Лживые чувства. Часть 1

Пролог.

Мы все самые обыкновенные люди – и это, пожалуй, самое ужасное обстоятельство в этой жизни. Мы привыкли привязываться друг к другу и думать, что всегда будем находиться рядом, идти рука об руку – но, в конечном итоге, остаёмся одни.

Мы привыкли любить безумно чуточку сильнее обычного, даже понимая, что потом, отпуская чью-то руку, мы упадём в бездну бесконечной агонии и боли.

Мы привыкли заботиться о тех людях, которым на нас всегда было плевать, – мы выворачиваем себя наизнанку ради них, чтобы лишь увидеть улыбку, такую приторно-фальшивую, такую необходимую.

Мы устали скрывать настоящие чувства, и готовы на всё, чтобы они были взаимны. Устали совершать ошибку за ошибкой. Устали быть всегда на втором плане.

Жизнь забавна на этот счёт.

Нас бросали, использовали и забывали, но мы всё так же старались вернуться на прежнее место рядом с нужным человеком. Мы многое понимали, но также тянулись грязными руками к отчаянно ускользавшему счастью.

И тогда, когда мы стали всё больше и больше разочаровываться в жизни – появился он.

Он не любил, когда его называли по имени. Прищуренные иссиня-чёрные глаза всегда смотрели с чуть заметной усмешкой, а губы сжимались в тонкую линию.

Он никогда не говорил по пустякам. Только когда у него просили совета, – его губы разжимались и произносили реплики, которые были достойны бурных оваций со стороны слушателей.

Он никогда не принуждал человека покупать свой товар. Люди, приходившие в его магазин, брали всё по собственному желанию, отдавая за это символическую плату.

От простой безделушки, вплоть до своей драгоценной жизни.

Продавец Чувств – так его прозвали в народе – был особенно жесток, но люди всё равно посещали его лавочку. Им нужно было в чём-то находить себя и пускай это даже приравнивалось к безумству.

Людям. Отчаянно. Нужно. Было. Что-то. Чувствовать.

Глава 1. bitter taste of happiness.

Один из признаков идиотизма людей – не просить помощи, ни при каких условиях, уповая на то, что возможно в жизни нет никакого смысла. Считая, что если они отправятся в могилу – мир не станет ни лучше, ни хуже. Что он останется таким же серым и безжизненным, заполненным ложью и притворством.

И отчасти они правы.

Этот мир никогда не поменяется, если люди, населяющие каждую точку земного шара – не изменят своё отношение ко всему. Если они не изменятся сами, перестав пользоваться добротой окружающих. Если они не прекратят думать, что всё в этой жизни только для них одних.

Если они не прекратят считать себя центром Вселенной.

- Чем я могу Вам помочь?

Спасти.

- Вы…можете продать мне счастье?

Не важно, какова будет цена. Просто, спасите.

- Что Вы можете отдать взамен?

- Что только не попросите…

Только спасите. Только дайте вдохнуть воздух полной грудью.

- Цена приемлема. Мне нужен Ваш кулон.

Медальон опустился на жёсткий деревянный прилавок. И пускай, это была последняя память о пропавших без вести родителях. И плевать, что без этого она не проживёт.

Просто, ей безумно нужна была порция счастья.

- Я рад, что Вы поняли всё с первого раза.

Склянка с голубым туманом оказалась в руках девушки; мир сразу окрасился в яркие тона.

Но, она совершенно позабыла о своих родителях, которые, только что вернувшись из длительного путешествия, открыли дверь в свой дом…

…и осознали, что он пуст.
Глава 2. серый пепел равнодушия.

Хмурое небо давило своей тяжестью и, с каким-то, понятным только ему остервенением, - опрокидывало на головы людей дождевые потоки. Спешащая по своим делам толпа людей, с вечно опущенными головами и ничего не выражающими кроме недовольства лицами – угнетала.

Человечество никогда не замечало ничего вокруг себя, будучи полностью поглощённым определёнными мыслями и делами.

Энн невольно замедлила шаг.

Ветер срывал уже пожухлые листья со старых клёнов и уносил их прочь. В Бесконечность. Тени плясали свой собственный танец, на сером безжизненном асфальте, улавливая тёплое дыхание ночного зефира.

Безвкусные яркие неоновые вывески пестрили направо и налево, вызывая приступы тошноты. Дома окрашенные в однотонный голубой цвет расположились у края тротуара, надоедая своей однообразностью.

Энн недовольно скривилась, поправив капюшон белоснежной куртки.

