ч. 2. 2000. гл. 7. Мелочи жизни

   
28.03.00.

Твои игры иногда пугают меня не на шутку: ты так входишь в образ, что я вынуждена проверять, не утеряла ли ты связи с реальностью.

Мы едем с тобой в лифте, ты в роли мамы разговариваешь с воображаемым «сыночком», ворчишь на него, потом берешь его за руку, и я вынуждена посторониться, чтобы пропустить вас при выходе из лифта.

- Доченька! – беспокоюсь я.

- Мама, - тут же откликаешься ты, - я же понарошку!

Я  успокаиваюсь, потому что  вспоминаю, что когда-то и сама, как единственный ребенок,  не избалованный домашним общением с братьями и сестрами, тоже   росла в воображаемом мире.   

В моей будущей профессии    актерские задатки, развитые таким образом,     мне очень пригодились. 

Читая, к примеру,   монолог Наташи Ростовой из «Ночи в Отрадном», я так убедительно перевоплощалась в  героиню, что все присутствующие на уроке верили, что я, «Наташа», стою сейчас на балконе, что сейчас ночь, что Сонечка рядом,  и во время сцены  дружно оборачивались в тот угол, где светила луна, которой «я» восхищалась. 

А после моего страстного монолога в защиту Катерины из «Грозы»  одна  ученица заметила:

- Вы так страдали, словно Вас по-настоящему муж бросил!

Я рассмеялась:

- Да не замужем я!

****

Прошу тебя перед сном почитать книгу, а ты мотивируешь свой отказ так:

- Пока я читаю, они (кукольные детки) уснут,  и с кем я тогда играть буду?

Подыгрываю тебе:

- Пусть отдохнут немного, а ты им почитай.

- Нет, эта книжка для них слишком взрослая, им будет неинтересно.

Потом соглашаешься:

-Ладно, уговорила: пусть поспят.

Уже с кухни слышу:

- Ой, я же не укрыла их!

- Кого, доча?

- Детей своих! Мамочка, не смейся, они же живые!

-Господи, - молюсь я. – Не лиши мою деточку разума!

И вздыхаю:

- Всё, всё от матери своей унаследовала. Эх, не уберегла я тебя от себя: век нам малахольными в народе слыть.

****

30.03.00.

Вчера нигде не могла  купить полкилограмма рожек: только кг или полкг по цене кг («Макфа»).

Потом вспомнила: месяц назад в продовольственном отделе хозяйственного магазина одной очень бедной женщине на моих глазах продавец взвесила 100 граммов рожек. Эх, надо было туда пойти!

Бедной женщиной быть очень неловко. Ходить в магазин за такими покупками, как две сосиски, 150 граммов сахара, одна луковица, две помидорки, один кубик куриного бульона, очень унизительно.

- 100 граммов фарша, пожалуйста, -  обращаешься ты к продавцу мясного отдела.

Ах, как вскинет брови Дама по ту сторону прилавка, как она размажет его по мешочку, как отвернет личико в сторону, а дома выяснится, что хоть пять граммов, да не довесила.

И ты «отомстишь» ей тем, что за другими ста граммами к ней уже больше не придешь.

Старухи, торгующие  дачными припасами, тоже  меня никак понять не могут:

- Бери килограмм морковки, 6 рублей – это же недорого?

- Это шесть-то рублей недорого?!

Умоляю:

- Продайте, баушки,   мне одну морковку за один рубль!

Не дают.

05.04.00.

Сегодня приснился неприятный сон.

Я одна дома, лихорадочно закрываю двери, окна. Кухня, в окно заглядывает мужчина – улыбается.

Странно, думаю я во сне, какого же он роста, ведь окно моё на 9-м этаже.

Бегу к входным дверям, другой мужчина просовывает руку с ножом в щель. Я всем телом наваливаюсь, пытаясь закрыть дверь.

Тщетно: он больно  ударяет меня лезвием в правый бок.

Просыпаюсь от боли резкой, огненной. Господи, сколько же лет у меня тут болит! Правый яичник никак не дает мне покоя – зараза этакий.

Утро сегодня неуютное, пасмурное. Снег тает быстро, весна ранняя, всё мокро: земля, тучки, душа. Думаю о снах, вспоминаю другие, такие же тревожные.

Дома вспыхивает пожар. Дыма нет, пламя не обжигает – его можно касаться руками.

Бросаюсь к телефону – не работает. Бегу к соседям – они пожимают плечами.

Выбегаю на улицу, смотрю на свой этаж: пламя вырывается из окон. Что делать?

Перехожу очень широкий перекресток. Какой-то офис. Открываю тяжелую дверь, плачу: «Помогите!»

Длинный коридор, узкое пространство, задыхаюсь от усталости, преодолевая поворот за поворотом. Боже, да это же катакомбы! Темно. Я не знаю дороги назад..

Ещё сон. Большой деревянный дом. Светает или вечереет? Выглядываю в окно. Толя идет к воротам. Зову его: он же забыл ключи. Не слышит!

Выскакиваю на крыльцо, бегу за ним по деревянному настилу – бесполезно: отец, даже не оглянувшись, переходит на другую сторону улицы.

