кстати, сорок метров длины для военной лодки - несерьезно. Лодка явно опытная, исследовательская или что-то в этом роде.
   Василий немного подумал:
   - Ну и что. Случайно встретил. Записи сдадите и ладно.

   - А вы знаете, что он сделал?
   - ?
   - Он подплыл и вырезал кусочек мягкого шумопоглощающего покрытия!
   Если бы в это время Василий принимал пищу, он поперхнулся. Тут же он лишь дипломатично промолчал.

   Научрук продолжал:
   - Ну это, может быть, и ничего. Пока тихо. Но боюсь я вот чего: до сих пор к нашим работам военные интереса не проявляли. Очень уж далеко это от них. А тут я сдаю записи, образец покрытия - и все может измениться. А я погоны носить не хочу. Впрочем, все это делается не так быстро. И год, и два может пройти. Но закончится погонами. Вы же, наверное, свои погружения отработаете еще гражданским.

   - Но сейчас ведь сделать ничего нельзя?
   - Нельзя, - печально согласился научрук, - идите отдыхать, Василий Семенович.
   Когда через пару дней Гриша отдохнул и отоспался полностью, Василий поинтересовался:
   - Ну и на кой черт тебе понадобилось лодку ковырять?

   - Понимаешь, я когда понял, что это такое, вспомнил, как Петрович наши ножи хвалил: мол, титан рубят. А у лодок же корпуса титановые? Я подплыл, попробовал - резина.
   - Ну а если бы ты по-настоящему ей корпус пробил?
   - Да ну... Я же только попробовать. И корпуса должны быть двойные. Да не подумал я как-то, - признался Гриша.
   Василий вздохнул и пошел играть в шашки с доктором.