Автобусы тут ходили редко из-за отсутствия пассажиров, да и до конечной, доезжали довольно нечасто. А ей туда нужно было добраться как можно скорее.

- Джей, не жди меня сегодня к ужину, пожалуйста, - прошептала девушка в трубку.

- Куда опять собралась, на ночь глядя? Дочь укладывать я буду, пока ты шляешься по своим клубам? – послышался довольно грубый голос с того конца.

- Прости меня, - ещё тише.

Засунув телефон обратно в карман лёгкой куртки, Энни запрыгнула в долгожданный автобус, уже подошедший к остановке.

- До конечной, если не сложно, - пробормотала девушка, устраиваясь рядом с пожилой женщиной.

Энн откинула голову на сиденье, смотря на стремительно мелькающие за стеклом фонари большого города. Голова снова кружилась, и слегка подташнивало от гнетущего чувства. Девушке уже надоело убегать подальше, прятаться, в надежде, что её оставят в покое.

Что больше не тронут.

Новоиспечённый муж её ненавидел, но чувство долга, да и любимая дочь, которой вот-вот должен стукнуть годик – заставляли его быть примерным семьянином. Только, жену он свою бил частенько и изменял. Но маленькую Эллис он любил до беспамятства.

Энн была рада хоть такому повороту событий, ведь если бы они с Джеймсом развелись, некому было бы содержать семью. Она сама ещё учится в этом чёртовом институте.

- Эй, дитятко, тебе, не пора ли выходить? – вынырнув из своих мыслей, девушка слегка улыбнулась старушке.

- Да, большое спасибо. Я просто задумалась.

Покинув автобус, Энн направилась к той самой лавочке, о которой так много ходило слухов. Она не боялась неизведанного, не боялась какой-то огромнейшей платы.

Ей было безразлично.

Она просто хотела повернуть время вспять.

Мужчина старый, в потрёпанной серой мантии, стоял за небольшим деревянным прилавком и улыбался. Не как все обычные люди.

Было в этой улыбке что-то безумное, сумасшедшее, которое отталкивало. Пугало.

- Здравствуйте, - Энн выдохнула, - я пришла, чтобы купить Чувство.

- Какое же, милочка? – прищурив глаза, поинтересовался Продавец.

- Наверное, Равнодушие, - неуверенно произнесла девушка.

- Зачем же оно Вам?

Энн с досады прикусила губу. Действительно, зачем оно ей? Наверное, для того чтобы перестать подчиняться своему личному деспоту и тирану, и наконец осмелиться забрать свою дочь и переехать жить к родителям.

Пускай будет даже так, но оставаться жить в аду нет особого желания.

- Впрочем, это не важно, - заметив, что его собеседница не собирается отвечать, промолвил мужчина, - но плата за него высока.

- Какова же цена?

- Всего лишь, Вы должны дать согласие на смерть горячо любимого Вами мужчины.

Энн передёрнула плечом. Какая ей, собственно, разница? Если хочет отправить Джейка на тот свет, пусть отправляет.

- Да пожалуйста, - нахмурившись, прошептала Энн, принимая в руки сосуд, наполненный пеплом.

- Тогда, всего Вам доброго мисс…

… Энн замёрзла. На кладбище было действительно холодно и, как всегда, шёл противный дождь.

Девушка смотрела на гроб, в котором лежал её самый дорогой мужчина. Смотрела на плачущую мать. Смотрела на Джейка, неуверенно сжавшего её руку.
Смотрела на давившуюся слезами младшую сестру.

Ей было всё равно, на отца, который скончался этой ночью по неизвестной причине.

Энн добилась своего, ей было действительно без-раз-лич-но.
Глава 3. (не) Безопасные осколки забытого прошлого.

Майк всегда считал себя сильным, готовым справиться с любой, даже самой безвыходной ситуацией. Родители прекрасно подготовили его к различным трудностям жизни, дали ему обучение, научили воспринимать всё вокруг трезво и здравомысляще. Привили ему амбиции. Готовили его занять высокий пост в любой карьере, и Майк шёл ради всего этого напролом.

Делав всё для того, чтобы родители гордились им.

Но, когда их не стало, он остался один – без опоры и моральной поддержки. Один в холодном, бесстрастном мире, заманивающем его в бездну страха и неизвестности. Один на один с людьми, которых он с детства не мог понять и разобраться в их чувствах.

Ему было это не дано. От природы.