Странно: дома там все черные, ни в одном окне нет света.

Какой-то сарай, пытаюсь открыть огромный замок – ключи не подходят.

Возвращаюсь домой. Очень много комнат, медленно  иду в поисках самой дальней.

Чувствую, что там мне будет очень хорошо: вот дойду и прилягу…

***
Принесли пенсию. Не радостно: вся уйдет на долги тете Тане. Год как заняли – пора отдавать.

Приходили из горэлектросетей:

- 800 квт не оплачено, почему?

- А кто его знает, почему? – не отвечаю я.

06.04.00.

7 часов утра. Телефонный звонок.  Соседка Евдокия встревоженным голосом сообщает:

-Упал сливной бачок прямо на голову!

Бедненькая, торопится на работу, какие краны крутить – не  знает. 

Бегу к ней. Ржавый чугунный бачок лежит на полу. Дуся держится за голову: какое счастье, что не в темечко попал!

Крутим с ней все краны, они тоже ржавые и в краске, к тому же нет воды – проклятый 9-й этаж!

Так и убегает она на работу со страхом, что затопит соседей.

Я возвращаюсь домой и вздыхаю с облегчением: наш ржавый бачок Толя заменил на пластиковый в прошлом году.

Недавно у меня  вышла из строя газовая плита: флажки не проворачиваются, пахнет газом.

Звонила во все службы  в течение часа – без денег не выезжают! Погрозила: взорвусь – я не виновата.

Приехали. Молча почистили мою несчастную плиту, указали на причину: слишком часто пользуюсь духовкой.

- Так ведь я три года хлеб пеку! – возмущаюсь.

07.04.00.

А посуда у меня, доча, - «Федорино горе»: вся закопченная, потому что не раз на костре побывала. 

У другой, домашней, давно эмаль отлетела, вот и пришлось принести из гаража походные алюминиевые – чайник, котелок и кастрюлю.

- Из этой посуды вредно есть для здоровья, - говорю я папе.

Он сердится:

- Где я тебе другую возьму?!

А я знаю, где. У соседки!

Моей доброй соседке Лидии в наследство от бабушки досталась прекрасная кухонная утварь: жаровни, казаны,  глубокие сковороды; огромная, как стиральная доска, терка для шинковки капусты. 

Работая в советские времена в торговле, она приобрела дефицитные мантоварку, скороварку, миксер и даже  кухонный комбайн.

Сердце у Лидии, на мою радость,  очень  щедрое,  открытое для меня  настежь.

В связи с этим я стыдливо вспоминаю некрасовское:

- У ней не решится соседка ухвата, горшка попросить!

Ах, с каким пафосом я убеждала детей на уроках в том, что это качество – не дать ухвата соседке, потому что «своё надо иметь» - украшает русскую женщину.

Теперь я думаю иначе:

- Как замечательно, что «есть женщины в русских селеньях», которые дадут всё, что ни  попросишь!

- Лидочка, - звоню я ей сегодня с утра пораньше, - не одолжишь ли ты мне казанок: хочу своих пловом побаловать!

-Нет проблем!

Я  захожу к ней в гости и, помимо казанка, беру у неё взаймы до вечера  рюмочку сахара и 10 чайных ложечек заварки для папы: он обязательно приедет на обед.

***

Телевизор смотреть не могу: н е и н т е р е с н о! Только новости.

Президент изо всех сил старается «обнять»  страну: то в истребитель, то в подводную лодку заберется.

Очень мобилен новый  глава государства – не успеваешь следить за его перемещениями.

Наверное, скоро в космос отправится. А у самого под глазами круги – хоть бы не надорвался!
 
С экрана     п р и в ы ч н о     вещают о взрывах, авариях, природных катаклизмах,  стихиях и  о  их многочисленных жертвах.

На фоне этих масштабных происшествий мои проблемы  так  микроскопически  мелки и ничтожны, что  иногда даже хочется на себя самоё прикрикнуть:

- Заткнись! Прекрати скулить! Жива, невредима, не взорвали, не убили, и близкие рядом в целости и сохранности. Есть крыша над головой и кусок хлеба – радуйся!

- И то  правда, - думаю, - это ведь мне  государство вещает с экрана, словно оправдывается: «Ты видишь, Михайловна, что мне, государству, сейчас не до тебя? Сиди и помалкивай, сама-сама как-нибудь со своими «мелочами жизни» разруливай!»

И я краснею от стыда и прошу прощения:

- Извините, господа-товарищи, что о себе, любимой, пекусь. Давайте, так уж и быть, войну заканчивайте, потом с коррупцией разбирайтесь, всё по новой перестройте, женитесь, разводитесь… А я не гордая, я подожду. 100 лет ждала и ещё 100 лет подожду.

Тебя же от ТВ не оторвать. Насмотревшись «Смака» и не найдя дома ингредиентов, ты сочиняешь свое блюдо – варенье с … чесноком.

- Маюха, это же есть невозможно!

- А вот и нет! – споришь ты. – Это блюдо для тех, кто простыл. И называется оно – «Острое варенье – скорая помощь». Хочешь?

-Бр-р-р!


http://proza.ru/2015/03/15/383