Других родственников у Майка не наблюдалось, и вообще, он был единственным - но от этого не менее желанным – ребёнком в семье. Мать скончалась от рака, в свои неполные сорок лет, а отец ушёл вслед за ней.

Проклиная то, что настолько сильно привязался к своей жене – что с её уходом, действительно не смог жить и дышать.

Без их поддержки и тёплых взглядов продвигаться по карьерной лестнице было гораздо сложнее, но Майк стойко держался, достигнув наконец-таки той должности, о которой мечтал уже более десяти лет.

Пика во всей политики, доказав, что люди и без денег способны брать от жизни всё самое лучшее.

По началу, быть Президентом Майку нравилось. Бесконечное уважение, трепет, ответственность в государственных делах и, конечно же - роскошь. Раньше, когда его путь только начинался, мужчина даже и подумать не мог, что постоянная не хватка денег и недостаток сна, в конце концов, вознаградятся сбывшейся мечтой.

Он даже и представить тогда не мог, что всё, что он так тщательно продумал – воплотится в реальность.

Но, вскоре, работа стала надоедать Майку. Он стал игнорировать важные звонки, перестал подписывать документы, проводить переговоры, да и вообще, позабыл обо всём, полностью отдаваясь досугу и бесконечному отдыху.

И когда ему сообщили о предстоящей войне с соседней страной, он сначала не поверил. И вообще, вскоре позабыл об этой печальной и трагической новости.

И, как оказалось зря.

Отворив тяжёлую дубовую дверь, Майк огляделся, и лишь убедившись, что никого в помещение не наблюдается – шагнул внутрь. Всё здесь казалось заброшенным, не живым, таки безысходно-серым.

Майк терпеть не мог серый цвет – вся его жизнь состояла из вечной серости и невзрачия; из окружающих его людей - в солидных серый костюмах, от которых уже тошнило; из бетонных стен, которые он видел каждый день.

Это всё надоело. Это всё раздражало.

- Чего Вам надобно, молодой человек? – с лёгкой улыбкой, поинтересовался старик, расположившийся за прилавком, в окружении множества склянок различных размеров и цветов.

От обилия красок у Майка рябило в глазах.

- Знаете, я пришёл сюда не просто так. И Вам вероятно известно, кто я, - с усмешкой произнёс мужчина, пропуская сквозь пальцы светлые волосы. Ему было здесь холодно. Ему было здесь не по себе, словно какая-то из этих склянок должна была забрать его жизнь. Забрать его сущность.

- Мне всё известно о своих клиентах. Даже, их мотивы посещения моей лавочки, - произнёс Продавец Чувств, огибая прилавок и подходя к стене, разукрашенной причудливыми узорами, - я знаю многое, молодой человек. Вы даже не представляете, насколько я могущественнее Вас, дорогой Президент.

Майк был раздражён, мечтая закончить всё поскорее, и покинуть это место, которое действовало на него слишком странно. Ему здесь было плохо – нет, не физически даже – а по большей степени душевно.

Его здесь грызла совесть.

- Я думаю, Вы понимаете, что мне нужно поскорее уйти отсюда. Меня ждёт народ. Ждёт дальнейших приказаний, - сквозь стиснутые зубы произнёс Майк.

- Да, я Вас прекрасно понимаю. Вам нужна Безопасность, не так ли? Вы хотите оградить себя от войны и спокойно жить дальше? – оборачиваясь к своему посетителю, и внимательно смотря на него, поинтересовался Продавец Чувств.

- Именно.

- Тогда, держите, - протянув Майку, осколок стекла, старик снова очутился за прилавком, - это поможет Вам понять, что есть на самом деле Безопасность. А теперь, прощайте.

Президент покрутил в руках гладкий осколок, провёл по нему рукой и поспешил покинуть лавочку этого странного человека.

***


Майк был невероятно зол на себя, это надо же было, поверить людским слухам, и отправиться в этот магазин!

Сразу придя домой, он выронил осколок стекла и порезался. И вот, уже некоторое время, кровь не могли остановить не врачи, не он сам. Это пугало.

Особенно пугало то, что плату этот старик не взял.

За окном гремели выстрелы. Погибали невинные люди, а из него, как будто высасывали всю душу. Становилось как-то пусто внутри, словно пропала вся радость в этом мире. Испарилась в один миг.

Кровь всё не останавливалась. Врачи устало пожали плечами и удалились, понимая, что не в силах ничего сделать.

Майк потянулся за осколком.

- Безопасность оказалась не такой уж односторонней. Ведь, оградив себя от окружающего мира, можно пораниться об осколок. Прошлого.